Беллатрикс Лестрейндж.
Теперь. Теперь она Лестрейндж.
Хотя нет, она навсегда Блэк, как и все они.
Как и Андромеда.
Этого не отнять.
Темной крови, бегущей в жилах.
Стук в окно поздним вечером, ему всегда было интересно, как эти чертовы совы находят людей, которые не хотели бы, чтобы их нашли
Он не любил сов. Перья, грязь и вечно мешают спать ночью.
Вот и теперь.
Сириус выбирается из постели. Наверное, сейчас часа два или время подбирается к трем. На улице темно, словно заклинанием накрыло небо.
Времена сейчас темные.
Слишком темные.
Страхи выскакивают наружу, прячутся по закоулкам, пугают несчастных магглов. Слишком темно, слишком мрачно.
Слишком.
Сова нетерпеливо бьет клювом по стеклу пока Блэк пересекает комнату, шлепая по дощатому полу босыми ногами. Ей не терпится улететь, а ему вернуться в постель, так что они квиты.
Сириус один. Он всегда один. А этот чертов особняк слишком большой для него одного, даже домовые эльфы не спасают от гнетущего одиночества.
Сова кажется ему смутно знакомой, когда он открывает окно и птица залетает в комнату, проводя крылом по его щеке и принося с собой прохладу апрельской ночи.
Ветер приятно холодит кожу, на ней появляются мурашки, когда молодой человек протягивает руку и отвязывает от лапки птицы пергамент.
-Подожди. – Говорит он ей, чувствуя смутную тревогу.
Мало кто стал бы писать ему ночью. Сохатый воспользовался бы зеркалом, Люпин объявился на пороге, что частенько случалось, а Питеру просто незачем ему писать.
Беатрис примчалась бы сама, но в случае если бы что-то случилось, а ничего такого не было. Небольшая рядовая стычка с Пожирателями, у них такое через день. Даже ни одной серьезной раны. Сириус потирает плечо, куда попало заклинание, кажется это был муж Беллы или его брат.
Сова тихо ухает и легонько кусает Блэка за палец.
-Назойливая птица.
Слишком знакомый почерк. Пальцы касаются строчек и тут же слышится ее голос.
Он замирает.
Беллс.
Это воспоминание, одно на двоих. Сколько у них таких? Было.
Сириус помнит, словно вчера. Солнце играет в темных волосах Беллы, точно таких же, как и у него. Если смешать их, то не почувствуешь разницу, она стоит напротив него в легком платье. Рукава его рубашки закатаны до локтей, она жмет в плечах и Сириус бесится. Вальбурга тоже недовольна, все мантии едва доходят ему до колена.
Его движения поэтому скованные, ему неудобно. Он расстегивает несколько верхних пуговиц, чтобы ослабить давление на плечи.
Девушка изящно замахивается и делает идеальную подачу, но Бродяга берет ее просто и непринужденно. Она улыбается, пытаясь вывести его из равновесия звонким голоском. Сириус не отвечает, лишь сильнее отбивает мяч.
После сета они встречаются, чтобы пожать друг другу руки. Он стискивает ее ладонь, чуть сильнее, чем нужно.
-Не суй нос куда не следует, Беллс.
Советует он, а в ответ слышит лишь хохот.
Ей всегда удавалось вывести его из себя.
Вот и теперь.
Она не забыла, что он терпеть не может этого «малыш».
Он пробегает глазами по пергаменту один раз, снова.
Зачем ты мне пишешь, Беллс?
Сова нетерпеливо перебирает лапками по краю стола, около которого стоит Блэк.
Он переводит взгляд на птицу, с сожалением отрывая его от письма.
-Да, сейчас.
Берет пергамент и царапает всего несколько слов, привязывает к лапке совы и еще долго смотрит, как крошечная точка растворяется на горизонте.
Сириус стоит у окна, позволяя ветру играть с его волосами. На его губах застыло слишком много вопросом. Он поводит плечами и уходит вглубь комнаты, еще через пару минут хлопает дверь его спальни, а зачем мягкие лапы касаются гравия на подъездной дорожке.

Через час он сидит в Кабаньей голове. На часах, что тикают в углу почти три часа ночи.
Подумаешь.
Какая другая женщина могла бы вытащить его из постели в такое время?
Он усмехается своим мыслям и оглядывает зал. Здесь почти никого. Большинство посетителей ушли несколько часов назад, некоторые поднялись наверх и заснули беспробудным сном.
Остались только такие же, как и он сам. Одиночки.
Всего несколько человек.
Сколько он уже здесь?
Двадцать минут? Сорок?
Перед ним бутылка с огневиски и стакан. Он смотрит на него, касается длинными пальцами, иногда делает несколько глотков и ставит обратно.
Здесь можно просидеть до самого рассвета. Всем в сущности наплевать чем ты и с кем занимаешься, лишь бы в кармане звенели монеты. В этом недостатка у Блэка нет.
Он рассматривает запозднившихся клиентов и просто ждет. Вообще не уверенный, что она придет.
Да и с чего бы вдруг?
На часах три часа ночи.
Дверь в бар отворяется и Сириус вскидывает голову.
В его записке было всего несколько слов: «Кабанья голова. Через час».
Он никогда не был мастером слога.

Подпись автора

-

Он молча смотрел, как она подходит. Капюшон надвинут на глаза, но ее ни с кем не спутать. Эта ленивая грация, скользящая в каждом скупом движении. Когда-то он наслаждался ей.
Ему было сколько? Тринадцать?
Когда-то он часами смотрел на нее на семейных ужинах. Возможно, только благодаря этому перенося их. И воспитанию Вальбурги, конечно.
Зачем ты здесь, Беллс?
У него не было ответа. Как и на вопрос зачем здесь он.
Сколько они не общались? Лет пять, может больше.
Он видел ее, часто. Во время стычек с Пожирателями, она всегда была рядом с мужем. Сириус узнавал ее под маской, скрытой под мантией – это не имело значение.
Он знал ее походку, движение, ту секунду задержки, когда она вскидывает палочку.
Он слишком хорошо знал ее, возможно, лучше чем следовало.
И избегал. Ему не хотелось бы встретить ее в битве, направить в нее заклинание. Или хотелось?
Что ты здесь делаешь, Беллс?
Он не видит ее лицо, но почти уверен что оно выражает.
Она тоже его видит. Тут же, как только открывает дверь, хотя он сидит в самом дальнем и темном углу бара. Сириус смотрит на нее жадно.
Что же ты хочешь?
Что он хочет ему тоже неведомо.
Но одно он знает точно – стоило ей написать и он выпрыгнул из постели в три часа ночи.
Смешно.
Ты смешон, Блэк.
Он жадно смотрит на нее, слишком, пожалуй. Она не спешит, движения медленные, размерянные, останавливается перед столиком, за которым сидят кучка парней не сильно старше самого Бродяги. Они тут же вытягиваются по струнке, Сириус усмехается. А потом стройно идут к выходу. Теперь кроме них остается только какой-то мужчина в углу, что даже головы не поднимает.
Белла опускается на стул, рядом, а не напротив.
Блэк чуть поворачивает голову, дергая уголком губ в едва наметившейся улыбке. Он чуть касается пальцами ее капюшона и он с тихим шорохом спадает вниз. Ее волосы блестят в тусклом свете свечей.
-Мне от него тоже досталось. – В тон ей отвечает Блэк и дергает плечом. – Не хочешь помочь?
В его голосе ни капли сарказма, им обоим хорошо известно, что колдомедицина не самая его сильная сторона. Он наскоро стянул края раны и заклеил ее обычным маггловским пластырем. Кажется, после трансформации кровь снова начала немного сочиться. Футболка прилипла к куртке.
Ничего хорошего.
Впрочем, он не думает, что кузина станет делать для него что-то подобное. Чтобы Беллатрикс залечивала его раны, да скорее солнце встанет на закате и наступит мир во всем мире.
Он усмехается. Невесело.
Ее вопрос повисает в воздухе, его буквально ножом можно резать.
Он смотрит на ее профиль.
Точенный, как и у всех Блэков.
Что отрицать ее красота всегда у него дыхание перехватывала.
Ничего не изменилось.
И не изменится, пусть пройдет хоть десять лет. Не важно.
Сириусу хочется протянуть руку и коснуться ее волос, пропустить между прядями пальцы, убедиться, что они такие, как он помнит.
Но его рука продолжает лежать на столе, словно и не было никакого мимолетного желания.
Вот только оно не мимолетное, он все еще думает об этом.
Белла никогда не спрашивает ничего просто так, все ее фразы бьют всегда по самому больному. Она пожалуй, слишком серьезна для той, кто ночью прислал ему письмо с воспоминаем.
И слишком тиха.
Непривычно.
Он молчит. Ничего не отвечает. Да и что он может ей сказать?
Однажды он больше не сумеет ее избегать и им придется встретиться на поле боя, где правых и виноватых нет, а так же нет любви, дружбы и высокой морали. В схватке все просто – или ты будешь быстрее, или ты будешь мертв.
Сириус порой думал об этом. Что он сделает окажись лицом к лицу не с ее мужем иди любым другим Пожирателем Смерти, а с ней.
С его Беллс.
Это больше не так, но было когда-то.
Бродяга кивает и двигает к ней свой стакан, откупоривает бутылку и щедро наливает туда виски. Они оба смотря как янтарная жидкость стекает по его стенкам.
Блэк не хочет вставать, разрушать манящее и такое хрупкое равновесие, он пользуется манящими чарами, лениво наблюдая, как через весь зал к ним летит пустой стакан.
Не слишком чистый, если честно.
Но они же не за чистотой сюда пришли.
А зачем?
Сириус наливает и во второй стакан, давая ей возможность выбора.
Она берет тот, из которого пил он.
Забавно.
Раньше она постоянно так делала. Сириус улыбается, своей обычной мальчишеской улыбкой, что всегда была его визитной карточкой.

Очередной прием в Блэк-холле, на площади Гриммо не так много места, чтобы могли собраться все Блэки, поэтому они делают это в особняке Сигнуса. Он не против, хотя Вальбурга, конечно, по своему обыкновению, его не спросила.
Она распоряжается всеми домами Блэков, как своими. Невероятное самомнение, Бродяга всегда уважал ее за это.
В этот раз они с Друэллой постарались на славу. Прием шикарный, словно Рождество и Дни Рождения в один день.
Живые цветы, фрукты, шампанское в высоких бокалах.
Сириус терпеть не может шампанское, поэтому стоит с бокалом вина, обтирая плечами стену.
Вальбурга кидает на него уничтожительные взгляды, но сделать ничего не может. Сегодня он пошел у нее на поводу и даже надел рубашку вместо обыкновенной футболки с изображением магловской группы, чьими плакатами была обклеена его комната.
Правда это же Сириус, он все равно делает так, как ему удобно. Галстук, заботливо Вальбургой подобранный под цвет его глаз он проигнорировал и рукава закатал, а еще побриться забыл. Но все равно выглядел очень прилично, даже больше, судя по взглядам, что бросали на него девушки, стоящие неподалеку.
Но тут появилась Белла, она спустилась сверху, притягивая к себе внимание всех вокруг. Блестящее облегающее платье выгодно подчеркивало фигуру и цвет волос. Она направилась прямиком к нему, судя по виду очень недовольная, теребя обручальное кольцо на своем пальце.
Встав перед Сириусом она прошипела, что все идиоты. Он был согласен.
Затем ее рука накрыла его пальцы, держащие бокал и она сделала глоток, облизывая губы.
Вино было хорошим.
На горизонте показался Рудольфус, Белла закатила глаза и утянула Сириуса за рукав в альков, попутно цепляя со стола бутылку.
Интересно, она помнила этот вечер?

-Что ты хочешь, Беллс? Зачем мы здесь? - Сириус всегда был прямолинеен.

Отредактировано Sirius Black (2020-05-27 23:32:43)

Подпись автора

-

Молчание затянулось, звенела, словно натянутая тетива.
Вот только у них она никогда не порвется. Все между ними было слишком.
Слишком остро, слишком явно.
Слишком.
Они сидели касаясь друг друга плечами, как когда-то давно, улыбаясь друг другу, коротко, почти воровато.
Слишком.
Вот и теперь.
Ее плечо в мантию затянуто, словно принадлежность чему-то темному. Чему-то, что Сириусу больше не принадлежит.
Они же Блэки.
Кровь их черная и густая, словно смола.
Сириус прячет улыбку, его щетина уже давно перестала  расти клоками и теперь покрывала подбородок и щеки.
Он поскреб ее пальцами, опустошая стакан.
Блэков учили пить с юности, как еще можно высидеть все эти длинные приемы, когда собеседники настолько скучны, что хочется биться головой об стол.
Их плечи соприкасались, было в этом что-то почти интимное. Словно они были заговорщиками, двое против целого мира.
Вот только это было совсем не так.
И были они не против мира, а против друг друга.
Сириус всегда оставался самим собой, до идеалов и догм семьи ему дела не было. Он был тем, кто есть.
Гриффиндорцем. Львом среди змей.
И свое знамя он нес гордо, не задумываясь о его чистоте, как и Белла свое.
Никогда не выходит так, как изначально задумывалось. Возможно, Бродяга, не хотел уходить и тот разговор с Вальбургой последним был не должен.
А возможно, он просто хотел чтобы его остановили, схватили за руку и заставили вернутся.
Порой самое сложное – это не уйти, а именно вернуться.
Хотя бы попытались.
Но упрямством Сириус пошел в мать, она не пожелала остановить его или не хотела, а он не пожелал останавливаться.
Послушать.
Беллу он тогда тоже не слушал.
Кажется, что это было давно.

Он лениво смотрит, как ее грудная клетка вздымается под лифом блестящего платья, она тяжело дышит. Слишком увлечена своими идеями. Признаться, Сириус едва слушает.
Беллс всегда была стремительной, брала своим напором. Она словно ураган, от нее нельзя скрыться.
Она всегда была такой и никогда не изменится.
Он на это надеялся.
Очень.
Вместо того, чтобы слушать ее пламенные речи Блэк думал о том, что она сама похожа на змейку в этом, почти не оставляющем места для фантазии, платье.
Он прикладывается к бутылке, прямо к горлышку, на нем еще вкус ее помады. Сочный. Он делает глоток и его собеседница не мгновение замолкает.
На дворе поздний октябрь, они еще оба не знают, что совсем скоро Сириус покинет отчий дом и Блэков.
Перестанет быть частью того, чего всегда невольно был.
Он облизывает губы кончиком языка, собирая рубиновые капли, Белла смотрит на него слишком долго, наверное.
Бродяга улыбается.
Она все так же может двумя фразам довести его до исступления. Только не в это раз.
-Я уже говорил. – Он на мгновение сжимает ее пальцы, когда передает ей бутылку. – Что не буду в этом учавствовать.
Теперь злится она. Глаза Беллс пылают, как два угля, прожигая его насквозь.
Мерлин, а ведь ему это нравится. Всегда нравилось.
Дикая страсть, скрытая под маской хороших манер.
«Ты же Блэк».
Говорит она и Сириус смеется, словно это может что-то решить.
Это ничего не может решить. Ни тогда, ни сейчас.

Он притягивает к себе бокалы, наполняя их еще раз. Она не любит виски.
Это уже не имеет значения.
С тех пор, как они пили вино в полутемном алькове прошло слишком много времени. Не земных лет, другого времени.
Магглы говорят: много воды утекло.
А еще крови.
Много.
Она все же отвечает, хоть надежды на это у него не было.
Губы произносят раньше, чем он успевает подумать:
-Зачем?
И поворачивается к ней всем корпусом, смотря прямо в глаза. Без ужимок или гримас.
Помнишь, Беллс, когда-то мы были такими?
Настоящими.
Пока война, смерть и реки крови не вмешались в их жизнь, разбросав по разные стороны.
Молчание затягивается.
Глаза в глаза, она отводит взгляд первой.
Обычно он проигрывал в этой игре, на стол раскидывает карты. Детская забава. Он помнит.
Она просит у него помощи.
Бродяга долго смотрит, а затем кивает, извлекая из кармана куртки свою волшебную палочку.
Он расстегивает рукав, оголяя предплечье, у нее на этом месте метка, Сириус сжимает зубы.
Они могут долго делать вид, что не враги, однако это не так.
Но это все потом. Не сейчас.
Легкое касание палочки и из разреза на коже идет кровь. Ее уже столько вытекло, что больше не жалко.
Темной, древней.
Он протягивает ей руку и Беллс окунает в нее пальцы.

Подпись автора

-

Ее пальцы окунаются в его кровь, вязкую, густую.
Черную, как и его имя.
Что мы здесь делаем , Беллс?
В пабе, где кроме них больше никого, где тусклый свет свечей делает тени по углам почти живыми.
Зачем?
Ему бы встать и уйти, навсегда забыть о ней. О той, что когда-то занимал все его юношеские мысли.
Он тайком смотрел на ее, прижавшись лбом о дверной косяк, когда ему было лет десять.
Потом жадно ловил ее взгляд в школе, когда сидел в рядах первокурсников в большом зале, ожидая распределения. Он бы мог занять место рядом с ней за столом Слизерина. Свое законное место рядом с ней. По правую руку.
Но вместо этого.
-Гриффиндор.
Он выбрал другой путь. И теперь они были противниками, врагами.
Сириус мог бы пройти другой путь и быть рядом с ней. Как и раньше. На приемах, слушая глупые речи какого-нибудь аристократического идиота и обмениваясь взглядами. На балах, ведя ее за руку к центру зала под взгляды всех, а в особенности ее мужа.
Вальбурга бы поджимала губы, но ничего не говорила.
Они были Блэками, почти что королями.
Им все дозволено.
Он мог бы.
Но выбрал иное.
Они теперь была по разные стороны в этой войне. Где не будет победителей, где все проиграют.
Ее пальцы, испачканные в его крови. Он смотрит, как она капает с них.
Черная, древняя. Точно такая же, как у нее самой.
Возможно, Вальбурга лишила его наследства, вычеркнула из семьи. Но этого она отнять у него не могла.
Его крови.
Он хмыкает, когда Беллатрикс достает карты.
В некоторых вещах она так и осталась той девчонкой из его воспоминаний, пусть даже теперь на ее предплечье красуется Темная метка.
Он рассматривает ее пока она сосредоточено рассматривает карты. Как делал это всегда, как только научился это делать. Беззастенчиво.
Он в своем праве.
Едва сдерживаясь, чтобы не поднять безвольно опущенную руку и не коснуться ее лица. Провести пальцами по линии челюсти, к подбородку.
Мерлин, я так скучал по тебе.
Только Сириус больше не ребенок.
И права на это у него не осталось.
Он только смотрит.
Жадно отпечатывая ее образ на радужке глаз.
Только смотрит.
Она так привычно склоняет голову вбок. Бродяга улыбается.
Он не смотрит на карты, ему до них нет дела.
Блэк делает это чтобы она осталась, еще хоть ненадолго.
Пусть за это придется заплатить. Немалую цену.
Плевать.
Останься, Беллс. Я даже позволю совать тебе свой аристократический нос в мои дела. Останься.
Ей сейчас важнее карты. Она смотрит на них, а он на нее.
Это знакомо, правда?
Сейчас их разделяют не война и стороны, что они заняли, а всего лишь карты. Разноцветные картонки.
Всего лишь.
Она верит им.
Он нет.
Сириус почти не обращает внимания на ее слова, они для него ничего не значат. Лишь бы ее голосом.
Рыцарь кубков? Какое ему дело.
Говори, Беллс.
Останься.
Их жизни связаны, она так всегда говорила. Верила своим картам, что вели ее и подсказывали.
Их жизни тесно переплелись, но не соединились. Их кровь, их черная кровь, соединенная в едино.
Голос Беллы звучит глухо, Сириус откидывается на спинку стула, на его лице легкая улыбка.
-Желаешь мне смерти?
Негромко говорит он и разжимает ладонь, кровь начинает течь быстрее.
Древняя.
Заляпывая дешёвый и грязный стол.
Ей здесь не место.
Но он смотрит на нее. Жадно, долго.
Она здесь, с ним. Пришла, потому что хотела этого. Сама.
Это же она ему написала.
Сквозь столько лет. Поманила лишь словом и он побежал, как послушный щенок. А думал, что перерос это.
Глупец.
Бродяга сжимает губы, на его лице истинно Блэковское выражение, он усмехается ее словам.
Тюрьма.
Ему нет дела.
-Ты же знаешь, я в это не верю.
Я делаю это ради тебя, Беллс.
Они же волшебники. Им подвластны стихии.
Даже человеческая воля.
Ее интонации меняются, голос звучит жестко, почти жестоко. Она стращает его, правда?
Сириус лишь пожимает плечами.
-У меня много воспоминаний, хватит с лихвой.
Например, как пахнут твои волосы.
Ей здесь не место, но она не уходит.
И совсем не так отвечает на его вопрос. Ее голос снова меняется.
Он накрывает ее руку своей, кажется, она чуть дергается, застигнутая им врасплох.
Ее слова хлесткие.
У них, возможно, больше не будет светлых.
Возможно, больше не будет никаких «нас».

Отредактировано Sirius Black (2020-07-03 19:00:34)

Подпись автора

-