Marauders: stay alive

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Marauders: stay alive » Завершенные отыгрыши » [май 1953] tuyo


[май 1953] tuyo

Сообщений 31 страница 52 из 52

31

Для любой шалости есть свои пределы. Выходка Магдалины с тем недопоцелуем в бювете, возможно, ещё не выходила за рамки дозволенного, однако последствия, с которыми приходилось иметь дело им обоим, явно пересекали все разумные границы. Они больше не были случайными незнакомцами, как всего пару часов назад — теперь их связывало общее «преступление» и общая тайна, замешанные на риске потерять честь — что было верно для обоих — или жизнь, что работало только для одного, но касалось всех.

Эйдан и сам едва успел заметить, как случилась эта метаморфоза, однако он уже не мог думать о Магдалине как об одной из череды знакомых ему девушек, хотя бы потому, что ни одна из них до сих пор не подвергала его жизнь смертельной опасности, да ещё с такой лёгкостью, как это сделала сеньорита Реверте. Это, определённо, придавало едва установившейся между ними связи пикантности и остроты. Это было что-то новое, рискованное, волнующее и вызывавшее всплеск адреналина вкупе с привычным желанием прикоснуться к красивому женскому телу и сделать его своим. Этот ядрёный коктейль из эмоций прибавлял к стандартному набору устремлений Эйдана ещё одно, необычное для него: ему вдруг захотелось, чтобы Магдалина полностью принадлежала ему, не только телом, но и всем своим естеством. Он должен был покорить и приручить её, сделать всецело своей. Зачем? Такого вопроса он себе не задавал. Ему просто хотелось, чтобы всё было так, и для наследника рода Эйвери этой мотивации было более чем достаточно.

— Дразнюсь, — почти покаянно признался Эйдан, глядя испанке в глаза. — Но не потому, что хочу задеть тебя, а потому что ты нравишься мне, Магдалина.
Может быть, больше, чем все девушки, которых я встречал до тебя.

Говорить этого вслух точно не стоило, и на то было как минимум две причины. Во-первых, не стоило наводить Магдалину на размышления о том, сколько этих девушек было у него до встречи с ней. Во-вторых, ей совсем не обязательно было знать, что он уже выделял её среди этих девушек. Пусть лучше сомневается и переживает — капризной принцессе это только на пользу, не говоря уже о том, что так было выгоднее ему самому.

Чего Эйдан не ожидал, так это того, что Магдалина поймёт его так буквально. Он полагал, что, даже если она догадается, на что он намекал, то не подаст виду. Соответственно, он сам был вполне готов, если понадобится, в любой момент смягчить свои слова и скрыть собственные помыслы за метафорами или каким-нибудь возвышенным романтическим вздором о мифическом залоге любви — чтобы не портить впечатление заранее. Потому что обещания обещаниями, но никто не знает, как в действительности сложится будущее. Это работало в обе стороны, поэтому надежда получить желаемое, несмотря на отсутствие каких бы то ни было обязательств, тоже имела право на существование.

Однако Магдалина поняла всё в точности так, как надо, и не сумела или не захотела этого скрыть. Судя по густому румянцу на её щеках, Эйдан ставил на первое. Это означало, что принцесса Гранады не была настолько наивной в своей невинности, чтобы не осознавать сексуальной составляющей его интереса, но в то же время оставалась достаточно неиспорченной, чтобы разговоры об этом могли её смутить. В глубине души Эйдан испытывал затаённый восторг от этой двойственности. Он предчувствовал, что может стать для этого очаровательного и дерзкого создания первым, и эта мысль только усиливала его нетерпение и распаляла желание.

— Нет ничего неправильного, если ты этого хочешь. Ты ведь всегда так поступаешь. Или нет? — снова поддразнил её Эйдан, не только не отпустив руку Магдалины, но и накрыв её сверху второй ладонью. Чёрт возьми, как же ей шли этот румянец и смятение чувств. От самоуверенного приказного тона не осталось и следа: теперь она залапотала, едва не проглатывая слова и провоцируя Эйдана на сдержанную улыбку.

— Я не буду настаивать, Магдалина, — откровенно соврал он. — Но, если я выживу, разве это не будет достойной наградой?

Теперь Эйдан выпустил её ладонь — но только потому, что его принцесса решилась уйти от темы самым подходящим и единственно верным в сложившейся ситуации способом — попросив его о том, чего хотел он сам. Однако кое-что всё-таки ещё должно было быть сказано.

— Я думаю, мы найдём способ сделать так, чтобы твои обязанности не пострадали, — заверил он Магдалину, не пускаясь в уточнения, что они могли бы, к примеру, просто сохранить всё в тайне. Сейчас это не имело значения всё по той же элементарной причине: будущее туманно. Зато настоящее обещало продолжать быть крайне приятным, поэтому ладонь Эйдана снова аккуратно легла на поясницу Магдалины, но вместо её губ он прежде коснулся своими её шеи, легко и почти невесомо, щекоча кожу и вызывая дрожь во всём теле. Он надеялся, что эти ощущения будут для неё внове — и да, собирался использовать это в своих целях — чуть позже, потому что ждать он умел. Оторвавшись от нежной, бархатной кожи, Эйдан выпрямился, улыбнулся Магдалине и, наконец, снова поцеловал её в губы, на этот раз ещё более проникновенно и продолжительно, наслаждаясь каждым мгновением близости.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

32

[nick]Magdalena Reverte[/nick][status]young and beautiful [/status][icon]https://i.imgur.com/l7QHHWY.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=802">Магдалина Реверте и Ла Сомбра </a> </div> <div class="lztit"><center> 20 лет; S|51</center></div> <div class="lzinfo">чистокровна <br>некоронованная принцесса <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]Как только по ней стало понятно, что из хорошенького ребенка она вырастет в красивую девушку, все занимающиеся её воспитанием женщины в доме, мама, бабушки, заезжие родственницы и их подруги, пытались ей объяснить, сколько рисков несет за собой красота, как тяжело Маг придется впоследствии, и что именно будет хотеть от неё едва ли не каждый встречный мужчина. Вероятно, во многом они утрировали, но это никак не отменяло её потаенных страхов и куда более открыто демонстрируемого пренебрежения к лицам мужского пола, которые нет-нет, но принимались вокруг неё увиваться.

