Когда город засыпал, в канализации, которая как грибница опутала подземный Лондон, просыпалось древнее зло. Просыпалось, разминало свои дьявольские косточки, чистило свои зубы, ополаскивало рот ополаскивателем с запахом преисподней, и выходило на охоту. Зло, выспавшееся и принаряженное, протягивало к честным гражданам свои злоумышленные злостные лапки зла и – хвать! – утягивало их в темноту, подбирая себе ужин пожирнее да поаппетитней. Для зла, опутавшего Лондон, то был удачный год. Год жатвы. Год, когда даже летние сумерки не были безмятежным временем влюблённых. Год, когда всякий охотился и выживал, как умел. Год, когда Лондону нужен был герой, который не побоится спуститься во мрак и вернуться оттуда победителем…
- Деточка, я денежку больше не меняю, - сочувственно качнула седыми кудельками Кассиопея Леблон и хлоп!хлопнула дверью своего салона прямо у Арвина под носом, громко звякнув серебряным колокольчиком.
- Но… - только и успел сказать Арвин в ответ. Он припал лбом к стеклу, но едва его глаза успели чуть-чуть привыкнуть к полумраку салона, как на всё витражное стекло Кассиопея Леблон бахнула табличку «Обед. С 12 часов до завершения». Ну вот те на.
Арвин вздохнул и уже взялся за дверной молоточек, чтобы постучать в салон ещё раз, но тут же отдёрнул руку – змея, обвивавшая потёртый язычок, зашипела и попыталась цапнуть Арвина за руку. Ну вот те на, номер два.
Во избежание третьего «вот те на» Арвин стратегически отодвинулся от дверного молоточка и постучал прямо в стекло. Внутри салона астрологини что-то зашевелилось, но мужественно проигнорировало его зов. Люди часто бывают глухи к добру и слепы к подвигу. Молчаливый и настойчивый герой постучал ещё раз. На этот раз в салоне что-то горестно вздохнуло голосом Кассиопеи Леблон, табличка с обедом негодующе качнулась, и дверь снова открылась.
- Деточка, я же уже тебе сказала, что денежку больше не меняю. Спроси в аптеке, вон, дверь напротив, - терпеливо пояснила старушка.
- Япоповодувашегообъявления, - выпалил Арвин и даже поставил в дверной проём ногу, как делали в киношках, хотя дверь астрологиня закрывать не собиралась. Взгляд Кассиопеи Леблон невольно опустился на эту вставшую в дверной проём ногу, потом снова поднялся к лицу Арвина и, наконец, просветлел настолько, что она отошла в сторону, пропуская Арвина внутрь салона.
- Ты по поводу котички, да? – скорее утверждала, чем спрашивала, старушка.
- По поводу котички, да, - осторожно согласился Арвин. Не совсем по поводу котички, конечно. Технически – по поводу вознаграждения за котичку. И ещё – по поводу славы героя, который не гнушался маленьких добрых дел, когда ещё был юн и набивал руку. Ну что-нибудь такое.
- Проходи, проходи, деточка, опаздываешь немножко, - засуетилась астрологиня и потащила Арвина мимо затемнённой и окуренной каким-то дымком комнаты, за потёртую болотного цвета дверь. – Котичка, значит, убежал, и я…
– Вы там писали, - на ходу доставая из кармана рубашки блокнот и ручку, перебил старушку Арвин, - что его, возможно, похитили.
- Похитили? А… Ну да. Возможно, похитили, - Кассиопея Леблон остановилась, замерла, не выпуская локоть Арвина, а потом снова решительно тряхнула кудельками, отгоняя наваждение. – Пойдём, деточка, я тебе тоже покажу котичку… Он такой славный, мой мальчик. Деточка, это же как мой ребёнок… Найдите его! Приведите его домой!
Арвину не очень понравилось, как у астрологини вдруг нарисовалось множественное число, но он подумал, что теперь, когда мадам Леблон знала, что он пришёл по объявлению и работать, а не менять денежку, она решила относиться к нему как к профессионалу. Такое случалось же, в конце концов. Люди часто робели, встретившись со стражем порядка и хранителем закона и справедливости.
За болотного цвета дверью в салоне скрывалась горчичная гостиная с кучей подушечек, набросанных в довольно непредсказуемых местах. Наверное, для котички, решил Арвин, но спросить не успел, потому что его взгляд упёрся в сидящую на диване женщину. На клиентку салона она была не похожа. Иначе зачем бы она была в этой комнате, а не в салоне, правда? Да и вообще она была такая… Ну вот такой в кино в итоге оказывается женщина, которая распилила своего мужа пилой и скормила собакам, просто потому что он выпил три бутылки пива вместо двух с половиной в пятничный вечер.
