Получив открытку от Августа Руквуда, Кира долго — секунд пять — кусала губы, прежде чем взяться за перо и набросать ему короткий, сдержанный ответ. На встречу она согласилась, место выбрала сама — ничего безобиднее, чем кафе-мороженое Флориана Фортескью ей в голову не пришло. Кофе там тоже делали, так что почему нет? К тому же, заведение пользовалось популярностью, там постоянно толклись не желающие прощаться с детством взрослые и клянчившие у них новый сорт мороженого дети, а Кира считала, что во время этой встречи им будет полезно оставаться на виду.

За прошедшие несколько дней она много думала о том воскресном вечере в Годриковой впадине, проведённом в борьбе за выживание внутри дома-артефакта — составляла отчёт, раз за разом прокручивала в голове собственные воспоминания и даже однажды пересмотрела их в министерском омуте памяти. Одновременно с этим Кира чутко прислушивалась к любым упоминаниям об этом деле. Так что она знала, что Руквуда вернули к жизни, что его допрашивали и в итоге отпустили. Но подробностей у неё не было, и в данной ситуации это её несколько задевало.

Кое-какие детали не давали ей покоя. Конечно, Кира не имела права на какие-либо официальные действия по этому вопросу, но после всего совместно пережитого в доме Август, видимо, был к ней расположен — иначе зачем бы он стал звать её на кофе? — и она решила этим воспользоваться. Никому не будет вреда, если она просто разок встретится с ним и поговорит, ведь правда? Тем более что его уже основательно допрашивали и отпустили. Значит, всё должно быть нормально.

Однако Кире, почему-то, было неспокойно. Именно поэтому, прежде чем отправиться к Флориану Фортескью, она отловила Еву и честно ей обо всём рассказала. Ну, то есть, не обо всём на свете, а только о своих планах на вечер. Решив не игнорировать тревожный голос интуиции, Кира сочла необходимым предупредить кого-нибудь, куда она собирается и зачем. Можно было бы мимоходом проболтаться об этом Эшлинг, но О’Флаэрти наверняка не одобрила бы и вставила ей по первое число. Можно было сразу сказать Брину, но он бы, пожалуй, не рекомендовал или даже запретил бы ей идти. Хорошо было бы сказать папе… но совершенно невозможно, потому что он просто приковал бы её к батарее. В общем, оставалась только Ева. Она, кстати, тоже не обрадовалась, долго мучила Киру, отговаривая её, но в итоге поняла, что это бесполезно. Зато теперь у Харт была гарантия, что, если с ней вдруг что-то случится, Ева сможет передать всем заинтересованным лицам, где её искать.

Опоздала Кира всего минут на пять: надо было заскочить домой и переодеться в высокие бежевые сапожки на каблуке, прикрывающую колени чёрную юбку-карандаш и ещё ни разу не выгулянный утеплённый кремовый жакет поверх шёлковой блузки (потому что старый безнадёжно пострадал в том злополучном доме). Невыразимец уже был на месте — даже сумел отыскать столик не на проходе, поэтому пищащие дети должны были сновать не повсюду вокруг них, а только сбоку. С порога найдя Руквуда взглядом, Кира помахала ему рукой и, цокая каблучками, подошла ближе.

— Никакой крови и торчащих из рукава костей, — озвучила она свои наблюдения вслух и улыбнулась. — Добрый вечер, Август. Рада видеть, что вы в порядке.

Рада Кира действительно была. Если бы невыразимец скончался, не приходя в сознание, она наверняка считала бы это и своей виной, несмотря на все сопутствующие обстоятельства. Поэтому было, определённо, хорошо, что он сейчас был тут, напротив неё, вполне живой и даже, кажется, здоровый. К тому же, задать накопившиеся у неё вопросики покойнику она бы уже точно не смогла.

Отредактировано Kira Hart (2020-10-23 10:16:06)

Подпись автора

Невыразимец был само обаяние и любезность, а в каждом его действии присутствовало нечто церемонное — или, может быть, так казалось в силу его этнической принадлежности. Кира почему-то подумала, что в исполнении какого-нибудь чистокровного британца аналогичные жесты выглядели бы более чопорно; у Руквуда же они выходили совершенно естественно и абсолютно не смущали. Он и сам сейчас выглядел далеко не так официально, как на службе, — возможно, потому что в тёмной водолазке не было ничего особенно загадочного или напоминавшего о работе в Отделе Тайн.

Улыбнувшись Августу, Кира устроилась за столиком напротив и с любопытством посмотрела на его манипуляции с мороженым и лепёшкой.
— Это что, красная рыба? — догадалась она, вскидывая бровки домиком. — И как тебе?
Он ведь уже предлагал ей перейти на «ты», ещё там, в доме. Сейчас это вполне неплохо ложилось на ситуацию и отвечало её видению дальнейшего развития событий.
— Пожалуй, тоже попробую сегодня что-нибудь необычное, — внезапно решила Кира. Кофе она заказала с маршмеллоу, такой же, как у Руквуда, а мороженое выбрала со вкусами жареных креветок, мяты и перца чили. Гулять так гулять.

— Я однажды тоже ломала руку. Но не так сильно, конечно. Мы играли в квиддич, я потеряла биту и «отбила» бладжер рукой, — Кира улыбнулась так, словно воспоминания об этом случае вызывали у неё исключительно положительные эмоции. — Больно было ужасно. — Улыбка на её лице не стала менее жизнерадостной.

— Да, ты правильно догадался, — подтвердила Кира и бойко усмехнулась. — Но это ничего. Я же стажёр, что мне сделается? Ну, попеняли немного за самодеятельность. Правда, мистер Брин обещал мне два месяца скучной бумажной работы, — она сморщила носик, демонстрируя своё отношение к эффективности такого способа «наказания». — Но в этот жуткий дом я влезла, когда не была на службе, а кто его знает, сколько ещё ситуаций, требующих безотлагательного вмешательства, мне попадётся за эти два месяца?
Кира хитренько улыбнулась. К этому моменту подоспел её заказ, и, поводив десертной ложечкой с длинной ручкой над тремя шариками мороженого в креманке, она наугад ковырнула один из них.
— А креветки очень даже ничего! — удивилась Кира. — Я боялась, что это будет несъедобно.

