В поведении, даже нет, в настроении Стюарта что-то неуловимо изменилось — и Сандрин, вглядываясь в его лицо, не могла до конца понять, что именно. Он не казался недовольным или расстроенным, но что-то было не то. Будто между ними появилась какая-то стена. Нет, если вдуматься, на что у Сандрин было очень мало времени, но она постаралась уместить это в те секунды, что он ждал ее ответа на вопрос… Так вот, если вдуматься, дистанция была с самого начала. Как бы непринужденно и мило Стюарт ни общался, а, приглядевшись, можно было эту дистанцию между ними заметить, хотя это было сложно. И если бы сейчас не случилось этой чуть-чуть заметной перемены, Сандрин бы и дальше про это не подумала. Слишком была занята своими проблемами и в каком-то смысле пользовалась тем, что ему от нее ничего не нужно, а для нее — не жалко того, что он ей предлагает. И она соглашалась, практически полностью плыла по течению. А завуалированная дистанция, да Мерлин с ней. Странно, что она не была заметнее, учитывая то, что они почти не общались даже в рабочей обстановке до недавнего времени. Но Сандрин об это рассуждать начала только сейчас, а до того было удобнее не вникать. Опасений, что Стюарт сделает ей что-то плохое в любом из возможных смыслов, у нее не возникало. А своей интуиции она доверяла всегда, особенно — если дело касалось только нее самой.

И сейчас… Сейчас от этого внезапного изменения, на фоне недавних объятий ощущавшегося куда ярче, чем если бы их не случилось пятнадцать минут назад… Она растерялась. И испугалась. Сильнее, чем тогда, когда он ушел ставить мотоцикл. И сильнее, чем когда они ехали на этот мотоцикле. Это было глупо, нездраво и стыдно для аврора, пусть даже и находящегося на больничном и далекого от полной боевой готовности, что физически, что психологически. Стыдно. Но факт оставался фактом. Она испугалась, что он сейчас уйдет, независимо от того, что она ему ответит.

Поэтому Сандрин сглотнула, подошла ближе, дотронулась до запястья Стюарта и заглянула ему в глаза.

— Что-то не так? Я что-то сделала не так? Я тебя обидела?

Очень глупо. Очень по-детски. Очень уязвимо. Но Сандрин сейчас точно не могла играть в игры с недосказанностями и висящим в воздухе, пусть и едва ощутимом, напряжении.

Или, может, не стоило спрашивать, и он бы тогда не ушел, а теперь уйдет? Кажется, она окончательно запуталась.

Подпись автора

Прирученная саламандра

Да, точно изменилось. Стюарт вел себя, как осторожный хищник, приготовившийся к прыжку. Сандрин выхватила бы сейчас палочку, если бы та была у нее с собой. Учитывая то, что сейчас эксперименты с магией могли привести к совершенно непредсказуемому результату, наверное, хорошо, что палочку девушка все-таки оставила дома.

Деваться было некуда, потому что не бежать же, ну честное слово. И руку Сандрин тоже не отдернула. Так и осталась стоять, слушая Стюарта. Затем несколько секунд смотрела на него в растерянности, а еще через несколько с облегчением рассмеялась, когда сообразила, о чем он ее спрашивает.

И всего-то. Нет, он правда решил, что она — это не она, а кто-то под обороткой? А уж она-то придумала всякого…

Облегчение, впрочем, длилось все те же недолгие секунды, потому что в голове так “удачно” и “вовремя” всплыли слова Эллейн.

“Только сперва скажи, кто ты, откуда у тебя материал для оборотного, и где настоящая Сэллоу”.

— Забавно, — выдохнула Сандрин, все еще не пытаясь отодвинуться. — Эллейн, О’Уайнд, тоже про оборотное думала. В конце января, когда у меня папа умер. Она, правда, шутила. А вот ты, кажется, всерьез.

Она прищурилась, снова заглядывая Стюарту в глаза. Облегчение прошло, сменившись нерациональной обидой. То есть, вот вести себя более доброжелательно и дружелюбно, чем она обычно позволяет себе в рабочей обстановке, — это, вроде как, от нормы отклоняться?

— Эллейн еще про “слизеринскую суку” говорила. И про то, что, мол, я приду в себя и снова смогу ею быть, — поджав губы, добавила Сандрин. — Но с Эллейн все понятно. У нас не один год был почти открытый конфликт, кажется, мною же спровоцированный еще в годы стажировки. Понятно, почему она так оценивала. А с тобой мы, вроде бы, раньше не ссорились, Виктор.

