Бледный огонек "люмоса" мягкой скользил по желтоватым страницам, подсвечивая "очередную бессмыслицу", на которую товарищи даже не смотрели. Книги никогда не были в особом почете в стае. Тем более книги на неизвестном им наречии, но Рикки иногда жертвовала хотя бы часом сна, чтобы вот так спокойно посидеть под согревающими чарами и почитать об истории создания некоторых заклинаний, вспомнить теплую индийскую зиму, яркость каждого аромата на кухне, мелодичное звучание певучего языка, чьи слова будто бы оставались каким-то неуловимым терпким привкусом на языке. Нет, Льюис не был сентиментальна и уж тем более не скучала по прошлому, просто это был способ немного проветрить голову, отдохнуть, расслабиться не только телом, но и разумом, который все-таки уставал каждый раз ждать подвоха, обмана, удара в спину. Нельзя полноценно отдохнуть, если мозг продолжает что-то настойчиво обдумывать, поэтому Сарика давно научилась отвлекаться от всего, абстрагироваться, чтобы потом выспаться, как младенец, и быть готовой хоть горы двигать.
Правда, сегодня подвинули её планы, когда все внезапно засуетились. По привычке, девушка и сама тут же поднялась на ноги, подхватывая с земли рюкзак, на котором сидела и закидывая в него книгу. Привычка быть готовой ко всему давно выработалась, чтобы не ловить никого и не спрашивать, что происходит. Все и так понятно - надо уходить. Быстро и без вопросов натягивать перчатки, застегивать молнию на куртке до самого подбородка и будто бы растворяться в тени деревьев, не оставляя ни следов, ни тем более вещей. На самом деле, это было весьма ожидаемо, когда пару часов назад они снова не досчитались Квинтуса... Он частенько пропадал где-нибудь, но в отведенные сроки возвращался, а тут нет.. И это, естественно, заставляло продумывать худшие варианты. Возможно, именно от этого внутреннего предчувствия, что нет, товарищ не явится слегка подвыпивший позже, а что-то случилось и не спалось. Рикки вообще не могла спать без четкого понимания, что происходит и будет происходить вокруг - это был какой-то инстинкт, твердящий, что позволить себе отключиться можно только в полном осознании безопасности, а о таковой не приходилось говорить, когда кто-то пропадал или не возвращался.
И известие о том, что её оставляют тут подождать и, если что, драпать при малейшем подозрении на появление охотников было логичным продолжением всего "банкета". Сарика привыкла к этой роли - страховать, ждать, прикидываться безобидной барышней, даже если накроют - сразу не увидят в ней волка, скосит под несчастную и бедную. Это было чем-то неотъемлемым. Кто-то всегда первым рвется в бой, а она вот так остается в тени, мысленно воскрешая в памяти дорогу до следующей стоянки, которую они недавно присматривали и сейчас туда отправились все остальные. Льюис относилась к этому спокойно и привычно, без лишней суеты заняв небольшую низину, которая не просматривалась, если аппарировать на относительно чистое пространство среди деревьев, которое вполне четко выдавало, что здесь недавно топтались три десятка ног. Если их засекли, то перемещаться будут именно сюда - это достаточно четкий визуальный ориентир, чтобы по нему осуществить аппарацию, которую легко выдаст хлопок. Авроры и охотники вполне могли появиться под мантиями-невидимками, так что нужно было, в первую очередь, положиться на слух. И, конечно же, родную палочку и серебряный нож на поясе. Эти две вещи её выручали всегда, как и умение бесшумно передвигаться даже по подлеску, благодаря малому весу и врожденной легкости походки, так что, если что, драпать ей отсюда будет удобно. Да даже аппарировать успеет, барьер ставится не мгновенно, а на реакцию Рикки еще, слава Мерлину, никогда не жаловалась.

