- До свидания, профессор.
- До свидания, мистер Смит, - Альбус Дамблдор, добродушно улыбаясь, склонил голову. Дети, даже спустя годы и годы преподавательской работы, не переставали его умилять. Дети не знающие как именно им попрощаться и по этому повторяющие один и тот же, намертво застрявший, ритуал по три-четыре раза, просто радовали. И самую малость веселили. В конце концов все равно приходилось проявлять благодушие и помогать юному старателю выпутаться из ситуации в которую тот сам себя запутал. Наконец, дверь за Смитом закрылась и, все еще улыбаясь, Альбус принялся убирать использованные на дополнительном уроке реквизиты, кое какие из них перед этим правда пришлось разнять, а кое какие покормить, а потом послать весточку преподавателю по уходу, что он на сегодня закончил. Собственно Альбус закончил и на эти выходные, по крайней мере, после того, как он убрал так же книги и пару с опозданием врученных ему свитков с эссе, Дамблдор собирался устроить себе выходной. Прихватить с собой книгу и отправится к озеру.
На выходе из школы его остановили капитан квиддичной команды и староста, первый просил, хотя более верное слово, наверное, было требовал, чтобы Альбус вмешался и помог уговорить профессора МакГонагалл отменить трехразовые дополнительные занятия для обоих его загонщиков, или хотя бы сократить их количество до двух или одного, иначе, мол, они теряют форму и не смогут помочь в игре против Слизерина. Староста, сложив руки на груди, хмуро буравил капитана взглядом. Видимо он, как любимец и гордость Минервы, был первой жертвой уговоров. Неудачных, если судить по яростным взглядам, которые кидал в его сторону капитан. Альбус внимательно выслушал капитана и вопросительно уставился на старосту. Тот, надо заметить не менее яростно, выступил за ровно противоположенное предложение. Мол, если господа загонщики так и будут только-что летать туда сюда на метелках и махать своими дубинками(при этих словах капитан недовольно прищурился), то никогда не сдадут не то, что трансфигурацию, но так же зелья и историю магии. Альбус вздохнул. Фанатичность игроков и зрителей в квиддичь он не разделял, а порой даже не понимал, любое увлечение не знающее границ казалось ему скорее опасным, чем поощряемым. Может быть квиддичь не мог принести в мир столько же зла, как скажем одержимость чистотой крови, но затуманить ум, по всей очевидности, мог точно так же.
Дослушав старосту и остановив жестом ладони порывавшегося продолжить спор капитана, Альбус сообщил им, что поговорит с Минервой, а так же Горацием и Катбертом, и если слова старосты правдивы, то лучше бы команде иметь запасные варианты для загонщиков. Капитан сник, но принял решение декана без дальнейших споров. Староста его поблагодарил и пожелал хорошего дня. Альбус пожелал того же обоим молодым людям. Только один принял это всерьез.
Покинув замок, Дамблдор свернул на тропинку ведущую к хижине лесничего, но так до нее не дойдя свернул снова к кромке леса, дойдя по ее краю  почти до озера, Альбус  повернул прямо в заросли, по крайней мере так оно могло выглядеть со стороны, на самом деле между вековых деревьев и прикрывшего землю кустарника, вела еле еле проглядываемая, скорее звериная, чем человеческая тропа. Еще минут через десять, Дамблдор оказался у небольшой бухточки, прикрытой склоняющимися над водой ветвями ивы. Сама ива, как порой с деревьями этого вида случалось, если потревожить их нормальный рост, изгибалась весьма диким образом и образовала своим стволом нечто похожее на сидение, в котором Альбус, подложив для удобства сложенные втрое плащ, с удовольствием устроился. За его спиной была почти непроглядная гуща, впереди проглядывалась гладь озера, а если повернуть голову и как следует сосредоточится, можно было рассмотреть лужайку с которой до него изредка доносились детские голоса.
Альбус раскрыл книгу.

