То, что было вчера - что это было? Юджина тихо-тихо поднялась с кровати, на которой сегодня спала с матерью и выскользнул за двери. Мама еще не просыпалась - и пусть поспит подольше. Во сне её лицо было хмурым и постаревшим, а в волосах - столько седины… Она вчера так испугалась!
Тепло было только в спальне и только благодаря чарам, что наложила мама. Юджина накинула шаль поверх теплого платья и вязаной кофты. На ногах вязаные из грубой шерсти гольфы поверх чулок. Так они и живут, чего уж…
Печь на кухне давно остыла. А на плите - сгоревшие почти до угольков овощи и курица. И горшок треснул… Гадство!
Они с мамой вчера совсем забыли про угощение, которое продолжало готовиться, пока дрова не перегорели и печь не остыла. А как было не забыть? Сначала по радио пришли вести о нападении на поезд со школьниками. Потом сказали, что в Хогсмиде по улицам носятся оборотни и жрут людей. Из их окон ничего такого не было видно, но крики они слышали - очень издалека. А потом из приемника пошли помехи - и мама совсем побелела. Джина напоила её успокаивающими каплями и попыталась успокоить еще и словами, но какие слова тут найдешь, когда кругом только беда, кругом только смерть и непонятно, взойдет ли вообще завтра солнце после этого. Еле-еле удалось уговорить маму лечь. А когда она все-таки уснула, Джина еще долго не могла успокоиться, перебирая в памяти школьных знакомых - как их, оказывается, много. Пусть они будут живы…
Но солнце взошло, дом холоден, еды нет. Только какие-то крупы в банках. А маме нужно нормально питаться. И - сегодня же Рождество, а у них угольки в разбитом горшке, ни одной еловой веточки в доме и никаких подарков. Джина закусила губу и превратила слезы в злость. Плакать и жалеть себя нет никакого смысла, надо что-то придумать. Сделать так, чтоб событий вчерашнего дня не было, она не может. Но может сделать так, чтоб у мамы была еда и теплые сапоги.

Выбраться к Косую аллею смогла только днем. Нехорошо вышло бы, если бы мама проснулась и не застала её дома. Или бы даже записку. Зато успела убрать на кухне, выбросить испорченную посуду и составить план.
У них уже очень давно хранилась старая отцова метла. Ну как старая, мама говорила - классика. Джина не разбиралась. Видела только - хорошее дерево, качественные заклепки, сохранность - как только что из магазина. Да и чего бы ей не сохраниться, провисевшей десять лет в герметичном чехле. Мама её не продавала то ли в память об отце, то ли в надежде, что пригодится дочери, а Джина может разок-то на ней и полетала, в одни из каникул. Сделала круг над домом - и хватит. Полеты - это не для неё.
В сумке рядом нашлись документы на метлу и набор для ухода и ремонта - вообще не распечатывался, все новое и полное. От баночки с воском пахло медом. Но Джина не стала её открывать, написано же - воск, вкусно не будет.
В той же сумке - пачка старых, пятнадцатилетней давности журналов с фотографиями чемпионов по квиддичу. Джина взяла и их. Не продаст, так подарит, вдруг кому пригодятся. Ей - точно нет.
Она понятия не имела, сколько выручит за эту метлу. В любом случае больше, чем совсем ничего. Шла мимо лавок - и откладывала в памяти “Сапоги или ботинки для мамы  у нас один размер”, “Может просто купить пирогов чтоб не затеваться с ужином не так уж и дорого”, “Купить газет маме не показывать”.
В лавку вошла, все-таки робея. О, она бы совсем не робела, если бы у неё была новая красивая одежда, крепкие башмаки и что-то, кроме овсянки, в желудке. Если бы она пришла как покупатель - совсем другое было бы чувство, правда?
Но Джина привычно надела на лицо маску “все так и должно быть” и почти уверенно поздоровалась с женщиной за прилавком:
-Добрый день, мэм. Я хотела бы продать метлу, - и приподняла, демонстрируя, отцову метлу в плотном чехле.