Ключ приветливо щелкнул в замке, позволяя потянуть на себя дверь, аккуратно заходя в знакомую прихожую и чувствуя, как её окутывает запах выпечки, горячего шоколада и домашнего сыра. Марлин любила эти неповторимые оттенки ароматов каждого помещения, но особенно приятно было возвращаться туда, где тебя ждут. Пусть даже ноги в капроновых чулках уже закоченели, а пятки болели от всего вечера на каблуках, не желая униматься даже в удобных ботинках, МакКиннон могла сказать с уверенностью, что абсолютно счастлива. Без всяких "но" и условностей. Как ребенок, беззаветно и безотчетно, когда хочется улыбаться просто так, смеяться и обнимать всех-всех.
Присев на табурет, она с наслаждением сняла обувь, убирая её на коврик, а после и куртку, аккуратно вешая её на плечики в шкаф. Пышная юбка платья, получив свободу, веселым колокольчиком распрямилась. Не сдержавшись, волшебница крутанулась на пятках, глядя как переливается ткань в свете небольшой настенной лампы. Она хотела бы еще раз поблагодарить матушку за этот чудесный подарок, но понимала, что та уже, скорее всего спит. Достаточно того, что весь день они были вместе и лишь под вечер на пару часов Марлин упорхнула отпраздновать День Рождения с Барбарой, да так и заболтались почти до полуночи. Слишком много надо было сказать, обсудить, посмеяться, вспомнить. Все-таки они дружили очень давно, и было что-то упоительное в том, чтобы никуда не торопиться - завтра у неё был выходной, наслаждаться чаем, эклерами и ощущением этого безграничного родного тепла. Сейчас его очень не хватало среди суеты, потерь и вечных нападений. Рабочее напряжение отпустило, позволяя маленькому, но очень нужно празднику войти в её жизнь.
Марлин любила дни рождения. Еще с детским задором и запалом ждала их, а сейчас не хотела, чтобы этот день заканчивался, тихонько заглянув в спальню к родительнице и с улыбкой глядя, как матушка спит в обнимку с Джо-Джо. Огромный волкодав даже поднял голову, почуяв хозяйку, но девушка приложила палец к губам и аккуратно прикрыла дверь, чтобы не тревожить сон матери. У них еще будет время наговориться до потери пульса завтра, а сейчас хотелось в ванну. Распустить рыжие волосы из красивой прически, расслабить лиф платья и просто полежать в горячей воде, никуда не спеша и не думая о том, что нужно срочно ложиться, чтобы не быть вареной на работе.
Такие вот приятные мелочи делали жизнь намного лучше и светлее. Было что-то идиллическое в том, чтобы открыть воду, слушать её журчание, попутно выпутывая шпильки и невидимки из прически и разглядывая свое довольное, но уставшее лицо. МакКиннон всегда знала, что улыбка красит человека, но никогда не казалась даже самой себе такой симпатичной. Словно действительно повзрослела. Больше не была тем угловатым подростком, смешной девчонкой в слишком просторной аврорской форме, а вполне себе девушка, которой не зря делали комплименты одногруппники на стажировке или сегодня старший брат подруги. 
Рыжие волосы водопадом рассыпались по хрупким плечам, отчего волшебница не удержалась, подмигнув собственному отражению. Ей все-таки, как и любой девчонке, хотелось хоть немного побыть принцессой, а не солдатом. Хотя бы вот эти краткие мгновения, когда можно шуршать юбкой, аккуратно снимать жемчужные сережки и приподниматься на носочки, чтобы достать с полки ароматную морскую соль для ванны.
Внезапно сквозь шум воды пробился отдаленный лай, через мгновения смолкший и заставивший Марлин в недоумении посмотреть на дверь. Её приятель давно не был щенком, чтобы поднимать тревогу по поводу проезжающей машины или белки за окном. Но он же молчит сейчас? Девушка, поудобнее перехватив палочку, которая до этого мирно лежала у раковины, выглянула в коридор, вглядываясь в очертания лестницы, которая вела на первый этаж в коридор, соединяющий гостиную, кухню и родительскую спальню. 
