- Донато Инганнаморте – родной отец, чистокровный маг, член международного бюро магического законодательства Италии, жив;
- Дебора Инганнаморте (neи Serra) – родная мать, маггл, владеет собственным цветочным магазином, жива;
- Диаманте Инганнаморте (neи Squarchalupi) – бабушка, чистокровная волшебница, глава редакции итальянского филиала «Практика зельеварения», жива;
- Эдорадо Игнаннаморте – дед, чистокровный волшебник, изготовитель и продавец ядов в собственном магазине, жив;
- Стелла Инганнаморте (neи Manchini) – прабабка, чистокровная волшебница, домохозяйка, мертва.
Primi anni di vita
Инганнаморте – некогда старейший, уважаемый и богатый род среди итальянских чистокровных семей. А что с ними стало к началу XX века? Денег едва хватает, чтобы свести концы с концами, раз за разом рождаются либо мёртвые младенцы, либо со значительными отклонениями от нормы, либо девочки. И, вот, наконец-то, рождается мальчик, причём, на удивление родителей, живой и вполне здоровый. Мать от счастья ревёт, отец же радуется тому, что у него, наконец, родился наследник. Родители носились с ним, как с сахарным, позволяя и прощая ему многое из того, чего прощать не стоило бы. Поэтому сын вырос тем ещё эгоистом и скотом. Он считал, что ему дозволено всё, раз он из богатой семьи и единственный наследник рода, что мир крутится вокруг него одного. Донато, так звали отца Казимиро, угораздило влюбиться в магглу, несмотря на то, что его семья к нечистокровным людям относилась крайне презрительно. Донато никогда не думал, что их роман выльется во что-то серьёзное или закончится свадьбой. Он всего лишь хотел развлечься с молодой и, как ему казалось, глупой и наивной девчонкой, но чем больше он проводил с ней времени, тем больше влюблялся в неё. Если сначала он делал, что вид, что любит её, задаривая подарками и обещая ей счастливую жизнь, то сейчас в нём что-то перемкнуло, изменилось. Будто бы между ними и правда зародилась какая-то искра.
Правда ли он влюбился в неё или она станет его очередным мимолётным увлечением? Да кто ж его знает, но чтобы это ни было, желание видеть её росло с каждым днём. И кто бы мог подумать, что эта его интрижка выльется в настоящую свадьбу?
Естественно, родители не хотели одобрять брак, но разве он считал их авторитетом? Даже если бы его выжгли с семейного древа – плевать, он по-настоящему полюбил эту молоденькую дурочку. Хоть отец и мать и были против свадьбы, терять единственного наследника они не хотели, поэтому пришлось согласиться с выбором сына. Правда, рассказать о том, что он маг и есть целый мир волшебников, рядом с магглами, всё же пришлось. Невесту долго пришлось убеждать, что он не сумасшедший, но ему это всё-таки удалось.
Через девять месяцев у пары родился ребенок, которому дали редкое для итальянцев имя – Казимиро. Буквально после рождения мальчика, былой запал и необузданный интерес к жене у Донато пропал. Неудивительно, она почти всё время уделяла новорожденному, а про него забыла. Ну, как же так? Он ведь привык всегда быть в центре внимание, а сейчас оно сместилось на какого-то сосунка? Ему плевать, что этот «сосунок» был его собственным сыном, ЕМУ было мало внимания. Он лично не хотел заводить детей, на том настояла его новоиспеченная жёнушка. Поэтому постепенно любовь, которая так внезапно вспыхнула между этими двумя, так же быстро начала угасать. Казимиро рос в атмосфере лжи и недоверия, несмотря на то, что родители часто говорили ему, как сильно любят и ценят его и друг друга. Но дети ориентируются на поступки родителей, а не их слова. А разве можно назвать «любовью и уважением» постоянные ссоры родителей и долгие недели бойкота? Мальчик усвоил один урок – слова, обещания, клятвы – они ничего не значат и их можно спокойно нарушать.
Отец молодого волшебника с годами всё больше стал ненавидеть сына, так как всё чаще видел в нём конкурента. Поэтому до тех пор, пока Казимиро не отправили в Шармбатон, несмотря на огромное недовольство родителей Донато, мальчик был вынужден бороться за место под солнцем и внимание матери.