В тихо шелестящую о проросший корнями берег воду упал одинокий, пожелтевший лист и Альбус поднял голову с книги. Ведомый легким, едва заметным дуновением гуляющего над простором озера ветерком, лист медленно кружился и напоминал Альбуса потерявший себя кораблик. Куда не повернешь, всюду перед тобой лежала неизвестность и ты продолжал кружится и кружится, в давно потерявшей наполнение надежде, что вот-вот, но увидишь цель, но цель не появлялась, а ты продолжал кружить. Рано или поздно вода пропитает листик, тот затяжелеет и медленно утонет, присоединится к десяткам таких же потерянных кораблей, которые Альбус мог выглядеть на дне бухточки. Оно не могло ничего поменять, а листик, конечно, не был потерявшимся в морях кораблем, но обреченное кружение навевало грусть, а может, конечно, это был не лист, а книга, которую он читал, но Альбус достал из подола мантии палочку и направил ту на листик. Волшебник пробормотал нечто не разбираемое и чуть качнувшись листик обернулся маленьким парусником. Альбус улыбнулся и, чуть шкодливо прищурившись за очками полумесяцами, направил в белоснежные паруса попутного ветра. Кораблик с легкостью скользнул вперед, пересекая бухточку и уходя из прикрытия склонившихся над водой деревьев в просторы озера. Возможно сегодня, возможно когда-то еще, но один день кораблик причалит к берегу и обретет себе новую жизнь у кого-то из школьной ребятни. Альбус пожелал кораблику удачи и снова вернулся к книге.
Дамблдор прочитал еще одну главу и даже начал следующую, когда рядом с ним раздался вежливый, детский кашель. Мужчина, бездумно заложив книгу сушенной полевицей и после этого закрыв ее, повернул голову.
- Мисс Траоре, - любезно улыбнулся девочке Альбус. Он никогда не жаловался на память, лица и имена школьников запоминал легко и надолго, может быть даже навсегда, но среди детей всегда находились те, кого запомнить было легче, стоящая перед ним молодая ведьмочка была как раз из таких. Может при распределении девочка еще была одной из, но уже после первой недели в Хогвартсе стало ясно, что Бахати Траоре носит с собой маленький, волшебный мешочек с неприятностями. Не взаправдашними, скорее социально-бытовыми. Консерватизм британских магов(впрочем, Альбус едва ли мог утверждать, что они в этом одиноки) означал, что дети родившиеся и выросшие на островах едва ли имели представление о том, что маги разных стран и уголков Земли отличаются, не в своей сути, а в деталях, привычках и традициях. Чужое и незнакомое пугает, чужое и незнакомое проще списать на зло, а вместе с этим и самого носителя этого знания или наследия. Но Альбус был рад иметь в школе кого-то вроде Бахати. Если научить хотя бы одно поколение молодых волшебников не боятся иного, непонятного, то мир обогатиться и может быть даже станет чуть добрее.
- Я совершенно не против быть отвлеченным, - сообщил девочке профессор, - оно слишком печально, - поделился он, демонстрируя Бахати книжку.
Темные искусства? Альбус вздохнул и в немом вопросе приподнял бровь. Мужчина сомневался, что является единственным знатоком в этой области, но общение с детьми приносило ему удовольствие, по этому, слегка повернувшись и снова устроившись с удобством, он приготовился слушать.
- Задавайте, я попробую ответить.

- Убийство это плохо, - кивнул в подтверждение Дамблдор. Убийства, конечно, едва ли были темой, которую он ожидал в этот погожий, субботний день от девочки-первокурсницы. И одновременно с этим, убийство было темой, которую следовало решать тут и сейчас, а не выжидая, когда твоему собеседнику исполнится семнадцать. Он предчувствовал, что разговор будет долгим, по этому еще чуть поерзал и спрятал книгу в подоле мантии.
- Да, мы убиваем, и для нужд зелий и для еды, - совершенно бессмысленно отрицать то, чем насыщена повседневная жизнь, - Разница в том, что убийством за которое следует наказание считают лишение жизни другого разумного существа, - попытался прочертить грань между поваром и убийцей профессор, хотя грань на самом деле была не прочерчиваемой, а разумность существа на самом деле едва ли было таким уж верным способом, просто по той причине, что волшебники были совершенно не способны достичь консенсуса даже между собой, кто входил в число этих самых разумных существ. Куда вернее было сказать, что грань, между убийством и нет, пролегала там, где каждый отдельный индивидуум обозначал для себя грань между своими и чужими. Чужих можно было убивать не угрызаясь потом совестью, своих.. за своих следовало наказание.
И наконец они достигли то самое, что стало настоящей причиной беспокойство молодой ведьмочки. Жертвоприношения. Магия практикуемая в Бразилии от куда была родом ее мать и совершенно чуждая британским магам в их большинстве.
- Ритуалы жертвоприношения считаются темной магией не столько по тому, что в ней используют кого-то лишенного жизни, сколько потому, что сам ритуал включает лишение жизни. Чужой жизни, которую платишь за свой успех, очень буквально вплетая ее в процесс. Это делает магию сильнее, бесспорно, - серьезно кивнул профессор, - но одновременно с этим наносит вред душе волшебника. Может не разбивает ее, как разбило бы убийство разумного существа, но без сомнения оставляет след.
