Людвиг аппарировал под руку с главарем, номинальный Тео - сразу за ними. Из залитого огнями города они внезапно (по крайней мере для Людвига) оказались в сельской местности. В первый момент тьма представлялась ему непроглядной, но постепенно окружение приобретало формы и контуры. Чуть впереди них белела уходящая несколько влево и исчезающая за углом леса сельская дорога. Если проследить за дорогой в противоположенную сторону, то взгляд спотыкался о низкую деревянную изгородь с распахнутой настежь калиткой, дальше - сад с темнеющими контурами кустов и протягивающими ветки к небу скелетами деревьев. В глубине -небольшой кряжистый дом. В округе не было и горсти снега, следовательно они скорее аппарировали к югу или востоку, ближе к морю, где теплее.
Разорвав контакт с Людвигом, главарь кивнул Тео:
- Приведи миссис Уилкинс.
Тео кивнул и, тихо поскрипывая гравием, исчез в глубине сада. Людвиг продолжал изучать окрестности. Страха или особой тревоги он не испытывал. Да, потом надо будет обезопасить себя и маму от потенциальных повторов и придется как-то объяснить случившееся Малфою, но здесь и сейчас оно не имело значения. Здесь и сейчас был просто бизнес, может, совершенно не привычный для человека по имени Людвиг Уилкинс, но более чем обыденный для того, кто носил имя Оберон. И этот человек не видел в своих спутниках признаков, сулящих сюрпризов, или подозрительной ажитации, могущей к таким привести. Для них это тоже было лишь бизнесом. Снова заскрежетал гравий, теперь под несколькими парами ног, и Людвиг чуть покосился на стоящего рядом с ним главаря. Тот в нетерпении постукивал пальцами по собственному бедру, видимо ждал не дожидался, когда же они наконец все завершат и смогут разойтись. Людвиг его понимал, но сам особого нетерпение не испытывал. Один шаг за раунд, нечего забегать вперед.
Из калитки появился Тео, и что-то в его виде тут же насторожило Людвига. Уверенность и легкость, с которой похититель парой минут ранее направился к дому, исчезла, вместо этого Тео выглядел напряженным и как будто даже растерянным. А вот и сюрпризы пошли. Людвиг осторожно сместил вес на ногах, ища наиболее удобную позу для действия. Пальцы левой руки перехватили удобнее рукоять трости.
- Ну, - тоже ощутив внезапно появившееся напряжение, нетерпеливо хлопнул ладонью по бедру главарь. Тео скорчил рожу, видимо пытаясь таким образом что-то передать своему подельнику, но, увы, без особого успеха. Людвиг покосился по сторонам, прикидывая варианты для потенциального отступления, если такое вдруг окажется необходимым.
Тео весьма неохотно сделал еще пару шагов вперед, а затем в сторону, пропуская вперед двух других - Лилит и дерганного похитителя по кличке Лис. В первый момент, в ночном мраке, Людвиг не разобрал, что именно было не так. Платье матери выделялось в общем фоне особенно ярким, светлым пятном. Лилит стояла несколько полубоком и как будто скукожившись, полуспрятавшись под небрежно наброшенную ей на плечи мантию.
- С тобой все в порядке, мама? - натянув на лицо улыбку, призванную для того, чтобы поддержать дух матери, спросил Людвиг. Тео как-то странно покосился в сторону Лилит, а она сама вроде как попыталась улыбнуться сыну в ответ. Не так. Что-то было не так, и Людвиг, пытаясь рассмотреть лучше, аж подался слегка вперед. И наконец его осенило. Лицо матери, с той самой стороны, которую она пыталась ему не показывать было лицом лишь только отчасти, что именно с ним было не так, не позволял рассмотреть мрак. А еще поза, скрученная в одну сторону, с рукой, прижатой или поджимаемой к телу. В глазах Людвига потемнело. Вы уроды. Или урод. Людвиг поймал направленный на него взгляд Лиса, отбросившего маску и оставшегося в одном лишь только натянутом на лице капюшоне. Он не видел глаз, но более чем способен был уловить самодовольство придурка, не сумевшего удержаться от того, чтобы поднять руку на его мать. На лице Уилкинса появилось выражение гадливости.
- Это не входило в уговор, - прошипел он сквозь стиснутые зубы. Кретин скалил зубы из-за плеча матери, и в груди Людвига все сильнее закипала ярость. Главарь рядом с ним вздохнул и недовольно качнул головой.
- Мы все еще можем совершить сделку, - щеря зубы и не сводя взгляда с ублюдка, продолжил Уилкинс. - Даже расстаться друзьями, если вы прибавите к счету и его.
Людвиг махнул наконечником трости в сторону отморозка и снова ткнул тот в землю.
Тео как-то даже слишком быстро вскинул взгляд на главаря. Пятьдесят на пятьдесят, что они согласятся. Кому нужен тот, на кого нельзя положиться?! Ублюдок, видимо, счел, что его шансы и того меньше, ибо тут же ткнул палочкой в горло Лилит:
- Даже и не думай, что прокатит.
- Бумаги или он, - совершенно спокойным, никак не вяжущимся с тем, что творилось у него внутри, жестом Людвиг достал палочку. Главарь рядом с ним все еще колебался, а значит, колебался и Тео.
- Я готов взять и трупом, - добавил Людвиг, обращаясь уже к Тео. Тот покосился в сторону подельника. Лис дернулся, пытаясь одновременно оградиться при помощи Лилит и от Тео, и от Людвига. Ублюдок слишком резко рванул женщину, и она сдавленно взвыла.
- Решайте, - рыкнул едва ли могущий себя сдержать Людвиг.
- Людвиг, пожалуйста, - взмолилась о чем-то Лилит, и мир в его голове переклинило. Тогда тоже было трое против одного. Тогда тоже вокруг было тихо и царила ночь. И никто в этой ночи не слышал крики боли. Никто не пришел на помощь. Никто не захотел слушать мольбу о пощаде. Людвига знобило, и отчаянно болела нога, но не так, как раньше этим вечером, а так словно кто-то прошил ее раскаленным железом.
- На счет три… - чуть покачиваясь, прогнусавил Людвиг, - Раз… - рядом с ним сглотнул главарь и, видимо, засобирался достать палочку, - Два… - Тео стиснул свою, а Лис, так и не определившись с тем, откуда именно ждать удара, снова дернулся и дернул Лилит. Женщина, вместо того чтобы прикрыть, сложилась от боли вдвое. Счет три остался не оглашенным.
- Авада Кедавра, - зеленый луч попал ровно по середине грудной клетки приоткрывшегося Лиса. Никто, никогда больше не посмеет ставить ему условия подобным образом! Одним движением Людвиг шагнул вбок и со всего маху въехал набалдашником трости под ребра главарю, а затем впечатался в него плечом, сбивая с ног. Впрочем, чуть ли не теряя из-за подогнувшейся больной ноги равновесие сам.
- Confringo, - брошенное Тео, разбилось о вложенное в трость протего. Людвиг упал на одно колено и уже падая еще раз въехал тростью по начавшему подниматься главарю.
Lacero и не думавшего останавливаться Тео столкнулось со Scutum Уилкинса. Увы, щит тут же пришел в негодность, и его пришлось отбросить. Третье заклинание Тео не успел выпустить - наконец, вернув себе хоть какое-то равновесие, Людвиг, перехватив трость посередине, повернул ту наконечником в Тео:
- Stupefy.
Противник Людвига сделал неуклюжий полушаг назад и повалился на землю. Взгляд Уилкинса на миг прояснился и включил в себя не только узкую полоску из двух похитителей, но так же фигуру Лилит.
- Мама, - скорее прошептал, чем произнес Людвиг. - Все хорошо, все хорошо.
Он успел сделать лишь три шага, как его ноги облизало нечто болезненное и почти что огненное по ощущению. Людвиг тяжело приземлился на колени, и тут же перевернулся, так и не вставая попытался выставить щит, но брошенное в него главарем флагело, видимо, истощило и его противника. Следующее заклинание выбило из его руки трость, но трость Людвигу толком была уже не нужна,и он вложил все силы, которые оставались, в Reducto. Он попал, но не имел ни малейшего понятия, насколько сильно или точно.
- Людвиг, - из-за спины раздался испуганный вскрик матери. Еще один разворот, Тео поднимался на ноги и дрожащей рукой поднимал на него палочку.
- Sagitta, - держа собственную палочку двумя руками, совершенно неизвестно откуда взял Людвиг. Стрела прошила Тео насквозь.
За его спиной раздался хлопок аппарации.

