[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года;  <br>Дурмстранг, Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

Л.И. Уилкинс, что ни говори, знал толк в соболезнованиях (и поздравлениях) – записка была написана витиеватым почерком, с причудливыми завитушками на каждой заглавной букве, на кремовой, плотной бумаге, сохранившей приятный запах трав. Сомнительно, разумеется, чтобы от Л.И. Уилкинса пахло травами. Скорее уж к ней привязалась ассоциация из-за вложенного в конверт с запиской высушенного цветка – пятицветковое соцветие, похожее на желтый зонтик с красной, как язычки пламени, макушкой. Занятный цветок. И вовсе не траурный.
Элеонора покрутила соцветие в руках и даже зачем-то поднесла его к носу. Сухие цветы пахли примерно одинаково. На ее вкус, по крайней мере. Впрочем, живые цветы тоже пахли примерно одинаково – душно и сладко. В цветах Элеонора совершенно не разбиралась. А вот в словах – да. И если она хоть что-нибудь понимала в людях, ее поздравляли с наследством Уигмара самым чудесным, насмешливым, но все равно нисколько не уместным образом. И оставить эту записку без ответа означало поступить невежливо и, что представлялось в сложившейся ситуации наиболее важным, упустить право ответного хода.
Любезная миссис Коветт побарабанила пальцами по столу, припоминая все ответные письма, которые она написала за последнее время. Ответы на соболезнования после кончины Уигмара выходили у нее куда менее вдохновенными, чем письма, которые она отправляла после смерти Максимиллиана. Но это было более чем закономерно – тогда ей казалось, что впереди ее ждет череда блистательных побед, а не вереница новых сражений, победу в которых за нее одержала неизвестная зараза. В письмах, которые она писала в ответ на соболезнования, Элеонора подводила черту под старой жизнью, но с этим самое время было заканчивать. Ее жизнь в семействе Коветт была не настолько обширной и разнообразной, чтобы черта под ней протянулась на несколько месяцев. К тому же, ей не хотелось тратить на Коветтов, особенно тех, что уже сдохли, даже единственную лишнюю секунду. Для того, чтобы не тратить время зря, она установила ограничение на почту, посвященную соболезнованиям, оханьям, аханьям и сожалениям о ее судьбе, - не более двадцати минут в день. Эти двадцать минут она тратила, методично вскрывая конверты, пробегая взглядом по диагонали бесконечные «мы очень сожалеем» и «если когда-нибудь тебе понадобится наша помощь», и писала самую что ни на есть искреннюю благодарность. Писать благодарности, равно как, впрочем, и другие формальности, на чужом языке было ужасно легко – она говорила и писала на английском Коветтов и их окружения, на английском тяжелых томов из их – теперь уже ее – семейной библиотеки. На этом английском было легко витиевато лгать: «Я ужасно вам признательная, моя дорогая N», «Ваше письмо так много для меня значит», «Надеюсь, мы всегда останемся добрыми знакомыми». Ей нужны были добрые знакомые, в конце концов. Она собиралась остаться в Британии. И не собиралась бездельничать.
Элеонора взяла перо и бумагу – самую обыкновенную, не очень дорогую, предназначенную для ответов тем, кто не разбирался в цене и качестве бумаги, особенно если им хватало воображения представить, что бумага была залита слезами безутешной двоюродной тетушки – и уже занесла над ней перо, как вдруг остановилась. Усмехнулась, снова бросив взгляд на записку Л.И. Уилкинса, и передумала. Формальный ответ означал бы, что они распрощаются навсегда. И она так и не узнает, для чего Л.И. Уилкинс посчитал нужным вложить в конверт цветок, словно приглашал ее на свидание, и почему, спустя столько лет, вспомнил о ней и о том, чтобы принести ей глубочайшие поздравления.
Последний Коветт, вносивший дисгармонию в ее мир был мертв, и Элеонора могла позволить себе любопытство. Совсем не много, потому что терять голову она не умела и раньше. Элеонора достала из верхнего ящика стола другую бумагу – белоснежную, дорогую бумагу, которую она покупала для редких писем, представлявших ценность для нее самой. На бумаге переплетались два родовых герба, – Мантеров и Коветтов – рассеченных молнией. Ей нравился этот символ – окружающим она говорила, что молния символизирует горе, разорвавшее их замечательный союз.

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:01:24)

[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года; Дурмстранг, <br> Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

Стук в дверь нарушил привычное молчание его дома, и Элеонора невольно отвлеклась от книги и прислушалась – ей почему-то стало любопытно, как отзовется гость в ее доме, где гости, особенно такие, как Людвиг И. Уилкинс, случались не так уж часто. Когда-то давным-давно, когда она была еще замужем и у ее мужа имелся обворожительно прыщавый белокурый племянник, у нее было платье, предназначенное для приема гостей, посуда для торжественных случаев и прочие приблуды, которые казались неотъемлемыми атрибутами их жизни и статуса. Оставшись в столь желанном одиночестве, Нора упразднила праздники и торжественные случаи – роскошная одежда и красивая посуда, дорогие украшения и отменная мебель отныне, впредь и вовеки веков предназначались в первую очередь для нее. Как и все вещи, которыми она окружала себя в жизни, они предназначались для того, чтобы доставлять ей удовольствие своим видом или функциональностью, и более ни для чего. Гости могли оценить это или не впечатлиться – это было их право. А ее право – не интересоваться их мнением приблизительно никогда. Довольно того, что они вообще были приглашены составить свое мнение.
Она не принаряжалась для Уилкинса. И Лоскутик, ее домовой эльф, не достал никакой особой посуды. Не будь в ее доме сейчас – уже сейчас, когда Лоскутик прошествовал к двери, бормоча что-нибудь, как всегда, себе под нос – Уилкинса, ее ужин выглядел бы примерно так же. С той лишь разницей, что накрыт он сегодня был на двоих. Но даже в этом, в сущности, не было ничего удивительного – вчера она встречалась с одним из владельцев «Обскуруса», который притащил ей в подарок первое издание «Фантастических тварей» Скамандера. Очевидно, ему казалось, что это способно склонить чашу весов в его пользу. Но это было маловероятно – даже первое издание не станет решающим аргументом. И встречу она назначила у себя дома, потому что ей не хотелось тратить на него ни одной лишней секунды.
Лоскутик в передней упрашивал гостя отдать ему трость, и Элеонора усмехнулась, услышав отказ Уилкинса. У Лоскутика опыта в приеме гостей было еще меньше, чем у этого ее нового дома. И со всеми гостями он вел себя так, как если бы в гости пришла его хозяйка. Это было довольно забавно и почему-то располагало Нору к Лоскутику, даже если для комфортного сосуществования им это вовсе не требовалось. Во всяком случае, в отличие от покойного супруга, она не имела плебейской привычки самоутверждаться, поколачивая домовых эльфов.
Тем временем Лоскутик и Уилкинс прошествовали по коридору в сторону гостиной. Об этом Элеоноре сообщили легкий топоток эльфа и уверенный шаг Людвига. Его трость, с которой, очевидно, он все же не пожелал расстаться, отбивала им обоим ритм. Элеонора ждала, бездумно поглаживая страницы книги. Книги – это хорошая идея. Нестареющие идеи, увлеченные волшебники вроде Скамандера. Живой и красочный мир, который ей всегда нравился и который всегда лежал за пределами ее реальности.
- Мистер Уилкинс, мэм, - торжественно провозгласил Лоскутик, как будто фигура Уилкинса, возвышавшаяся в дверном проеме за его спиной, не говорила сама за себя. Нора скользнула взглядом поверх домового эльфа, выше, по безукоризненно сшитому сюртуку к лицу гостя и улыбнулась ему, едва приподняв уголки губ, а потом коротко кивнула домовому эльфу, который понятливо испарился, сдержавшись и не предложив Уилкнсу все-таки оставить трость.
- Вы удивительно пунктуальны, мистер Уилкинс, - заметила Элеолнора и встала навстречу гостю, отложив книгу на диван. Она подошла ближе к Уилкинсу и протянула ему руку. – Отрадно, что вы приняли приглашение. Но я почему-то не сомневалась, что вы оцените повод как праздничный.