Единственная, кто не готова была терпеть то, что происходило в семье, была прабабушка мага, которая решила сама взяться за его воспитание, а не ждать, когда «сладкая парочка» наорётся друг на друга. Конечно, ведь родители Донато, несмотря на свой возраст, всё ещё работали, и редко когда их дома можно было застать. Оставалось надеяться лишь на прабабку. Именно она привила Казимиро целеустремленность и любовь к трудолюбию, любознательность, что в будущем позволило ему стать успешным колдомедиком.
La vita nel Primo di Umberto
Он был полукровным волшебником, но это не мешало ему быть первоклассным колдомедиком в Prima di Umberto, в одной из молодых (на тот момент) частных клиник Рима. Ходило много слухов о том, что работать там трудно в силу того, что начальнику очень важна чистота крови его сотрудников. Молодой итальянец не привык верить всяким россказням, поэтому решил проверить всё самостоятельно. Однако подстраховаться бы не помешало, поэтому магу пришлось слегка скорректировать свою родословную. Видимо, из-за того, что клиника лишь недавно открылась, в резюме кандидатов вчитываться не было времени особо, подлинности семейного древа не заостряли внимания.
В силу своего воспитания и среды, в которой рос Казимиро, сходиться с людьми ему было, конечно, трудно, но это всё-таки была профессия, о которой он мечтал со школьной скамьи. Будучи ещё молодым, он верил в то, что колдомедик – лучшая профессия именно потому, что она очень ответственная, но благодарная, так как речь идёт о человеческой жизни. И уже простого «спасибо» от пациента будет достаточно для него, чтобы понять, что трудился он не зря. Но это смотрел он на свою будущую сферу деятельности через розовые очки, а, как известно, они всегда дают ложное представление о природе вещей.
Надо сказать, что среди чистокровных было не так уж и много по-настоящему хороших специалистов, главным делом которых было спасение жизни людей, а не подсчёт денег за успешную операцию своих подчинённых. Многие из отпрысков аристократов часто попадали в больницу чисто по блату, чтобы душа богатого отца или матери была спокойна.
Однако не зря есть поговорка «все тайное становится явным». Вот и Казимиро не повезло. Его коллегой был довольно завистливый парень, который тайно сам хотел иметь место и славу своего «товарища». Альтаир Джакометти едва с кем-то разговор мог завести, так как не обладал достаточным запасом знаний для поддержания любой беседы. Поговорить он мог только о новостях магического мира в кофе-брейке с кем-то из чистокровок. Мужчина был тем ещё снобом и общения с полукровками или магглорожденными на дух не переносил.
Il tradimento di Giacometti
И однажды он решился на отчаянный поступок - испортить Казимиро жизнь, да так, что он долго не смог бы оправиться после этого удара. Что угодно, хоть операцию ему срывай, лишь бы опустить его репутацию в глазах коллег.
Но лучше всего отыскать на него компромат, который опровергнуть он будет не в силах. Слишком уж много всего знает, слишком старается во всем - в коллектив влиться, поддерживать хорошие отношения с коллегами и начальством, никуда не ходит на выходных или после смены с другими. Ему есть что скрывать? Определенно.
Чистокровки всегда рады провести время в компании себе подобных, а уж работать - ну, нет...Зачем, когда у тебя есть деньги, за которые себе можно все позволить? Работа - как перчатки, всегда можно сменить ее. Так думал лично Джакометти. И дело пошло. Альтаир неделю пытался найти компромат на ненавистного мага, лишь бы подпортить репутацию коллеги. Он все-таки своего добился. Плюсы того, что ты чистокровный волшебник в том, что ты всегда получаешь, что хочешь, даже не особо честным путём. И вот уже информация о том, что полукровный итальянский волшебник подделал свои документы, лишь бы попасть на престижное местечко, у него в руках. Осталось как-то выставить его раз и навсегда из заведения и желанное место и слава ему обеспеченны. Всего-то и нужно было, что подбросить на стол главврача, который, по совместительству был отцом съедаемого завистью итальянца, плоды его недельных работ и надоедливого мага, он уверен, вскоре попросят на выход. Ведь к чистокровности работников тут относились слишком трепетно, а информация о липовом происхождении одного из его лучших сотрудников легко может подорвать авторитет медленно набиравшей популярность клиники. Нельзя же и впрямь принимать кого попало. Впрочем, всё так и произошло, как рассчитывал Джакометти. Казимиро же, из-за одного завистливого мерзавца, вмиг лишился всего, чего так упорно добивался - уважения, славы, престижной работы и билета в счастливую жизнь.