- Джо-Джо? - тихо позвала волшебница, хлопая по бедру, - Дядя Джо, сюда, - голос пришлось чуть-чуть повысить, хотя она прекрасно знала, что собака её должна была услышать в абсолютной тишине дома, где слышался только плеск воды, а полоса света из ванны уже заканчивалась.   
Внезапно стало как-то неуютно от отсутствия знакомого топота лап. Марлин, глубоко вдохнув, убедила себя, что ничего плохого не могло случиться, на всякий случай, все же аккуратно начала спускаться по лестнице, надеясь снова заглянуть к матери и найти её в обнимку с любимцем. Хорошо хоть Тобби был в Хогвартсе, а то точно бы сейчас откуда-то из-за угла выскочил и напугал сестру до полусмерти.

Отредактировано Marlene McKinnon (2020-07-03 22:06:04)

Тишина родного дома всегда казалась убаюкивающей, умиротворенной и предельно безопасной. По крайней мере, так было до сегодняшней ночи, когда отсутствие звуков настораживало и было не к добру. Марлин привыкла всегда получать отклик от Джо-Джо, он был таким же разумным, как и любой из её друзей-людей, а значит что-то случилось. Что-то, что заставило его замолчать.
И когда перед ней внезапно выросла мужская фигура, МакКиннон явственно ощутила, как земля плавно собирается уйти из под ног, а пальцы судорожно сжимают палочку. Нет, она не была из тех девушек, что падают в обморок или паникуют, хотя тут явно были поводы, но все же прошло еще не так много времени, чтобы тело забыло тот вечер, сдавливая голову тяжелым обручем воспоминаний.
Почти месяц все было хорошо. Лишь пару раз её посещали кошмары, связанные с событиями Рождества и той злополучной ночи, но рядом всегда оказывался Тобби, приехавший на каникулы. Они могли сидеть вместе на кухне, пить какао, делиться страхами, а потом идти встречать рассвет. Это лечило их израненные юные сердца, которые оказались не готовы к жестокости, разом свалившейся на плечи, придавливая своим грузом. Но вдвоем, вроде, справились. Стали снова смеяться, а уже к концу декабря про все позабыли, беззаботно проводя каникулы на свежем воздухе, катаясь на коньках и ходя на различные мероприятия в парках. Жизнь постепенно вернулась в привычное русло, время подлечило, подлатало, дало сил почти забыть, оставив все это лишь эпизодами из прошлого, не вызывающими никаких душевных мук.
И вот в один момент все вновь посыпалось, как елочные игрушки от действий неосторожного ребенка, разбиваясь на множество маленьких осколков. Пожалуй, если бы не выучка и желание самой раскроить вот здесь и сейчас этому человеку голову, Марлин бы пропустила короткий взмах палочкой, но так рефлексы сделали все за неё.
- Protego, - серебристый отблеск легко принял на себя удар чужого заклинания, тогда как в девичьей голове вихрем пронеслись различные мысли. Её снова настойчиво загоняли в угол ограниченного времени и зависимости от беззащитности другого человека - в комнате мирно спала матушка, и волшебница не знала, успел ли это увидеть нежданный гость.
От чувства проклятого дежавю стало не по себе, но времени на раздумья не было, легкое, естественное, как дыхание:
-  Castra Armilla! - сорвалось с губ даже раньше, чем волшебница успела осмыслить все происходящее.
Чтобы выжить надо учиться на своих ошибках. И то, что дистанция в бою с этим человеком - самое главное, МакКиннон усвоила очень хорошо, как и то, что стандартные чары противником с легкостью отбиваются, но здесь он просто не мог знать контр-заклятие, что давало ей дополнительное время и шанс сообразить, как вообще сейчас выйти из этой ситуации с минимальными потерями.  Лестница была отвратительным местом для боя, но бежать наверх, разворачиваясь спиной, казалось самоубийством, как и то, чтобы оставить этого ненормального рядом с близкими существами.  Приходилось просто подняться на пару ступеней, стараясь заглушить нарастающий страх. Нет, она больше не станет бояться. Не позволит снова этому тошнотворному и липкому чувству завладеть разумом и телом.