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:01:51)

[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года; Дурмстранг, <br> Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

У Уилкинса были ухоженные руки, чрезвычайно подходящие к его холеному внешнему виду всем, кроме одной-единственной детали – привычного, известного ей еще со времен относительно счастливого супружества диссонанса между наманикюренными пальцами и грубой кожей на внутренней стороне ладони и на подушечках пальцев, там, где рука постоянно касалась артефактов или помешивала зелья. Если вдуматься, от Уилкинса вполне можно было ожидать чего-то подобного. Увлечение артефактами было бы ему к лицу. Более того, оно, равно как и увлечение зельями, было бы для него чрезвычайно полезным в тех деликатных делах, которыми он занимался. Прикосновение было коротким, но не скупым, а скорее филигранно выверенным: ни секундой больше, чем требовалось, чтобы зарекомендовать себя галантным гостем, вполне отдающим себе отчет, что его приглашали с неофициальным и не скорбным визитом.
В обворожительной улыбке гостя, за миг до того, как он коснулся губами ее руки, всполохом молнии мелькнул и погас хищный оскал, и это Элеонору позабавило. Лучше всего она помнила Уилкинса беспомощным. Потому что в те несколько недель, что он валялся в ее прежнем доме, едва живой, она тоже ощущала себя беспомощной. Разозленной, разочарованной, почти что загнанной в тупик. Беспомощной – это слово великолепно вмещало в себя все оттенки и полутона (она любила чужой язык за возможность бесстрастно его препарировать). Беспомощный, как ни странно, значит «без помощи» - лишенный союзников, с урезанными возможностями, с рухнувшими планами. Ей не нравилось быть такой, но на всякий случай она запомнила, как это ощущалось, чтобы больше никогда не повторить этот опыт.
Каковы шансы, что и Уилкинс тоже не хотел повторять свой предшествующий опыт? Он был другим, наверное, несколько лет назад. Вполне вероятно, разумеется, что в этом не было никакой драмы: многие меняются на какую-то установленную обществом норму за пять лет. Обзаводятся креслами получше на работе, переходят со скучной работы на работу мечты или, напротив, разочаровавшись в работе мечты, возвращаются в тиски быта, рожают детей, создают и разрушают семьи. Пять лет – внушительный срок. Как безутешная тетушка скончавшегося перед свадьбой двоюродного племянника по мужу она знает толк в таких переменах. Крайне редко заветные пять лет приносят такое же облегчение, какое они принесли ей.
- Вы утешаете всех безутешных бывших клиентов, мистер Уилкинс? – изящно выгнув бровь, уточнила Элеонора, и в «безутешных бывших клиентов» просочился сквозь ее безукоризненную выдержку легкий призвук родного языка.
В каком-то смысле он ответил на ее вопрос, когда протянул ей идеально черную, как небытие, коробочку. Элеонора с интересом смерила гостя взглядом, но все же взяла протянутый ей дар. Она успела забыть, каково это – испытывать любопытство, получив подарок. Элеонора пробежала кончиками пальцев по крышке коробочки, позволяя себе насладиться нежным бархатом, а потом открыла ее.
- Изумруд, - констатировала она известный всем в гостиной факт и подняла взгляд на Уилкинса. – Вы знаете толк в дарах, способных успокоить скорбь. Благодарю, - добавила она, и уголки ее губ едва заметно дрогнули. Он изменился за пять лет. Или это она изменилась и смотрела на Уилкинса, как и на весь остальной мир, с насмешливым интересом и любопытством, как раньше, без всякой определенной цели.

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:02:10)

[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года; Дурмстранг, <br> Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

Немного задержалось? Элеонора усмехнулась, не отводя глаз от единственного, но весьма запоминающегося глаза гостя. Если пять лет дурной игры в добропорядочную тетушку и истово любящего племянника – это немного, Уилкинс ни черта не смыслил в семейных отношениях. Но это, впрочем, было неудивительно. Со стороны все богатые и чистокровные семьи казались любящими – если не друг друга, то чистую кровь и собственные деньги. От разводов, скандалов и старомодных убийств их останавливали хлопоты с необходимостью после пересмотреть семейное древо. Элеонора, к счастью, была от таких проблем свободна – пусть родословной занимаются уцелевшие Коветты, не имеющие на ее имущество никаких прав. Они могут тасовать своих дальних уважаемых родственников Максимиллиана и Уигмара как карты в колоде или как им угодно еще. Но подальше от нее. Семейные узы всегда казались ей довольно старомодным и тяжелым якорем.
- И много нас таких? – насмешливо, обманчиво невинно осведомилась Элеонора, позволяя себе на долю секунды насладиться послевкусием его неожиданно нежного прикосновения. Прелюбопытный мистер Уилкинс, однако. Он пытался ублажать подарками и сантиментами всех клиентов, с которыми расстался, не одержав для них победы? Или только с теми, что, по счастливому стечению обстоятельств, были женщинами, только-только получившими наследство? Ведь всем же известно, что ни одна вдовушка и тетушка не способна распорядиться большими деньгами – для этого ей непременно требуется мужчина, способный думать не только своей головой, но и ее.
- Камень тускнеет и теряет блеск, если поблизости находится отрава, будь она умышленной или промахом повара, - пояснил тем временем Уилкинс, и Элеонора наградила его изобретательность долгим, внимательным взглядом. Как удачно – изумруд, тускнеющий рядом с ядами, как подарок на кончину племянника от неизвестной заразы. Прелюбопытный, прелюбопытный мистер Уилкинс. Она бережно достала изумруд из обнимавшего его бархата подложки и положила на ладонь. Камень был изумительный, даже если бы он не имел никаких иных свойств, кроме блеска и великолепной огранки. Он подойдет для кольца, например. Определенно. Он будет славно смотреться в золотой оправе, скажем, с дубовыми листьями. Она видела что-то подобное в эскизах у мастера, к которому обычно обращалась за ювелирными безделушками. Только у мастера не нашлось для нее подходящего камня – такого, чтобы мог ее соблазнить раскошелиться. А изумруд был замечательный, что ни говори. Ей редко нравились такие подарки – они чаще всего не значили ничего, кроме того, что у дарившего было достаточно денег. Но это быстро становилось утомительным и безликим.
- Прекрасная работа, - негромко сказала она, отводя взгляд от изумруда и снова обращаясь исключительно к гостю. – И какая странно актуальная идея… Вы не находите, мистер Уилкинс? – невинно обронила Элеонора, без тени иллюзий во взгляде.

