Звяк.
Маленькое подвальное окошко треснуло, потревоженное небольшим, но увесистым камнем. Внизу послышалась какая-то возня.

Звяк.
Ещё одно подвальное окошко треснуло уже от другого камня, но в нём уже появилось лицо лысого амбала, недоуменно и одновременно сердито нахмурившего брови.

Хлопок аппарации.

Минутой спустя послышались тяжелые шаги, скрипнула дверь, нежное летнее Солнце забралось своими лучами-руками на узкую улочку квартала, что обставил бы французский Двор Чудес по силе и размаху, осветив природным софитом явившегося привратника с твёрдым намерением размозжить нарушительнице спокойствия голову – ему бы удалось, кулаки ведь у него размером с «фонарь Джека».

– Зови главного, дружище, – Вероника Скаррс пыхнула самокруткой, сидя на бордюрчике по-турецки и тихо надеясь, что натворивший безобразие знакомый бродяга успел аппарировать куда-нибудь ещё. Например, на крыльцо «Белой Виверны», где спустит данные ему два галлеона на выпивку. – Ну, не смотри ты на меня так, формально это не я, ты же видел, – с самой невинной моськой добавила девушка, заправив кудряшку за ушко.

В ответ амбал лишь сверкнул сердитым взглядом и скрылся за дверью. Скаррс сделала глубокую затяжку, затушила самокрутку и вытащила ещё одну. Рядом с докуренной лежало ещё пять таких, свидетельствуя о том, что дева просидела тут достаточно долго. Упрямая.

четырьмя часами ранее

Сначала с Шервудом было чертовски весело. Никки помнит дни, когда счастливо хохотала, пританцовывая на барной стойке одного ирландского паба в магическом Дублине, куда их занесло по чистой случайности на празднество, пока парень курил, откинувшись на спинку высокого стула и не сводя с подруги влюбленного взгляда; когда они полетели на концерт «Диких сестричек» наплевав на то, что могут вернуться только во вторник из-за погодных условий, дальности перелёта и метел средней паршивости; когда они встречали рассвет на крыше дедовского салона, прикрывши наготу шерстяным одеялом; когда… В общем, всё было отлично. Мортейн мог быть весьма обаятельным и обходительным, когда хотел. С уважением относился к дедуле с бабулей, забрасывал подарками, всячески поддерживал и неплохо ладил с Джудом, которого цветная Скаррс давно начала воспринимать не как брата, а как сына, учитывая всю историю оказий, свалившихся на головы родни благодаря глупости их матери-кукушки.

Это подкупало. Не могло не. В какой-то момент девушка расслабилась, предложила переехать к ней, пара месяцев прошла чудесно, а потом началась откровенная дичь. Помимо того, что Шервуд оказался не очень-то приятен в быту, имея ряд привычек, вызывающих желание бить ему ложкой по лбу каждый раз, когда вспомнятся, порой он вёл себя отвратно. Нет, к двуногим парнокопытным в своей жизни и иногда спальне Вероника привыкла уже давно, даже себя стала считать подходящей им партией, но некоторые выходки парня с ангельском ликом нарушили все рамки. Так он стал сначала картинно обижаться, когда Никки отказывала ему в близости или не хотела тратить время на развлечения, ибо ей нужно было принять много клиентов, записавшихся накануне или же отлучиться по делам. Это вызывало жуткий комплекс вины, подтачивающий изнутри так, что нередко девушка допускала ошибки и попадала в неприятности.

Чуть позже Мортейн стал заглядывать к местным букмекерам и просаживать большую часть своего заработка. Тогда Вероника подкармливала бойфренда, не желавшего мириться со своими богатыми родителями, жалела и упрашивала больше не ставить на квиддич. Он не слушался, из-за чего пришлось сходить к господам хорошим и договориться, чтобы те на порог этого субъекта не пускали. Благо, с ними Скаррс была знакома ещё с подросткового возраста, когда и в снег, и в зной торчала на улице, всучивая то газеты, то листовки. Да и их главный набивал у неё с дедом несколько тату, а потому был лоялен донельзя. Повезло.