Первый эксперимент оказался достаточно удачным. Пора было переходить к следующему. Харт потыкала ложечкой мятное мороженое и, стрельнув глазками, подняла взгляд на Руквуда.
— Не уверена, что так уж сильно помогла, но, раз ты так говоришь… — она тихонько рассмеялась, однако после немного погрустнела и напустила на себя сосредоточенный вид. Почти заговорщицкий. — А если серьёзно, это было моё самое захватывающее происшествие за всё время в ДОМП. Можно я пожалуюсь? Я стажируюсь у хитов уже практически полгода, а меня до сих пор не допускают ни до чего интересного, максимум доверяют побеседовать со свидетелями. Я даже ни разу не участвовала в нормальном допросе. Как, интересно, я должна научиться их проводить, если мне не дают этого делать?

Кира в приливе негодования вонзила ложечку в третий шарик мороженого, исподлобья глянула на Августа и вдруг расцвела.
— А ведь ты мог бы мне помочь! Давай поиграем в игру? Я буду детективом, а ты — моим подозреваемым, — беспечно предложила она. Ну, а что? Его ведь уже допрашивали и отпустили, поэтому волноваться ему не о чем. А ей польза.
— Хотя, наверное, это глупо, — добавила Кира. — Но, если честно, я просто не знаю, о чём говорить, чтобы это не было надуманно и неловко, а это точно должно помочь с чего-то начать.
Она посмотрела на Августа с игривой искоркой во взгляде. Согласится или нет?

Подпись автора

Вопрос о мороженом в лепёшке застал её врасплох, но Кира не растерялась и с готовностью придвинула свою тарелку поближе. Может, в другой раз она и не рискнёт на такой эксперимент — заказывать целый шарик мороженого со вкусом красной рыбы — так к чему упускать шанс попробовать что-то новенькое, когда оно само плывёт к ней в тарелку? Осторожно хрустнув краешком ещё не размякшей лепёшки и дойдя до её содержимого, Кира задумчиво погоняла холодное лакомство на языке, стараясь распробовать его получше.

— На удивление съедобно, — констатировала она через несколько секунд. — Даже вкусно! Уж точно не хуже моего с креветками. — Кира со смешком развернула свою тарелочку подходящей стороной, предлагая Августу честный обмен экспериментальными вкусами. — Но перец, определённо, мой фаворит!

Она снова воткнула ложечку в мороженое со вкусом красного перца. Его острота странным образом сочеталась с пониженной температурой, оказывавшей на вкус смягчающий эффект. Оригинально до дерзости.

— А ты был старостой факультета? — поинтересовалась Кира, выцепив соответствующее слово из потока речи Руквуда. — Хотя меня это не удивляет. А я об этом никогда не думала. Правда, я бы старостой и не стала: в школе я была хулиганкой, — доверительно призналась она.

— А вот квиддич мне очень нравился. Был момент, когда я даже думала заниматься им профессионально. — Кира чуть было не похвасталась, что у неё есть дядя — настоящий игрок в квиддич, но вовремя спохватилась. О таких родственных связях распространяться не следовало в принципе, и не только при внимательных и сообразительных невыразимцах. — Но потом решила, что больше хочу ловить преступников.

К слову, о работе: о процессе проведения магических «изысканий» в Отделе Тайн Кира с удовольствием послушала бы ещё — нечасто выдаётся возможность взглянуть изнутри на деятельность самого загадочного отдела Министерства. И тут уж либо Август преуменьшал значимость собственной работы, либо ситуация у невыразимцев обстояла ничуть не веселее, чем в любом другом министерском подразделении. Это было бы довольно грустно, и Кира сокрушённо покачала головой. Но потом Руквуд согласился на её игру, и она тотчас забыла о всяких сожалениях — даже тихонько похлопала в ладоши, сомкнув их в нижней части, ближе к запястьям.

— Так и быть, обойдёмся без приковывания к столу, — рассмеялась она. — Иначе нам бы понадобились игрушечные наручники, а у меня таких нет.
И это, конечно же, было единственным, что её остановило. Кира даже сама тихонько фыркнула при этой мысли.

— Да, это было бы просто здорово, — с энтузиазмом покивала она на предложение рассказать о вопросах, которые задавали Августу настоящие авроры. — Но потом, когда мы с вами закончим, мистер Руквуд, — прибавила Кира с шутливой серьёзностью, отпила из кружки с кофе, случайно поймав подтаявшую маршмеллоу, облизнула губы и, наконец, деловито сложила пальцы в замок, оперевшись запястьями о столешницу.

— Итак. С какой целью вы прибыли пятнадцатого февраля этого года в дом Эмроса Берти? И знали ли вы в тот момент, что он являлся Пожирателем Смерти? — официальным тоном осведомилась Кира, не мигая глядя на Августа.

Подпись автора

— Жаренным мороженым? — Кира недоверчиво вскинула брови. — Никогда такого не видела. Звучит очень… противоречиво. Видимо, это что-то японское? Я бы попробовала как-нибудь, люблю экспериментировать.

Корица ей тоже нравилась, но на данном этапе эту информацию Кира сочла необязательной к разглашению. Её мысли уже потекли в другом направлении, и этот горный поток было не остановить. Она лишь изумлённо вскинула брови, услышав от Руквуда, что у него где-то есть «игрушечные» наручники, но предпочла не комментировать этот пассаж, потому что ей внезапно пришло в голову, что она, возможно, не так уж хочет знать, для каких игр Август держал у себя такие вещи.