Ей казалось, что она насквозь видит, что означает каждый их знак внимания и каждая попытка будто бы невзначай к ней прикоснуться или сказать комплимент, а за такой “прозорливостью” очень легко было поселиться и бесконечным усмешкам, и некоторому самодовольству. Магдалина считала себя лучше пытавшихся за ней приударить ухажеров, потому что знала, чего они от неё хотят, тогда как они не знали, что она знала, и оттого казались ей наивными и забавными, как маленькие цирковые обезьянки со своими ужимками.

В некой идеальной модели, которую она, конечно же, успела себе нафантазировать, она, безусловно, занималась с кем-то из них любовью впервые, но этот кто-то, без сомнения, оказывался её мужем, с которым она знакомилась где-то под четким присмотром родителей, и который, в грубом приближении, вызывал у нее сначала любопытство, но, будучи, как и все, изрядно плененным её красотой, начинал ухаживать, и они влюблялись. Или не влюблялись, что Маг, конечно, слегка расстраивало, но не так сильно, чтобы она не смогла это пережить, потому как даже в этом сценарии она оставляла за собой некое подобие контроля, а главное, возможность на то же самодовольство и пренебрежение. В то, что любовь может с ней случиться так внезапно и вопреки, что обращена она будет к одной из тех самых “обезьянок с ужимками”, возможно, чуть более упрямой и чуть меньше подававшей вид в своей заинтересованности в первые минуты знакомства, Магдалина не могла даже подумать. Как, впрочем, не могла она подумать и о том, что кроме ожидаемой легкости и восхитительных, томных волн удовольствия, разбегавшихся от каждого прикосновения, общее ощущение от любви будет столь же пугающим, как и от неконтролируемого, свободного падения.

Логика Эйдана, отбросившего теперь всякие намеки в своих просьбах, была безупречна. Он крыл её же картами, подначивая, поддразнивая и взывая к той части Магдалины, которая могла и любила позволять себе чуть большее, чем остальные. Еще он ломал её внутреннее, привычное понимание мужского мира. Она бы не удивилась, рассмеялась и с чистой совестью сказала ему: “Нет”, - если бы он просил от нее близости до боя. Тогда бы она точно знала, что он исчезнет и не сильно переживала о своих отказах, ибо трусу и подлецу отказать не страшно. Но Эйдан все не исключал корриду из уравнения, и в том, что он все еще мог умереть, ничего не дождавшись, что называл её - Магдалину - своей наградой, было что-то такое, от чего кружилась голова и картинка в глазах становилась туманнее.

- Ты, конечно прав, но… - Толковых “но” подобрать не получалось. Все упиралось в какие-то запреты и матримониальные долги перед семьей и родом, но очень быстро рушилось о навязчивую мысль, что кто-то же живет, все это игнорируя, и не сильно, по всей видимости, страдает от этого. А еще, конечно, придумыванию оправданий для отказа никак не способствовали губы Эйдана на шее, его твердая рука на пояснице, бурное цветение сада и вся эта так хорошо дополняющая внутреннее пламя жара. Магдалине теперь не давало покоя, что она будет чувствовать, если те же губы спустятся ниже - к ключицам, груди, животу… К моменту поцелуя ей стало настолько и столько всего любопытно, что она положила руки на плечи Эйдану и принялась несмело, медленно, наощупь изучать их очертания. Одна из ладоней двинулась по крепкой шее выше, между пальцами заскользили его волосы, под подушечками ощущалась горячая кожа. Магдалина придерживала его голову так, будто не хотела, чтобы он отстранялся вообще никогда, но это непривычное ей, тяжелое томление, которое вызывал этот поцелуй, внезапно стало таким всепоглощающим, что стало страшно.

Маг резко переместила руки на грудь Эйдану, надавила, как смогла уверенно, будто требовала себя отпустить. Она вывернулась из его объятий и сделала шаг назад. Голова кружилась и, казалось, что от одного присутствия этого невыносимого англичанина рядом, в ней путаются слова и мысли.

- Нет. Нет, Эйдан… Так нельзя, я не могу. Мы едва знакомы и вообще… Мне лучше… Мне надо идти.

Её побег из беседки был именно побегом, капитуляцией с позором и клубком запутавшихся, противоречивых чувств, где переплелось правильное с неправильным и желаемое с реальным. Шум в голове не смогла поглотить подушка на кровати, в которую Магдалина упала лицом, поднявшуюся температуру не унимала выпитая ледяная вода, и острое желание разрыдаться не могли подавить даже повторяемые мантрой про себя по кругу фразы, о том, что:

Он скоро если не умрет, так уедет. Она в каких-то обозримых перспективах должна будет стать чьей-то женой. Она все сделала правильно и этим поцелуям нельзя было дать развиться во что-то большее.

Матери Магдалина предпочла сказаться больной, отказалась выходить к ужину, и пропустила ту его часть, где Анхела почти с родительской заботой поинтересовалась у Эйдана, действительно ли он не отказался от участия, и как все остальные, едва ли не с будничными интонациями, будто событие было совершенно рядовым, принялись обсуждать о возможных тактиках на арене. Она пропустила, как Диего, где-то в промежутке времени, занятом отделением мяса от косточки, предложил гостю проверить его боевые навыки. Все это время, Магдалина усердно раскладывала карты, кидала кости и жгла свечи, чтобы добиться от судьбы если не ответа, то совета себе на будущее.

