Marauders: stay alive |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Marauders: stay alive » Незавершенные отыгрыши » [10.08.1969] A simple favour
A simple favour
Закрытый
Faraday H. Thomson | Ivan Kosteletsky |
1969 год, 10 августа, Лондон, усадьба Глосбергов |
Что получится, если смешать двух не самых угодных британскому обществу людей, объединенных желанием неплохо заработать?
Queen — Another One Bites the Dust
Отредактировано Faraday H. Thomson (2021-05-06 20:19:49)
Письма от Глосбергов Дэй всегда открывал тут же и особенно после смерти Ричарда. Особенно — потому что беспокоился, что бизнес снова полетел в тартарары, и им снова понадобится его помощь, которую он не мог не оказать. У них были сложены уже давно достаточно крепкие деловые и дружеские отношения, чтобы пренебрегать любой просьбой. К его удивлению, это письмо было приглашением от Марии — вдовы Ричарда — которое так же извещало его о возвращении в Британию и ее замужестве. Практически ни слова о бизнесе, ни слова о детях. Последнее, конечно, интересовало его больше всего: Мария Глосберг была неспособна продолжать бизнес мужа, его должны были перенять их дети. И уж никак не какой-нибудь новый муж. Кто это был? Охотник до сокровищ золотодобытчиков? Предприимчивый падальщик до чужого состояния? Мария обозначила только его имя и обстоятельства их знакомства, что и вовсе поставило Дэя в тупик. Боевой маг, бывший… охранник?
Томсон не очень любил официальные сборища и приемы, пусть и знал, что по рангу, статусу и роду деятельности они ему необходимы. Но если с этим еще можно было смириться в Уганде — да и какие там были официальные приемы, побойтесь Мерлина — то в Британии дела обстояли несколько сложнее. Современное общество, что магическое, что маггловское не очень воспринимало «выходцев из британских колоний», поэтому каждый раз было необходимо пережить примерно час косых взглядов и неуверенных рукопожатий, после чего все наконец напивались и привыкали к его внешнему виду. Фарадэй не страдал по этому поводу никоим образом, а за последние шесть лет в Британии и вовсе привык.
Но явно не привык новый спутник его давней знакомой. Новый муж Марии казался еще большей диковинкой, чем сам Томсон, а переплюнуть африканца по «диковинности» нужно было еще постараться. Молодой мужчина с военной выправкой и лицом, не подходящим Лондону еще больше, чем лицо Дэя: суровое, неотесанное, такое прям с отпечатком славянской культуры. Видимо, за те три военные минуты, что он ее трахает, делает он это отменно. Иначе не представляю, зачем он ей вообще сдался.
Ответ на эту загадку Мария ему так и не дала, хотя Генри спрашивал и спрашивал настойчиво, не скрывая ни любопытства, ни беспокойства. Вновь замужняя мадам Глосберг заверила его, что Иван не претендует на бизнес их семьи и более того планирует открыть свой.
— Генри, хотя бы поговори с ним.
— Мария, какой резон мне помогать твоему увлечению и инвестировать в его бойцовский клуб? Ты же знаешь, я выбираю более устойчивые предприятия. Британия слишком замкнута и невосприимчива к маханию кулаками.
— Просто поговори с ним, он тебя еще удивит.
— Он меня удивляет уже тем, что каким-то образом оказался твоим мужем. Выпускник Дурмстранга, боевой маг, из неблагополучной семьи, он считать хотя бы умеет?
— Для этого у него будешь ты, Генри. Я уже рассказала про тебя, и он очень заинтересован.
Томсон удрученно вздохнул, но не мог отказать в просьбе старой знакомой. Когда тот самый час неловкостей и полчаса фуршета были стоически выдержаны, а все правила этикета — соблюдены, Фарадэй отправился искать русского. Нашел его на террасе усадьбы — сам туда же отправился бы прятаться на его месте.
— Не привыкли к подобным сборищам, господин Костелецкий? — Дэй подошел к нему и оперся рядом на перила. — Генри Томсон, давний друг Марии и Ричарда. Мария сказала, у вас есть для меня интересное предложение.
Бабах! Это на чёрном небе рассыпается фейерверк. Воздух шипит. Горизонт истекает цветами. И ночь обращается в оранжевый день. От грохота пара пташек устраивает возмущенную возню в кустах жимолости. И где-то там же испуганно вздрагивает пара гостей, что решили к концу праздника уединиться как раз в этой части парка.
Ещё секунду назад они жадно прижимались друг к другу. Вечерний воздух холодил бёдра и ягодицы, которые белели в темноте в тех местах, где их уже не прикрывали штаны. А руки и языки рыскали чуть выше, изучая друг друга со всем неистовством, на какие только способны двое явно соскучившихся друг по другу мужчин. В пылу горячки они даже не заметили, что у их страстной случки есть свидетель. Какой-то извращенец, который преспокойненько курил здесь на бортике фонтана. Темень, чёрный смокинг, огонёк сигареты. Да как его вообще заметишь? И какой ненормальный в принципе станет ошиваться здесь в одиночестве, пока всё остальное общество, пораскрыв рты, пялится на фейерверк? Но поди ж ты, этот чёрт там и впрямь был.
«Не смущайтесь, джентльмены, я уже ухожу» - с хохотком обещает Костелецкий и плющит папиросу в гармошку, вдавливая её в мрамор. Оба любовников в спешке натягивают портки, один роняет портмоне в траву, клянет русского на чём свет стоит, слепо шарит ладонями.
Вечер как-то сразу перестаёт быть томным.
Всех этих сатанинских вертепов, которые другие упрямо звали «светскими раутами» Иван успешно избегал вот уже двадцать девять лет. Но с появлением в его жизни Марии Глосберг, приятная статистика была подпорчена. Муж аристократки, новоиспеченный британский подданный и новый хозяин усадьбы был просто обязан присутствовать хотя бы на приёме, устроенном в честь их переезда. Должен был, как все, глушить огневиски. Веселиться напоказ. И, словно магнит, притягивать к себе все колкие иголки взглядов. «Интересно, что она в нём нашла?» - этим вопросом, сформулированным с разной степенью деликатности, обменивалась между собой добрая половина английской знати. И получала в ответ от Костелецкого ухмылку, тоже, как водится, разной деликатности - «не ваше собачье дело».
Впрочем, даже выдержки военного хватило ненадолго. Так что к концу вечера Иван, оставив на шее Марии лёгкий поцелуй, от которого женщина покрылась красными пятнами удовольствия, я её подруги бледными пятнами осуждения, всё-таки позорно дезертировал с поля боя. Сначала в парк, а чуть позже на террасу.
И здесь-то его и нашёл некий Генри Томсон. Хмырь, настолько любезный, что о бывшем муже леди Глосберг он вспомнил не в первом же предложении, а всего лишь во втором.
- Иван Костелецкий, - протягивает ему руку русский и пожимает крепко, но при этом изучающим жестом.
- Новый друг Марии, но никак не Ричарда. А вы не привыкли к прелюдиям, да?, - дорогой костюм, тёмный оттенок прокалённой солнцем кожи, мясистый нос, глубоко посаженные глаза и жёсткие носогубные складки, как у человека, привыкшего отдавать приказы или выступать на трибунах с вдохновляющими речами. Воротила из Министерства. Старый приятель их семьи. Мари, конечно, прожужжала Костелецкому про него все уши.
- Иван, хотя бы поговори с ним, - увещевала волшебница, поправляя русскому ворот рубахи, не для того, чтобы поправить, а просто лишний раз прикоснуться.
- Мари, какой резон мне разговаривать с человеком, который был другом Ричарда? Если я и буду выбирать партнёра для бизнеса, то это будет кто-нибудь надёжный. И при этом как можно менее лояльный к твоему бывшему.
- Просто поговори с ним, он тебя ещё удивит.
- Он меня удивляет уже тем, что способен хотя бы представить, что такое «дуэльный клуб». Торгаш, офисный клерк, доходяга, наверняка не державший в руки ничего тяжелее пера и своего члена. Он вообще сможет за себя постоять и хотя бы разок вмазать в нос обидчику?
- Для этого у него будешь ты, Ваня. Я уже рассказала ему про тебя, и он очень заинтересован.
Дурмстранец удручённо вздохнул, но не смог отказать в просьбе жене.
- Предложение очень простое, мистер Томсон, - начинает Иван, говоря на английском с таким чудовищным акцентом, что это как будто и не английский даже. А, скорее, какой-то грубоватый кельтский. Что-то архаичное и тяжелое. Как будто дурмстранец набрал в рот камней и теперь перекатывает их на зубах.
- Я планирую открыть в Лондоне - дуэльный клуб. У меня есть боевые навыки. Есть хорошие ребята, способные превратить поединок в зрелищное шоу. Есть понимание, как заинтересовать турниром - букмекеров. И теперь есть стартовый капитал. Единственное, чего у меня нет, это связей, - русский останавливает прямой и до крайности самоуверенный взгляд на собеседнике.
- Я наработаю их. За год. Может два. Или быстрее... - «если, например, припомню паре местных гостей об увлекательном приключении на троих в кустах».
- ...если вы мне поможете, - Иван ныряет ладонью за пазуху и, нащупав внутренний карман, снова достаёт из него портсигар. Серебряная крышка звякает и обнажает своё нутро перед русским, а заодно и Томсоном.
- За это я готов вам отдавать двадцать процентов от прибыли... Курите?
Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-05-06 19:49:27)
tnx Severus Snape
У русского был дерьмовый английский и не менее дерьмовые манеры. В принципе Фарадэй от него многого и не ожидал, хотя, конечно, думал, что говорить он будет с русским акцентом, а не… каким бы он с ним ни говорил, было вообще сложно понять, что это за акцент. Хотя, в целом, неудивительно, все-таки Восточная Европа, Дурмстранг. Но Томсон, конечно, думал, что в той школе и за те деньги учат получше. Но, возможно, там лучше учили военной выправке, темной магии и боевым магическим искусствам. Последнее еще предстояло проверить. Руководить бойцовским клубом должен тот, кто не просто умеет кому-то сломать нос.
— Прелюдии были в начале вечера, да и я подозреваю, что вам это чуждо, — Генри ответил ему не менее крепким рукопожатием, уже пристальнее изучая взгляд и реакцию этого Ивана. Он ведь неспроста сразу заявил, что знал не только его жену, но и его предшественника. — И не забывайте говорить, что Марии вы все-таки муж. Привыкайте, господин Костелецкий, это теперь ваша новая роль в этом городе, — если хочешь с кем-то вести дела, то дергай за ближайшие эмоциональные ниточки сразу, обычно они сразу и выводят всех на чистую воду. Потом уже дергай за ниточки поглубже: за семью, например. Не ту, новоприобретенную и такую чужую, которая всегда останется чужой, а родителей, бабок, теток, кузенов, бывших друзей и подруг. Но до этого они еще доберутся.
— Не курю, — отрезал Томсон, внимательно выслушав «предложение» Костелецкого, которое для него почти не было предложением вовсе. Ему нужны цифры, факты. То, что новый муж Марии умеет защитить себя, он знал и без этого, что у него наверняка есть друзья, способные помочь, тоже. Наработать самостоятельно связи за год или два — маловероятно. С помощью Томсона — возможно. Но вопросов все равно оставалось много.
— Было бы странно, если бы после Дурмстранга, инкассации и международной охраны вы бы не обладали боевыми навыками. Хотя, конечно, странно, что вас не взяли в чешский аврорат, — Генри говорил ровно и выставлял напоказ факты как само собой разумеющееся. Если русский думал, что он не изучал его личное дело перед знакомством, то им вообще было не о чем говорить. Интересно, пытался ли этот Иван изучить его самого?
