Зимой Гебриды местами напоминали Луну.
Не сказать, чтобы София когда-то была на последней, или что некогда наблюдение за кратерами и серой поверхностью ночного светила через школьный телескоп могло дать обширное представление о том, как оно выглядит вблизи, но всякий раз, когда на лысоватых ровных плато над морем переставал бушевать ветер, оседал робкий слой снега и начинала блестеть в сером рассвете ледяная корка, пейзаж становился совсем уж неземным и по-неземному холодным.
От чашки с горячим чаем поднимался густой пар. Пар вырвался и изо рта на выдохе, когда София вышла утром на крыльцо, посмотреть, какой недвижимо прекрасной могла быть местная природа и сколько завораживающей тревоги могло крыться за установившимся после недавней бури покоем.
Шторм бушевал всю ночь. Всю ночь ветер выл и свистел в щелях между оконными рамами, пытался выдавить звенящие стекла, и, казалось, что было слышно, как вдали, буквально в миле от смотрительского домика, где осели с очередной экспедицией драконологи, угрюмое северное море обрушивает тонны воды об израненный, крутой берег. 
А теперь - тихо, и от идущего от чашки с чаем пара на ресницах собирался иней. Чтобы смахнуть его, Софии пришлось вытащить руку из-под шерстяного пледа. Той же рукой она помахала далекой, нарисовавшейся едва не у самого горизонта точке, стремительно растущей и вот-вот готовой оформиться сначала в пятно, а после и в полноценный силуэт человека. С головы до ног закутанная рослая антропоморфная фигура резко затормозив у самой земли, подняла-таки угомонившийся ветер, спешилась с метлы и, шумно фырча, заторопилась в дом, едва кивнув Софии.
- Фух, морозит там наверху!
- Иди, завтрак готов.
В щедро согретом огнем из камина доме, фигура, скидывая с себя тяжелую, утепленную мантию, разматывая в четыре слоя накрученный поверх массивной шеи шарф, стягивая подбитые золотым мехом ре-эма руковицы, больше похожую на шлем шапку и защитные очки, постепенно превращалась в Малкольма МакФасти - старшего из сыновей главного управляющего заповедником. От холода его бледные от природы щеки раскраснелись, но здесь, в нагретом помещении, стали совсем пунцовыми.
Он задвигал предметами на столе в общей столовой, жадно захлюпал горячим чаем, в два укуса старался прикончить вареные яйца. София, присев напротив него за стол, скромно наполнила свою чашку еще раз. Позавтракать, отправляя напарника на утреннюю рекогносцировку, она уже успела, а спрашивать, как прошел облет, не спешила. Малькольм был шумным и словоохотливым - он и сам бы все рассказал. Так и случилось.
- Опять беда, - притормозив слегка в еде, тяжело покачивая головой, начал он. - Там у южного утеса. Ночью, ясное дело - не расслышать было. А сейчас слетал, глянул - черным-черно. Полоса с треть мили длиной выжжена, а в конце - кости, обломки и только чуть инеем поверх. Грустное зрелище.
- Грустное, - помедлив слегка, но представив и кивнув, подтвердила София. Чувства у нее, новость о костях вызвала, по правде, какие-то отстраненные, скорее связанные с грядущими хлопотами, чем с реальной печалью о чьей-то прервавшейся в драконьем пламени жизни. За четыре года, что она здесь работала, такое случалось. Заповедник был местом опасным, к драконам неподготовленным людям соваться было нельзя, а они все же лезли - нарушали границы, залетали случайно на метлах или специально мчали, игнорируя знаки и барьеры полюбоваться этой дикой, чем-то похожей по её мнению на Луну природой.
- Однако ж, в такую погоду чтобы, - она отпила чая, покачала головой неодобрительно, - совсем с ума сошли соваться. Это Царапка, должно быть… Его территория.
- Должно быть, - согласился Малкольм, едва проглотив кусок щедро намазанного джемом тоста, - хотя след еще на Шептунчика похож, но для него далеко, конечно.
София прикрыла глаза, прикидывая карту территории Гебрид. Они размечали на ней угодья отдельных особей, которыми давали милые имена и забавные клички: Царапка, Шептунчик, Искорка, Черныш. Несколько десятков ласковых и нежных обозначений для огромных летучих ящеров, каждый из которых мог без сантиментов убить человека, сделай тот что-то не по его, не по-драконьи.
В таких ситуациях Софии виделось больше человеческой глупости, чем драконьей жестокости. Драконы были просто такими, какими были, с них нечего было взять, разве что иногда служителям заповедника приходилось сообщать о найденных останках в органы правопорядка, чтобы те могли приехать, засвидетельствовать, оформить все, как несчастный случай, по возможности - опознать погибшего. Её, как профессионала, в таких ситуациях интересовала разве что мотивация дракона да то, какой конкретно дракон это было.
Если доверять своей памяти с пропечатавшейся в ней картой, то для Шептунчика эта местность действительно была далековата. Он охотился все ближе к востоку, да и боязлив был, чтобы улетать в бурю.
- Сообщил уже? - О том зачем и кому, уточнять Софии не пришлось. Всем в заповеднике такое было понятно и без дополнений. Процедура была рутинной, прописанной в правилах и даже в чем-то скучной.
- Сообщил. Опять день насмарку пойдет. Пока местных дождешься, пока из Лондона пришлют, - напарник махнул обреченно рукой. - Показывый им, рассказывай все.
- Ничего. Я покажу. Заодно посмотрю на след, добавлю себе в коллекцию. Вдруг что-то интересное? - Поняв, что устала от необходимости вроде бы изображать скорбь, София даже слегка улыбнулась.
- Ты же домой хотела сегодня.
- Обход все равно надо закончить, - она пожала плечами. - А мужа предупрежу, ничего страшного.
Часы на стене ожили гирьками и пробили восемь.
- Попозже только. Он, наверно, спит еще.

