Десять часов вечера. В коридоре было темно, если не считать тусклого света лившегося из приоткрытой двери его кабинета. Теодор помнил, что запирал его, когда уходил - он не спешил узнать имя вечернего визитера. Подсознательно ответ уже крутился в голове, но вслух - не решался его произнести. Каждый шаг отзывался жалобным скрипом старых половиц: они скрипели всегда, и Нотт не спешил это исправлять - ему по-своему нравилось слушать, как дышит родовое поместье, кряхтя под его ногами. И если днем Тео редко это замечал, то вечерами, подобными этому, ему и впрямь казалось, будто поместье оживало и недовольно стонало. Мужчина остановился на пороге всего на пару секунд, но не стал медлить и потянул дверь на себя.
Тот, кто находился по ту сторону, не любил ждать. Терпение в принципе не значилось в более чем скромном списке его добродетелей.
Хозяин кабинета прошел в комнату и замер, глядя в спину гостя - тот даже не подумал обернуться. Том меланхолично рассматривал дубовый стол посреди комнаты и Нотт готов был поклясться, что визитер замер, когда его взгляд остановился на делах работников Министерства - Нотт уже начал работать над этой небольшой, но крайне неприятной проблемой.
Он бы непременно усмехнулся такой реакции в другой ситуации, но сейчас было не до смеха. Не то, чтобы Теодор выражал недовольство складывающейся ситуацией, но, все же, самую малость, был напряжен. То, что начиналось как фарс, увенчалось успехом, продолжая идти в нужном направлении. В который раз Теодор имел возможность наблюдать с первых рядов за тем, как можно легко играть фактами и перетасовывать правду, вывернув последнюю наизнанку.
При желании, в умелых руках игрока, реальность менялась подобно мягкой глине. Стоило только обернуть ее в красивую упаковку и кинуть в толпу – она приобретала формы, в нее верили, не отличая подделку от истины. Теодор умел искусно лгать, приправляя ложь истиной – не отличишь, не подкопаешься. А Лорд, в свою очередь, умел эту правду создавать, не оставляя и капли сомнения в сказанном. Когда Том говорил, его голос подобно серебряной нити обвивался вокруг чужой головы, проникая в сознание и насаждая его идеи-бусины.
Срабатывало каждый раз. Этот - не станет исключением. Насколько может оказаться сильным влияние Волдеморта можно судить хотя бы по тому, что стая Фенрира сумела скрыться, приняв «помощь» и, в конечном счете, сторону Лорда.
Даже сейчас Теодор не мог поверить, что Грейбек не попытался сожрать его еще на подходе к лагерю.
Тем временем мужчина напротив негромко цокнул языком и, наконец, повернулся к Нотту, выгибая бровь, точно это он – Тео, должен был постучать в дверь, прежде чем войти. Даже в этом мимолетном замечании была своя правда, но об этом разговор только предстоит.
- Добрый вечер, - Закрыв за собой дверь и применив, по привычке, нежели по необходимости, заглушающее, он кивнул, продолжая, - Том… Милорд, не ждал Вас так скоро, - проходя мимо стеллажа, заставленного старыми книгами и фолиантами, волшебник на мгновение задумался – сколько из всего этого действительно носит провокационный характер? Что способно заинтересовать авроров, окажись они чисто гипотетически в этом самом кабинете?
«Мало чего.»
Все ценное - либо в его личной библиотеке, куда не попасть без хозяина поместья, либо у Эйвери, что вполне попадает под категорию «одолжено насовсем».
Миновав милорда, волшебник не спешил сесть, однако жестом пригласил его занять место за столом напротив его кресла.
-Чай? – Нотт не предлагал чего-то покрепче, хотя сейчас он с огромным удовольствием открыл бы бутылку бурбона и опрокинул бы пару стаканов.