Девушка покосилась на руку Стюарта рядом со своей. Он ее даже не держал, но рефлексы такие рефлексы. И однажды аврор — нередко навсегда аврор. Стюарта вот привычные реакции явно не покинули.

—- Пусти меня, пожалуйста, хорошо? Пойду поищу, где тут стоянка такси, - сухо выдала она. — Потому что я сегодня не в настроении отвечать чьим-то ожиданиям. Даже если я сама их невольно создала.

Дергаться, по-прежнему, не спешила. А то сожмет рефлекторно — а у нее кожа тонкая и синяки останутся, которые она даже свести сама не сможет. И будет ходить, как намек на жертву домашнего насилия. И не станешь же всем подряд о нюансах рассказывать.

Подпись автора

Прирученная саламандра

— А что не в порядке-то? Объясни мне, пожалуйста. Ну, кроме очевидного факта почти полного отсутствия у меня магии, но ты сам специально подчеркнул, что речь не о медкарте, — поморщившись, спросила Сандрин и села на скамейку.

Не то чтобы она передумала уезжать одна, но казалось, что теперь уже надо договорить. Хотя бы для того, чтобы Виктор не придумал себе чего-то, категорически далекого от реальности. Вон, оборотное уже придумал.

— То, что я не веду себя так, как на работе? Так это логично — я, как минимум, не на работе, — добавила она. — Тебя что-то конкретное в моем поведении, хм, удивляет? Эллейн вот, кажется, больше всего напрягло, что я кофе на ее долю по собственной инициативе сварить предложила. Ну не сказать, что я бы при других обстоятельствах демонстративно не стала с ней кофе делиться, но повода проверить раньше не представлялось, а, учитывая наши с ней сложные отношения, неудивительно, что она озадачилась. Но тебя-то что напрягает? Что я рожком с мороженым тебя не стукнула? А зачем бы мне было это делать?

Подпись автора

Прирученная саламандра

Ответ оказался… неприятным. Будто ее с размаху окунули в холодную воду. Хотя, кого тут винить, кроме себя самой? Сама рискнула. Сама обожглась. Об лед.

— Я даже не знаю, что я сейчас чувствую больше: обиду или вину, — со вздохом, заметила она. — Во-первых, ты со своей полностью магловской основой и, между прочим, вполне себе находящейся на месте магией, несмотря на это, явно недооцениваешь значения магии для меня. Не знаю, как насчет каркаса, но почву из-под ног у меня точно выдернули безо всякого предупреждения. Для меня это как без рук оказаться. И, честное слово, мне кажется, что лучше потерять руку, как Эшлинг, чем остаться без магии. Я за почти месяц, в принципе, с магловской техникой освоилась. Но мне точно далеко до того, чтобы чувствовать себя в этом мире, как дома. Спасибо, что хоть какие-то основы магловского мира у меня были раньше. А то вообще не представляю, как бы я себя чувствовала сейчас. В объективно опасной ситуации я сейчас действительно беспомощна. Магии нет. И в физических кондициях я пока тоже не в тех, чтобы драться, если вдруг потребуется. Ну, да, смогу стукнуть какого-нибудь вора канделябром по голове при необходимости. Но я, так-то, привыкла, что все несколько иначе. Я всегда была средненьким боевиком, но все-таки боевиком. Здесь и сейчас это объективно не так. И очень глупо было бы не смотреть правде в глаза, отрицая очевидное.

Она нахмурилась и помолчала.

— Да, так вышло, что ты увидел мое состояние таким, какое оно есть сейчас. Без прикрас, так сказать. Теперь, учитывая то, как ты это воспринял, мне очень жаль, что это произошло. Что ты принял мои открытость и расслабленность за слабость. Мне понравилось с тобой разговаривать, есть мороженое и даже страшный мотоцикл был интересным опытом. Но, право, высоковатая цена выходит за все это. И ведь я могла бы этого всего не допустить, просто не попросив тебя остаться, - продолжила она. — Не надо только думать, что у меня бы не хватило сил это сделать. Хватило бы. Я взвесила и рискнула. Видимо, зря. Потому что, да, справилась бы как-то сама. И с ожившими птицами придумала бы что-то, если бы тебя там не было. То, что мне в последнее время почти постоянно страшно и неуютно, не значит, что я бы не смогла перебить птиц, допустим, табуреткой, окажись я одна и если бы финита не сработала. А если бы страх меня действительно парализовывал, я бы не села с тобой на мотоцикл.