И значок, как назло, был в комнате, на рабочей мантии... Ей сейчас бы не помешала группа быстрого реагирования. Или хотя бы окно рядом, чтобы выпустить световой сигнал в него. Был еще, конечно, совсем крайний план, но про него Марлин успела подумать лишь мимолетно, отступая еще на одну ступеньку назад и не сводя напряженного взгляда с фигуры, которую, конечно, заклинание отбросило недалеко, а в темноте и вовсе было плохо видно, но лучшая защита - это нападение. В этот раз она не собиралась стоять и ждать. Ни за что.
- Incarcerous! - и все же волнение, противно давящее на виски и заставляющее сердце тревожно стучать, не позволило сосредоточиться для чего-то более эффективного, а упускать драгоценные секунды было смерти подобно - это она тоже отлично усвоила с прошлого раза и сейчас просто надеялась, что противник не успел оклематься. Стена все-таки довольно твердая, когда тебя к ней отбрасывают
И ей хотелось, почти до физической боли, верить, что вот сейчас путы повяжут того, кто все-таки её пугал. Сложно не бояться, когда в твоем доме возникает человек, который пытался тебя убить, но мысль о том, что в этот раз она в куда более выгодном положении немного успокаивала. Может быть, все обойдется.

Отредактировано Marlene McKinnon (2020-07-04 13:06:55)

Если бы не вся ситуация в целом, в пору было бы восхититься чужой способностью так быстро подниматься на ноги. Только сейчас это пугало. Словно дерешься не с человеком, а с кем-то куда более сильным, выносливым и жестоким. Потому что прозвучавшее заклинание грозило ей остаться беспомощным слепым котенком, возможно, на всю жизнь, если вообще у нее при таком раскладе был бы шанс не погибнуть. Хотя бы один к тысяче. Но Марлин благословила Грюма, О'Флаэрти, Барбару и всех знакомых ей авроров и стажеров, которые тратили часы на то, что ты еще не успеваешь осознать, что в тебя летит и если это не вызывает отклика, знакомого со школы, на "протего" или "дефендо", то ставишь самое мощное, что знаешь - потом будешь разбираться, что попало, лишь бы в щит, а не в тебя.
- Averto! - оранжевая стена с готовностью прикрыла девичью фигуру, отправляя заклинание куда-то в стену, где послышался звон разбитого светильника.
Наверное, детский кошмар о том, что ты куда-то бежишь, не зная от кого и зачем, но чувствуешь только страх и потом просыпаешься в холодном поту, знаком каждому. Сейчас, словно разряд электричества, пробежавший мурашками по позвоночнику, МакКиннон ощутила все это наяву. Когда что-то, похожее на тугую пружину, вдруг распрямляется, а в голове, словно выстрел пистолета, звучит лишь одна мысль: "беги!". И нет времени её обдумывать, потому что до ровного пола коридора осталась пара ступеней.
- Petrificus Totalus! - она даже не оборачивалась, едва не запнувшись о ковер, просто чуть развернув руку, чтобы отправить белый луч себе за спину в надежде хоть немного затормозить мужчину. Если хоть не попадет, так пусть защищается, ей снова были нужны проклятые мгновения, секунды, которых не было.
Марлин слышала, как стучит собственное сердце, оглушительно напоминая, что они потеряли самое важное - самообладание. Как бы горько ни было, бессмысленно отрицать, что все внутренности скручивает в тугой узел при мысли о том, что такие люди не приходят просто так. Если в тот раз какая-то наивная часть неё полагалась на эффект неожиданности, на расслабленность противника, то сейчас рассчитывать было не на что. Её враг не абстрактный манекен в тренировочном зале, не тот, кто видит её впервые и не знает, чего ждать. Нет. МакКиннон была готова поклясться, что он отлично помнит, что её нельзя оставлять в живых даже на какие-то лишние десять минут, а значит щадящих чар ждать не приходилось. Да и начали они уже далеко не с безобидных, а со второй главы учебника Аврората, который она и дочитала-то счастливой случайностью всего неделю назад.