— Про проценты будем говорить, когда разберемся, насколько это в принципе рентабельно и осуществимо, — Фарадэй ухмыльнулся. Тут еще предстояло работать и работать. — Вам нужны связи, это верно. Кроме связей нужен бизнес план. А перед его составлением нужно проанализировать обстановку и рынок. Мало хороших бойцов, которые привлекут букмекеров, вам нужны клиенты. Нужно понять, будут это маги или магглы, или и те, и другие, понять, как будут приниматься ставки, как и кем будет считаться касса, в какой части Лондона будет находиться клуб — магической или маггловской, будет ли там бар, а если будет, то будут ли там наливать алкоголь, а если будут наливать алкоголь, то нужна лицензия, будет ли кто-то оказывать медицинскую помощь, — Томсон накидывал возможные вопросы и проблемы заведения стихийно, говорил буквально первое, что приходило в голову. Он всегда начинал бизнес со списка вопросов, ведь пока ты не ответишь на все, ты не поймешь, стоит ли вообще овчинка выделки. Интересно, Костелецкий вообще задавался хоть одним из этих вопросов, когда придумал свою шальную идею и озвучил ее своей жене? То, что вопросы не задавала Мария, Генри даже не сомневался: в отличие от Ричарда она была неспособна вести какие-либо дела.
— И да, — решил он добавить, — это будет не самое легальное заведение. Вы уже думали о защите? Я имею в виду защиту со стороны Министерства, ведь как только какому-нибудь чистокровному красавчику начистят лицо, он побежит жаловаться хитам. Вы продумывали пути отхода на такой случай? — Костелецкий какое-то время молчал, явно переваривая вываленную информацию. — Если у вас нет ответов на все вышеперечисленное, то двадцатью процентами вы от меня не откупитесь. А мы еще только начали, — широко улыбнулся Генри, предвкушая, как дальше пойдет этот разговор. Начинать новое дело ему всегда было интересно. Даже спустя столько лет азарт от необходимости погружения во что-то новое заставлял поджилки чуть радостно трястись. Потому что мысленно Томсон уже начал все продумывать.
Генри Томсон оказался банальным до зубовного скрежета. Из тех дельцов, что сразу заявляют «это невозможно», и только потом начинают разбираться в деталях и требовать уточнений. На самом деле было бы лучше, если бы он просто отрезал «нет». Они бы вежливо попрощались, а жене бы Костелецкий самозабвенно наврал, что он сделал для их сотрудничества всё, что мог. Но, увы. Этот министерский чинуша, видимо, очень любил толкать речи и, увидев возможность, решил потренировать свой мнимый талант на новом человеке.
- А за ваши советы мне тоже придётся доплатить? - хмыкает Иван.
- Или у вас сегодня благотворительная акция «первые три бесплатно»? - русский спокойно игнорирует подначки собеседника и просто перераспределяет полученные факты, воздвигая перед собой фасад профессиональной отстранённости. Какое-то время оба активно используют свои лёгкие - Костелецкий на то, чтобы портить их всё-таки подожжённой сигаретой, а британец на то, что без умолку болтать и, например, запросто выдавать компромат на русского.
Забавно... Томсон, правда, считал, что после Дурмстранга, инкассации, международной охраны и чешского аврората, Ивана заденет то, что кто-то копался в его личном деле? Серьёзно? Да каждый первый дипломат, чьё туловище Костелецкому было велено охранять в командировках, запрашивал пробить не просто его трудовые подвиги, но и всю личную подноготную, вредные привычки, банковские долги, сексуальные фетиши. И это было правильно - ведь нужно же понимать, от кого будет зависеть твоя жизнь. Так что, нет, не удивил. Мог бы постараться и лучше.
Да и потом... Сомнительная эта тактика - настраивать Ивана против себя с первой же минуты знакомства. Так обычно ошибаются все новички в дуэлях. Почуяв первую кровь, тут же бросаются добивать. Те же, кто поопытнее, действуют строго наоборот - они внушают визави чувство ложной безопасности. Сознательно жертвуют чем-то своим, чтобы впоследствии огорошить. И получить преимущество.
- Если у вас есть какие-то вопросы по поводу моей прошлой специализации, вы можете их задать. И я даже обещаю на них честно ответить, - русский делает глубокую затяжку, так что кончик папиросы шипит и загорается оранжевым, а затем выпускает клуб густого дыма изо рта. Впрочем, чтобы он не тревожил собеседника, часть облака Костелецкий тут же втягивает через ноздри обратно.
Сам он, конечно, столь подробной информацией о Генри не обладал. Во-первых, потому что заранее решил, что друг бывшего мужа Марии - действительно, не лучший кандидат в бизнес-партнёры. Слишком много оглядок на прошлое. Слишком велика вероятность проиграть его мёртвому приятелю при сравнении. Слишком много сил придётся затратить, чтобы начать друг другу доверять. Во-вторых... Русскому теперь почему-то казалось, что Томсон непременно расскажет всё о себе сам. Где-нибудь в перерывах между пламенным монологом. О том, что он великий переговорщик переговоров. Торговец товаров. Деловой делец. Словом, личность со всех сторон одарённая. Вот только при всей озвученной громаде текста, Костелецкий выцепил из него не так уж много стоящего.
- Если это клуб, то да, там будет бар. И да, само собой, я буду добиваться лицензии на алкоголь. Если это бои, то да, там должны быть колдомедики, и да, я буду нанимать людей соответствующих навыков. Не просто каких-то интернов Мунго... кажется, ваша больница называется так? А людей, умеющих работать с рассечениями, ранами и переломами в экстренные сроки. Те пару минут, что обычно бывают между раундами. Колдомедиков из мира спорта. И нет, нам понадобятся не только врачи. Рефери, юристы, тренеры, официанты, управляющий, охрана, уборщики... Мне перечислить всех, господин Томсон, чтобы моя задумка выглядела внушительнее?, - не смотря на тон, Иван почему-то тоже заразительно улыбается и блестит зубами с зажатой в них сигаретой.
- И я всё же бы остановился на заведении, умещающемся в легальное поле. Потому что в этих боях не идёт речь о сатисфакции, как на настоящих дуэлях чести. Там никто не потребует биться насмерть. Скорее, речь пойдет о зрелище. Чисто мужской фаллометрии. И последующих лаврах победителя. Чтобы вам было понятнее, я хочу взять за образец ваш же Всеанглийский дуэльный турнир. С его кодексом. Элитарностью. Системой членских взносов. И с его же контрактом, который перекладывает всю ответственность за тяжкие увечья на самих бойцов. Может быть, только церемониала поменьше... Королевская богадельня мне не нужна. Все эти герольды, щиты, поклоны до хруста в позвоночнике. Как-нибудь перебьёмся. Хотя вы правы..., - русский одобрительно кивает в такт последним словам британца.
- Защита со стороны Министерства и связи в службе правопорядка мне бы пригодились. Как и пару уроков, чем английское уголовное право отличается, скажем, от чешского.
Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-05-04 22:21:57)
tnx Severus Snape
Иван Костелецкий совершенно не был похож на Ричарда, и, видимо, именно это заставило Марию приставить этого славянского охранника себе и не отпускать до самой смерти. Правда, сложно было сказать, чья наступит быстрее. Этот вояка не подходил этому обществу никоим образом, хотя бы потому что не умел держать язык за зубами, был максимально прямолинеен и совершенно бесхитростен. Такие если и выживали, то выскребали себе путь, стирая в кровь буквально всех себя. Таким когда-то был и он сам, чего греха таить.
Русский был груб и выдавал себя с потрохами — Генри еще стоило его научить не сдаваться собеседнику просто так. Конечно, наверняка Иван думал, что это у него такое преимущество — сразу открывать свою «широкую русскую душу», или как там это у них зовется, максимально нараспашку, чтобы показать себя во всей красе. Какой он непробиваемый, неприступный, эдакая ледяная дурмстранговская глыба. Костелецкий же наверняка не хотел с ним разговаривать, и это было видно: наверняка Мария сама придумала их свести, обоим наплела с три короба, а дальнейшую судьбу бизнеса ее нового мужа уже мысленно возложила на Генри, потому что знала, что этот заносчивый русский его все-таки заинтересует. Туше. Тем интереснее.
— Ваше прошлое меня не интересует, все, что мне нужно было, есть в открытых источниках. К слову, над этим еще предстоит поработать, потому что, пусть ваше прошлое и может работать в этом бизнесе на вас, нужна правильная подача, — Томсон вспомнил об огневиски, когда до него в очередной раз донесся табачный дым, который срочно нужно было перебить запахом алкоголя. — И да, этот совет, как и остальные, считайте моей первой личной в вас инвестицией, — он улыбнулся, наблюдая за собеседником, которого продолжал читать, словно простую детскую книжку для трехлеток. Иван не хотел с ним работать, но ему это было необходимо. Генри тоже не горел желанием связываться с таким «партнером», но ему это было интересно. Он любил сложные задачки, а создание и развитие легального бойцовского клуба с магическими турнирами было непросто.
— Полный список и прочее можно обсудить, когда дело дойдет до кабинетов, — отрезал Генри, делая еще один внушительный глоток огневиски, после чего поморщился, так как лед уже успел практически растаять в напитке. — Такие дела решаются на трезвую голову, за закрытыми дверями и не за один день. Но я предпочитаю на самом старте оценить личностные и психологические риски. Emorbilas, — тихо произнес он, проведя рукой над бокалом и покрывая его основание льдом. Маленький трюк простейшей беспалочковой магии, которым он пользуется довольно редко, но который всегда был очень действенен в мире, где никто к такому не привык. Это было и его слабостью в некотором роде, ведь, в отличие от британцев, магия с палочкой удавалась ему намного хуже, но большинство об этом не задумывалось, принимая его способность за новый уровень магии, хотя в его стране это было самым что ни на есть обыденным.
— Иван, я не прошу вас мне доверять с первой же секунды, скорей наоборот. Среди партнеров, особенно таких, какими можем оказаться мы с вами, никогда не должно быть стопроцентного доверия. Но и хотя бы до восьмидесяти еще нужно дойти. Мне интересно узнать о вас то, чего нет в открытом доступе, думаю, как и вам обо мне. Право первого вопроса предоставляю вам. Но выбирайте с умом, — потому что иногда что-то о партнере знать не нужно вовсе.
*Emorbilas — P, F
Охлаждающее заклинание, понижает температуру объекта. Возможно применение на живое существо.
В разговоре Томсон сразу взял на себя роль эдакого учителя и даже большого папочки. Возможно, ему нравились подобные ролевые игры с женщинами. Вещь в общем-то обыденная. Почему-то именно политики или какие-нибудь другие брюхатые клерки очень любили примеривать на себя такой образ. Понянчить на коленях журналисток. Потрепать за щёки ассистенток. Или отшлёпать шлюх за то, что те были очень-очень-очень плохими девочками. Но если Генри хотелось получить от русского что-то кроме недоумения, этот тон ему бы следовало оставить для своих постельных приключений. А для Костелецкого - его сменить.
Хотя... Будем честными. Они друг друга стоили.
Если бы сейчас один из гостей отвлёкся от праздника и по какой-то причине выглянул бы в окно, то увидел бы на террасе двух с увлечением спорящих мужчин. Их воинственные позы, пафосные физиономии и то упрямство, с каким они, что те бараны, давили рогами на одни те же ворота, только с разных сторон, говорили о главном - эти двое поладят.