Сандрин повела плечом и мрачно усмехнулся.

— И кто тебе сказал, что я не боялась раньше? То, что ни ты, ни кто-то другой чего-то не видел, не значит, что этого чего-то не было. И, Мерлин Великодушный, с кем или чем ты предложил бы мне сражаться у кассы в магловском кинотеатре или пока мы ели мороженое на улице?

Подпись автора

Прирученная саламандра

Сандрин тоже вздохнула, дослушав Стюарта. Она не жалела о том, что высказалась, потому что это было единственной честной реакцией. Наверное, Виктор не заслужил ее злости и обиды, но и меньше правды он тоже не заслуживал. И она не оправдывалась. Она просто расстроилась и высказалась. То, что дальше уже расстроился он… Вот тут уже было жаль, хотя, вероятно, подобное было неизбежно, раз ему было не все равно.

Почему не все равно — это был отдельный вопрос, на который у Сандрин не находилось пока ответа. До нынешнего момента она мало думала о его сегодняшних мотивах, которые все равно было легко уложить просто в то, что он — хороший и добрый человек. Вот и занялся благотворительностью. Но, похоже, какой бы странной и “не такой” она ему ни показалась и даже если он и правда занимался благотворительностью, неприятным ее общество ему не было. А потому разбегаться сейчас представлялось куда более странным, чем не делать этого.

Сандрин чуть иронично изогнула бровь на предложение сходить к легиллименту и даже комментировать его не стала. Виктору, конечно, неоткуда было знать, что все эти манипуляции с памятью она считала куда большим злом, чем ту же непростиловку. Забрать у человека память, неважно, хорошие это будут воспоминания или плохие, — это забрать часть его жизни, часть его самого. Она бы не желала подобного ни себе, никому бы то ни было другому. И не согласилась бы на это предложение, даже если бы действительно хотела, чтобы Стюарт все забыл. А она и так-то всего лишь не хотела, чтобы он считал ее слабой. Но едва ли у нее были шансы убедить его в обратном. И стирать память все равно казалось ужасным вариантом.

А еще Стюарт, похоже, действительно беспокоился за нее. По непонятной Сандрин причине, но беспокоился. И не настолько навязчиво, как это умели делать многие люди. Поэтому долго злиться и обижаться не получалось. Хотя не то чтобы и хотелось.

— Оставь себе пока. Потом на место поставишь.

Сандрин кивнула на книгу, осторожно выдернула из нее билеты, а затем поднялась и протянула Стюарту руку.

— Пойдем в зал? Нам, кажется, предоставляется прекрасный шанс угадывать не только убийцу, но и жертву.

Подпись автора

Прирученная саламандра

Фильм Сандрин смотрела невнимательно, больше думая о том, что делать дальше. Изменения в настроении Стюарта после того, как они направились-таки в зал, если эти изменения были вообще, она “считать” не смогла. Учитывая то, как плохо они были знакомы, в этом не было ничего удивительного, но именно сейчас несколько напрягало. Да, он не стал спорить и отказываться, но это еще не говорило ни о чем конкретном. К тому же, некоторые моменты — важные для Сандрин — так и остались непроясненными, потому что ей показалось бессмысленным продолжать разговор. Пойдут по кругу, каждый о своем — и ни к чему не придут. И по ходу просмотра фильма девушка никак не могла для себя определиться, нужно ей возвращаться к — формально — завершенному разговору или нет.

Мужчины, так-то, не любили выяснений отношений. Любых. Сандрин это знала. Больше, правда, по рассказам мамы и приятельниц, потому что самой не так часто случалось заниматься такими выяснениями. У ДОМПовцев, правда, имелась профессиональная привычка до всего докапываться, как начал докапываться до Сандрин сам Стюарт, но это были вещи из немного иной плоскости. В то же время, у нее с Виктором еще не было толком никаких отношений, кроме нейтрально-рабочих, а дружеские рисковали так и не начаться или оказаться еще надолго испорченными повисшим в воздухе недопониманием. Да и на рабочие, в данном случае, это могло начать влиять. Того, что было сегодня, назад уже было не откатить. Он теперь знал о ней больше, чем большинство людей вокруг нее, включая ближайших родственников. И дело было не в том, что он мог захотеть кому-то что-то рассказать. Нет, Сандрин верила его обещанию ничего никому не рассказывать по собственной воле. Ну а под пытками… Едва ли кому-то в обозримом будущем могло прийти в голову начать пытать Стюарта на тему ее страхов перед мотоциклами и собственной бабушкой. Но, в общем, Сандрин пришла к выводу, что совсем без выяснений отношений эти отношения могут лишиться шансы на развитие, если таковые имелись изначально.

