Пока Фергус возился с чем-то на кухне, Людвиг прошел в гардеробную и широким, отточенным до безупречности жестом раскрыл дверцу, ведущую в его «маленькую» сокровищницу. Маленькими тут, впрочем, были разве что размеры отдельных комплектов одежды, а само помещение, отведенное под костюмы и прилагающиеся к ним аксессуары, больше походило на зал. Много лет назад, заключая свой первый договор о съёме квартиры для конспирологически-агентурных нужд, он толком не задумывался о том, сколько места и продуманности может потребовать регулярное перевоплощение в кого-то еще. Быть может, если ты этим лишь изредка баловался, оно и не имело значения, но для Людвига-Оберона это была работа. Какой смысл перевоплощаться в старика с ликом двоюродного дядюшки королевы, если ты затягивал его в рваные джинсы и футболку, а потом скакал козликом? Становиться шикарнейшей блондинкой с бюстом третьего размера, если потом пялились не на твое декольте и зад, а на то, с каким трудом ты передвигаешься в туфлях на шпильках. Нет, это никуда не годилось. Они были не комик-группой, призванной для всеобщего увеселения, они были серьезной, пусть и не очень законной, организацией и к своей работе относились с должным тщанием.
Людвиг шагнул в гардеробную и оглянулся. В принципе, никакой нужды в этом не было. Он уже давно решил, какой именно образ им с Фергусом понадобится для похода в магловский гадальный салон. Пара около пенсионного возраста. Вместе уже столько лет, что подумать страшно. Он бухгалтер в местном самоуправлении. Она домохозяйка с размахом. Имеет трех сестер, Розу, Вайолет и Маргарет. Изводит мужа и соседей ужинами при свечах и разговорами о Высоком, главным образом подразумевая под этим высший класс, а еще лучше кого-нибудь из королевской семьи. Достала всех, но муж до сих пор держится. У этого образа было несколько плюсов. Во-первых, он не требовало от Фергуса особо напрягаться, вживаясь в роль. Не то что ирландец был обделен театральным дарованием - он не всегда мог как следует раскрепоститься, поэтому Людвиг предпочитал его слишком не изводить. Во-вторых, образ Гиацинт не требовал от него носить высокие каблуки. Искусство, которым он владел, но полюбить так и не смог. Ну, а в-третьих, и быть может, главным образом, супружеская пара Бакетов как никто другой из коллекции Людвига подходила под поход к гадалке. Как утверждала предварительная разведка, гадалкой там являлась вполне себе настоящая волшебница. Медея Медичи, по рождению Левантис. Что именно она говорила своим клиентам, само по себе могло стать поводом к ней заглянуть, но больше ради развлечения, настоящей причиной являлся ее «сотрудник», он же отпрыск одного из «светлейших» родов магической Британии. Змееныш от и до, а из-под отцовского крыла залетел аж прямиком в магловский мир. Ну, хотя бы в дневное время, в около ночное Эрлинг Эйдан Себастьян Эйвери варил зелья. Варил недурно, надо признать, вот при этом совершенно невпопад увлекался экспериментами. Опять же недурными. Это была единственная причина, по которой, Людвиг хотел посмотреть на это чудо природы лично, а не просто стрясти с него убытки от зелья не по рецепту. Но все это чуть позже, сейчас же, надо было отобрать одежду. Для Фергуса-Ричарда и самого.
С Фергусом все было просто, несколько мешковатый, темно-серый костюм, белая рубашка, черные туфли. Пальто, зонтик и портфель. С платьем же для Гиацинт надо было чуть-чуть подумать. Людвиг медленно прошелся по левой стороне помещения, где висели платья и все прочие женские приблуды. Его взгляд зацепился за ярко красное платье, и мужчина, протянув руку к вешалке, снял его с крючка.
Платье было по-своему прекрасным. Красный атлас приятно переливался и струился. Фасон-труба с открытой спиной и жесткий прямой корсет чудно подчеркивали тоненькую фигуру, а пришпигованный сзади турнюр добавлял фигуре то, чего у нее не было в принципе — зада. В комплект еще прилагались черные перчатки выше локтя и крохотные бриллиантовые серьги. Словом, все в точности не для Гиацинт Буке (как она любила перевирать собственную фамилию).
За спиной раздались шаги Фергуса. Людвиг прикинул платье на себя
и развернулся к ирландцу лицом.
- Как тебе? - расправив подол рукой и лихо вскинув брови, поинтересовался у телохранителя мужчина.