- Здр… - начал было Арвин, но тут астрологиня наконец отпустила его локоть и торжествующе заявила:
- Я так и знала, что с этим делом вы в одиночку не справитесь, мисс Фосетт!

- Я понятия не имею, кто ты такой, пацан…
- Я тот, кто спасёт этот город. Я – Бэ…
Скомканное в неаккуратный шарик объявление астрологини о пропаже котика прилетело Арвину прямиком в лицо, и красочная сцена, уже было развернувшаяся перед глазами как стрип из комикса или кадр из киношки, мигнула и исчезла.
А жаль. Было бы красиво: своё явление в качестве героя Косого и Лютного переулков Арвин видел в мрачноватых тонах, в духе городских легенд про вселенское зло, плюющее в водопровод, с ясно прорисованным силуэтом и приятно размытым фоном, чтобы холодок от старых зданий магического Лондона пробирался читателю/зрителю в сердце, душу и пяточки. Но герою, увы, не суждено было явиться.
Арвин потёр плечо, за которое его бесцеремонно тащила мисс-нет-миссис-Фосетт, и огляделся по сторонам. У салона астрологини было п у с т о. Только где-то сбоку хлопнула дверь, заставив Арвина на миг обернуться, и из «Дистальной фаланги» в аптеку Малпеппера двинулся невысокий щуплый мужичонка, который что-то напевал себе под нос. Арвин вздохнул и наклонился подобрать объявление.
Морда астрологининого котички жалобно скомкалась, и, когда Арвин осторожно расправил края, котик мяукнул и прижал уши к голове. Знак судьбы, не иначе. В судьбу Арвин верил – с истовостью, с которой в судьбу верили все настоящие герои. Ведь если бы Питер Паркер не встретил паука, а Брюс Уэйн не остался сиротой, если бы Тор не получил молот, Стив Роджерс не переродился, а Атланна не раскрыла Артуру Карри тайну Атлантиды, не случилось бы не просто ничего удивительного – вообще ничего бы не случилось. В любой хорошей истории, которую Арвин знал, был какой-нибудь знак судьбы. Иногда даже несколько, потому что главный герой не всегда умел этот знак судьбы распознать.
Памятуя о том, что у литературы и кино можно учиться, что по учебнику жизни, Арвин внимательно относился к тому, что можно было считать «знаком свыше». Мама вот ещё всегда говорила, что на всё воля божья, но говорила, конечно, не так убедительно, как авторы комиксов, потому что авторы комиксов в Аквамена и Бэтмена верили больше, чем мама – в бога. Но общее направление мысли совпадало, и Арвин предпочитал считать это доказательством выдвинутой им теории.
Знак судьбы, представленный котьей мордой, смотрел на Арвина, а Арвин смотрел на знак судьбы. Котик, конечно, это ерунда для настоящего героя. Да и где его искать, этого котика? Может, он просто на местной помойке отирается? Или его уже кто-то подобрал в Косом? Или сожрал в Лютном? Может, его пнули? Покалечили? Усы сожгли? Сломали лапы? Оставили голодать?..
Не бывает же маленьких и неважных добрых дел. И маленьких подвигов. Помощь нужна не только великим мира сего, но и самым маленьким, потому что самые маленькие беззащитнее всего и о них все постоянно забывают. Будь это ребёнок, а не жмыр, сказала бы эта женщина «не связывайся»?.. О! Вот это хорошо! То, что надо!
- Стойте! Эй! Мисс! Миссис! Алё! – закричал Арвин и бросился вслед за новой знакомой, которую что-то – провидение, не иначе – тоже занесло в этот день к астрологине. Так как мисс-нет-миссис-Фосетт никуда не торопилась, догнал он её тоже без труда, забежал вперёд и решительно продемонстрировал развёрнутое объявление, с которого на жестокую женщину, которая понятия не имела ни о подвиге, ни о кодексе чести, смотрел астрологинин котичка.