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:02:53)

[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года; Дурмстранг, <br> Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

Элеонора понимающе усмехнулась. Людвиг Уилкинс был, к счастью, достаточно умен для того, чтобы не отвечать на ее вопрос прямо. Впрочем, она и не хотела, в сущности, знать на него прямой ответ – другие люди ее не интересовали. Тем более ее не интересовали, и уже очень давно, люди, ищущие утешения – мир был полон несправедливости и горя, если останавливаться, чтобы утешить каждого нуждающегося, можно и вовсе не сдвинуться с места.
Светская болтовня ей порядком наскучила. Пустопорожние слова, из которых вилось бесконечное кружево любезностей и полунамеков. Она выросла в семье, где все это считалось естественным, но в глубине души предпочитала прямолинейность. Если бы она хотела вить прихотливое кружево, а не вести приятную беседу за ужином с вином, на которое ее покойный муж и драгоценный двоюродный племянник по мужу боялись даже дышать, она могла бы пригласить любого из тех, кто прислал соболезнования. А она решила пригласить Людвига Уилкинса. Вопрос – зачем? Вопрос не то что летал в воздухе, он буквально напрашивался сам собой с того самого мига, как она отправила Уилкинсу ответ. На краткий миг, когда Уилкинс только вошел в гостиную, ей показалось, что она найдет ответ в процессе. В самом первом, пробном обмене любезностями. Но этого не случилось, и ей расхотелось искать ответы – ей просто хотелось приятно провести время. Не будь они уже однажды знакомы, Элеонора бы решила, что сейчас самое время выставить Уилкинса за дверь. Или, во всяком случае, сократить его пребывание в ее доме до необходимого для соблюдения приличий минимума. В конце концов, он мог еще оказаться ей профессионально полезен. Но Элеонора не спешила ставить точку. Уилкинс помнился ей другим – не только едва живым и находящимся на ее попечении, но и почти что мальчиком, фонтанирующим энтузиазмом и окрыленным победой, которая уплыла из его рук. Когда он был на ее попечении, он иногда покидал постель и делил с ней обед или ужин. Днем он шатался по ее прежнему дому, рассматривая все, что она в теории могла позволить ему рассматривать, расспрашивал о заинтересовавших его артефактах и, однажды после ужина, о Дурмстранге. Ее не то чтобы радовали в то время такие разговоры. По крайней мере, Элеонора не сохранила их в памяти как особо нежно лелеемые минуты, проведенные в обществе другого человека. Но она всегда отвечала на его вопросы. Даже на всякие глупости о школе, которые гуляли далеко за ее пределами. Потому что тогда Уилкинс тоже был не похож на значительную часть ее окружения: он задавал другие вопросы, ожидал других ответов и, наконец, пребывал в состоянии, в чем-то похожем на ее собственное – беспомощности, выбивающей почву под ногами. Пять лет назад они были далеки от светской болтовни. А теперь Уилкинс буквально лоснился самодовольством и довольством жизнью. Вокруг него витала аура гостеприимной уверенности в себе, которая, если вынести за скобки пустую болтовню, Элеоноре очень нравилась.
- Кто бы мог подумать, что за пять лет вы превратитесь в такого импозантного мужчину, мистер Уилкинс, - неожиданно заметила Элеонора и отступила на полшага, делая приглашающий жест в сторону мягких диванов. – Вместе с последними юношескими надеждами за это время вы растеряли и свой дар общаться нормальным языком? – насмешливо выгнув бровь, спросила она.
Пять лет назад они вели свои короткие, странные разговоры невольных друзей по несчастью в совсем других декорациях – в просторном, мрачном доме Коветтов, где в каждом углу прятались пауки и зловещие тени. Элеонора была даже рада, что Уигмар от всего этого ее избавил. В собственном доме она избавилась от всяческих призраков – теперь она встречала Уилкинса в большой светлой гостиной, с удобными мягкими диванами и камином, с цветами и книжными полками, с тяжелыми портьерами, которые Лоскутик содержал в идеальном порядке на случай. если когда-нибудь она изменит себе и решит их закрыть. Может быть, от такого контраста Уилкинсу могло показаться, что и она сама изменилась – стала такой же светлой и полной энтузиазма, как ее гостиная и весь ее новый, отлично обжитой дом. Ей самой казалось, что она изменилась в том смысле, что перестала оглядываться на других и на призрачное «потом», потому что никакого «потом», чтобы радоваться жизни и делать то, что хочется, не существовало, но во всем остальном как будто бы, как ей казалось, осталась прежней. Одна из ее приятельниц заметила, что она как будто бы рассталась с трауром. Тогда Элеонора только усмехнулась в ответ, а сейчас ей пришло в голову, что в каком-то смысле так оно и было, только не в том смысле, естественно, который вкладывала в это приятельница. Когда она услышала хлопок в кабинете мужа, она почувствовала себя свободной. Когда Уигмар дрожащими руками писал завещание на ее имя, перечисляя все свое имущество, которое он забрал у нее и которое не собирался ей отдавать, она испытала удовлетворение – вот теперь не нужно было ничего скрывать. Теперь не нужно было ни перед кем притворяться. Теперь ей даже казалось, – вероятно, даже излишне великодушно – что она потеряла пять лет назад куда меньше, чем Уилкинс. Она лишилась всего лишь денег, к тому же – не последних. К тому же, даже не лишилась – они просто хранились у нее на виду, но вне зоны досягаемости. Рано или поздно ей бы подвернулся шанс. Может быть, не такой удачный, но она умела пользоваться и худшими возможностями. Просто в итоге, при нынешнем раскладе, все сложилось неправдоподобно замечательно – даже слишком удачно для того, чтобы позволить себе почивать на лаврах без дела. И, чем больше Элеонора думала об этом, тем сильнее ей хотелось разобраться в обстоятельствах, которые привели племянника Максимиллиана в могилу.
- И в самом деле, такое случается, - кивнула Элеонора, когда гость определился с местом, и на ее губах заиграла чарующая улыбка искусительницы. – Желаете и вы испытать судьбу, мистер Уилкинс? Ужин подадут с минуты на минуту, а пока я могу предложить вам выпить.