Подпись автора

Людвиг поглядывает на Фергуса сквозь полуопущенные веки. Он подозревает, что бывший аврор все не может смирится с тем, что оказался по другую сторону закона. По своей природе Галлахер совсем не плут и тем более не преступник. Ирландский медведь - твердый как скала и надежный как авада меж лопаток. Ему бы хватать таких как Людвиг за ворот, да тащить в Азкабан, вот только жизнь вынесла на обочину и никому, кроме Людвига, он такой оказался уже не нужен. Фергус хороший человек, насколько люди вообще бывают хорошими, и ровно это затягивает его все сильнее в мир с которым он еще недавно боролся. Фергус лоялен как может быть лоялен только тот, кто поступился принципами ради других принципов. Людвиг особо не пытается проверить эти принципы на прочность, лояльность хорошего человека не безгранична, а Фергус его устраивает таким какой есть. По этому он берет его с собой только туда, где граница между добром и злом, законом и криминалом не бросается в глаза. Вот как сейчас, когда это куда больше шалость и придурь босса, чем хоть какое-то правонарушение.
Но не смотря на это Людвиг не может удержатся от того, чтобы немного не подергать медведя за уши. Он подозревает, что если с Галлахера соскрести немного привычной смурности, Фергус может оказаться человеком куда более легким и веселым, чем оно кажется на первый взгляд. Поэтому Людвиг совершенно не спешит расставаться с красным платьем, вместо этого, начинает с ним крутится и вертеться, будто и взаправду прикидывая как оно будет на нем смотреться.
- Думаешь?! - чуть капризно протягивает Людвиг, вытягивая шею, а потом скептически морща лицо, - А по моему оно меня полнит, - что, конечно, полная чушь, ну, разве что если представить, что Людвиг попытается себя в него засунуть(да, само собой не влезет)  перед этим не выпив зелья.
- Ой, ну, тебе только испортить леди вечер, - отмахивается от Галлахера Людвиг и довольно скалится. Фергус в своей серьезности просто очарователен, хоть сейчас бери и тяни в загс, церковь или куда нибудь еще.
- Но так уж быть, никаких ненужных трат, - Людвиг возвращает платье на вешалку, тщательно расправляет юбку, и снова поворачивается к Фергусу лицом.
- Посмотреть на потенциального сотрудника в его естественной среде, - Людвиг мысленно фыркнул, ога, ога, Эйвери(не важно даже какой) и в естественной среде магловского гадального салона. На такие чудеса надо было идти и смотреть лично, будут рассказывать, все равно не поверишь. К тому же оно могло дать немного дополнительных штрихов для последующего свидания уже лично с самим Эрлингом.
- Как интересно, что ты заговорил о пивной, - хмыкает Людвиг, оглядывая своего телохранителя с головы до пят, - если поход к гадалке посулит удачу, то немного позже, вечером, мы пойдем и туда.
- И в оперу сходим, - довольно склабясь, обещает Фергусу мужчина. И даже ничуть не лукавит. Опера у него тоже записана в планы, только планы те немного иного рода, кто-то мог бы даже сказать, что практически романтического, но сам Людвиг классифицирует их как просвещение народных масс, а конкретнее до зубного скрежета чистокровной Элеонор Коветт, вдруг обнаружившей в себе интерес к культурным достижениям магловского мира.
- Вот только спектакль выберем и пойдем, - кивает Людвиг и тут же интересуется, - У тебя смокинг есть?

Отредактировано Ludwig Wilkins (2020-09-04 01:09:38)