Как и обещалось, день шел насмарку.
Раннее утро, в которое было самое время покинуть дом, погасить огонь в камине и идти собирать данные о перемещениях “питомцев” после минувшей ночи, закрывая карту на период, перетекало просто в утро, затем в утро позднее. На улице поднимался обратно ветер - не такой хищный и злой, как ночью - но все же способный изменить картину следов. Температура постепенно росла и от этого становилось только промозглее по ощущениям, но снег, верный друг любого магозоолога, подтаивал, что могло вызвать путанницу - прогалина это на земле или, допустим, след от шипастого хвоста.
Смерть, пусть и чужая, наверно, так всегда и работала - даже лишенная драматического подтекста, унылая и в чем-то бытовая, - она все равно вклинивалась в нормальное течение жизни и путала карты.
София и Малкольм успели и доесть завтрак, и убрать со стола, и, оставив для следующих постояльцев несколько банок с консервами и соль, собрать скарб. Потом выпили еще по нескольку кружек чая сверху.
Она между ними успела доделать все, что хотела доделать позднее, возможно вечером, уже дома, - заполнила отчеты, довела до ума карты миграций, еще раз критическим взглядом осмотрела начало статьи о брачном сезоне у черных гебридских, задумавшись над строчками о повышенной агрессии в данный период. Впрочем, задумавшись беспредметно, скорее как о факте, чем о выводах, которые из него можно сделать.
Просто все как-то хорошо вязалось друг с другом - драконы, агрессия, смерть.
Потом в дверь постучались, и Малкольм пошел открывать, радостно ухая что-то на своем режущем непонятном акценте, едва по ногам потянуло холодом из распахнутого проема. Так говорить он себе позволял только с местными, а значит кто-то из прибывших был ему знаком. Впрочем, все привязанные так или иначе к заповеднику, рано или поздно начинали напоминать Софии не то семью, не то одну большую деревню, не то общину, в которой она когда-то выросла.
Поднявшись следом тоже, встретить наконец прибывших, она попутно подумала, что так и не сообщила Игорю, то задержится, но теперь, в чужом присутствии, было как-то неловко, да и говорить ему, если честно, пока было как-то не о чем. Вот, после осмотра территории, наверно, получилось бы предметнее.
Замерев в паре-тройке футов за спиной у коллеги, она посмотрела, как тот жмет руку вошедшему хит-визарду, расшаркиваясь и впуская его со спутницей внутрь.
Здоровались мужчины между собой и в самом деле как старые приятели и обменивались даже не фразами, а какими-то осколками от них:
- Опять тут?
- Да-да.
- Как обычно?
- Да, сладу нет…
На вошедшую вместе с мужчинами в дом девушку, казалось, первые мгновения никто, кроме Софии, не обратил внимания, хотя пришелица - в совершенно не подходившей под местный климат одежонке, тонкая и совсем юная - казалась здесь самым ярким пятном. Не исключено, что ощущение это проистекало из-за вбивавшихся из-под капюшона ярких рыжих волос, не столь удивительных для Шотландии, конечно, но все равно разнообразивших по большей части не богатый на краски быт в доме. А возможно, девушка выделялась сама по себе, потому что просто не вписывалась ни в обстановку, ни в понимание того, что для составления заключительного протокола вместе с хит-визардами должен быть хотя бы один аврор.
А это что? Аврор?
София пригладила волосы на голове - старый жест, тоже детский, семейный. Так мать призывала "вычесывать" прочь неуместные мысли.
Потом потянулся краткий период знакомств и рукопожатий.
“Малкольм МакФасти - старший смотритель”. “София Каркарова - драконолог, крупный наш специалист, да-да”. “Детектив Маккарти. - Очень приятно, детектив. - А это наша подмога из Лондонского ДОМП…”
Потом мужчины сели составлять первую часть протокола - об обнаружении места свидетелем, коим выступал Малкольм. Время, место, обстоятельства. Перо Маккарти поскрипывало по пергаменту, пока он надиктовывал ему, перекладывая на сухой язык бюрократической части правопорядка то, что коллега Софии панибратски, как байку вечером, балаболил со всей душой. Особенно избегал детектив слов про “преступление”, упорно называя его “инцидентом”, что тоже, отчасти, сошло бы за правду - ну какие из драконов преступники?
Яркая девушка-аврор, казалось, слушала их сосредоточенно, со всем вниманием, но где-то между фраз, протягивая ей под бок чашку чая, на который сама, признаться, уже смотреть не могла, София улучила момент, чтобы вставить тихое:
- Может дать Вам что-то потеплее перед тем, как мы пойдем на осмотр места?

Чужих людей по большей части София не то, чтобы не любила, но чувствовала подле них неловкость и из-за своего неумения легко начать разговор, и за свой акцент, который выдуть не могли даже злые местные ветры. Привыкала она к посторонним долго, тяжело подбирала темы бесед, не могла похвастаться ненавязчивой шуткой, чтобы показаться кому-то человеком легким и приятным, и, зная все это, предпочитала чаще держаться стороной и молчать, особенно когда в компании попадались люди вроде офицера Маккарти - словоохотливые, шумные, навязчивые.
Он все равно заполонял собой все пространство, оставляя остальным право ютиться разве что по углам и, видимо, благодарно внимать громким и якобы умным идеям, про которые, окажись они неверными, губительными, сказал бы, что это всего лишь шутка. Малкольм такого не замечал. Большой клан МакФасти составляли громкие люди и шум, издаваемый другими, был им привычен. Девочка-аврор же, по всей видимости, еще считала должным бороться с этим пустословием и на то, безусловно, имела все основания, как имела их и для того, чтобы отказаться от теплой, непродуваемой и огнеупорной куртки драконолога.
В железном следовании правилам и поддержании их во всем - от протокола до мундира - было что-то от знакомой самой Софии, дурмстранговской дисциплины. Что-то, что внушало уважение даже здесь, на практически голом, обезлюденном участке суши, где так легко было скатиться в жалость к себе и бесконечные поиски личного комфорта, хотя только жизнь по строгим правилам была здесь возможна.
Из-за правил Малкольм и София прождали столько представителей закона и, согласно им, не сговариваясь, в пару минут сразу после того, как выпустили гостей, приготовили дом ко временному запустению. Лаконичными движениями палочек они потушили огонь, закрыли занавески на окнах, задвинули стулья, убрали весь мусор, отметили на большой, приколотой к стене карте планируемые маршруты своего движения. Последнее полагалось делать всякий раз, когда надо было уходить на драконью территорию. Для опытных людей в заповеднике такие походы были практически безопасными, но риск, пусть и минимальный, все равно существовал.
Пришедшие за ними должны были знать, где их искать.
В двери дома, закрывшейся за их спинами, защелкали запорные механизмы, черный металлический дракончик - уменьшенная копия местных обитателей, оплел задвижку снаружи. Пристройка с метлами, напротив, распахнулась, предоставляя гостям выбор.
Малкольм и София, взяли свои служебные. У Софии под древком располагались специальные крепления для посоха, который она призвала из своей бездонной дорожной сумки и принялась, на всякий случай, пристегивать, одновременно отвечая девушке так, будто та попросила у нее не консультацию по делу об убийстве, а маленькую лекцию о специфике отдельного вида ящеров.
- Я не думаю, что люди сюда приходят, чтобы смотреть на драконов. Черный гебридский - один из самых опасных на земле видов, но селится на большой территории. Около сотни квадратных миль на каждую особь. Острова выглядят пустынными, и не все могут даже догадываться, что попали в заповедник - щиты и сигнальные чары регулярно страдают из-за пламени, да и сами границы приблизительны. Драконам сложно объяснить, что они не должны залетать за их пределы.
- Мы чаще успеваем поймать нарушителей раньше, чем наши птенчики это сделают, если честно, - Малкольм добродушно хмыкнул, зачем-то похлопал себя по карманам, прежде чем перекинуть ногу через древко метлы, еще раз уточнил у Софии, - Справишься тут?
- Да, закрою все потом, - она кивнула и вернулась к гостям, теперь уже к обоим, спокойно и даже как-то рутинно рассказывая правила поведения и безопасности, - Сейчас вы полетите за мной в область, которая официально по последним данным считается охотничьими угодьями одного из моих подопечных. В полете старайтесь держать расстояние друг от друга не менее двадцати-тридцати футов, при этом оставаясь друг у друга в поле зрения, и не поднимайтесь выше, чем на четверть мили от земли. Мы полетим над территорией Царапки - он агрессивен даже в сравнении со своими сородичами, поэтому нельзя давать ему понять, что вы потенциальный соперник. У драконов не самое острое зрение, поэтому несколько плотно летящих объектов он может принять за один. В случае, если вы заметите дракона, - немедленно приземляйтесь, ищите возможное видимое укрытие и подайте мне сигнал красным Periculum. Не пытайтесь самостоятельно вступать с драконом в контакт, особенно когда вы в воздухе. Там у вас практически не будет шансов.
Она выдохнула, будто устала от такой долгой речи, тоже перекинула ногу через метлу, еще раз проверила посох под ней и палочку в рукаве куртки, и, на всякий случай, уже менее формально, уточнила:
- Это стандартные правила. На самом деле вероятность того, что дракон нам встретится не очень высока. И еще меньше - что обратит внимание. Просто надо быть застрахованными на случай, если подобное произойдет.
Она еще раз кивнула гостям, подняла шарф так, чтобы закрывал нос и рот, опустила на глаза защитные, плотно прилегающие к лицу очки и поднялась в воздух, примерно на полторы сотни метров.
С виду как мертвая каменистая поверхность, с пятнами еще не растаявшей и не сдутой наледи и жухлой мелкой прошлогодней травой, с такой высоты выглядевшей как плесень или ржавчина, заскользила внизу, постепенно размываясь от набираемой скорости. Объяснений Малкольма хватило, чтобы понять, куда двигаться, а пропустить на фоне общей серости внезапные черные пятна было невозможно. Полосу с треть мили, о которой говорил напарник, было заметно очень хорошо, но и кроме нее, более причудливыми зигзагами вокруг и отдельными кляксами расположились и другие пятна. Что ж, те, кто погиб в пламени, очевидно, старались от него убежать, и даже продержались достаточно долго, что было, конечно, странным, учитывая норов Царапки.