Кстати, уже не раз упомянутая всуе Мария как раз однажды в окно и выглянула. В парке уже сгущалась ночь, тени обретали плотность за стёклами и отражали уже не те пейзажи усадьбы, что бы снаружи, а те, что были внутри. Леди Глосберг думала позвать мужа, чтобы пройти с ним по паркету последний тур вальса, хотя бы один - за вечер (идея заведомо провальная - грации у Костелецкого было, что у того медведя из цирка), но, увидев Ивана в компании Генри, передумала. Лицо волшебницы осветила хитрая улыбка. «Ну, что я говорила? Это мужчины только хвастаются, что они всё тащат на себе. А на самом деле они всё тащат на себе, а женщины - тащат самих мужчин. Идём... Я хочу ещё шампанского! Кажется, нам есть, что отметить».
И она отчасти была права, эта Мария. Потому что из сослагательного наклонения «если», Костелецкий и Томсон понемногу переходили к глаголам утвердительным и мыслям в будущем времени. Словно бы русский прошёл какое-то первое испытание, и теперь ему открылась новая ветка возможностей. Словно бы они вдруг решили, что иметь дело друг с другом всё-таки стоит.
- И как же можно использовать моё прошлое на пользу бизнеса? - в голосе ещё сквозит сарказм, но теперь к нему примешивается ещё и оттенок интереса.
- Вы продадите меня клиентам так же, как продаёте свои котлы? Что там будет в этой презентации? Прочный, нержавеющий, с гарантией. Но в случае чего, мы вернем вам деньги?, - русский докуривает папиросу последней затяжкой. Но на этот раз вкручивает столбик не в камень террасы, а в хрустальную пепельницу, которую ему расторопно подсовывает под локоть вышколенный домашний эльф. Вместе с сигаретой же Костелецкий приканчивает и этот виток беседы. И дальше - они уже говорят о другом. Дальше - Томсон сворачивает на тропу куда более тонких материй. Он говорит о доверии.
- Мы, кажется, по-разному понимаем доверие в бизнесе. Чтобы доверять, мне не нужно залезать в ваше грязное белье и узнавать, как зовут вашу маму. Мне достаточно знать, что вы прикроете мою спину, когда это потребуется. А вам достаточно знать, что я сделаю всё, чтобы в ваших карманах зазвенели галеоны. Давайте сразу условимся, что я не ищу себе друга. Я не Ричард. И не мешаю личное и деловое. Я не собираюсь обхаживать и временами ублажать вас ртом. Всё, что нас будет объединять, - это деньги. Безграничная любовь к деньгам, - а их власть русский уже успел прочувствовать. Ведь столько денег - у него было впервые. И он впервые мог тратить их так бездумно.
Иван родился в приличном, но небогатом районе Праги, и многое там повидал. И знал, что бывает с теми, кто умудряется всё-таки выбраться из этого дерьма и получает билет в другую жизнь. Эти ребята уже не перед чем не останавливаются, лишь бы оставаться в игре. Эти ребята скорее шагают в Темзу с моста, на дно реки, чем возвращаются обратно, на дно финансовое. Да и ему самому на дно больше не хотелось. А хотелось фундамента под ногами. И фундамента покрепче, чем просто брак с богатой аристократкой. Так что если Генри способен ему в этом помочь, это единственная причина, по которой Костелецкий стал бы ему доверять.
- Бросьте, господин Томсон. Мне не нужно спрашивать вас о чём-то. Ведь всё это есть в открытых источниках. Например, прямо сейчас передо мной. Если вы с вашими африканскими корнями сделали карьеру в самой снобской стране на свете, значит, деловая хватка у вас есть. Если вы вели бизнес мужа Марии, и семейство живёт в таком доме, как этот, значит, зарабатывать вы умеете. Если вы все ещё разговариваете со мной и не истерите, как баба, значит, с самооценкой и психической стабильностью у вас тоже всё в порядке. Что ещё мне нужно знать? Тем более с правом выбора всего одного вопроса?, - Иван насмешливо пожимает плечами.
- Да и вам бы быть аккуратнее. Я ведь могу спросить что-нибудь - расскажите мне о своей жизни, начиная с того момента, как вы осознали себя в материнской утробе? Пойдет? Хотя нет... Есть всё-таки то, что мне стоит знать. Зачем вам бойцовский клуб? Смыслите ли в дуэлях хоть что-то? Ну, и про вот эти вот ваши фокусы со стаканом тоже можете рассказать. Что это - беспалочковая? Где такому учат? Уже раз, два, три, четыре... - русский по очереди загибает пальцы, словно перепроверяя себя.
- Да. Четыре вопроса получается... Справитесь? Ну, вот, уже пять.
Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-05-06 12:42:24)
tnx Severus Snape
Все-таки этот Иван был еще молод. Молод, горяч и немного даже зелен, несмотря на весь его послужной список. Многие вещи приходят с опытом, и необязательно с опытом боевым, как он наверняка про себя думал. Томсон сам еще считал себя молодым и тем, у кого опыта достаточно, но всегда еще было, чему учиться.
Например, Генри никак не мог заставить себя скрыть азарт от предвкушения начинания нового дела. В его голове уже вовсю роились цифры, он почти тянулся за своим блокнотом, чтобы записывать идеи, вопросы, к кому потенциально стоит обратиться за помощью, кого иметь в виду, с кем связаться из Министерства. Он безумно любил планировать и считать, и ему уже не терпелось придти домой и свести хотя бы первую приблизительную смету на месяц, три и полгода. Что касалось дел и финансов, он был еще тем игроком, а его азарт иногда был сродни болезни. И как бы Томсон ни хотел научиться этим азартом управлять, у него ничего не получалось — слишком уж ему нравился этот привкус адреналина. А когда еще сталкиваешься с нестандартным делом да и с нестандартным партнером — сложно держать себя в руках.
Это ведь так удобно, когда вы сразу находите общий язык, когда дело сразу спорится, когда цифры по большей части складываются и когда вы можете не задавать друг другу лишних вопросов, потому что все происходит как-то само собой. Но здесь был явно другой случай, потому что изначально они оба не хотели становиться партнерами, но всего за несколько минут разговора уже практически были готовы подписать первое соглашение. Наверняка сначала они об этом немного пожалеют, но обычно из таких «союзов» получается что-то действительно стоящее. И именно поэтому и неспроста Генри заговорил о доверии и о личном. Невозможно строить бизнес с друзьями и родственниками, но так же невозможно просто строить суровый бизнес с незнакомцами. Ведь в первом случае личное всегда выходит на первый план и очень мешает: родственника или друга сложно обидеть или подставить, но потом именно это и происходит, и неважно когда, хоть даже через двадцать лет. Этот вид бизнес заведомо обречен на провал, даже если в течение этих двадцати лет вы будете грести деньги тремя лопатами, ведь потом все развалится по щелчку пальца. Вести чистый бизнес, не вовлекая личное, тоже долго не получится, потому что со временем партнеры становятся ближе. Сначала вы пьете огневиски по вечерам, потом жалуетесь друг другу на подружек, а в некоторых случаях и вовсе крестите детей. И вот здесь можно угодить в ту самую топь, которая через двадцать лет все равно погубит вас обоих.
Поэтому Томсон предпочитал сразу искать баланс этого «личного» и «сурового». Чтобы, так сказать, поменьше было сюрпризов.
— Иван, — Генри позволил себе коротко рассмеяться в лицо русскому, заведомо зная, что тот скорей всего заведется, но ничего не мог с собой поделать, — вы зря шутите про продажу своего лица, ведь его придется продавать. Своим-то мне торговать нельзя, вы же понимаете. А по опыту могу сказать, что в грязное белье все равно лезть придется. И лучше сделать это сразу, пока оно не навредило бизнесу. И не сравнивайте себя с Ричардом, это за вас и без того все делают. Будьте выше и не оглядывайтесь на прошлое, которое даже не ваше. Стройте что-то свое.
Костелецкий говорил о деньгах с легким благоговением. Так говорит человек, который не только охоч до денег, но и который никогда их не имел, а теперь наконец держал в руках золотые слитки с выгравированной бразильской танцовщицей. Такие люди были опасны. Они либо очень быстро слетали с катушек, либо становились настолько жадными, что не видели своих косяков, либо со временем учились инвестировать. Видимо, Мария именно для этого и попросила Генри поработать с ее новым мужем: лучше сразу направить эту гнетущую жадность в нужное русло. Ведь если такой охочий до больших денег человек научится не только приумножать эти деньги, но и правильно их вкладывать, то у него есть очень и очень неплохие перспективы, а у Томсона их будет и того больше.
— Иван, вы лучше спрашивайте, нам ведь еще предстоит столько вместе работать, — снова улыбается Дэй, наблюдая за этим высокомерным русским, который решил, что ему достаточно лишь того, что он видит перед собой. Умный парень, но все-таки еще немного мальчишка.
И Иван спросил. Довольно банально, но для начала тоже неплохо. Не без издевки, не без сарказма, не без какого-то петушиного бахвальства, но это было уже что-то. Можно даже его наградить и рассказать что-то еще.
— Как вы верно подметили, я — африканец, и я выпускник местной школы Уагаду. Нас учат преимущественно беспалочковой магии, мне до сих пор не очень понятно, зачем вы в Европе их выдумали. Мне не нужен бойцовский клуб, он нужен вам, потому что это то, что вам близко, и то, что вы хоть сколько-то понимаете. Мне же нужно нестандартное дело, а я сейчас берусь только за такие, потому что стабильный доход из Министерства, африканских приисков вашей жены и других относительно крупных вложений у меня уже есть. А в дуэлях я смыслю, потому что это была одна из учебных дисциплин. Конечно, у нас это преподавалось явно не так, как в Дурмстранге, но мне есть, чем вас удивить.
В принципе, Дэй уже представил, как надирает этому русскому задницу. И даже представил, как для этого пару раз перевернется в свою анимагическую форму, хотя очень не любит этого делать. Скорей всего после этого они даже станут настоящими партнерами, а может даже и когда-нибудь практически друзьями.
Если ты хочешь хоть чего-то добиться в таком спорте, как дуэли, то кроме физики и техники тебе требуется тренировать ещё и своё хладнокровие. Причем, здесь не стоит путать с толстокожестью и бесчувственностью. Хладнокровие - это просто полный контроль разума над эмоциями. Именно он, а не гнев, запускает работу твоих мускулов. Именно он, а не гнев выстраивает тактику. И именно он, а не гнев, отражается на твоей физиономии в бою. Ведь если по лицу ничего не прочесть, то твоему сопернику куда сложнее анализировать ситуацию. Попал или нет? Сломил или нет? Атаковать или переждать? В учебке им даже про особенный трюк рассказывали. Начинающим дуэлянтам советуют представить, будто они выходят из собственного тела, как призраки, и зависают над плацдармом, глядя на себя со стороны или откуда-нибудь сверху. И вот эту отстранённость они затем должны перенести и в бой.
Беседа, конечно, никаким боем не является. Максимум - любительским спаррингом. Но правила в ней действуют ровно такие же.
Поэтому если слова Томсона хоть как-то и задели Ивана, своей реакцией он британца радовать не спешит. Костелецкий только улыбается - коротко, жёстко, холодно, и скрещивает руки перед собой. Манжеты рубахи при этом чуть сползают выше и обнажают края защитных татуировок.