Отредактировано Ludwig Wilkins (2020-09-15 10:47:29)

Подпись автора

Замечание Элеоноры о «семейных вечерах» в доме Эйвери было очаровательным в его рождественско-апокалиптических оттенках, в том числе и потому, что вполне соответствовало истине. При попытке представить идиллический зимний вечер у домашнего очага в компании жены и сына, Эйдан получил сомнительную картину, в которой все трое сидели перед камином в неестественных позах с жутковатыми натянутыми улыбками. На семейную сценку это никак не тянуло — в лучшем случае, на кошмарный сон. Да, в особняке Эйвери царила своя атмосфера, и посвящать во все её тонкости гостей было, по очевидным причинам, непринято. Впрочем, и нарочно скрывать что-либо от Норы Эйдану в голову не приходило: если уж они не прятали друг от друга «свои» трупы, то о мелких бытовых секретах и говорить нечего. Они, собственно, и не говорили, предпочитая оставлять в этих дружеских отношениях долю недосказанности, обеспечивавшую каждому сохранность необходимого личного пространства, с элементарной для обоих деликатностью не акцентируя внимания на том, чего невозможно было не заметить.

Пока Элеонора любовалась глубокой синевой бирманских сапфиров в благородной оправе, Эйдан, то и дело поглядывая на неё, занялся напитками. Зимой всегда хотелось немного лета. Наполнив два хрустальных бокала янтарной жидкостью, будто бы напитанной солнцем и теплом греческой земли, откуда был родом этот напиток, он вернулся к Норе, к этому моменту уже облюбовавшей одно из кресел. Чувствовать себя как дома Эйдан не предлагал — просто потому, что за годы их встреч это право подразумевалось здесь за ней по умолчанию.

Передав гостье один из бокалов, Эйдан легко коснулся его своим, порождая мелодичный хрустальный перезвон.

— За нас, — сказал он и улыбнулся, — и наши милые маленькие традиции.

Метакса обожгла пищевод мягким бархатным теплом: сочетание вина и бренди снимало резкость и придавало напитку умеренную сладость, едва заметно отдававшую виноградом, поспевшим на ярком южном солнце.

— Твоя доброта не знает границ, — заметил Эйдан с негромким смешком, отвечая на витиеватые пожелания скоропостижного отхода в мир иной в адрес автора сомнительного трактата о маггловском метрополитене. Усаживаться в кресло он не торопился и вместо этого подошёл к каминной полке, на которой временно разместил подаренную Элеонорой музыкальную шкатулку. Теперь, когда предпраздничный обмен состоялся, а бокалы наполнились напитками, настало время для искусства, наслаждаться которым Эйдан предпочитал с должным вниманием и комфортом, не отвлекаясь на столь будничные мелочи, как поиски стаканов в мини-баре. Ещё раз с интересом осмотрев шкатулку, он влил в неё немного магии и бережно вернул обратно, на каминную полку.

— Посмотрим, что у нас в репертуаре, — предвосхищая первые звуки музыки, произнёс Эйдан, снова поворачиваясь к Норе, и улыбнулся, едва заслышав первые тревожные, дрожащие вскрики струнных, в которые очень скоро влился узнаваемый напряжённый и напористый вихрь духовых, формирующий целеустремлённую героическую тему «Полёта валькирий» Рихарда Вагнера.

— Наполнение этой шкатулки в очередной раз подтверждает её происхождение, — довольно констатировал Эйдан, усаживаясь, наконец, в кресло возле Элеоноры, и сделал ещё пару глотков, наслаждаясь стремительно нарастающим шквальным ветром музыкального развития.

Однако когда в полёт валькирий включились ударные, приближая его к торжественной кульминации, что-то с грохотом рухнуло в холле, а потом бравурную воинственную мелодию дополнила своим вмешательством хлопнувшая входная дверь. Брови Эйдана на мгновение сдвинулись к переносице.

— Я сегодня больше никого не ждал, — на всякий случай сообщил он Элеоноре. — Фобос! Деймос!
Один из домовиков появился практически моментально, что наводило на мысли о том, что он собрался сделать это ещё до официального призыва.

— Хозяин, там, в прихожей, человек, весь в крови. Очень, очень много крови! — протараторил Фобос, широко распахнув испуганные глаза, причём Эйдан здорово подозревал, что больше всего домовик в это время беспокоился о том, как будет очищать от крови полы.

Эйдан быстро поднялся на ноги и посмотрел на Элеонору. Всё ещё не до конца опустевший бокал перекочевал на небольшой низкий столик, стоявший примерно посередине между двумя креслами, а вместо него в руке Эйдана почти незаметно появилась волшебная палочка.

— Прошу прощения, Нора, я вынужден встретить этого незваного гостя, — сказал он и коротко кивнул, прежде чем выскользнул из гостиной, ведомый внезапно острым предчувствием необходимости поторопиться. Судя по тому, что Эйдан увидел в холле, это действительно было так.

В волшебнике, распластавшемся по полу перед входной дверью, он с трудом узнал одного из коллег по тёмному цеху — и это несмотря на то, что маски на нём уже не было. Лицо Миддлтона было обезображено, правое ухо болталось почти оторванное, кровь заливала шею. Парой мгновений позже Эйдан понял, что Фобос не ошибся: крови в самом деле было очень много — она просто не сразу бросалась в глаза на тёмной одежде Пожирателя Смерти, местами живописно разодранной, как и плоть, которая обнажалась под ней. В груди у мужчины что-то клокотало и неприятно булькало, одна штанина уже успела неплохо напитаться кровью, что недвусмысленно намекало на перебитую бедренную артерию.