Отредактировано Magdalena Avery (2021-03-26 19:47:31)

+4

33

Всё складывалось. Эта дикая испанская жара, будто бы не желавшая знать о том, что май — весенний месяц, бурное цветение сочной, свежей зелени, игра света и тени на лице и волосах Магдалины, тонкий аромат жасмина, исходивший то ли от кустов поблизости, то ли от неё самой, ощущение запретности прикосновений и близкой смертельной опасности, обострявшей чувства и делавшей всё таким ярким, словно проживаешь это в первый и в последний раз, её податливость и любопытство, и молчаливое согласие, такая мягкая и нежная кожа, к которой, может быть, никто не прикасался до него вот так, трепетная точёная фигурка в его руках, их смешивающееся жаркое дыхание, и так предсказуемо, но всё равно неожиданно участившийся пульс…

Эйдан не думал в эти мгновения, насколько всё это может быть серьёзно. Он точно знал одно: он хотел, чтобы Магдалина стала его. Она была нужна ему, необходима, как глоток свежего воздуха. Он жаждал не только её тела, но и её принятия, этих смущённых взглядов, невольно задержанных вздохов, её собственного желания поддаться искушению и нарушить все запреты, её любви — во всех возможных смыслах. Добиться чего-то подобного от девушек в Британии было отчасти даже слишком легко: они были чересчур хорошо осведомлены — их привлекало его финансовое состояние, его положение уже не наследника, но полноправного главы рода Эйвери, его принадлежность к «священному» чистокровному роду, открывавшая двери в высшие круги британской магической аристократии. Некоторые не скрывали своего откровенного стремления женить его на себе. Очень честно и очень глупо с их стороны.

Магдалина о браке не говорила. Она лишь твердила об обязательствах, как будто была заранее уверена, что заезжий англичанин — неподходящая партия для неё в глазах её семьи. Её собственный род почитался в этой стране состоятельным, влиятельным и именитым, отчего в личных симпатиях Магдалины меньше всего было корысти. Она изначально смотрела на него по-другому и мерила по каким-то своим лекалам, и Эйдан вдруг почувствовал, что готов из кожи вон лезть, чтобы впечатлить эту взбалмошную девчонку не тем, что досталось ему по праву рождения, но тем, что он представлял собой сам по себе. И, когда Магдалина пыталась возражать ему по привычке, привитой воспитанием, но не находила контраргументов, Эйдан ощущал внутреннее ликование, которое не мог омрачить даже предстоящий бой с быком.

— Конечно, нельзя, — притворно согласился он, когда обе ладони Магдалины легли ему на грудь в предостерегающем жесте. — Но почему нет? Я никогда не чувствовал себя так хорошо, как в те моменты, когда совершал что-то, чего делать «нельзя».

Эйдан хотел поцеловать её ещё раз, но их губы едва успели соприкоснуться. Магдалина оттолкнула его от себя. Он знал, что такое может случиться, и понимал, что в этот момент настаивать было нельзя. Поэтому он отпустил её, хотя ему меньше всего хотелось, чтобы она ушла, и позволил ей отстраниться, стараясь не выглядеть при этом слишком разочарованным. Ему намного больше нравилось, когда её руки скользили по его плечам, будто изучая очертания незнакомого тела, и когда её пальцы так томительно и дразняще касались его шеи и затылка.

Он отпустил Магдалину. Просто дал ей уйти и ничего не сказал на прощание — но смотрел ей вслед до тех пор, пока краешек подола её платья не скрылся за поворотом в буйной зелени дворцового парка.

Прошло некоторое время, прежде чем Эйдан ещё раз окинул взглядом беседку, словно бы удивившись, в каком месте себя обнаружил, и направился к месту обитания семейства Реверте.

К ужину Магдалина не вышла. Это тревожило, но не слишком: переживания испанской принцессы, вероятно, оказались слишком сильны, и Эйдан находил в этом повод для затаённой радости. За вечерней трапезой сеньора Анхела участливо поинтересовалась у него, не переменил ли он своего мнения относительно корриды — и, кажется, не сильно удивилась, получив отрицательный ответ. Эйдан отчего-то был уверен, что супруга сеньора Реверте понимает всё лучше, чем любой за этим столом. Впрочем, в тот вечер ему казалось, что всё это семейство наделено от природы почти сверхъестественной проницательностью — или, может быть, они попросту были по-настоящему дружной семьёй? Эйдан, во всяком случае, оценил эти как будто невзначай начатые обсуждения возможных тактик поведения на арене. Это было важно для него, и он ловил каждую фразу, тут же отпечатывавшуюся у него в памяти. В некотором смысле, было даже хорошо, что Магдалина не появилась за ужином — её присутствие, несомненно, отвлекало бы его. Когда её старший брат, видимо, считавший своим долгом взять гостя под свою опеку, предложил испытать навыки заморского визитёра, Эйдан без раздумий ответил согласием: он, возможно, был горд, но всё же не настолько глуп, чтобы отказываться от помощи, от которой, в конечном счёте, могла зависеть его жизнь.

Тревожить быков — как и хозяев дома — после ужина было уже поздно, поэтому встретиться они с Диего договорились на следующее утро. Спалось Эйдану в эту ночь не особенно хорошо: его одолевали жара, сомнения относительно предстоящего дня и мысли о Магдалине. К тому моменту, как ему удалось уснуть, на Гранаду спустилась глубокая ночь, — зато проспал он без сновидений до самого раннего утра. Это было неплохо, потому что у него оставалось время подготовиться к первой «тренировке» — хотя как можно подготовиться к неизвестному?

В назначенный час Эйдан, попетляв по парковым дорожкам, явился к месту, указанному ему старшим сыном Реверте.

— Привет, — сказал он, подходя ближе. Вопросов было множество, но задавать их Эйдану не позволяла гордость: не мог же он открыто показывать всю степень своего беспокойства. Это могло быть принято за страх, а свои страхи нельзя показывать посторонним — так его научил отец. К тому же, как будущему хозяину дома стоило дать Диего возможность начать.

— Спасибо, что тратишь на меня своё время, — только прибавил Эйдан, поддавшись сиюминутному порыву. — Даже если это не ради меня, я это ценю.