Время слилось в какую-то единую череду, когда ночную тишину на мгновение нарушил тихий хлопок, заставляя ту же напрячься, едва заметно приподнимая голову, чтобы выглянуть на появившуюся фигуру. В полутьме и неярком лунном свете было вполне очевидно, что мужчина один. Не было других звуков... И держался он как-то странно. Нездорово. Но Льюис, наученная жизнью, никуда не спешила, не спуская взгляда с знакомых черт, принюхиваясь, примеряя малейшее движение на собственные воспоминания. И метла, брошенная на снег, вызывала много вопросов. Как и то, что тот, кто выглядел как Квинтус, так беспечно привалился к дереву. Действительно верил, что здесь никого нет? Знал, что могут быть только свои? Хорошо играл свою роль приманки? Можно было ведь не приходить всей группой сразу, а выждать, например, обозначенный интервал. Рикки неплохо приноровилась думать как тот, кто хочет её поймать, чтобы запомнить разные модели действия силовых структур. Есть такие методы, чтобы заставить врасплох тех, кто поверил, что к ним пришел свой или только один человек.
Бесшумной тенью скользнув за дерево, которое теперь служило опорой "гостю", Льюис предусмотрительно покрепче сжала палочку и затаила дыхание, потому если передвигаться без звуков она легко научилась, то вот теплого вдоха в морозном воздухе сложно не услышать и не почувствовать, когда их разделяют только сантиметры и ствол, который должен был прикрыть, если вдруг этот человек притворяется и готов атаковать даже того, кто стоит за спиной. Ударит дерево. А у нее будет время на то, чтобы провести ножом по чужой шее.
Холодное лезвие резко прижалась к горлу мужчины, почти до крови надавливая, но пока не оставляя на коже алых полос, этого было достаточно, чтобы человек никуда не дернулся, будучи прижатым оружием к стволу и не имея возможности даже повернуть голову, если вдруг захочет попытаться разглядеть нападающего или применить заклинание, требующее видеть цель.
- Не дёргайся, если хочешь жить,  - все-таки на всякий случай шикнула Сарика, которая, конечно, была почти уверенна, судя по запаху и пластике, что перед ней знакомый, но если бы она не имела привычки все проверять тысячу раз, то вряд ли бы выжила. Да и здесь не имела права рисковать. Так что либо сейчас либо связывать незнакомца, либо он подтверждает свою личность и она оказывает ему помощь, потому что дышал мужчина подозрительно тяжело и словно с каким-то едва уловимым похрустыванием - волчий слух, когда между ними жалкие сантиметры, это отлично улавливал в лесной тишине, - Как меня зовут? По-настоящему.
Если даже в памяти настоящего Квинтуса копались и знали, что обычно оставляют "на стреме" мелкую щуплую девочку и какие-то вещи о стае, чтобы, вдруг, планировать слежку или под его видом внедриться, то вряд ли успели дойти так далеко и все запомнить за два часа. А своим данным при рождении именем Льюис представлялась лишь однажды - когда только пришла в стаю, до такого бы не докопались. Для всех остальных была Рикки. Нормальное английское имя, не вызывающее у авроров вопросов, чтобы копать дальше, если уж они действительно заморочились и хотели подослать к ним подмену. К тому же, это еще и была проверка на узнавание голоса. Только тот, кто постоянно общается, знает, как меняется интонация, полутона в зависимости от громкости и настроения, как звучит голос почти на грани шепота, которым сейчас разговаривала девушка. Из воспоминания за пару часов такое если и вытащить, то в живую с ножом у горла никогда не распознать даже человеку с абсолютным музыкальным слухом.
Палочку же Сарика предусмотрительно держала так, чтобы если её схватят за левую руку, пытаясь выбить нож, то заклинание почти мгновенно вспорет чужое брюхо. Подносить её к горлу противника было бы глупо, когда он физически сильнее – может банально попытаться сжать древко, а вот за лезвие так не хватанешь, так что со всех сторон она постаралась себя максимально обезопасить.

Отредактировано Sarika Lewis (2020-07-19 16:04:40)

Несколько мгновений ожидания растянулись на маленькую вечность, как всегда бывало, когда чужая жизнь оказывалась в твоих собственных руках - и не важно товарищ ли умирает у тебя под ногами и нужно его спасать или вскрыть горло врагу. Время замедлялось, словно пытаясь дать отсрочку, шанс то ли подумать, то ли что-то сделать. Так или иначе эти секунды всегда помнишь предельно четко - кому-то они приносят удовольствие, кому-то страх, а Рикки складывала их в копилку жизненного опыта, потому что в эти моменты все чувства обострялись до предела и у того, кто в опасности, и того, кто может изменить ситуацию в любую из сторон.