- Так же нельзя! – начал Арвин, выглядывая слева из-за объявления. – Ну он же умрёт там. Может, он уже умер. Это же Лютный переулок. Но вы же ведь не сказали бы это про ребёнка. А он ей как ребёнок, похоже, этот Фифи. Хотите отнять у матери дитя? Ему там страшно! Стойте! Нет! Ну послушайте, вот представьте, вы – жмыр. Живёте себе в тепле, спите на мягкой подушке, вас любят, гладят, кормят всякими вкусными штуками, а потом хопана… И вы на улице. Вы на дне жизни. Вы и есть дно. И никто вам не поможет, потому что все считают, что вы гиблое дело. Списанный товар. Брак жизни. Ну кому нужен кот, да? Но ведь как же… как же сострадание? Как же любовь к ближнему? Как же помощь страждущим? Маленький подвиг, который в сгущающихся сумерках жизни разгоняет тьму, а?
Арвин подсунул объявление женщине совсем уж под нос, чтобы они с котичкой посмотрели друг другу в глаза очень внимательно, и чтобы на дне котичкиных глаз женщина могла увидеть саму себя и каждого, кто жил в Лютном и Косом переулке и в Британии, страдал вместе со своей эпохой и надеялся на появление того, кто проявит сострадание к слабым и заметит прежде незаметных.
- Хорошо загнул? – уточнил он, снова выглядывая из-за объявления. – Давайте по помойкам посмотрим хотя бы? Нет так нет, пойдём домой.
Может, это было недостаточно серьёзным аргументом. Точно, не было. Это Арвин видел по глазам женщины. Воодушевления его речью в ней было ни на цент. А жаль. Окей, это было не лучшее его выступление, но посыл поблагороднее, чем у какого-нибудь Крауча. Ну или хотя бы – ничуть не хуже.
Арвин понял, что всё пропало. И, как это часто случалось с ним в самые трудные времена, вспомнил своего декана. Проф Макго умела подбодрить и найти правильные слова. А ещё она умела смотреть так, что сразу в груди клокотало что-то неудержимо гриффиндорское. И, между прочим (опять знак судьбы!), проф Макго была котичкой. В буквальном смысле.
- Если вы не пойдёте со мной, я пойду с вами, - угрожающе выпалил Арвин. – А если вы пойдёте со мной, и мы найдём котичку, деньги пополам поделим. А, напарник? Ну вы же не просто так попёрлись за её котом? – почти наугад предположил Арвин, вспомнив мамины наставления о том, что больше всего людей (всех, кроме отца Арвина) мотивировали деньги. Искать чужих котов – уж точно. Ну если только ты не настоящий герой, но у женщины на лбу было написано, что героизмом в ней и не пахнет. От неё вообще пахло только потом, едой и чем-то ещё, что Арвин наугад классифицировал как запах несвежей одежды. Такие ведутся на деньги. Такие только на них и ведутся. Но вдвоём кота проще искать, чем одному. И напарников не выбирают. Напарников иногда подбирает сама судьба. Арвин, по крайней мере, в это верил, а в любой хорошей истории такая вера рано или поздно вознаграждалась. Как-то. Хотя бы чуток. Ну пожалуйста?

- Если довела, и котичка сбежал, тогда тем более его надо найти и спасти! – не раздумывая выпалил Арвин, потому что раздумывать, конечно, в целом не было его сильной стороной. Но это и нормально – в человеке не могут быть одни достоинства, правда же? На чём тогда вообще строится драматургия жизни?
Драматургия жизни Арвина Хокинса, к примеру, строилась исключительно на его слабых сторонах, самой слабой из которых был священный принцип «семь раз сделай – один раз подумай». Причём принцип этот в голове у Арвина писался с запятой, а с тире, чтобы между «сделай» и «подумай» точно была установлена прямая и очевидная, как прямое и очевидное тире, логическая связь. Ведь если что-то сделать семь раз, оно не может быть прям уж очень плохим. Какой-то разочек да точно выйдет как надо. Ну или примерно как надо – в этом вопросе Арвин был не очень придирчивым человеком и обычно довольствовался если не малым, то точно и всегда – имеющимся.
К сожалению, иногда безукоризненная драматургическая схема давала сбои, потому что очень сложно что-то сделать семь раз, если объект действия просто продолжает идти, как будто ничего и не случилось, а он просто как муха или даже пустое место. Арвин проводил взглядом мисс-нет-миссис-Фосетт и… вздохнул. Ну нельзя же быть такой наивной, боже. Если за полчаса он найдёт хоть что-то похожее на след этого жмыра, он, вообще-то, может один его притащить астрологине, и тогда делиться ни с кем не надо будет. Он может, между прочим, даже взять у астрологини и деньги, и котичку, и сбежать, все равно он в Лютном переулке не живёт. Мама, возможно, будет не очень рада, потому что это волшебный кот, а не обыкновенный, но почему-то Арвину казалось, что в целом мама может даже не заметить разницы, если не сказать.
