5 мая 1947 | 30 лет | Чистокровен | Хогвартс, Гриффиндор, 1965

Rupert Friend

Внешность:
На медкомиссии последний раз было 187 см и 75 кг живого веса. Шатен, обладатель ярко-синей радужки глаз, блаженно доброй улыбки и – уже – мелких морщинок в уголках глаз, отчего половина завсегдатаев баров Лютного принимают за своего родного собутыльника. Окружающие жалуются, что вечно у меня все на лице написано, так что будем считать, что это показатель активной мимики (и причина мелкой сетки едва заметных морщинок). Щетина растет клоками, зато усы – как у генерала ИРА – на загляденье и нелепость, так что обычно тщательно бреюсь.

Дважды брился налысо, если Алиса не напоминает, что пора постричься, сильно обрастаю: с моим графиком еще о внешности помнить, ага. В гардеробе необходимый минимум рубашек, джемперов, жилеток и брюк на работу, один Очень (!) Парадный Костюм – в нем женился, в нем же и похоронят, видимо, все равно больше надеть некуда. Терпеть не могу галстуки – кто вообще эти удавки придумал? Штатских серо-черных мантий парочка, зато аврорских – аж пять, из которых три списаны за прожженные дыры, разрезы и прочие следы активного несения службы, но заштопаны и иногда все-таки носятся.

Говорят, у меня легкая походка и шагов почти неслышно. Ну и, честно скажем, я скорее худощавый и жилистый. Мне легче куда-то дойти или добежать, чем что-то тащить. Да и ловкостью не обижен, если честно. А вот партнер по спаррингу из меня так себе – могу долго уходить от удара, прыгать и выматывать соперника, а потом достать одним ударом – руки-то длинные. Зато если раньше достанут меня – пиши пропало, так что в рукопашной шанс у меня обычно один. Ну или полтора, ладно. Хорошо до нее обычно не доходит. А вот побегать иногда приходится.

Лояльность:

Сфера
деятельности:

Орден Феникса

ДОМП, старший аврор

Характер

Знаете, каково жить, когда тебя всю жизнь треплют за щеки? Вживую или когда во взгляде собеседника читаешь эти «ути-пути». Даже тогда, когда вконец тощаешь, о скулы можно порезаться, а кожа на щеках обтягивает зубы? А я знаю. Все потому, что я слишком-чересчур-очень добрый. Нельзя таким быть, не с моей работой, я знаю, но доброта – это, пожалуй, мое самое главное и самое мерзкое качество.

Вечно я по доброте душевной кого-то спасаю: случайных прохожих, друзей, потерявшихся низзлов, лягушек от садовых гномов… Жену вот себе тоже спас. Часто за кого-то вписываюсь, не лезу на рожон первым, но вечно иду спасать всех несправедливо обиженных и униженных. Столько раз огребал – Santa Maria! – и столько же раз обещал себе больше не лезть, пока не просят, но ничего не выходит.

Во мне обычно не чают души все, у кого есть время на то, чтобы разглядеть человека – это дети, старики и звери. С ними найти общий язык получается практически моментально. Со взрослыми сложнее: я часто леплю то, что думаю, и – удивительно! – не всем это нравится.

Еще одно мое важное качество – это собранность. Я вовремя заполняю и сдаю отчеты, помню, когда день рождения у тещи, и что нужно купить домой из продуктов. Никогда не страдал забывчивостью и не планировал начинать, если что. Еще отлично помню все свои и чужие косяки. Другим не напоминаю – добрый же! – а вот себя изрядно грызу тем, что нужно было делать иначе.

При всем перечисленном категорически не умею просить о помощи сам. Буду ползти, но отказываться, стараться лишний раз не напрягать людей и очень-очень редко просить об услуге. «Не то святой, не то блаженный», - вечно удивляется бабушка Каллидора. Это ее право, но со своими проблемами я как-нибудь сам разберусь.

Зато я умею принимать решения и отвечать за них головой. Они не всегда совершенные или до конца обдуманные, но они есть. Я предпочитаю уже что-нибудь делать, чем сидеть и бесконечно решать. Это, кстати, еще один повод, почему я регулярно бываю в медблоке.

Регулярно пытаюсь отмазаться от мысли, что я слабак, хилое и бесполезное существо. И чем более слабым я себя чувствую, тем больше вкладываюсь в помощь другим. Парадокс-с!

P.S. (от создателя): Фрэнк – правда добрый и спокойный. И нет, его работе это никак не мешает. Он спокойно сидит в засаде и очень по-доброму кладет мордой в пол. Подозреваемых часто берет измором, а не криком, и регулярно выполняет роль «доброго полицейского».

