Миссис Поттер должна иметь позитивный образ в обществе и не только заниматься домом, но ещё и представлять мужа и его инициативы. А Элли ни разу не была в цирке. Для мамы такое развлечение было слишком шумным, для папы – недостаточно чистокровным, для Келли – раздражающим. Сложно сказать, что оказалось весомее: стремления будущей миссис Поттер или неосуществлённые желания мисс Трэверс, но сегодняшним майским погожим днём Элоиза оказалась под шатром волшебного цирка. Парой дней ранее Тинкер вернулся с рынка с покупками, а в корзине, из которой Элли достала овощи, оказалась яркая листовка, украшенная изображения жизнерадостных шишуг, низзлов, акробатов и, кажется, великана или кого-то, очень на него похожего. То ли кто-то из продавцов завернул в рекламную листовку овощи, то ли эльф просто не заметил, как её сунули ему в корзинку… Но Элоизу, неравнодушную к ярким картинкам, увиденное заинтриговало. Цирк должен был пробыть неподалёку от Лондона ещё три дня, а они с Чарльзом недавно говорили о том, что Элли стоит брать на себя больше работы с фондом, если после свадьбы она хочет сама плотно заняться помощью детям.

Чарльз, конечно, не настаивал, у него были помощники и секретари, но Элоиза хотела быть достойной его женой, а Дорея часто устраивала благотворительные вечера. Впрочем, Элли, самой недалеко ушедшей от детей, было интереснее общаться непосредственно с малышами, нежели выколачивать галлеоны из скучных взрослых. Она подумала, что организовать для детей поход в цирк, или, ещё лучше – привести цирк к ним, может быть хорошей идеей. Говорить о которой жениху она пока не стала. Чарльз сегодня планировал задержаться по работе, так что Элоиза вполне успевала поприсутствовать на вечернем представлении, оценить его и вернуться домой как раз вовремя, чтобы накрыть ужин до прихода Чарльза. Лучше порадует его, если идея окажется стоящей и всё получится.

Единственным неудобством было то, что Меропу пришлось оставить дома. Афиша обещала множество волшебных существ, участвующих в программе, и столь шумное зрелище наверняка заставило бы шишугу нервничать. Трижды извинившись перед любимицей и минимум дважды пообещав ей подарок, Элли аппарировала в предместье Лондона, чувствуя себя примерной невестой, обещающей стать примерной женой.
- Какая вата! – взрослости стремлений хватило до первой выкрашенный в яркие цвета тележки, за которой очень худой парень, одетый в красную с блестящими звёздами мантию, крутил огромные облака лакомства, переливающегося всеми цветами радуги. Забыв о статусе и важности своего визита, Элоиза выстояла очередь, отдала пару сиклей и схватила радужное сладкое облако рукой, украшенной сапфировым кольцом, так не подходящим к местному колориту. Элли, в своём сшитом на заказ строгом оливковом платье, смотрелась более странно, чем попугайски разодетые члены труппы, бодро шныряющие по территории стоянки.

У другого парня в мантии девушка купила входной билет и, задрав голову, восторженно озираясь по сторонам, пошла внутрь красно-белого шатра. Пахло жженым сахаром, сеном, животными, оркестр с лёгкой ноткой фальши гремел мажорную бодрую музыку, дети тянули родителей за руки. Элоиза улыбалась всем пробегающим мимо малышам, пытаясь на глаз оценить их возраст. «Они такие радостные. Детишкам из фонда тоже должно понравиться… Но лучше позвать труппу к ним, чтобы не было опасной толкучки» темнота сгущается над залом, едва Элли успевает занять своё место. И почти сразу прорезается лучом света, выхватывающим со свистом разрезающую воздух метлу. На метле задом-наперёд сидит человечек в длинной зелёной мантии, нелепых фиолетовых ботинках, в голубом всклокоченном парике. Элоиза смеётся вместе с детьми, поедая свою сахарную вату, и на время представления сама словно становится маленькой. Не думает об организации свадьбы, не волнуется о трещащих по шву отношениях с Беном, не беспокоится о том, что говорят о них в обществе… Элли смотрит на усыпанный блёстками и опилками манеж, хлопает в ладоши, которые после липкой ваты едва удаётся разлепить, и чувствует себя превосходно. Чуть хмурится лишь единожды, когда на манеже появляются шишуги, шагающие на задних лапах и катящие перед собой мячи. Номера с животными подспудно заставляют Элоизу беспокоиться, присматриваться: достаточно ли они упитаны? Выглядят ли счастливыми? Насколько задорно торчат хвостики? Присматриваться и к низзлам, и к крылатым коням, украшенным плюмажами… В весело мельтешащем свете, под аккомпанемент болтовни ведущего, всё кажется добрым и праздничным, разве может что-то плохое происходить в месте, где так весело смеются дети? И Элли успокаивается, хлопает в ладоши до самого конца, пока последние конфетти из волшебной палочки распорядителя не падают на покрытие манежа.

Но на выход, в отличие от родителей с детьми, не спешит. Пропускает всех, вытирает платком с вышитыми инициалами липкие руки, шевелит губами, проговаривая речь, которую собирается сказать распорядителю труппы «Здравствуйте, я Элли… Нет, Элоиза. Элоиза Трэверс, представительница благотворительного фонда, помогающего детям… Да, представительница будет в самый раз, не представляться же невестой учредителя» пока девушка отрабатывает самопрезентацию, шатёр цирка пустеет, яркий свет сменяется тусклым, светящимся где-то у выхода с манежа, и Элли спускается по опустевшим рядам в направлении этого света, чтобы пройти за кулисы. У только что выступившей труппы забот полон рот, никто не останавливает худенькую рыжеволосую девушку, с удивлённым выражением лица медленно бредущую по закулисью. А здесь всё далеко не так ярко… По-прежнему пахнет опилками и животными, но радужный, блестящий флер улетучивается. На валяющемся тут и там реквизите видны потёртости и заплатки, вместо жженого сахара проступает запах пота, никто не выглядит заинтересованным присутствием незнакомки, а схватить кого-нибудь за рукав и заговорить первой Элоиза стесняется. В растерянности она ныряет под очередной оказавшийся на пути полог и замирает, услышав знакомые звуки: поскуливание, возня. Шишуги! Сначала девушка их не видит и замирает на месте, чтобы не напугать животных, а через несколько мгновений, когда зрение адаптируется к полумраку, ахает: клетки! Шишуги, недавно жизнерадостно катившие мячики, закрыты в крохотных клетках, не позволяющих им даже с комфортом встать на лапы. Голубые глаза Элли округляются от возмущения и злости, на щеках проступает румянец. Да разве так можно?! Это собаки, они должны двигаться, общаться с людьми! Их что, всегда так содержат? Элоиза хватает ртом воздух, не будучи уже уверенной, кому она собирается помогать – детям, шишугам? Что делать? Бежать за Беном? За Чарльзом? В Министерство? Кто-то наказывает людей за содержание животных в крохотных грязных клетках? Нет, нанять таких людей к детям она точно не может. Но и уйти теперь тоже. Надо…
- Проходите, Иван. Всё, как договаривались. Знаете, сейчас стало намного сложнее проходить границу… Тяжелые времена… Я бы сказал, сложнее процентов на двадцать. Если бы не Ваши рекомендации... – звучит вдруг совсем рядом голос распорядителя. Элли не узнаёт его, потому что во время представления он был изменён чарами «сонорус», и испуганно кидается в ближайший тёмный угол, притаившись за пирамидкой, стихийно сложенной из блестящих булав и обручей.

Отредактировано Eloise Travers (2021-08-28 19:15:00)