— А что за изыскания? — поинтересовалась Кира. Она не припоминала, чтобы кто-то в школе занимался серьёзными исследованиями — но, может быть, для этого просто надо было учиться на Рейвенкло? Или больше интересоваться какими-то специфическими областями магического знания, к которым у неё самой никогда не лежала душа.

Внимательно выслушав ответы невыразимца на её первые вопросы, Кира сделала пару глотков кофе, продолжая поглядывать на Руквуда из-за ободка пузатой кружки. Получалось, что его отец уже давно уехал из страны — может быть, в Японию, а может, и ещё куда. Причём, видимо, не собирался возвращаться в обозримом будущем — или вообще никогда — если уж попросил друга семьи присматривать за сыном.

— Почему он уехал? — всё-таки полюбопытствовала Кира — просто потому, что ей было интересно. Она, конечно, ничего не смыслила в укладе жизни азиатских семей, и, может быть, для них такое было в порядке вещей, но лично ей казалось странным — хотя и совершенно не подозрительным.

Тревожнее звучало другое: Август говорил, что чуть ли не каждую неделю виделся с покойным и считал его «милым стариком» — а ведь убитый мистер Берти был Пожирателем Смерти, и Кира сама видела у него на предплечье некрасивый знак в виде черепа и змеи. У Августа такого точно не было: Брин проверил его ещё там, в доме. И каково это — месяц за месяцем общаться с человеком, считая его кем-то вроде своего покровителя, и вдруг узнать, что он был сторонником террористов, убивавших мирных волшебников и нападавших на детей? Неудивительно, что Август погрустнел, когда они дошли до этого момента. А потом…

Мелочь, конечно. Может быть, чистой воды случайность — такое часто бывает в разговоре. Однако про себя Кира всё же отметила, что на один из её вопросов, Руквуд, по сути, не ответил вовсе, хотя на первый взгляд всё выглядело наоборот. Она снова подцепила десертную ложечку с длинной ручкой и задумчиво поглядела себе в тарелку, будто бы выбирая, какой шарик атаковать на этот раз.

— Если не уделять мороженому должного внимания, оно растает, — заметила Кира и улыбнулась. — Поэтому предлагаю не увлекаться нашей игрой ему в ущерб, иначе нас обвинят в жестоком обращении с десертом, а к такому меня жизнь точно не готовила.

Отщипнув понемногу от всех сортов из своей тарелочкеи, Кира сделала своего рода «коктейль» и прикрыла глаза, оценивая сочетание вкусов.

— Возможно, мистер Берти и не был опасен для вас, — внезапно произнесла она, когда снова взглянула на Августа. — Пожиратели Смерти, кажется, считают чистокровных волшебников наиболее достойными представителями нашего вида. А вы ведь чистокровный волшебник, мистер Руквуд?

Но это Кира уточнила так, между делом. У неё имелся к невыразимцу и более предметный вопрос.
— Раньше вы говорили, что в тот вечер мистер Берти хотел вас с кем-то познакомить и сделал это. Что вы можете сказать о том человеке?

Подпись автора

Кира рассмеялась.
— Да, с маггловедением у нас в школе действительно так себе.
Причём обнаружила она это опытным путём, когда выбиралась погостить к той части родственников, которые не были волшебниками. Они, строго говоря, не были даже её кровными родственниками, потому что дружно скучковались по линии отчима, но это не отменяло довольно плотного общения Киры с дядями, тётями, бабушками и дедушками, весьма далёкими от магии. И перенятые от них знания об этом загадочном мире и навыки ориентирования и выживания в оном оказались выходящими далеко за пределы школьной программы по названному Августом предмету.

— Кинотеатр, да! — оживилась Кира. — Я ходила несколько раз, это довольно забавно. Немножко похоже на погружение в чужие воспоминания через омут памяти, только ты смотришь на них не изнутри, а со стороны, сидя в зале напротив экрана. И показывают тебе не то, что было на самом деле, а всякие выдуманные истории, в которых настоящие люди изображают вымышленных персонажей… А иногда там всё взрывается, почти как по-настоящему! Ну, только безопасно. Можем как-нибудь сходить вместе, я видела, как там всё работает и что нужно делать, чтобы не выделяться из толпы… Прошу прощения, я отвлеклась.

Она поняла это, только когда уже озвучила своё предложение. Не стоило, совершенно не стоило так опережать события. Вдруг ей не понравятся итоги их сегодняшнего разговора? С другой стороны, не понравиться ей они могли, главным образом, в том случае, если эта встреча не снимет накопившихся у неё сомнений, а тогда её любопытство не успокоится, пока не будет удовлетворено, это Кира за собой уже знала.

Информация же об отце Руквуда была для неё откровением, потому что давать почитать личные дела сотрудников Отдела Тайн стажёрам без насущного повода как-то не принято, да и в тонкости дипломатических отношений магической Британии с другими странами Кира посвящена не была. Но в целом звучало грустно.

— То есть, ты тут один? — сказала она, мысленно представляя, каково бы было ей самой жить в чужой стране, когда поблизости нет ни папы, ни мамы, ни толпы других членов семьи разной степени родства. — Наверное, это очень одиноко…
Кира нырнула в чашку с кофе, согреваясь от его ароматного тепла.

— Мы и так говорим не под протокол, — напомнила она невыразимцу, когда он решил прояснить нюансы относительно понятия чистокровности в разных странах, и мягко улыбнулась. Только Кира думала, что сейчас Август выскажет ей какую-нибудь философскую конструкцию метафизического характера, а вместо этого его речь завершилась неожиданным «признанием». «Опасный полукровка», надо же! Она чуть было не фыркнула на этот пассаж, но так удивилась от следующих слов, что забыла об этом намерении.