Он опять всего лишь жалкий полукровка, которого просто выперли на улицу. Как говорится, захочешь - проживешь. Радует одно - не успел семью завести, а, значит, некому будет на мозги капать, кроме родителей и деда с бабкой.
La dolce vendetta
Казимиро долго пытался выяснить, кто же стоял за убийством его счастья и беззаботной жизни, пока, наконец, не вышел на Альтаира. Что ж, в таком случае этот чистокровный подлец за подставу ещё ответит. Но чтобы такого сделать? Убить его? Слишком рискованно – на него сразу и подумают. Тогда что же? Быть может, Круциатус применить, чтобы он навсегда запомнил того, кому посмел испортить жизнь? Нет уж, в Азкабан раньше времени попадать не хотелось. Даже несмотря на то, что итальянское Министерство Магии такое же коррумпированное, как и маггловское. Вряд ли оно станет оперативно и быстро расследовать дело об убийстве сынка главврача какой-то частной клиники. Он не настолько важная фигура чтобы прикладывать столько усилий.
После долгих раздумий, волшебник решил не отнимать жизнь у предателя самостоятельно.
Как только дело будет сделано, то итальянец, наконец, уже уедет из этой проклятой страны, и только его и видели. Но только не под собственным именем и фамилией. Слишком много риска. Да и Казимиро давно мечтал избавиться от любых напоминаний о его семейке, так почему бы не начать с имени?
Джакомо Дзинни - идеальный вариант. В детстве у него был когда-то воображаемый друг, которого мужчина называл ласкового и коротко Комо, а Дзинни была фамилия его лучшего друга товарища со школьной скамьи.
Идея о мести прочно засела в голове бывшего колдомедика и не желала уходить, пока дело не будет сделано. А это означало, что придется, так или иначе, провести расследование насчёт окружения Джакометти и его состояния здоровья. Чтобы вендетта удалась, нужно было связаться с некогда бывшими коллегами для уточнения некоторых деталей жизни предателя. Ведь этот итальянец был падок на разговоры, особенно во время обеденных перерывов. Возможно, заодно, удастся и выяснить, кто помогал этому мерзавцу собирать компромат на Инганнаморте. И дело закипело. В последствии выяснилось, что в операции по вытравлению Казимиро из Умберто, принимало участие ещё два человека, каждый из которых имел зуб на полукровного колдомедика по одним им известным причинам. Что ж, оставалось лишь притвориться одним из них и встретиться под оборотным зельем с Альтаиром возле лавки деда. План был прост – под предлогом помощи по избавлению от жутких мигреней, подсунуть яд медленного действия, чтобы раз и навсегда избавиться от проклятого предателя.
После этого инцидента, на следующее утро, почти во всех новостных газетах появилась заметка о том, что Джакометти, сына главного врача частной клиники Умберто, нашли мёртвым в своей комнате. Конечно, никто и не знал, что послужило причиной его смерти. Никто, кроме Казимиро.
Однако на тот момент его уже ничего не волновало, так как в это время полукровный маг уже был на пути в Англию, довольный собой, поскольку изначально повёл Министерство и семейку подлеца по ложному пути, чтобы отвести от себя подозрения.
Una nuova vita
Спустя два месяца после инцидента, итальянец покинул Италию, предварительно наведя семью погибшего мага на ложный след, и перебрался в холодный и туманный Альбион. Привыкать к чужому языку и обычаям было, конечно, трудно, но чего не сделаешь ради того, чтобы начать жизнь с чистого листа? Казимиро считал, что лучшим решением будет зажить под новым именем, строя для себя новое и счастливое будущее, сжигая в прошлое все мосты. Но где ему теперь работать? В Мунго устраиваться? Ну, уж нет. Там тоже полно чистокровок, которых он теперь на дух не переносит. Аптека - слишком однообразная и скучная работа. Тогда волшебник обратил свой взор на Лютный переулок. Это, как оказалось, такой аналог Эсквилинно и вокзала Термини в Риме, только суженный до размера одного переулка. Куда может податься бывший колдомедик, кроме как не в свою же стезю? Магазин «Яды и отравы Шайверетча» подходил как нельзя кстати. Раз уж лечить людей ему не дали, он будет не прочь их вместо этого потравить. В войне старается держаться нейтралитета, ведь пока бизнес ядов жив, ему нет смысла примыкать к какой-либо из сторон. |
пост
Какая ирония. Его фамилия с итальянского буквально переводится как «обманувший смерть». А что в итоге? Злобная дамочка решила отомстить ему за то, что он родился? Как и все женщины, она опоздала, лет эдак на тридцать. Казимиро бы усмехнулся сейчас, да только не в том состоянии он был для такого. Вот-вот отправиться вслед за любимой прабабкой. В глазах все помутнело, ноги подкашиваются, ещё чуть-чуть и он бы точно развалился прямо здесь. Умереть в медицинском учреждении — не лучшая смерть, надо сказать.