…Домой. Дома говорить, наверное, было бы проще. Но там существовала опасность, что Виктор уйдет — и ей может оказаться сложно его задержать. А ей, несмотря на возникший между ними конфликт, вовсе не хотелось, чтобы он ушел. Уже не потому что она боялась. Этот иррациональный страх уже успел отступить. Просто со Стюартом внезапно оказалось интереснее, чем исключительно с самой собой.

— Давай, прогуляемся? — сказала Сандрин и взяла Виктора за руку. — И я проголодалась. И хочу пиццу. И все еще помню про буквоцифры.

О более важном она добавила уже тогда, когда они вышли из зала.

— И я не оправдывалась. Я объясняла. И еще злилась. Но мне было важно объяснить.

На самом деле, еще важнее ей было, чтобы он ее понял. Но вот с этим, по данной конкретной теме, похоже, могли возникнуть проблемы.

Подпись автора

Прирученная саламандра

“Я точно не знаю, где именно. Найдем”.

Для Сандрин этот план звучал почти как предложение прогуляться в незнакомых джунглях в окружении диких тигров. Это, конечно, было утрированием. Но в магловском мире она, по-прежнему, чувствовала себя как-то близко к этому. Эдакая незнакомая территория. И не факт, что дружественная. Тем более, что всегда существовал риск, что она поведет себя как-то неправильно. И хорошо, если ее еще просто примут за иностранку.

Впрочем, ей сейчас точно было чем занять голову, помимо опасений на тему прогулки по району, который даже Виктор, судя по его словам, знал только примерно.

— Стюарт, если бы я считала, что это не твое дело, я бы не пыталась что-то объяснить и в зал бы по моей инициативе мы точно не пошли уже, — вздохнув, проворчала она. — Поздновато после сегодняшнего дня считать это не твоим делом, не находишь?

А на вопрос про фильм она только чуть улыбнулась, не то смущенно, не то лукаво, и пожала плечами.

— Честно говоря, я его почти не запомнила, потому что… думала.

А думать, как известно, вредно. Правда, все-таки, не всегда.

Подпись автора

Прирученная саламандра

— Нет, не самыми плохими, — согласилась Сандрин. — Например, я думала о том, что ты — замечательный.

Конечно, за тот час она голову сломала о то, как им быть дальше. Но она не стала бы это делать ради чего-то или кого-то неприятного. Ибо для чего бы вовсе было что-то продолжать в таком случае? А ей хотелось, чтобы все и дальше было хорошо.

Лондон, даже близкий к окраинам, производил на нее сложное впечатление. Килларни, где они отдыхали с Финном, не слишком сильно отличался по ритму жизни от Хогсмида или Косого переулка. Лондон же был на порядок громче и суетнее. Раньше, когда у нее была палочка и прилагавшаяся к ней магия, Сандрин почти не обращала внимания на эти отличия. Они не пугали, потому что она не сомневалась в своей способности отразить любую атаку, даже совершенно неожиданную. Да и на чисто бытовом уровне, потерявшись среди маглов она без проблем могла аппарировать или переместиться при помощи порт-ключа в знакомое место. Откуда угодно. Теперь же ничего этого не было. И да — она совершенно искренне боялась потеряться и покрепче держаться за руку Стюарта, хотя тот едва ли мог куда-то внезапно деться.

В пиццерии, хотя та тоже тихой не была, оказалось уютнее и спокойнее. Возможно еще, потому что в магловских ресторанах она бывала раньше — их слишком любил Кингсли. И проще было согласиться, чем долго препираться на тему “почему нет”. Так что там Сандрин выпустила пальцы Виктора, тем более, что меню было удобнее смотреть с двумя свободными руками.

— Тебе с шампиньонами и оливками, да? - уточнила девушка у Стюарта, а себе заказала “Четыре сыра”.

Сыр — это почти так же прекрасно, как марципаны.

Подпись автора

Прирученная саламандра

— Ну, уж что попросил утром, то и будешь есть сейчас, — усмехнулась Сандрин. — Но я запомню про всеядность.

