Marauders: stay alive

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Marauders: stay alive » Незавершенные отыгрыши » the tower outta nowheres [11.10.1977]


the tower outta nowheres [11.10.1977]

Сообщений 1 страница 4 из 4

1

THE TOWER OUTTA NOWHERES
[закрытый]
https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/171/767925.pngdorothy – wicked ones
eleanor covett x sindre munter
11.10.1977 [in the middle of nowhere]

чудеса случаются – и становилось все чудесатее и чудесатее...
[info]<div class="lzname"> <a href="https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=8&p=2#p86372">Синдре Мантер</a> </div> <div class="lztit"><center>38 лет; L|1957, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен<br>владелец букмекерской конторы в Лютном переулке, шкодник<br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=970#p85336">совиная почта</a></div> </li>[/info][nick]Sindre Munter[/nick][status]twisted[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/171/855461.png[/icon]

Отредактировано Nathaniel Redgrave (2021-02-21 16:05:52)

+4

2

Письма Грегера и раньше не отличались разнообразием и особенным литературным дарованием, но в последнее время сделались особенно утомительными.

Пухлый конверт, запечатанный сургучной печатью с семейным гербом Мантеров, сова Грегера приносила во второй и четвертый вторник месяца, с завидным постоянством бросая якорь на карнизе Нориного рабочего кабинета.

По собственной инициативе или по выучке, сова всегда оставалась понаблюдать, словно желала убедиться, что Нора не выбросит полученное письмо в камин. Во второй вторник каждого месяца это вызывало у Норы практически ностальгические чувства, потому что отлично согласовывалось с личностью отправителя письма, а к четвертому вторнику рождало лишь недоумение с легким призвуком раздражения – она вполне могла понять, почему кузен не верил в благоразумие младшего сына, но у нее-то с этим все было в порядке. И кому как не Грегеру было об этом знать.

В этот раз Грегер превзошел самого себя: он не только потратил прорву времени на то, чтобы вывести своим неспешным, аккуратным почерком целых пять страниц, но и удосужился организовать письмо в соответствии с лучшими брошюрками по писательскому мастерству.

В короткой завязке кузен вводил основных действующих лиц – Озабоченного Отца, Взволнованного Старшего Брата, Беспечного Младшего Сына и Единственное Доверенное Лицо В Британии. Судя по экспозиции, Грегер готовил нечто похожее на плохо срежесированную семейную драму, в которой Отец, Старший Брат и Доверенное Лицо вступали в сговор с тем, чтобы вероломно, пользуясь самыми бесчестными приемами, вернуть Младшего Сына на родину.

Достоинства родины, которая в письмах Грегера редко была назавана по имени, но всегда фигурировала как нечто, написанное с незримой, то и дело падающей с бумаги, заглавной буквы, кузен расписывал подробно и со вкусом. В половине строчки Грегер даже каялся, что не оценил потенциал очередного «предприятия Синдре, которое ты, помнится, сразу нашла забавным и перспективным, любезная кузина, а вот я не рассмотрел во всех красках». Это было так непохоже на кузена, привыкшего сразу же оценивать все возможности и просчитывать все риски, что даже вызвало у Норы улыбку.

Она пробежала взглядом следующий абзац письма, где тенью мелькнула скорбная фигура Матери, отказывающейся принять, что кто-то из Мантеров («помимо тебя») мог позволить суденышку бытия унести себя так далеко от отчего дома, и решительно перевернула страницу.

Норе казалось, что Мантеры в Швеции должны смириться с тем, что, какой бы крепкой ни была пуповина, связывающая все части семейства воедино, к тридцати семи годам она должна была разорваться даже у такого славного мальчика, как Синдре. У него – особенно. У него – в первую очередь.

Помимо смирения, признаться, Нора ждала от родственников уважения и, возможно, даже гордости, потому что она отлично помнила те времена, когда и сам Грегер был не против бросить вызов унылым семейным предписаниям, которые регламентировали каждое, даже самое незначительное событие в их жизни. Но Грегер, обзаведясь четырьмя детьми, политической карьерой и седыми висками, стал самым занудным из них. При этом, разумеется, еще и прагматичным и хватким, но в данном случае, для нее, как для кузины и тетушки, это было скорее недостатком, чем достоинством.

Из чувства солидарности с племянником и общего семейного противоречия, Нора решила, что напишет ответное письмо Грегеру не сразу, а только к пятнице. И тоже потратит на него больше времени, чем обычно, потому что усилия кузена, не терявшего надежду вернуть блудного сына домой, воистину заслуживали хоть каких-то ответных телодвижений. Правильнее сказать – ответного хода. И над этим ответным ходом нужно было как следует подумать.