— Я же уже все сказал манекену на входе, мисс. Он — продавец ядов у Шайверетча, в Лютном, спокойно показывал мне товар, как вдруг ему поплохело, он упал на пол и его где-то на пятой попытке вырвало. Аппарировал с ним сюда, как только смог, и все. Уж не знаю, что он такого принял, но это что-то явно было лишним, — Браун хоть и безумно волновался за судьбу продавца, который товар ему демонстрировал, но старался сохранять спокойствие и не поддаваться панике, хотя бы внешне. На его удивление, некоторые сотрудники повели себя совсем не так, как ожидал мужчина.
***
Судя по тому, как местные умельцы лечили Казимиро, вместо успокоительного тогда он принял все-таки яд на основе аматоксинов. Черт, ну каким же идиотом надо быть, чтобы перепутать склянки? Он же ещё подписал их для себя специально, чтобы случайно не промахнуться. Проклятый босс, Моргана его дери. Вот надо было вывести из себя, чтобы Казимиро, некогда лучший зельевар в Prima di Umberto, так крупно ошибся на чужбине. Н-да, Джакометти по сравнению с Шайверетчем покажется просто ангелочком святым. Если рай или ад, о которых говорила мама, и правда существуют, то Альтаир точно попал по назначению. Казимиро надеялся, что он варится в самом жарком котле и страдает каждый день от жгучих языков пламени. Пока над ним проводили всякие махинации, Кази даже не пытался вникнуть, что там происходит. Слишком плохо себя чувствовал. Но что Инганнаморте видел отчетливо, так это то, что некоторые целители (видимо, стажеры), иногда по своей глупости, а, может, неопытности и невнимательности то забывали перчатки надеть на свои руки, то из-за стресса таблетки путали. Серьезно? И вот такими работниками гордится больница Святого Мунго? Да уж, в Умберто таких бы просто не допустили до работы с тяжелым случаем отравления, и все.
— Ma che cazzo stai facendo, coglione? Вы хоть этикетки-то на своих зельях смотрите, а то так угробите меня вместо того, чтобы выльечить. Куда столько в ложку набухали силибинина? Мне нужно 20 мг в сутки, а не все 100. Помните о передозировке, — как говорится, талант не пропьёшь. Но в случае Казимиро — не закопаешь в землю. За свои одинндацать лет работы в Умберто, он уже настолько научился отличать зелья хотя бы по цветам, что никакой состав или название не понадобится. Не так много зелий имело этот светло-коричневый оттенок, так что догадаться о том, что в основе препарата был сибилинин - не трудно. Стажёр, видимо, и сам такой бурной реакции пациента не ожидал, отчего чуть не выронил саму склянку.
Черт, да он бы сам себя вылечил, если бы мог. Но, кажется, о негодовании сейчас лучше забыть, так как организм напомнил итальянцу, что в нем все ещё полно токсинов и неплохо бы их вывести наружу. Таз рядом с кроватью мигом наполнился коричневатой жидкостью с вкраплением зелёных пятен. Пора отдохнуть, может, даже вздремнуть, ибо ему все ещё максимально плохо. Когда, наконец, в него уже впихнут этот чертов сибилинин…?
[align=”center”]***[/align]
Сколько он уже здесь дней провёл? Пять? Десять? Неделю? Две? Черт его знает, но эти белые стены уже начинают раздражать. Что ж, радует одно, ему полегчало, значительно полегчало, но слабость в теле была жуткая. А ещё этот противный свет, который бил в глаза, отчего Казимиро невольно замжурился и хотел было уже перевернуться на другой бок, лишь бы не видеть этого гребанного света.