Объяснения о химии — тут она все-таки немножко сосредоточилась и выучила магловское название алхимии, благо, слова были похожие — девушка слушала внимательно, хотя и ловила себя периодически на мысли, что Виктор мог бы говорить о чем угодно сейчас и на любом языке, хоть на китайском, и она бы слушала с таким же удовольствием. Просто ради звучания голоса. Забавно. И подозрительно. Но Сандрин не стала сейчас об этом думать. Не хватало еще прослушать объяснения, на которых она сама так настаивала.

— Доходчиво объясняешь. Тебе бы в школе что-то преподавать. Необязательно в магической, — заметила она, наблюдая за трансформациями спичек и пластилина в молекулы и даже безо всякой магии. — А еще твои карманы, похоже, разнообразнее и богаче по своему содержимому иной дамской сумочки, хотя в них частенько можно найти практически все, что угодно. Есть что-то, чего в твоих карманах найти нельзя?

Она откусила от куска своей пиццы и бросила задумчивый взгляд в сторону окна. Солнце еще не садилось, однако день пусть незаметно, но неуклонно близился к вечеру.  И к тому моменту, когда им придется расстаться. Сандрин с трудом сдержала вздох, подумала о том, что не отказалась бы от маховика времени сейчас, чтобы иметь возможность открутить время назад и продлить этот день, но ничего не сказала. Ведь хорошенького понемножку, да?

Подпись автора

Прирученная саламандра

— Кааак хорошо, что в мои стажерские годы ты у нас еще не вел, — фыркнула Сандрин. — А то на обещание прибить я в те времена могла бы и обиду затаить. Смертельную. Как и все слизеринские обиды, впрочем.

Про “все” она, конечно, преувеличила. Хотя, наверное, не так уж сильно. Злопамятность точно была одной из отличительных черт учеников с ее факультета. Но, разумеется, не единственной. И не главной чертой Сандрин, если уж на то пошло. Так что она, по большей части, шутила.

Два брата. Две сестры. Девушка округлила глаза и даже не стала скрывать своего удивления.

Теперь понятно было, откуда в Стюарте столько тепла и такая готовность заботиться о ком-то… более слабом. Да, увы, иначе Сандрин себя сейчас назвать не могла.

Вот только, при этом, непонятно было, что же тогда и когда произошло в его жизни, что он при всей кажущейся, внешней открытости, на самом деле, настолько внутренне закрыт, хотя и отлично это скрывает. И почему он так остро и болезненно отреагировал на их почти ссору в кино, на мелкий, в общем-то, по меркам Сандрин, инцидент. Причины необязательно крылись в плохих отношениях с братьями и сестрами или в алкоголиках-родителях, они вообще могли не иметь к семье никакого отношения. Вот только все равно случились они точно не вчера и не позавчера, потому что последствия явно приклеились к Стюарту крепко и давно.

Но спрашивать об этом точно было не время и не место.

— Серьезно? Так много? И как оно, расти в такой большой семье? Они тоже волшебники или нет? — с улыбкой завалила она Стюарта вопросами. — Ты — старший?

Сандрин задумчиво потрогала указательным пальцем уменьшенный мотоцикл, на котором им, возможно, еще предстояло возвращаться назад, если Виктор не сжалится и не согласится на аппарацию, и со смешком вздернула брови.

— Мерлин великодушный. В готовом виде, значит, нет. А в не готовом, стало быть, есть? — Она прищурилась и преувеличенно тяжело вздохнула. — Я сейчас пожалею, что вообще спросила, да?

Подпись автора

Прирученная саламандра

Пожалуй, еще никогда раньше Сандрин не была так благодарна вбитому в нее навыку держать лицо при любых обстоятельствах. Пусть тебе на голову хоть метеориты падают, изволь сохранять самообладание. Сейчас это были не метеориты и даже не ее собственная неконтролирумая магия, которая, как выяснилось буквально утром, сильнее любой выучки. Так что тут взять себя в руки и не показать… Нет, не удивление. Оно как раз было вполне логично в такой ситуации. Не показать того, что в ее голове часть кусочков неожиданного пазла встали на свои места. Не показать смешанных эмоций, которые невольно вызывала эта история. Вот это сделать оказалось легко, почти естественно и без усилий. Внешне Сандрин удалось остаться лишь немного удивленной и вежливо заинтересованной.