Почему бы не признать факт собственной благодарности? Может быть, он не переживёт эту корриду, и тогда всё это вообще не будет иметь никакого значения.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

34

Тренироваться до завтрака Диего отвык, если не сказать, что он отвык тренироваться вообще. По меркам своей семьи и будучи в ней старшим сыном, он созрел быстрее, чем его младшие брат и сестра, и тот период, когда ему было нужно нарабатывать репутацию талантливого волшебника и, как было принято на испанском юге, хорошего дуэлянта и фехтовальщика, быстро сменился периодом, в котором больше ценились умения скрупулезно и подолгу сидеть за толстыми фолиантами домовых книг и правильно говорить с людьми. Обязанность в поддержании имиджа изысканной аристократии больше перекладывалась на остальных домашних. Диего, и без того не особо любивший фиглярства со шпагой, наверно с самых юных лет хорошо понимал, что ему в списке семейных ролей будет должно умудриться продержать на плаву колосс отцовского наследства, а потому в свое время расстался с оружием без сожаления и в последнее время брал его в руки только тогда, когда наличие собственного свободного времени совпадало с мольбами Серхио отработать новый заученный прием.

В то, что в ближайшем будущем ему придется скрестить шпаги с кем-то старше тринадцатилетки, Диего до текущего утра даже представить себе не мог, не говоря уже о том, чтобы предугадать события, которые могут к этому привести.

Безусловно, он во всем винил Магдалину с её излишней эмоциональностью, склонностью к разыгрыванию драм и привлечению к себе внимания. Если мир не вертелся вокруг нее, то этого мира для неё не существовало, и Диего был убежден, что в этот раз его горячо любимая сестренка сделала все от себя зависящее, чтобы на орбиту к ней попался гость их дома. В том, что ей самой стало от этого плохо, он, слишком уставший за эту весну, даже видел некую мистическую справедливость, и в целом, был согласен с отцом, который, едва англичанин покинул их общество минувшим вечером, выразил предположение, что все складывается не так плохо. Пусть и имели в виду они совершенно разные вещи.

Сеньора Реверте и Руиса, очевидно, устраивало, что его дочь проявляет интерес к кому-то хотя бы более-менее достойного её сословия. Его сына - что в этот раз ему не придется избавляться от объекта внимания своей сестры самым неприятным образом, и что может быть, просто исходя из того, что в мире должна существовать некая справедливость, Магдалина поймет, что такое ответственность. Наверно, лучшим бы уроком для неё стало, если бы они все-таки дали этому мистеру Эйвери умереть на арене, но для таких шагов Диего был слишком прагматиком. Времена изменились, за окном стояло отнюдь не то дикое Средневековье и даже не эпатажное Возрождение, когда широкие жесты еще худо-бедно могли быть оценены выше экономических и политических аспектов, а потому гость стоил ему еще и раннего подъема.

Про себя, еще немного обсудив ситуацию с отцом, Диего уже успел решить, что в крайнем случае подстроить поединок не будет так уж невозможно. Другое дело, что англичанин, по всей видимости носивший в себе дурость до нельзя похожую на дурость Маг, мог и оскорбиться подлогу. Конечно, его мнения по этому вопросу можно было и не спрашивать, но поначалу было бы неплохо его испытать. Вдруг он был не так и плох.

Рассуждая в этом ключе, сидя на ступеньках тренировочного зала, построенного недалеко от стойл и по какой-то из семейных легенд, разумеется имеющего в глубине веков историю о том, как на этом месте кто-то из великих предков зарезал кого-то чуть менее великого, Диего едва не задремал, но быстро пробудился, едва заслышал шаги. Дурмстранговская выучка покидала его набирающее массу тело с трудом.

- Привет, - подняв на приближающегося гостя еще чуть заспанные глаза, он потянулся и прикоснулся рукой к резной деревянной двери, легко и приветливо распахнувшейся от этого прикосновения. Один большой, просторный холл внутри был непривычно в сравнении с общей роскошью дворца пуст. Вдоль стен, в нехитро сколоченных деревянных постаментах здесь покоились кинжалы, шпаги и щиты, и они же составляли наполнение фресок и барельефов, давая глазу отдохнуть от заполонивших все и вся быков. Внутри было прохладно, а покрытый мягким паркетом пол, стоило на него ступить ноге, начинал перекладывать свой узор, вырисовывая вокруг шедшего треугольники, круги, трапеции и прочую геометрию. Сонливость Диего почти покинула стоило только ему взяться за рукояти шпаг на стеллаже и взмахнув одной в воздухе, протянуть вторую англичанину.

- Это ради моей семьи. Я не могу допустить, чтобы из-за тебя мы выглядели оголтелыми традиционалистами, а для этого надо как-то не дать тебе умереть или сильно покалечиться.

Он сделал еще пару шагов вглубь зала. Геометрический узор перекладывался под ним, круг увеличил диаметр до размера вытянутой руки со шпагой. Точно такая же картина начала движение под ногами у Эйдана.

Явно не желая дальше обсуждать мотивы и предпосылки, которые заставили их обоих прийти в этот зал с утра, Диего спросил напрямик.

- Фехтуешь испанским стилем?
[nick]Diego Reverte[/nick][status]plomo[/status][icon]https://i.imgur.com/KjWuNHj.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=802">Диего Реверте и Ла Сомбра </a> </div> <div class="lztit"><center> 27 лет; Дурмстранг <br>Вёлунд|45</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>элемент здравого смысла <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

35

Когда-то, во времена казавшегося теперь таким далёким детства, когда его отец ещё был жив и нещадно гонял его, натаскивая как на магические дуэли, так и на начисто лишённые магии драки, Эйдан и подумать не мог, насколько будет ему благодарен за это в будущем — в том самом, которое наступило сейчас. Отец, несомненно, разделявший идеи Гриндевальда, как понял со временем Эйдан, готовил его, ни много ни мало, к войне и в целом поступал весьма прозорливо. Он приглашал для своего единственного сына и наследника учителей, в том числе иностранцев, но жёстче всех прочих учил его сам. Эти уроки запомнились Эйдану, без преувеличения, на всю жизнь. Если у него что-то не получалось, в самом лучшем случае ему доставалась порция магических розог — столько порций, сколько было нужно для того, чтобы добиться требуемого результата. Попытки пропустить очередное занятие выходили себе дороже, схалтурить в процессе не возникало желания — не после той пары раз, когда ему по хребту прилетал вместо напутствия воспитательный отцовский круциатус.