Подпись автора

- Литровое ведерко! - подхватил мысль о мороженном Людвиг, - ложки я сам умыкну.
Не потому, что он не мог позволить себе ложек, а исключительно из тяги к высокому искусству и мастерству. Всякое умение в конце концов требовало регулярного оттачивания техники. Оставалось решить, где именно они это мороженное потом, учитывая, что на дворе был не май месяц,  будут есть, ну, чтобы с полным наслаждением и комфортом. Словом жизнь была полна преград и лишений.
«Иоланта»?! Русские сезоны?! Людвиг драматично прищурился и манерно вскинул бровь, - На что это ты намекаешь, дорогой?!
Фергус, вполне возможно, намекал лишь на то, что дедушка у него был еще тот горячий парень, а гены как говорится не пропьешь, но с этими ирландцами никогда нельзя была знать наверняка. Людвиг смерил своего телохранителя взглядом снизу вверх, а потом еще выше. До чего же высокий Галлахер все же был, дух перехватит пока доберешься до добротно посыпанных проседью волос на макушке.
- А смокинг доставай из закромов. Что-то мне подсказывает, что вы с твоим дедом были не совсем дюйм в дюйм. Я запишу тебя к моему портному, чтобы он подогнал твое наследие под скромные будни Королевской Оперы.
Проще, вполне возможно, было сразу заказать для Фергуса новый костюм. Проще, это если допустить, что смокинг дедушки смотревшего еще «Иоланту» не имел никакой ностальгической ценности, а так оно или нет еще предстояло разобраться. В прошлое и тем более в душу Фергуса Людвиг особо не лез, знать, что там происходит было полезно, нужно и всячески похвально, но Галлахер не спешил туда кого либо пускать, а кому надо, чтобы тебе случайно открутил голову твой же собственный телохранитель?! Все тоже можно было получить и иначе, терпеливо, шажок, за шажочком.
- Чудесно, дорогой! А еще ты любишь пиво, но во избежания конфликта дома вынужден воздерживаться или пить вино от которого тебя передергивает не меньше, чем наших соседей от моих попыток петь, - подхватил Людвиг, вручая Фергусу костюм «Ричарда Бакета, но произносится Букет!» - И раз уж у тебя аллергия, то надо прихватить по больше платочков. Или не надо…, - Людвиг смерил ирландца придирчивым взглядом, - Ты же у меня такой дерганный, то есть я хотел-а, - мужчина позволил окончанию женского рода мягко скатится с языка, - сказать, забывчивый, что если тебе лично все не положить, ты собственную голову дома забудешь. Так ведь, дорогой?! Необходимость срочно искать платки или салфетки нам может пригодится, - добавил он с довольным выражением сытого кота.
- А кто ее любит, физику эту и физиологию, - хмыкнул Людвиг. В свое первое обращение в женщину, он так и не уговорил себя даже переодеться, не то, что выйти из дома. Так и проторчал три часа в ванной, а после надрался до беспамятства. Легкость пришла потом, с опытом. Впрочем даже сейчас порой случались сюрпризы, всяко каждое человеческое тело скрывала в себе куда больше, чем можно было судить посмотрев издали и со стороны. Людвиг научился не судить, но предпочитал пользоваться образцами хорошо проверенными,, за что и платил Стефану.
- Именно на крайний-крайний-крайний случай, - подтвердил Уилкинс, - Это должен быть мирный, без инцидентный выход в свет. У нас есть чуть-чуть время в запас, можем немного пройтись, если ты хочешь как следует размять кости? - успех любой операции серьезной или нет, требовал, чтобы каждый участник был в курсе своих задач и был способен те выполнить.  Мнение Фергуса, как ответственного за безопасность и огненное прикрытие, имело значение и Людвиг был более чем готов к нему прислушаться.
- А на вечер сможешь выбрать себе образ сам, чтобы не мешал прыгать и скакать. Ничего занимательное я там тоже не планировал, но готов допустить варианты, - кивнул Людвиг для иллюстрации широты своих взглядов махнув рукой.
- Волшебно, - энергично потер ладони Людвиг, когда Фергус достал из карманов фляги с зельем. - Один момент, волосы сейчас будут, - Он метнулся вокруг своей оси и пройдя в глубь комнаты, подобрал оставленную на шкафчике с папочку с образцами.
Людвиг вернулся к Фергусу и с важным видом раскрыл папку, чуть покопался и достал от туда пару конвертов. Закрыл папку и протянул конверт подписанный как белый мужчина, магл, 57 лет и протянул его ирландцу, но не отдал, вместо этого невинно поинтересовался, - Или быть может ты хочешь супругу?

Отредактировано Ludwig Wilkins (2020-09-21 21:03:17)