— Магических существ?! — невольно вырвалось у Киры. К счастью, негромко, потому что Руквуд тут же попросил её не рассказывать об этом всем подряд. Или, точнее, отдельным избранным.
— Разумеется, я не буду об этом говорить, — пообещала она, хотя на самом деле ей до жути захотелось расспросить Августа, о каком существе речь. Наверное, что-то японское. Впрочем, для неё это никакого значения не имело — ей было элементарно любопытно. — Особенно представителям двадцати восьми священных.
На этом месте Кира не удержалась и всё-таки смешливо фыркнула.
— Среди моих близких знакомых всё равно нет тех из них, кто был бы обеспокоен вопросами крови. — Уизли, к примеру, об этом, кажется, вообще не думали. Даже непонятно, как они надолго задержались в этом злачном списке. — И на здешние аристократические приёмы мне, вероятно, светит попасть только в качестве охраны, и то не факт. Но не могу сказать, чтобы я к этому стремилась.
Она пожала плечами, подбирая ложечкой подтаявшее мятное мороженое и сосредотачиваясь на событиях в доме-артефакте.

— Почему мистер Берти пытался убить вас, Август? И, если он хотел убить вас, то зачем сначала решил причинить боль?

У Киры снова появилось неприятное чувство, как будто она пытается ловить рыбу в мутной воде, не имея уверенности в том, есть ли она там вообще, эта рыба. Особенно ей не нравился таинственный незнакомец, которого описывал Руквуд. Рассеивающие внимание чары, приверженность идеям Гриндевальда, если не ему самому, требование Непреложного обета и сломанная рука… Во что же ты влез, Август?

— И, в продолжение предыдущего вопроса: почему этот неизвестный сломал вам руку? Вы же согласились принести клятву, которую он попросил.

Понять бы ещё, как увязать кровожадного сторонника Гриндевальда с не менее кровожадным Пожирателем Смерти… Кира ложечкой проделала отверстие в шарике креветочного мороженого, но это не мешало ей поглядывать на невыразимца. В этот миг ей вдруг показалось, что она предвидит, каким в общих чертах будет ответ Руквуда — но ей хотелось бы ошибиться на этот счёт.

Подпись автора

Судя по взгляду Руквуда, маггловское кино вызывало у него такой живой и неподдельный интерес, что он с готовностью отправился бы туда прямо сейчас, если бы Кира его позвала. При этом на неё саму Август смотрел, как на человека, способного сотворить нечто удивительное и невероятное — засунуть голову в пасть венгерской хвостороге, например, или виртуозно исполнить на скрипке «Полёт шмеля», выписывая в воздухе кульбиты на метле.
— О, храбрость тут ни при чём, — отмахнулась Кира. — Я же ходила туда не одна. Меня водили более осведомлённые… друзья, которые и научили меня, что надо говорить и что делать. А вот вы, Август, явно преуменьшаете свои достоинства. Если бы не ваш защитный барьер в том доме…
Она покачала головой и запила вздох остатками кофе в чашке.

Следующие слова Руквуда заставили Киру задуматься о том, насколько чаще, должно быть, невыразимцы работают в команде с аврорами, чем с хитами. Однако это было понятно и логично.
— Если я увижу мистера Саважа, непременно передам ему привет, — заверила Августа Кира.

Поведанные ей заговорщицким полушёпотом подозрения о том, что за Руквудом приглядывает аврор или парочка, могли бы быть крайне романтичными, как любые шпионские страсти, но Киру они немного обеспокоили по совершенно иной причине. Многие авроры знали её хотя бы в лицо. Если папа выяснит, с кем она тут поедает мороженое, жди локального армагеддона. Впрочем, даже если так — наверняка для этого потребуется некоторое время. А пока оно оставалось, можно было продолжать разговор.
— Надеюсь, всё-таки, что за нами не следят, это было бы неловко, — хмыкнула Кира, исподволь скользнув взглядом по залу кафе, и переключилась на другую тему. — Между прочим, даже немножко жаль: лисьи ушки — это очень мило. Думаю, они бы тебе пошли. — Она не удержалась от улыбки.

Просто удивительно, как беззаботные посиделки в уютном кафе переплетались в этот вечер с расследованием тёмной истории с убийством Пожирателя Смерти и зачарованным домом. Контраст был оглушительным, однако что-то подсказывало Кире, что теперь для её жизни это будет скорее правилом и нормой, чем исключением.

От рассказа Августа сердце у неё забилось чаще, а тонкие пальцы с силой сжали ложечку для мороженого, подтаявшие остатки которого уже окончательно перемешались на тарелке. Но это перестало быть важным, и Кира о них моментально забыла. Она и о необходимости дышать-то вспомнила с трудом — столько эмоций у неё вызвал рассказ Руквуда. Выводы тоже напрашивались пугающие.

— Выходит, тебя пытались завербовать Пожиратели Смерти, — не без труда взяв себя в руки, резюмировала Кира. — И даже если это были не они, а какая-то конкурирующая с ними группировка, эти люди ничуть не лучше них, а тот, кого ты видел, был их главарём.
У неё мурашки побежали вдоль позвоночника, когда она подумала, в какую историю вляпалась бы, окажись она в том доме парой минут раньше.
— Но они же не остановятся! — сообразила Кира. — Тебя точно должны охранять, чтобы…
Она прикусила губу. Теперь на неё снизошло озарение, почему Руквуда могли отпустить после Мунго так легко. Его просто использовали как наживку. Проклятье.

Ей показалось, что невыразимец уже встаёт, чтобы отойти к прилавку и дополнить заказ, и Кира быстрым движением ухватила его за руку в районе предплечья, в естественном порыве сжав пальцы, как будто старалась его удержать. Вообще-то, именно это она и делала.
— Август, а почему ты кричал? Я имею в виду, после того как тебе удалось скрыться от тех двоих. И ещё этот взрыв. Ты точно не видел, что стало его причиной?