Усмешка дернула уголок его губ, но наставление Тома он оставил без ответа. Нет смысла раскидываться словами на очевидные и понятные вещи. Горячий аромат крепко заваренного чая поднимался белесым паром и приятно щекотал нос Теодора. Забрав обе чашки, Нотт развернулся и мир вдруг на мгновение покачнулся. Секунда, другая, он поднял взгляд на восседающего в его кресле Тома и вновь едва сдержал улыбку на столь показательный жест.
Конечно, Риддл не тот, кто позволит хоть на мгновение забыть, кто здесь главный. Иногда у Теодора возникало чувство, что он - фигурка в стеклянном шаре, которую бесчувственный малыш в лице Лорда, наклоняет туда-сюда, заставляя искусственный снег кружиться и засыпать с головой. Забавы ради.
Малыш вырос, а привычки остались. Да и под стеклянным куполом фигурок значительно прибавилось. А некогда снежная метель превратилась в настоящую бурю.  Мужчина моргнул, прогоняя наваждение, и выпрямился, уверенно продвигаясь к своему столу и ставя на него две чашки крепкого чая.
- Я весь во внимании, Том, как и всегда, - он не спешил коснуться выпуклого бока тонкого фарфора и сделать первый глоток. Не спешил смыть напряжение последних нескольких недель. Времени расслабляться не было, да и в ближайшем будущем не предвиделось. - У нас впереди весь вечер и целая ночь, - улыбка кривит губы, - А запасам чая можно лишь позавидовать.
Он наклонился вперед, ставя на стол руки, сцепленные в замок, невольно зеркаля жест милорда, и вдруг поморщился, отводя взгляд в сторону. Свет над столом был слишком ярким. В комнате вообще было слишком ярко, словно кто-то в полной мере озаботился тем, чтобы ни один из углов не остался неосвещенным. Особенно слепила настольная лампа. Как на допросе в Аврорате, честное слово. Находясь рядом с ней, Тео чувствовал, словно кто-то осторожно проталкивал заточенный карандаш ему в глаз, медленно проворачивая по часовой стрелке, не пытаясь сразу убить, но доставить максимум «удовольствия». Нотт скривился, чувствуя, как начала болеть голова, и поспешно погасил лампу, всего на мгновение прикрыв глаза и выдыхая.
-Если не против, я приглушу свет. Слишком ярко, - Тому не надо отвечать, он в излюбленной манере без спроса скользнул по его сознанию, вкладывая ответ в голову и разве что не насмешливо выгнул бровь.
Короткий взмах палочки и кабинет погрузился в приятный полумрак. Такой присущ для встреч с близкими друзьями, для задушевных бесед. Беседа и впрямь намечалась душевная, о чем ему незамедлительно напомнил мужчина, сидящий напротив в кресле хозяина дома, словно он и впрямь занимал законное место и не чувствовал и каплю дискомфорта.

Он ответил спокойным чистым взглядом. Даже не поморщился, скривив губы в привычной ухмылке - привык.
Звон некоторое время стоял в ушах, а слова «благодарности» так и остались невысказанными.
Ненужными.
Лишними.
Не ему.
Белоснежный лист, как и перо, приземлились аккурат перед носом Нотта, подплыв бумажным корабликом, и замерли, не смея ослушаться приказа.
Теодор молчал, обдумывая сказанное и сделанное, взвешивая следующий ответ.
Мысленно он даже согласился, что закрыть окно не такая уж и плохая идея - в это неспокойное время уши могут быть везде и во всех смыслах.
Риск для них - непозволительная роскошь.
Два щелчка настенных часов, украсивших собой пространство над дверью, и мужчина мягко отодвинул белоснежный пергамент в сторону, возвращая все свое внимание Тому:
- Я вполне способен запоминать достаточное количество информации. «Оставлять бумажное подтверждение нашей беседы недопустимо», - продолжение вспыхнуло яркими буквами в голове, где по-хозяйски расположился Риддл, и, в ближайшем допустимом будущем, не собирался уходить. Тео чувствовал, как тот касается сознания тонкими пальцами и перебирает мысли, точно просматривая картотеку в публичной библиотеке. Нотт кашлянул, привлекая внимание, и продолжил.
- Можете считать меня параноиком, я не в обиде. Имеет место быть. Порой мне кажется, что даже утки в пруду плетут против нас заговор. Но так будет лучше. А теперь - к делу, - он выдыхает и впервые с начала беседы немного расслабляется, протягивая руку вперед и сжимая пальцами фарфоровую чашку на их столе, пока не предпринимая попытки придвинуть к себе.
- Как Вы верно отметили, начать следует с новостей, - взгляд сам цепляется за имя Бегнольд, на одной из папок, лежащих перед ними, - И Том, пренебрегать чем-либо или кем, - он нарочно делает паузу, придавая значимость последнему утончению и ведет плечом, точно скидывая невидимую руку, - Я не намерен.
Тонкий фарфор заскользил по деревянной столешнице, незаметно царапая покрытие и, оказавшись перед Теодором, нарочито незаметно звякнул.
- Попробуйте чай - заслуживает внимания, - Теодор позволяет себе вольность - делает первый глоток, чувствуя, как горячий напиток обжигает горло, напоминая, что он еще жив, хоть и чертовски устал. Слова же повисли в тишине, точно снежинки, не желая падать.
Они ждали команды.
Ждал и Нотт.
На Лорда он больше не смотрел и без того зная, что тот не сводит с него немигающего взгляда, а на его красивом лице застыла безучастная маска.
Том - он вообще редко проявлял что-либо схожее с эмоциями, если того не требовали обстоятельства. Например, еще со школы Тео, казалось, один из немногих приметил, что Риддл - великолепный актер, способный сыграть абсолютно любую эмоцию и роль. Настолько он был хорош, что даже хваленый Альбус Дамблдор, умудренный опытом волшебник, велся на его игру и верил бедному мальчику. Сироте. А если не верил в старших классах, то попросту не мог доказать, в какой момент тогда еще подросток начал вести собственную игру и красиво вплетал ложь в правду, глядя в глаза с самым честным видом, разве что руки не заламывал.
Или заламывал.
Теодор лично не присутствовал, но уверен - Риддл был хорош.
Без сомнений, он был лучшим.
Во всем.
Кроме настоящих эмоций.
Хотя, пожалуй, настоящим себя он показал на пятом курсе.
Нотт прекрасно помнил историю Мирттл Уорен. И так уж вышло, что ему было суждено  запомнить ее на долгие годы, будто эта картинка оказалась вырезана из огромного пирога времени.
Он еще многие месяцы покрывался мурашками, стоило кому хотя бы вскользь напомнить о трагедии. Его бросало в ужас. Но отнюдь не от того, что они косвенно стали убийцами девчонки, случайно оказавшейся не в том месте и не в то время. Он леденел внутри при воспоминаниях о реакции тогда еще совсем юного Риддла на произошедшее. Она оказалась красноречивей многих слов и во многих вопросах, касательно сокурсника, тогда расставила все на свои места в голове Теодора Нотта.
Реакции не было, как и намека на эмоции.
Ни-ка-кой.
Пятикурснику было все равно.
Он убил - словно пыль со стола вытер и только.
Теодор сморгнул наваждение из осколков воспоминаний и  сделал еще пару глотков, удерживая двумя пальцами за ручку и возвращая чашку на стол, лишь тогда, когда мужчина напротив вновь заговорил.