Подпись автора

От предложения помнятся ролями, Фергус вполне предсказуемо отказался. Мужик. Из тех, кто столь бережно хоронил свою маскулинистость, что неволей хотелось уточнить насколько она у него хрупкая. Просто так, ради хохмы, ибо «настоящих» мужиков подобное выбешивало с четверть разворота, потом главное было успеть увернутся от чего-то летящего в голову или тело. С другой стороны в неповоротливой, почти неуклюжей медвежеподобности Галлахера было нечто почти трогательное. Огромная, устрашающая всех тварь с когтями с ладонь, а шерстка уже малость завалялась, глаза уже не блестят. Большому зверю точно так же как малому, пушистому и милому на вид, требовалась забота. А в случае Галлахера, скорее всего, еще и какая-то цель в жизни, нечто во что хоть немного верить и к чему двигаться, иначе совсем зачахнет зверюга.
- Ох, дорогой, - шаловливо подмигнул ирландцу Людвиг, - мы не в девятнадцатом веке живем, ты вполне можешь потом развестись и найти себе кого-то помоложе и по краше. В твои-то молодые годы ты еще ой, ой как можешь женские сердца ломать, - почти-что пошутил Уилкинс, аккуратно подправляя лацкан малость помятого пиджака Фергуса. Он мог поставить почти что угодно на то, что если Галлахер и ломал чьи-та сердца, то сам об этом даже не подозревал, а ведь женщина могла пойти ирландцу впрок. Откормила бы малость, приласкала, главное только найти правильную. Не клушу-неудачницу, которая толком не знает для чего именно созданы мужчины, а женщину с опытом, но уже успевшую обжечься на ком-то слишком лощеном снаружи и абсолютно гнилом внутри. Кого-то успевшую разочароваться в горах золота и успешности, но могущую оценить живого человека рядом. Скорее всего разведенную, а может вдову, с ребенком или двумя, вполне могущую справится со всем самостоятельно и даже ценящей свою свободу, и от того совершенно не спешащую надеть на кого-то хомут и привязать к дому. А вот отец из Галлахера, по мнению Людвига, мог получится неплохой, быть может не самый задорный, но более чем уважаемый. Впрочем, лучше, если у его пассии будет дочь, а если сын, то совсем маленький, чтобы не пытался конкурировать.
Людвиг самодовольно улыбнулся Фергусу, надо будет поискать варианты в свободную минуту.
- Ты такой романтик, - в ответ на внезапное предложение и не совсем случившееся преклонение перед «дамой» сердца в исполнении Фергуса, Людвиг стыдливо опустил взгляд и зашаркал ногой, увы, краснеть по одному лишь желанию он так и не научился.
Фергус бесподобен и Людвиг был готов ценить его и просто так, за медвежеподобность и профессиональные качества, но Фергус пытающийся шутить заслужил не меньше чем ответную и совершенно беззаветную любовь до вот того самого гроба.
Вдоволь насладится мигом ирландец все равно не дал, затребовал ответа как какой-то в первые втюрившийся и поверивший, что вот это-то точно на всю-всю-всю жизнь, старшеклассник.
- Конечно, буду, - полный решительности и пущенной на лицо серьезности ответил Людвиг и схватил Фергуса за руки, словно в порыве тут же его умыкнуть в исполненном страсти поцелуе. Впрочем, целовать Фергуса было еще, ой, как рано. Это когда-то потом, когда ирландец не будет смущаться играя в перевоплощение. Но когда нибудь когда они дойдут и до дамы в красном, ей вполне может захотеться чего-то более личного от своего ухажера, но сейчас Людвиг лишь скептически скривил рот, - Но ты кольца забыл, по этому целовать не буду.
- Хорошо, что не имел, - усмехнулся серьезной мине на лице Фергуса Людвиг - интересно, что именно в его вопросе так смутило бравого ирландца? Но Людвиг не спешил выпрашивать, тем более, что Галлахер внезапно расчехлил и предоставил ему в дар маленькую жемчужину-семейное придание.
Людвиг внимательно слушал, чуть склонив голову в бок. История была более чем стоящей, как видимо и бабушка с дедом, не удивительно, что в устах Галлахера история звучала куда более душещипательной чем могли все оперы мира.  Дослушав и решив не очень заострять внимание на явно снова просочившееся смущение ирландца, Людвиг лихо подмигнул телохранителю, - Я уже влюблен в твою бабушку и завидую деду.
Людвиг передал Фергусу конверт с волосами «Ричарда» и забрал себе вторую флягу.
- Чур не подглядывать, - чванливо, на манер Гиацинты поджал губы Людвиг и очень важно пригрозил Фергусу пальцем, но это тоже была всего лишь дань образу, никто в здравом уме не жаждал наблюдать или просто присутствовать при чужом обращение, или делить собственное на двоих.

Отредактировано Ludwig Wilkins (2020-10-05 20:32:54)