- Рассказывайте-рассказывайте, Генри. Всё, что хотите. Даже можете травить байки о том, как присунули Селестине Уорлок, и как ещё в детстве строили с этой чернокожей леди куличики. Всё равно для меня всё это - пшик. Я верю не в слова. Я верю только в дела. Так что до тех пор, пока вы не докажете свою полезность конкретным поступком и не сведёте меня с нужными людьми, моё отношение к вам никак не изменится. И к вашим советам - тоже. Уж извините, - единственное, что русский подчёркивает для себя в словах Томсона, так это то, что тот не собирается лишний раз светить своим лицом. Иван поднимает ладонь и задумчиво трёт подбородок.
- И что это значит, Генри? Я имею ввиду, - значит на самом деле? Вы не хотите афишировать свою связь с бойцовским клубом, и поэтому предпочтёте остаться тайным партнёром? Считаете, что этот варварский спорт как-то повредит вашей добренькой репутации? Ещё скажите, что вы не станете подписывать никаких бумаг, - разговор становится острее. Вот только вопреки мыслям собеседника, сам Иван ни о каком насилии не грезит. И так-то, вопреки первому впечатлению, какое он обычно производит, и никогда не спешит его проявлять. Надрать кому-то задницу? Заткнуть за пояс?... Увольте. Таких вот молодчиков, что считают, что если отделать русского или оттоптаться на его гордости как-то иначе, то их собственная самооценка сразу взлетит до небес, - целая очередь наберётся. В самолюбовании на Костелецком не тренируется только ленивый. Генри в этом смысле не хуже, но и не лучше других. Сам же Иван никакого боя с этим министерским прощелыгой в своём воображении не рисует. Даже ни на секунду. Ведь наверняка максимум, на что тот способен, так это взять внушительный маггловский труд «Капитал» и хотя бы так попытаться вбить в русского те великие бизнес-знания, которые Томсон не может удержать в себе так же, как за углом некоторые гости не могут удержать в своём желудке - лишок шампанского. Так что те просто брызжут и брызжут из горла наружу.
Впрочем, вот про беспалочковую - интересно.
Такие слова, как «Африка», «Уагаду» скрипят на зубах песком пустыни. Выплывают миражами. Пахнут кровью вудуистских ритуалов. И трещат каким-то электричеством. Магией, которую южные волшебники, видимо, черпают прямо из воздуха. Забирают её ладонью, как ложкой.
- Звучит опасно, - без издёвки отвечает русский.
- Я думаю, с беспалочковой магией легко застать врасплох. Покажете что-нибудь ещё? Хотя с тем, что это лучшее, чем палочки, я не согласен. Ведь их придумали, что облегчить волшебникам жизнь. Чтобы тратить куда как меньше сил на концентрацию. Да и дерево, растущее в магических резервациях столетиями, тоже имеет свои свойства. Если сделать из такого артефакт, оно может придать твоим заклятьям другую силу, характер и площадь распространения. Глупо отрицать прогресс.
Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-05-13 18:16:56)
tnx Severus Snape
Наконец-то Костелецкий заговорил так, как Томсон от него хотел. Он заговорил о деле. Заговорил с тем подходом, которому ему еще предстояло обучиться, пусть и определенные задатки в нем уже были. Дэй про себя усмехнулся, понимая, что все-таки увлекся, позволив себе завалить молодого парня вопросами, советами и планами на ближайшее будущее. Именно поэтому он не любил обсуждать дела на подобных приемах: обстановка не та, огневиски — тоже. Конечно, многие светские рауты зачастую использовались для обсуждения деловых вопросов, но эти вопросы в большинстве своем были уже либо частично решенными, либо регулярными, либо требовали нового творческого взгляда, который как раз могли доставить и не та обстановка, и не тот алкоголь.
Новое дело всегда надо начинать на трезвую голову.
— Иван, вы — физическое лицо, которое вскоре станет лицом юридическим. Я — лицо государственное, к тому же не рядовой сотрудник, а заместитель главы одного из отделов международного департамента. И я отчитываюсь за каждый — почти каждый, — сделал он паузу, — доход, что пополняет мой счет в «Гринготтс». Есть два пакета документов, которые проходят и через ваши, и через мои руки: те, что вы подписываете с моими людьми, и те, что я подписываю с ними. Вы все читаете, проверяете, жмем друг другу руки и работаем. Дело не в репутации, а в британской бюрократии.
Это была единственная рабочая и максимально прозрачная схема работы. Дело было не в репутации, а по большей части в бумажной волоките: когда ты служишь в Министерстве Магии, все же стоит быть осторожным. Когда Дэй еще жил в Уганде, все было гораздо проще: местным чиновникам было невдомек тщательно проверять декларации. Когда же Томсон переехал в Британию и познакомился с департаментом экономики, он достаточно быстро смекнул, что там проверять бумаги будут внимательнее. Однако каждый делец всегда может найти подход к любому внимательному экономисту. Генри не стал долго думать и довольно быстро, пусть и с максимальной осторожностью, добрался до самой верхушки: Теодора Нотта и его помощницы Аннет Паркс. С мисс Паркс они нашли общий язык не сразу, но нашли, и даже выработали схему, как им обоим заработать и как пустить пыль в глаза аудиторам.
Не все бизнес-партнеры соглашались с его двойным пакетом документов, но это было единственное приемлемое условие для совместной работы. Генри верил в прозрачность процесса, поэтому всегда выкладывал все карты на стол, у всех участников процесса хранились копии. Что-то не нравится — расходимся.
Но, как он и ожидал, Иван был все же хоть немного в нем заинтересован, пусть и не с точки зрения видения бизнеса. Трюк с беспалочковой магией сработал на все сто процентов, а остальное уже приложится. Тем более давно Томсон этим уже не пользовался.
— Это не отрицание прогресса, — задумчиво говорит Генри, перекатывая в руке стакан с огневиски. — Нас учили, что магия — вот она, даже на кончиках пальцев — Inflammare, — он щелкнул пальцами, чтобы появилась вспышка, как у маггловской зажигалки, которая через пару секунд тут же потухла. — Я не отрицаю силу артефактов, просто для нас магия это нечто на уровне культуры, а не инструмента. Просто представьте, что вы совершаете серию ударов в корпус, а завершаете ударом ногой совместно с каким-нибудь Ictus. И для этого вам не нужно держать в руке кусок дерева. Подпишем бумаги — научу, — Томсон широко улыбнулся.
*Inflammare — P (лат. in – «в, на» flamma — «пламя» (ср. англ. flame); inflammo – «воспламенять, поджигать»)
Вызывает струю или конус золотистого огня из кончика палочки. Дальность и температура пламени зависят от вложенной в заклинание силы.
Ха-ха, ну, конечно... «А теперь, дорогие радиослушатели, я расскажу вам про одну из самых фантастических тварей нашего бестиария - "политикус обыкновениус". Его ареал обитания простирается в каменных джунглях городов. Особенно часто его можно встретить в границах министерств. Причем, чтобы это создание могло выжить в столь суровых условиях, мать Природа наделила его многими талантами. Так у "политикусов" очень изворотливый ум. Подвешенный язык. Вместительный нос, которым они способны втягивать в себя до двух дорожек пыльцы фей за раз. И потрясающие данные для ритуальных танцев. Стоит хотя бы раз в жизни увидеть, как в период предвыборных гонок они пушат свои хвосты и обхаживают избирателей, будто тех самок для спаривания. Но и это ещё не всё. Главное, что с наступлением весны, когда на их поселения нападает налоговый зуд, эти потрясающие существа начинают копошиться и хитро перепрятывать из ямки в ямки настоящие данные для своих деклараций. Окружающим стоит быть особенно аккуратными в это время. Ведь в него "политикусы" весьма агрессивны»...
Костелецкий ухмыляется широко и, в общем-то, издевательски. Потому что речь Томсона кажется ему именно вот такой выдержкой из одной популярной передачи на колдорадио, где один престарелый магозоолог добреньким голосом вещает про необычных зверей волшебного мира. Разве что, зверь - стоящий перед ним сейчас, беспощаднее, чем все прочее. И куда как хитрее.
Значит, прятки он налоговой да?
Иван задумчиво хмыкает и внутренне приходит к выводу, что ему в общем-то всё равно, как именно Томсон собирается обманывать своё руководство. Подставная фирма с номинальным директором? Подписание контрактов через посредников, которые знают других посредников и приходятся дальними родственников третьих посредников? Да ясен пень, что иначе этому государственнику не вывернуться! Скорее всего, бизнес-схема Генри по своей запутанности обходит даже матримониальные связи древних чистокровных семейств. Костелецкий сам не святоша. Прекрасно отдаёт себе отчёт в том, что большой бизнес плохо дружит с высокими идеалами. И что, заходя на его территорию, и ему тоже придётся подтереть все эти сопли о честности и справедливости, где-то прикрыть Фемиде глаза, а где-то приглушить голос совести. Но в случае с Томсоном ему, главное, чтобы контракт в принципе был. И чтобы в какой-то момент Генри не стал прятаться уже от него самого. Так что, растянув ещё одну, в целом куда более добродушную лыбу, русский кивает.
- Хорошо. Будем считать, что обещание обучить меня беспалочковой магии перевесило все доводы «против». Я подумаю о нашем сотрудничестве, мистер Томсон. И буду верить, что ваша подставная фирма в один момент не решит подставить меня, - на этих словах Костелецкий в очередной раз подаёт ладонь для рукопожатия. При этом сжимает руку британца куда как крепче, чем того требует ситуация. Так, словно хочет сплюснуть его кости, чтобы те лопнули и празднично захрустели. Будь русский падок на дешевую театральщину, он бы добавил ещё какую-нибудь угрозу вроде «в противном случае, попивать огневиски в доме Глосбергов вы уже не будете. Даю вам своё слово, я сделаю для этого всё». Но волшебник сдерживается. Разжимает кузнечные клещи и лишь радушно ведёт ладонью по направлению к усадьбе.
- А теперь идёмте внутрь? Мария нас, наверное, уже потеряла.
Конечно, в этот вечер о делах они больше не говорят. И к разговору русский возвращается только на следующий день, где-то за завтраком. На этот раз - прокручивая беседу уже у себя в голове.
Будем честными, Генри сумел его зацепить. Хотя бы тем, что в отличие от всех других министерских прихвостней, тот не ссал в уши и не захвалил идею с бойцовским клубом за глаза. Томсон не пророчил ему золотые горы в короткий срок. И не обещал, что будет легко. Напротив. Этот темнокожий хрен забросал его вопросами и с ходу попытался найти в его планах - брешь. Ивану британец показался человеком, который без колебаний скажет тебе то, чего ты не хочешь слышать, но с чем ты в итоге не сможешь не согласиться. А воспитанный в военной семье, Костелецкий предпочитал иметь в своем окружении именно таких людей. Тех, кто не боится резать правду-матку. А не всяких там лизоблюдов и бестолковых кивающих на всё болванчиков.
Так что он и впрямь подумал об их сотрудничестве. Затем подумал ещё. И ещё.
А затем и вовсе порыл под Генри при помощи бывших сослуживцев. И тот удивил его тем, что не стремился быть человеком-достопримечательностью. Важный бюрократ, который, действительно, был, другом, как говорится, кхе-кхе, много кого, при всё при этом не спешил выпячивать свои грудные мышцы и другие мужские атрибуты по поводу и без. Спокойный, не болтливый, в меру богатый. Заметки рисовали его, как классического парня из низов, что с помощью своих амбиций и таланта оказываться в нужном месте рядом с нужными людьми, и впрямь достиг верхов. В них Томсон представал, как полезная боевая единица, этакий серый кардинал, умелый жонглёр цифрами и довольно смелый человек для его подвида канцелярских крыс... Словом, сведения выглядели внушительно. И довольно оптимистично.