Несколькими мгновениями позже Кира отпустила руку Руквуда.
— Я бы выпила ещё кофе. С корицей и взбитыми сливками, — сказала она. И улыбнулась.

Подпись автора

Ощутив прикосновение к своей ладони, Кира опустила взгляд и обнаружила в соответствующем месте аккуратную, изящную руку Августа. На миг она задержала дыхание, потом подняла глаза на Руквуда и сдержанно улыбнулась.

— В страхе нет ничего постыдного, — негромко сказала она. — Тем более в такой опасной ситуации и после того, что тебе пришлось пережить за последнее время.

Прошло несколько мгновений, прежде чем их руки разомкнулись, и Август удалился к прилавку, чтобы взять им ещё по чашке кофе. Всё это время он оставался у Киры на виду, и ничто не мешало ей проводить невыразимца взглядом.

Она чувствовала себя отвратительно. Ей по-человечески нравился Август. Он вёл себя скромно, но не застенчиво, держался обходительно и очаровательно краснел. Она хотела ему верить.

Неприятно было думать, что Аврорат отпустил Руквуда после допроса лишь для того, чтобы использовать его как приманку для ловли крупной рыбы, что называется, на живца. Но Августа Кира знала и непосредственно видела перед собой, в общей сложности, едва ли больше часа, а папу — практически всю свою сознательную жизнь. Если это было решение Аврората — это было и его решение, а он не мог так поступить. Использовать втёмную ни в чём не повинного волшебника, не имеющего отношения к ДОМП, и заведомо подвергать его жизнь опасности ради призрачной возможности поймать кого-то из Пожирателей Смерти или другой опасной банды — папа ни за что бы так не поступил. Это было совершенно исключено… Разве что он не считал Руквуда таким уж невиновным. Однако при наличии хоть каких-нибудь доказательств его всё равно не отпустили бы спокойно разгуливать по городу. Значит, всё ограничивалось подозрениями — но, значит, они были.

Август обернулся, дожидаясь заказа. Кира поймала его взгляд, улыбнулась и помахала ему.

Руквуд производил приятное впечатление. В том доме он держался достойно, несмотря на раны, да и сейчас вёл себя, пожалуй что, безукоризненно. Он был ей симпатичен, и Кира хотела ему верить. Но не могла. Потому что он, может, и не лгал напрямую, но точно чего-то недоговаривал, причём даже в тех вопросах, которые не имели непосредственной связи с его Обетом.

Его последний ответ это косвенно подтверждал. Люди, конечно, кричат от боли — но это, как правило, бывает в один самый острый момент, когда боль наваливается внезапно — когда ломается рука или нож вонзается в ногу. Ещё вскрикнуть можно от неожиданности — например, если раковина в ванной крайне внезапно пытается отгрызть тебе пальцы. Но вскрик, который услышала Кира, когда попала в дом, хотя он явно был криком боли, прозвучал со второго этажа, а раковина на Августа нападала внизу. Существовала вероятность, что уже там, наверху, на него напало что-то ещё — но почему тогда было об этом не сказать? Кроме того, когда Кира свалилась ему чуть ли не на голову в спальню на втором этаже, мебель там ещё только начинала «оживать» и совершать поползновения в их направлении. И до этого он отвечал на некоторые её вопросы, скользя мимо них плавно и незаметно, но было ли это случайностью или умыслом? Для однозначного суждения по этому поводу у неё было слишком мало данных.

Однако всё это в целом означало, что Руквуд темнил. Следовательно, ему было, что скрывать. Что? Этого Кира не знала. Это могло быть что-то безобидное, завязанное, к примеру, на чувстве стыда — но могло быть и что-то более серьёзное. И игнорировать это обстоятельство было невозможно. Она же хит-визард! Пусть и всего лишь стажёр, зато — дочь самого Руфуса Скримджера и обязана быть, как минимум, вдвойне осторожнее, чем любая девушка на её месте.

Все эти рассуждения навалились на Киру тяжёлой снежной лавиной, и, не разобравшись пока, как с ними быть, она сочла за лучшее делать вид, как будто ничего не изменилось. Август вернулся с двумя чашками кофе и вазочкой разноцветных мармеладок, и это было так же мило, как обмен мороженым до этого, но Кира уже не могла в полной мере насладиться ситуацией и позволить себе поддаться эмоциям.

— Если авроры сейчас в самом деле приглядывают за тобой, это даже хорошо, — сказала она, с благодарным кивком забирая новую кружку с кофе из рук Руквуда. — Но они же не будут делать это вечно, а те, кто пытался тебя завербовать, могут выждать какое-то время, пока ты не останешься без охраны, и что тогда?
Что уж там, ответ был примерно ясен и ничего хорошего не предвещал.
— Ты хотя бы догадываешься, почему они вообще на тебя вышли? И… у тебя точно не осталось никакого способа связаться с ними? Потому что, мне кажется, было бы разумно попытаться… кхм… ну, спровоцировать их на новый контакт, пока за тобой приглядывают. Надеюсь, что приглядывают.
Она погоняла ложечкой шапку взбитых сливок над чашкой кофе.
— В любом случае, я думаю, ты очень храбрый волшебник, Август.
Тут Кира ничуть не покривила душой: она действительно так считала, даже если поводы для проявления этой смелости оставались для неё сомнительными.

Подпись автора

Эти связи с Гриндевальдом, которые, вроде бы, были, но вроде бы и нет, всё усложняли и запутывали. Вернее, рассказ Августа объяснял, почему местных сторонников побеждённого волшебника, если таковые здесь ещё оставались, мог заинтересовать выходец из страны восходящего солнца — притом, что его семья до сих пор не была замешана во всей этой истории. В то же время, если бы не этот рассказ, Кира решила бы, что завербовать Руквуда с вероятностью 99,9 процента пытались Пожиратели Смерти. В любом случае, всё это было подозрительно и страшно интересно.