В принципе, у Эйдана уже появилась версия относительно того, что произошло. Но ему были нужны детали, и быстро. Он наклонился и приподнял Миддлтона, усаживая его на полу и прислонив спиной к стене. От этих манипуляций мужчина издал нечто среднее между рыком и стоном. Эйдан направил палочку на его бедро и использовал заклинание для наложения жгута. Ему было нужно, чтобы этот герой не истёк кровью раньше времени.

— Что случилось, Альберт?
— Всё пошло не так, — с трудом произнёс Пожиратель. Вероятнее всего, сломанное ребро проткнуло лёгкое. — Этот урод… взбесился… положил всех. Мы не думали, что…
Да уж, конечно: вы совсем не думали.
— Где это произошло? Альберт, не отключайся! — пришлось слегка встряхнуть его, потому что глаза Миддлтона закатились.
— Там… В доме на Форест-лейк… Он грохнул Сайруса! Из-за своей мамочки… И Тобиаса. Я едва ушёл…
— Что с ним самим? Он жив? Он был ещё там, когда ты уходил?
— Что?.. Да… Я не знаю. Мы не достали бумаги… Что теперь делать?
Тебе — уже ничего.
— Эйдан… Помоги…
— Разумеется, Альберт, я тебе помогу, — заверил его Эйдан, снова направляя на него палочку. — Avada Kedavra.
Тело Пожирателя Смерти обмякло. Он, конечно, умер бы и сам, но до этого пришлось бы ждать ещё минут пять. Это время можно было употребить и с большей пользой. Эйдан выпрямился и спрятал палочку, задумчиво глядя на труп в своей прихожей. Пора было принять решение, и он это сделал.

— Боюсь, у меня плохие новости, Элеонора, — не оборачиваясь, утвердительно произнёс он, ощущая присутствие волшебницы у себя за спиной. Потом Эйдан всё-таки оторвался от созерцания изуродованного тела в луже крови и повернулся к Норе. — Он говорил о Уилкинсе.

Нора отреагировала на появление окровавленного трупа абсолютно невозмутимо, что нисколько не удивило Эйдана. Дом был чужой, труп — тоже. О чём тут переживать и волноваться? Другое дело, что точно с той же невозмутимостью она восприняла и известие о том, что центральным действующим лицом в этом спектакле оказался Людвиг. Или это была только видимость? Проблема заключалась в том, что разобраться в этом деликатном вопросе требовалось незамедлительно, и, желательно, не влезая в тонкие материи и не обременяя друг друга неуместными проникновениями в чужое личное пространство.

— Деймос, запри дверь. Никто не должен войти через неё в дом, пока всё здесь не будет приведено в порядок, — прежде всего, велел домовику Эйдан, после чего снова повернулся к Элеоноре, собранно, деловито и без лишних эмоций. — Нора, я вынужден спросить. Достаточно ли тебе дорог Уилкинс, чтобы ввязываться в сомнительную авантюру с тремя трупами Пожирателей Смерти?

При такой формулировке вопрос позволял Элеоноре дать ответ быстро и сравнительно безболезненно, потому что её мотивация в этом раскладе могла быть двойственной и предусматривала не только сердечную склонность к Людвигу, но и дружеское расположение к нему самому, а также нежную и неистребимую любовь к окровавленным бездыханным телам. Суть заключалась в том, что при утвердительном ответе, на чём бы он ни был основан, Эйдан мог рассчитывать на помощь Элеоноры, которая могла оказаться отнюдь не лишней, учитывая наличие трёх трупов и одного живого Уилкинса. И его матушки, к слову, о состоянии которой Эйдан совсем забыл расспросить нежданного гостя.

Признаться, до сих пор он не видел Элеонору в ситуациях, требовавших незамедлительных действий щекотливого характера. И до сих пор он точно не просил её принимать личное деятельное участие в историях с «его» трупами. Впрочем, этот раз был нетипичным со всех сторон. Полученный от Норы ответ, можно сказать, выдал ему карт-бланш. Эйдан коротко кивнул.

— Фобос, Деймос, тело нужно перенести в подвал, ничего не запачкав. В холле убраться так, будто его здесь не было. Тела, а не холла, — с этими эльфами уточнения никогда не бывают лишними. — Я проверю.

Домовики дружно промямлили традиционное «да, хозяин», переглянулись и начали возиться вокруг ещё тёплого покойничка. Это давало Эйдану возможность временно отвлечься и уделить внимание другим аспектам проблемы.

— Вернёмся в гостиную, — предложил он Элеоноре. Удивительно, но в поспешных действиях сейчас не было необходимости. Важнее было посвятить несколько минут разговору, чтобы избежать ненужных трудностей и наметить план действий. К тому же, облажавшиеся по полной Пожиратели благополучно отправились к праотцам, и небольшая задержка ничего бы не изменила. Не говоря уже о том, что Эйдан не особенно жаждал встречаться с Людвигом при таких обстоятельствах.

В гостиной он сел в кресло, взял свой бокал и сделал глоток. Вагнер к этому моменту умолк, позволяя волшебникам обсудить всё в тишине.

— Отвечая на вопрос, который ты всё равно не задашь, — да, я знал. Но никто не должен был серьёзно пострадать.
Непонятно, кстати, с чего Уилкинс так психанул. Убили они там его мать, что ли?

— Эти остолопы собирались просто поговорить с Людвигом и убедить его отдать им какие-то документы. Честно сказать, я сам не в курсе подробностей: дело прошло как второстепенное и не требующее согласования на высоком уровне, имя Уилкинса при этом даже не упоминалось, но я проявил любопытство и выяснил, что речь шла именно о нём.

Всё, что говорил Эйдан, было правдой. У их кандидата в Министры, избранного и одобренного Томом, обнаружились за душой какие-то тёмные делишки в прошлом. Сообщать о них Милорду этот умник не пожелал, очевидно, посчитав, что разберётся со своими былыми грешками сам, и убедил нескольких неофитов ему в этом посодействовать. Все, кто при этом присутствовал, их на это благословили, поэтому откатить назад было нельзя. Следуя привычке по возможности держать всё под контролем, Эйдан пообщался с этими затейниками с глазу на глаз. Вот тогда-то и выяснилось, что наехать эти неофиты — а у двоих из них даже метки не было — собрались на Уилкинса. Причём для пущей убедительности взять в заложники они планировали не кого-нибудь, а «даму сердца» своего клиента, Элеонору Коветт. От этой идеи Эйдан их успешно отговорил, предложив заменить Нору на мать Уилкинса, настояв на том, что этот вариант будет куда более эффективным. В некотором смысле, он, похоже, даже оказался прав.

— Я подозреваю, что эти кретины всё сделали не так, за что и поплатились. Надеюсь, Альберт не ошибся, и двое других тоже мертвы — в этом случае они уже ничего не смогут рассказать. Остаётся ещё «заказчик», отправивший их туда, но это уже моя забота. А вот с убитыми нужно что-то делать прямо сейчас.

Кое-какие идеи на этот счёт у Эйдана имелись. Неотёсанные зелёные Пожиратели — а отчасти скорее даже кандидаты на вступление в их ряды — вполне могли напортачить, перелаяться, повздорить и покромсать друг друга на кусочки. Почему нет, в самом деле? Это новое поколение вообще отличалось повышенной легкомысленностью и возбудимостью. Никакого самоконтроля. Нужно было только правильно всё обставить, чтобы ни у кого не возникло лишних вопросов. И что-то сделать с их потенциальным Министром — видимо, несостоявшимся.