Так что где-то через две недели после приёма у Глосбергов русский всё-таки написал короткое письмо. «Если хотите продолжить разговор, буду ждать вас во вторник, в 10 утра, на пересечении Косого и Лютного переулков, Иван». И отправил его Томсону. Дополнительных подробностей на пергаменте не было. Больше того - послание самоуничтожилось ровно через час после вскрытия. В этом тоже было что-то насмешливое и утрированное. Но Костелецкий просто не смог не посмеяться над тягой «политикусов обыкновениусов» к их тайнам и пряткам.
Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-05-13 18:34:33)
tnx Severus Snape
У Костелецкого еще есть эта немного детская не по годам улыбка, от которой он будет учить его избавляться в первую очередь. Так улыбаются юнцы, которые считают, что знают все и что они на шаг впереди, или что они уверены в своей правоте, а «вот этот старпер меня не обставит ни за что». Сколько лет ему было? Около тридцати? Если Дэй помнил верно, то многое вставало на свои места. Он тоже когда-то так улыбался, пока эту его улыбку на разбили об бетонный пол последствий и обязательств. Ничего, Иван, научитесь.
Его новый потенциальный партнер нагло улыбался и пытался держаться так, как будто решение о сотрудничестве еще не принято. Он мог думать, что угодно, даже то, что он принимает финальное решение и что его никто ни к чему не подталкивал. Ничего, Иван, распознавать это вас тоже научим.
Но им обоим нужно было время. Томсону — чтобы изучить вопрос касательно бойцовских клубов и турниров в магической Британии, благо, дела с этим обстояли довольно скудно, что и изучать было нечего, так что ниша была относительно свободна, что означало определенный потенциал на успех в каком-то обозримом будущем. Ивану — чтобы внутри себя переварить их «знакомство», переспать со своими идеями, проверить будущего партнера по своим источникам и наконец сделать вид, что он сделает вывод, что их сотрудничество и правда будет ему на руку.
Надо было отдать ему должное: управился он быстрее, чем Генри думал, всего две недели. Томсон с упоением смотрел на самоуничтожившееся приглашение, про себя представляя, что Костелецкого придется учить слишком уж многим вещам. А может и не придется, возможно, он схватит все достаточно быстро. Но это еще предстояло узнать. Дэй мог бы оставить эту насмешку без ответа, но не мог изменять своим же принципам: на письма должно отвечать, на приглашения — в особенности.
Если бы Иван хотел обсудить дела, он бы предложил не абстрактное место на карте магического Лондона, а указал какой-нибудь ресторан или бар, или что там в почете у русских и выходцев из Восточной Европы. Значит, собирался отвести в какое-то место, что-то показать или сделать очередной «сюрприз», как и с приглашением. В принципе Фарадэй был готов и к первому, и ко второму, и к третьему, но делал ставку все-таки на то, что они пройдут осматривать потенциальное помещение под клуб. Под это дело даже было подходящее здание, совсем недавно вычищенное хитами. В целом, неплохая идея: делать что-то полу-официальное на месте некогда подпольного, но предстояло еще посмотреть, в каком состоянии осталось помещение: все-таки хиты поработали.
Иван оказался на редкость пунктуальным: они оба прибыли на место точно вовремя. Это уже было приятно.
— Рад снова вас видеть, — Генри протянул руку для рукопожатия. — И был рад получить ваше письмо, — хотел добавить, что ритуал самосожжения лучше больше не использовать, но решил оставить это на потом. — Какова цель сегодняшней встречи? — он предпочел предоставить Костелецкому карт-бланш: все-таки приглашение в первую очередь поступило от него.
- Так значит, ты хочешь открыть бойцовский клуб, сынок? - сидящий напротив старик наваливается всем своим весом на изгаженный плевками и залитый элем стол. И ухмыляется прямо в физиономию русского. Только ухмыляется как-то мрачно, без задора.
Лиам Бэррингтон уже давно не слышал, чтобы кто-нибудь называл его «величайшим воякой века» или «героем ста битв». Мало кто из молодёжи вообще знает, что вот этот забулдыга некогда был легендой Всеанглийского дуэльного турнира. Да что там, сам Лиам уже не сильно-то в это верит. Ведь всякий раз, когда он опускает взгляд на свои вены и искалеченные суставы пальцев, он видит там уже не руки прославленного дуэлянта, что разложил в три раунда самого Нила Труменна, а конечности пьяницы, страдающие тремором от похмелья. Да и остальное его тело... Пусть даже грязная и поношенная мантия не может скрыть его могучего телосложения, всё-таки он уже далеко не тот юнец, что некогда летал над рингом так, что акробаты магического цирка бледнели от зависти. Сегодня его «Relashio» не мощнее его старческой струи поутру. А хромую ногу он таскает за собой, как грузный довесок. Так что куда ему там - тренировать новичков и судить бои?
- Нет, я тебе не помощник, дорогуша. Найди кого помоложе. А мне дай спокойно наслаждаться пенсией. Я на заслуженном отдыхе... - ладонью волшебник отпихивает от себя древнюю пожелтевшую газету, которую притащил этот хмырь. На ней колдография времён его молодости. И заголовок «Рекордсмен Туманного Альбиона! 128 магических поединков, из которых выиграно 100!». Причем, отпихивает брезгливо, будто собеседник вытащил её откуда-то из помойки и теперь водрузил на стол.
- Впрочем... если хочешь уважить старика, закажи мне ещё пинту эля. Эй, Эрни, вот этот русский медведь за меня заплатит... Так что лей - не жалей! Двойную, нет, даже тройную порцию, ага, - бармен хмурится и озадаченно уставляется на иностранного пришельца. Но тот, конечно, кивает. Больше того - не собирается никуда сваливать и заказывает выпивку и себе тоже.
И пусть Ивану не очень-то хочется надираться в каком-то сомнительном пабе в не менее сомнительной же компании, но он же русский этот Иван. А русские не сдаются после первого же «нет».
Сложно сказать, что в итоге убедило англичанина больше. Тот молодой азарт, с которым весь вечер напролёт вещал Костелецкий... А, может быть, кошёлек с галеонами, что будил в старческий мозгах полу-задушенные фантазии о честной и порядочной жизни... Но он согласился.
Согласился - дать пару-тройку советов. Вместе разработать план будущего заведения: размер ринга, защитные чары, тренировочный полигон, реквизит... И вместе же пересмотреть спортивный кодекс на предмет архаичных и спорных вещей. Всеанглийский дуэльный турнир, например, тот предусматривал сложный протокол начисления очков. «Ну, скажем, ты когда-нибудь задумывался, сынок, почему дуэлянты на арене не накладывают друг на друга ошеломляющие заклятья? Ответ прост. Потому, что те приносят чудовищно мало баллов. Профессиональные рефери - те ещё сукины дети. Любят, чтобы позрелищнее. Магию стихий. Трансфигурацию. Даже чары, рассчитанные на грубый, физический урон...». Вот только погоня за красотой боя неминуемо убивает его правдивость. И состязание мужиков превращается в какой-то бабский конкурс «Танцы со звёздами». Так что по итогу Иван и Лиам от этого отказались. И сошлись на том, что в клубе русского волшебники будут драться не менее бойко, но по-мясному. Как нормальные живые люди. Да и штрафов в их поединках будет куда меньше. К чёрту эту фабричную сборку клубных дуэлянтов! Падать, не получив удара? Почему нет, если это тоже своего рода тактическая уловка? Использование ментальной магии? Да и ещё раз да, если это работает. Удары ниже пояса? Пожалуйста. Главное, господа, пользуйтесь чарами, а не своими задорными коленками.
Словом, уже через неделю на руках дурмстранца был более-менее сносный документ, от которого можно было плясать дальше.
Но и это не всё. Именно наводка Бэррингтона помогла Костелецкому подобрать подходящее помещение под клуб. По крайней мере, таким оно было по описанию. Бывший контрабандистский склад. Просторный подвал. Гигантский хламовник, так удачно расчищенный хитами буквально месяц назад.
Объявление о продаже этой недвижимости ещё не поступило в официальную прессу, но Лиам был из местных, а потому подсунул русскому записку с адресом. И договорился со своим знакомым, что тот всё покажет и расскажет. «Ты только оденься поскромнее, дорогуша. И не тряси своим пухлым портмоне перед каждым встречным. А то назавтра придётся тебя выковыривать из какой-нибудь канавы. Это всё-таки Лютный. Будь ты хоть чемпионом Всеанглийского дуэльного турнира, огреют трубой по башке только так.»
Русский рекомендации последовал. Но вместе с ней и крепко задумался. А так ли здорово открывать заведение для богатых и власть имущих в месте, где только за последний месяц было совершено десять краж, и всего-то две из них сопровождались тяжелыми увечьями? Именно об этом первым делом Костелецкий решил поговорить с Генри Томсоном, когда позвал его на прогулку. И именно это стало его первым вопросом, когда он кратко изложил будущему партнёру новости о том, как продвигается его дело с клубом.
- Спасибо, что вы всё-таки выкроили для меня время. Даже в утро вторника. Я вас долго не задержу, - Иван пожимает руку британцу и роется в кармане в поисках записки с адресом.
- Вот. Хотел, чтобы вы посмотрели на это. Говорят, помещение продаётся. Вроде бывшее логово контрабандистов. Какой-то склад ингредиентов. Но по рассказу подходит под нужды клуба... Лютный переулок, 13. Глянем? - русский кивает в нужную им сторону.
- Я там ещё ни разу не был. Что скажете? Потащатся в этот Лютный клиенты? Или это совсем дыра, после которой впору проверяться на лобковые вши?
Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-08-24 12:19:07)
tnx Severus Snape
Как и ожидал Генри, его новый партнер собирался показать ему потенциальное помещение для их предприятия. Иван уже значительно меньше вел себя как заносчивый мальчишка, что не могло не радовать и явно говорило о том, что теперь они оба настроены серьезно. И, как снова ожидал Генри, это был тот самый недавно вскрытый хит-визардами склад.
Ему не нравился адрес. Лютный переулок, дом 13. Причем не потому что Лютный переулок, это как раз было прекрасно, а число 13. Волшебники были не так суеверны (точнее даже — вообще, хотя стоило бы), как магглы, но тоже числа тринадцать как-то инстинктивно сторонилось. Дэй даже задумался о том, что, если помещение останется за ними, можно подумать о смене адреса. Что волшебники, что магглы — психология работает одинаково для всех.
Костелецкий явно беспокоился, что у заведения в Лютном переулке будет несколько другая целевая аудитория, чем он запланировал. А он запланировал явно привлекать не только отчаянных бойцов и сорвиголов, но и просто отчаянных людей с большими кошельками. Правильное стремление и неверное беспокойство.
Томсон уже прикидывал, какое именно местоположение было бы более выгодно для бизнеса. В «цивильной» части магического Лондона устраивать официальные побоища было глупо: это могло привлечь кошельки, но не привлечь больше никого. Маггловский Лондон сулил много хлопот: Генри всегда считал, что если есть возможность избежать маскирующих или защитных чар, тем лучше. Он предпочитал по максимуму исключать из своей работы человеческий фактор, а на каждое заклинание почти всегда есть контрзаклинание, да и мало ли какой-нибудь разочарованный в себе недобоец захочет выпустить пар, а под руку попадется маггл, а это уже нарушение Статута — а им это не нужно.
Конечно, он хотел бы, чтобы Костелецкий до этого догадался сам, но его новый партнер еще недостаточно прожил в Англии и непосредственно в Лондоне, чтобы знать эти тонкости. Томсон и сам продолжал узнавать англичан, несмотря на пятнадцать лет жизни в эмиграции, что можно было ожидать от русского, который только туда переехал.