Но дальше Август ушёл в такую неожиданную сторону, что Кира поневоле отвлеклась от того, что считала основным предметом их разговора, и широко распахнула глаза, после чего несколько раз моргнула. Она не очень хорошо разбиралась в маггловской истории, но благодаря большому набору родственников-магглов по линии отчима обладала отрывочными знаниями в разных сферах, и сочетание Японии, Америки и оружия в одном предложении не было для Киры совсем уж пустым звуком. Она нахмурилась, припоминая подробности. С подробностями было плохо, но зато она помнила суть.

— Хм-м… — протянула Кира. — Хиросима? Дедушка рассказывал мне, что там была какая-то очень страшная бомба… Август! Ты считаешь, что магглы могут на нас напасть — вот так, серьёзно, по-настоящему?
Ей самой такая мысль до сих пор в голову не приходила. Магглы вообще в большинстве своём не знали о существовании мира волшебников, и вряд ли те, кто знали, желали магам зла: в конце концов, осведомлённость преимущественно вытекала из родства с колдунами и ведьмами, а кто идёт войной против собственной семьи? В принципе, её даже не удивляло, что в Министерстве «оборонный проект» Руквуда сочли или нецелесообразным, или слишком затратным. Но мысль Августа шла ещё дальше, и поспеть за ней было нелегко. Но Кира постаралась. Получалось, что некая группа магов заинтересовалась разработками невыразимца, отклонёнными Министерством, но решила превратить щит в меч. Это стоило запомнить.

А вот рассуждения о гипотетическом плане, который мог сложиться у них двоих, безусловно подкупали, хотя и удивили Киру едва ли не больше, чем упоминание о маггловской бомбе. Она-то ничего такого не подразумевала… хотя идея была превосходная.
— Ну, присматривают или нет — это всегда можно выяснить, — промурлыкала она, гоняя ложечкой шапку взбитых сливок над своей чашкой кофе. — По-моему, установить с ними контакт — это вполне жизнеспособная идея…

Кира сделала паузу, чтобы глотнуть ароматного напитка и стащить из вазочки мармеладку многообещающего алого цвета. Наверное, она действительно была не совсем в том положении, чтобы настаивать — особенно если учесть, что она понятия не имела, что именно скрывал Руквуд. Однако как раз эта зона непознанного будоражила воображение и подталкивала её к активным действиям, и Кира уже почти начала строить для себя план действий, когда невыразимец снова накрыл её руку своей — на этот раз, чтобы потребовать с неё обещание. Очень метко, надо сказать.

— Почему меня окружают сплошные зануды? — обратилась Кира к мирозданию, возведя взгляд к потолку. — Прости, Август, ты уже не первый за эту неделю, кто говорит мне что-то в этом роде. Я что, похожа на того, кто будет сломя голову бросаться гебридский дракон знает куда?
Она запнулась, вспомнила о том, как они познакомились, и рассмеялась.
— Не вздумай отвечать! И, вообще-то, мистер Руквуд… Вы уверены, что вправе предъявлять мне такие требования? — спросила Кира с изрядной толикой насмешливости в голосе, подразумевавшей, что она говорит не очень серьёзно.

Однако что-то в этой его просьбе её по-настоящему задело. Она не забывала о том, что Август чего-то недоговаривал, но смотрела на него и видела в его глазах искренность. Это сбивало с толку и мешало оценивать ситуацию здраво. Приходилось признать: она, похоже, судила о нём пристрастно. Как непрофессионально, Кира!

Тем не менее, это требование Руквуда странным образом заставило её осознать всю серьёзность ситуации, несмотря на незнание её истинной подоплёки. Кира задумчиво посмотрела Августу в глаза и неохотно кивнула.

— Ладно, — согласилась она. — Обещаю. Никаких авантюр без ведома начальства. Доволен?
Кира покачала головой и улыбнулась.
— Ты прямо как мой наставник, — заметила она и мысленно добавила: «А местами вообще как папа».

Отредактировано Kira Hart (2020-11-29 12:55:56)

Подпись автора

Городов действительно было два, и Кира вспомнила об этом, когда Август назвал чуждые её уху японские названия. Да, у неё было немало знакомых и даже родственников в мире магглов, но она всё-таки жила среди волшебников, и в этой загадочной вселенной, обходившейся без магии, её в первую очередь интересовали непосредственно полезные прикладные вещи. Например, что такое кино и как в него сходить. Бомбы в круг интересов Киры как-то не входили. Может быть, зря. Наверное, зря — об этом она задумалась, с округлившимися глазами слушая чудовищные описания последствий ядерных взрывов из уст невыразимца.

— Но это ужасно, — сказала Кира — не испуганно, скорее, возмущённо. — Такое отвратительное оружие не должно существовать, так нельзя! Мало ли, кому оно попадёт в руки…

Она осеклась, внезапно поняв, что проблема именно в этом. Точнее, и в этом тоже. Руквуд рассуждал глобально, о возможности больших маггловских войн, от которых могло пострадать в том числе магическое население разных стран. Это она поняла, и это действительно было страшно. Но в сознании Киры сильнее был прикладной уровень, просто потому что он был ей ближе. И на этом уровне, со слов Августа, выходило, что тёмные волшебники могли заинтересоваться вот такими устрашающими маггловскими бомбами — и, может быть, отчасти поэтому обратили внимание на него самого. Кира потёрла щёку ладонью, сосредоточенно разглядывая россыпь разноцветных мармеладок в вазочке на столе между ними. Окружающая обстановка, насквозь мирная, жизнерадостная и уютная, совершенно не вязалась с теми картинами, которые при активной помощи Руквуда расцветали сейчас у неё в голове.