К размышлениям Нора решила привлечь и самого главного героя романа в письмах. Хотя бы потому, что Синдре наверняка разделил бы с ней умиление от выспреннего отцовского слога, который в письмах каким-то непостижимым для своей скуповатой на чувства натуры ухитрялся оказываться в разы более любящим и понимающим, чем был в действительности.

- Ваш чай, мэм, - пролепетал у нее под рукой Лоскутик и осторожно поставил чашку сначала на край ее письменного стола, а потом, медленно распремляя длинные тонкие пальцы, продвинул ее поближе.
- Прекрасно, спасибо, - не глядя на эльфа, кивнула Нора, складывая письмо обратно в конверт. – Где мой племянник?
- Мэм… сэр в гостиной. Был там, когда Лоскутик проверял. Но Лоскутик проверял не сразу. Лоскутик проверял давно, - торопливо забормотал эльф, тревожно шевеля ушами.
- Хорошо, - снова кивнула Нора и хмыкнула, когда уши домовика наконец пришли в нормальное состояние. – Отнеси туда чай, будь добр. Я спущусь.

Домовик аккуратно подтянул чашку обратно и испарился, оставив Нору наедине с остальной, куда менее интересной корреспонденцией. Решив не откладывать в долгий ящик совместные чтения эпистолярного шедевра, Нора рассортировала оставшуюся почту и спустилась вниз. Синдре, к счастью, не пришлось искать долго. Его вообще не пришлось искать, слишком уж он был увлечен каким-то своим, пока неясным Норе делом.
- Найдешь минутку на очередное письмо твоего родителя или ты занят? – полюбопытствовала Нора, заглядывая в комнату.

Отредактировано Eleanor Covett (2021-02-16 20:27:25)

+5

3

Синдре был смышлёным малым, потому определился со своим предназначением быстро – он решил, что никакое предназначение ему не нужно было вовсе. Тем более, что все роли, предписанные в чистокровном сообществе, были разобраны множеством его родственников – Синдре не любил повторяться. Младший Мантер принял со временем, что ему нравилось быть неудобным, и это небольшое открытие принесло ему колоссальное облегчение.

Собирая вещички и уезжая из родового гнезда, младший Мантер заботливо считал, что оказывает семье услугу. И отец, и брат, и даже ненаглядная сестричка пытались его отговорить от этой затеи, но Синдре не видел в этом смысла. Споры с отцом имели место все чаще и становились все жарче с каждым годом, и Грегер имел дурную привычку выходить из себя сильнее, когда младший Мантер пытался напомнить папеньке, что от осинки не родятся апельсинки, и оттого всем должно было быть известно, чьи гены и повадки отныне преследовали несчастного старшего Мантера в кошмарах. Как говорилось, туше – но Грегер всегда был чересчур упрям, чтобы согласиться с сыном хотя бы раз.

Устав от бремени неоправданных ожиданий, Мантер посчитал, что отработал карму на несколько жизней вперёд, задержавшись в родовом гнезде на тридцать семь лет, и отправился к единственному человеку, который его понимал, несмотря на близкое родство с отцом – человеком, который, казалось, вовсе не пытался понять собственного сына.

Элеонора Коветт, ненаглядная тетушка, была дорогим Синдре человеком и, по своей сути, единственной женщиной, кому младший Мантер сохранял верность – в данном случае это означало, что он помнил, как её зовут, знал наверняка, где та живет, а также не ленился ставить родственницу в известность, что был жив и здоров, когда надолго пропадал в собственных изысканиях. В своей жизни Синдре мало с кем считался так же, как с тетушкой.

Мантер давал ход своим предпринимательским навыкам и тогда, когда находился под пристальным присмотром своей семьи, а уж в магической Англии, где даже трава казалась зеленее, Синдре вовсе перестал держать себя в руках. Подвешенный язык и обширная сеть разномастных знакомств развлекали колдуна до тех пор, пока не привели к закрытым дверям, за которыми проходил не менее закрытый аукцион. Синдре терпеть не мог закрытые двери и упущенные возможности и, подсуетившись, таки раздобыл себе приглашение. Баснословные цены на лоты Мантера пугали мало: к тридцати семи годам он сколотил неплохое состояние, чтобы не зависеть от семейной казны и не спрашивать одобрения отца на то, на что Синдре тратил деньги – а Грегер, как был уверен его сын, не одобрил бы большинства, что было оплачено из кармана младшего представителя семьи.