Это именно отец разбудил в нём ту глубинную, почти противоестественную злость, заставлявшую его подниматься каждый раз после падения, снова и снова вставать на ноги, сплёвывая кровь из прокушенного языка или губы, и яростно стискивать в ладони палочку, рукоять шпаги или гарду даги, даже когда казалось, что сил нет уже даже на то, чтобы дышать. Вместе со злостью находились и силы. Всегда.

Порой Эйдан ненавидел отца — но в критические моменты тому удавалось ловко обезоружить его внезапной похвалой, или одобрительным прикосновением, или откровенным замечанием, или совсем уж неожиданной шуткой. И злость утихала, таяла, стекала, словно кровь, уходившая в песок, оставляя после себя выстраданную, почти болезненную привязанность. Может быть, поэтому Эйдан никогда не рассказывал никому о папиных методах обучения. Мама, вероятно, догадывалась, но с ней они об этом тоже не говорили.

Когда дело доходило до тренировок, отец его не жалел — зато теперь Эйдан брался за эфес протянутой ему шпаги без опаски. Имея дело с человеком, будь перед ним даже мастер в фехтовании, он не боялся попасть впросак, потому что был уверен: даже если противник окажется ловчее или сильнее, он сможет, по меньшей мере, проявить себя достойно и заставить другого попотеть. Глядя на Диего, Эйдан полагал, что в его случае это не будет так уж трудно: несмотря на их примерно совпадавший возраст, наследник дома Реверте явно тяготел к грузности и внешне сам начинал чем-то напоминать одного из своих быков. Только быки были тяжелее, быстрее и смертельнее. Даже разъяснения мотивов собственных поступков Диего звучали как-то тяжеловесно и неповоротливо. Он и сам выглядел не до конца проснувшимся и нерасположенным к повышенной физической активности, хотя Эйдан допускал, что это впечатление может оказаться обманчивым.

Паркет тренировочного зала начинал выписывать фигуры, стоило на него ступить, и их чёткие геометрические очертания лишний раз подчёркивали, что здесь традиционно практиковали дестрезу. Ничего иного Эйдан и не ожидал — учитывая страну, в которой находился.

— Как удачно, что наши интересы совпали, — хмыкнул он в ответ на почти страдальческое замечание Диего, что придётся «как-то не дать умереть» гостю семьи, и взмахнул шпагой, проверяя баланс и привыкая к тому, как клинок ощущается в руке. Оружие здесь содержалось в превосходном состоянии, но это тоже не удивляло.

— Неаполитанским, — ответил Эйдан, выпрямляя спину и более или менее равномерно распределяя вес тела между ногами, принимая стойку вполоборота к испанцу, прежде чем поприветствовать его типичным фехтовальным жестом. — Но я перестроюсь, если понадобится. Что у вас во второй руке, когда вы выходите против быка?

Не дожидаясь ответа, он плавно двинулся по дуге вбок против часовой стрелки, обходя противника, но не приближаясь к нему, и круг на паркете запульсировал, смещаясь вместе с ним, как луч прожектора, следующий за танцором на сцене. Шаги Эйдана были лёгкими, несмотря на напряжённое внимание, позволившее ему заметить, как преобразился Диего, когда у него в руках появилось оружие. Первый пробный выпад испанец отразил непринуждённо и будто бы играючи, и, хотя это было не полноценной атакой, а лишь аккуратным и предупредительным прощупыванием незнакомого партнёра, в тот миг Эйдан понял: всё будет не так просто, как могло показаться в первые мгновения. Судя по его комплекции, едва ли Реверте уделял много времени тренировкам, но и Эйдан уже некоторое время не держал в руке шпагу, а прочный фундамент, который давали годы выучки, явно присутствовал у обоих. Никогда нельзя недооценивать противника. Памятуя об этом правиле и опираясь на то, что видел перед собой, Эйдан настроился на серьёзную борьбу. В конце концов, откуда он мог знать, что у помыслов Диего не было двойного дна и что он не вознамерился проучить иностранца, слишком вольно поведшего себя с его сестрой?

Почти сразу после своего первого выпада ему пришлось блокировать чужой. Эйдан не заставил себя ждать с новым наступлением, теперь уже более стремительным, и очень скоро их перемещение по тренировочному залу начало напоминать причудливый танец, в котором Эйдан предпочитал скользить по паркету, по возможности уходя от ударов, а не отражая их. Тем самым он старался использовать своё преимущество, уж точно заключавшееся не в силе, и сохранить больше энергии для атаки, уклоняясь и уворачиваясь от мощных выпадов Диего. Вопрос был лишь в том, как долго это могло продолжаться.

— Твоя сестра любит нарушать правила, — заметил Эйдан, в очередной раз проворно отскочив от направленного в него острия шпаги. — Она всегда такая заноза, или мне как-то особенно повезло?

Установившееся между ними равновесие нужно было нарушить, чтобы поединок не пришлось продолжать до полного изматывания сил, и разговор на щекотливую тему имел шансы стать не худшим подспорьем в этом деле.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+5

36

К танцу геометрических фигур на полу фехтовального зала Диего, как и все мужчины в этом доме, привык и привык давно. Когда-то линии и круги, разбегающиеся от участников поединка, должны были подсказывать ему, как правильно ставить ноги и из какой позиции сделать выпад, чтобы бесстрастная геометрическая логика подвела соперника под удар его шпаги, но теперь тело делало все само. Сказывались тренировки с мастерами, тренировки с отцом, тренировки в школе.

Тренировки. Тренировки. Тренировки.

Что-то из них просочилось так глубоко и так закреплось в мышечной памяти, что даже увеличившиеся за десять лет с момента выпуска из Дурмстранга бока и живот, не мешали движениям. Разве что, скрестив со своим оппонентом шпаги с пяток раз, Диего оценил, что в скорости ему он явно уступает. Но скорость его сильной стороной никогда не была. Это Серхио, который при фехтовании, казалось, едва ли касался ногами пола, называли Resorte*. К Диего за размеренность и кажущуюся лень учителя обращались, как правило, иначе - el ternero*, что в Андалусии, правда, вряд ли могло считаться за оскорбление. Из телят здесь вырастали славившие регион боевые быки, а недостатки скорости и ловкости Диего быстро научился компенсировать точностью собственных ударов, вниманием и определенным талантом к долгой обороне.