— Да. Непросто. Я бы про такие хитросплетения сама не подумала, — признала она, почему-то думая о том, что она тоже, в некотором смысле приемная, хотя узнала об этом меньше года назад.

О том, что она вряд ли когда-то сможет выяснить наверняка, знал ли вырастивший ее отец, что он ей не родной. О том, что она, наверное, никогда и никому вообще не сможет рассказать правду. О том, что ее это одновременно расстраивает и нет. О том, что сейчас нельзя подавать виду, что она обо всем этом думает, и сосредоточиться на Стюарте.
Потому что… Мерлин, как же много эта запутанная история объясняла. Смерть родителей в пять лет. Приемные, которые, очевидно, родных не заменили, раз когда-то, видимо, уже позднее, появилась другая женщина, ставшая как мать. Смерть и этой женщины. Это точно было непросто. И еще, каким-то странным, искаженным образом, напоминало Сандрин то, как росла она сама. Любящие родители с одной стороны. Строгие, холодные,  во многом, с совершенно другими ценностями и взглядами, бабушка и дедушка по матери — с другой. Слизерин со всеми его плюсами и минусами с третьей. И чистокровное общество — с четвертой.

Нет, их истории были совершенно разными, однозначно оставлявшими разные отпечатки на том, как они воспринимали мир и как ощущали себя в нем. Но общее в них было одно: в таких условиях невозможно вырасти без сильных внутренних противоречий, даже если в глаза они и не бросаются.

Говорить “извини” и приносить соболезнования по поводу родителей и второй мамы Сандрин не стала. Такие вещи часто просились на язык в подобных ситуациях и многими людьми даже считались необходимой вежливостью. Но ей они казались лишними даже относительно ее собственных родителей, умерших совсем недавно. Есть похороны для этого. Есть дни незадолго до и вскоре после. Тогда это все уместно. Позднее… Позднее отдает фальшью. Даже если сказано совершенно искренне. Люди умирают. Это жизнь. Ты проживаешь эти события и идешь дальше. А соболезнования спустя время - это какой-то неосознанный намек на необходимость скорбеть дальше. Нет, Сандрин это было не по душе.

— Службы правопорядка — это у вас семейное, выходит? — вместо всего этого спросила она и на секунду замолчала, размышляя. — Сестра, которая со стороны дальней родни, тоже Стюарт? Она тоже не “наша” ли? Барбара, стажерка из бывшей группы Кингсли? Или предсказательница, Генриетта? Или с обеими вы все-таки просто однофамильцы?

Подпись автора

Прирученная саламандра

— Понятно, — медленно проговорила Сандрин, озадаченно моргнув, и потянулась к стакану с водой. Надо было чем-то снова занять рот, чтобы пауза не выглядела настолько напряженной.

Жена. Бывшая. Девушка пила воду и обдумывала новую информацию. Очередной кусочек пазла упал в ладони, но она пока не понимала, как он ложится в общую картину. Стюарт улыбался спокойно. И про младшую сестру, и про бывшую жену он сказал с одним и тем же выражением лица, так что понять, что он чувствует на самом деле, было бы, пожалуй, возможно только эмпату, которым Сандрин не была. Единственное, что она более-менее почувствовала, это то, что, несмотря на улыбку, Стюарт, все равно, будто стенку в этот момент выставил. Но оно и понятно. Он, вероятно, и о семье бы вряд ли заговорил в подробностях, если бы она не высказала предположение, оказавшееся настолько далеким от реальности, насколько это вообще возможно. А бывшая жена — тема однозначно более чувствительная…

В чистокровном мире развод был страшным скандалом. Решались на него немногие. Но, вот, Ли Вэй Чан, например, все-таки решился. А среди людей попроще расставания, оформленные на бумаге, были куда как популярнее, хотя, вроде бы, и в тех кругах не особенно одобрялось. Однако приятного наверняка было мало, независимо от обстоятельств развода.

— Извини, — сказала Сандрин, отставляя стакан, и едва заметно усмехнулась. Можно было бы перевести тему, но тогда эта, озвученная, так и останется где-то между ними висеть. Как разговор в кино. И еще неизвестно, что из этих двух тем могло стать менее приятным “слоном в комнате”. — Просто это было несколько внезапно. За восемь лет в аврорате мне почему-то ни разу и в голову не пришло, что вы с Генриеттой Стюарт не однофамильцы. А про жену бы я тем более не подумала. Отчего-то априори казалось, что женат ты можешь быть разве что на своей работе.