И, чего уж грех таить перед возможной смертью, было действительно страшно. Куда проще верить в себя, когда тоже не знаешь, на что способен другой человек. Когда не можешь представить ничего хуже просто «авады» или парочки темных проклятий, к которым можешь хоть как-то быть морально готовым.  Намного легче думать в то, что гордо умрешь в бою или в то, что все закончится легко и быстро где-нибудь в Мунго.  Пусть это и не было паникой, совсем отключающей разум, Марлин понимала, что сейчас ей в большей степени руководит отнюдь не холодный расчет, а животное желание выжить и занять более выгодную позицию для обороны, найти помощь, подмогу. Потому что иллюзий о собственных силах она не испытывала, где повезло один раз – второй Фортуна может и отвернуться.
Не отдавая себе отчета, лишь в инстинктивном поиске защиты, волшебница забежала в собственную комнату, захлопывая дверь и судорожно оглядываясь. Ей нужен был значок. Маленький поблескивающий в свете уличного фонаря, лежащий на тумбочке у кровати, на стопке аккуратно сложенной рабочей одежды после глажки. 
Шаги за дверью явственно напоминали, что пора бежать. Хоть прыгать в окно со второго этажа, а еще лучше не стоять рядом, потому что если в неё прилетит какая-нибудь "бомбарда" или "редукто", то мужчине даже не придется сильно напрягаться - обломки вполне могут легко вспороть Марлин шею, а это была бы совсем бездарная и глупая смерть, так что девушка метнулась к тумбе, с силой сжимая в пальцах служебный значок, но категорически не успевая даже поднести к нему палочку, будучи вынужденной резко развернуться к двери.

Отредактировано Marlene McKinnon (2020-07-05 07:31:38)

Беспомощно хрустнув замок не выдержал удара, а дверь с оглушительным грохотом врезалась в стену, сметая с небольших полочек любовно расставленные книги и маленькие глиняные фигурки, которые Марлин так любила лепить в детстве, а сейчас бережно хранила. До того, как они все легко разбились о пол, напоминая ей собственные мысли и надежды. 
Если в глупых фильмах ужасов все кажется таким простым и понятным, то когда оказываешься в подобной ситуации мир стремительно сужается до судорожно бьющегося сердца, гулко отдающего болью в висках и недостатком кислорода. Это на открытой местности всегда сохраняется иллюзия, что есть куда отступать, где воевать дальше. Когда за спиной только окно, в колени упирается бортик кровати, с одного бока тумба и стена, а со второго - небольшой проход на основное пространство комнаты, где стоит противник - выбор как-то совсем не велик. Да тут даже ноги спокойно не поставишь, чтобы принять устойчивое положение и отразить чужую атаку.
Этот свой промах МакКиннон осознала слишком поздно, понимая, что локоть больно ударяется о стену при попытке поднять палочку для банального щита. Скорее инстинктивно, стремясь сохранить свое единственное оружие, она просто развернула корпус, принимая удар на другое плечо и чувствую вспышку резкой обжигающей боли, от которой пальцы непроизвольно разжались, а в уголках глаз выступили злые слезы. Не вскрикнуть помогла только прикушенная до крови щека и злоба - не дождется. Пусть значок с обреченным тихим стуком ударился об пол, закатываясь куда-то под кровать, Марлин не собиралась сдаваться. И умирать тоже. Нет уж. У неё все будет хорошо - дети, муж, и Пожирателей они тоже обязательно победят, а этому типу она еще лично пару раз для верности врежет перед тем, как отправить в Азкабан.
Эта мысль грела, как и крестик, надежно спрятанный под платьем. Никто не сможет тебя загнать в угол, если сам не позволишь. Никто не заставит сдаться. Дома эти истины казались чем-то незыблемым, даже если страх предательской тошнотой скапливался где-то в горле. Забыть. Забыть обо всем - есть только здесь и сейчас, только то, что они все еще живы, здоровы и даже вооружены. И плевать на то, что по левой руке отчетливой волной растекается тянущая боль, отвлекающая и напоминающая, что они сами загнали себя в крайне неудобное положение. Если выживет, обязательно все переставит.
Кровь от прокушенной внутренней стороны щеки неприятным металлическим привкусом осела на языке, все-таки чуть уменьшая запал и заставляя ощутить, как все же мерзко от собственной, пусть и не критической, но все-таки слабости. И это отвращение, разливающееся по мышцам вместе с неприятной болью от удара чужим заклинанием, всколыхнуло не страх, а злобу. Гнев и ужас – всегда две стороны одной медали, достаточно переступить тонкую грань, чтобы одна эмоция перешла в другую. В конце концов, когда загоняют в угол, что человек, что зверь реагирует одинаково – выпускает клыки и готовится во что бы то ни стало сопротивляться до последнего.