Подпись автора

- Все вы мужики одинаковые. Лишь бы руки распустить, - подражая Гиацинте, капризничает Людвиг. Хотя сказать по правде, оно куда более похоже на флирт, а «настоящая» Гиацинт сочла бы подобное поведение недопустимым для дамы ее возраста и положения в обществе. То, что в отличие от возраста, положение в обществе скорее воображаемым, чем настоящим ей ничуть не мешает. А вот Ричарда Людвигу становится почти жаль и не важно, что мистер «Цветочное ведро» не более чем плод его собственного воображения. Ричард в отличие от супруги получился у него вполне даже симпатичным, молчаливым и стойким солдатом на бесконечной войне на которой ему не суждено ни победить, ни получить медаль за храбрость.
Людвиг окидывает своего будущего супруга почти любовно вдумчивым взглядом. Фергус определенно родственен Ричарду более чем одной чертой характера. И как и воображаемый Ричард, вполне реальный Фергус, Людвигу глубоко симпатичен. И не только потому, что ирландец надежен как скала, хотя это определенно плюс, особенно учитывая, что теоретически главный функционал Галлахера охранять шкуру Людвига от сторонних посягательств, но дело не в этом, но в чем именно Людвиг затрудняется до конца сформулировать. Быть может в том, что Галлахер входит в очень малочисленный список тех. Кому Людвиг по настоящему доверяет, настолько насколько вообще способен доверять другому человеческому существу. И это при том, что ни тот, ни другой не путают свои роли и места в этом спектакле. Они не друзья, они и не могут ими быть, по крайней мере Людвиг не способен представить обстаятельства могущие свести двух столь разных людей в подобной плоскости, и все же они практически столь же близки. Не как друзья, как два человека прошедшие войну, но так и не переставшие воевать. Грохот орудий, не слышимый окружающими, всегда с ними. Это нельзя объяснить, это нельзя проговорить, но оно есть, тоненькая ниточка, сплетенная из грязи, слез и крови.
- Еще посмотрим, кто заскучает первым, - скалится Людвиг и хлопает Галлахера по плечу. Ирландец уходит, а Людвиг возвращается в гардеробную. Он останавливается у большого зеркала. Из него на Людвигу смотрит мужчина в белой рубашке и темных брюках на босу ногу, его волосы изрядно растрепаны, а левый глаз залеплен бельмом. Когда-то этого бельма не было, но Людвиг почти не помнит как это было. Когда-то очень давно, он счел бы прием оборотного зелья «дамы в годах», верхом нелепости, но это было так давно, что об этом остались лишь смутные лохмотья воспоминаний. Оборотное зелье стало решением, когда выяснилось, что как слепота на один глаз, так хромота останутся с ним на всегда. Они привлекали внимание и их, особенно второе, было практически невозможно замаскировать, а он хотел найти подход в своим врагам. Он уже давно не думал столь пафосными категориям, но тогда другое слово было не найти. Три самодовольно гогочущие лица и тот, кто их нанял. Лица, которые он каждую ночь видел в кошмарах. Лица, которые он обещал сам себе стереть с поверхности земли. А для этого надо было всего лишь превозмочь себя и отказаться от своего собственного.
Сегодняшний поход по сравнению с тем, было легкой прогулкой в саду, но на короткий миг ему казалось, что он снова видит в зеркале то самое лицо, осунувшееся, серовато-зеленое, практически не знакомое, злое. Людвиг закинул волос в сосуд с оборотным зельем и отсалютовал призраку далекого прошлого. Война быть может так и не закончилась, но в отличие от гогочущих теней прошлого, он был все еще жив и собирался праздновать каждый прожитый миг.
Людвиг опрокинул сосуд. В этот раз зелье по вкусу отдавало овощным рагу, не самый плохой вариант, а потом оно стало действовать и Людвигу пришлось отвернутся, ибо смотреть на превращение в зеркале было выше его сил.
Парой минут позже, поспешно скинув с себя брюки и начинающую расползаться по швам рубашку, Людвиг несколько скептически оценил результат. Ну, жаловаться собственно говоря было не на что, что сам заказывал, то и получил. Совершенно не по характеру своего нового образа, он отпихнуд ногой в угол скинутую одежду(и чего он только не подумал, что куда удобнее это проделывать в халате?!), Людвиг чертыхаясь и ругаясь начал натягивать «костюм» Гиацинты. Натянув платье в веселый сине-голубой цветочек, Людвиг был вынужден признать поражение в битве с молнией на спине. И пусть даже сильно подозревал, что Гиацинт ему такое никогда не простит, решил пойти поискать помощь в виде «законного» супруга.
Ричард-Фергус нашелся за каким-то странным действием, включащим в себя пиджак и точильный камень. Людвиг, на миг забыв для чего именно сюда шел, так и остался стоять, прислонившись плечом к дверному косяку. Могла же жена в конце концов немного полюбоваться супругом или нет?! А потом Галлахер решил опробовать голос и Людвиг не выдержал.
- В хор пойдешь или сразу в оперу? - поинтересовался он и чуть ли не поперхнулся собственным голосом, оказавшимся куда звонче и выше чем он почему-то ожидал. Он чуть раскашлялся и решил сделать еще один заход.
- O sole. O sole mio.., - запел Людвиг и подмигнул Фергусу.
- Если что, пойдем вместе.

Подпись автора