- Палочка, - чередуя слова со звоном стали о сталь, в этот раз он, правда, больше напирал, нежели пользовался своими преимуществами, поскольку непрерывно и четко фиксировал в голове задачу не победить гостя, а понять, как долго он выстоит на арене, против необученного тактикам зверя, - В другой руке у тебя будет палочка.

Он встретил острие шпаги Эйдана почти у самого перекрестья собственной, на уровне груди, с нажимом увел в сторону, отступил, перейдя к обороне и уже следя за тем, как гость выбирает время и места для ударов. На его взгляд с обороной Эйдан справлялся лучше, хотя, не исключено, что тот его просто изматывал. Блокировав нацеленный в живот клинок и вычертив своим оружием дугу, чтобы вернуть себе атакующую позицию, Диего чуть не дотянулся до уха оппонента, но лязгнув сталью об эфес был вынужден отступить.

Круг под его ногами, становился то шире, то уже, то захватывал в себя гостя, то отпускал от себя. Трапеция, ведущая от ног, то расширялась, демонстрируя открытость корпуса, то уходила в ровную линию, треугольники меняли широту и стороны. Особой усталости Диего пока не чувствовал, но знал, что, если бы он хотел победить, то закончить эту пляску ему бы стоило быстрее, продавив соперника серией особенно частых и мощных ударов. Примерно так, как делают быки. Такая тактика была бы также уместна, чтобы дать гостю понять, что ему надо уметь уходить именно от таких ударов. Впереди у них было еще четыре дня для этого, но, в принципе, Диего не видел ничего плохого, чтобы начать объяснять сейчас, и даже начал бы, не заговори англичанин о его сестре.

Вопреки стереотипу о вспыльчивых испанцах, некоторая природная флегматичность, помножившись на почти военную дисциплину alma mater, делала наследника дома Реверте в принципе мало чувствительным к словам, хотя он всегда пытался понять причину их произнесения. В этот раз он был склонен предположить, что если оппонент не пытается его поддеть, то слишком занят мыслями о Магдалине, что, вероятно, можно было понять, но казалось Диего совершенно недопустимым в те моменты, когда слышен лязг остро заточенной стали.

- Ты имеешь в виду, только ли с тобой она ведет тебя, как сука в течку? Нет, ты не первый.

На его лице, как часто бывало, не дрогнул ни мускул, и, едва договорив, Диего сделал выпад, повернулся корпусом, пропустил острие чужой шпаги вдоль груди и коснулся кончиком своей губы Эйдана, оставив кровавый росчерк. Тут же он сделал шаг назад и вправо, опуская шпагу в жесте, свидетельствующем, что этот тур он предлагает закончить.

Если бы это была настоящая дуэль, отступать бы он не стал и, вероятно следующим выпадом проткнул бы Эйдану глаз или горло, но законы гостеприимства в нем, равно как и нежелание слушать вопли Магдалины, начисто убивали и без того сомнительную кровожадность.

- Поменьше обращай на неё внимания, пока не уйдешь с арены. До боя и во время него кровь должна быть в голове.

На этом любые другие упоминания о Магдалине, он считал избыточными и, не желая сильно опаздывать на завтрак, вернулся к насущным вопросам.

- Твой неаполитанский стиль годится. Главное, когда ты выйдешь на арену, помнить, что перед тобой не человек со шпагой и не пытаться наступать, как это принято у французов. Быка надо достаточно измотать, чтобы успеть ударить его в сердце до того, как он опустит голову и направит на тебя рога, но не следует надеяться, что это получится сделать быстро. У тебя хорошая скорость, чтобы успеть опередить животное, но нужно тренировать силу удара. Так что, если ты готов, нападай.
[nick]Diego Reverte[/nick][status]plomo[/status][icon]https://i.imgur.com/KjWuNHj.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=802">Диего Реверте и Ла Сомбра </a> </div> <div class="lztit"><center> 27 лет; Дурмстранг <br>Вёлунд|45</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>элемент здравого смысла <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

37

Этот бой, если бы он продлился достаточно долго, Эйдан смог бы выиграть просто благодаря выносливости — он чувствовал это. Диего напирал мощно, обрушивая на него шквал ударов, но сила и грузность ходили рука об руку. Не желая проверять, сможет ли устоять под натиском такой атаки, используя в ответ только силу, и прекрасно осознавая, что в случае с быком ответ точно будет отрицательным, Эйдан уворачивался от особенно многообещающих выпадов или подставлял под них шпагу так, чтобы по касательной отвести удар в сторону, одновременно лишая его смертоносной мощи. С быком такой номер бы уже не прошёл — но ведь и его противник сейчас был человеком.

Не зная, как долго продлится эта «тренировка», Эйдан не выкладывался полностью сразу, и пока это позволяло ему двигаться, не снижая скорости, а порой и внезапно увеличивая её, чтобы встретить очередной выпад Диего стремительной контратакой. В один из таких моментов, вынуждая испанца ненадолго отступить после отбитого натиска, Эйдан запоздало вспомнил из рассказов Норы, что все дети в семье Реверте обучались в разных школах — и Диего, разумеется, достался Дурмстранг. Его внешне флегматичный, нетипичный для испанца характер, вероятно, отчасти был следствием и той военной дисциплины, которой славилась северная школа. И его подготовка, вероятно, тоже сочетала в себе природные склонности, национальные традиции и привитую годами обучения выдержку. Эйдан в своё время удивлялся, почему отец не отправил в Дурмстранг его самого. Потом он понял, что причины могли быть различными, от чисто политических до личных — например, стремление оставаться для сына единственным непререкаемым авторитетом. Сейчас это уже не имело значения.