Людвиг, выставив палочку перед собой, дернулся на звук аппарации. Ничего, лишь тишина и ночь. Он повернулся обратно. Ничего. Еще какое-то время он озирался по сторонам, ожидая что во тьме вот-вот раздаться голос или сверкнет заклинание, но никто не спешил ни откуда выпрыгивать, никто не рвался исподтишка убить или покалечить. Все? Это точно было все? Людвиг попытался подняться на ноги, но те почему-то не слушались и подгибались под его весом. Лилит сделала шаг в его сторону.
- Я сейчас, мам, я сейчас, - попытался удержать женщину на месте Людвиг и, собравшись силами, рванул себя вверх. Ноги все еще толком не слушались, но как будто держали. Расстояние, которое их разделяло, оказалось самыми долгими ярдами в его жизни, но в итоге они сошлись. Людвиг обхватил маму руками, осторожно прижимая к себе, но даже это мимолетное единение оказалось слишком. Он толком не успел ее притянуть к себе, как женщина под его руками скукожилась и сжалась, а с ее губ сорвался явно сдерживаемый стон.
Людвиг поспешно разомкнул руки и сделал полушаг назад. Лилит вцепилась в рукав его сюртука, не желая отпускать. Мужчина перехватил ладонь матери. - Я тут, я тут, - пробормотал он, пытаясь успокоить Лилит, - Я хочу посмотреть.
- Пожалуйста, - настолько мягко насколько вообще был способен, произнес Людвиг, видя какую-то нерешительность, которая вдруг овладела матерью. Лилит ничего не ответила, лишь сжала его ладонь еще крепче. Людвиг приподнял палочку, - Люмос.
В исходящем из палочки синеватом свете, лицо матери казалось особенно бледным, а все то, что бледным не было.., у Людвига перекосило лицо и  выпущенная мигом ранее ладонь матери снова вцепилась ему в рукав, словно в тщетной попытке удержать то, что рвалось наружу.
- Уроды, - просипел мужчина, приподнимая другую ладонь и пытаясь очистить от лица матери кровь, но та давно засохла и превратилась в не стираемую корочку грязи. Людвиг чувствовал как к горлу подкатывает злость, вот только вымостить ее более было не на кого. Он осторожно приподнял край накинутой на плечи матери мантии, чтобы осмотреть и ее руку, но так до нее и не добрался. За плечом Лилит, высвеченное люмосом, Людвига привлекло какое-то шевеление. Под испуганный вскрик матери, он буквально прыгнул в сторону и устремил свет палочки в сторону движения. К распростертому и прошитому стрелой телу Тео. На первый взгляд все было тихо, Людвиг шагнул ближе, круг света выхватил из мрака выпавшую в бою палочку, буквально в паре дюймах от как будто протянутых к ней окровавленных пальцев Тео. Людвиг отпихнул палочку сапогом и сунул Люмос предполагаемому трупу буквально в лицо. Вот только грудная клетка, как оказалось, не совсем мертвого Тео судорожно приподнялась и с его губ против всякой воли сорвался гаркающий звук. Людвиг сдвинул палочку чуть ниже, оценивая ранение, затем вернулся к лицу Тео.
- Жить хочешь? - почти любезно поинтересовался у похитителя Людвиг.  Это было совсем не то, что Уилкинс жаждал предложить похитителю, но покончить с ним всегда еще можно было успеть, но сперва Людвиг хотел получить ответы. На лице Тео промелькнуло нечто смежное между удивлением и как будто даже надеждой, но вместо ответа похититель лишь осклабился посиневшими губами.
- Допустим ответ положительный, - продолжил Людвиг опуская рядом с Тео на одно колено. Взгляд похитителя снова вспыхнул, не то в надежде, не то в страхе. Людвиг улыбнулся, - Твоя жизнь за ответ на один вопрос — кто вас послал?
Тео дернулся и болезненно засмеялся-закашлял кровью, - Т..ы  д..бил.
- Как скажешь, - Людвиг поменял руку державшую палочку и, опустив теперь свободную, правую ладонь на грудную клетку Тео. Изначально он просто ее так держал, выжидая, позволяя ладони подниматься и опускаться вместе с дыханием похитителя. Тео все молчал и Людвиг слегка надавил. Его жертва глухо взвыла и начала хватать ртом воздух. Улыбка Людвига стала шире, он на миг ослабил давление.
-  Ну, так что?
- П..сы..х, - выгнувшись гаркнул Тео. Людвиг сдвинул ладонь чуть вперед и охватив древко стрелы, слегка его крутанул в ране, похититель взвыл.
- Людвиг, пожалуйста, - за его спиной взмолилась Лилит.
- Д..а сл..шай..ся м..мч..ку Л..юд..в..иг, - полукашляя полузадыхаясь выдал Тео и Людвиг как следует дернул древком. Тео захрипел и заскреб кровавой ладонью по его рукаву. Уилкинс отшвырнул руку прочь.
- Я жду.
- Т..бя най..дт, Альберт на..й..дет, - вместе с кровавой пеной выдохнул Тео.
- Альберт? - Людвиг отпустил стрелу и наклонился ближе.
Тео попытался плюнуть ему в лицо, но кровавя слюна лишь упала обратно на него самого.
- Они тьбя при..шь...ют. Т..ьбе кн..ц пс..х.
- Кто они? - снова схватившись за древко и, наклонившись почти к самому лицу Тео, зло прошипел Людвиг. Его плечо коснулась чья-то рука, - Людвиг, пожалуйста, - Лилит попыталась оттянуть его от Тео.
- Не сейчас, мам, - повел плечом Людвиг, но для похитителя уже было поздно, Тео как-то странно гаркнул и внезапно стих.
- Черт, - выругался Людвиг.
- Надо вызвать ДОМП, колдомедиков- проговорила над его головой Лилит.
- Нет! Никакого ДОМП и никаких колдомедиков, - рявкнул Людвиг, затем продолжил куда мягче, - если ты только не хочешь, чтобы меня тут же арестовали.
- Но ты же ничего не ..
- Мама, я убил человека, - Людвиг кивнул туда, где лежал Лис, - Двух, людей, - его взгляд переместился к телу Тео. Теоретически, он быть может имел шанс получить лишь по рукам за применением непростительного при самозащите, но очень в этом сомневался. Плюс, отдавать этих ублюдков правоохранительной системе он не собирался. За долгами подобного рода он предпочитал приходить лично.
Едва ли оно, конечно, могло успокоить маму, но ничего другого для нее у Людвига не было. Тем более, что в одном Тео был прав, кто бы не были эти люди, они вполне могли вернутся. Они могли вернутся даже сейчас, если треклятого Альберта не разорвало аппарацией и он хоть что-то сумел передать своим подельникам.
- Нам надо домой, мам, - поднимаясь на ноги, сообщил женщине Людвиг. Мне надо как минимум переправить тебя в безопасное место, осмотреть раны, а потом будем разбираться со всем остальным.
Людвиг чуть сжал ладонь матери и приподняв палочку с огоньком выше, так на всякий случай осмотрелся по сторонам. Повалившийся у калитки труп Лиса. Распростертое, окровавленное тело Тео, Людвиг развернулся в другую сторону. Какие-то ошметки одежды, кровь, много крови, видимо принадлежавшей сумевшему аппарировать Альберту. Во тьме что-то блеснуло и Людвиг шагнул ближе, - А я ведь почти о тебе забыл…
Он отменил люмос и призвал выпавший из видимо разодранного кармана Альберта футляр к документами.
- Чудесно, - довольно хмыкнул Уилкинс, пряча футляр за пазухой и возвращаясь к матери. Он протянул ей руку. - Хватайся за кольца.
Их закрутило в портал. И только в этот миг Людвиг внезапно вспомнил, что не забрал трость.