Хотя, может быть, из-за этого и развелись? Сколько им обоим лет-то могло быть? Стюарт старше нее на пять лет. Раз за восемь лет Сандрин ни разу ничего не услышала про их с Генриеттой отношения, разошлись они, самое позднее, когда-то во время ее стажировки, когда она не была полноценным сотрудником аврората. То есть, и ему, и Генриетте было тогда, когда они уже расстались, возможно, даже меньше, чем ей сейчас. Рано сошлись. Рано развелись. Получается. Да, если Стюарт был таким же увлеченным своим делом, как сейчас, молодая жена, имеющая, к тому же, совершенно иную профессию, могла начать страдать от нехватки внимания. Или все было банальнее — он изменил, например. Или она. Все от той же нехватки внимания, ага. Впрочем, гипотезы можно было продолжить строить и наедине с собой.

— Есть еще какие-то лежащие на поверхности факты о тебе, которые почему-то прошли мимо моего внимания? Троюродный дедушка в архиве? Крестница в медблоке? — уже увереннее улыбнувшись, добавила Сандрин.

Подпись автора

Прирученная саламандра

Да, тема, похоже, была не просто чувствительной или неприятной. Она была болезненной. Достаточно ощутимо болезненной для того, чтобы закопать ее поглубже внутри и отвечать на вопросы о ней с улыбкой и односложными фразами. Лишь бы поменьше к ней прикасаться — своими и чужими руками.

Пожалуй, при других обстоятельствах Сандрин бы рискнула аккуратно расспросить подробнее. Глубоко запрятанное нередко имело свойство — на деле — никуда не уходить и отравлять жизнь посерьезнее любых открытых ран и даже некоторых ядов. Но она плохо знала Стюарта. Фактически, почти ничего не знала о нем еще до сегодняшнего утра. А оттого не имела ни права допытываться, если он не хотел развивать тему, ни возможности помочь, если таки докопавшись каким-то образом до подробностей, разворошит то, что он ворошить не готов. Не говоря уже о том, что она ни по своему физическому, ни по своему психологическому состоянию не была сейчас способна погрузиться в чужие переживания без последствий. Не вытянет — им обоим станет плохо. А им сейчас, вроде бы, — обоим — было как раз хорошо.

— Успокоил, — усмехнувшись, проговорила она, когда выяснилось, что больше никаких его не-однофамильцев в ДОМП нет, протянула через стол руку, погладила его по костяшкам пальцев и снова улыбнулась. — Очень интересно. Будешь показывать? Где-то не тут, разумеется. Или у нас сегодня день теории?

Подпись автора

Прирученная саламандра

— У нас же был один взрыв. В Опере, — тихо хмыкнула Сандрин. — Так что я примерно представляю, как это, по крайней мере, со стороны выглядит. Но то, что его так легко сделать в меньших масштабах без магии, это я как-то не подумала. Ну и, что материалы может быть так легко найти в твоих карманах. Ох уж эти криминалисты.

Она приняла протянутую руку, тоже встала и чуть озадаченно нахмурилась на предпоследней фразе Стюарта. Нет, она не возражала, чтобы он остался. Ей не хотелось сейчас с ним расставаться, и уже даже не из страха, что случится какая-то магическая катастрофа, хотя исключить ее вероятность было нельзя. Просто ей нравилось с ним общаться. И в особняке хватало спален, и парочку наверняка даже сейчас содержали в таком виде, в котором их было бы не стыдно предложить для ночевки даже внезапному гостю. К тому же, магия. Пусть не ее собственная, которая бы позволила привести все в два счета в презентабельное состояние, а магия Стюарта. Но уж ему-то точно не составит проблем обустроить комнату на одну ночь так, как будет удобно ему. Тем более, что он явно был не из тех, кто не мог жить без полного и всеобъемлющего комфорта, раз практически жил на работе. В общем, это все не было проблемой.

