В последние годы осень всегда ассоциировалась у леди Мальсибер с приятной тоской. Это плавные переходы солнечного тепла к приятному дуновению прохладного ветра. Подготовки младших Мальсиберов к новому учебному году, долгое ожидание у Хогвартс-экспресса и возвращение во вновь непривычно пустое для них с Эдвардом поместье. Тогда Ровена больше уходила в работу, зачастую дольше положенного задерживаясь в своей лавке. Чаще мелькала перед мужем, порой, отвлекая его без дела совершенно нарочито. И, сама того нехотя, подмечала те или иные детали, тесно переплетающиеся с событиями, происходящими далеко за пределами поместья, давно ставшего для леди Мальсибер – родным. Это било по нервам, настораживало, побуждало ощутить себя уязвимой, подталкивало к откровенному разговору, исход которого может быть совершенно любым. Иногда волшебнице казалось, что она задыхается под напором событий, под потоком чувств и окружения. Что тяжело вдохнуть полной грудью об одном лишь упоминании, и размеренно выдохнуть, восстанавливая дыхание. Никогда прежде еще леди Мальсибер не испытывала такого смешанного чувства, никогда прежде так сильно не хотелось прильнуть к широкой груди Эдварда, чтобы ощутить глубокое умиротворение, скрывшись от реальности, пребывая в сладком сне.   

Она выходит из полумрака коридора, что успел охватить тонкую фигуру волшебницы, но не в силах поглотить ни размеренное эхо тонких каблучков, отдающееся от холодных стен, ни тонкий аромат дурманящих, чуть сладковатых духов, что выдает приближение волшебницы еще до того, как она успевает приподнять руку. Сжав тонкую ладонь в кулак, Ровена делает несколько коротких стуков по деревянной поверхности. И услышав, разрешение войти, пересекает неширокий порог рабочего кабинета, по привычке закрыв дверь. Женщина прислоняется к гладкой поверхности точеными плечами, но ощущает неприятный холодок, пробежавший вдоль позвоночника, побуждающий ее тут же выпрямиться. Леди не отводит любопытного взгляда от лица супруга, пытаясь прочесть на нем какие-то эмоции, пытается понять, вовремя ли она. Но откладывать дольше, не стоило. Ровена Мальсибер не была бы собой, не подготовившись к этому разговору, как следует. И, когда мысли были разложены по полочкам, когда она нарочито ярче обычного подчеркнула каждое достоинство своей фигуры, обнажив точеные плечи, скрыв плавный изгиб фигуры тканью длинного платья. Уловив необходимую нотку, ощущая душевное равновесие, медленно направляется к Эдварду. Она легко, сохраняя грациозность, огибает массивный дубовый стол, за которым восседает муж, подходят к нему сбоку, мягко кладет теплые ладони его на широкие крепкие, излишне напряженные мышцы плеч и наклоняется к лицу, мягко коснувшись губами мочки его уха.   

– Я соскучилась, – ее голос растворяется в звенящей тишине. Мягкая щека касается щеки мужа, ощущая легкую щетину, что вовсе не приносит дискомфорта. Но взгляд, наполненный усталостью, тенью ложащейся на лицо Эдди, побуждает ее мягко отстраниться. Побуждает всмотреться в каждую морщинку на лице благоверного, провести кончиком указательного пальца по губам, очертив их контур и мягко вернуться на плечо. – У тебя все хорошо? – женщина не навязчиво губами касается мягкой щеки, улыбнувшись, отстраняется, а тонкие пальцы ощутимо давят на плечи, массируя их. Ровена не торопится – у них полно времени. Не пытается что-то выведать – он сам поделиться, если посчитает нужным. У нее свой подход.