С владельцами пабов и барменами везло меньше. Те либо пускались в полемику и напоминали о годах вздорной юности Скаррс, либо полностью игнорировали просьбы, мольбы и попытки подкупить последним заработком. Конечно, Шервуд оставлял у них суммы вдвое, а то и втрое больше, так что никаких шансов не было. Оставалось лишь забирать его вдрызг пьяного или же принимать уже дома, раздевая и помогая устранить оказии, что подбрасывал отравленный огденским организм.

И последней каплей стало новое опасное увлечение Мортейна, после которого он возвращался мрачным, холодным и побитым. Уже порядком уставшая Вероника даже не спрашивала, что случилось. Только вздыхала, открывала аптечку и пичкала благоверного зельями. Умоляла прекратить, говорила, что переживает за его жизнь, на что Шервуд только отмахивался, мол ничего с ним не случится и лучше отправиться в койку вместо пустых разглагольствований. После нескольких таких разговоров Скаррс дала два дня на сбор вещей и уход. Парень попытался поспорить, постоять в позе да поуговаривать простить, но девушка была непреклонна.

Впрочем, непреклонность длилась с недельку-другую. Потом Никки начала вспоминать обо всём хорошем, что было в их отношениях, и скучать по благоверному, что было отличной почвой для того, чтобы Мортейн одной лунной ночкой пришёл спеть серенаду под окном и в тот же вечер сделал предложение руки и сердца. Как полагается причем, с красивым кольцом, цветами и прочим. Растроганная Скаррс сбросила все свои колючки и согласилась, пригласила вернуться к ней, наслаждалась спокойной жизнью и надеялась, что теперь-то у них всё будет хорошо. Ага. Сейчас. Прошло пару месяцев, и Шервуд снова стал приходить побитым. Тогда Вероника уже решила проследить и оказалось, что козленочек повадился ходить в клуб, именуемый «Корона гоблина».

В тот же вечер Вероника закатила милому грандиозный скандал, швырнула кольцо куда-то под стол, объявила бойкот на неделю и после примирительного секса поставила ультиматум: или я, или клуб.

Выбор был сделан правильный.
По крайней мере, всё указывало на то.
На Шервуда даже можно было положиться в последнее время.

А потом, в погожий июльский денек, когда Никки заканчивала выводить украинского металлобрюха на спине здоровенного детины, не жалующегося на боль, слушающегося команд татуировщицы и рассказывающего о том, как круто провёл время на последнем матче между «осами» и «Нетопырями Ньюкасла», в салон вошла бабуля и картинно бросила свой потрепанный ридикюль в угол, после чего уставилась на внучку, сердито пыхтя и сложа руки на груди. Розамунд всегда так делала, когда хотела привлечь внимание и после устроить спектакль одной актрисы, где будет обличать очередного обидчика. Обидчиком мог стать кто угодно – от закадычной подружки миссис Гиббс, забывшей поздороваться во время утренней толкучки в кафе, до какого-то простофили, наступившего на ногу и не бросившего спешное «извините». Он был, в общем-то, и не важен. Важно было дать миссис Скаррс высказаться и понимающе покивать головой, мол каков мерзавец-то, а. Это было естественно, это уже было частью местной атмосферы, сплетенной из зловония канав, криков, ужасающего богатства тайных клубов и потрясающей бедности всех остальных, поэтому не было никакого резона как-либо препятствовать самовыражению старушки. Важно было только дать начало представлению:

– Кто тебя обидел, ба? – Вероника бросила беглый взгляд на Розу, чтобы через секунду мокнуть иглу в краску и вернуться к кончику хвоста дракончика. Банальный рисунок, Скаррс такое набивать надоело уж давно, но клиент хорошо платил, поэтому варежку раскрывать не спешила.

– Меня – никто, а вот тебя – твой дружок! – возмущенно прокудахтала та, стаскивая перчатки. Те были изрядно потрёпанными, но кожаными и подаренными на единственную годовщину, о которой дедуля не забыл.

– О чем ты? – голос младшей Скаррс был спокоен, хотя руки напряглись, отчего детина чуть охнул. Получилось настолько тоненько и мило, что на мгновение даже выбыла из текущей реальности. Она отложила иголку и попросила клиента посидеть пока сохнет краска, после чего придет дед и зачарует всё. Сама же отвела бабулю в сторону и кивнула, мол продолжай.

