Вагон 10, ближе к хвосту состава.
При себе:
Десяток портключей в Мунго [в подсумке], выданных МакГонагалл точно тогда, когда стало известно о нападении. На всех в вагоне портключей не хватит.
Волшебная палочка, значок старосты.
Мантия-невидимка, отданная Лили после этого поста, Сквозное зеркало, по которому Джеймс поддерживает связь с Бродягой.
Всё складывалось донельзя хреново. Так, что даже сказать было сложно. Хмурый Джеймс, который ещё пяток минут назад дышал запахом лавандового шампуня Эванс и её теплой кожей, сейчас был тяжелее грозовой тучи. Сейчас же испарилось всё. Дух Рождества, которым они вдвоем не могли напиться вдоволь, судорожные поцелуи, жадные, полные той любви, о которой поют в маггловских песнях и про которые крутят странные слезоточивые фильмы. Пятнадцать минут назад пальцы гладили червонно-рыжие волосы - сейчас серьёзно сжимают палочку и удерживают в подсумке портключи. Джеймс глянул на них мельком - он прекрасно знал, что в его вагоне ровно пять занятых купе по четыре места, и ещё одно - их с Лили, как проводников, на два. Итого двадцать два человека. Портключей - десять.
Поттер на инструктаже скосил глаза на Лили. Держалась она молодцом. Лили вообще была не из робкого десятка - не зря же Шляпа отправила её на факультет порой сумасбродных, но храбрецов. И сейчас, когда он ладонью сжал её тонкие, продрогшие пальцы, ему показалось, что для новости о целенаправленном нападении, возможно о бойне, она вела себя с должным холодом ума. Только когда они уже шли в направлении своего вагона, огибая стайки шушукающихся студентов, Джеймс понял. По дрожащим плечам, по спрятанному взгляду, по всему - она боялась. Боялась и жалась к нему, кутаясь в мантию, но всё же силилась похрабриться. Никому не хочется прослыть трусом. Но об этой минутной слабости Лили Эванс Джеймс никому не скажет. Только аккуратно поцелует в висок, приподнимет за подбородок и снова будет глумливо улыбаться, мол, да что ты, Эванс? За меня переживаешь?
Когда Лили скрылась в их общем купе, Джеймс откупился тем, что пойдёт пересчитает студентов. Рыжий Бармаглот, обожавший Лили, тут же вскочил к ней на руки и важным взглядом окинул своего хозяина - пускай он хотя бы её погреет сейчас. Дверь купе старост закрылась за его спиной.
Джеймс раздражённо резанул волшебной палочкой по воздуху - оповестить друзей? Ещё и грёбанное полнолуние - Сириус с Питером остались там одни с Ремусом, а он понятия не имел, чтоим сообщить. Что они попали в беду? Что они, может быть, не вернутся? На подходе к их с Лили купе, Джеймс от души врезал ладонью по стенке. Так, что заболели костяшки. Думай, Сохатый, думай...
Минута молчание под умиротворяющий стук колёс по рельсам. Дети резвятся, смотрят в окно, смотрят на то, как стекла трогает мороз, рисуют на них пальцами - у них на душе праздник и никакого организованного нападения на вокзале. Подрагивающими руками Джеймс выуживает зеркало:
- Сириусу Блэку, - у него, вероятно, и без того дохрена забот сейчас, - Бродяга, дело-дрянь, - он убедился в том, что его никто не слышит, - Поговаривают, на Вокзале одни уроды решили... что... твою мать, Бродяга, они решили организовать нападение. Я хрен знает, дружище, как всё пройдёт. И, вероятнее всего, ты меня не слышишь, собачья ты драная морда, но это всё для успокоения моей совести. Подбери блох, ушастый. Я буду держать в курсе.
В такие моменты Сохатый умел собраться. Он вообще этим отличался, пускай и был жутко эмоциональным и идущим на поводу у собственного сумасшедше стучавшего сердца, но чувство долга и ответственности никуда не девалось. От монолога Джеймса отвлёк скрип колёс. В одно громогласное движение, когда мимо пронеслась очаровательная светлая кошечка, Джеймс распахнул двери в собственное купе, влетев туда, словно настоящее торнадо. Бармаглот удивлённо мявкнул, пока Лили чесала его за драными ушами. Джеймс засуетился, вывалил багаж на пол и достал оттуда одну только вещь, прежде чем взять её за руки.
- Так, Лили. Теперь ты слушаешь меня внимательно. Это - портключи в Мунго. А это - моя мантия. Ты девочка умная, аппарировать умеешь. И я буду искренне рад, если ты трансгрессируешь куда-то к себе домой, когда всё произойдёт. Куда бы ты ни попала, я найду тебя, Лилз. Поняла? Найду, - сдержаться было сложно, а Сохатый не привык себе отказывать. Поэтому банально и просто привстал, возможно, в последний раз поцеловав Лили-блин-Эванс в вишнёво-красные губы, - Если начнётся какая-то хрень, Лили, ты не думаешь ни о чем. Ты надеваешь мантию и трансгрессируешь нафиг отсюда. Я понятно выражаюсь?
Он бы с удовольствием ушёл вместе с ней. Но пускай лучше Джеймс пойдёт в конце, пускай лучше он проверит, что всё было сделано точно, так, как сказала профессор МакГонагалл. Пускай лучше, если что-то случится, он попадёт под удар. И поэтому Джеймс, не слушая никаких возражений, ставит Лили в начале, раздавать сформированным заблаговременно группам портключи в Мунго. Всё должно пройти гладко. Иначе и быть не может.
Из купе посыпались дети, держась за руки теми самыми сформированными группами. Джеймс смотрел сначала глупо, но проводя инструктаж в точно такой же манере, как Минерва МакГонагалл, он шёл по длинному вагону, громко произнося необходимые правила. И вместе с этим оглушительно стучал у него в ушах пульс, а в груди - сердце.
- Иди впереди! - Джеймс махнул ей рукой, просачиваясь сквозь толпу низкорослых детишек - а ведь его с рыжеволосой Эванс поставили специально на вагон помладше, но когда пришла весточка, в купе подтасовали парочку старшекурсников, - я проверю, чтобы никого не осталось. Сейчас, Эванс! Мерлина ради, не заставляй повторять меня ещё раз!
Втащите ему, господа авроры)))
