- Это их общие цели, - процедил Келли с нажимом и, прежде чем Бен успел возразить, или, вернее, снасмешничать по обыкновению, добавил, - Бен. Нам с тобой по тридцать лет, как минимум дюжину из которых мы оба обслуживаем систему.
Бен поморщился, снова хватаясь за стакан, точно мог бы спрятаться на его дне. От пронизывающих глаз Келли, который понимал очень многое и часто видел насквозь - что людей, что, казалось, предметы, - но иногда бывал просто до зубовного скрежета непробиваемо глух.
Вот как сейчас.
- ...твоя профессия куда более щедрая на увечья и незабываемые воспоминания. К слову, что касается воспоминаний, я также прекрасно помню о том, что ты выбрал ее исключительно с целью насолить Чарльзу. И этого ты, полагаю, добился.
- Какой ещё выбор можно сделать в восемнадцать лет? - пожал Бен плечами, выуживая из корзинки, ютящейся у края стола, ломтик подсохшего хлеба, - Я искренне завидую людям, которые с самого начала знают, чего они хотят, кем хотят быть. Я вот до сих пор не понял, кем хочу стать, когда вырасту. Одно точно знаю: не таким, как мой отец, - Бен помолчал, пережевывая кусок.
– Однако, хотелось бы знать, как часто тебя все еще греет этот поступок... спустя столько лет?
Завёл шарманку.
Келли никогда не высказывал напрямую своего отношения к выбору Бена. Его речи, касающиеся аврората, всегда балансировали где-то в области безоценочности, порой подбираясь к границам, но никогда их не нарушая. Придраться было не к чему, - Бен знал точно, ведь он отлично умел придираться к словам, - впрочем, Келли всегда так выстраивал речь, что не к чему было придраться. Где-то там у него внутри спрятан был верстак, на котором он умудрялся отшлифовать каждую фразу до безупречности. Видимо, поэтому говорил мало и нечасто.
Однако, не нужно было обладать семью пядями во лбу, чтоб понимать: Келли не нравится, что Бен стал аврором.
Келли вообще не любил риск, особенно неоправданный. Был ли оправдан риск, которому ежедневно подвергали себя авроры?
С точки зрения Бена определённо был.
- Греет, - буркнул Бен беззлобно и отхлебнул виски.
Искрами напиток просыпался по мелким язвочкам во рту, напоминая и о горячем кофе, обжегшем язык нынешним утром, и о слишком кислом яблоке, сгрызенном в обед, и о непередаваемой ловкости, с которой Бен вчера прикусил вместе со стейком собственную щеку.
Ух как греет.
- Мне нравится дисциплина на работе. Это мотивирует и бодрит. Совсем не то же самое, что дисциплина дома, всякие дурацкие запреты "лишь бы запретить". С адекватным начальством рабочая дисциплина в частности помогает эммм... помнить, что это работа. Понимаешь? Такая же работа, как твоя. Никаких геройств. Мы просто делаем свою работу. Другое дело, когда вмешивается начальство неадекватное...
– Декрет о непростительных, вот к чему я веду. Его необходимость, честно говоря, уже ставится мной под сомнение, - Келли воззрился на Бена так, будто тот собственноручно выпустил и подписал этот проклятущий декрет.
- А! - досадливо взмахнул рукой Бен, откидываясь на спинку стула.
И какое-то время не мог больше выдать никаких комментариев, глядя в сторону и плотно сжав губы. Келли молчал, - ему это было несложно, - и терпеливо ждал, - это он тоже умел как никто другой.
Официант притащил ему стейк и рыбу с картошкой для Бена. Поблагодарив благодетеля кивком, Бен сковырнул шершавую панировку с рыбы, сунул в рот, пожевал и поднял глаза.
- Я не буду применять непростительные, - сказал он, понизив голос, и, оглянувшись, окинул взглядом полупустой зал, - Если у тебя были какие-то сомнения на сей счёт. Никто из моей группы не будет. Рекомендация - ещё не предписание.
Отломив вилкой кусок рыбы побольше, Бен сунул его в рот и закрыл глаза, пережевывая, лишь теперь понимая, как был голоден, и что половина его злости из этого голода произрастает.
- Почему тебя это беспокоит, Келли? - спросил он с набитым ртом, и сделал глоток виски так, будто это была вода.
Это была не вода, так что он зажмурился и встряхнулся, прежде чем невозмутимо продолжить жевать, - и говорить, - Ты-то на своём месте навряд ли столкнешься с кастующими Непростительные аврорами, - усмехнулся Бен, - разве только в письменных отчётах аврората.
Он замолчал, задумавшись о том, что кто-то всё же примет к сведению декрет и начнёт раздавать подозреваемым "Круциатусы". Бен даже предполагал, что знает, кто это будет.
Вот о применении "Авады" он даже помыслить не мог. Даже так, за столом в кабаке.
– Ты спросил меня, мог бы я пойти на смерть ради целей, - произнёс Келли, вызывая заинтересованный взгляд Бена, - Что ж, возможно, покажусь тебе эгоистом, но своих, личных – да, если бы не сомневался в успехе их достижения.
Бен помолчал, глядя на друга редким вязким взглядом, которому у него же и научился.
- Я тебе не верю, - качнул он наконец головой, принимаясь за картошку, - Ты не будешь умирать ради чего бы то ни было, Келли, не пудри мне мозги. Ну разве что в крайнем случае и ради... Элли. Ты никогда не был склонен к такому риску. Скорее поверю, что ты мог бы убить ради своих целей.
В усмешке Бен спрятал холодок, пробежавший по губам вместе с этими словами. Ему хотелось бы не верить, что Келли способен на убийство, но он не просто верил, он знал, что способен. Келли точно способен. Оставалось надеяться на то, что ему до сих пор не понадобилось убивать. На это вполне было похоже.
На что ещё Келли был способен - так это вогнать Бена в полулетаргию, заговорив шахматными метафорами, - чем он и занялся. Бен послушно зевнул, зажевал зевок куском рыбы, запил виски, осушив бокал, и налил себе ещё.
- Я не хочу играть, Келли, жизнь это не игра, тут всё серьёзно, - заметил он хмуро, цепляя вилкой сразу несколько ломтиков картошки.
Отредактировано Benedict Potter (2021-10-07 10:16:23)