При этом, вполне возможно, размышлял про себя Альбус, вполне возможно, что мы не до конца пониманием последствия того или иного действия. Мы не пониманием вудуизм, однозначно заигрывающий с темной стороной, но тем не менее не порождающий одних лишь темных магов, и возможно так же не понимаем того, что делаем сами. Каждый новый ответ порождает лишь еще больше вопросов, но это не повод переставать их задавать и искать ответы. Это повод продолжать.
- Надо, - подтвердил Дамблдор. - Все имеет цену, совершенно верно. Но разница между нами и волком с зайцем в том, что мы способны осознать эту цену. И нам следовало бы о ней не забывать.  Мы используем чужие жизни и благополучие ради того, чтобы улучшить, спасти или просто удлинить свои собственные, это не делает нас тут же плохими или темными. Мы иногда не видим или того хуже, не хотим видеть, цену, которую за это платим. Ровно по этому мы и учимся, не только в школе, но и всю жизнь, - Альбус добродушно улыбнулся девочке. Детям не полагалось задавать такие серьезные вопросы, так часто считали взрослые и отказывались на них отвечать, не в последнюю очередь потому, что не всегда сами знали ответы. Но отвечать и признавать свое незнание тоже было важно, таково было его собственное мнение.

- Нет, - ответил Дамблдор, - животные не имеют способности себя осознавать и как таковые разумными не считаются. Но я знаю как минимум одного, очень известного волшебника, кто скорее всего с этим поспорил бы, - справедливости ради добавил Альбус. - Так что, наиболее правдивый ответ на верно будет, что это так как мы считаем на данный момент. Очень даже вероятно, что со временем, мнение поменяется. Может быть его поменяешь, например, ты, - чуть подмигнул девочке Альбус.
На каждом курсе, на каждом факультете всегда находились такие дети как Бахати или Ньют, желающие знать и поглощение в этом желании с головой. Настолько, что толком не замечали условности мира и от того были способны ему сопротивляться и порой даже менять. Если повезет, к лучшему.
- Дело не в ритуалах, а том, что ритуалы эти приносят в жертву саму жизнь, а не просто кусочек тела, - попытался объяснить Дамблдор. - Когда мы варим суп, даже если для этого была убита курица, ее жизнь не становится частью варева. Ритуал же делает ее частью.
Дети и их вопросы. Взрослые просто принимали нечто как факт, дети проверяли границы и спрашивали о том, что взрослые считали очевидным, но что вполне вероятно при более близком рассмотрении таким совершенно не являлось.
Альбус обдумал слова девочки. Нам хотелось бы, чтобы в мире было равновесие сил. Чтобы отдавали и брали в равной степени. Увы, так оно работало далеко не всегда. Кто-то всегда брал и совершенно не обязательно это был тот, кому было нужно больше других, а кто-то всегда отдавал и, куда чаще чем нет, у него и так ничего толком не было.
- А обязательно хотеть кому-то навредить? - чуть насмешливо уточнил профессор. - Что если ты хочешь делать только хорошее? Все равно придется делать кому-то плохо? Или лучше не делать вообще ничего? - порой ему казалось, что подобные вопросы слишком серьезные даже для него, но искать ответы все же требовалось, требовалось хотя бы их обдумывать. Сопоставлять вред который ты наносил с тем что предотвращал.
- А у нас наоборот, остаются только те души, которые слишком боялись смерти, - пояснил Альбус, - я бы сказал, что это скорее всего означает, что правильный ответ где-то еще. Не у вас и не у нас, - он снова улыбнулся ведьмочке.
Альбус выслушал новые доводы Бахати слегка наклонив голову в бок, чуть поправил угол мантии и сел так, чтобы его длинные ноги свисали со ствола ивы над водой.
- Взрослым очень хочется верить, что они знают ответы на все, но правда в том, что они не знают, - поделился с девочкой Дамблдор, - По этому, я могу сказать тебе только то, что я сам думаю на этот счет. А я думаю, что если очень постараться, можно делать больше добра, чем вреда. Точно так же как можно делать только плохое. Возможно, в этом есть какой-то более высокий баланс, но его не так-то просто разглядеть с того места, где находимся мы, ты и я. Платят ли всегда по цене темные волшебники и получают ли награду светлые? Я не думаю.   -  Иначе ли оно в Бразилии? Альбус сомневался. Каждое сообщество шло немного иным путем и одновременно с этим тем же. В каждом обществе были те, кто хотели лишь брать, и те, кто был готов отдавать. И сообщество накладывало ограничения. Это был механизм предохраняющий от  злоупотреблений. И он, конечно, всегда и во все времена сбоил.