Барти Крауч-старший был фигурой весьма внушительной, а оттого и заметной - отличная мишень и очевидная цель для любого стратега. Том, с детства приученный к осторожности, предпочитал детально изучать всех, с кем приходилось иметь дело, куда более подробно, нежели предполагали общественные нормы. Окружённый многотонными достижениями, когортой верных последователей и вереницей личностных качеств, Барти Крауч являл собой разрисованный холст иллюзорного идеала, единственная брешь которого, как бы парадоксально не звучало, заключалась в его собственной плоти и крови, которой, по закономерному стечению обстоятельств, не досталось ни одного свободного мазка кисти на отцовском шедевре. Дети - наше будущее. И, в свете планов этого вечера, Крауч-старший собственноручно лишил себя родительского «долго и счастливо».
Ради такого не жаль было и пары часов личного времени, благо что сейчас вся Британия вдыхала разодранной грудью снежную пыль затихающей бури. Беспроигрышная ставка, способная ударить в спину при любом раскладе, учитывая даже гипотетическую победу Министерства. Том оправил прядь волос - зимний ветер не брал в расчёт маскировочные чары, благодаря которым Риддл выглядел приятным и ухоженным аристократом, способным зайти не то за молодого ученого, не то за перспективного «белого воротничка» из Министерства, которому самое место на рождественских улицах в компании такого же пытливого ума, как Барти Крауч-младший. Тот, к слову, оказался тощим и каким-то мелким, словно всю свою натуру унаследовал исключительно от матери. Стремительная походка юнца вошла в ритм с уверенным шагом Риддла, и Том настиг его у самых дверей «Белой виверены», где тут же получил несильный тычок в плечо, за которым последовал скоропостижный комментарий. Что ж... Для первого знакомства не пришлось доставать палочку - хватило воспоминаний из факультетской гостиной: не все были рады видеть приютского оборванца под чистокровными сводами Слизерина. Рука Тома решительно вытянулась вперёд, одним точным движением взяв в захват тонкое юношеское запястье. Повернуть и надавить. Главное - рассчитать силу, в случае с мальчишкой это не составило труда. Сустав щелкнул, выйдя из сумки и заставив кисть замереть в неестественном положении.
- Грубость, Барти, сродни эпидемии, - он не повысил голоса: услышит ли парень эти слова из-за нахлынувшей волны острой боли или нет - дело десятое. В крайнем случае - прочтёт по губам: он, если верить полученной информации, способный малый, - тшшш... - Темные глаза Риддла с невозмутимым спокойствием посмотрели в практически детские. Ещё одно движение сильных пальцев сопроводил новый тихий щелчок - кость встала на место, вернув подвижность кисти слизеринца. А Нотт в своё время орал.
Том отпустил юношу так же внезапно, как и настиг - отойдя пару шагов к противоположному строению, он неспешно стащил чёрную перчатку с правой руки и совершенно просто склонился к сугробу, собирая в ладонь нетронутый прохожими снег.
- Зима благоволит тебе, - волшебник выпрямился, возвращаясь к шестикурснику, а тонкие губы тронула тень улыбки, когда он протянул раскрытую ладонью вверх руку в перчатке, безмолвно давая понять, что ожидает от Барти уже добровольной передачи в чужую волю повреждённого запястья, что начинало красноречиво опухать. Снег в холодных пальцах Тома не таял.

Какими драматичными поворотами могут обернуться любые, даже самые незначительные детали: ты где-то смалодушничал, недодал, недоглядел, упустил - и вот уже распустился и вознесся до самых небес сорняк недоверия, битву с которым ты заранее проиграл, Крауч.
Том никогда не был силён в эмпатии, однако мыслил вполне прагматически, и тот факт, что мальчишка смотрел ему в рот, не ускользнул от темных глаз Риддла. Светлая голова и превосходные успехи в учёбе были не единственной квотой на его персональное внимание Барти Краучу младшему: его отец, ещё даже не подозревавший о столь ощутимой бреши в собственной обороне, стал решающим фактором. Прожив бок о бок с людьми достаточно долгое время, Том понял одно: слабое место есть у каждого, и даже наличие железобетонного фасада не спасёт от губительного деструктива, если зайти с тыла. Это сломает любого, потому что как бы строг и жесток не был старший Крауч, отцом он стал по собственной воле, а значит - любил. Этот мальчик, рано или поздно, избавит Магическую Британию от стальных оков своего родителя.
- Ты не проводишь время с семьей - удивительная вседозволенность, - кивок в сторону длинной, погружённой в вечерний сумрак улицы, дал понять о том, что внутрь трактира им обоим заходить не стоило: студенческое лицо Барти-младшего было все так же узнаваемо в свете бытовых люмосов, как и любой портрет на министерских заборах, все чаще изображавший оборотней.
- Твой отец - великий волшебник, Барти, - темные глаза смотрели вникуда, будто юноши перед Риддлом и не было вовсе: он вдруг замер, а снег перестал едва слышно хрустеть под ногами, - и его ошибки имеют такие же великие последствия, - теперь Том взглянул на слизеринца, - мудрого человека отличает способность эти просчеты видеть и искоренять, - он выдержал паузу, прежде чем шагнуть дальше, неспешно продолжая путь по переулку. Риддл не смотрел по сторонам, но видел абсолютно все, что имело значение: как деликатно кружился снег, как вкрадчиво филигранные кристаллы проскальзывали меж складок пальто и шарфа школьника, как ветер гулял по его волосам, казалось, проникая чужеродной инъекцией в самую голову, прямиком в мысли.
- Министерство Магии изжило себя - это очевидно, - волшебник риторически вскинул брови, продолжая, - то, что произошло тремя днями ранее - самое красноречивое доказательство дисфункции системы: этого не случилось бы, работай она идеально, - он замолчал, давая возможность юноше сделать выводы самостоятельно: неотъемлемая атрибутика доверия любого подростка - убеждение в собственной самодостаточности, целостности, значимости. Загнать в нужную нору беспристрастную мышь - задачка не из лёгких, однако куда проще обстоит дело с той особью, модель поведения которой лежит на поверхности: нужно лишь вовремя потянуть за правильную нить, придав вектор и ускорение. Безошибочный механизм, способный вывести из строя всю систему. Том внимательно посмотрел на семикурсника: бледное лицо с острыми, мелкими чертами - материнские линии, от отца у него разве что мозги, фамилия да первичные половые признаки.
- Скажи, ты задумывался о том, что будет с тобой после выпуска?