Отредактировано Ludwig Wilkins (2020-09-20 22:19:36)

Подпись автора

Земля под ногами появилась как-то слишком неожиданно, ударила в подошвы и чуть ли не заставила Людвига потерять равновесие. Мужчина неуклюже качнулся, шагнул в сторону и поспешил схватить подмышки начавшую оседать Лилит. - Мам, мама, - попытался дозваться до женщины Людвиг, но обмякшее тело потерявшей сознание матери тяжело обвисло у него на руках. Кое как сдерживая навалившееся на него тяжесть бессознательного тела, Людвиг выставил палочку и рыкнул, - Homenum Revelio.
Ничего и никого, мужчина позволил себе облегченно вздохнуть, затем переправил кончик палочки на Лилит и подняв ее при помощи чар левитации зашагал к дому. Он едва ли поднялся на крыльцо, когда перед ним отворилась дверь и в проеме возникли ушастые силуэты Моне и Мане.
- У нас проблемы, ребят, - почти даже бодро сообщил домовикам Людвиг, заставляя себя приосанится. У нас огромная куча проблем, добавил он мысленно, и я даже не уверен, с какой именно стороны ее следует начать разгребать. Вернее он знал, начинать надо было с мамы, а с тем, что потом, он и будет разбираться потом.
- Моне, проверь гостевую спальню, ту которую ближе к моей, и растопи в ней камин, - велел он эльфу и создание пробормотав «да, хозяин» испарилось.
- Мане.., - второй эльф вытянулся стрункой и замер, лишь кончики непомерных ушей легонько подрагивали. Людвиг потер ладонью щеку и лишь затем заметил, что та была измазана в крови, ну, и не важно, это все равно была не его кровь. И не матери, что быть может было даже важнее.
- Свяжись с доктором Моро и попроси его немедленно прибыть сюда. Никого больше на территорию не пускать, - хмуро добавил Людвиг и возобновив как будто начавшие слабеть левитационные чары, направился в гостевую комнату на втором этаже.
Моне, успевший расстелить постель и зажечь камин, уже ждал подле раскрытой двери. Людвиг осторожно опустил Лилит на кровать. В огромной, странно, никогда раньше та такой ему не казалась, кровати мама выглядела совершенно маленькой, такой хрупкой и почти не отличимой от белизны покрывала, настолько бледной она была. Людвиг снова потер рукой лицо. Он как будто совершенно не знал, что делать. Людвиг громко выдохнул и расправил плечи, некогда раскисать, совершенно некогда.
- Моне, нюхательные соли, уверен, они где-то должны быть. И теплую воду с полотенцем, - добавил мужчина, разглядывая лицо матери, - И ножницы, - крикнул он в след уже испарившемуся эльфу.  И, и, и.., кажется список того, что он хотел или считал нужным сделать был бесконечным.
Вернулся Мане, - Доктор сказал, что сможет прибыть не ранее чем через минут двадцать, сэр.
- Хорошо, - автоматически пробубнил Людвиг, - Не хорошо, - пробурчал он тут же следом, хотя, конечно, сделать с этим он ничего не мог. Быть может он и платил Моро больше других, в том числе за то, чтобы он не задавал не нужные вопросы, а если все же задавал, то при первой же возможности их забывал, но он был никак не единственным его клиентом. И, теоретически, случай мог немного терпеть, терпеть не мог сам Людвиг.
- Мы, кажется, где-то потеряли ее мантию, - сообщил он Мане, - найди и принеси, а потом возвращайся, мне будет нужна помощь.
Оно все было не то, совсем не то, но Людвиг словно был не способен сконцентрироваться и заняться тем, что было важно в первую очередь. Вдох-выдох, ты это делал и раньше, ты знаешь, что именно следует делать.
Вернулся Моне с солью и ножницами, и явно собирался тут же уходить, чтобы принести еще и воду, но Людвиг его остановил, - Подожди, помоги мне ее приподнять и подложить подушки.
Разобравшись с этим, Людвиг отправил эльфа прочь и откупорив бутылочку с солями, осторожно подложил ее матери под нос. Лилит вдохнула, сморщилась и резко раскрыв глаза дернулась вверх, Людвиг осторожно надавил на ее здоровое плечо, заставляя снова опустится на подушки, - Это я, мам. Ты дома, у меня дома.
- Сынок, - Лилит улыбнулся и попыталась дотронутся до его лица. Людвиг перехватил ее ладонь и крепко ее сжал.
- Я хочу тебя осмотреть, хорошо? Скоро придет доктор и он сделает это как следует, но пока я, хорошо?
Лилит смотрела на него большими, напуганными глазами, но потом храбро кивнула.
- Вот и хорошо, мам, вот и умница, - продолжал бубнить Людвиг, убирая бутылочку с солями и берясь за ножницы, - Мне правда придется испортить тебе платье. Ты ведь меня простишь? Потом новое купим, хорошо? - не переставая болтал мужчина, начиная разрезать рукав платья Лилит. Он, конечно, мог воспользоваться чарами, но предпочитал действовать по старинке, оно было как-то более персонально. Запястье и нижняя часть предплечья явно были опухшими, но крови нигде не было, это было хорошо. Ничего никуда не выпирало и не торчало под странным углом, это тоже вроде как было хорошо. Людвиг на миг оставил ножницы в сторону, и принялся осторожно прощупывать руку. Выше набухшего запястья все вроде было целым.
- Теперь еще бок, - мягко улыбнувшись матери, проговорил Людвиг, снова берясь за ножницы, но Лилит почти-что стеснительно пискнула и потом указала ему за спину. Людвиг оглянулся и возвел взгляд к потолку, - Да не сюда ее, дорогой, - вздохнул обращаясь к прибывшему вместе с мантией матери Мане, - а в стирку, а лучше в огонь, только вытащи все из карманов. А потом возвращайся сюда.
- Обормоты, - пожаловался матери Людвиг.
- Они милые, - констатировала Лилит.
- Ну, если ты так говоришь…
- Сэр, - за его спиной раздался голос Моне, - доктор Моро прибыл.
- Тогда веди его сюда, болван, - фыркнул Людвиг, вздыхая с облегчением и поднимаясь на ноги.
- Не говори ему ничего про похищение, хорошо? - он улыбнулся матери, - Скажи, что это несчастный случай, - это, конечно, была полная дребедень и Моро был достаточно опытным в своем деле, чтобы видеть ее насквозь, но ему платили деньги за то, чтобы он видел лишь то, что требовалось.
- Он не поверит, - вполне предсказуемо возразила Лилит.
- Я ему объясню, - у меня есть весомые, звонкие аргументы, которые в ближайшие дни перекочуют в его банковскую ячейку, мысленно добавил Людвиг и отправился встречать Моро. А на случай, если однажды Моро решит, что ему надо больше, у Людвига имелся и запасной план, гарантирующий доброму доктору одноразовый билет в Азкабан. Но это были уже мелочи. Совершенно лишние и никому тут не нужные.
Они обменялись с Моро краткими приветствиями и еще более краткими объяснениями, после чего доктор пожелал остатся с Лилит с глазу на глаз. Людвиг приставил к нему Мане и покинул спальню.
- Сделай мне чай, Моне, - велел Людвиг спускаясь на первый эта и уходя в лабораторию. Пока доктор осматривал маму, он мог заняться подготовлением к повторному визиту в дом похитителей. Надо было как минимум забрать от туда трость, могущую привести к нему самой что не есть прямой дорогой, кем бы там в итоге не оказались ее нашедшие. А еще стоило по лучше осмотреть дом и все прочее, вдруг там найдется ответ, кто и зачем прислал этих придурков. Ответ, впрочем, мог содержатся не только там. Людвиг вытащил из кармана золотистый футляр и чуть покрутил его в руке. Нет, документы пусть пока подождут, и Людвиг убрал футляр в шкаф для особо редких и не очень легальных ингредиентов.
Он прошел по полкам с готовыми зельями и отыскал на них флакончик с зельем выносливости. Тщательно отмерил дозу, сморщил нос и залил отвар в горло. Ну, почему оно все всегда было таким гадким на вкус. Риторический вопрос, скорее призванный отвлечь его, чем действительно нуждающийся в ответе. Людвиг прошел дальше и достал из маленькой коробочки монокль- проявитель опасности, прицепил к нему цепочку и повесил себе на шею. Заныла нога, но Людвиг предпочел не обращать на нее внимание, ходить можно и то ладно. За-то это навело его на мысль, что пожалуй стоит взять с собой запасную трость. Скажем ту, которую он лишь только-только успел закончить, но еще не испробовал в деле. Людвиг выхватил трость из стойки, примеривая ее весь в ладони, затем пару раз ею взмахнул. Хороша, пойдет.
В дверь постучали.
- Иду, - оглянувшись по сторонам, крикнул Людвиг и направился к выходу.
За дверью его ждал Мане, - доктор Моро закончил, сэр.
- Волшебно.
Они коротко переговорили, Людвиг расплатился и они попрощались, доктор обещал быть на связи и зайти снова завтра. Людвиг поднялся в спальню. Мама, усыпленная доктором, сладко спала. Людвиг поправил край одеяла. Он совершенно не желал оставлять ее одну. А что если ей станет хуже? Что если она проснется и испугается? Были конечно эльфы, но это было совсем не то, что другое человеческое существо. Людвиг недовольно скривился, поигрался с тростью и приняв решение достал из нагрудного кармана небольшое квадратное зеркальце, - Элеонор Коветт.