И все же девушка немного расслабила плечи, услышав собственное имя. Где-то в глубине души ей стало спокойнее от мысли, что все именно так - пластика, запах, да даже любовь вот так ругнуться выдавали знакомого товарища, а не кого-нибудь под его личиной. Чего уж греха таить - тащить раненного, но живого куда приятнее, чем думать, что успели выпытать авроры, куда бежать и как скрываться. Все-таки каждый раз, когда кто-нибудь не возвращался, было слишком много проблем. А если бы не вернулась вот эта патлатая голова, то можно было даже погрустить. Чуть-чуть. Но все же печально терять кого-то, к кому прикипаешь душой и привыкаешь хотя бы поболтать о чем-то, кроме повседневных проблем.
- У тебя все еще есть шанс сдохнуть здесь, - беззлобно усмехнулась Рикки, все же убирая нож от чужого горла и уже выходя из-за дерева, чтобы визуально оценить состояние мужчины. Никаких вопросов в стиле о том, что болит или что случилось. Все это будет потом, а сейчас надо убираться, потому что неизвестно, смогли ли все-таки выследить Квинтуса и тогда точно не стоит тратить лишние минуты. Знать бы только, не окочурится ли, если сейчас вместе с ним аппарировать.
Льюис видела, что товарищ явно одет плоховато, слышала, как тяжело дышит. И вообще, мягко скажем, не в лучшей форме. Это ж надо было так напороться... И даже ведь, партизан недоделанный, не сказал, куда и зачем опять уходит. Безусловно, отчитываться никто обязан не был, но вот если ты можешь вернуться с какими-то специфичными травмами, было бы совсем не плохо хотя бы тонко намекнуть: "Ребят, я хвост не приведу, но могу сам вывалиться такой, что меня проще добить, чем лечить". Здесь, вроде, все было не так печально. Хотя взгляд голубых глаз непроизвольно зацепился за палочку в руках мужчины, отмечая, что это совсем не тот знакомый инструмент. Все равно визуально привыкаешь запоминать образ целостным, а тут изменившаяся деталь явно выбивалась из общей картинки. Понятно, почему дрожит и мерзнет. И взгляд какой-то расфокусированный... Словно под чем-то. Хотя будет удивительно, если в него ничего не прилетело.
- Calidus Aura, - все же легко взмахнула палочкой девушка, понимая, что сейчас ей надо довольно быстро решать, как и куда они аппарируют. Да еще и сделать это них обоих, Квинтус в таком состоянии только чудом не убился, когда вывалился на эту поляну. Хорошо бы еще не отключился и успел хоть сказать, что словил, чтобы понимать, как его откачивать... Если будет что откачивать, потому что явно не теплым отваром у них встречают таких вот "потеряшек" с кучей проблем на хвосте, - Давай, бери метлу, надо валить отсюда, если за тобой придут.
Лес, на первый взгляд, многим казался везде одинаковым, но за годы жизни в нем привыкаешь подмечать мельчайшие детали, воскрешая в памяти разные картинки местности и выбирая из них нужную. Сарике было легче вдвойне - на разведку той стоянки она тоже ходила, сейчас пытаясь прикинуть, на какую территорию уже могли успеть поставить чары и куда сейчас можно переместиться. Ориентиров было не то чтобы много, но достаточно для четкого образа в голове.
Размениваться на лишние диалоги у них точно будет время, но не сейчас, поэтому девушка уверенно сжала предплечье Квинтуса, опасаясь полноценно обнимать поперек груди, потому что дышал тот явно тяжеловато и неправильно, а лишнюю боль ему еще обеспечат и без нее. Даже перемещение с травмами не самая приятная вещь. Хорошо хоть волноваться в таких привычных ситуациях Рикки попросту не умела, так что не стоило бояться расщепов или чего-то подобного.