— Лютный переулок — не такой уж и рассадник вшей, Иван, — начинает Генри, следуя за партнером к искомому помещению. — Разве что с виду. На самом деле Лютный, наверное, идеальное место для такого клуба. Сюда приходят, зная, что найдут то, что ищут.
Помещение было просторным и уничтоженным. По всей видимости, во время операции хиты сделали свою работу как обычно, то есть как умели, то есть оставив после себя руины. Как-то так вышло, что Фарадэй имел определенные связи с хит-визардами в силу своей работы, но это не значило, что он должен был их за что-то любить. Например, за полный бардак. Томсон и так не обладал пространственным мышлением, а окружающий мусор и вовсе мешал представить в том помещении хоть что-то.
Но да, теоретически оно должно было подойти. Из склада практически всегда можно сделать то, что тебе нужно, практически не прикладывая к этому усилий и даже не обладая навыками архитектора. Кстати об архитекторе. Надо отправить сову Питерсону.
— Допустим, что мы определились с местом, — Дэй все-таки решил проверить, чем занимался Иван в период между их первой и второй встречами, кроме как выяснял, кто такой Томсон. — Что планируете дальше? Кто уже есть на примете из сотрудников?
На карте магической Праги таких достопримечательностей, как Лютный переулок, с роду не было. Вернее, как... По уровню преступности чехи мало чем уступали своим островным соседям. Но там все бандито-гангстерито ныкались по углам. Шайки воевали за территории. И их логова были раскиданы по всему городу.
Взять, скажем, Вышеград. Его подземелье облюбовали контрабандисты. И какая была громкая история, когда там накрыли целый чёрный рынок домашних эльфов! Оказалось, несколько лет находчивые живодёры сбывали там ушастую погань на любой вкус. Эльфов ворованных, осиротевших, сбежавших... Причем, зачастую коротышек выкупали не для того, чтобы они следили за порядком в доме. А чтобы обчищали особняки, прятали трупы или даже обслуживали извращенные вкусы своих новых хозяев. Ещё был Горбатый мост. Эта глыба, что горбатилась над рекой Влтавой, хранила всех барахольщиков. Причем, по верхней части моста преспокойно сновали магглы и тарахтели по нему в своих четырехколесных тарахтелках, но вот под мостом, там где проступали берега, бойко торговали волшебники... Тёмный гримуар с обложкой из человеческой кожи? Сбоящий трейсер хит-визардов? Мантия с бездонными карманами? Найти там можно было всё, что угодно. Как, впрочем, и потерять. Так как стоило лишь чуть зазеваться, как ловкие пальцы местных оборвышей с легкостью освобождали тебя от материальных тяжестей самого разного рода. Ну, и так далее... Костцы - район картёжников и напёрсточников. Гостивар - обитель информаторов и наёмников. Где-то в Бутовицах скрывалась лавка торговца воспоминаниями. А волшебный бордель был уже за границей города, на юге. И ведь никого не пугал Статут. Зато значкам больше проблем: пока всех найдешь, пока переловишь! Хотя бешеной собаке же и верста не крюк, верно?
Так что, почему в Лондоне столько нелегальных заведений кучкуются в одном месте? И по каких законам живёт этот мрачный угол магической Британии? Костелецкому было весьма интересно. И он даже с долей любопытства заглядывался на местные вывески.
У склада их, как и обещали, встретили. Причем, очень колоритный тип. Его мощные руки, толщиной с канаты, могли бы запросто заменить собой тросы Тауэрского моста. А его физией с обгрызенным ухом идеально было пугать детей вместо бабайки. Или, опять же, английского бугимена. Этот самый тип молча взял записку, протянутую ему Костелецким. И так же молча открыл им склад, защищенный целый цепью заклятий. Причем, как только внутрь хлынул первый луч света, по помещению тут же врассыпную бросились крысы. Ещё секунду назад они пировали там... ммм... чьим-то пальцем?... но при виде двуногих разметали свои жирные хвосты во все стороны.
- Гм, да это же дворец, - хмыкает Иван и делает пару шагов вперёд. Под его ботинками бодро хрустит обсыпавшаяся щебёнка, помёт и иссохшие тушки акромантулов. Свет заклятья же высвечивает вокруг прекрасное и полновесное... ничего. Ничего, за что можно было бы зацепиться взглядом. Зато очень даже есть, за что зацепиться нюхом. Ведь воняет на складе богато. Пылью, тухлыми кореньями, сигаретами без фильтра и людьми, которые убрались отсюда куда-то за другой жизнью.
- Что же... Деньги и не такое могут исправить, - и дальше, не жалея дозы убийственной самоиронии,
- Даже гоблин может прикинуться королем, если надеть на него корону побогаче. Я в этом уверен, - русский, чисто из профессиональной привычки, к исследованию помещений всегда подходит утилитарно. Сколько запасных выходов? Наложены ли на стены чары? Есть ли потайные лазы? А потому и склад он первым делом изучает именно так, скрупулёзно ощупывая всё вокруг заклятьями. И да. С пространственной фантазией у него тоже худо. И увидеть метафизический ринг, бар и будущий тренировочный зал не выходит. Но даже пыльное ничего внушает Ивану энтузиазм. Хотя бы просто потому, что вот так просто сбывается его мечта о собственном деле.
- Дальше? Дальше целая куча работы, Генри. Но, если вам интересно, у клуба уже есть распорядитель боёв. Имя Лиама Бэррингтона вам о чём-нибудь говорит? Если нет, ещё скажет. Этот джентльмен хромой, как пират, но, честно говоря, даже сейчас я бы не хотел встать в дуэли против него... - русский кратко пересказывает о своей недавней встрече и о том, к чему они пришли вместе с британцем.
- Кроме того, я написал знакомому рунному магу, чтобы тот придумал комнатам - дополнительную защиту. Так, чтобы запутать ею даже хитов. И что ещё важнее - даже разъяренных жён, которые придут искать сюда своих благоверных. Посмотрим, что из этого выйдет... Ну, а вы? Есть новости?, - это Костелецкий роняет уже, когда они выходят со склада и останавливаются неподалёку от двери, чтобы перекурить.
Моя фантазия сказала мне пока, поэтому я не придумал, как пнуть сюжет дальше. Хочешь, ещё поболтаем. Если будет скучно, можешь скакнуть по таймлайну дальше. Или свернуться.
Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-07-04 14:29:40)
tnx Severus Snape
— Распорядитель боев… — задумчиво произнес Томсон. — Распорядитель боев это хорошо.
Генри нравился энтузиазм, с которым Иван взялся за дело. Подобного рвения он в нем не видел в их первую встречу. Но это и было понятно: аппетит приходит во время еды, а азарт старта нового бизнеса растет с каждым подписанным документом и каждым заново положенным кирпичом. Главное это азарт не растерять, когда дело запустится, потому что там-то и начинается самая кропотливая работа.
Дело спорилось. Даже очень спорилось и довольно быстро по меркам и ожиданиям Томсона. Распределение «обязанностей» в их партнерстве было достаточно закономерным. Костелецкий занимался делами непосредственно клуба: обустройством, планировкой (не без помощи его архитектора) созданием общего регламента — в общем, всей практической частью и физическим наполнением. Дэй же взялся за бумаги. В этом деле он шел всегда поступательно, шаг за шагом. Сначала: его договор с самим Иваном, после — с его подставной и «очень порядочной» (на самом деле порядочной) компанией в лице нескольких фиктивно существующих людей и одного, существующего не фиктивно. Регистрация имени, регистрация владельца, подписание документов на аренду помещения («Не переживай, если дело пойдет, то выкупим и то не факт, сейчас не торопись»). В клубе же на какое-то время буквально поселился один его знакомый бухгалтер, с которым они расписывали бизнес-план и планировали на три, шесть и двенадцать месяцев. Заодно проверяли предыдущих владельцев склада, разбирались с их прошлыми долгами, точнее — перераспределяли их по возможности куда угодно, лишь бы на себя.
Дело спорилось. Прямо таки даже слишком хорошо. Настолько, что Генри уже начинал ждать подвоха покрупнее, чем забытая печать на договоре, которая решалась пинком в бухгалтера.
Это был Лютный переулок и ждать можно было чего угодно, в том числе — пришествия группы лиц, желающих поиметь свой процент в чужом бизнесе в обмен на, казалось бы, очень необходимую услугу крышевания этого самого бизнеса. Томсон ждал их на самом деле раньше, ведь они развивались достаточно хорошо, чтобы о них уже начинали потихоньку говорить. Не в Лондоне, не среди волшебников, но точно в Лютном, так просто ничего не ускользнуло бы.
Зашедшие джентельмены были опрятны на вид, суровы на морды лица и якобы хитры аки чернобурые лисы. Они вошли в здание так, словно их там ждали и уже давно и словно они там были хозяевами. Фарадэй предупреждал Ивана, что рано или поздно они заявятся, но превентивно партнеры ничего не предпринимали. С такими людьми необходимо сначала выслушать их предложение, внутренне поржать (ну или просто посмеяться), а потом уже реагировать. Зачем причесывать силы и нервы сильно заранее, они же сами прибудут их расчесать и возможно даже до крови.
— Доброго дня, джентельмены, — сразу вышел к ним Генри.
— Самого доброго, — отозвался один из них. — Нам нужен владелец. Судя по цвету вашего лица, вы никак не Иван Костелецкий.
— А вы крайне наблюдательны, сэр, простите, вы не представились. Господин Костелецкий скоро выйдет, но вы можете, повторюсь, представиться и заявить о цели своего визита и мне, как партнеру владельца.
Джентельмен скривился, а сзади уже послышались шаги Ивана.
Ну давай, дружище, только назови меня как-нибудь, будет весело.
К новым гостям Иван выходит, подворачивая до локтей побуревшие от крови рукава рубахи. На скуле у русского - рассечение, и где-то возле виска тоже струится что-то красное. Но ведь в этом же и смысл бойцовского клуба? В этом весь грёбаный смысл. Так что Костелецкий стряхивает пот с глаз и как ни в чём ни бывало протягивает посетителям широкую ладонь.
- Здравствуйте, джентльмены. С Генри уже познакомились? А я Иван. Добро пожаловать в «Корону гоблина», - да, в отличие от Томсона отсиживаться в своём новехоньком и пижонском кабинете русский не любил. Так что большую часть времени проводил в тренировочном зале, подтягивал новичков, и как любой начинающий наставник допускал главную ошибку - слишком втягивался в процесс. А впрочем, почему нет? Ведь все эти контракты, расчёты, лицензии, прочая геморройная чухня... С ней неплохо справлялись и люди Генри. Как настоящие акулы, эти большие твари ночами не спали, всё рыскали в море цифр и океане правовых актов, а заодно клацали зубами на всякого, кто пытался создать им проблемы. А ведь создать проблемы им пытались многие. Пожалуй, проблемы даже стали синонимом их бизнеса, как только клуб открыл свои двери в Лютном переулке.