Однако, несмотря на всю северную выучку, южный огонь всё же бурлил в крови наследника дома Реверте, но будто бы не жалил, выплёскиваясь наружу языками пламени, а разливался вокруг тяжёлой жаркой лавой. Ответ Диего не был изящным и напоминал его атаки — жёсткий напор и умело направленная грубая сила. Эйдан не ожидал от него таких слов о собственной сестре, и это на пару мгновений выбило его из колеи. Неужели правда? Нет. Да. Отчасти? Он разгадал манёвр Диего, только когда было уже слишком поздно. Остриё шпаги промелькнуло в опасной близости от его лица, и на миг зрачки Эйдана расширились. Он совсем немного не успел отклониться назад: металл чиркнул по губе, обжигая кожу. Диего остановился.

Эйдан поднёс к лицу левую руку и коснулся рассечённой губы. Он уже чувствовал во рту солоноватый металлический привкус и не удивился, когда на пальцах остался красный кровавый след. Эйдан кивнул, признавая красиво и успешно проведённый приём, но не мог не усмехнуться — равно как и промолчать. Потому что то, что только что проделал с ним Диего, называлось «испанским поцелуем», и Эйдану об этом было известно.

— Узнаю затаённую испанскую страсть. Жаркие поцелуи — очевидно, ваша семейная черта, — ухмыльнулся он и, не заставляя себя упрашивать, откликнулся на приглашение Диего к новому туру быстрой и напористой атакой, каких сознательно избегал до сих пор. И, хотя своей конечной цели этот натиск не достиг, Эйдан заметил, как что-то переменилось во взгляде и движениях испанца. — И куда вы дели моих предшественников? Тоже отправили на корриду, или Магдалина поглотила их, как самка богомола?

Легко отскочив в сторону после того, как лязгнула, скрещиваясь, сталь, он улыбнулся шире, не обращая внимания на то, что потревожил тем самым свежий порез на губе.

— Спасибо за совет, Диего, на арене я на неё даже не взгляну. Достаточно и того, что она не будет отводить от меня глаз.

Едва договорив, он снова ринулся в атаку, которая была ещё стремительнее и напористее предыдущей. На скорости совершив обманное движение, Эйдан выгадал момент для перемены направления атаки, и остриё его шпаги чиркнуло по воротнику рубашки Диего. Результатом он остался доволен, но проделывать такие фокусы с быком, пожалуй, не стоило вовсе: мелкие раны могли только ещё больше разозлить и без того свирепое животное. Чего Эйдан по-прежнему не представлял, так это как всадить шпагу в сердце зверя и умудриться не попасть при этом к нему на рога или под копыта, потому что как бы измотан ни был бык, сложно вообразить, чтобы ему было слишком трудно мотнуть своей здоровенной, массивной башкой — с предсказуемым результатом. Или она у него может закружиться, наример?

— Про магию я уже понял. Есть ли какие-нибудь гласные или негласные правила, запрещающие прикасаться к быку до решающего удара?

Было бы куда как проще сначала ослабить его одним или несколькими ударами в какое-нибудь более удобное место подальше от острых рогов, но от этих испанцев можно ждать любого подвоха — ещё сочтут такой подход «грязным». А от такой победы мало толку. Хотя, если это поможет ему выжить, такой вариант тоже следовало хотя бы рассмотреть.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+3

38

Когда шпаги скрестились снова, еще злее лязгнув сталью, Диего, до этого больше занятый тем, чтобы изучить боевой стиль своего оппонента и понять, чего тому не хватает, как торреро, внезапно осознал, что ушел в оборону со всей ответственностью и серьезностью, будто место тренировочного боя занял настоящий. Будто драки на шпагах все еще были распространены на узких испанских улицах и в тихих дворах и не превратились в утратившее свой изначальный смысл искусство, традиционное во все сужающихся великосветских кругах.

Кто-то излишне романтизировавший жизнь, наверно, мог бы сказать, что теперь двое сошедшихся в тренировочном зале ранним утром молодых людей стали не просто фехтовать, а по настоящему сражаться, и даже придумал бы этому красивый и благородный предлог, вроде чести той же Магдалины, но, увы, сам Диего этим кем-то не был. Что же до чести его сестры - слишком широкое понимание этого понятия, как ему казалось, вынудило бы кидаться со шпагой или с арсеналом боевых заклятий на, примерно, половину половозрелых мужчин в Испании. Пока их капризная принцесска не уходила в своих поползновениях много дальше томных взглядов и вздохов, в том не было особо большой нужды, а потому, отразив новую атаку, от попыток себя поддеть он отмахнулся, как от досаждающей ему мухи.

- Для гостя ты как-то глубоко пытаешься копнуть в наши семейные традиции, Эйдан. Я слышал, что англичане более сдержаны.

Смерив своего оппонента еще раз ничего не выражающим взглядом, короткой передышкой Диего воспользовался, чтобы немного размять начавшее затекать плечо. Все-таки отсутствие тренировок не шло ему на пользу, как и любовь к плотным ужинам. На лбу у него уже проступила испарина и, поскольку собственным преимуществом силы он уже не воспользовался, то окончание поединка представлялось ему очевидным со всей стратегической четкостью. Правда, Эйдану теперь каждая минута со шпагой в руках была необходима, а потому Диего решил продержаться еще, сколько получится. К тому же, из всех тех черт, что он успел подметить в их госте, по-настоящему его раздражала только одна - частотой выдаваемых в единицу времени острот и двусмысленных фразочек он слишком напоминал ему Магдалину.

По примеру общения с ней же, Диего, правда, прекрасно знал, что вразумительные комментарии, вроде объяснения, что суть присутствия публики на корриде в том и заключается, чтобы смотреть на тореадора, не возымеют никакого действия. Закатывать глаза также было бессмысленно - для таких задиристых характеров такой жест был соразмерен подливанию в огонь масла. К тому же, упускать из внимания соперника со смертельным оружием тоже было крайне глупо, а глупостей Диего, в отличие от остальных детей Реверте, старался себе не позволять. Поэтому он просто вздохнул и едва качнул головой в жесте неодобрения. Ему казалось, что англичанин так толком ничего и не понял.