Страхи:

Мечты/цели/желания:

Крутящийся волшебный волчок, от которого идут разноцветные круги во все стороны – очень напоминает безумие

Мы с Алисой и человек пять детей, пожалуй. Хотя к дракклам эти ваши зеркала, нужно воплощать!

Биография

Про семью
Арфанг Лонгботтом (1908) – дед, чистокровный, гений травологии, декан Хаффлпафа (до 1969 года).
Каллидора Лонгботтом (Блэк) (1910) – бабушка, чистокровная, бывший ответственный секретарь Визенгамота, затем библиотекарь в Хогвартсе (до 1972 года).
Галахад Лонгботтом (1929-1960) – отец, чистокровный, несостоявшийся владелец империи трав и настоев «Лонгботтом Лимитед».
Августа Лонгботтом (Лавгуд) (1928) – мать, чистокровная, художница, автор живых портретов и говорящих чучел.
Элджернон (Элджи) Лонгботтом (1950) – брат, чистокровный, старший лаборант в Мунго.
Алиса Лонгботтом (Флинт) (1946) – жена, тоже аврор (ну, Алиса, ну сколько можно!).

Лонгботтомы – семья с чудинкой, говорю сразу. За какие заслуги нас еще держат в отвратительном по своей сути «списке священных 28 фамилий», я не понимаю. У нас есть десяток семейных гейсов, в наших теплицах все, что не плюется ядом, считается пригодным в пищу, а еще у нас один старый домовик на три дома. Но обо всем по порядку.

Меня зовут Фрэнк Персиваль Лонгботтом. Слышите, как я подавился на своем втором имени? Однажды прапрадед купил редкий сорт мандрагоры и в подарок у ирландской ведуньи получил семена каких-то очень редких цветов. Чуть ли не регулярно цветущий папоротник. Правда, она попросила за это, чтобы каждый сын в семье на ближайшие семь поколений носил имя одного из рыцарей круглого стола. А прапрадед возьми да пообещай. Что бы то ни было, но это один из гейсов – обетов/обещаний, которые передаются в нашей семье из поколения в поколения. Не про все мы помним, что будет, если обет нарушить, но на всякий их соблюдаем.

Мои дед с бабушкой – люди, о которых можно только мечтать. Необычайно талантливые, вдумчивые, целеустремленные… И зацикленные друг на друге как попугайчики-неразлучники. Удивительно гармоничный брак.

Мои родители – наоборот, два совершенно неподходящих друг другу человека. Мать всю жизнь возится с портретами людей (живых и не очень) и с чучелами (точно не особо живыми), отец… про него попозже. В общем, их брак не сложился. Мать недолюбливала отца за его завиральные идеи, а отец и вовсе никого не любил, кроме своих теплиц и идей.

Про детство
Мы с братом были во многом предоставлены сами себе. Жили все чаще в доме у Каллидоры и Арфанга, и Ба (да, я до сих пор ее так зову, лишь бы не на людях) таскала нас по всем развлечениям, кормила мороженым, учила светскому обращению с юными и не очень леди и подарила, кажется, всю возможную любовь, которой не успела по молодости окутать своего сына. Заодно Ба познакомила нас со всей своей многочисленной родней и со всеми родственниками плюс-минус нашего возраста. Со старшими традиционно было непросто, со сверстниками весело, с младшими – любопытно. Кстати, я никогда не боялся детского крика: когда почти растешь в теплице с мандрагорами, детские вопли – это просто шуточки. Короче, в школу я попал почти как в дом родной – половина были и так знакомы.

Про школу
Еще и дед – декан факультета, на котором он меня наверняка втайне ждал. Но не сложилось, я оказался на Гриффиндоре (но все равно половину свободного времени на первых курсах торчал у деда в теплицах, там же и уроки делал). Меня ругали за ушлепанный пятнами земли пергамент, я юлил и говорил, что это все Большой Эксперимент с Рододендроном Стеснительным, и за то, что я выговаривал это название на латыни без запинки, мне в целом верили.

В школе я чувствовал себя отлично: дружил с Поттером (Бенни, конечно, мне хоть и троюродный дядя, но парень отличный), играл в квиддич с третьего курса, много болтал с Беллой Блэк (много! очень много!), цеплялся то и дело со старшим Лестрейнджем (долго не мог понять, что на самом деле мы не можем поделить), проигрывал в плюй-камни и мечтал стать преподавателем в Хогвартсе. Чего? Чего-нибудь.