– Не обижайся, пожалуйста, но я видела, как Шервуд вошёл в тот подвал, о котором ты говорила. Нет, может, конечно, он пошёл туда, чтобы оповестить, что больше не придёт, но ты же понимаешь, я ведь тебе только добра желаю и… – затарахтела Розамунд и с каждым словом, вылетавшим из её рта, Вероника чувствовала, как кровь в жилах начинает закипать, а руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Наверху скрипнула дверь – Маркус шёл к клиенту. Бабуля продолжала причитать, а волшебница поверить не могла в происходящее. «Шер, ты же обещал, как так? Зачем тебе вторые шансы, если ты ими пользоваться не собираешься?», – Скаррс сморгнула слёзы, бросила взгляд на кольцо и горестно вздохнула.

Пятью минутами позже она взяла свою мантию и стремительно покинула салон.
Шаг, второй, третий.
Вскоре уже показался знакомый подвал, что соседствовал с пабом для пафосных ублюдков «Колючий змей» и лавкой «Ноггин и Бонс». Она знала, что женщин сюда не пускают. И, тем не менее, надеялась убедить выдать ей «преступника», после чего отправиться восвояси.

На стук лениво вышел местный вышибала, окинул её насмешливым взглядом и кивнул, мол «гражданочка, тебе чего».

– Добрый вечер, мистер… Дробны, – Никки глянула на бейджик и внутреннее прокляла человека, нанимающего людей с такими фамилиями. Не то чтобы выходцы из славянских и около славянских стран были диковинными в Лютном, но каждый раз выговаривать их фамилии – бр-р. – Я – невеста Шервуда Мортейна, пришла его забрать. Видите ли, мы должны сегодня отправиться к моим родителям, но он что-то припозднился и я… Словом, передайте, что я за ним пришла, – с дружелюбной улыбочкой молвила Скаррс. Голос лился мёдом, жаль вот только в меде то и дело проскальзывала горчинка хорошо сдерживаемой ярости, от которой даже руки дрожали.

Громила покачал головой, отказываясь.

– Ну, пожалуйста. Чего вам стоит просто сказать, а? – здесь уж Вероника нахмурилась. – Вы немой?!

Громила кивнул утвердительно.

– Ладно, тогда сама скажу, – здесь уж ярость прорвалась наружу и Скаррс предприняла воистину гриффиндорскую попытку влезть, как повисла вдруг в воздухе, удерживаемая за шкирку, словно котеночек. Котеночек, правда, имел когти, поэтому побарахтавшись, почувствовав треск ткани, дева поспешила схватиться за запястье громилы и впиться ногтями. Тот отпустил да так, что Никки больно шмякнулась и даже прослезилась. Собрав остатки попранной гордости, она потянулась за кошельком, открыла его и затем вскинула взгляд на громилу: – Слушай, может тебе денег дать? Я тебе один, два, три… пять галлеонов! А ты притащишь сюда моего жениха, и мы забудем о нашей встрече.

Вышибала бросил на неё презрительный взгляд и помахал рукой, мол «оставь себе».
Вероника нервно сглотнула, сунула кошелек в карман.

Поднялась и с тихими стонами направилась на бордюрчик – ушибленная пятная точка всё ещё болела. Громила к вящему удивлению никуда не ушел. Зато начал мяться и тогда уж Скаррс дала волю чувствам и разрыдалась со всем артистизмом, который имелся в запасах, – хлюпая носом, хватая ртом воздух и потирая ушиб. Тогда вышибала стал мяться с ноги на ногу и после преодолел расстояние между ними, протягивая серый платок в мелкую клеточку. Никки в ответ проворковала благодарность и высморкалась, подняла голову, чтобы возобновить мольбы, но вышибала уже скрывался за дверью. «Ну, наконец-то», – успела обрадоваться девушка, ожидая, что амбал сейчас придёт с Шервудом и всё закончится.

