Сандрин слушала его внимательно и не перебивая. Возможно, с недоверием, наверняка не без внутренних сомнений. Однако страха в её лице не было ни на йоту, и это говорило о том, что она понимала — до определённой степени — или хотя бы догадывалась, в какой мир столь смело шагнула одной ногой, впервые заговорив с ним о кровном родстве. И это было лучше, чем ничего.
Теперь, глядя на Сандрин, Эйдан видел перед собой всё ещё малознакомую ему, но уже не чужую молодую женщину, взвесившую риски, поставившую себе цель и решительно двигающуюся к ней. Не так ли в молодости действовал он сам? Сандрин была его дочерью, сомнений в этом быть не могло, даже если бы они не торопились с проверкой на фамильных реликвиях. Они были слишком похожи.
Только «мисс Сэллоу» была аврором, а он — вальпургиевым рыцарем. Какая незадача. Эйдан по-прежнему видел в этом шанс, но насколько выполнима эта задача при таком характере? До сих пор он собирался использовать Сандрин втёмную — войти к ней в доверие, скрывая львиную долю собственной жизни, и постепенно, между делом, дойти до маленьких аврорских секретиков.
Сейчас он видел две вещи: характер дочери не позволил бы ей выдавать даже незначительные тайны, связанные с её профессиональной деятельностью — это во-первых, и она не была настолько наивна, чтобы купиться на наигранную заботу — во-вторых. А кроме того, она ему нравилась. Обет обетом, но Эйдан никогда не пошёл бы на такую степень откровенности, как сегодня, если бы это было иначе. Поэтому поверхностное, иллюзорное доверие к искусственно созданному образу Эйдана Эйвери его больше не устраивало: он почуял шанс достичь большего — доверия к нему настоящему.
Однако это требовало времени и колоссальной осторожности: нельзя по мановению палочки убедить человека отказаться от своих принципов, выстраивавшихся годами. Аврорат на протяжении долгого времени был и оставался для Сандрин работой, ближайшим человеческим окружением и образом мышления, и забывать об этом не следовало. Обнадёживало то, что она и сама проявляла похвальную осмотрительность и не торопилась влезать в то, что не готова была принять.
Эйдан чуть подался вперёд, взял дочь за руку и посмотрел ей в глаза.
— Ты очень разумная девушка, Сандрин, — сказал он. — Думаю, мы поладим.
Шансы у них точно были.
— Ты можешь бывать в Эйвери-мэноре, когда захочешь и сколько захочешь, — подумав, прибавил Эйдан. Магдалина, разумеется, отпугивала многих, но что она могла сделать, кроме как испортить настроение себе и другим? — Но приходи через камин, пока факт нашего родства не стал достоянием общественности.
Она, вероятно, догадалась бы об этом и сама, но порой не вредно бывает расставить акценты и уточнить положение дел на текущий момент.
— Меньше всего я хочу, чтобы у тебя из-за этого возникали проблемы по службе, — заверил дочь Эйдан. — Я помню о твоей просьбе и занимаюсь этим вопросом. Однако должен предупредить: мы с частью твоего руководства недолюбливаем друг друга, поэтому в случае, если им станет известно о нашей кровной связи, они могут распространить свою неприязнь ко мне на тебя. Надеюсь, что до этого не дойдёт, но, если это будет необходимо, дай мне знать: устроить твой перевод в другой департамент я всегда смогу.
Хотя и не хотелось бы.