Отредактировано Ludwig Wilkins (2020-09-22 22:37:37)

Подпись автора

К сожалению, в варианте с призывом гастролирующего легиллимента Эйдан видел точно те же подводные камни, что и Нора. К сожалению — потому что они оба не могли ошибаться. Опасность существовала и была вполне реальной. Больше всего из озвученных Элеонорой вопросов Эйдана волновал тот самый, о власти, которую сторонний мозгоправ мог получить над всеми участниками этой запутанной истории. Потому что знакомые легиллименты у него, разумеется, были, в том числе достаточно сильные и опытные, чтобы скорректировать всё, как полагается. Но обращаться Эйдану не хотелось ни к кому из них — тема была слишком щекотливой, а наличие трёх пожирательских трупов сильно сокращало круг возможных сообщников в проведении ментальных экзерсисов. Получалось всё, мягко говоря, не слишком складно.

— Никаких гарантий, — со вздохом признал он и отставил опустевший стакан на низкий столик между креслами. — И привлекать к этому делу больше никого нельзя. Нас в нём и так оказалось слишком много.

Новые участники точно принесли бы с собой новые проблемы, которые неминуемо начали бы нарастать, как снежный ком. Нет, придётся справляться своими силами. Идея одним ударом снести Уилкинсу кусок… ладно уж, не головы, но памяти с каждой минутой представлялась Эйдану всё более заманчивой. Пусть даже это сделает сама Нора, так будет лучше всего. Если бы из памяти Людвига при этом случайно исчезли не полчаса, а половина минувшей недели, Эйдан бы не расстроился.

Он уже собирался сообщить Элеоноре о том, что им придётся прибегнуть к этому решению за неимением лучшего, и мысленно прикидывал, что конкретно и в какой последовательности необходимо делать, когда Нора упомянула о сквозном зеркале. Этот удобный артефакт, пожалуй, мог сослужить им добрую службу.

По лицу Норы Эйдан видел, что она беспокоится за Людвига, — да и сам факт наличия у них парных магических зеркал кое о чём говорил. Если бы сейчас удалось связаться с Уилкинсом и убедиться, что он жив, это успокоило бы Элеонору. Наверное. Если он не при смерти. Но если и так, они хотя бы точно об этом узнали бы, а в нынешней ситуации никакая ясность не могла быть лишней.

— Тогда вызывай его. Скажешь, что…

Что именно можно сказать, Эйдан предположить не успел: зеркальце уже было в руке у Элеоноры, причём, судя по всему, на него как раз поступил встречный «вызов». Эйдан сделал неопределённый жест рукой, то ли приглашая Нору не тянуть с ответом, то ли констатируя неизбежность элемента импровизации, каким бы ни был её результат.

Вопросов Уилкинса Эйдан не слышал, но восстановить их по ответам Норы не составляло труда. Она сразу обозначила его присутствие, и это было, наверное, хорошо, как и уверение, что его общество не помешает ей провести небольшой сеанс переговоров. Правда, что-то подсказывало ему, что Людвиг вряд ли придёт от этого в неописуемый восторг.

Опираясь на то, что Уилкинса он не слышал, Эйдан предположил, что и Людвиг не должен услышать его, однако рисковать не хотелось.

— Что произошло? — спросил он, дождавшись сдвинувшихся бровей и некоторого проявления беспокойства со стороны Элеоноры. — Нора, если твой молодой любовник жаждет тебя видеть, я, как ты понимаешь, не смею возражать. Но поскольку этот вечер был зарезервирован за мной, одну я тебя к нему в любом случае не отпущу. Тем более после этого тревожного выражения на твоём лице.

Проговорить всё это вслух имело смысл ещё и для соблюдения правдоподобности. Людвиг — тот ещё зануда, а если он начнёт параноить, что в такой ситуации было бы даже естественно, с него станется позже разобрать беседу по косточкам и пересчитать слова по секундам.