— Изображать спящего бесполезно, так что потрудитесь привести себя в надлежащий вид для осмотра, — словно бы гром посреди неба над ухом раздался чей-то уставший, монотонный, но строгий женский голос. Знакомые нотки. Когда-то и он так общался с пациентами, особенно, если из-за них о сне и отдыхе можно было забыть. Пришлось привстать и опереться спиной на подушку койки, так хоть сидеть удобней будет.
—Есльи бы не ваш свет, я бы, наверное, и не сталь просыпаться, — недовольно пробубнил Казимиро, пытаясь разлепить глаза и хотя бы оглядеть говорившую. Оказывается, осматривать его собралась вполне молодая и привлекательная девушка. Кажется, она была моложе его лет на десять так точно. Для англичанки внешность нетипичная, слишком смуглая кожа. Тоже эмигрантка, как и он? Быть может, тоже римлянка? Пёс его знает, акцент вроде не похож. Или, по крайней мере, не настолько сильный, как у него. Откуда бы она ни была — она отличный специалист. Сколько он наблюдал за ней за время своего лечения, ни разу не было случаев, чтобы она где-то по глупости оступилась. Или переборщила с дозой. Да, это было заметно еще там, в приёмной, когда он чуть ли не вывалил весь свой завтрак на пол. Быстренько взяла все в свои руки и всеми распорядилась. Не растерялась, в отличие от остальных.
За размышлением и осматриванием своей целительницы, он как-то успел пропустить первую часть ее предложения. Но, видимо, она рассказывала ему о его состоянии.
— ...ваш организм пострадал от действия яда меньше, чем казалось на первый взгляд. Сегодня Вас переведут в обычную палату, где придется побыть ещё пару дней и после оценки комиссии о состоянии Вашего психического здоровья вполне может быть, что Вы покинете стены нашего лечебного заведения, — что ж, кажется, мисс Фортуна все-таки решила улыбнуться ему. Мало того, что организм выдержал жесткую интоксикацию аматоксинами, да ещё и печень не сильно пострадала. Но самое главное — он скоро покинет это место навсегда. Так странно ловить себя на мысли о том, что некогда любимое им заведение – в какой бы стране ни находилось - стало ему противно. Когда в последний раз удача ему так улыбалась? Когда он подделал родословную, чтобы попасть в Умберто? Да, кажется, именно тогда.
— Che bellissime notizie, Madonna! — Казимиро просто не сдержался от счастья. Он давно так сильно не радовался. Впервые за несколько дней на его лице можно было увидеть искреннюю улыбку. Видела ли ее Шанайя или нет — Казимиро волновало в последнюю очередь.
— Господин Цинни, посмотрите на меня, — звон браслетов и голос Патил заставил Казимиро вернуться на грешную землю и вспомнить о том, что до желанной свободы придётся какое-то время побыть ещё в палате. Ну, что ж, вот и на один из вопросов нашёлся ответ. Она точно не римлянка, да и вряд ли итальянка. Из какого бы региона человек ни был, все произносили букву z одинакового — дзетта.
— Не хотельось бы показаться невежльивым, синьорина, но я Дзинни, не Цинни. Но прошу, продольжайте, — то ли уже вошедшая в привычку напускная вежливость при обращении с местными дамами дала о себе знать, то ли правила этикета, которые мама пыталась привить сыну, когда не была занята очередной руганью с тем, кто нагло называл себя его отцом, - черт это теперь разберёшь. Ложь и фальшь слишком уже прочно въелись в натуру итальянца.
— Может все – таки расскажете о причинах своего поступка? — вполне предсказуемо, что доктор поинтересуется тем, почему отравился пациент. Только вот что ей ответить? Признаться, что ты придурок, спутавший успокоительное и яд? Для Казимиро это значит потерять лицо и выставить себя в плохом свете. Как итальянец, он жутко не любил такое. Хотя ему же пообещали, что в протокол это не занесут, так почему бы нет? В конце концов, больше идей в голове мужчины не приходило.
— Честно, синьорина, это довольно трудно объяснить. Но скажем так, я быль в ярости, когда...кхм...приняль яд. Ну, как приняль? Сльучайно взяль его вместо успокоительного и выпиль, — Мерлин, это так по-детски прозвучало, будто на ходу отмазку придумал. Все-таки после стольких лет лжи, говорить правду становится куда сложнее и тяжелее, чем это кажется на первый взгляд.
|