Строго говоря, спасти котичку от воняющего благовониями салона астрологини Арвину хотелось даже больше, чем вернуть Офиукуса хозяйке. В возвращении кого-то домой за деньги был налёт коммерции, а в спасении кого-то бескорыстно – героизма, и выбор (если он вообще у Арвина будет) был для него совершенно очевиден.
Ну и иди, ну и обедай в своём «Колючем змее», мисс-нет-миссис-Фосетт. Кстати, где этот «Колючий змей» вообще?
Вооружившись принципом, что решать проблемы нужно по мере их поступления, Арвин огляделся по сторонам и первым делом приметил аптеку Малпеппера. Возможно, Малпеппер был тем самым человеком, который приютил беглеца? Добросердечный седеющий провизор, у которого сердце, несмотря на всю жизнь в Лютном переулке, ещё сжималось при виде несчастного, всеми брошенного (нет, лучше – отринутого) крохотного существа. Арвин расправил помятый мисс-нет-миссис-Фосетт пергамент с котичкой и решительно зашагал к аптеке.
Когда он открыл дверь, что-то звякнуло, привлекая внимание мистера Малпеппера, но, сколько Арвин ни озирался по сторонам, он никак не мог найти того самого добросердечного седеющего провизора, на которого две секунды назад возложил такие большие надежды.
- Скажите, - шёпотом спросил он у пожилой дамы, которая со знанием дела копалась на полках с зельями красоты, - вы не знаете, где я могу найти мистера Малпеппера?
Дама подняла на него укоризненный взгляд из-под круглых маленьких очочков.
- Он, наверное, уже умер, - без сожаления пожала она плечами. – Спроси у провизора.
Дама мотнула головой куда-то в сторону, и Арвин заметил за прилавком темноволосую, какую-то не очень дружелюбную на вид женщину, которая разговаривала с мужиком, недавно вышедшим из «Дистальной фаланги». Фу-у-у-у-ух. Арвин подошёл к стойке и даже раньше, чем на него обратили внимание, как козырь из рукава, выложил на прилавок пергамент с котичкой.
- Скжитепожааставыневиделитуткотикажмыратоестьонжилуастрологинипожалстаспасибо.
Он выпалил это на одном дыхании, наверняка от волнения проглотив какие-нибудь буквы, и в глубине души, как всякий, сделавший над собой усилие, рассчитывал, что оно будет вознаграждено. Но, увы. Мужик из «Дистальной фаланги» склонился к пергаменту, рассматривая котичку, и хмыкнул. Женщина за прилавком только скользнула по пергаменту взглядом, который Арвин бы не назвал ни добросердечным, ни сочувствующим, но, с другой стороны, она ведь и седеющим добросердечным провизором не была.
- Не, малец, я точно не видел, - покачал головой мужик и вопросительно взглянул на женщину. – А ты, мисс Долохофф, кормишь котичек по вечерам как одинокая женщина?
- Увы, - сухо ответила разом на все женщина, мисс Долохофф, и мужчина хохотнул и снова посмотрел на Арвина. Арвину это совсем не понравилось. Ни то, ни другое. Но он решил не сдаваться, и, раз уж разговор завязался, спросить про другое.
- А «Колючий змей» знаете тут где?
- Тебе зачем, малыш? – почти сочувственно спросил мужик, но ответа ждать не стал. – Дальше по Лютному переулку, после Борджина и Берка, на правой стороне.
- Спа-а-спасибо, - пробормотал Арвин и аккуратно забрал пергамент, чтобы не помялся ещё больше. – До свидания.
Он уже развернулся, чтобы уходить, но всё-таки оглянулся напоследок.
- Если котичку увидите, пожалуйста, верните её астрологине. Или себе возьмите. Ладно?
- Не могу обещать, - выдержав паузу в пять секунд, которые показались Арвину отдельным видом пытки, потому что он уже очень хотел отсюда выйти, сказала женщина. Арвин кивнул, зачем-то ещё раз её поблагодарил и вышел на улицу. Ну здрасьте приехали.