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:03:22)

[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года; Дурмстранг, <br> Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

- Отнюдь, - фыркнула Элеонора, внимательно рассматривая своего гостя. – Я убеждена, что многие дамы сочли бы такие перемены наиблагоприятнейшим обстоятельством. Я, увы, не из них. Пять лет назад у вас горели глаза, и вы умели хотя бы иногда говорить то, что думаете. Теперь вы слишком похожи на скучного, но импозантного взрослого.
В ее приюте, над которым, как и над всем, что могло быть ей дорого, Уигмар бесцеремонно надругался, тоже бывали такие дети – дети, которые неузнаваемо менялись за пять лет или даже за куда меньший временной промежуток. Детство, как и детское любопытство, непосредственность, некоторая наивная вера в себя и в окружающий мир, уходили очень быстро. Порой гораздо быстрее, чем мы сами к этому были готовы.
Сейчас ей вспомнилось, что пять лет назад Людвиг казался ей не до конца повзрослевшим ребенком, но, как ни странно, в хорошем смысле: как будто дело, которое она ему предложила, было новенькой, сияющей головоломкой, для которой он уже нашел решение. Она давно не встречала такого энтузиазма. И пять лет назад его энтузиазм убедил ее, что она сделала правильный выбор.
Впрочем, не ей было упрекать Уилкинса во взрослении и отсутствии былого энтузиазма. Ее собственные благородные порывы давно растаяли как дым, и Элеонора, признаться, даже не была уверена, что сегодня не прошла бы мимо беспомощного и нуждающегося, даже не удостоив его единственного равнодушного взгляда. Когда у нее был приют, ей казалось, что она нашла самую главную несправедливость в мире – дети, лишившиеся родителей. Ей казалось, что хотя бы что-то с этим она сможет сделать – исправить маленькую погрешность, чтобы все вокруг стало чуть лучше. Какая она была наивная. И какой глупой она позволила себе тогда быть.
Уилкинс устроился на диване так, чтобы ему открывался наилучший обзор на комнату. Элеонора проследила за его взглядом и усмехнулась, чуть дернув уголками губ. Она не помнила, был ли он и пять лет назад так предусмотрителен или научился со временем.
- Разве что во имя науки. Не хотелось бы портить этот дом свежими трупами, - повела плечами Элеонора и, светски улыбнувшись, добавила. – Он мне нравится. Пока.
Она неторопливо достала драгоценное вино – одну из двух бутылок из коллекции покойного супруга, которые она выбрала на сегодняшний вечер. Вторая полагалась к ужину и находилась сейчас в ведении Лоскутика, но ей не хотелось лишать себя удовольствия самостоятельно разлить по бокалам один из своих трофеев – у этого вина был вкус долгожданного триумфа, и никак иначе. 
Элеонора наполнила бокалы и вернулась к гостю, протягивая Уилкинсу один.
- Это слишком замечательное вино, чтобы переводить его напрасно на яд, которым вы едва ли непредусмотрительно отравитесь.

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:03:33)

[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года; Дурмстранг, <br> Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

- Возможно, это не самый плохой исход событий, - пожала плечами Элеонора, проследив взглядом за рукой Уилкинса. Интересно, насколько в самом деле ему нужна была трость? Он не захотел отдавать ее домовому эльфу, но, на первый взгляд, трость и не была для него жизненной необходимостью. Разве что – для его нового образа. – Я не знала, что Уигмар может себе столько позволить. И вы явно не располагали опытом, чтобы предусмотреть такой вариант. Мы оба научились. Допускаю, что обернись то дело о наследстве успехом для вас, вы вышли бы на новый уровень в работе, и, не расставшись с юношеской наивностью, все равно получили бы по носу.
Элеонора была большим знатоком – и ненавистником – злополучного «если бы». Чем более несчастливым и странным становился их брак, тем больше в ее голове появлялось условий и условностей. Если бы она сказала это; если бы Максимиллиан сделал то; если бы ее отцу не пришло в голову, что Коветты – отличная новая семья для дочери; если бы у них все же был ребенок… Если бы, если бы, если бы, если бы душили ее бессонными ночами так же сильно, как крепнущая с годами злоба и раздражение. Никакого если бы не существовало. И самый благоприятный исход, который мог быть, был тот, который она проживала сейчас. Потому что в иных исходах ее могло бы не быть вовсе.
Ей было интересно, что думал об этом, с высоты своего опыта, отличного от ее, Людвиг Уилкинс. Но о таких вещах не принято спрашивать прямо. Особенно у тех, кто лишился глаза и обременил себя тростью. Для вопросов о столь деликатных материях должен быть подходящий пролог. Прямолинейность здесь не годилась. Если только, конечно, она желала услышать искренний или хотя бы близкий к нему ответ.
Элеонора задумчиво приподняла бокал, вглядываясь в темный, густой цвет вина. Кровь Максимиллиана, по странной иронии, была приблизительно такого же цвета, как вино, которое он мечтал открыть в особом, но так и не наставшем, случае. Капельки крови попали на их семейный портрет. Их никто не заметил, кроме Лоскутика который пару раз предложил попытаться их извести, а потом просто избавился от портрета по ее приказу. Она ничего не хотела смывать. И ничего не собиралась оставлять на память. Кроме денег. Деньги отлично годились для памятного сувенира о безвременно скончавшемся супруге.
Она приподняла бокал, поддерживая тост, и пригубила вино, позволив себе в молчании насладиться букетом.
- Мой покойный супруг, - неожиданно поделилась она с гостем, пытливо глядя в его уцелевший глаз, - все ждал, когда для этого вина настанет особый случай. Наиболее подходящий. Но увы, - с притворным сожалением, повела плечами давно обретшая утешение вдова. Сравнение с капельками крови она решила пока оставить при себе. Кроме того, Максимиллиана так красочно разметало по всему кабинету, что у нее было множество поводов привести это сравнение – она была обеспечена метафорами до конца жизни.

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:03:43)

[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года; Дурмстранг, <br> Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

- И вы сочли бы это совершенно зря, - пожала плечами Элеонора. – Пять лет назад мне приходилось говорить столько всего, что я бы ни сказала ни при каких других обстоятельствах, что, останься при мне мои собственные юношеские принципы, я была бы сейчас самой себе омерзительна. 
Я так его любила. Я не знаю, что делать. Дорогой, ты последний оплот нашей семьи, твой дядя так сильно тебя любил. Чего только не приходится делать, чтобы выжить. И еще больше подчас приходится сделать, чтобы отомстить. Уигмар так до конца и не понял правила этой игры. Даже тогда, когда они, наконец, впервые за пять лет, остались вдвоем, и она нацелила на него волшебную палочку. Уигмару нравилось не понимать то, что понимать ему было невыгодно. И это, в конечном счете, и подписало ему приговор. Элеонора качнула головой, отгоняя воспоминания, и снова пригубила вино. Ей не нравилось, что она никак не могла нащупать для Уилкинса подходящий тон беседы: светские любезности не интересовали их обоих, это совершенно определенно, а прямолинейность или выпады как будто уходили в никуда. Или это были не те выпады и не та прямолинейность, что требовалась. Или она просто разучилась общаться с приятными людьми, потому что приятных людей в ее жизни было слишком мало. Или она ошибочно приняла Уилкинса за того, кто мог бы быть ей приятен хотя бы в качестве компании на вечер. Жизнь всегда оставляла множество вариантов для рефлексирующего.
- Не думаю, что пять лет назад мы с вами понимали друг друга, мистер Уилкинс, - спокойно заметила Элеонора. – Поэтому прошлое едва ли может служить фундаментом для этого вечера.
Она проследила за его взглядом, скользнувшим вбок, туда, где она оставила подаренное ей владельцем «Обскуруса» драгоценное издание и пожала плечами.
- Ни то, ни другое. Но для старых книг я, во всяком случае, делаю исключение, если они относятся к моей семейной библиотеке. Это подарок от владельца издательства. Первое издание, - Элеонора снова пригубила вино, раздумывая, стоит ли делиться с Уилкинсом своими планами. – Издательство называется «Обскурус». И я собираюсь его купить. Как нетрудно догадаться, его нынешний владелец заинтересован в этой сделке куда больше, чем я.
Никто из них не заметил, поскольку и хозяйка, и гость, были слишком увлечены библиографической редкостью, как элегантная трость Людвига Уилкинса вдруг немного качнулась, едва не упала, но пола не коснулась, а медленно, но неумолимо поплыла в воздухе  к выходу из гостиной, и, к тому времени, как хозяйка и гость вновь сосредоточили взгляды друг на друге, уже оказалась за пределами их видимости.
- Ну что же, - протянул Уилкинс, вновь натягивая на себя тон светского льва, - по-моему, в итоге повод получился более чем достойным.
- Я могу придумать только один повод лучше, - согласилась Элеонора и усмехнулась. – Но в то время меня остановило то, что кровь с потолка могла капнуть в бокал.