На самом аукционе Синдре не потратил ни цента, зато спустил приличную сумму за покерным столом, к которому стеклись толстосумы с любовью к древностям. Дав тем испытать иллюзию власти, Мантер раздел одного из них до подтяжек, в заодно прихватил с собой то, что предложили – артефакт неизвестного назначения, и это приобретение интересовало Синдре больше, чем деньги.

Притащить артефакт в тётушкин дом показалось Мантеру прекрасной идеей. Тем более, что Элеоноре было не чуждо искусство артефактологии. Оно не было чуждо и Синдре, но лёгкая безалаберность в школе могла вынудить колдуна пропустить пару-другую важных глав.

Синдре смотрел на артефакт, а артефакт смотрел на Синдре. Металл напряжённо дрожал, вызывая обоснованные опасения в том, чтобы до него докоснуться. Мантер протянул руку, подумал, поджал губы и снова выпрямился. Он не был трусом, но любил свои конечности – те обещали принести ему много пользы по жизни, чтобы терять одну из них столь глупо.

Пусть безымянный артефакт с темной историей достался Синдре случайно, но Мантер знал, что за каждым "бесплатным ланчем" стояла расплата того или иного характера. За какие заслуги или грехи ему досталась неизведанная вещица пока что было неясно.

Появление Лоскутика и тихонько звенящей о блюдце чашки могло быть вестником лишь одних событий – прибытия тётушки; Синдре, несмотря на его любовь к Великобритании, чай не любил.

Мантер не обернулся, продолжая изучать артефакт, но, когда колдун ответил родственнице, в его голосе послышалась усмешка: Грегер не изменял себе.

– Его настойчивость впечатляет, – отозвался Синдре с уверенностью. Для того, чтобы указать на действующее лицо этого цирка, было достаточно местоимений. В остальном младшему Мантеру не нужно было читать письмо, чтобы догадаться о его содержании.

Синдре обернулся, поманив к себе тетю, чтобы продемонстрировать находку.

– У меня есть кое-что поинтереснее папенькиных опусов, – заверил колдун, подтверждая, что был не намерен строчить родственнику ответ сию секунду. В отличие от отца и старшего брата, большинство корреспонденции или необходимость отчитываться навевали на Синдре скуку.

– Не знаю, как работает эта вещица, но история у неё презанятная: сбрендивший чёрный маг и его секреты. Уверен, впрочем, что об имени бедняги приврали: я не смог найти о нем ни единого упоминания в твоей библиотеке.

– Ты никогда не сталкивалась ни с чем подобным? Было бы интересно пустить эту вещицу в дело.

«В дело» у Синдре всегда и всё шло при первой возможности. Было легче назвать то, чему Мантер не смог найти применение за свою недолгую для волшебника жизнь, чем наоборот.

В ожидании ответа Элеоноры Синдре снова увлёкся, наклонившись к артефакту. Он заметил ее лишь в тот момент – небольшую надпись на латинском языке сбоку. Мантер пошевелил губами, читая себе под нос, и невольно положил руку на холодный металл, презрев свои прежние опасения.

Синдре почувствовал, как привычно скручивает внутренности перед броском – и внезапно растворился посреди тетиной гостиной.[info]<div class="lzname"> <a href="https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=8&p=2#p86372">Синдре Мантер</a> </div> <div class="lztit"><center>38 лет; L|1957, N</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен<br>владелец букмекерской конторы в Лютном переулке, шкодник<br><br><a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=970#p85336">совиная почта</a></div> </li>[/info][nick]Sindre Munter[/nick][status]twisted[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/171/855461.png[/icon]

Отредактировано Nathaniel Redgrave (2021-02-21 21:45:23)

+4

4

Когда Грегер был в окончательном отцовском угаре и доигрывал завершающий акт пьесы «Разгневанный и раздосадованный Отец, скорбящий об отбытии сына на чужбину», он любил выложить на стол свой козырь: с таким подходом к жизни твой любимый мальчик не доживет до старости, подумай хотя бы об этом, Нора, если ты не думаешь обо мне. На это Нора обычно отвечала, что если Синдре до сих пор не свело в могилу занудство его отца, у него есть все шансы выкарабкаться и прожить до ста пятидесяти. Грегера, кажется, такая позиция не устраивала, потому что сам он, очевидно, планировал или хотя бы надеялся дожить до трехсот и потрясать иссушенным кулаком у одра умирающего от старости отпрыска, бормоча «я же говорил, что это плохо кончится».