Еще с воздуха София поняла, о чем говорил Малкольм. Царапка даже по меркам остальных местных обитателей - ревностных до своей территории и неприветливых ни к чужим, ни к сородичам - был суровым и агрессивным. Однако, будучи крупным и уже совсем взрослым на долгий драконий век, он был по-своему степенен и, вступая в стычки, чаще брал размером и мощными, но единичными атаками. Большие габариты не давали ему вертеться в воздухе подолгу, а свой запас горючей смеси в подлегочном мешке он расходовал, как правило, редко, обходясь всего парой-тройкой непродолжительных выдохов. Эквилибристика, которая развернулась здесь минувшей ночью, была на него до того не похожа, что трудно было представить, что это действительно сделал он, хотя по чистой логике, никого другого здесь находиться не могло.
После приземления, пока представители закона делали свою работу, София решила заняться своей. Подвинув очки на лоб и опустив шарф с лица, она пошла вдоль кромки следа, снятым с метлы посохом отмечая точки, которые должны были проявиться на одной из карт в её сумке. Погибшие, чьи кости должны были белеть где-то там, в конце пути, её не интересовали. Мертвых она привычно оставляла если не мужу, то тому, кому до них было дело. Ей самой куда интереснее было понять поведение своего подопечного, понять причину отклонения в нем и постараться определить, станет ли это новой закономерностью или сохранится в качестве одной из выделяющихся точек на общем патерне, который, возможно, не будет разгадан никогда.
В том, что исполнителем ночной трагедии стал именно Царапка, София убедилась быстро - кроме выжженой земли драконы оставляли и другие следы. В местах его приземлений четко пропечатывались в грунте незаметные для незнающего человека выемки от когтей. Волозящий по земле хвост расталкивал камни и сминал жухлую траву. Волной она ложилась и от с силой ударяющего в землю потока воздуха. Хозяин здешней территории имел еще одну характерную особенность - приземляясь, он опускался на землю не только мощными лапами, но и втыкал в нее когтеобразные отростки пястей крыльев, будто четырех точек ему для устойчивости было мало.
Побродив вокруг почерневших камней с полчаса, София уже могла примерно рассказать как вел себя Царапка - откуда взлетал, как садился, где был относительно земли, когда выдыхал пламя. Однако составление картинки не делало её более понятной. По ней разве что и можно было сказать, что Царапка был до невозможности чем-то взбудоражен.
Девушка-аврор застала Софию за занесением своих заметок в широкий блокнот. Посох она к тому моменту уже пристегнула обратно к метле, и, задумчиво покусывая кончик карандаша, старалась ухватить какую-то все никак не способную сформулироваться в голове мысль о произошедшем. Та петляла и кувыркалась должно быть, примерно так же, как дракон в низких тучах минувшей ночью, и грозилась размыться и исчезнуть примерно так же, как оставленный им след.
Нетипичное возбуждение. Интенсивное исторжение огня. Приземления такие тяжелые и неаккуратные, будто дракон старался напасть на саму землю.
Что-то крутилось возле всего этого, связывая невидимыми нитями, совсем эфемерное и до того зыбкое, что стоило зазвучать чужому голосу, как рассеялось и ушло, вероятно, безвозвратно.
София вытащила изо рта прикушенный карандаш, чуть улыбнулась, повернув лицо к гостье, но, скорее, не ей самой, а воспоминанию. О том, как далеко распространяется драконье пламя, было написано в любых учебниках по магозоологии, но вот вопросы безопасности там, действительно, вряд ли затрагивались, тогда как её саму этому научили еще до школы.
- Мой отец говорил, что если ты видишь дракона, то нужно посмотреть на свою ладонь, - София подняла согнутую в локте руку, так что тыльная сторона ладони оказалась повернутой к Сандрин, а расстояние от пальцев до глаз составило примерно сантиметров тридцать, - вот так. И если дракон крупнее, чем она, то с жизнью уже можно попрощаться. Особенно, если он становится больше. Правда, мой же отец однажды вытаскивал из пасти хвостороги застрявший там олений рог, так что, подозреваю, что все относительно. Но Вам лучше запомнить про ладонь.
Договорив, София убрала в один из карманов куртки блокнот и карандаш - не сильно далеко, на случай если сбежавшая мысль все же решит вернуться, и продолжила буднично, будто читала маленькую лекцию на экскурсии у школьной группы.
- Что же касается протяженности пламени, то у гебридских черных оно футов двадцать-двадцать пять. Но факел широкий и температура в верхней точке чаще всего выше тысячи градусов, чего вполне достаточно, чтобы сжечь большинство живых существ до костей. Поэтому местные ящеры не используют пламя для охоты. Только для защиты своих территорий, во время сражений за самку или с самкой. Такое тоже бывает. Их собственное пламя причиняем им боль, доставляет дискомфорт, не не прожигает чешую. Не правда ли, занятный эволюционный механизм?
Она, по крайней мере, находила это занятным. Как и сам факт того, что что-то до ужаса пугающее большинство людей, хотя бы раз видевших как из пасти огромного ящера вырывается огонь, было не более чем средством защиты. Драконы вообще казались Софии сравнительно безвредными существами, с жестокой, но в целом достаточно понятной психологией, не в пример человеческой. Она еще раз осмотрела на черные следы на земле, поймала краем глаза офицера Маккарти, который как раз над чем-то водил палочкой. Почувствовав чужой взгляд он распрямился и помахал, вероятно, приветливо, Софии рукой. Вышло неудачно, офицер ей продолжал не нравиться, в отличие от его куда более деятельной и казавшейся более сосредоточенной спутницы, но пришлось помахать ему рукой в ответ. Зачем-то он начал что-то кричать в их сторону, пытаясь перебороть поднявшийся и относящий слова в море ветер. София вздохнула:
- Наверно, придется подойти, - и уже на ходу, без особой спешки и внимательно глядя под ноги, чтобы не задеть ничего, что могло еще пригодиться следствию, продолжила: - Вообще достаточно странно, что Царапка пытался кого-то спалить так долго и так целенаправленно. Вчера, в непогоду, ему должно было тяжело держаться в воздухе, да и эти несчастные должны были чем-то очень серьезно его взбудоражить, чтобы он так настойчиво их преследовал. Впрочем, они хорошо держались, если судить по следам. Уже понятно, кто они были?