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:03:53)

[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года; Дурмстранг, <br> Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

Уилкинс ничего не ответил, только пожал плечами в ответ и продолжил разговор как ни в чем ни бывало, так, словно их прошлое действительно можно было считать закрытой темой, но у Элеоноры почему-то не получилось так легко перешагнуть через собственное предложение оставить прошлое в прошлом. Что-то в ее голове отказывалось вкладываться в общую картину – какая-то деталь все время ускользала, и это Норе совершенно не нравилось. Она привыкла понимать все и контролировать ситуацию. Она привыкла к предсказуемому общению, которое сводилось либо ко лжи, приближавшей ее к цели, либо к распоряжениям, которые она отдавала кому-нибудь всю сознательную жизнь. После приюта в ее жизни незаметно не осталось ничего другого, и ни то, ни другое общение не могло быть непредсказуемым по определению. С Уилкинсом что-то было не так. Что-то не вписывалось в общую картину, которую, как ей казалось, она составила безошибочно точно. Ощущение, которое вибрировало внутри и почему-то никак не давало ей покоя, было похоже на зуд, который испытывал перфекционист, если что-то на расстоянии вытянутой руки лежало неровно, словно малейшая неточность безнадежно портила всю картину.
Увы, то, что не давало ей покоя, лежало не в пределах досягаемости, поэтому Элеонора вынуждена была заполнить паузу, потребовавшуюся ей на раздумья, снова поднеся бокал к губам. Пить, впрочем, она не стала – только едва смочила губы. Когда Уилкинс задал вопрос о книгах, ее взгляд машинально скользнул к «Фантастическим тварям», все еще лежавшим на диване рядом с ней. В мыслях сейчас крутилось совсем другое, но найти ответ на вопрос гостя было совсем не сложно – он буквально лежал для нее на поверхности.
- Уже решила. Просто владелец «Обскуруса» об этом еще не знает. Я думаю, он успеет преподнести мне еще какую-нибудь библиографическую диковинку перед тем, как мы подпишем бумаги. Но от нее я откажусь, - сказала Элеонора и задумчиво качнула бокал. Жидкость, качнувшись вслед за движением ее руки, на краткий миг снова стала похожа на кровь. – Я вложила достаточно денег в людей. И это вложение не окупилось так, как мне бы хотелось.
Так, во всяком случае, она объясняла самой себе принятое ею решение в отношении «Обскуруса». Книги, если правильно их выбирать, могли принести не только деньги, но и пользу. Принимая во внимание, что она не рассчитывала на дело с сумасшедшей прибылью, скорее на то, что могло приносить регулярный доход и удовлетворение в конце дня, издательство вполне годилось. Книги, к тому же, не вырастали и не упархивали из гнездышка; не стремились отнять имущество; не нуждались во лжи. Книги были неодушевленными предметами, содержавшими информацию – бесценную, ценную или никому не нужную – и подчинялись успокаивающе простым правилам.
- Насколько я припоминаю по красочному описанию в сводке происшествий, это могла быть не только кровь.
- Легко, - кивнула Элеонора. – Мой супруг был так же омерзителен и избыточен внутри, как снаружи.

Максимиллиан ушел к себе сразу же после ужина. Это не было из ряда вон выходящим событием – после обязательных для поддержания иллюзии счастливой супружеской жизни совместных трапез они уже много лет расходились по разным комнатам. Будь сегодня обычный день, она пошла бы в свою гостиную, на второй этаж, занялась бы чтением или разобрала накопившиеся у нее приглашения. Но сегодня был необычный день. Сегодня был день, когда Максимиллиан Коветт наконец умрет.
Он и сам не знал, каким простым все предприятие сделали размеренность и монотонность его жизни. Он всегда делал одно и то же в одно и то же время – он даже на работе больше не задерживался, потому что наконец приучился идеально рассчитывать время. И все же Элеонора долго ждала подходящего случая – нужно было не только время, но и повод. Артефакт, пригодный для того, чтобы замаскировать судьбу от ее дотошного, обожающего свои сокровища супруга.
В этот вечер Элеонора осталась в столовой и даже открыла дверь, ведущую на лестницу. Кабинет Максимиллиана располагался на пол этажа ниже – его святилище было помещением, спроектированным им самим и специально под его нужды. Будь кабинет в подвале, полноценно ниже на один этаж, Максимиллиан оказывался бы в нем совершенно исключенным из жизни, и эта мысль не нравилась Коветту настолько, что он придумал не просто слегка утопленное вглубь помещение, но и лестницу, устроенную таким образом, что если он не закрывал дверь в кабинет, он мог видеть или хотя бы слышать, что происходит на первом этаже. Он не мог предусмотреть, естественно, что это позволит наблюдать за происходящим не только ему, но и ей.
Элеонора открыла вино и налила себе половину бокала. Красное, коллекционное, томившееся в погребах Коветта. Когда бывал в хорошем настроении, Макс доставал им к ужину что-нибудь из своей винной коллекции – по-настоящему чудесные вина, под которые им даже удавалось порой пообщаться. Или, по крайней мере, побродить вокруг да около, подыскивая общие темы, в надежде отыскать хотя бы воспоминание о том времени, когда они могли болтать до рассвета.
Сейчас Коветт обрабатывает руки специальным составом. Естественно, со всей тщательностью – прежде чем работать с артефактами, которые он считал потенциально токсичными, он обрабатывал не только пальцы, но даже под ногтями. Когда-то Элеонору забавил и даже немного восхищал такой подход, но сегодня он только оттягивал неизбежное. Она даже слышала, как Коветт распевает какую-то очередную песню, отодвигая ящики в поисках инструмента или увеличительного стекла.
Элеонора пригубила вино. Неплохо. Действительно неплохо. Большая часть коллекции Макса была отнюдь не такой распрекрасной, как ему казалось, и не оправдала бы его надежд, разбирайся он в вине хоть немного лучше. А вот это было приятной неожиданностью. Как удачно, что ей на память об этом вечере останется, во всяком случае, на какое-то время, почти полная бутылка.
Пение оборвалось, и Нора прислушалась. Нет, ничего еще не случилось, просто Макс, наконец, приступил к работе. Ему нужно только поддеть крышку тонким пинцетом и…
Хлопок был совсем не громким. Похожим на звук лопнувшей веревки или падение с небольшой высоты мешка с мукой. На это и был расчет – не нужно было привлекать лишнего внимания. И никто, разумеется, не хотел испортить дом, потому что его еще нужно будет выставить на продажу.
- Макс? – громко позвала Элеонора. Дом ответил ей тишиной. Интересно, слышали ли домовые эльфы хлопок? Наверняка. Но они были на кухне и не являлись без приказа. – Макс? – позвала она еще громче, и вновь ответом ей стала лишь тишина. Славно. Она встала, поставила бокал с недопитым вином на стол и, неторопливо, на ходу доставая палочку, двинулась в сторону мужниного кабинета.
Она остановилась в полушаге от дверного проема, не успев сделать шаг вперед, потому что откуда-то сверху, надо полагать, с потолка или со стены, к ее ногам соскользнула капелька темной крови. Славно. Элеонора, подняв подол платья, перешагнула через пятнышко крови – она училась в Дурмстранге, в конце концов, она была не брезглива, - и вошла в кабинет. Коветта всегда было много. Но до сей минуты она не подозревала, насколько. Коветт в самом буквальном смысле был повсюду, кроме самого эпицентра – оплавившегося артефакта, похожего на несколько соединенных между собой калейдоскопов. Чудесная безделица все-таки получилась. И очень полезная.
Нора постояла у стола, оглядывая стены и пол, бездумно скользя взглядом по нелицеприятным пятнам, которые она сама решила поставить на странице с ее супружеской жизнью, и все пыталась отыскать в себе хоть какое-то чувство, помимо облегчения. Даже облегчение было смазанным и как будто приглушенным – ничего еще не кончилось, самое утомительное ей только предстояло. Соболезнования, общие знакомые, разыгрывать перед ними всеми то, что они хотели в ней увидеть – скорбящую вдову их расчудесного, замечательного Макса Коветта. Ей не нужно было выдумывать для этой роли ничего выдающегося, она слишком хорошо знала тех, кто собирался ей сочувствовать (искренне и не очень). Все самое утомительное, что может быть с тобой связано, мне только предстоит, Макс. Она усмехнулась. Но когда все это кончится… Когда все это кончится, я выпью твое вино и вспомню вот это – каждую капельку твоей крови.
Она убрала палочку в потайной карман, снова подняла подол платья и вышла. У нее было немного времени для того, чтобы добраться до своей спальни. И приблизительно полтора часа в запасе, чтобы обнаружить то, что осталось от тела, и прийти по этому поводу в состояние шока и ажитации.