- Apparate, - привычный рывок в области живота и вот уже рядом совсем не мрачная тишина и пустота покинутой поляны, а чуть более частые чернеющие стволы деревьев и вполне отчетливо различимые в нескольких десятках метров фигуры. Все-таки они весьма удачно не "врезались" в какой-нибудь щит или его еще просто не успели наложить. В любом случае, от сердца сразу отлегло. Теперь точно уже никуда торопиться не нужно и вряд ли их найдут, даже если в памяти товарища все-таки успели покопаться.
Рикки все же кинула мимолетный взгляд, в котором была высшая степень её допустимой заботы - заинтересованность в чужом состоянии, на мужчину, проверяя, что с ним после аппарации все нормально. По крайней мере, в сознании - уже хорошо. Кровью не харкает, умереть прямо здесь не собирается, значит, неловкости от того, что притащила труп, она избежала. Осталось этот трюк повторить самому товарищу - не сдохнуть раньше времени, ведь жить-то он точно собирался еще некоторое количество лет.
- Идти сможешь или помочь? - спокойно спросила девушка, сама уже оглядываясь на заметивших из состайников и пытаясь найти взглядом вожака, была у нее такая хорошая привычка - отчитываться сразу, чтобы потом никаких вопросов не возникало. Тем более, что тут ситуация явно требовала пояснений и от нее - как пришел, что сказал, сколько ждала, - так и от самого Квинтуса. Ей, вот честно, было интересно, кто так умудрился его потрепать и при чем тут метла.

Отредактировано Sarika Lewis (2020-07-19 16:03:53)

- Херовы авроры, - взгляда Квинутс не отводил. Смотрел снизу вверх на Фенрира, что стоял перед ним. Во взгляде вряд ли кто-то отыскал бы вызов. Сейчас оборотню точно было не до того, чтобы тягаться с вожаком. Да, собственно, ему никогда и не хотелось стоять во главе стаи. Зачем? Вести за собой, брать на себя ответственность, следить за порядком… Нет, Уоррингтону это было без надобности. Он вообще прибился к стае лишь для того, чтобы было кому прикрывать его спину, дежурить, пока он спит, и помогать добывать жратву.
Поэтому теперь он лишь стремился показать, что не боится смотреть в глаза, что ему нечего скрывать.
Впрочем, выкладывать всё прямо сейчас, не наедине с Грейбеком, тоже не хотелось.
Сожрут, бляди…
Не столько мысль, сколько ощущение. Квинтус ведь знал, что любят его не особенно. К нему прислушивались. Его терпели. Кое-кто и боялся. Но все и всегда понимали, что он предпочитает держаться особняком. Все были осведомлены о его происхождении. И пусть внешне Уоррингтон был совершенно своим, пусть никто не сомневался в том, что он приносит пользу – он всё-таки оставался Уоррингтоном. Сыном чистокровных родителей. Волшебником, успешно закончившим Хогвартс. И то, что ему не стоит перебегать дорогу, приходилось подтверждать день за днём – кровью, зверскими расправами, хорошей добычей…
В иной ситуации вряд ли кто-то рискнул бы бросить в его сторону даже внешне беззлобную шутку. Оборотень был уверен, что это лишь пробные камни – все ждали, как отреагирует вожак, что он скажет. Поэтому Квинтус не пытался ответить никому из окруживших его волков. Не пытался даже взглянуть на них. Он обращался к Фенриру.
- Нарвался на засаду. Барахло и палочку они спёрли. Думали, что голым я не убегу. Взял метлу одного из них, пока они думали, что я в отключке.
Метла и правда валялась неподалёку на снегу. Хотя бы какое-то подтверждение его слов. Он бросил её, когда подходил к лагерю. Кое-как добрался сам, не хотел опираться на Рикки. Слабых хищники, может быть, и не всегда добивают, но уж точно не уважают. 
- Палочку добыл. И шмотки.
Дышать было всё ещё тяжело. Стоять – тоже.