Выжженные полосы примелькались взгляду и уже не столько походили на след трагедии, сколько на проложенную кем-то и не законченную дорогу, допустим, перед намеченным, но так и не построенным домом. Тоже не шибко веселое, но хотя бы чуть более будничное зрелище.
Оставайся София здесь одна, она бы отправилась искать Царапку. Надо было бы проверить в порядке ли он и не пострадал ли сам, пока павшие жертвами его обезличенной, перепуганной ярости, а теперь едва ли не стертые вовсе из подлунного мира люди защищали свои обреченные к тому моменту жизни. Обреченные, пожалуй, с того момента, как в щитах вокруг заповедника обнаружилась, если не возникла очередная брешь, которую не получилось своевременно заделать. Не форс-мажор даже, а всего-то стандартное, вполне допустимое с учетом сложности местного быта и организации отклонение в работе смотрителей МакФасти и их коллег. О непрошенных ночных визитерах Софии думалось как-то вскользь, жалеть всех и каждого было тяжело и неэкономно для собственных душевных сил, и мысли ускользали больше в профессиональное.
Ослабленный и раненый дракон - плохой защитник для своей территории, а здесь, на лысоватой и бедной на добычу земле, на нее быстро нашлись бы претенденты моложе, сильнее, с такими же острыми гребнями и шипастыми хвостами. Равновесие в системе заповедника бы сместилось, и его, конечно, не нужно было восстанавливать, но имело смысл описать это изменение и то, к чему оно приведет.
Не говоря уже о том, что ни один мертвый дракон уже несколько столетий как не мог спокойно сгнить в земле. Жила из его сердца уходила на изготовление палочек, кожа - на куртки, кости - на зелья, чешуя - на сувениры. С тех пор, как волшебный мир ограничил разведение огнедышащих ящеров и запретил на них охоту, он целиком превратился в того еще падальщика. Его представители, как иногда чудилось Софии, только и ходили кругами и кругами вокруг заповедников, ожидая, когда кто-то из её подопечных издохнет, не исключено, что и сами резервации поддерживались именно с этими целями, но о том, чтобы кто-то “дразнил” настоящих королей этих мест, ей как-то до сего момента не представлялось возможным. А ведь она провела среди драконов почти все свое детство.
- Приезжайте когда-нибудь, когда потеплеет, стажер Сэллоу. Слетаем, я покажу Вам драконов, если интересно. Думаю, если Вы познакомитесь лично, то станет понятнее, насколько невероятной кажется мысль о том, что их можно дразнить. Или спросите у драконоборцев. Они вроде бы находятся где-то под одной крышей с вами.
София слегка и не очень весело улыбнулась. К драконоборцам и их профессиональным качествам она никогда не питала теплых чувств. Не как к офицеру Маккарти, разумеется. Не на личном, а скорее на некоем идеологически-профессиональном уровне она чувствовала между ними и драконологами непримиримое противостояние. Одни убивали то, что другие пытались спасти. Одни защищали то, что несло потенциальную опасность для окружающих и вполне невинных, хотя, вероятно, недостаточно осмотрительных людей.
Но именно приходом в заповедник драконоборцев замаячило дурное предзнаменование Маккарти, поданное, в довесок, в такой манере, что даже неумение говорить на досужие, далекие от основного рода деятельности темы, не смогло удержать Софию, чтобы хотя бы не попытаться.
- А Вы будто бы лучше меня стали разбираться в болезнях моих подопечных, - она поджала губы, еще раз пропуская сквозь себя обидное слово “бешеные” и представляя, какую бучу бы подняли ей в ответ, назови она бешеными людьми, которые в бурю лезут пусть даже и не в заповедник, с ним еще можно было отговориться незнанием, но точно в неприветливую, пустую и мрачную местность среди почти голых, северных скал.
Рука у Софии сжалась на древке метлы так, как в молодости, в школьные еще годы, бывало, сжималась вокруг посоха при построении боевой шеренги. Пришлось едва заметно прикусить губу, чтобы сохранить пошатнувшееся спокойствие и распрощаться с офицером и его гостьей не на повышенных тонах.
- Не переживайте, все щиты будут перепроверены и исправлены еще до вечера. МакФасти точно сделают все, чтобы подобное не повторилось.
Своих работодателей София знала достаточно хорошо, чтобы говорить от их лица с полной уверенностью, но вряд ли могла поручиться за всех остальных людей, равно как и за их глупость. Упоминать об этом вслух она уже не стала, но не преминула на всякий случай еще раз напомнить девушке-аврору:
- Если что, от своего предложения, мисс Сэллоу, я не отказываюсь.

Март на Гебридских островах определялся в основном по продолжительности светового дня и еще по тому, как совсем немного менялись вечно влажные морские запахи, предвещая скорое пробуждение скупой, суровой и выносливой флоры и фауны местных торфянников и скал. Вряд ли бы перемены мог заметить кто-то из не местных, но София проработала здесь уже приличное количество лет, чтобы и различать, и чувствовать, как сезоны крайне плавно и неторопливо перетекают один в другой.
Вечно влажный воздух под конец месяца прогревался по сравнению с зимой всего на несколько градусов, зато чаще начинало выглядывать из-за туч Солнце, чуть спокойнее становились приливы, и драконы, как и все живое, чувствуя приближение весны, становились активнее.
Среди гипотез бытовало мнение, что, как и в случае с обычными гиенами, это лишь заблуждение, основанное на том, что в ночи черных ящеров банально труднее наблюдать, но у Софии по итогам полутора лет работы имелись солидные доказательства, что это не так. Местные Черныши, подстраиваясь под образ жизни тех, кем они питались, а именно, исторически оленями и чуть позже - овцами, тоже вели дневной образ жизни, имели слабоватое для ночной охоты зрение, и, вероятно, что именно продолжительность дня заставляла их в условно “холодное” время года понижать свою активность.
В этом отношении уже второе за год нападение драконами на людей, новость о котором застала Софию ближе к югу архипелага, на острове Рам, показалась ей странной именно с той стороны странности, какими иногда кажутся резко выпадающие из вырисовывающегося графика с четкой и хорошо ложащейся на него математической теорией точки. Такие точки как правило должны вызывать сомнения либо в аккуратности собственных действий при проверке гипотезы, либо в её правильности.
У Софии к тому моменту было несколько сотен фактов, подтверждающих, что в темное время суток активность черного гебридского дракона снижена и меньше десятка о том, что это не так.
Теперь, прежде чем публиковать статью, оставалось решить - это те самые редкие исключения, подтверждающие общие правила, хаотические флуктуации, которые могут и, безусловно, являются частью чего-то глобального, но должны быть признанны несущественными в рамках конкретной теории, или же это исследователь оказался недостаточно дальнозорким и смотрел только в одну сторону, стараясь не замечать, что происходит в остальных в угоду собственному эго ученого.
Письмо от Сандрин Саллоу застало Софию в разгар этих метаний и где-то посреди диалога с младшим из братьев МакФасти, с которым она обсуждала возможности и перспективы ночных наблюдений. Дональбэйн, вечно жалующийся, впрочем, скорее иронично, чем всерьез на те свои дежурства, которые попадали в перекрестья с коллегой из Румынии, расписывал все риски и неудобства, но до того, как дискуссию прервал застучавший в окно плоским крючковатым клювом филин, выдохнул обреченное:
- Софи, с такими планами надо переждать хотя бы пока вся эта галиматья с нападениями не устаканится. Сама понимаешь…
София, безусловно, понимала, хоть, признаться и успела позабыть о новости, пришедшей с севера, как о трагической или способной принести в заповедник неудобство. Не участвуя лично и не видя снова обгорелых следов и костей, она восприняла её скорее как статистически невыгодную, что, вероятно, было неправильно. Особенно, если вспоминать, что сказал несколько месяцев назад офицер Маккарти.
Потом получилось отвлечься на чтение письма, но чувства от него все равно возникли слегка сбивчивые и неопределенные. Казалось бы, в просьбе исполнить данное некогда обещание не было ничего особенного. Учитывая молодость девушки-стажера, все можно было списать на естественное и более чем здоровое любопытство, но сомнения в одних гипотезах удачно перебрасывались и на другие, и в совпадения верилось, соответственно, с трудом.
Составляя чуть позже ответ, София не могла не думать о том, что совпадения - это вообще скорее роскошь, доступная лишь для недостаточно пытливого ума.

“Уважаемая мисс Сэллоу,
 
Отрадно было читать, что Вы, в свою очередь, не утратили интереса к моим подопечным.
Конечно, самые лучшие погодные условия будут здесь только летом, но в последнее время нас преследуют тревожные слухи, поэтому, если есть желание, время и возможность посетить заповедник, то я рекомендую воспользоваться ими сейчас.
Только не пренебрегайте теплой одеждой. Огнеупорными вещами я снабжу Вас на месте. Поскольку мы собираемся подобраться к драконам поближе, они все равно Вам понадобятся.
Если вы намерены прибыть сегодня или завтра, то воспользуйтесь в Каминной сети адресом: “Остров Рам. Гебридский заповедник. Дом восемь”. Если позднее, то сообщите, пожалуйста, время вашего прибытия, я уточню следующие координаты текущей экспедиции.
 