Но куда там. Она просидела несколько часов к ряду. Уже темнело и становилось довольно зябко, из-за чего Скаррс посильнее запахнула мантию и пожалела, что сегодня вырядилась в любимое красное платье, чтобы порадовать клиента внешним видом, получить много комплиментов и солидные чаевые. Закурила. Одну, вторую, третью. На четвертой к ней и подсел Эрни – бродяга, знакомый всем старожилам Лютного по самому красивому голосу и абсолютному принятию своей сущности пройдохи. Ему и поведала о своей беде, в процессе повторно разрыдавшись и сморкаясь в оставленный платок.

– Ты ж не думаешь, что этот Дгобны приведет Шера? – «утешил» вопросом Эрни, затягиваясь только что выпрошенной самокруткой.

– Уже н-нет… – растерянно промямлила Вероника, часто моргая и дрожа всем телом.

– Тогда у меня есть идея…

сейчас

Разбитые шибки было легко починить – пара взмахов палочкой и всё вернется на круги своя. Иное дело, что внимание было привлечено, Дробны ушёл за хозяином, а её ожидания прекратятся. Можно, конечно, было бы потребовать сейчас возместить ущерб, нанесенный этим немым мудаком, но что-то подсказывало, что их главный только посмеется над оказией девы, прорывавшейся в его клуб, да ещё подговорившей дружка окна побить.

Но время шло. Никто не появлялся. Снова.

– Закопаю. Всех троих, – дрожа уже от вечерней прохлады, Вероника поднялась и, чуть пошатываясь, думала уйти, как дверь за спиной скрипнула, заставив девушку обернуться с зажатой самокруткой во рту и хмурым взглядом наткнуться на такой же.

Отредактировано Veronica Scarrs (2021-05-21 16:20:01)

«Красивый. Но мразь», – заключила про себя Вероника, чуть запрокинув голову и упрямо глядя в глаза хозяину этого «гадюшника». Правой рукой, на которой блестело подаренное на помолвку кольцо, вытащила самокрутку и выдохнула дым в сторону, чувствуя, как виски, плечи и руки тянет от нервного напряжения, что внезапно рифмовалось с волнением, волнами исходившим от собеседника. Можно было бы, конечно, предположить, что главнюк этого заведения настолько ненавидит женщин, что от одной только перспективы общения трясёт, но предположение было глупым: на таких обычно вешаются дамочки, ведясь на брутальный облик и мечтая о том, как будут за мужчиной, как за каменной стеной. Жаль, правда, что мечтания обычно разбиваются при первом же осознании, что принц не принц вовсе, а самый настоящий дракон. Ужасти.

– Н-да? По вашим рукам и не скажешь, – Скаррс кивнула на мелькнувшую кисть со сбитыми костяшками, выдающими любителя помахать кулаками. Таких среди жителей Лютного хватало сколько она себя помнила. Особенно в детстве и частично юности, когда на магию был абсолютно глупый запрет со стороны дракклового Министерства магии, поэтому спорные вопросы в играх приходилось решать кулаком в челюсть. Или в нос. В нос даже лучше – нервных окончаний да спецэффектов вроде брызжущей юшки больше. Вот самодовольному я-у-мамы-очень-циничный-бойся-меня очень хотелось сейчас съездить, и волшебница бы съездила, если бы вовремя включившийся инстинкт самосохранения и всё ещё саднящая пятая точка. Впрочем, боль последней в купе с нервным перенапряжением сделала недавно сказанные слова не смелой ироничной репликой, а скорее обиженно-беспомощным тявканьем моськи на слона.

На Веронику вдруг накатило осознание всей абсурдности ситуации и глупость своего положения. То ли это было следствием поведения держателя «Короны гоблина» и его цепного пёсика, не научившегося тявкать, но зато галантно подающего платок, после того, как покалечит, то ли наружу лезли, что те черти из табакерки, стрессы, коим внучка Маркуса Скаррса подвергалась ежедневно, благодаря дурному вкусу на мужчин. По большому счёту, ей стоило бы сейчас вернуться домой, собрать вещи Мортейна и вместе с кольцом разместить в качестве арт-объекта «Допрыгался, мудак» на крыльце рядом с волшебной рекламной доской, на которой сегодня танцевали тролли и надпись гласила, что сегодня скидки на изображения волшебных тварей («но не твоих бывших»). И, тем не менее, где-то на подкорке уже болевшей из-за слёз и напряжения головы, было чувство, что сдаваться не стоит. А вот постараться дать понять, что уважаешь чужие правила и просто по-человечески попросить – да.