— С этим надо что-то делать, — мрачно проговорила Кира, немного нервно подёргав себя за выбившуюся из причёски прядку. Но что с этим делать, она определённо сказать не могла. Это был слишком масштабный вопрос, явно выходивший далеко за рамки её юрисдикции. Или нет? Может, стоило поговорить об этих бомбах хотя бы с папой? Сможет ли она объяснить ему, насколько это важно? И сочтёт ли он это достаточно важным, чтобы лоббировать эту тему? Об этом стоило, как минимум, подумать — но чуть позже, потому что сейчас у них имелись и более насущные проблемы. Например, Пожиратели Смерти или последователи Гриндевальда — что было одинаково плохо — жаждавшие заполучить Августа себе.

— Ну да, картинка так себе, особенно если непонятно, к кому с этим обращаться, — задумчиво согласилась Кира, глядя на сидевшего напротив неё невыразимца. Мимоходом она отметила, как уверенно Руквуд между делом сказал о том, что «дядюшку Эмроса» убил тот, третий. Похоже, он действительно считал, что всё было именно так.

— А убийства магглов входят в их повестку? — вскинула брови Кира. Насколько ей было известно, к магглам не относились хорошо ни сторонники Гриндевальда, ни Пожиратели Смерти, но ей не было доподлинно известно о конкретных планах тех или иных на эту часть человечества.

— Жаль, вообще-то, — заметила Кира. — Если бы можно было как-то спровоцировать их, чтобы они показали себя…
Она поймала взгляд Августа и примирительно вскинула руки
— Ну хорошо, хорошо. Я обещала в это не лезть, и я не буду. — Наверное.

И тут Руквуд снова сбил её с толку одной фразой. «Вы мне глубоко симпатичны». Кира была близка к тому, чтобы покраснеть, и ей пришлось снова напомнить себе, что Август остаётся подозреваемым. И, хотя Брин учил её, что подозреваемого нельзя автоматически считать виновным, она помнила и о том, что расслабляться и поддаваться эмоциям тоже нельзя, потому что эмоции делают человека необъективным — а для следователя это непростительно.

Но эмоции вклинивались в эту беседу не только у неё. От взгляда Киры не укрылось, как покраснел невыразимец и как отдёрнул руку при её шутливом замечании.
— О, я не имела в виду… Я не хотела вас смутить, Август, — произнесла она извиняющимся тоном. — Я просто не очень удачно пошутила…
Это было своего рода извинение.

Однако, несмотря на всю насыщенность этой сцены, Кира не могла не обратить внимание на оброненное Руквудом замечание. В целом, она была даже согласна с тем, что в «их» жизни есть и другие трудности. Только Кира предполагала, что думают они при этом, всё-таки, о разных вещах — как минимум потому, что Август не мог знать о том, кто её настоящий отец и как ревностно он относится к её встречам с представителями противоположного пола.

— И какие же ещё у нас есть проблемы?

Подпись автора

Кира уже не в первый раз поймала себя на том, что слушает Августа, затаив дыхание, хотя это всегда происходило по разным причинам. Временами его слова увлекали, порой настораживали, а иногда откровенно пугали, но в целом можно было констатировать одно: говорить он умел и собеседником был интересным. А ещё оставался подозреваемым, потому что, несмотря на справедливое замечание, что на его месте в том доме в чём-то нехорошем можно было заподозрить и её саму, Кира точно знала, что себя она из списка подозреваемых может смело исключить. Поэтому оставался только Руквуд и неизвестный, которого из ныне здравствующих не видел никто, кроме Руквуда — а это уже вызывает вопросы.

Строго говоря, Кира не считала, что человек, убивший Пожирателя Смерти в процессе самообороны, непременно должен быть плохим. Вообще-то, стоило бы пожать ему руку и отпустить с миром, посоветовав больше не влезать в неприятности. Поэтому, если всё было так, и дядюшку Эмроса в попытке отбиться отправил на тот свет сам Август, с его стороны разумнее всего было бы просто сознаться в содеянном. Впрочем, как знать — не исключено, что это повлекло бы за собой, к примеру, условный срок или отстранение от работы в Отделе тайн. И, может быть, в японских семьях это приравнивается к страшному позору, или есть ещё какие-то сдерживающие факторы. Как бы там ни было, Кира была бы даже рада, если бы всё оказалось так просто.

Только Август ей простым не казался. Он был милым, обходительным, складно говорил и очаровательно улыбался. А ещё он был амбициозным, умным и отверженным — потому что его честолюбивый и явно небессмысленный, но затратный проект натолкнулся в Министерстве на стену непонимания и неприятия — а такое порой подталкивает людей на сторону тех, кто может оценить их таланты по достоинству и найти им лучшее применение. Вероятно, те, кто заинтересовался Руквудом, знали об этой ситуации. Вероятно, потому что сами принимали живейшее участие в работе Министерства. От этой мысли Кире сделалось нехорошо, и она едва ли не залпом допила остатки кофе.

— Пять? Почему пять? — внезапно спросила она. — Мы же не знаем, что это за люди. Или всё-таки знаем?
Обращённый на невыразимца взгляд был спокойным и внимательным.
— Да, я понимаю, устраивать провокации при таком раскладе довольно глупо, — согласилась Кира. — Но эти люди могут найти способ снова подобраться к тебе и без всяких провокаций, и, если такое вдруг случится, было бы умнее не драться с ними, а подыграть им. Сказать, что ты передумал и готов с ними сотрудничать, например. Я не знаю, так ли это, но если ДОМП сейчас за тобой наблюдает, они вмешаются, если тебе будет грозить опасность — в этом я уверена.

Когда Август придвинул к ней вазочку с заканчивающимися сладостями, Кира, наконец, позволила себе улыбнуться.
— По-братски, — предложила она, подцепляя несколько оставшихся мармеладок. — Будем надеяться, за это «тухлый помидор осуждения» в тебя не прилетит.