Буду ждать встречи.
София К.
21 марта 1972”

От получения письма и до указанной в нем “второй половины дня” времени успелось пройти протяженностью с вечность.
В стагнации гебридской пустоты, где один и тот же пейзаж, не меняясь месяцами, показывал, как четко можно отделить по линии горизонта серое небо от почти черных скал, взирая с достаточно большого от земли расстояния можно было легко подумать, что на ней едва ли что-то происходит. Маленькие человечки в черно-коричневых одеждах выходили из компактных домиков, седлали метлы, улетали, возвращались, запирались внутри, снова выходили не то набрать дров, не то посверкать в сумерках едва заметными огоньками из курительных трубок. Скромные, еле заметные в масштабах лысых островов фигурки возникали на них то тут, то там, копошились, возились, натаптывавли какие-то маршруты, смотрели в листы, блокноты, лазили по сумкам, стояли друг с другом рядом, разговаривая тихими голосами, тогда как все пространство вокруг них оставалось неизменным и предпочитало величественно не реагировать на всю эту возню, будто сберегая силы к тому моменту, когда в гротескно-широкое небо, с грозным, похожим в чем-то и на рев, и на птичий плач криком взмоет дракон - куда более значимый и значительный обитатель этих мест.
И все же минуты и часы здесь превращались в вечность, проживать которую можно было, ничего не успевая при том.
До прибытия гостьи София, казалось бы, только и сделала, что закончила свои записи, предупредила о визите коллегу, да подготовила запасные огнеупорные вещи, как уже в окно полилось молочно-белое, затяжное утро. Потом был облет, сортировка образцов, уборка в доме, снова какие-то записи и попытка обменяться теми скудными новостями, которые мало-помалу достигали и этих мест.
Оперативники, согласно им, осмотр и опознание новых тел закончили, но решение о том, что делать с драконами еще принимается, все же, вызывать драконоборцев - это финансы…
Почему-то в этот раз София нахмурилась исключительно на последнем слове. Ничего, конечно, необычного в том, чтобы жизни пересчитывались на галлеоны не было, но цинизм все равно воспринимался каким-то чужеродным обитателем для Гебридских островов. Ежедневную вечность от бледного рассвета до самого конца подолгу выцветающего дня здесь тратили время на то, чтобы сохранить популяцию драконов, которая теперь могла сократиться возмутительно быстро, едва только кто-то сопоставит столбики цифр на бумаге. Это казалось каким-то совсем неправильным и едва ли не более жестоким, чем смерть тех несчастных, которые погибали в пламени.
После обеда выслушивать решение от местных органов правопорядка и, не исключено, что пытаться апеллировать к нему ушел через камин Дональбэйн, как полноправный и урожденный МакФасти. София осталась в домике одна, но ненадолго. Слишком ненадолго, чтобы успеть почувствовать одиночество и совсем пренебрежительно мало для того, чтобы изменение мог почувствовать замерший в пространстве и времени пейзаж за окном.
Сандрин появилась в огоньках пламени, привнеся с собой какую-то столичную решимость и деловитость. София подняла на нее голову, оторвавшись от своих правок по статье, которую никак не могла закончить, мечась в сомнениях, и улыбнулась не совсем искренне, если учесть, что какая-то часть сознания не могла не ждать новостей от МакФасти и не бояться, что они окажутся дурными, но и не фальшиво, если учесть что рыжеволосая девочка, должно быть, разделяла искреннее любопытство, а, может, и приязнь к летучим ящерам. Улыбка Софии, должно быть, была просто приветственной. К тому же, она хорошо оттеняла подкрашенные родным акцентом слова чужого языка.
- Доброго дня, Вам, мисс Сэллоу. Вас уже можно называть в полной мере аврором? - Где в тех бумагах, которые София успела подписать во время их последней встречи напротив фамилии Сандрин мелькало слово “стажер”. Это запомнилось почему-то четче, чем официальные представления при знакомстве, - Хотите чаю? Или лучше побыстрее примерить на себя мой наряд?
Она кивнула в сторону стоявшего в углу стула, на котором лежала ровно сложенная стопка по цвету один в один сочетавшаяся с курткой самой Софии, висевшей на крюке рядом.

Сандрин Саллоу, несмотря на всю свою учтивую серьезность, должно быть, полагающуюся всем начинающим служителям порядка по статусу или по самому принципу работы с населением, выглядела совсем еще девочкой из тех, про которых женщинам в возрасте Софии уже можно было говорить: “Годится в дочери”. Пока-еще-не-аврор, явно досадствующий на это обстоятельство, была стройной, симпатичной, если не красивой, несмотря на крупноватые черты лица, еще не потерявшие до конца детскую наивность с характерной нежной округлостью розовеющих щек.
Даже в её жестах и походке проглядывало хорошее воспитание, а суховатой вежливости министерского сотрудника неуловимо проскальзывала какая-то благородная изысканность, из-за которой хотелось сказать, что занимает или, вернее, пока только стремится занять она, пожалуй, не совсем свое место.
Впрочем, не Софии, не так и давно променявшей ситцевые платья домохозяйки на грубые бесформенные костюмы драконолога, а пространство уютного, самостоятельно и под себя обустроенного дома на бревенчатые срубы временных обиталищ, было судить чужую уместность, и она охотно занялась чаем.
Прилевитировавшие на стол грубоватые стальные стаканы были на время трансфигурированы в изящные, хоть и не настоящие, фарфоровые чашечки, котел с кипятком обернулся чайником, подходящим к ним по тону и форме, ряд жестяных банок выстроился перед Софией со скрипом и тихим свистом от трения металла о металл распахнувшись. Не исследовательская магия, не драконологическая, а вполне бытовая.
- С травами? Чабрец? Шиповник? Есть сухая малина - очень хорошо в здешней сырости, - крохотные горсточки пересыпались в кипяток. В Англии так, насколько София могла судить за время здесь прожитое и с учетом более, чем скромного круга своего общения, было не сказать, чтобы принято, но Игорь к её травяным сборам из румынской общины уже привык, да и корнастые шотландцы МакФасти пили их в охотку, только иногда, пока сама София якобы не видела, подливая понемногу в напиток чего-то покрепче под столом.
Когда над тонкими, на время появившимися на грубо сколоченном столе чашечками бледный пар стал клубиться в перемешку с летними ароматами, София присела обратно, положила справа от себя палочку в будто специально для этого предназначенное заглубление в досках стола, сложила подбородок на руки. Слишком серьезной для своих лет девушке, которая навестила их унылый и блеклый уголок суши, разумеется не были интересны драконы, как таковые. Она, пусть и максимально тактично и ненавязчиво, но все-таки интересовалась, в первую очередь своей работой. Её сложно было винить - целеустремленность вообще была характерным признаком молодости, разве что выражалась у всех по разному. Сама София в возрасте, соизмеримым с возрастом Сандрин, например, отверженно и настойчиво старалась быть хорошей женой, даже не догадываясь, что что-то может пойти не так. Наверно, увлекись она работой и шансов на “не так” было бы даже меньше.
- Инцидент был, да, - переложив сцепленные под подбородком ладони на края чашечки, София подняла её выше, пока будто не решаясь пить, но внимательно глядя на собеседницу через фарфоровый край, - Не здесь, правда. Севернее. На одном из необитаемых вовсе островов, что, конечно, странно.
Она, наконец, попробовала напиток. Вкус у него получился насыщенным - не чета извечной, почти монохромной серости за окнами.
- Зато, именно поэтому я сейчас одна здесь и у меня более, чем достаточно времени. Весь клан МакФасти... - Она сделала паузу, чтобы отставить чашечку в сторону и сделать, заодно, небольшую ремарку, - Вы же в курсе, что именно МакФасти из века в век являются главными среди здешних смотрителей?.. Так вот, весь клан собрался на совет о том, что делать с заповедником. Кажется, если не будет принято решение об отлове наиболее агрессивных особей, то мы можем превратиться в совсем замкнутую экосистему. Что, в принципе, примерно одно и то же по последствиям, если честно.

Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни:
далеко в шалаше голоса - не поймешь, не ответишь.
Чуть обжигающая губы вода, как и рыжие волосы собеседницы, придавали этим краям и очередному, похожему на каждый из предыдущих дню в них непривычное ощущение жизни или чего-то аналогичного, столь же дерзкого, и не всегда типичного в одинаковой простоте местных будней.
София привыкла, что на Гебридах ничего не происходит, а все, что происходит, может превратиться либо в строчки цифр и наблюдений, либо в нечто отстраненное, похожее не на реальный объект или событие, а скорее на картину в галерее, его изображающую. Даже гибель здесь забывалась быстро, растворяясь в прозрачном воздухе и соленых брызгах, стоило только отдалиться от неё на достаточное расстояние.
Дональбэйн ушел совсем недавно, и совсем недавно они обсудили с ним перспективы заповедника, а София уже казалась самой себе до того отрешенной от всего сказанного, что могла совершенно спокойно, как цитируя строчки из учебника отвечать на сопутствующие вопросы о, казалось бы, недавно таком важном.
- Экосистема - это объект, который находится в метастабильном состоянии. Любое вмешательство в неё заставит её изменяться, а любые изменения могут оказаться губительными для неспособных приспособиться к ним обитателям.
Она посмотрела на искаженное преломлением света в жидкости дно чашки, потом в окно, стекло в котором также слегка видоизменяло пейзаж снаружи.
- Драконов жалко. Они же не совершают ничего противоестественного.
Драконов жалко точка. Пожалуй, это был абсолютный максимум суждений о случившемся для Софии. Когда рядом не было хит-визарда Маккарти, которого можно было хоть в чем-то обвинить, злиться тоже было не на кого, и будущее, во всей безысходности фатализма казалось столь же отстраненным, что и любой объект и событие в этих краях.
Она выдохнула. Дыхание её тронуло и чуть заволновало поднимающийся над чашкой пар. Вероятно, куда сильнее, чем взволновала саму Софию речь девушки напротив. Во-первых, потому что для спасения ситуации нужно было что-то повесомее чем расчеты и домыслы стажера из аврората. Свое же личное “во-вторых” Софии показалось лучше озвучить.
- Я бы хотела кое-что прояснить относительно “странности” в поведении моих подопечных, мисс Сэллоу. Понимаете, я ученый. Категория “странности” - это категория тех вещей, которые отклоняются от мне уже известного, но известное мне вряд ли можно считать за абсолютную истину.
София посмотрела на девушку внимательно, но спокойно, скорее сама пытаясь понять, что та думает, раз пришла в свое, очевидно, свободное время, искала поддержки и не получила её с порога. Ждала ли она, что к ней кинуться с расспросами? Встретят с энтузиазмом? Была ли расстроена сейчас?
- Любая гипотеза и любая теория должны быть сформулированы так, чтобы их можно было опровергнуть, и только пройдя верификацию, они признаются за условно истинные, пока не родится нечто, их опровергающее. Ваши рассуждения звучат занятно, но я позволю себе задать несколько вопросов. О скольки случаях нападений идет речь? Возможно ли, что какие-то из событий были пропущены или, наоборот, выбиваются из общего ряда, но могут быть отнесены к нему условно? И почему Вы взяли в качестве отправной точки то время, когда на Гебридах орудовал темный маг? Может, до этого драконы также нападали на людей с той же периодичностью?

Отредактировано Sophia Karkaroff (2021-01-21 20:30:07)

Наверно, все то время пока София слушала Сандрин Сэллоу, её захватывала больше даже не стройность рассказа или продуманная, логически выстроенная и обоснованная цепочка, а то как одновременно с легкостью и упрямством девушка готова была отстаивать свою правоту. Поневоле, потягивая свой все стынущий чай и лишь изредка отвлекаясь на тот факт, что её гостья не прикасается к своему, с легким, потому что почти неведомым ей физическии оттенком материнской заботы, София внимала чужим доводам и находила их отчасти удивительными. Они были стройны, но что важнее, не противоречили ни одному из её собственных наблюдений.
И, безусловно, самой поражающей в них деталью оставалась та, что все это усердие и старание в изучении и проработке материала было проведено всего лишь одной девушкой за очень непродолжительный срок.
Поневоле, совершенно инстинктивно приходилось задумываться, ради чего Сандрин Сэллоу все это делает.
Была ли её усидчивость следствием больших амбиций или большой эмпатии по отношению к тем, совершенно незнакомым людям, которые уже погибли или только должны были погибнуть вследствие чьего-то недосмотра в расследовании?
Были ли эти амбициозность или эмпатия следствием возраста или элементом профдеформации?
Как долго бы еще эта милая, рыжеволосая девушка напротив смогла пронести их в себе до того, как обожженные кости на земле станут для нее просто костями, а списки погибших еще до того, как она заступила на службу, - просто перечислением имен и фамилий?
На все эти вопросы, как и на тот, водилось ли когда-то подобное в самой Софии, вряд ли можно было отыскать ответ, но почему-то в этот послеобеденный час, когда днем ранее собственное сорокалетие прошло мимо тихо, едва ли заметно, с простым разговором с мужем через камин и обещанием вернуться в выходные, чтобы отметить никому не нужную дату, какое-то особое уважение к чужой молодости и чужому рвению, сделало её внимательной и чуть более чуткой, чем, как ей казалось, она уже была.
Энтузиазм, вероятно, был действительно заразителен, и отзывался сильнее, чем мысли о судьбе несчастных драконов и не менее несчастных людей, превратившихся в их пламени в кости.
- Весной - пожалуй да. Можно сказать, что местные драконы чуть более агрессивны, но я бы не стала утверждать, что эта агрессия распространяется на внешнюю среду. Они скорее склонны больше конфликтовать друг с другом. Борьба за территорию, за шанс размножаться. В этом они мало отличаются от других видов. Не только драконьих.
Комментарии подобного толка от неё, как от специалиста, Софии почти ничего не стоили и вряд ли чем-то реально помогали, скорее способные запутать столь детальную картину, обрисовываемую девушкой, но если они могли чем-то помочь, то их несложно было и высказать.
- И нет, никакой привязки к лунному календарю у драконов, разумеется, не существует. Несмотря на их сильную связь с магической составляющей существующих в мире законов, их агрессия - это все еще всего-навсего вопросы обороны и пропитания.
“Как и у людей”, - могла бы дополнить София, но лезть в чужое сознание со своими видениями распределения потребностей в индивиде и весьма заурядной философией - было навязчиво, банально и даже в чем-то фальшиво. Столь же фальшиво, как если бы она сказала, что ей в широком смысле жалко заповедник.
- Я бы не сказала, что это напрямую вопросы жалости… - Она заикнулась было об этом, но быстро осеклась и замолчала, отвлекаясь на вид за окном, ставший самую малость светлее от разбежавшихся, весьма по-весеннему в стороны туч.
По-своему эта земля была прекрасна. По-своему её не стоило замыкать в себе же самой, но никто бы не мог предугадать, насколько то, во что она превратится, попадя в изоляцию, будет хуже. Все на планете имело восхитительное свойство к адаптации.
Но кто сказал, что и к самой Софии, к её скепсису, тяге к интроверсии и флегматичной грусти это не может относиться?
Чай в её чашке закончился, в отличие от, возможно, только кажущегося ей огонька в глазах собеседницы.
Чем не драконье пламя?
- Но хорошо, мисс Сэллоу. Давайте подумаем, что две женщины, занимающие не самые высокие позиции в иерархии своих сообществ могут сделать для спасения хотя бы одного из них. Я поговорю с коллегами о том, что здесь было более, чем полвека назад. Не исключено, что кто-то из старожил еще сохранил если не память о тех временах, то хоть какие-то байки. Но раз Вы пришли сами прямо сейчас... Вы все еще хотите посмотреть на то, что представляют из себя драконы воочию или Вас больше интересует место последней трагедии?