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:04:05)

[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года; Дурмстранг, <br> Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

Уилкинс чуть поменял позу, устраиваясь с еще большим довольством, и Элеонора заметила, как его взгляд скользнул от нее по силуэту дивана из темного дерева к стенам. Она выгнула бровь – это следовало расценивать как полное и беспардонное отсутствие интереса к разговору? Элеонора уже решила уточнить это у самого Уилкинса, но его замечание все прояснило. Он, стало быть, вспомнил дом Коветта, притом в самом мерзком его изводе – в облике бывшего кабинета Макса, который она вынуждена была на некоторое время превратить в уединенную гостевую комнату для Уилкинса.
- Увы, - без тени сожаления отозвалась Элеонора, не отводя взгляда от единственного уцелевшего глаза гостя, - пять лет назад у меня не было возможности позаботиться о красоте вашей комнаты. Но я непременно учту ваши пожелания на будущее, - обворожительно улыбнувшись, добавила она, мгновенно меняя тон, и в очередной раз пригубила вино. Ей нравилось, как раскрывалось вино, но совершенно не нравилось, как непредсказуемо меняла ход их беседа – так, словно она совершенно утратила навык общения с новыми людьми, не знающими правил, по которым жил ее мир. Правила были не то чтобы слишком затейливыми – они состояли из одной-единственной стратегии поведения, которой она придерживалась, вынужденно уступив Уигмару наследство мужа. Свое «я» следует приберечь для самых близких – для суженного ею самой круга доверенных лиц. Всем остальным нужно представлять другое – так легче будет воспользоваться тем, что они могут ей предложить. Но с Уилкинсом (возможно, не только с ним, просто он был первым по-настоящему новым собеседником в ее жизни за очень долгое время) такое не работало. Это было, пожалуй, интересное и даже любопытное чувство. Во всяком случае, совершенно точно не привычное, пусть даже эта непривычность ее совершенно обезоруживала – она никак не могла определиться со стратегией поведения и даже с тем, нужна ли была вообще стратегия, ведь она, в конце концов, просто собиралась получать удовольствие от этого вечера, черт подери!
- Не знаю, если честно, насколько он будет банален, - усмехнулась Элеонора, адресуя свою усмешку незадачливым издателям, мечтавшим сбыть с рук дело, которым они когда-то горели, но которое не сумели удержать на плаву. – Предполагаю, что он может быть даже весьма хорош. Но когда мы оформим сделку, я, в конечном счете, получу все, что они могут мне предложить в качестве подарка, не связывая себя обязательствами, налагаемыми дарами.
Подарки – от мужа, деловых партнеров, даже друзей – непременно к чему-то обязывали, хотя бы к ответному знаку внимания. В настоящее время Элеонора не спешила связывать себя обязательствами – она могла позволить себе «Обскурус» с потрохами его первых изданий и диковинок, со зданием и работниками типографии, со всем, что ей так стремились продать его владельцы. Ей только нужна была готовая стратегия для «Обскуруса» и толковый управляющий делами.
Стратегия, впрочем, требовалась не только для бизнеса. Она окинула Уилкинса оценивающим взглядом.
- Я уверена, мой покойный супруг был бы счастлив узнать, насколько удачно все сложилось, - с коротким смешком отозвалась Элеонора. – Во всяком случае, я допускаю, что он был бы единодушен со мной в отношении нашего расчудесного племянника.

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:04:31)

[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года; Дурмстранг, <br> Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