Поэтому смутило Сандрин другое. Смутил комментарий про безопасность. Почему-то она совершенно не смотрела на Виктора с этой точки зрения еще пару минут назад. В любом из смыслов слова безопасность. Какой-то реальной угрозы от него не исходило. Сандрин это интуитивно чувствовала — и этого было достаточно. Да и Стюарт, наверняка, имел в виду более тонкие материи, а то поднял бы вопрос о своей “безопасности” раньше. Значит, ему вдруг пришло в голову поговорить о безопасности… для чего? Ее девичьей чести? Это, на самом деле, тоже звучало немного странно и неожиданно. Потому что у ее девичьей, Мерлин ее подери, чести за сегодняшний день было уже столько шансов пострадать, учитывая то, сколько времени они провели вместе, что упоминать о ней только ближе к ночи, ну… Сандрин даже не знала, что сказать-то. У Стюарта была масса возможностей начать к ней приставать еще утром. Он не пытался этого сделать. Значит, либо не хотел, либо не находил это корректным в нынешней ситуации. Она бы, пожалуй, тоже посчитала некрасивым со стороны мужчины приставать к девушке, которая находится в не совсем адекватном состоянии. Уж больно походило бы на попытку воспользоваться ситуацией. Так почему вдруг сейчас решил уточнить?.. И в чем состоит эта его безопасность? В смысле — по какой причине?

В голове тут же возник миллион объяснений, начиная с того, что она просто не в его вкусе, до всяких медицинских причин и запрещенных законом предпочтений. А ведь она вовсе на эту тему не думала, пока он не заговорил в непонятном ключе. Так что Сандрин, не смутившаяся от информации про бывшую жену, внезапно всерьез растерялась.

— Знаешь, я лучше не буду уточнять, что и почему ты подразумеваешь под безопасностью и почему решил заговорить об этом именно сейчас. Потому что я даже не знаю ни как сформулировать вопрос, ни как озвучить предположения, — в конце концов, окончательно смутилась она. — Но я буду рада, если ты останешься. И у нас хорошие гостевые комнаты. Мы едем или мы аппарируем?

Подпись автора

Прирученная саламандра

Ах вот, что он подумал... Сандрин чуть нахмурилась, пытаясь вспомнить, в каком контексте она упоминала Финна, и поняла, что формулировала невнятно. Будто Стюарт должен был заранее знать, о каком таком Финне речь и какие у нее с ним отношения. Да, она явно не очень соображала, когда касалась этой темы. А еще была в тот момент не в настроении обсуждать ее в подробностях, потому что... Ну потому что объяснение бы вышло очень длинным, а знать, что они проведут весь день вместе, после чего пара лишних фраз уже не будет иметь значения, она тогде не могла.

- В приличном обществе, вообще, не принято девушке спать в одном помещении с мужчиной, потому что попробуй докажи, что он просто охранял ее сон и комнату ото всяких магических гаргулий. И не более того, - усмехнувшись, начала Сандрин отвечать с конца. - Но об этом все равно никто не знает. И вряд ли у нас с тобой будут основания кому-то что-то рассказывать в таких подробностях. Надеюсь. Это никого, в конце концов, не касается. Что до Финна...

Наверное, ей стоило бы как-то обидеться на то, что причин для ревности не было бы. Она ведь очень красивая, без преувеличений, девушка. И Стюарту явно было приятно с ней общаться. Но бабушкины матримониальные планы и то, как внешность временами мешала в работе, сформировали у Сандрин не самое дружелюбное отношение ко всему, что касалось излишней заинтересованности в ней мужчин. Поэтому отсутствие интереса к ней Стюарта не только не обижало, но даже как-то радовало. Ну хорошо же общаются. Зачем усложнять? Тем более, что у него бывшая жена по какой-то неясной причине оставила себе фамилию бывшего же мужа. Значит, не все там завершено. И хорошо еще, если именно с его стороны, а не с ее.

- То тебе, в любом случае, не надо было бы беспокоиться. Финн не мой парень. Он просто знакомый, который был очень мил тем, что взял меня с собой в отпуск в Ирландию, когда мне очень нужно было куда-то сбежать после потери магии. И... Да, он предлагал мне встречаться. Но, когда отпуск закончился, я поняла, что ничего, кроме благодарности к нему не испытываю. А это, ну, это не худшая основа для отношений, наверное, но только если бы в этих отношениях была острая необходимость. А ее нет. Так что...

Сандрин чуть пожала плечами, мол, зачем оно тогда вообще, если ни желания, не объективной нужды.

- Не любишь ты аппарацию. Вот жалость, - вздохнула она. - Ну окей, поехали тогда. Но поиск аптеки на твоей совести. Я даже примерно не представляю, как ты, возможно, догадываешься, где их тут можно найти. И смотреть по сторонам во время поездки на твоем железном звере точно буду не готова. Так что разве что карту города попытаться купить.

Подпись автора

Прирученная саламандра