Да, как только «Корона» перестала напоминать тот убогий контрабандный склад, который они в итоге взяли в аренду, всё и началось. Первый визит к ним, уже через неделю, нанес хит-визард Фред Ходжес. Обрюзгший, потеющий даже в декабре, он разговаривал глухо и тягуче, как очень уставший от жизни человек. И это немудрёно. В скором времени Фреда ожидала отставка, а потому он брал взятки везде, где только помог. Ходжес умело играл на том, что в наше время никому не нужны неприятности с законом, так что деликатно донёс до хозяев клуба, что формализм - дело такое, найти, к чему прицепиться, можно всегда. К счастью, слово «формализм» у юристов Томсона тоже было любимым. Они кричали его во время оргазма и оно же заменяло им молитву. Поэтому они шустро объяснили товарищу со значком, как именно его начальство узнает о коррупционных аппетитах своего подчинённого. И на каких бобах потом будут сидеть его дети при потери кормильца. Пришлось Ходжесу уйти ни с чем. А, впрочем, свято место пусто не бывает. Так что скоро на горизонте появилась ещё пара ловкачей. На это раз букмекеры. Те придумали устраивать в клубе «мешкобои» или «договорняки». И очень сильно обломались, когда им указали на дверь. И, наконец, вот, сегодня к ним пожаловали вымогатели нового толка.
По виду - без пяти минут профессора криминального дела. Доктора рэкетирства. Одетые с иголочки. Надушенные и жеманные, как шлюхи-трансвеститы. Словом, по-настоящему благородные господа. Русский многозначительно переглядывается с Томсоном, но всё-таки ведёт ладонью в сторону.
- А что же вы топчетесь на пороге? Давайте пройдем в кабинет. Должен же он мне хоть на что-то сгодиться, - в помещение Костелецкий пропускает напарника вперёд себя и, заходя следом, закрывает дверь. Сам же остаётся стоять столбом прямо у неё. Руки дурмстранец скрещивает перед собой. И всем своим весом подпирает колоду. Так просто удобнее - контролировать этот выход за собой. Да и гости при этом оказываются в довольно некомфортной позиции. Придётся же теперь вертеть шеей то к одному, то к другому. И во время разговора поворачиваться спиной то к Генри, то к Ивану.
- Итак? - подбадривает русский.
- Знаете, я бы предложил вам выпить, но огневиски в этом кабинете очень дорогой. И мне его жаль. Поэтому без прелюдий. Зачем вы здесь, господа?, - в ответ на его вопрос один из волшебников хмыкает. И судя по тому, как остальные трое непрерывно следят за его движениями, видно, что он здесь главный.
- И потом они говорят, что русские - гостеприимный народ, - начинает он.
- Это так. Но я гостеприимен только для клиентов. А вы не похожи на наших клиентов.
- Это не страшно, Иван. Зато вы с Генри похожи на наших.
Дальше они поют ладно и на очень знакомый мотив. Мол, они представляют мистера Аркрайта, и этот самый мистер Аркрайт готов великодушно обеспечивать охрану их нового бизнеса. «Мы сделаемся вашей крышей» - говорят они. «И пусть за это "Короне" придётся отдавать пятнадцать процентов от дохода... В обмен на это вы будете спать спокойно, зная, что однажды ваше заведение не взлетит на воздух от шального заклятья. Никто не подкараулит богатенького посетителя на выходе. И поставки алкоголя в ваш бар вдруг нечаянным образом не прекратятся». Расклад в общем-то понятный. Это уголовная шушера решила по-быстрому срубить бабок и взять с них так называемый «налог на покровительство». Старая схема. И до сих пор рабочая. Вот только такие грубые понты Иван никогда не любил.
- Это было... интересно, господа, - кивает Костелецкий, когда собеседник, наконец, расходует весь запас слюней на разговор.
- Спасибо за презентацию своей конторы. Но лучше бы вашему мистеру Аркрайту толкать веритасерум или зелье для увеличение елды. Пользы было бы больше, - и, пока Томсон ещё не успевает никак среагировать, русский уже делает пару шагов вперёд к гостю. Пожалуй, тут надо было видеть, как напрягаются спутники рэкетира. Те тут же тянут руки к палочкам. Зависают в боевом ожидании. Однако, вопреки темпераменту, Иван всего лишь поправляет джентльмену галстук, затягивая его чуть туже. И очень бережно раскладывает лацканы его воротника.
- Генри, переубеди меня, если я не прав, но, наверное, джентльменам пора? Думаю, их предложение нам неинтересно. Так?
Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-07-12 16:31:52)
tnx Severus Snape
*
Костелецкий своеобразно вел переговоры. «По-Костелецки», как мысленно эту манеру про себя назвал Генри. Говорил обычно Томсон, Иван добавлял, а потом в ход шли кулаки. Где-то это было действенно, где-то — не очень, но запрещать Ивану по-своему вести дела Дэй не смел. В конце концов всегда же должен быть и плохой, и хороший полицейский.
Прибывшие джентельмены говорили ладно, поставленной речью, заранее выученным за годы рэкета текстом. Возможно, вся эта чухня работала на британцах: манипуляции, запугивания, непрозрачные намеки. Но эти добропорядочные граждане наткнулись на еще более порядочных русского и африканца, две непробиваемые никакими словами о «возможных грядущих неприятностях» стены.
Как это обычно водится, Костелецкий наглядно и пока что даже нежно продемонстрировал, кто настоящий хозяин заведения, а кто — случайно и нелепо зашедшая шушера
— Совершенно не интересно, Иван, — вальяжно протянул Томсон, на всякий случай закатывая рукава рубашки. Он не любил грязную одежду и особенно рабочую, ему все-таки еще предстояло вернуться в Министерство. — И я бы так же посоветовал джентельменам опустить волшебные палочки, у нас здесь так не принято.
— Вас погубит ваша излишняя самоуверенность, мистер партнер по бизнесу, — прошипел один из них.
— Мы вам необходимы, — подхватил другой, приближаясь ближе к Генри. — Мало ли что может произойти, — он уже поднял свою волшебную палочку и нацелил ее на потолок.
— Expelliarmus, — спокойно и даже как-то медленно произнес заклинание Томсон, взмахнув рукой и второй подхватывая палочку из рук обескураженного волшебника.
— Епт твою мать, ты из этих...!
— Повторюсь, уберите палочки, или я лично каждому запихну их в ваши задницы, а мой партнер по славному борцовскому бизнесу обеспечит, чтобы они там остались. У вас остались еще вопросы, с которыми мы можем вам помочь?
Естественно, они злобно ответили, что нет и направились к выходу. Правда, что было ожидаемо, развернулись всей группой посреди основного помещения и наставили на них волшебные палочки.
— Мне кажется, к нам этот мистер Аркрайт мог прислать кого-нибудь посолиднее, не считаешь, Иван? — шутливо спросил Генри, разминая шею. — Друзья, вы точно уверены, что вы этого хотите?
Иногда в переговорах да и просто в межличностных отношениях была нужна хорошая драка. Томсон драки как таковые не очень жаловал, но и убегать от них привычки тоже не имел. В конце концов если человек или группа лиц так жаждут быть буквально отпидоренными в очко, то зачем он будет вставать у них на пути.
Сначала он кричит одному из сотрудников, что надо увести людей с ринга и что тренировки на сегодня окончены. «Остальных также прошу покинуть помещение, на сегодня рабочий день завершен, все свободны».
Когда дверь захлопнулась за последним человеком, Томсон обновил защитные чары вокруг здания и добавил звукопоглощающие. Зачем так сразу позорить джентельменов перед всем Лютным переулком.
— Господа, должен предупредить, что шансы на адекватные переговоры были исчерпаны. Но все же советую палочки отпустить.
Надо отдать должное, ребятки попались крепкие. Вот именно про таких говорят, что когда родители трудились над их зачатием, это не сперматозоид спешил к яйцеклетке, а сама яйцеклетка к сперматозоиду. Про них шутят, что когда акушер в Мунго шлёпал их по младенческой заднице, они прищуривались в ответ и уже тогда переспрашивали: «и это, по-твоему, удар?, нет, парень, вот это удар!». Про них утверждают, что в детстве они спали в обнимку не с плюшевыми медведями, а с настоящими. И про них уверяют, что при ходьбе они издают еле слышный металлический звон. Всё от бубенцов, конечно, отлитых из чистейшей стали. Ну, а если нет, у русского просто не найдется другого объяснения, кем нужно быть, чтобы заявляться в бойцовский клуб и затевать драку с хозяевами? С людьми, которые сделали дуэли своей профессией. С волшебниками, что получают деньги и намазывают масло на хлеб только потому, что перед этим намазали кого-то на ринг. Кем? Храбрецами? Самоубийцами? Идиотами?... Костелецкий призывает волшебную палочку и мысленно пожимает плечами.
На самом деле в нарисовавшейся драке он может даже найти свои плюсы. Так, если эти доходяги отделают их с Генри по самое не балуй, то, значит, бойцовский клуб - неверный выбор бизнеса. Они попросту его недостойны. А если это они отделают доходяг, то у «Короны гоблина» появится три потенциальных клиента. «Вступайте в наши ряды! Подтяните свои боевые навыки, друзья!». Словом, пока что Иван смотрит на ситуацию очень даже оптимистично. И очень оптимистично проигрывает в голове сценарий драки. Да, расклад не в их пользу: двое против трёх. Да, он ещё не видел, как Генри ведёт себя в бою и не готов доверять ему свою спину. И да, биться им предстоит в замкнутом помещении. Так что при определённой «удаче» угробить тебя может даже собственный рикошет. Но зато не придётся размениваться на трусливые подножки и оглушающие. Только суровые точечные атаки, только хардкор.
- Ладно, не будем делать коту больно. Давайте уже начнём, джентльмены, - русский атакует первым. И довольно резво. И пусть ближайший к нему волшебник всё-таки выставляет щит, высверк белого лезвия успевает проскочить во временное окошко между кастом. Вжик. Режущее заклятье. Невербально. И из рассеченной кисти соперника хлещет кровь. Много, очень много густой крови брызжет на стену, потолок и пол. Честно говоря, выглядит это даже эффектно. И очень уместно по отношению к кабинету владельца дуэльного заведения. Даже непонятно, за что дизайнер Томсона взял такие деньги, если лучше решения вот они, достались им за просто так! И пусть русскому некогда рассматривать, как обрубок руки продолжает падать по красивой дуге, и как вместе с ним об пол гулко ударяется волшебная палочка визави, кое-что он всё-таки подмечает. Например, взгляд соперника. Обезумевший. Уставившийся на собственные пальцы. Вернее, нет, уже не собственные, теперь они разошлись и наверняка будут жить своей, самостоятельной жизнью. А ещё рот. Перекорёженный. И так и застывший в крике. Только крике немом. Что же, зато минус один. Если парень, конечно, не амбидекстр и не скрытый левша. Справедливость восстановлена. Ему повезло. А, впрочем, порадоваться этому некогда. Ведь им в ответ уже летит воздушный взрыв. Это противники звереют и посылают в них с Генри мощную магическую волну. Вибрация отдачи ползёт по полу и отдаётся гулом в ботинках. Материя пространства рвётся. По барабанным перепонкам даёт молотком... Кажется, или это всё-таки будет не дуэль? Это будет бойня.
Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-08-27 09:31:09)
tnx Severus Snape
Иван. Ну Иван, блять. Ну некрасиво. Ну зачем так сразу. Ну прям с оторванными руками, распоротыми лицами. Почему нельзя действовать тоньше, Иван? Чему я тебя тут учу уже сколько времени.
Генри вздохнул. Конечно, не стоило надеяться, что все закончится обычной дракой на кулаках, но он все же не думал, что Костелецкий сам полезет с режущим заклятием. Ладно, они еще поговорят.
В Уагаду их этому не учили. Устраивать бойню из ничего — ни в коем случае. Нельзя, конечно, не отметить, что тренировки тем не менее были достаточно жестокими, особенно учитывая то, что палочки они не использовали никогда: только смесь грубой силы и беспалочковой магии, когда ты не знаешь, что в тебя сейчас прилетит — обычный апперкот или обычный апперкот и какой-нибудь Pungo.