Глянцевый журнал заскользил по поверхности стола и остановился у самого края. Нотт опустил глаза, чтобы рассмотреть «подарок» и возможную головную боль на ближайшее время. Не далее как утром Паркс невзначай разбавила кипу документов на подпись одним экземпляром «Ad notam», наглядно продемонстрировав, за что именно получила повышение и по какому праву заняла место рядом с Теодором. Посему, мужчина повторно прочёл провокационный заголовок и весь обратился в слух.
Милорд говорил.
Теодор,  по своему обыкновению, внимательно слушал, не думая перебивать. Кропотливо отмечал на полях своей памяти полученную информацию, выстраивая дальнейший план действий, которым он займётся как только их ночное рандеву придет к своему логическому завершению.
Размеренный и негромкий голос Тома у многих вызывал животный ужас, иррациональное чувство страха и желание сбежать. Нотт, к своему удивлению, находил его звучание медитативно-успокаивающем и располагающим на дружескую беседу.
Как звук настенных часов, отсчитывающий секунды. Для одних - раздражающий фактор, для других - способ быстро упасть в руки Морфея.
В какой-то степени, Лорд и впрямь отмерял время. Вот только бой курантов, в большинстве своем, для услышавшего предвещал неминуемый конец.

Идея с маскарадом пришлась Теодору по вкусу. Волшебник поднял глаза и с тихим смешком отклонился назад, упершись лопатками в высокую спинку стула.
- Яксли, - вполголоса повторил он за Томом и неосознанно скользнул взглядом за его спину, на окно, в отражении которого была видна дверь в кабинет - сын не должен был вернуться так рано, домовики же не позволили бы себе такую вольность, как потревожить его во время визита важного гостя.
«Показалось.»
Одновременно с этим Нотта пронзил чужой взгляд, бессловесно упрекнувший в паранойе.
- Оповещу его сегодня же. Что же касается визита в редакцию, - Теодор намеренно сделал паузу,  выдерживая несколько долгих секунд и продолжил уже тише, все же позволяя своим тревогам обезопаситься. - Я лично прослежу за выполнением задания. Супруга Рудольфуса, - он не произнес ее имени, но резкий взгляд Тома лучше всяких слов дал понять, что это будет лишним, - Она импульсивна. - проглотив нелестный эпитет, сорвавшийся с его губ в поезде во время нападения на вокзале, когда из-за выходки Беллы мальчишки чудом не пострадали.
«Безумна», «фанатична», «неуправляема» - так и остались не сказанными. Но это и ни к чему.
- Подстрахую, если что-то пойдет не по плану и проконтролирую, чтобы обошлось без лишних жертв. Наша цель, - он подвинул папку с фотографией улыбающейся блондинки в правой верхнем углу Лорду, - как минимум, не должна серьезно пострадать.
Этого пояснения достаточно.
Тому не нужны долгие разговоры о целесообразности и правильности запланированного маски-шоу и его участниках. Ему нужны результаты и варианты возможных погрешностей, которые он, Нотт, доведет до минимума или полностью ликвидирует еще в зачатке.
Просить напрямую оставить Лейстрейндж дома крестиком вышивать Нотт бы не осмелился.
Лорд видел потенциал в этой ведьме, да и одержимость, с которой она выполняла то или иное поручение Тома, заслуживала отдельного внимания.
Теодор, впрочем, тоже не без интереса наблюдал за юной пожирательницей, отмечая сильные и слабые стороны.
Но в данном случае, фанатичная исполнительность Беллатрикс могла сыграть против них.
Допустить подобного Теодор попросту не мог, но и выступить в открытую против - тоже.
Оставалось лишь примириться с  этой мыслью, и сделать все от него зависящее, чтобы задуманное прошло как по маслу. В конце-концов, он теперь отвечал за успешность операции головой.

Чай на столе остыл, перестав распространять по кабинету цветочный аромат. Нотт, склонившись над пергаментом, составлял последнее «приглашение на казнь» для Миллисент Бэгнольд и, запечатав конверт, поднял глаза на Тома, молча сообщая, что все готово.
Фигуры на шахматной доске расставлены и готовы к очередной партии.