Правда, в конце второго курса случилось… Событие. Мой отец, Галахад, был страшно увлечен идеей создать свою империю. Да, Лонгботтомы всегда зарабатывали на легальной траве (звучит двусмысленно, но куда вы побежите, когда в зелье от геморроя понадобится лопух крестоцветный? Вот и не зарекайтесь), но отцу хотелось превратить это в огромный концерн. Он ездил организовывать теплицы и плантации, брал в долг, давал заведомо невыполнимые обещания и ожидаемо провалился. Когда гоблины прислали закладную на родительский дом и потребовали его покинуть, был скандал. Когда вскрылось, что под залог ушло и дедово поместье, семье стало страшно. Никто не знал, что еще заложил Галахад и какие обещания раздал при условии, что бизнесменом он был никудышным и его предприятие приносило сущие гроши. Кроме прочего, он оказался еще и на редкость малодушным. Мне было 12, когда он совершил самоубийство. Семья осталась в чудовищных долгах, которые удалось кое-как выплатить. Пришлось даже домовиков сдать в министерство: оставили одного на всех.

Говорят, у Лонгботтомов есть гейс, что если мужчина не находит свою любовь к своим тридцати, то он обречен на безумие. Отцу было 31, когда он скончался, а мать не очень-то и скорбела на его похоронах. Мне вот тридцать, кстати, и я регулярно веду дневник, чтобы можно было как-то отслеживать состояние. Не мне, так другим.

После смерти отца, логично, что пубертат у меня был трудный. Дед и Ба оплакивали сына, мать ушла с головой в работу, Элджи задавал слишком много вопросов, а я со злости палил перья на заднице у маминых любимых чучел. Все чаще пропадал то у Блэков, то у Поттеров, все реже хотел возвращаться домой.

Время лечило, я забивал голову идеями. Планировал уехать в путешествие, хотел стать магзоологом, потом подумывал сорваться с бродячим цирком, но в итоге уцепился за мечту Бена Поттера – стать аврором. Мы за компанию сдали экзамены и после выпуска продолжили учиться вместе.

Про аврорат
Что до аврората, то было _очень_ тяжело. Поступить оказалось меньшей из проблем. А вот тренировки-практика-зубрежка давали свои плоды в лице запавших глазниц, тощих щек и как будто бы ниоткуда взявшихся мышц. Сложнее всего давались ментальные практики. Поймать сосредоточение, пока твой мозг буквально раздирают, - та еще задачка. А тебе всего двадцать с хвостиком.

А в это время мать придумала просто план по спасению человечества. Я не помню, если честно, чтобы она и со мной обговаривала, но… В общем, она отправила к Блэкам обсуждать мою женитьбу на Белле. В тот момент я подумал, что моя мать спятила. Это было вящее недоразумение, сущая глупость и несусветная чушь. Результат превзошел ожидания. Мать ожидаемо получила аргументированный отказ, Белла уехала куда-то путешествовать, а я съехал из дома в какую-то конуру над лавкой аптекаря в Косом. Поспал – и на учебу. Где-то попутно поел. Сбил режим, отбился от рук (всех, кроме рук преподавателей аврората и действущих авроров).

А на службе в группе у Муди отбить ты себе можешь все, что угодно, а вот отбиться от рук – это увольте. В смысле не надо, не увольняйте. Оперативная работа стала отдушиной. Я и бумажки был готов заполнять, и пузом по грязи ползти, и вообще делать все, что угодно. Я – аврор. И звучало это сильно.

Про Алису
И Алиса Флинт тоже аврор. И вообще-то романы на службе – так себе идея. Слишком уж отвлекаешься, да и лишнее геройство ни к чему. Алиса вообще-то долго не сдавалась, а я долго и совершенно нелепо пытался ее завоевать. Таскал цветочки из дедовской теплицы, пытался дарить какие-то подарки. Оказалось, все проще – достаточно было регулярно водить ее поесть и подкармливать в ночные смены (голодная женщина почему-то очень двусмысленно реагирует на цветы, которые нельзя съесть – факт!). И спас я ее еще пару раз. Тут прикрыл, там оттолкнул. Подумаешь, в медблоке полежал – зато вот теперь уже три года как женат.

И два года как в Ордене. В него меня привел тоже Муди. Но о своей роли там я вам ничего не скажу. Не доверяю чересчур любопытным, извините.

Мы с Алисой живем в доме, который купили сами на скопленные с зарплаты средства. Он маленький и находится на окраине Портсмута. Там, где совсем никто не достанет, потому что заблудится, пока будет искать. И над защитой мы тоже, конечно, поработали.