Тем не менее кулаками сейчас справиться было бы сподручнее. Меньше мороки, возможно даже меньше крови. Как минимум меньше разрухи внутри клуба, у них ведь скоро мероприятие, Иван, это же лишние затраты на восстановление, если они тут разнесут все к саламандре в задницу.
Генри выдохнул еще раз, заставляя себя пока что не думать о том, как им придется приводить все в порядок после. В конце концов крови уже будет много, да и закончить стоило побыстрее: обеденный перерыв скоро начнет подходить к концу, а ему надо успеть вернуться в Министерство.
Конечно, Дэй уже раскрыл свой главный козырь с беспалочковой магией, но злоупотреблять им не хотел — еще успеет. Пока Иван устраивал показательное выступление с брызгами крови, он хотел оглушить одного из троицы, но у того сработал щит. Следующим шагом откинул в другую сторону помещения с помощью Depulso — пусть пока полежит, еще до него доберутся. Но из-за этого он упустил воздушный взрыв. Томсон успел только схватить Ивана за шиворот, чтобы прикрыть его щитом от своего артефакта. Блять. Осталось два заряда, их бы понапрасну не тратить.
— Everto Popplites, — Фарадэй направил палочку на отправленного в сторону противника, который уже пытался встать. Так вот пусть уже и не встает. Колени неудавшегося бандита вывернулись с мерзким и резким звуком, сопровождаемым криком. — Silencio.
После взрыва остались обломки — суки, опять все тут отстраивать — и один из них полетел в Томсона. Минус еще один щит. Да твою ж мать.
— Костелецкий, ты там чем занят?!
*Stupefy / Stunning Charm — P (англ. Stupefy – «ошеломлять», лат. stupeo – «замирать, неметь, застывать, останавливаться»)
Алый луч. Оглушает и отбрасывает жертву, лишает сознания. Вероятнее всего эффект близок к эффекту сильного удара по голове. Если жертве не оказана помощь, через некоторое она придет в себя сама.
*Depulso — P
Отталкивает живое существо или предмет от кастующего.
*Everto Popplites / Knee-Reversing Hex — P (лат. everto — “выворачиваю”, poplites — “колени”)
Выворачивает коленные суставы жертвы назад, лишая объект возможности держаться на ногах. Болезненно. Для лечения последствий необходимо обратиться к колдомедику.
*Silencio — P, F (лат. silentium – «безмолвие, молчание»; silens – «тихий, безмолвный»)
Лишает жертву голоса, предположительно — воздействуя на речевой / голосовой аппарат. Не позволяет издать ни звука. Последствия долгого нахождения под действием этого заклятья лечатся с помощью колдомедиков. Модификация Silentium создает область тишины (звуки практически не проникают за пределы области ни изнутри, ни снаружи; чем больше опыт, тем лучше эффект).
Полу-меры, дипломатия, джентльменская дуэль... Иван был бы совсем не прочь поддаться на увещевания Томсона и устроить нечто похожее, если бы их оппоненты и впрямь пришли бы к ним договариваться. Но их оппоненты выглядят, как люди, которым платят за организацию потасовок у избирательных участков в дни голосования. Как люди, что устраивают драки на квиддичных стадионах, всё, чтобы снять с должности ершистого начальника хит-визардов: «не смог обеспечить безопасность на соревнованиях», «поставил под угрозу Статут», «допустил травмирование зрителей» - в рапорте обычно бывает что-то такое. Как люди, которых отправляют в качестве почтальонов к бизнес-партнёрам: «передайте наше послание адресату, а если адресат заупрямится дать нужный нам ответ, сами используйте ваши палочки, как перо, его кровь, как чернила, а его тело, как бумагу». Словом, как люди, которые заслуживают того, чтобы с ними обошлись максимально негостеприимно. Поэтому Костелецкий совершенно не раскаивается в своих жёстких действиях. Причем, ни сейчас. Ни завтра, когда Томсон пытается ему править мозги в личной беседе. Ни даже через неделю, когда им прилетает от этих самых ребят закономерный ответ.
Да, сейчас, когда в воздухе искрят проклятья, а щепки раздолбанного стола рвут кожу щеки, ни Иван, ни Генри ещё не знают, что они только что развязали войну. Пусть небольшую, пусть всего лишь за влияние в Лютном переулке, но войну. Уже через семь дней управляющий клуба внесёт в кабинет Томсона коробку: «здесь написано, что это подарок от горячей поклонницы, сэр, правда, отправителя курьер не назвал». Подарком окажется галстук, надень который, и уже через минуту будешь валяться на полу и сучить ботинками - в беспомощности. В тот же вечер одного из вышибал «Короны гоблина» доставят в Мунго с множественными переломами. Причем, колдомедики диагностируют переломы даже в тех местах, поломка которых природа не подразумевала. Затем пожар на складах возле Темзы. Скандал с подкупленным рефери. Грязные заказные статьи... «Мистер Аркрайт не любит, когда кто-то говорит ему нет» - пророческая фраза, не правда ли? С ними тоже обойдутся без полу-мер, дипломатии и какого-либо джентльменства. А через какое-то время оставят в покое, истерзанных и в раздрае. Не из милосердия, нет, сугубо из тактических соображений. Так бывает всегда, скажем, во время пыток. Тебе дают время подумать о том, что с тобой уже сделали, но что гораздо важнее, ещё не сделали. Живописнейшие картинки, которые должны возникнуть у тебя в мозгу, обычно работают ничуть не хуже, чем прямые угрозы и прямые же нападения. Но на тот момент, когда ноздри щекочут запахи электричества, а звуки трещащего по швам пространства бьют по ушам, ни Иван, ни Генри ещё не понимают масштаб последствий. Захваченные каким-то мальчишеским азартом, вдруг поверившие в то, что линия жизни тянется у них минимум по локоть, и внезапно доверившие друг другу право подстраховать спину в бою, оба они только и делают, что соревнуются в мощи проклятий. Это красиво? Да. Глупо? Дважды да. Весело? Ещё бы, драккл тебя подери! А всё остальное? Это они обсудят потом.
Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-09-12 23:47:41)
tnx Severus Snape
Фарадэй не любил, когда дело доходило до уже такой вот драки, но иногда такие драки необходимы. И людей многих необходимо ставить на место. Особенно тех, кто использует такие топорные методы воздействия. Конечно, в чем-то топорные, а в чем-то не очень, потому что пожар был вообще не к месту, да и подкупленный рефери тоже, хотя где не подкупают рефери. В «Короне гоблина» вот не планировали точно, но мистер Аркрайт. Эта фамилия стала все чаще звучать в кабинете Томсона и Костелецкого, потому что через неделю после того, как люди этого самого Аркрайта были самым что ни на есть грубым способом отпизжены и пущены восвояси, этот самый мистер Аркрайт начал демонстрировать, что буквально означало ему отказать да и еще отпиздить его людей.
Этот Аркрайт надавил на горло настолько, что Томсон позволил себе взять на работе отпуск, чтобы не отвлекаться на дела министерства хотя бы недельку. Неделя на то, чтобы разобраться псевдогангстерами Лютного переулка в лучших традициях маггловских разборок сороковых-пятидесятых годов, в которые в свое время пытались втянуться и волшебники. Таких аркрайтов развелось по миру немало, и Генри не хотел становиться одним из них, но, по всей видимости, для руководства каким-либо предприятием на такой территории, как Лютный переулок, было необходимо временно сменить министерский значок на кулаки и палочку.
Костелецкий рвался в бой как юный мальчишка, и винить его было не в чем: в какой-то момент Дэй сам рвался туда же, потому что терпение могло лопнуть даже у него, и пузырь этот был готов уже вот-вот лопнуть. Они пришли на встречу с Аркрайтом вдвоем, заранее сообщив, что хотят обсудить возможное сотрудничество. Встретили их, мягко говоря, не очень радушно, но до кабинета искомого лидера они добрались, пусть и не без боя.
— Господа, все же прошу ваши палочки, — сообщил им один из, по всей видимости, телохранителей руководителя гангстерской ячейки, коих вокруг него было шесть.
— А смысл? — тут же спросил Генри. — Вы уже знаете, что я, например, смогу обойтись и без палочки. Может, начать партнерство с доверительных отношений?
— А мы говорим о партнерстве? — наконец подал голос Аркрайт. Голос глубокий, басовитый — единственная внушительная деталь, потому что сам он вообще не внушал ни уважения, ни вообще каких-либо высоких чувств. — И даже если вы захотите показать свой фокус без волшебной палочки, моих людей здесь все равно больше.
— Мы говорим о переговорах. Нормальных, спокойных переговорах, — Дэй в последний момент решил дать этим людям шанс. Шанс, который они с Костелецким обговаривали и с которым Иван никак не соглашался. Да и сам Томсон тоже, потому что пришла пора как-то все-таки показать, что их, конечно, всего двое, но с ними шутки плохи.
— Неужто одумались? — елейно протянул Аркрайт. — Я, признаться честно, ожидал большего. Хотя мне отрадно, что вы сдались — не хотелось тратить на вас время. Поймите, Лютный переулок уже давно живет по своим законам, и вы в эти законы, мягко говоря, не сразу вписались. Но мы и правда можем договориться, чтобы вы заняли свое место. Вы и ваша прибыль. Мне хватит восьмидесяти процентов, — он махнул руками, и телохранители расступились.
— Что же сразу не сто? — Томсон вздернул бровями.
— Должен же у вас быть стимул продолжать работать.
Фарадэй вздохнул. Он очень устал. Он очень не любил, когда дело доходило до такой драки, но они же уже решили ставить людей на место: какие тут вторые шансы.
Он очень не любил перекидываться. Общность с внутренним зверем он так и не приобрел, сколько ни бился с ним преподаватель по анимагии в школе. Томсон не чувствовал в себе ничего животного, скорей всего потому что не любил использовать эту грубую силу. Конечно, можно было утешать себя тем, что раз его внутренний зверь — примат, то это не в последнюю очередь говорит о его интеллекте, а потом уже — о грубой силе, но в школе их все равно учили именно животным, первобытным, глубинным повадкам.
Фарадэй вздохнул и повернулся к Ивану.
— На пару шагов отойди.
Обычно нужно не просто сосредоточиться, а найти эмоцию, которая тебя объединяет с внутренним зверем. У Фарадэя это всегда было раздражение. Раздражение, что приходится вести дела так, как ему не нравится. Что приходится приходить вот к такому аркрайту и чесать об него свои кулаки. Что он ввязался в эту авантюру с ебарем Марии Глосберг, хорошо, не тупым ебарем Марии Глосберг, потому что почему бы не заработать еще больше, чем он зарабатывал уже сейчас.
Стоило признать, что что-то в анимагии ему все-таки нравилось: это удивление в глазах других людей, которые совершенно не ожидают, что ты перекинешься. И страх. Этот гнетущий страх неизвестности. Потому что горилла, конечно, меньше человека, но мощнее, тяжелее, сильнее, да и зубов у нее побольше. Как раз зубами он и вонзился Аркрайту в плечо, практически откусывая руку.
Когда Томсон снова стал человеком, он не удержался, чтобы не сплюнуть кровь.
— Пять процентов и ни пенни больше. И, надеюсь, мне не стоит напоминать, чтобы ваших людей и рядом не стояло с «Короной гоблина».
Отредактировано Faraday H. Thomson (2021-11-05 09:15:04)
Вы здесь » Marauders: stay alive » Незавершенные отыгрыши » [10.08.1969] A simple favour