"Все будет кончено, когда я лягу в гроб", - зло огрызнулись мысли, но вместо этого предпочитая не тратить слова, а коротко взмахивая палочкой, направив её прямо под ноги мужчине:
- Deprimo!
Жизнь приучила Марлин к мысли, что чем легче тебя просчитать, тем скорее ты умрешь, поэтому вместо весьма ожидаемых атакующих и заведомо бесполезных против собранного и готового отразить нападение противника чар она внезапно выбрала бытовое заклинание. Как говорится, не можешь справиться напрямую - иди обходными путями. Да, пол было жалко, но МакКиннон бы с радостью посмотрела, как там образуется дыра, в которую упадет нежданный гость, если не сообразит либо отскочить, либо как-то еще отразить. В любом случае, ей нужна дистанция. Хотя бы с длину комнаты. Без лишних метров между ними нет шанса даже призвать значок, так что сейчас все усилия стоило бросить именно на эту задачу.
И в идеале было бы сотворить заклинание невербально, напугав зеленой вспышкой, так похожей на знаменитое непростительное – их же аврорам разрешили, вдруг уже научилась, - но оставалось только напряженно, словно в замедленной магловской ленте следить за огоньком, успев попросить Бога о том, чтобы пол под ногами мужчины все-таки рухнул. Желательно, сразу до ада, но это была лишь очередная мысленная ирония, помогающая, несмотря ни на что, сохранять боевой настрой и готовиться оборонять хоть палочкой, хоть зубами и ногтями, но не сдаваться. Никогда не сдаваться. Как завещал отец и даже те самые глупые лягушки из детской сказки про масло.

Отредактировано Marlene McKinnon (2020-07-06 13:20:44)

Паркет, заботливо уложенный еще отцом, с грохотом потрескался, проваливаясь вниз, прямо на гостиную, где они всей семье еще на Рождество пили чай, смотрели телевизор и играли в шарады. Тобби как раз тогда мечтал сделать ремонт. Вот, кажется, самое время начинать - еще бы замуровать прямо в стену или фундамент вот этого нежеланного гостям, так совсем хорошо было бы. Но вместо этого оставалось лишь на краткое мгновение ощутить теплый прилив сил и облегчения от того, что мужчина отшатнулся. 
Он её нервировал даже не столько заклинаниями, которые, несомненно, могли нанести очень существенный вред и, в теории, даже убить на месте, сколько просто своим присутствием. Была у тела и психики такая отвратительная особенность - создавать "якоря", цепляя за них соответствующие эмоции. И бороться с ними надо было долго и методично, часто, несколько месяцев, желательно, осознанно и целенаправленно. Марлин физически не успевала полностью исключить все произошедшее из списка событий, вызывающих у нее реакцию лишь намеком на повторение.
И когда противник неожиданно прыгнул, волшебница инстинктивно отшатнулась, чувствуя лопатками холодную стену. Их разделял какой-то жалкий метр с хвостиком ширины кровати, так удачно вписавшейся изголовьем в чужое колено, но даже это не спасло. Ничтожно мало - и времени, и места, чтобы отразить даже такую простую атаку, когда чувствуешь едва ощутимый толчок куда-то в грудь и мир стремительно сливается в одно большое цветное и крутящееся пятно.
Марлин пошатнулась, судорожно хватаясь одной рукой за подвернувшийся подоконник, а второй за висящий на шее крестик, сжимая его даже сквозь ткань платья почти до боли. Нельзя было терять сознание -  это точно было подобно смерти. Хотя, что можно сделать, когда все плывет и чужие слова невозможно даже разобрать, не улавливая ни интонации, ни тем более смысла. Наверное, сказанное было очередной угрозой, но даже на такую мимолетную мысль сейчас разум был не способен, отдавая все силы на то, чтобы не отключиться и хоть как-то контролировать тело, которое, впрочем, все равно предало, не сумев побороть заклинание, в которое, несомненно, было вложено достаточно желания достичь наиболее эффективного результата, когда цель уже совсем не может оказать сопротивление.