Нельзя сказать, чтобы сама Нора не переживала за сохранность и благополучие племянника. Переживала, разумеется. Просто, в отличие от кузена, вероятно, по причине черствости, порожденной отсутствием у нее собственных детей, она пребывала в твердой уверенности, что с глубоко совершеннолетними мальчиками вроде Синдре чрезмерная опека работала в лучшем случае так себе, а в наиболее вероятном случае – даже во вред.

- Практически что угодно интереснее опусов твоего папеньки, - усмехнулась Нора, подходя ближе к племяннику и к тому, вокруг чего он едва ли не пританцовывал. – В связи с этим я планирую, когда ему исполнится девяносто, убедить его написать мемуары. Не собираюсь оставлять нас страдать наедине с его прогрессирующей деменцией.

Синдре, впрочем, как и она сама, очень быстро перескочил от мало интересовавшего его отца к «вещице», лежавшей на столе перед ним. «Вещица», пожалуй, было самое лучшее описание для артефакта Синдре: это был по-особому, старомодно элегантный предмет с небольшой, заметной лишь если приглядеться, надписью на латыни. Достать такой можно было, пожалуй, разве что тогда, когда умирал какой-нибудь престарелый коллекционер. Коветт, помнится, имел поименный список таких в своей записной книжке и регулярно отправлял им сов с реверансами, справляясь о состоянии их здоровья.

В таком случае было даже неудивительно, что для продажи этой вещицы сочинили занятную историю о полоумном темном маге, имя которого было не отыскать ни в одной библиотеке мира. Впрочем, маг и в самом деле мог быть темным и полоумным – как раз в эту часть истории Норе, прожившей целую жизнь рядом с увлеченным коллекционером артефактами, верилось охотнее всего.

И тем не менее, нет, буквально с таким или даже с чем-то подобным сама она не сталкивалась, и любопытство, рожденное неожиданно появившейся в ее доме безделушкой, было даже чем-то похоже на то, которое Нора испытывала, когда к ней на рабочий стол попадала новая рукопись еще никогда не издававшегося у нее автора.

- Нет, ничего подобного, пожалуй, я не видела. Правда, все артефакты свихнувшихся темных магов немного похожи друг на друга, - насмешливо добавила Нора, подойдя совсем близко и остановившись у Синдре за плечом. Это, как оказалось уже секунду спустя, было одновременно и самым лучшим ее решением, и самым худшим, потому что племянник, решивший что бы то ни было «пустить в дело», пускал это «в дело» - каким бы оно ни было -немедленно, в ту секунду, когда было принято решение.

Формально, впрочем, источником всех последующих проблем все равно стал артефакт, потому что если исходить из обратного, перекладывая тем самым вину с мертвого предмета на живого племянника, неизбежно пришлось бы пойти на смертоубийство или членовредительство, потому что никто в здравом уме, Синдре Мантер, чтобы ты знал, не читает вслух надписи на артефактах, унаследованных от выживших из ума темных магов и не…  Артефакт полыхнул ярким белым светом, разом залившим все вокруг и поглотившим сначала Сндре, положившего руку на него, а затем и Нору, в последний момент машинально ухватившую племянника за плечо.

А потом наступила непроглядная, глухая темнота. Навскидку – такая густая темнота могла царить в каком-нибудь старом доме, в комнате, куда свет не попадал примерно с тех самых пор, как строители достроили последнюю из четырех стен.

Нора выдохнула, вдруг осознав, что во время аппарации она почему-то от неожиданности задержала дыхание. И скользнула ладонью по плечу племянника к его руке, потому что теряться в темноте было неосмотрительно, а держаться за чужое плечо – попросту глупо.

- Люмос, - достав палочку, негромко произнесла она. Слабого огонька на кончике волшебной палочки было достаточно, чтобы осветить некоторую часть, очевидно, достаточно большого помещения. Никаких предметов мебели в освещенном круге света не было, только старый, весьма пыльный ковер. – Ты об этом знал? – на всякий случай спросила Нора, повернувшись к Синдре. Обвинения в ее тоне не было, разве что интерес. Хотелось еще добавить: «… или хотя бы догадывался?», но это Нора сделать уже не успела, потому что металлический, неясно даже, мужской или женский голос, равнодушно сообщил им откуда-то из ниоткуда:

- Обнаружен нарушитель.

Отредактировано Eleanor Covett (2021-03-02 20:57:20)

+3


Вы здесь » Marauders: stay alive » Незавершенные отыгрыши » the tower outta nowheres [11.10.1977]


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно