Когда дядя Закари говорил о том, что грязных дел не существует, он, конечно же, имел в виду свою работу в ДОМП, но почему-то при взгляде на горку горшков подле себя, Ри нравилось вспоминать эту фразу. Не с тем, чтобы с ней поспорить, разумеется, - скорее выглядел обаятельным контраст громковатого заявления и перемазанных почти по локоть в ссохшемя суглинке рукавов мантии и некогда серой блузы.
Мантию, конечно, можно было предварительно снять, но раз Ри не додумалась своевременно, то не сильно на это и роптала. На что-то жаловаться в последние полгода ей не нравилось в принципе и, более того, после того, как мамы и папы не стало, в мире стало удивительным образом прослеживаться все больше закономерностей и справедливости.
Например, Ри профессор Спраут отправила драить горшки, да еще и вручную, потому что Ри опрокинула на колени Вероники О’Брайен миску с горячим тыквенным супом, так что наказание было более чем справедливым. В свою очередь, лечить ожоги в больничное крыло Вероника отправилась тоже по вполне определенной причине - ей не стоило пищать своим мерзким дискантом, что то, что делают магглы со своей войной и бомбами - ”это же так называется, да?” - не касалось и не должно касаться волшебников. Ри в чем-то даже за нее переживала. Вернее, переживала за то, чтобы та истолковала посыл из супа правильно. Сама вот она вроде бы все поняла, хотя и не могла сказать, что не повторила бы свой пассаж заново. Все же однокурснице понимание некоторых вещей было важнее, чем Рианнон. Можно было ради такого и проторчать вечерок рядом с горшками.
К тому же, здесь было в чем-то даже приятно. Во-первых, тихо. Во-вторых, безлюдно. И оба этих фактора, вместе с равномерным звуком пошкрябывания жесткой щетиной кухонного ершика по медной стенке изнутри, приносили какое-то умиротворение и в кои-то веки давали просто посидеть и подумать примерно ни о чем. Что-то было простое и правильное в том, чтобы вычистить прелую, подернутую белой паутинкой плесени землю, или подсохшую глину, на уложенный рядом с коленями кусок ткани, потом обдать нутро горшка водой, слить жирную от грязи жижу в ведро рядом, отскоблить то, что не хотело соскабливаться само, ополоснуть еще раз, протереть тряпкой. Настоящий ритуал для успокоения нервов. Чистая и неподдельная трудотерапия.
За ней Ри не сразу заметила, что больше в помещении не одна, но когда поняла, что это так, все равно продолжила делать вид, что не замечает, поддавшись достаточно детскому порыву - мол, если не обращать на проблему внимания, проблема может быть сама исчезнет. К несчастью, проблема подала голос, и говорила она, как мистер-я-самый-восхитительный-задрот-и-мудила-во-всей-школе. Проще - Том Риддл. Староста, предмет восторга преподавательского состава, жуткое и бледное слизеринское снобье, по факту - отнюдь не похожее в своей правильности на нормального человека в принципе. Что только подтверждалось тем фактом, что нормально разговаривать Томми не умел. Да и глядя на человека сверху вниз, явно пытался подчеркнуть насколько его “верх” выше чужого “низа”. Ри подумала о том, насколько увеличится кучка горшков по левую руку от нее, если одним из них она запульнет в слизеринца, но решила, что он того не стоит. Не то, чтоб ей не нравились горшки (они были однозначнее приятнее, чем тот, кто мог стать для них мишенью), но чему-то же должен был её научить инцидент с супом?
Как насчет: “Не стоит сразу проводить физическую демонстрацию того, что тебя кто-то бесит?”
Итак, вместо того, чтобы превратить предмет утвари в руках в боевой снаряд, Ри провела с ним экзекуцию повторного ополаскивания, вытерла тряпкой, отложила в сторону и привстала со скамеечки, на которой все время сидела до этого, за следующим подопечным.   
- Отличные планы, Томми, - произнесла она очень спокойно без доли насмешки в голосе и не пытаясь в ответочку делать вид, что она не знает, кто приперся в её скромное убежище на вечер. Все же они пятый год как учились в параллели, а проблем с памятью у Ри никогда не было. Максимум,  в чем она подыграла слизеринцу в игре “окати другого презрением”, - даже не пыталась больше смотреть на него, будто он был ничем не интереснее её горшков.
- Сочувствую, что им не суждено сбыться. Что же ты не додумался принести свои писульки с собой?
Она снова села на скамью, перевернула горшок над куском ткани. После пары гулких, разбежавшихся характерным гулом по помещению ударов, комья земли флегматично шмякнулись вниз. Гора еще предстоящей работы, теперь была выше Ри и, по правде, совершенно не собиралась уменьшаться. Томми однозначно не светило никакое эссе, если он собирался просто так здесь стоять и караулить.

Отредактировано Rhiannon Fawcett (2021-09-13 21:45:06)