Огромная территория Гебридского архипелага, разумеется, не целиком отводилась под заповедник. По большей части драконы, как усилиями той же семьи МакФасти, так и по совершенно естественным причинам при “дележке” территории с паразитирующими homo sapiens, были оттеснены на абсолютно необитаемые или практически безлюдные острова, причем сделано это было уже многие века назад, так что никому, по крайней мере из ящеров, это не доставляло дискомфорта. Все пространство заповедника на драконологических картах было размечено под условные ареалы обитания отдельных особей, границы которых имели свойство изменяться и трансформироваться от года к году, но все же оставались достаточно предсказуемыми для просвещенных лиц.
Самой Софии в том, чтобы освоиться в экосистеме чернышей понадобилось около двух лет, и, наверно, смутно ей было понятно, о чем говорит гостья, когда та упоминала, что ей сложно разобраться “на глазок”.
Наверно, Софии все еще немного было жаль такого большого рвения, которое, и в самом деле, могло если не натолкнуться на стену из бюрократических преград, то развеяться где-то на лысых просторах местных островов.
- Я пришлю вам копию актуальной карты территории, - София смотрела на свои сцепленные в замок перед собой руки, ощущая, как в обсуждение преступлений и смертей уже привычно вкрадываются мысли о проступающих на ладонях морщинах. Долгая жизнь с некромантом слишком приучила ей к осознанию того, что смертны всё равно все, и некоторая тщетность бытия так или иначе глушит порывы. К сорока годам - точно, но к едва двадцати - вряд ли.
- И поговорю с МакФасти. Даже если не найдется достаточно старого родственника, который помнил бы те времена, в этом клане отлично умеют слагать легенды об их похождениях.
София улыбнулась. Ей пока не очень было понятно собственное желание помочь Сандрин, но это можно было списать на некую собственную ностальгию по молодости. В сорок и со стареющей кожей на руках такое можно было себе такое позволить.
Улыбка женщины невольно преобразилась, когда гостья заговорила о том, кого на работу в заповедник приняли в последние пять лет. Это показалось Софии ироничным и, в первую очередь, по той причине, которую она не преминула озвучить:
- В последние пять лет в заповеднике появилась я. Работаю с 68-го года, - едва уловимая ирония просочилась и в голос, и Софии даже самую малость стало интересно, почему она не в списке подозреваемых. Или, вернее, что с ней случится, если она - приезжая, с Дурмстранговским прошлым и мужем-некромантом - в этом списке окажется. Как вообще ведут себя обвиняемые? Как должны вести? Она вздохнула, представив, какой, должно быть, пустой волокитой все это оборачивается, но отнюдь не стала беспокоиться на сей счет - в заповеднике она редко оставалась совсем одна, а значит, на большинство случаев нападений на людей у нее было твердое алиби, чтобы  вдруг оказаться несправедливо обвиненной. К тому же, в числе пришлых со стороны рабочих здесь была не она одна.
- На самом деле, кроме меня здесь еще бывают волшебники, которые не закреплены в штате заповедника официально, но иногда приезжают, чтобы помочь с дополнительными работами, вроде той же установки щитов или для поставки артефактов. Насколько я понимаю, контракты с ними заключаются через Министерство.
Она пожала плечами, давая понять, что вряд ли может рассказать о большем, как бы ни хотела, и поднялась, вместо ответа давая понять, что, чтобы посмотреть на драконов, нужно выдвигаться.
- Я подготовила для Вас огнеупорный костюм, мисс Сэллоу, можете переодеться вон в той комнате, - София указала рукой на неприметную дверь за спиной Сандрин. - В остальном протокол поведения будет тем же, что и в прошлый раз. Полет в двадцати-тридцати футах от меня, не выше четверти мили от земли, если увидите дракона - немедленно снижайтесь и посылайте сигнал красным Periculum. И никакого самостоятельного контакта. Сегодня это особенно важно, потому что сегодня он точно будет.

Воздух на улице, когда они покинули, наконец, домик, вряд ли был намного теплее, чем в тот день, когда София увидела Сандрин впервые, но во время полета ощущался все равно мягче, и не было нужды натягивать высоко на нос шарф и обязательно закрывать глаза очками, защищая их от вечной приморской мороси, на скорости превращающейся в поток холодных игл. И без того редкие островки снега и наледи на земле почти исчезли, трава постепенно пробивалась среди скал и, как всегда подступающей весной, с большим трудом верилось в то, что где-то могут обитать тревоги и свершаться трагедии.
Возможно, София сегодня последний раз летела на территорию одного из своих подопечных, рассчитывая застать её в том виде, в котором та образовалась и существовала естественно уже многие столетия. Думать об этом, когда пробивающийся сквозь уже не тяжелые и серые, как зимой, а скорее перламутровые и тонкие тучи, солнечный луч грел ладони, казалось если не неправильным, то точно неуместным. Будто грустные мысли могли как-то омрачить весь остальной оптимизм, испытываемый абсолютно наплевательски относящейся к человеческим решениям природой - величайшей фаталисткой из всех, кого только можно было себе представить.
София, ненадолго проникнувшись её духом, тоже на какое-то время перестала думать о расследовании, которое сама по себе, на голом энтузиазме затеяла девушка-аврор, о череде чисел и совпадений в ходе него, о человеческих жертвах внутри невидимого глазу периметра Гебрид. В конце концов, когда в заповеднике случался турист, тратить усилия полагалось скорее удваивая собственную бдительность, без отвлечения на лишние рефлексии.
Жестом дав знак снижаться, София подвела их к самой кромке отвесного скалистого берега, на котором спешилась окончательно, открепила от метлы посох, привычно и уверенно взяла его в руку, и медленно ступая по чуть влажным камням, пошла вдоль обрыва, у подножия которого билось и шумело беспокойное северное море.
- Я еще раз напомню Вам, мисс Сэллоу, что не стоит пытаться улететь от дракона. Чтобы это сделать, нужно обладать, по меньшей мере, талантом квиддичного ловца. Да и метлу иметь соответствующую. Просто держитесь меня, в случае опасности, - говорить здесь приходилось громче, перекрикивая шум воды, и слишком резкий для английского языка румынский говор выпирал наружу еще четче.
- Мы на территории Герцогини. Ей уже полсотни лет и, в отличие от многих других своих сородичей, она сравнительно спокойна. Вон видите, - София присела на корточки и показала на расщелину в чуть дальше отступившем в море крае берега. На скалах образовывался естественный выступ, и когда она извлекла из сумки зачарованный бинокль с автоматически настраивающемся фокусом, и протянула его гостье, сквозь окуляры можно было разглядеть, как белеют на нем, давно истрепанные ветром, солью и Солнцем, кости животных.
- Возможно, до появления этой девочки нам придется еще немного подождать. Давайте подойдем поближе.
Неспешная, осторожная их прогулка продолжилась. Вместе с ней, пока вокруг снова воцарилась привычная стагнация этих мест, и София, чуть подавшись в раздумья, почти подобрала слова, чтобы спросить у Сандрин, что та будет делать, если найдет подтверждение своей теории, но языковой барьер так и не был сломлен. Лишь намекнув о себе внезапно заволновавшимся потоком, похожим на резко переменившийся ветер, огромная, черная дракониха будто вынырнув, взмыла вдоль берега, на котором они стояли, вертикально вверх, едва не сбивая их с ног воздушной волной, от взмахов тяжелых кожистых крыльев. София, моментально выпустив метлу, придержала Сандрин за плечо, выставила перед собой посох, готовясь вот-вот ударить им в землю, но блеснуло смолой кожистое брюхо, прижатые к нему мощные лапы угрожающе помаячили над головой острыми когтями, мелькнул шипастый конец хвоста, и Герцогиня, явно не жалуя простых смертных, устремилась по своим высокородным делам, превращаясь в черное пятно в небе.