- Я разблокирую камин, - хмуро пообещал Норе Людвиг и, разорвав связь, убрал зеркало в карман. Разговор вроде как закончился ровно тем итогом, которого он от него ожидал, но никакого облегчения Людвиг не почувствовал, скорее сомнения в правильности выбранного решения. Еще мигом ранее Нора казалась наиболее разумным выбором. Собранная, рациональная, не слишком щепетильная, когда речь заходила о чьи либо увечьях или даже смерти. Идеальный подельник для преступления. Вот только их отношения подобных услуг друг другу не предполагали. Они предполагали развлечения, а не проблемы. Ровно этим их отношения и были столь ценны. Вся грязь, боль и не совершенство мира, при встрече, оставались за дверью. Они не искали в другу друге утешение или возможность спустить пар, после трудного дня. Они приходили почерпнуть у друг друга легкость бытия, окунутся в мир без забот и хлопот. Его просьба нарушала идеально отрегулированный баланс их взаимоотношений.
Людвиг недовольно скривился и потянулся за оставленной эльфом кружкой. Он лишь поднес чай ко рту, когда вспомнил о камине. Проклятие, его же надо было разблокировать. Людвиг поспешно глотнул чая, само собой обжегся, выругался и с раздосадованным стуком опустил кружку обратно на стол. Достал из чехла палочку и сделал несколько шагов в сторону камина, вернул доступ в его дом через него. С миг он так и остался стоять, упрямо глядя в глубину каменного строения, будто ожидая, что Элеонора Коветт только и ждала с той стороны, чтобы вышагнуть к нему, но ничего подобного само собой не случилось. Людвиг смерил стоящие над каминной полкой часы кислым взглядом. Ну, конечно, сперва же надо было пройти весь церемониал прощания с дорогим Эйвери и один Салазар знает насколько изощренный он у них был. Людвиг резко обернулся на каблуке и, злобно чеканя шаг, вернулся к столу и чаю.
Время, время, время. У него было ощущение, что часы отбивают секунды внутри его черепной коробки, что время бежало и уносилось, хотя по правде с окончание их разговора с Элеонорой не могло пройти больше чем пара минут. Людвиг пристроил к краю стола трость, которую все это время почему-то таскал с собой, медленно вздохнул и выдохнул насильно заставляя себя слегка расслабится и снова схватился за чай. Сделал глоток и недовольно скривился, что это вообще было за варево?! Людвиг уже было решил позвать Моне, чтобы уточнить, что именно он ему заварил, когда камин озарился зеленым огнем. Людвиг опустил кружку и развернулся на встречу гостье.
- Привет, - смурно поприветствовал женщину Людвиг и потянул вверх уголки губ. За спиной Норы еще раз вспыхнул зеленый огонь и, даже толком не пропустив эту информацию через фильтр сознания, Людвиг хватился рукояти трости и выставил в сторону лишь только появившегося из огня мужского силуэта палочку.
- Какого черта ты притащила этого с собой? - рыкнул Людвиг, не сводя взгляда с внезапно появившегося в его доме главы департамента международного магического сотрудничества.
- Руки так, чтобы я их видел, - гаркнул в сторону Эйвери хозяин. Он был совершенно не настроен терпеть еще какие либо сюрпризы, его лимит на сегодня исчерпался еще час или два назад, и все более стремительно и стремительно уводил в минусы резервы на ближайшие год или два. Горящий безумством взгляд Людвига так и просил дать ему повод, чем-то да пальнуть.

Отредактировано Ludwig Wilkins (2020-09-26 21:31:38)

Подпись автора

Действовать приходилось наспех, на обдумывание и тщательное взвешивание решений времени не было, и это не внушало Эйдану большого воодушевления. Но порой случалось и такое, и он совершенно точно знал, что никакие проблемы и трудности не рассосутся сами по себе, если пустить всё на самотёк. Скорее, они только преумножатся, а этого никому было совсем не нужно — ни ему, ни Норе, ни даже Людвигу, из-за которого заварился весь этот сыр-бор.

Уилкинс не мог обрадоваться его появлению ни при каком раскладе: ни в случае, если его матушка приболела, а ему приспичило по делам, ни тем более в ситуации с тремя трупами Пожирателей Смерти, даже если один Эйдан благополучно присвоил себе. И Уилкинс, разумеется, не обрадовался — причём настолько, что тут же направил на незваного гостя палочку. Какие мы нервные.

Эйдан, конечно же, взаимностью Людвигу не ответил. Провоцировать взвинченного человека, только что уложившего двух с половиной недоброжелателей и продолжающего размахивать палочкой, было неразумно, особенно если учесть, что Эйдан, всё-таки, явился сюда не с целью добить Уилкинса, а ради того, чтобы выпутать его из этой истории и выпутаться из неё самому.

— И тебе доброго вечера, Людвиг, — хмыкнул он, примирительно приподнимая руки и демонстрируя, что они ничем не заняты. — Нора говорит чистейшую правду: я ни о чём её не спрашивал, просто шагнул в камин следом за ней. Не мог оставить даму наедине с твоими проблемами.

Всё-таки, если бы он не ввернул в свои слова хотя бы толику ехидства, это выглядело бы неправдоподобно, несмотря на всё искреннее стремление Эйдана воздержаться от провокаций. Это, в общем-то, и не была провокация — так, нормальная светская шпилька.

Всё это время Эйдан ненавязчиво разглядывал Уилкинса. Видимых повреждений, которых можно было бы ожидать после того живописного состояния, в котором к нему домой заявился Альберт, он не обнаружил. Везучий ты сукин сын. Вид у Людвига, впрочем, был так себе: взъерошенный и агрессивный — как у волшебника, побывавшего в схватке не на жизнь, а на смерть. И это было хорошо, потому что позволяло обратить на себя внимание стороннего наблюдателя, не подозревавшего, что произошло — а именно таким и являлся сейчас глава Департамента международного сотрудничества Эйдан Эйвери.

— Как матушка? Кровь, надеюсь, не её? — Да, возможно, спрашивать об этом не стоило. Но теперь было уже поздно. — Выглядишь хреново, — заметил он, подразумевая следы запёкшейся крови и общий всклокоченный вид Уилкинса. — Неприятности? Я могу помочь.

Наверное, нормальный человек облёк бы последнюю фразу в форму вопроса, но Эйдан слишком живо представлял ответ, который мог бы за этим последовать, а предоставлять Людвигу такую роскошь он не собирался. Нужно было проломить эту стену и как-то унять воинственный дух противоречия, чтобы, для начала, прийти к диалогу, а затем добиться некоего удобоваримого результата и в чисто физической плоскости, в которой их давно уже дожидались два бесхозных трупа в доме на Форест-лейк.

Эйдан не очень глубоко, но демонстративно вздохнул и повернулся вполоборота к Норе.

— А я ведь говорил, что твой не очень молодой любовник наверняка замешан в каких-то тёмных делишках. У меня на это нюх, — поделился он с Элеонорой, временно игнорируя Уилкинса с его ядовитыми испарениями, и попутно неуловимым движением активируя протего, завязанное на одном из фамильных перстней — просто на всякий случай, потому что Людвиг по-прежнему тыкал в его сторону палочкой, а это… раздражало.