Уоррингтон мотнул головой, стараясь сбросить пальцы Грейбека со своего подбородка. Всё-таки опустил глаза, надеясь подавить приступ сухого, колючего кашля, который острой болью отдавался в груди. То, что рёбра были сломаны, Квинтус не сомневался – не первый раз. Было уже такое.
Он ловил каждую насмешливую фразу, каждый голос. Останется жив – вспомнит. Так или иначе, заставит ответить.
Белый снег, истоптанный множеством ног. Чёрные деревья и такие же чёрные, вмиг притихшие фигуры оборотней. Они молчали, оставляя решение за Фенриром.
Даже Рикки, без которой он сюда бы не добрался – Рикки, девочка, учившаяся у него заклинаниям и дарившая в ответ лишь физическую близость, возможность получить время от времени немного удовольствия и читавшая принесённые Квинтусом книжки, которыми другие бы просто подтёрлись – та ведь тоже никогда не пойдёт против вожака. Наверняка, если он скажет, первая перегрызёт глотку.
Страшно?
Да хрена с два.
Если бы Квинтус так сильно боялся сдохнуть, он с самого начала встал бы на учёт в Министерство, где уже успел пройти стажировку, и запирался бы по полнолуниям в клетку.
Нет, смерти он не боялся. Но всё равно липкий холодок побегал по хребту, а где-то на уровне солнечного сплетения собиралась муторная тяжесть, поднимаясь комком к горлу.
Пожалуй, свои дни хотелось бы закончить всё-таки по-другому, взяв от жизни хотя бы часть того, что полагалось при рождении.
- Хватит, Фенрир. Это я. Думаю, ты понимаешь, что в противном случае Рикки не привела бы меня сюда – ещё на месте прежней стоянки прикончила бы. К чему тогда все эти разговоры? Каждый из нас может вляпаться в дерьмо. Но это не значит, что он сдал всю стаю. И хвоста я за собой не привёл. Сдал бы – не вернулся бы. Что ещё?
Квинтус сглотнул густую горячую слюну. Стоять на склоне было всё труднее. Он из последних сил держался на ногах – казалось, боль постепенно растекается по всему телу.
- Я пойду? – без одобрения, демонстративно ставя под сомнение власть вожака, он уйти всё-таки не решился. – Мне бы пожрать и поспать.
И выпить.
Последнее хватило ума не произносить вслух.

Отредактировано Quintus Warrington (2020-07-21 02:06:36)

Поначалу  – недолго, до того, как Грейбек вновь схватил его за подбородок, и острые ногти до крови впились в кожу – Квинтус думал, что и в этот раз всё закончится так, как заканчивалось раньше. Без особых последствий. Раньше он не попадал к аворам, это факт. Но, с другой-то стороны, Уоррингтон ведь не сказал им ни слова, сумел свалить до того, как эти ублюдки начали задавать вопросы. Задержался – да. Заставил стаю сниматься с места и разбивать новый лагерь – тоже верно. Но ничего, кроме этого, ведь не случилось. Даже на прежней стоянке волкам ничего не угрожало.
Квинтус был убеждён в этом. И потому, когда возвращался, считал что отделается разговором с вожаком. Ну, может, пару раз для профилактики получит по морде – и о случившемся все забудут.
Раз Уоррингтон – как и все собравшиеся этой ночью на склоне холма – признавал власть Фенрира, он соглашался и с тем, что вожак может, а часто и попросту должен, выбивать из стаи дурь. И гордость Квинтуса совершенно не пострадала бы, если бы, как это водится у всех хищников, он получил хорошую трёпку, по своей самоуверенности нарушив границы дозволенного. Но не при всей стае. Не так.
- Да там баба была. Не знаю, как они на меня вышли.
Последнего не стоило говорить – этим волк словно бы сам расписывался в том, что прокололся по полной программе, не сумев разглядеть опасность. Он понял это, лишь после того, как слова сорвались с губ. Ведь соображать становилось всё труднее. Уоррингтон лихорадочно цеплялся за мысли о том, что его-то просто так не прикончат. Потому, что он всегда выбирался относительно целым и почти здоровым из таких передряг, в которых сдыхали многие другие.
Потому что грёбанное везение никогда его не подводило окончательно.
