Прикосновение великолепного Себастьяна наполнило нутро Моник неописуемой нежностью. Она любила животных, считала, что любая птица или зверь не могут нести в себе ни капли зла. Они убивают, чтобы выжить. Они никогда не причинят вред ради собственного удовольствия и никогда вне охоты не нападут первыми. Ты сам должен был испугать животное, чтобы оно на тебя набросилось. Даже агрессивная росомаха предпочтёт избежать драки.
- Кто мой сладкий птичий пир’ожок? - Девушка аккуратно почесала ворону щёчку. - Да, наверное, ты пр’ава, - Моник поставила локоть на стол и опёрлась щекой на руку. Возможно, её тоже стоит перестать капризничать по пустякам, а ещё лучше закончить циклиться на собственных эгоистичных чувствах. Между прочим, маме тоже не легко. Сколько она ходила по инстанциям, сколько добивалась расследования или организации поисков? Везде закрывали двери под её носом, и она сдалась. Хотя нет, скорее она смирилась и собралась жить дальше. А что Моник? Ушла в себя, отдалилась от матери, которой так была нужна. А потом и того хуже - устраивала истерики с битьём посуды и требованиями обратить на неё внимание. Нет, пора было повзрослеть и закончить с таким позорным поведением.  Она решила завтра встать пораньше и написать маме, как её любит на самом деле. Она решила, что это будет хорошее начало.
На замечание о своём упрямом деде Моник отреагировала с лёгкой улыбкой. Многие отзывались о нём подобным образом:
- Знаешь, в чём-то он действительно чудной, - “чудно” - это мало сказано. Принципиальный, стальной, с собственном представлением об устройстве мира. Да, это, пожалуй, подошло бы намного лучше. Хотя было и кое-что ещё, - на самом деле он своеобр’азный и весьма принципиальный. Если что-то стало правилом его жизни, то он будет следовать этому неукоснительно. Ну, ещё у него было несколько непр’иятных историй с англичанами, а потом ещё и история с моим отцом.  В общем, у деда есть несколько р’езонов вести себя подобным образом. Зато лучше него кофе никто не готовит, - девушка мечтательно улыбнулась, вспоминая как простой эспрессо в руках месье Фуко превращался в произведение кофейного искусства. Ворох эмоций промчался внутри, будоража более глубокие воспоминания. Они были размытые, нечёткие, наполненные запахами и звуками. Моник даже показалось на мгновение, библиотеку заполнил запах свежесваренного кофе и горячего шоколада. Так всегда пахло в доме бабушки и дедушки в Париже. Тот дом на Левом берегу Сены она любила сильнее, чем дом в Лондоне, ведь там, в chocolaterie прошли самые лучшие моменты детства, - так я совсем не обижаюсь.
Когда Беатрис положила на стол книги, Моник почувствовала нарастающее возбуждение. Как жених ожидающий невесту на брачном ложе, так девушка желала поскорее увидеть внутренности этих томов. Её немного трясло, а дыхание участилось. Это была её страсть, которая затмевала собой любые другие желание, даже такие естественные, как сон и поглощение пищи. В самом начале, когда она только открыла для себя мир красок и плоских форм, Моник периодически падала в обмороки то от недосыпа, то от недоедания. Нагоняй декана Хафлпаффа её немного отрезвил, и девушка стала более внимательно относиться к режиму сна и питания, но стоило замаячить на горизонте чему-то старому и многостраничному, как все соблюдения режима шли к чёрту. На пару-тройку часов Моник была потеряна для общества. Конечно, её интересовали не текст, а наполнение иного рода. Потому трясущимися руками девушка надела перчатки, и с замиранием сердца стала наблюдать как Беатрис открывает первую книгу. Моник следила за осторожными движениями подруги, и мимолётно отметила про себя, что каждое прикосновение наполнено уважением к своему наследию. Подобное отношение невозможно было не оценить. Это один из тех штрихов, которые определяют человека. Именно эти штрихи являются самой важной частью человеческого поведения.
- О, чёрт возьми, это что-то божественное, - прошептала Моник, разглядывая искусно выполненный пейзаж. Необычное сочетание техник миниатюры и акварели поражали воображение. Она не знала, что подобное может существовать, - охр’а, медь, киноварь и кажется жжёная кость...Да, опр’еделённо. Такие тонкие контуры! Чем же их исполняли? Неподр’ажаемо, просто неподр’ажаемо. Похоже на 16 век, но акварельное исполнение сильно смахивает на гохуа. Похоже автор’ бывал в разных странах...Как переливаются лепестки у цветка! У меня так совсем не получается. Пр’офессор’ Флитвик сказал, что в таких случаях используются более тонкие чары и… - Моник подняла глаза на Трис, и неловко улыбнулась. На щеках выступил румянец. Что поделать, когда юная иллюстратор находила что-то стоящее, то начинала тараторить без умолку. Часто это было наедине с собой. Иногда она начинала бурно жестикулировать, эмоционально восклицать и немного подпрыгивать на стуле. То ещё зрелище - Извини, просто эти иллюстрации так хорошо сделаны. Работа мастера. Я так хочу приблизиться к этому, но одной бывает сложновато. Вот бы у меня была компания, - Моник вздохнула и опустила глаза. Она иногда думала о том, что вместе с кем-то изучать искусство иллюстрации и рисования в целом было бы продуктивнее и чего скрывать веселее, но всегда думала о невозможности найти единомышленников.