Лютный переулок в этом месте был какой-то уж очень оживлённый. И, пока Арвин размышлял, куда бы ему пойти подумать, чтобы не уходить далеко от места преступления, его осенило. Котичка, конечно же, тоже испугался! Тут же полно народу. Толпы ходят туда-сюда, туда-сюда. Значит, он искал укромное место. А какое тут укромное место, если только не… Арвин повернул голову и заметил узенький тихий проулочек, ведущий куда-то за аптеку Малпеппера. Обернулся, прикинув траекторию от салона астрологини, и решил, что это самое оно. Будь он котичкой, он бы туда и ломанулся.
В конце проулочка обнаружился задний двор аптеки. Ну или как там это правильно в аптеках называлось? Чёрный вход? У самого забора, через который Арвин решил благоразумно не перелезать, в мусорном баке возился домовой эльф. Домовых эльфов Арвин знал по Хогвартсу и в принципе не боялся – они казались ему недооценёнными свидетелями.
- Сэр? – позвал Арвин домовика. Домовик не ответил. – Сэр?
Худенькое тельце вздрогнуло, как будто он только со второго раза понял, что обращаются к нему, и из-за бака показались сначала огромные уши, повернувшиеся к Арвину, а потом и весь домовик.
- Сэр? – в свою очередь спросил он. Арвин сделал глубокий вдох и, сунув котичку домовику под нос (точнее, под забор), поведал свою историю.
- Вы не видели котичку, мистер домовик? – закончил Арвин, с надеждой глядя на домовика.
- Флогистон никого не видел. Флогистон мусор носит. Туда-сюда. Флогистону сказали, Флогистон делает. Флогистон котов не смотрит.
- Ясно. Спасибо, - кивнул Арвин и снова убрал котичку. Глухарь.
- Сэр! – окликнул его эльф, когда Арвин уже развернулся, чтобы уйти. – Поглядите за «Виверной». Флогистон там видел котов, когда ходил покупать еду.
Раньше, чем Арвин успел отреагировать, домовик поджал уши и скрылся в неизвестном направлении, как будто бы сам устыдился своего порыва. К доброте нужно было привыкнуть, философски подумал Арвин и зашагал обратно к Лютному переулку.
«Виверна», точнее, «Белая Виверна», располагалась приблизительно в жопе мира – в том закутке Лютного переулка, в который Арвин никогда раньше не заглядывал. Он проскочил мимо сомнительных личностей, выходивших от гробовщика, и, пока никто из куривших у паба мужиков его не заметил, нырнул в сторону, между стеной какого-то магазина и стеной «Виверны». На эту помойку, конечно же, уже пришлось лезть – но всё ради благого дела. Перед тем, как перемахнуть через невысокий (не в пример аптечному) забор, Арвин ещё раз посмотрел на котичкино колдофото, а уже перемахнув, запоздало задумался о том, что как-то странно, что на заборе нет никаких чар. Хотя, возможно, в «Виверну» просто никто не лазил вот так – со стороны помойки, куда выносили всякие отходы с кухни.
Надо сказать, домовик даже не очень ошибался – котов тут было знатно. Целых три. Всех Арвин вытащил их мусорки, но ни один не прошёл следственный эксперимент: на Офиукуса они были не похожи, разве что один, но только чуть-чуть и из-за полосок на спине. Зато они совершенно неожиданно подарили Арвину зацепку – пока он пытался поймать третьего, он наткнулся у мешков на порванный душераздирающе розовый ошейник. Судя по колдофотографии котички астрологини, ошейник был его. На всякий случай Арвин распотрошил мусорный мешок, а потом – ещё один, но никаких следов невинно убиенного животного не нашёл. Прихватив ошейник, Арвин выбрался из дворика «Виверны» и пошёл искать «Колючего змея». Сначала дошёл до Борджина и Берка, потом развернулся и снова прошёл теперь уже опять вперёд – прямо как ему и говорил мужик в аптеке.
Попасть внутрь не получилось, потому что Арвин как-то совсем не понял, как это сделать, зато получилось покараулить мисс-нет-миссис-Фосетт у входа. Караулить тут было удобно, потому что в «Колючего змея» никто не входил. Не выходил, впрочем, тоже, и в какой-то момент Арвин подумал, что женщина пообедала быстрее, чем он предполагал, и уже ушла, а может, и вовсе ему соврала.
Но потом мисс-нет-миссис-Фосетт всё-таки вышла на улицу, Арвин встал, на ходу отряхивая зад, и сразу же продемонстрировал ей улики:
- Я нашёл в мусорке у «Виверны» порванный котичкин ошейник. И ещё. Вы думали о том, что, вообще-то, я мог бы вас обмануть и все деньги за кота взять себе? Вам повезло, что я не такой.