Потому что он – Квинтус – попросту не может умереть так, этой холодной паскудной ночью, в темноте, среди тех, кого привык считать своими.
Он старался отсечь всё лишнее, не думать о наблюдавших за ними волках, не давать разуму отвлекаться на их совсем уж дерьмовые шутки.
Только он – и Фенрир. Потому что лишь от вожака тут всё зависит.
Иногда надежда опаснее отчаяния, опаснее даже страха.
Именно надежда, что Грейбек устроит ему выволочку – ладно, пусть в присутствии остальных оборотней, не самое страшное – и отпустит отсыпаться, и помешала Уоррингтону ударить первым.
Само собой, сейчас, тем более без волшебной палочки, он никогда не победил бы – здесь Квинтус иллюзий не питал. Но, во всяком случае, хоть сдох бы в драке, расценить которую можно было даже как покушение на статус Фенрира.
Самоубийство в подобных обстоятельствах, кто поспорит. Но если уж выбора всё равно нет, лучше так. Гораздо лучше, чем заранее соглашаться с поражением, превращаясь в безвольный кусок кровавого мяса, в то, что сам Квинтус всегда считал добычей.
Но он упустил время. Не бросился в атаку первым, до того, как голова зазвенела от удара, а щёку обожгла острая боль. Вот теперь нападать было уже поздно. Он и сам не знал, как устоял на ногах, вдыхая сладкий запах собственной крови и повторяя про себя лишь то, что падать нельзя. Если упал, то - всё. Подняться не дадут.
Но он всё равно упал, после того, как Фенрир врезал кулаком.
В бою не чувствуется боль. В бою обычно нет страха. Всё подчинено единственной цели – выжить и победить. Только это был не бой, его просто решили завалить именно в тот момент, когда волк не мог сопротивляться. Будь у него в руках палочка – даже теперь – шанс ещё был бы. Квинтус не побоялся бы её использовать – и забил бы на все последствия. Потому что ведь хуже точно не стало бы.
Одна короткая зелёная вспышка – и всё бы закончилось. Приняла бы его потом стая как нового вожака? Добили бы? Об этом Квинтус даже не думал. Во всяком случае, свою жизнь он продал бы дорого.
По сути всё было правдой. Он действительно не сомневался, что лучше других. Что он может прогибать под себя все законы – и законы стаи тоже. Никогда не заявлял об этом открыто, но всегда был убеждён, что ему должно быть позволено больше, чем остальным.
И будь хоть малейшая возможность, он ещё поимел бы их всех.
Но история не терпит сослагательного наклонения. Возможности не было. Палочку у него предусмотрительно отняли.
Боль мешала думать, не давала возможности поднять голову. Валяясь на земле, он лишь непроизвольно пытался закрыть руками затылок и кое-как выплюнуть кровь. Судорожно глотал воздух, ставший вдруг горячим и вязким. И остатков сознания хватало только на то, чтобы заставить себя не орать. Квинтус уже почти не слышал угроз Грейбека. А то, что слышал, едва понимал – набор звуков, мало что значащие слова.
И страх всё-таки пришёл. Липкий отвратительный ужас от предельно ясного понимания – всё, это конец.
После удара в живот тьма начала сгущаться. Ощущения притупились, запахи стёрлись. Даже боль вдруг стала не такой острой.
Но всё-таки Квинтус заставил себя чуть-чуть приподняться, опираясь скользкой от крови ладонью о ледяную землю.
- Мне насрать, Фенрир. Делай, что хочешь. Ты вожак.
Зачем всё это? Всё равно ведь ничего не изменить. Но инстинкт, твердивший, что за жизнь надо цепляться до последнего, заставлял говорить, пусть голос звучал хрипло и почти невнятно. Уоррингтон снова сплюнул на землю густую тёмную кровь.
- Там баба. Она аврор. Я эту блядь хотел притащить сюда и допросить. Выследил, знаю, где живёт… - больше ничего сказать не удалось. Тело скрутил приступ надсадного кашля.
Если признать поражение, может, и не добьют? Нет, надежды уже не было.  Оставалось только тянуть время. Хотя… смысла-то?