Сомневаюсь, что вы намеревались его получать даже в первый раз, собиралась сказать Элеонора, но события вышли из-под ее контроля раньше, чем она успела озвучить свою мысль. Вероятно, всему виной было то, что у нее с частным, а не деловым, визитом уже довольно давно не было никаких посторонних людей. Будь Уилкинс ее добрым приятелем, она могла бы предугадать, что произойдет, когда его левая рука потянется к трости, а ее не окажется на месте.
Это мерзкое недоразумение, собиралась сказать Элеонора, но ее отвлек звук разбившегося стекла и уродливое красное пятно, уже совсем не похожее на кровь, которое расплылось у ее дивана. Куда важнее, чем это, было то, что Уилкинс потянулся к волшебной палочке – жест был обескураживающе прозрачным, таким, будто это было самое естественное, что он мог сделать в гостях, не обнаружив под рукой своей трости. Пальцы Элеоноры скользнули к потайному карману, к собственной палочке, быстрее, чем она успела об этом подумать.
Они замерли друг напротив друга, вглядываясь в лица друг друга, пытаясь разгадать намерения. Трость, следовательно, была непростая. Этого следовало ожидать. Было бы даже странно, если бы в трости не было ничего, кроме куска дорогого дерева, которому придали форму.
- Это недоразумение, мистер Уилкинс, - спокойно сказала Элеонора. Так невозмутимо, как будто ее пальцы не касались сейчас ее волшебной палочки, а у ее гостя не исказилась от боли половина лица. – И это недоразумение, - ее взгляд сместился с Людвига Уилкинса на сгущающийся у винного пятна воздух, - носит имя Лоскутик. И уже спешит дать пояснения, - вкрадчиво, обманчиво ласково добавила она. Лоскутик, привлеченный ею и звуком разбитого бокала, присел, беспокойно всматриваясь то в ее лицо, то в лицо гостя.
- Лоскутик унес, мэмсэр, - нерешительно сообщил эльф и махнул рукой в сторону передней. – Лоскутик унес на место. Лоскутику сказали, как делать с гостями. Лоскутик унес на место, - беспомощно повторил эльф, который, видно, никак не мог взять в толк, что именно он сделал не так, как следовало. В программе Лоскутика шоу под названием «Прием гостей» появилось совсем недавно, и лучше всего он справлялся с гостями Элеоноры, которые и сами были не прочь оставить трости, если они у них были, при входе.
- Он пока учится принимать гостей, - пояснила Элеонора Уилкинсу, смерив Лоскутика выразительным взглядом, под которым он присел еще ниже. – И у него не всегда выходит. Принеси мистеру Уилкинсу трость. И больше никогда не трогай вещи моих гостей без их разрешения.
- Лоскутик извиняется, мэмсэр, - пролепетал эльф и на секунду сосредоточил внимание на пятне, которое, видимо, от его усердия и желания исправить оплошность, исчезло с пола почти мгновенно. – Лоскутик принесет. Лоскутик принесет.
Лоскутик торопливо испарился, избегая поднимать на «мэмсэр» взгляд. Он вернулся прежде, чем что-то в гостиной успело разрешиться в пользу вооруженного противостояния или мирного вечера, и аккуратно, даже бережно, водрузил трость на место.
- Лоскутик извиняется, - еще раз сказал он, склоняясь чуть ли не до пола.
- Проваливай, - отмахнулась от него Элеонора. Ее пальцы по-прежнему касались волшебной палочки, но она была, в общем и целом, совершенно спокойна. Уилкинс нервничал и мог от этого наделать глупостей, но она не собиралась терять самообладания.
- Прошу прощения, мистер Уилкинс, - так же спокойно сказала Элеонора. – Лоскутик глупый, но старательный. А я слишком увлеклась беседой, чтобы заметить его рвение мне угодить.

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:04:48)

[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года; Дурмстранг, <br> Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

С Уилкинсом явно происходило что-то не то – как будто лишившись трости, он лишился если не рассудка, то совершенно определенно – душевного спокойствия. Элеонора не могла определиться, что с этим делать, особенно принимая во внимание, что палочка Уилкинса была по-прежнему направлена в ее сторону, и, даже получив свою трость обратно, он явно не собирался успокаиваться сразу.
Она вглядывалась в его лицо, пытаясь предугадать его следующий шаг, но Уилкинс, откровенно говоря, сейчас производил впечатление того, кто и сам не знал, что он сделает через секунду. Элеонора невольно задумалась, какое впечатление он производил на нее пять лет назад. Едва ли такое же, как сейчас. К тому же, вероятнее всего, все, что она сейчас увидела – последствия травмы, которую он получил. Боль, которая никогда на самом деле не прекращается. Может быть, даже страх, – или правильнее сказать, тревога? – который не удается изжить в полной мере.
- Это всего лишь бокал, он не стоит извинений, - отмахнулась Элеонора. Она говорила спокойно и невозмутимо, хотя и сама не собиралась так легко расставаться с палочкой. У нее было два преимущества – хладнокровие и быстрая реакция, и она не собиралась упускать ни одного из них.
Время в гостиной как будто бы остановилось: они просто сидели друг напротив друга, готовые вот-вот сойтись в противостоянии, которое не имело ни малейшего рационального повода или эмоционального предлога, помимо глупости и усердия домового эльфа. Мгновенья складывались в минуты, минуты растягивались до бесконечности, но время не двигалось – оно неумолимо наматывалось на одну-единственную точку, с которой никак не могло сдвинуться.
Элеонора хотела встать и налить ему вина, но ее останавливала направленная на нее палочка и необходимость для всех этих манипуляций поворачиваться к Уилкинсу спиной.
- Еще вина? – тем не менее спросила она. – Или, быть может, чего-нибудь покрепче?

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:04:56)

[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года; Дурмстранг, <br> Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