Колени подкосились как-то сами собой, заставляя неловко завалиться на узкое свободное пространство между кроватью и стеной, все еще удерживая корпус в вертикальном положении только за счет того, что рука с палочкой судорожно сжимала угол подоконника. Нужно было поднять голову, хотя бы сконцентрироваться, но перед глазами все еще расплывались очертания, как на магловской карусели, а виски стиснула боль, подкрепленная внезапно подкатившей волной страха. Но даже он сейчас не помогал, а только мешал собрать разбегающиеся образы.
Надо было всего лишь представить простенький алхимический символ, прикоснуться палочкой чуть ниже собственных ключиц, где висел крестик, чтобы вызвать помощь. Внезапно до сознания донесся отдаленный и отчаянный лай, словно Джо-Джо пытался докричаться до неё, помочь хотя бы так. Живой... её друг живой. Это была первая оформившаяся мысль. И пытается к ней добраться. Или позвать кого-нибудь. Но там же матушка...
Страх за близкого человека действовал куда лучше, заставляя все же вскинуть взгляд, сфокусироваться на собственной ладони, в которой еще оставалась палочка только счастливым случаем и тем, что противник просто не успел её выбить или банально забрать. Атаковать его в таком состоянии она точно не могла, но сдаваться - ни за что. Значит, надо сделать все, чтобы продолжить борьбу.
- Nitidus excito, - одними губами шепнула Марлин, видя, как кончик собственной палочки смотрит на нее, а через секунду мысли проясняются, заставляя осознать всю плачевность ситуации в полной мере.
Из такого положения она не успеет ни встать, ни защититься, ни даже удобно бросить на себя щит. Но все же, это лучшее, чем быть ничего не соображающей и даже не понимающей чужой речи.

Отредактировано Marlene McKinnon (2020-07-07 07:17:03)

Когда матушка пыталась научить Марлин играть на стареньком фортепиано у бабушки и дедушки, она для отсчета ритма ставила рядом метроном... Тук. Тук. Тук. Равномерный стук в детстве помогал концентрироваться, хотя в такт и на правильные клавиши девочка все равно не попадала, зато навсегда запомнила этот звук... Тук. Тук. Тук. Всегда ровный, неотвратимый и иногда в тишине комнаты даже зловещий, прежде чем родительница тяжело вздохнет и отпустит свое неусидчивое дитя. Сейчас он снова звучал в голове, только отсчитывал совсем не ноты... И даже не удары собственного сердца.
Тук. Не дать себе инстинктивно попытаться отползти в угол. Тук. Заставить себя дышать ровно, академически правильно, как на уроках пения или перед долгим заплывом в речке. Тук. Поднять глаза и смотреть на возвышающуюся фигуру. Не отводить взгляда. Не бояться. Не давать пожирающему ужасу захватить разум. Она дочь офицера. Папа не боялся. Он до конца смотрел вперед, улыбался, шутил, как говорили коллеги. Даже когда захлебывался кровью и испускал последний вздох. Маркус МакКиннон умер с улыбкой на губах, так почему Марлин должна радовать какого-то ненормального своим ужасом? Инстинктивно, против всякой логики, воспоминания о родителе заставили расправить лопатки, гордо и упрямо глядя на мужчину снизу-вверх, но при этом так, словно она не сидела на полу, а, как минимум, возвышалась над ни на добрую голову.
Сейчас не было смысла играть в запуганную глупую девочку - не поверит. Нарываться на агрессию тоже не стоило, но унижаться - ни за что... Ни одного врага нельзя радовать своим ужасом - будет только хуже. Лучше сосредоточиться на чужих словах.
Волки? В карих глазах промелькнуло подобие замешательство. Может быть, фигура речи, но все же... Тогда... Память судорожно искала ответ в прошлом, бережно перебирая такие пугающие, но необходимые картинки. Двадцать первого декабря до полнолуния оставалось меньше двух суток... Несобранность... недальновидность... это все можно было бы списать на то, что противник не знал, с кем имеет дело. Похищение ребенка... Чертовски быстрая реакция и способность оправиться от удара в стену... Словно кусочки мозаики домыслы вставали на свои места и почти сложились в довольно пугающее заключение о том, что при всем своем таланте Марлин умудрилась влипнуть в такую заварушку... С другой стороны, есть ли разница от чего помирать? Сейчас он человек и методы у него вполне человеческие.