Про сейчас
Правда, признаюсь честно, в это Рождество я прилично подставился. Наша группа была на Кингс-Кросс и нам пришлось несладко. Не могу сказать, что силы были неравны, но я-то помнил и про людей вокруг, и про Статут, и про обязанности. Погнался за одним из Пожирателей, отбился от своих, отвлекся на трещащее по швам перекрытие, которое готово было рухнуть на головы всем, и пока держал его, словил по касательной какое-то проклятие от другого Пожирателя. Уж что-то там было страшно едкое, так что до середины января я честно лежал в медблоке.  Меня повысили. Говорят, благодаря тому что заметил, что крыша рушится прямо на людей, обошлось без жертв. В свою группу я вернулся уже старшим аврором, но все еще считаю, что номинально - остаюсь в полном подчинении у Грюма. И, признаться, многому учусь.

Про меня
А, еще не рассказал. Вообще-то я человек привычек и привязанностей. Вот лягушек люблю безумно. У меня их три живет дома – все спасены от садовых гномов в дедовском саду. Все три дрессированные. Еще у меня есть амулет в виде лягушки, кожаный браслет с выдавленной лягушкой и пряжка на ремне с лягушкой. Сказать, какую форму принимает патронус или сами догадаетесь?

Еще интересный факт – ужасно люблю холодное оружие. Выбирать, чистить, ухаживать за ним. Умею метать сбалансированные ножи и кинжалы, легко управляюсь со всем колющим и режущим. Металл – это же просто чистая поэзия, честное слово. Мечтаю однажды увидеть воочию меч Гриффиндора. Говорят, он лежит где-то у Дамблдора, но мне как-то наглости не хватает попросить его посмотреть.

И третье – я люблю и умею готовить. В совершенстве овладел всеми рецептами английской кухни (от йоркширского пудинга, который у меня получается больше, чем просто съедобным, до яиц по-шотландски). Кулинария – это отдушина, страсть и покой, терпение и порыв. Все эмоции в том, что ты готовишь. Ради новых рецептов заставил жену выписывать мне «Ведьмополитен». Это наш с ней секрет. Когда понял, что английской кухни мне мало, взялся за итальянскую. Да так проникся, что даже - Santa Mozzarella! -  решил выучить итальянский. Так что иногда сижу с самоучителем, завернутым в «Пророк» на ночном дежурстве. Пока никто не спалил.

Способности

Магические
Способный боевой маг, больше специализирующийся на защитных чарах. Регулярно их изучает, знает больше, чем стандартный аврорский набор. Умеет вплетать руны в защитные чары, если есть на то время. В атаке не всегда идеален, зато подходит к вопросу с выдумкой – облить противника кипяточком, и про то, как скастовать Круциатус, можно даже и не вспоминать. Хорош в травологии и магзоологии, прилично варит зелья (вместо компота все на той же домашней кухне).
Уровень окклюменции стремится к среднему, в легилименции по нулям. В ментальные науки старается не лезть, заклинание забвения не творит совсем – боится, что сломает мозг человеку. Но, понимая, что вся сила в информации, старательно продолжает практиковаться на работе в окклюменции.
Владеет всем базовым набором аврорских чар (а он не так уж и мал), отлично летает на метле, прекрасно трансгрессирует, в т.ч. в паре ведущим.
Вызывает телесного патронуса – лягушку.

Немагические
Прекрасно готовит, быстро находит общий язык с детьми, стариками и зверями. Исключительно ловок и подвижен, обучен кое-каким классичским танцам (но в жизни не признается). Умеет метать ножи и прекрасно обходится с любым металлом. В иностранных языках не разбирается, максимум – полтора десятка афоризмов на латыни, поэтому изучение итальянского дается крайне тяжело.

Артефакты

Волшебная палочка: тис, волос единорога, 12 дюймов.
Стандартный набор артефактов аврора (порт-ключи, значок, защитные амулеты).
Зачарованное парное обручальное кольцо. Греется, когда супруге грозит смертельная опасность. Очень неудобная штука, когда жена - аврор.
Серебряный браслет с орнаментом в виде лягушек на три Протего. Не раз спасал ему жизнь, но на перезарядку уходят сутки. Привязан к Фрэнку на крови, ни на ком больше, даже на родственниках, не работает. Ба говорит, это последняя фамильная драгоценность.
Артефакты, упрощающие жизнь: кошелек, в который не залезет чужая рука, рюкзак с расширяющейся внутренностью, ложка-мешалка, которая сама переворачивает блинчики и прочую еду по мере готовности.

Дом в Портсмуте защищен так, как только можно: от стандартного набора магглоотталкивающих чар до рун и последних разработок, о которых узнал на работе и из специальных источников. Без приглашения в дом не попасть. Защита регулярно обновляется, в это вкладываются и силы, и средства.

Связь с игроком

Личные сообщения.