Ехидный комментарий, прямым текстом намекавший на его склонность к амурным похождениям, Эйдан, впрочем, оставил без внимания. К чему спорить с правдой, когда в ней можно усмотреть повод для гордости? Тем более что боком ему пока выходили не его отношения с женщинами, а знакомство с одним психованным язвительным убийцей. Или, если по-честному, далеко не с одним: Уилкинс, сам того не ведая, идеально вписался в довольно распространённую среди Пожирателей Смерти модель личности.

Правда, разудалое паясничанье Людвига говорило о том, что собственноручно совершённые убийства в его жизни были скорее исключением, чем правилом, тогда как в рядах сторонников Тёмного Лорда случалось и наоборот. В общем, если он и вписывался, то только отчасти. Держать руки на весу Эйдану надоело, поэтому он неторопливо их опустил. Интересно, способен ли Уилкинс был услышать то, что ему говорят, или у него совсем помутился рассудок от пережитого стресса? Попробовать Эйдан должен был в любом случае.

— Помощь я предлагаю не тебе, а Норе, — прохладно уточнил он. — К сожалению, если ты влез в какое-то дерьмо, теперь это касается и её, и мне это очень не нравится.

Это было сказано абсолютно искренне, не приходилось даже притворяться.

— И даже если я не знаю, какой ерунды ты наворотил, возможно, мне известно больше, чем ты думаешь, — пассаж мог бы быть опасным, если бы остался без последующих разъяснений. — По меньшей мере, я знаю, что сейчас ты выглядишь как человек, которого только что пытались убить. Или который сам кого-то убил. Всё это меня не касается и совершенно не интересует. Но я готов сделать многое, чтобы репутация Норы и она сама не пострадали из-за связи с волшебником, на которого ведётся охота или которому светит Азкабан. Даже если закон этого может не одобрить.

Это было уже серьёзное заявление, но оно всё-таки не дотягивало до признания в неоднократно совершавшихся убийствах во славу Лорда Волдеморта. Хотелось бы ещё верить, что Людвиг сохранил способность к здравому мышлению, и что он поймёт, что одной попыткой оглушить его уже не отделается — тут уж либо убивать, либо вступать в тайный сговор.

- А я ведь говорил.., - слова Эйдана Эйвери стучали в висках словно отбойный молоток. Эйвери говорил, а смысл от Людвига ускользал, была лишь все усиливающаяся пульсация и потребность это немедленно прекратить. Заткнуть этот поганый рот, стереть эту надменность с лощеной рожи. Какого черта ты сюда приперся, мистер Эйвери?! Какого черта так уверен, что тебя тут должны терпеть?! Какого черта…
Незваный гость начал поворачиваться к Норе и Людвиг поджал губы. Эйдан Эйвери видимо верил в то, что игра с позиции силы, через уверенную в себе индифферентность уместна не смотря на то, где и при каких обстоятельствах ты находился. Людвигу стоило огромных усилий не припечатать Эйвери в тот же самый миг. Увы, непрошеный гость слишком верил в свою исключительность, он начал опускать руки и что-то, до сих пор натянутое до предела, внутри Людвига лопнуло. В этот раз не было места для увещеваний или глупого раз, два, три. Уилкинс двинул палочкой и с ужасом осознал, что на пути заклятия, которое он лишь формулировал на языке, возникла Элеонор Коветт. Единственное, что спасло женщину, его собственная неопределенность между авадой и чем-то чуть менее летальным, вроде петрификус тоталус. У Людвига свело левую сторону лица,  он смог лишь отвести палочку, но не сдержать рвущееся наружу напряжение, - Редукто, - и небольшой столик неподалеку от камина, вместе со стоящим на нем графином и какой-то книгой, расщепило до состояния разлетевшейся во все стороны пыли.
Какое-то время Людвиг разглядывал стоящую перед ним женщину, но так и не определился, что именно чувствует. Ее появление вместе с Эйвери, его так небрежно брошенные слова, ее вмешательство в попытке защитить своего видимо бесценного дружка, оно все говорило о том, что он ошибся прося ее о помощи.
- Хватит, так хватит, - пожал плечами Людвиг. Нарастающее внутри него напряжение слегка отпустило вместе с выпущенным редукто, а в открытом поединке ему было нечего противопоставить двум таким оппонентам как Элеонора и Эйвери. Мужчина развернулся и ушел к столу на котором оставил недопитый чай. Еще одним взмахом палочки, он очистил стоящее рядом мягкое кресло от пыли и с нарочитым удовольствием плюхнулся в него. Он придвинул к себе кружки и недовольно скривился, в чае что-то плавало.
- Моне, - призвал он эльфа, который тут же появился, нервно озираясь по сторонам.
- Принеси мне свежий чай, - велел он домовику, - И нормальный, а не это, - ворчливо кивнул в сторону кружки Людвиг.
- Быть может гости то же чего-то желают? - словно только что вспомнив о их присутствие и гостеприимстве, ехидно поинтересовался у Норы с Эйвери хозяин, а когда этот вопрос был исчерпан, пристроив рядом с собой трость, с удовлетворением вытянул ноги.
- Ну, что же, Эйдан, я конечно не могу препятствовать столь горячим порывам настоящего друга. Я даже могу дать совет насчет сохранения той самой репутации, забирай свою подругу и проваливайте. Нет ничего лучше для сохранение репутации чем бесповоротное отрешение с последующим порицанием тех, кто не подошел по цвету, запаху и манере поведение, - Людвиг мило улыбнулся, затем подмигнул Элеонор, - Не так ли, дорогая?!
- Что же касается, ваших теорий, они без сомнения занимательны и так и требуют поинтересоваться, а вы, господин Эйвери, значит видели достаточно людей убивших кого-то или переживших попытку убийства, что можете вот так, - Людвиг изящно махнул ладонью, в которой все еще держал палочку, - по одному лишь мимолетному взгляду определить всю подноготную? Или быть может вы прибыли сюда, так сказать, уже имея некие сводки? - полу шутливо поинтересовался Уилкинс, разглядывая своих оппонентов. Последний вариант казался ему самому смешным, потому-что Эйвери, а вместе с ним и Нора, могли знать что либо только в одном случае, если один(или оба, чего уж там) были замешаны в похищении. Как рабочая теория это была почти-что годная мысль, за исключением того, что будь в таком случае он сам на их месте, он бы не пытался говорить, а давно бы перешел к действиям. Следовательно(а точнее, куда более вероятно) Эйвери не знал ровным счетом ничего и просто блефовал с невесть какой повесткой в пазухе. Ну, что же, эта игра могла вестись в обе стороны, тем более, что слова Эйвери навели его на мысль.
- Все куда проще, - поблагодарив кивком домовика принесшему ему чай, мягко произнес Людвиг, - На мою мать сегодня вечером напали трое, перепившие разум и расстроенные из за проигрыша их футбольной команды, малолетние дебилы. Мама, перепуганная и растерянная, вызвала меня. Мы немного подрались. Двоих арестовали там же на месте. Третий сбежал. Я привез маму домой и собирался вернутся в полицейский участок, чтобы дать описание третьего нападавшего. Незнакомые слова пояснить? - с воодушевлением маньяка, уточнил у своих гостей Людвиг и схватился за кружку с чаем.

Отредактировано Ludwig Wilkins (2020-09-28 13:13:18)

Подпись автора