Гость пожал плечами и выдавил из себя свой выбор – вино, но и не подумал расслабляться хотя бы немного. Теперь ей следовало либо убрать палочку и налить вино самой, либо дать распоряжение Лоскутику и продолжать этот спектакль магической дуэли без дуэли и секундантов. Сомнительно, чтобы Уилкинс хотел причинить ей вред или собирался напасть первым. Чем внимательнее Элеонора смотрела, тем больше ей казалось, что все дело в том, что пропажа трости выбила почву у Уилкинса из-под ног. Он был похож на загнанного в угол зверя, а не на злоумышленника, и, судя по тому, что он до сих пор не убрал палочку, недвусмысленно держа ее направленной на нее, он, несмотря на ее спокойный тон и попытки достучаться до его разума, ждал от нее любого подвоха. Мерлиновы подтяжки, какая нелепица.
Элеонора смерила напряженного Уилкинса раздраженным взглядом, примериваясь к плану дальнейших действий, и решила пойти ва-банк, раз уж способа достучаться до той части Уилкинса, что управлялась исключительно разумом, судя по всему, не было.
- Чудесно, мистер Уилкинс. Я убираю свою палочку, чтобы налить вам и себе вина, - бодро сообщила гостю Элеонора и быстрым, решительным движением, не оставлявшим никаких сомнений в том, что она знает, что делает, она окончательно убрала волшебную палочку в потайной карман и сложила руки на коленях, изучающе всматриваясь в лицо Уилкинса, выискивая там признаки того, что ее слова попадали в цель. – Вы можете продолжать направлять вашу палочку на меня, разумеется. Я это переживу, как и ваше занятное убеждение, что я хочу вам навредить именно сейчас, когда у нас с вами давным-давно нет никаких общих дел.
Она не хотела навредить ему и тогда, когда общие дела у них были, потому что Людвиг имел к ее делам, как ни странно, довольно опосредованное отношение. Он, возможно, переоценил себя пять лет назад, может, чего-то не предусмотрел или не рассчитал, но ровно в той же степени, в которой она сама позволила себе недооценить Уигмара, который оказался еще большим говнюком, чем Макс. По крайней мере, куда более хитрым, расчетливым и долгоиграющим говнюком, чем ее покойный супруг. И если она и мечтала о чьей-то кончине, так это о кончине племянника. Смерть Уигмара, как и его округлившийся взгляд за миг до того, как его воля окончательно перешла в ее владение, доставила ей ровно столько удовольствия, сколько должна была. Но Уилкинсу, по крайней мере, пока он пребывал в этом состоянии анабиоза здравомыслия, все это было знать необязательно.
Элеонора встала и невозмутимо направилась к небольшому шкафчику, служившему ей баром, продолжая рассуждать на ходу:
- Если я и хотела вас когда-то убить, то пять лет назад, не сейчас. Даже не так, - она обернулась и заговорщицки посмотрела на Уилкинса, потому как ни Коветта, ни Уигмара, к счастью, уже не было, чтобы сказать Людвигу, что она не играет с едой и не подмигивает заговорщицки тому, с кем собирается свести счеты. – Пять лет назад я хотела бы, чтобы вы корчились от боли у моих ног. От боли, которую причиню вам я. Потому что из-за того, что случилось с вами, я лишилась того, что принадлежало мне по праву. Того, что было моим и ничьим больше. Уж точно не этого сопляка, с которым мне пришлось раскланиваться столько лет. Уже после заседания суда, пока вы валялись в забытии, было понятно, каким невыносимым будет время, пока я не придумаю, как Уигмар должен сдохнуть, чтобы успеть написать завещание на мое имя.
Элеонора достала другую бутылку, вина, которое казалось ей более подходящим случаю, и принялась ее открывать. Уилкинс молчал и все еще не предпринял попытки ее атаковать, значит, она двигалась в нужном направлении.
- Я вернулась домой, а вы спали. В моем доме. На моей постели. По моей милости. Вы и дышали тогда по моей милости. И мне хватило бы одного взмаха палочкой, чтобы вы перестали. Но это было бы слишком просто. Смерть занимает всего один миг, - рассуждала Элеонора, наблюдая за гостем краем глаза. - Вы могли бы мучиться от круциатуса долгими неделями. Мучительно умирать от яда. Или от собственных ран. Мы могли бы организовать, чтобы эти раны никогда не закрывались до конца, - предложила она, будто эта идея пришла ей вот буквально в эту самую минуту, опоздав на пять лет, - пока, предположим, из вас бы не вышла вся кровь. Это было бы грязновато, но довольно неплохо, как считаете?
Она достала из другого шкафчика чистые бокалы и снова повернулась к Людвигу.
- Я думаю, у меня получился бы тогда великолепный круциатус. И ни вы, ни ваши артефакты, ни ваши друзья не смогли бы мне помешать. Вы были бы уже удобрением, мистер Уилкинс, если бы я хотела вас убить. Но даже тогда, когда у меня был повод это сделать, я предпочла, чтобы вы жили. Вы читали книги из моей библиотеки, ели со мной за одним столом, и ушли из моего дома на своих ногах. Без ощущения, я предполагаю, что вы мне чем-то обязаны или что по вашей оплошности, неопытности и непредусмотрительности я проживу следующие несколько лет в опасениях, что следующей жертвой, если не успею стать хищником, могу стать уже я. Ни разу за те пять лет, что мы с вами не виделись, мистер Уилкинс, - Элеонора вернулась к своему занятию и стала разливать вино по бокам, на глаз, но идеально ровно, - я не желала вам смерти или неудач. Поверьте, вы бы узнали, если бы я сейчас лукавила. Потому что те, кому я желаю смерти, умирают, мистер Уилкинс. Рано или поздно. А вы жили, живете и продолжите жить еще очень долго, если не будете тыкать своей палочкой в людей, которые не желают вам зла. Потому что мы с вами не враги и никогда ими не были. И ваш просчет пять лет назад, если и имел место быть, то исключительно в компании с моим собственным просчетом, и вы, проделав всю ту замечательную работу, что вы сделали для меня пять лет назад, совершенно не заслуживали того, чтобы сдохнуть у меня на пороге без необходимой вам помощи колдомедика. Мне не за что вам мстить, мистер Уилкинс. У меня нет повода желать вам зла. Я пригласила вас отпраздновать со мной. И, даже если в итоге вечер начался совсем не так, как я предполагала, моя принципиальная позиция в отношении вас не изменилась.
Элеонора обвела взглядом гостиную, Уилкинса, его трость и волшебную палочку, выдержав короткую паузу, которая могла ему потребоваться, чтобы осмыслить все, что она сказала, а  после подошла к нему и протянула Уилкинсу бокал.
- Это хорошее вино. Во сто крат лучше предыдущего, потому что его выбирала я. Для своих друзей.

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:05:05)

[icon]https://funkyimg.com/i/376qJ.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=521">Элеонора Коветт </a> </div> <div class="lztit"><center> 42 года; Дурмстранг, <br> Локи | 1932, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровная <br>владелица Obscurus Books <br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=542">совиная почта</a></div> </li>
[/info]

Судя по траурной улыбке, которая появилась на лице Уилкинса, когда она протянула ему бокал, он окончательно или почти окончательно пришел в себя. Едва ли, впрочем, это могло быть поводом для радости, потому что ничто по-прежнему не предвещало приятный вечер и то, что все затраченные Лоскутиком усилия по приготовлению ужина не пропадут даром. Ей, может, и удалось спасти чужое душевное здоровье, но не удалось не угробить перспективу приятного вечера для себя.
Мерлинова борода, сколько в тебе нашлось самопожертвования, Элеонора Коветт, насмешливо подумала Элеонора и пожала плечами, безо всякого стеснения рассматривая вставшего перед ней гостя, впервые оказавшегося так близко. У него было изуродованное лицо, с бельмом вместо глаза, но при этом вовсе не уродливое. При других обстоятельствах, даже в какой-нибудь другой жизни, где она еще могла бы купиться на лица, она бы сказала, что у Уилкинса была вполне располагающая к себе физиономия. Такая, которая не слишком запоминалась в деталях, но оставалась в памяти впечатлением – вот это приятный человек. Такому не страшно доверить заполнение невозможных министерских спазмов бюрократии или тяжбу с наследством. Подходящее лицо – секрет успеха. Располагающе среднестатистическое в той же степени, в какой – чрезмерно смазливое.
Элеонора скользнула взглядом ниже, изучая его неплохо пошитый, с некоторой претензией сюртук, злополучную трость, а потом – вновь его лицо. У нее не было нужды доверять ему – ни чувства, ни мысли, ни дела, поэтому Людвиг Уилкинс располагал ее к себе просто так. Не в той мере, чтобы она рассыпалась в уговорах, но вполне достаточно для того, чтобы она позволила себе предложить ему ужин. Если бы не трость и безголовый домовой эльф, вечер мог бы быть совершенно другим. В какой-нибудь другой жизни, в которую Элеонора верила еще меньше, чем в лица.
- Вы едва ли сможете стать моим другом, если уйдете, - пожала плечами Элеонора и пригубила вино, не дожидаясь, когда ее гость соизволит попробовать его хотя бы ради приличия.
- Ужин подан, мэм, - робко пискнули у Уилкинса за спиной, и Элеонора скользнула взглядом за его плечо, чтобы обнаружить на пороге Лоскутика, запутавшегося в собственных длинных пальцах. – Сэр, - зачем-то добавил Лоскутик, хотя сэр уже не имел к ужину никакого отношения. – Лоскутик все накрыл, - продолжил Лоскутик то, что и так уже превращалось в нелепицу.
- Можешь идти, - Элеонора небрежно прервала пояснения домовика. – Останьтесь, мистер Уилкинс. Если Лоскутику что-то действительно удается, без всяких оговорок и допущений, так это ужины. Составьте мне компанию, - добавила она, и уголки ее губ дрогнули, обозначая то, что в какой-то другой жизни могло бы стать обворожительной, даже кокетливой, улыбкой. - Отравить вас, благодаря всем вашим верным спутникам, я все равно не смогу.

Отредактировано Eleanor Covett (2020-08-27 19:05:16)