Но додумать эту мысль не дала резкая боль чуть выше правого запястья, отчего МакКинон все же глухо вскрикнула, ощущая, как пальцы непроизвольно разжимаются. Палочка с тихим стуком упала на пол и куда-то откатилась, а по руке отчетливо потекла теплая и с металлическим ароматом кровь, заставляя девушку инстинктивно зажать рану второй рукой и прижать к себе пострадавшую, словно баюкая. Ничего страшного... Не так глубоко, как могло нанести это заклятие - уж о нем-то аврор неплохо почитала в учебниках, а тут вот, сразу на практике узнала, аккуратно смотря на рану и заставляя себя все еще дышать ровно. Это помогало, в первую очередь, не дать слезам от боли и общего напряжение даже подступить к глазам.
"А если хочу?" - мимолетно огрызнулся внутренний голос, который бессильным зверем клокотал где-то в груди, удерживаемый последними доводами разума о том, что нужно тянуть время. Всегда нужно тянуть время - что-нибудь случится, что-нибудь придумается. Никогда нельзя торопить смерть. Сама придет и уже будешь корить себя за подобное.
- Можно я возьму платок? - ей не хотелось оставлять все так, как есть. Даже если внутренне она понимала, к чему все идет. Как минимум, перетянуть руку. Дальше - разберется, но отвлекаться на то, что у тебя по локтю стекает и пачкает темными каплями кровь, совсем было печально.
Тем не менее пришлось аккуратно, все еще зажимая рану, а заодно и оставляя руки на виду - из такого положение никакого размашистого и резкого жеста для атаки не сделать - Марлин  подняться на ноги, краем глаза замечая, что по задней стороне лодыжки пошла просто отличная "стрелка".  Да.. видок у неё явно был не лучший - растрепанная, все еще в праздничном платье, а теперь еще и заляпанная кровью. Самое оно для всяких сцен из учебника по криминалистике... И быть в них печальным примером ей все еще очень не хотелось.
Счет мужчины все же нервировал, хотя где-то на уровне воспитания и учебы в Аврорате МакКиннон понимала, что на неё просто в очередной раз психологически давят и даже нагло играют в любимую всеми подобными типами игру - я дам тебе надежду на выживание, а потом буду смотреть, как ты за неё цепляешься. Нет уж. Не можешь бороться напрямую, так хоть не теряй честь. Это совсем немного, но все же отрезвляло.
Собрав всю волю в кулак, волшебница без спешки, спокойно, как будто не было ничего необычного обошла кровать, на ходу пытаясь придумать хоть что-нибудь стоящее. Когда на тебя направлена палочка, сильно не повоюешь. Но дама она или кто? Где вся смелость на абсурдные, но иногда такие спасительные поступки? 
- И что мне нужно делать, чтобы дожить до рассвета? - нарочито спокойно ответила девушка, аккуратно присев на край заправленной таким родным и красивым одеялом постели и прямо и открыто глядя на собеседника. Пока возможно, нужно было подыгрывать. Может быть, в этот раз намного дольше и с куда более тяжелыми последствиями, но пока ты еще дышишь - ты должен попытаться выпутаться и спастись, верить и никогда не сдаваться. Иначе в авроры не берут. МакКинноны не трусят. Даже если им всего лишь двадцать и сердце предательски пропускает удар от липкого комка страха, при отчетливом чувстве дежавю. Они уже были в этой ситуации... И Фортуна не любит повторений. Дважды так не везет...

Отредактировано Marlene McKinnon (2020-07-07 16:46:04)

Капли ледяной воды шаловливым брызгами попали на пол, почти мгновенно застывая и заставляя Марлин в очередной раз поверить в то, что все-таки в этом мире ей еще нужно пожить - у судьбы какие-то свои планы. И в то, что друзья - это сила, которую не заменит никакой Аврорат и весь ДОМП вместе взятый.  Но сейчас нужно было действовать, а не придаваться счастью, пусть оно и теплой волной разливалось по телу, оттесняя тошнотворный страх, до этого крепко держащий за горло и не позволяющий здраво оценить ситуацию.