Скаррс сделала шаг к хозяину бойцовского клуба, запахивая посильнее мантию и обнимая себя. Длинные сережки блеснули яркими деревянными бусинами, когда она вскинула голову, мимолетно костеря мамашу собеседника за то, что в зелье роста сыночку роняла:

– Послушайте, меня зовут Вероника Скаррс, мой жених – Шервуд Мортейн, я знаю, что он к вам давно ходит и находится прямо сейчас, – она нервно сглотнула, бросив взгляд куда-то в сторону от главы драчунов всея Лютного, после чего снова бегло заговорила: – И мне не нужен проход в ваше заведение: ваш клуб – ваши правила. Но мне нужен сейчас мой жених, позвать которого я просила мистера Дробны. Только и всего. Выдайте мне его и я уйду. Мне не нужны проблемы.

– Да, именно так, невеста Шервуда, – для убедительности Вероника ещё раз продемонстрировала кольцо с крохотным камушком, блеснувшим под светом зажженного только что фонаря. В тот момент ей было плевать, что и как там прояснилось у собеседника. Ей хотелось поскорее забрать наверняка пьяного и побитого жениха и уйти, а не торчать посреди холодной, вонючей, изрисованной движущимися граффити части улочки, препираясь с хозяином заведения, где собирались одни только безответственные уроды, которые чихать хотели на чувства своих партнерок и родных. Но где она и где исполнение желаний, а?..

Никки сделала шаг назад и даже хотела уже плюнуть на всё, извиниться, обойти верзилу и быстрым шагом добраться до стоящего неподалёку паба, где попросит сделать чего-нибудь погорячее, дабы не простыть, как верзила бросил крайне опасное «не стоит его тебе сейчас видеть». Видать, он нелегальный бизнес научился строить, а вот тонкая наука общения с женщинами его обошла стороной. Ну или он проспал все уроки, раз уж бросался словами-крючками так легкомысленно.

– Это почему же? Совсем человеческий облик утратил? – Вероника прислонилась спиной к каменной кладке стены, демонстрируя заинтересованность каждой клеточкой своего существа. – Так этим меня уже не удивишь, нужны аргументы повесомее, увы, – холод в голосе граничил с горечью. Где-то в отдалённых уголках подсознания проявлялись картины, когда бабушкина подружка миссис Билкис сетовала на своего муженька, плотно сидящем на «пыльце фей», которого бросить не было никакой возможности и сил – слишком многое связывало. Девушка потянулась за лентой, сдерживающей её кудри оттого, чтобы торчать во все стороны, как раз в тот момент, когда главнюк бойцовского клуба таки подтвердил слова об утрате человеческого облика благоверным. Вот только татуировщица никак не ожидала, что это будет сообщение о ранении. Никак.

– Что значит потрепало? – Скаррс небрежно ткнула ленту в карман мантии и сделала шаг навстречу. Только пару мгновений назад успокоившееся сердце снова пустилось вскачь. Каким бы Шервуд не был козлом, терять его она не хотела. По крайней мере, не так. Конечно, в голове иногда мелькали ужасающие ситуации вроде смерти Мортейна из-за уличной драки, отравления огденским или полётов с балкона прямо насмерть, но одно дело когда те мелькали в голове и совсем другое, когда вдруг превратились в реальность, где ей советуют отложить составление списка гостей на свадьбу. Вероника качнулась и снова оперлась на стенку, судорожно пытаясь понять, что ей делать теперь с этой правдой. Уж явно не идти домой и молиться всем известным богам.

– Да, только в случае, если этот ваш колдомедик не справится, забирать его… – Никки запнулась и коснулась левой груди, словно бы пытаясь успокоить нехорошо покалывающее от волнения сердце, – тело придётся мне. Так что если вы уж пускать меня не намерены, то я буду ждать его здесь, – она убрала лезущие в лицо пряди волос, несколько раз вдохнула и выдохнула, после чего… повалилась без чувств прямо в руки собеседника.

Отредактировано Veronica Scarrs (2021-07-10 17:09:15)