Те, кого с некоторыми условностями можно было назвать в заповеднике “туристами”, на самом деле появлялись в нем не столь редко. Помимо служителей закона, занятых на расследовании недавних и не только инцидентов, и уже упомянутых Софией приглашаемых рабочих, сюда заезжали магозоологи и более широкого профиля, чем драконологический, многие молодые стажеры, люди при власти с проверками, или прикрываясь ими, дабы удовлетворить свое любопытство, да и просто любопытствующие, обладающие достаточным количеством связей под личную ответственность, в принципе, тоже могли сюда попасть. Даже за тот не столь продолжительный срок, что София отработала здесь, у нее проводимая “экскурсия” к драконьему лежбищу была не первой, и что она не могла не ценить в туристах, так это их готовность следовать правилам. Увы, оная имелась в наличии не у всех, и тем больше у Софии было поводов выдыхать ровнее, когда ей попадался разумный человек, даже с разумными, и подчас немного забавными вопросами.
- Если честно - я понятия не имею, чем руководствуются МакФасти, когда дают драконам имена, - ей пришлось извиниться через улыбку, говоря о драконихе, - но вообще Герцогиня действительно выглядит благородной леди. Что же до территорий и их вида - это скорее вопрос реакции на раздражители…
Ответ был прерван полетом ящера перед ними, но тем логичнее, как показалось, Софии, прозвучал следующий вопрос девушки, оставшейся явно под впечатлением от увиденного. Её можно было понять - саму Софию, которая, казалось бы, выросла среди драконов, они тоже до сих пор очаровывали, в том числе безукоризненной логикой своего поведения, куда более доступной, чем людская.
- Мы не являемся ни их прямыми врагами, ни их едой, - черное пятно в небе уменьшалось, таяло, норовило спрятаться за облаками, пока, наконец, не исчезло вовсе.
- Им нет нужды на нас нападать, пока мы не ведем себя, как добыча или опасность. Так что да - это вполне стандартное поведение. Просто некоторые из особей, пожалуй, чуть более, - София помялась, перебирая слова в чужом языке, пока искала нужное, - мнительны по отношению к окружению.
Она отчасти понимала, с чем был связан вопрос гостьи. Отчасти даже одобряла такое рвение, преданность и концентрацию на деле. Более того, саму Софию этот вопрос тоже заставил задуматься в, как ей показалось на тот момент, “нужном” ключе.
Судьба и драконов, и погибших в их пламени людей внезапно приобрела совсем другой оттенок, так явно ее оттенил чей-то злой умысел.
Перед тем, как попрощаться с мисс Сэллоу, София еще раз пообещала расспросить о наемных рабочих бывавших в заповеднике в последнее время и отправить сову при первой же возможности.
Это письмо она писала в те же выходные, ночью, когда Игорь уже уснул, и у них обоих отпала нужда изображать заинтересованность в случившемся порознь сорокалетии и делать вид, что их жизнь абсолютно нормальна.

“Уважаемая мисс Сэллоу.
 
Возможно, вы уже слышали, но заповедник все еще держится. Ему выдано последнее предупреждение. В понедельник приедет специальная комиссия от Министерства проверять прочность щитов по периметру и любая огреха, вероятно, не обернется ничем хорошим для клана МакФасти, но пока не произошло ничего катастрофического.
Зато благодаря всем этим разговорам действительно получилось быстро выяснить список лиц, которые в последнее время работали с заповедником. Я прилагаю его на отдельном листе, вместе с обещанной картой территории.
Надеюсь, они чем-то вам помогут.
София К.
25 марта 1972”.

Отредактировано Sophia Karkaroff (2021-07-24 23:18:07)

Пока София смотрела на коротенький, всего из двух имен состоявший список, который ей прислала мисс Сэллоу, она не могла не думать о том, зачем ей это. Это все еще была не её страна, не родное и не ставшее таковым место, за четыре года периодического пребывания на его территории привязанность к нему тоже оставалась весьма условной, и от тех двух фамилий временных, наемных рабочих, которые то появлялись, то исчезали в заповеднике, её могла отличать разве что частота появлений, ну и то обстоятельство, что со следствием, независимо от его официальности, она познакомилась первой и сотрудничала. Если, конечно, сотрудничеством можно было назвать переписку с не то принципиальной, не то дотошной девушкой-стажеркой из английского ДОМП.
Наверняка, в развязке какого-нибудь детективного романа София и оказалась бы идеальной преступницей - хорошее знание драконьих повадок, полный доступ к картам заповедника, умение приблизиться к животным, сопроводить к ним, кого надо, уберечься от драконьего пламени, будто бы нарциссическая заинтересованность в действиях законников, но жизнь была куда скучнее. И в ней она во всей этой не то криминальной, не то просто трагичной истории едва ли могла претендовать на второй план.
Кроме заповедника, с которым Софию связывал разве что периодически продлеваемый контракт, у нее был тихий и пустоватый дом и тихий и в последние годы особенно отстраненный муж. В доме водилась комната, в которой они с ним в безмолвном сговоре заперли все надежды, что что-то в их жизни может измениться, и за исключением этого сокровища хранить им было решительно нечего, но, видимо, поэтому они никак не могли отказаться от своего жилища и как-то иначе для себя сформулировать, что значит “начать заново”. 
Новая сова от мисс Сэллоу застала её, увы, не в заповеднике, а на собственной кухне. Иногда, как и полагалось хранителю секретов и сокровищ, София возвращалась в домик на острове Скай, будто бы для того, чтобы проверить сохранность замков на своем тайнике. Или для того, чтобы задаться вопросами, зачем ей нужно молчать непременно подле Игоря, хотя это молчание для них двоих с каждым днем и годом становится все разочарованнее и тяжелее, как бы они ни пытались разыгрывать обратное, создавая видимость нормальности, поздравляя друг друга с праздниками, делая вид, что рады подаркам, или ложась вместе в одну постель.
Когда Игорь вечером спросил, что она читает, София, поставив чашку с травяным чаем на разрисованное глянцевыми цветами фарфоровое блюдце, сказала, что это по работе. У нее была мысль рассказать мужу о том, что происходит в заповеднике, но мысль эта была какой-то слишком вялой и слишком слабой, чтобы противоборствовать возникающему в противовес ей “зачем”, чтобы суметь дооформиться. К тому же, спрашивать подробности Игорь тоже не стал, и не проявил никакого любопытства, когда София сходила за пером и пергаментом, чтобы написать ответ.

Мисс Сэллоу, мне очень не хочется вас разочаровывать, но вряд ли я смогу рассказать Вам о мистере МакКуиде и госпоже Данкуорт многое. Мы едва ли пересекались, и, насколько мне известно, кто-то из них действительно занимается установкой щитов, а кто-то завязан в обеспечении заповедника, но не могу положиться на достоверность этой информации и точность своих воспоминаний. Вероятно я смогу опознать вышеупомянутых людей при встрече, но если попытаться описать их внешний вид сейчас, то даже он вспоминается как-то с трудом. Кажется, у мистера МакКуида была борода, а Амалия Данкуорт носила фиолетовую мантию…
Простите, что не могу предоставить вам больше подробностей.
Однако я полагаю, что оба этих человека могут быть в эту субботу на острове Скай. Клан МакФасти, что, вероятно, весьма типично для шотландцев, позвали на день рождения одного из своих кузенов весь заповедник. Не думаю, что если я приду с подругой, кто-то будет сильно возражать. Планируется нечто вроде большого пикника у Бассейна Фейри - это достаточно знаковое место для этой семьи, насколько я понимаю. Если вы согласитесь - я вышлю вам порт-ключ.
С уважением.
София К.
29 марта 1972.

Привязывая ответ к лапе их с Игорем филина, София задумалась о том, называла ли она кого-то ранее словом “подруга”, и был ли этим кто-то, не состоявший с ней хоть в каком-нибудь родстве. Вспомнить не получалось, и, не исключено, что где-то в этой плоскости лежал ответ о том, почему ей становилось важным это странное, никак с ней не связанное дело с драконами.