Кира уловила посыл, вложенный Руквудом в это брошенное между делом замечание: мальчик из чистокровной семьи сидит в кафе с девочкой, болтающей о магглах так, словно у неё половина родственников из их числа. Странно, как он вообще на это решился. Видимо, свою роль сыграл и тот факт, что его родители жили далеко в Америке — на таком расстоянии от предков проще разрешить себе немного отойти от консервативных требований и представлений. Кира ощутила укол раздражения и поспешила мысленно закрыть эту тему хотя бы на время: разговор явно подходил к своему логическому завершению, и ей хотелось закончить его на хорошей ноте, чтобы не отрезать себе возможность возобновить его, если понадобится.

— Хорошие друзья вряд ли сделают тебе что-то плохое и скрывать правду тоже не станут, — сказала Кира. — Надеюсь, Пожирателей Смерти среди них всё же не найдётся. И представителей клуба почитателей Гриндевальда — тоже.
Она отправила в рот красную мармеладку в форме клубнички.
— Поход в маггловское кино остаётся за мной. Может быть, чуть позже, когда станет поспокойнее, — осторожно пообещала Кира.

«Когда ты перестанешь быть подозреваемым, например», — мысленно прибавила она. Не могла же она знать, что у судьбы уже были на этот счёт собственные планы. Как говорится, человек предполагает, а провидение располагает.

Подпись автора

Август удивился, когда она спросила про пять лет. Именно этого Кира и хотела. Это мимолётное замешательство, которое она спровоцировала своим вопросом, имело следствием появление чёткости в том вопросе, в котором её не хватало. Да, первое убийство Пожирателей Смерти в газетах зафиксировали именно пять лет назад. Только до сих пор невыразимец будто бы сомневался, с кем имеет дело, и даже вслух предполагал, что мог столкнуться с последователями Гриндевальда — а теперь от этих сомнений не осталось и следа. Он с самого начала отлично знал, на кого попал. И, значит, Руквуд недоговаривал. Правда, ей он сказал достаточно много — возможно, даже больше, чем на допросах в Аврорате. Всё сводилось к тому, что Пожиратели Смерти хотели заполучить себе перспективного молодого сотрудника Отдела Тайн вместе с его амбициозными проектами и идеями — а потом что-то случилось. Он передумал? Передумали они? Но такие люди не оставляют в живых тех, кто им отказывает или тех, кто стал им не нужен, но притом посвящён в их дела. Поэтому Кире приходилось предположить ещё один вариант: никто ни от чего не отказывался и мнения своего не менял. Они могли просто ждать.

Кира дожевала черничную мармеладку и качнула головой с лёгкой улыбкой.
— Да-нет, всё верно… Это я не очень дружу с цифрами, — почти виновато призналась она и снова подняла взгляд на Августа. — На радикальную молодёжь это весьма похоже — уж не знаю, чистокровную или нет. Правда, судя по тому, что отловить их всех до сих пор не удалось, горячими головами управляют другие, хладнокровные и рассудительные. Думаю, всё не так просто.

Строго говоря, идея о попытке очернения чистокровных вызывала у Киры двоякие чувства. Теоретически, она могла оказаться правдой — но могла быть и попыткой оправдать чистокровных, к числу которых, как-никак, относился сам Руквуд. Работа над имиджем представителей его круга ему удавалась неплохо — не будь Кира столь подозрительна, она даже повелась бы на эту идею.

Однако другая сторона медали тоже присутствовала, и отрицать этого было невозможно. Август уверял, что Пожиратели Смерти попытались сразу повязать его кровью… другого Пожирателя Смерти, «дядюшки Эмриса». Если Кира хоть что-нибудь понимала в повадках этих волшебников, это вполне могло быть правдой. И не исключено, что для Руквуда такие запросы оказались чересчур, потому и возник конфликт. Ей хотелось думать, что именно так всё и было. Непонятным оставалось только, почему он не рассказал об этом прямо во время допроса. Самооборона — это не преднамеренное убийство.

И всё-таки, была в словах Руквуда какая-то путаница. Признание, что способен убить ради самозащиты. Неоднократно повторённые уверения в том, что «дядюшка Эмрис» был ему близок. Тут же следом — замечание по поводу собственных подозрений, что сам же его и убил, хотя убивать не хотел. Но да, это ведь тот самый дядюшка напал на Августа первым. Во всяком случае, по его словам, которых никто не мог подтвердить или опровергнуть. Проклятье. Ничего не прояснялось.

— Очень на них похоже, — согласилась Кира. — Заставлять новичка убить близкого ему человека, чтобы повязать его, — это чудовищно. Вполне в духе террористов и убийц, кем бы они ни были в обычной жизни. С чисто человеческой точки зрения, я думаю, вы поступили правильно, когда отказали им, Август. Но, боюсь, это сулит вам большие неприятности со всех сторон, потому что теперь за вами почти наверняка присматривает ДОМП и охотятся Пожиратели Смерти. Не самая приятная ситуация, что ни говори, — она мрачновато усмехнулась. — Надеюсь, всё это закончится хорошо.

Надеялась она в самом деле, но верила не особенно. Что и для кого могло закончиться хорошо, когда мир окончательно сошёл с ума? Террористы нападают на детей, аврорам разрешили применять Непростительные, что дальше?

Зачем Август упомянул о Бэгменах, Кира так толком и не поняла, но решила на всякий случай запомнить. И, наконец, улыбнулась.
— Я смотрю, мистер Руквуд, вы предпочитаете водить дружбу с представителями старшего поколения. — Похоже, ты максимально облегчил Пожирателям Смерти задачу обратить на тебя внимание, даже если сделал это невольно.
— По-моему, Бэгмены — хорошая семья. И я уверена, что среди ваших знакомых они не единственные, на кого можно положиться. Но всё же — будьте осмотрительны.

Она подвинула чашку с блюдцем к краю стола и невзначай коснулась руки невыразимца.
— Я рада, что мы встретились, Август, — сообщила Кира, мягко улыбнулась и поднялась с места. — Берегите себя. Ещё увидимся.

Подпись автора