Сердце, ранее тревожно пропускавшее удары от ощущения близящейся расправы и боли, словно маленькая птица, почувствовавшая свободу, буквально трепетало в груди от осознания - живы, почти здоровы, могут бороться и помочь. Даже ледяные капли, жалящими иголками осевшие на открытых плечах и чуть-чуть на спине имели лишь отрезвляющий эффект - доказывали, что пора записываться в любимчики Фортуны. Или благодарить всевышние силы за то, что подарили ей шанс когда-то познакомиться с Орденом и выучиться в Аврорате, чтобы в подобных ситуациях не оставаться одной и не теряться, а действовать.
Сейчас раньше, чем девушка даже успела сообразить, взгляд метнулся под кровать, где всего в жалком десятке сантиметров лежала такая родная и знакомая с детства палочка. Наверное, выбивая её из рук режущим заклинанием противник не предполагал, что через какие-то минуты МакКиннон повезет настолько, что оружие откатится ровно под кровать, чтобы сейчас девичьи пальцы легко сомкнулись на рукояти. Правда, правая рука тут же отозвалась болью, напоминая, что напрягать мышцы, когда у них есть существенный, пусть и неопасный для жизни, порез - это не лучшая идея. Но не все ли равно, когда надо помочь? Когда есть возможность наконец не быть молчаливой и покорной, выгадывая момент, а самой создать его?
Марлин, находящаяся сейчас фактически за спиной обидчика, развернувшегося к новой фигуре в комнате, была в заведомо более выгодной ситуации, которую успела оценить только за доли мгновения, по привычке вскидывая палочку, даже из полу-лежачего положения. Сначала обезвредить - потом разбираться и думать. К тому же, сейчас по разуму резануло знакомое заклинание... Очередное "лацеро", куда менее щадящее вызвало вполне ожидаемую реакцию, когда палочка уверенным жестом была направлена в спину мужчине. Сейчас явно было не до приличий и церемоний, что нужно драться только лицом к лицу. С преступниками в бою должна быть эффективность выше всего надуманного, потому что они явно не станут изображать из себя рыцарей, а жизнь товарищей дороже всего.
- Vincula! - заклинание сорвалось с губ даже раньше, чем Марлин успела толком обдумать что-то, потому что её неизвестный, чары скрывали лицо, герой явно нуждался в небольшой помощи, особенно, когда врезался прямо в противника почти на всём ходу метлы.
Было огромное желание кинуться ближе, посмотреть, не пострадал ли серьезно товарищ, но МакКиннон только постаралась быстрее подняться на ноги, игнорируя стекающую по руке горячую кровь, потому что только начавшие подсыхать края раны не выдержали таких резких движений и судорожно сжатой в руке палочки. Её вообще держать было довольно больно и неудобно, но расстаться с ней девушка не согласилась бы ни за что - достаточно с нее сегодня даже тех мучительно долгих минут бездействия и леденящего кровь страха, беспомощности. 
И пусть в голову снова ударил адреналин, азарт боя, заставляя мысли быстро собирать картину происходящего, Марлин все равно с кристальной ясностью сейчас понимала только одну вещь - ей необходимо стоять и не кидаться к мужчинам, потому что только так она сохраняет контроль над ситуацией, держа на виду их обоих и имея возможность ударить раньше, чем кто-либо еще встанет. И в душе даже шевельнулось что-то похожее на торжество. То самое, когда все в тебя уже не верят, а ты встаешь и доказываешь, что еще жив и полон сил бороться. На каком-то подсознательном уровне ей это было необходимо - доказать и себе, и уже знакомому нападавшему, что победить аврора нельзя, даже если отнять у него палочку и заставить чувствовать себя маленьким и беспомощным. При первой же возможности надо вставать и бороться дальше, а не испуганной девочкой жаться в угол или отползать по полу. Нет, бояться Марлин больше не собиралась. Разве что волноваться за состояние друга, пришедшего ей на помощь, но курс колдомедицины должен был им помочь. Вот только свяжут покрепче противника, и будут и обниматься, и лечиться, и успокаиваться...

Отредактировано Marlene McKinnon (2020-07-11 15:27:23)