Следующий блок, который ему пришлось поставить, был жестче предыдущих и даже заставил Диего отступить на полшага, снова расширив магический круг. Обманное движение Эйдана, из этой позиции разгадать получилось только тогда, когда с ним уже ничего нельзя было сделать. Узор на полу, должный служить в таких случаях подсказкой, изменился за доли секунды. Острие проскользило в опасной близости от мясистой шеи, и как всегда, отстраненно и сухо фиксируя события в своей голове, Диего решил, что такая точность в сочетании с вертлявостью - это даже хорошо. Еще несколько раз с ленцой стукнувшись металлом о металл, он дал жест к окончанию поединка.

Говорить и фехтовать одновременно ему становилось тяжеловато, а англичанин наконец-то начал любопытствовать по делу, чтобы уделить его вопросу должное внимание.

- Нет, никаких правил нет. Когда я был на твоем месте, я несколько раз уколол быка в загривок, чтобы боль там его раздражала, и ему сильнее хотелось повернуть голову. С учетом того, что одну из мышц на шее ему перерезает заклятьем тирадор еще до начала боя - чтобы просто разозлить зверя и заставить его смотреть только прямо, - мне оставалось только уличить момент, когда он будет дергаться достаточно, чтобы добраться до сердца. Можешь воспользоваться этой тактикой. Думаю, за десять лет все уже забыли о ней.

Неторопливо прошагав к стойке, Диего утер рукавом пот со лба. Мысли в его голове текли уже совсем миролюбивые и бытовые - о том, что для Эйдана надо будет подготовить еще одни покои во дворце Гамарийя, что было бы чудно, если эльфы догадаются подать фиников, а еще, что надо успеть переодеться, чтобы не расстраивать за столом неряшливым видом мать и Соледад.

Поставив свою шпагу на стойку, он протянул руку за шпагой Эйдана, окончательно превратившись в ту медлительную и заспанную версию себя, которой был, когда встречал гостя на ступеньках зала.

- После обеда я дам тебе заколоть одного из старых племенных быков, чтобы ты почувствовал, как это - удар в сердце, а пока предлагаю закончить. Не хочу пропустить завтрак.

Про себя он успел подумать, что завтрак ему пропускать еще и нельзя, на случай если к нему выйдет Магдалина и снова начнет чудить, но в этом его опасения не оправдались. Сестрица, извинившись перед всеми за беспокойство, была тактична, вежлива, скромна и вообще вела себя так, как следовало бы вести днем ранее.
[nick]Diego Reverte[/nick][status]plomo[/status][icon]https://i.imgur.com/KjWuNHj.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=802">Диего Реверте и Ла Сомбра </a> </div> <div class="lztit"><center> 27 лет; Дурмстранг <br>Вёлунд|45</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>элемент здравого смысла <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

39

Доводить поединок до чьей бы то ни было победы Диего не пожелал. Будь его противником кто-нибудь другой, Эйдан предположил бы, что дело было в нежелании проигрывать, однако наследник дома Реверте казался слепленным из иного теста. Его мотивы не были столь прямолинейными — или, возможно, наоборот были более прямолинейны, чем то, с чем привык иметь дело Эйдан. Испанец не мерил окружающую реальность по себе, он мыслил масштабнее. Судя по тому, что никакого подвоха в его действиях до сих пор так и не обнаружилось, оставалось только поверить в самую простую и оттого вызывавшую некоторое недоверие версию: Диего попросту следовал своему долгу, а свой долг видел в том, чтобы не дать иностранцу умереть или сильно покалечиться на корриде, как он сам и заявил ранее. В принципе, это вполне могло быть правдой. И, если так, взрослая взвешенность его поступков и практически отсутствующая реакция на словесные выпады вызывала уважение и вполне импонировала Эйдану. Мало кто из его ровесников вёл бы себя так же, тем более при живом отце, когда не было необходимости брать на себя все функции главы семьи и проявлять благоразумие при каждом удобном и неудобном случае.

Коротко говоря, Диего нравился Эйдану. И известие о том, что быку перед выходом на арену перерезают одну из шейных мышц — тоже, хотя оно и казалась теперь весьма подозрительным. Неужели это и правда обычная практика, и проклятая зверюга не сможет мотнуть своими чудовищными рогами хотя бы в одну сторону? Да это просто подарок судьбы. «Что же ты сразу не сказал об этом обычае», — мысленно вздохнул Эйдан, однако комментарий этот, конечно, приберёг, и даже поблагодарил Диего за то, что тот поделился с ним своей собственной тактикой. Десять лет назад… Выходило, что участие в корриде старший брат Магдалины принимал сразу после школы, если не на каникулах перед выпускным курсом. Пожалуй, это даже было не так удивительно, как могло показаться на первый взгляд. Обучение в Дурмстранге само по себе держало в тонусе, а Эйдан только что сам убедился, что некоторые навыки Диего не растерял и через десяток лет после окончания школы.

Возвращая Реверте шпагу, он в очередной раз удивился тому резкому переходу от повышенной активности к состоянию сонной, типично испанской вальяжности, в которое Диего, казалось, погрузился, едва они закончили тренировочный бой. На его заявление о нежелании пропустить завтрак Эйдан только улыбнулся — и с готовностью кивнул, когда услышал про шанс попрактиковаться в закалывании быка. Проблем с умерщвлением животного у него не было. Может быть, разве что, одна — точно определить, где у этих тварей сердце. Впрочем, он надеялся на наставническую помощь Диего в этом вопросе.

К завтраку Эйдан выходил в приподнятом настроении: он видел, что этот радушный дом не оставит неразумного иностранца на произвол судьбы, и чувствовал, что его шансы победить быка растут. Успех стоило закрепить, но этим утром всё казалось ему по плечу — тем более что Магдалина вышла к общей трапезе и на этот раз вела себя безукоризненно — хотя последнему обстоятельству Эйдан, в глубине души, был не так уж и рад.

Три дня прошли, как один. Диего великодушно продолжал тратить своё время на подготовку гостя к бою быков. В свободное время Эйдан, проложивший себе путь в дворцовую библиотеку, уединялся в саду и пролистывал книги о корриде, которые были представлены здесь в изобилии, и ходил в стойла, посмотреть на животных. Встречи с Магдалиной были непродолжительными и проходили преимущественно в присутствии посторонних, не оставляя никакой возможности для новых сумасбродств, о чём Эйдан отчасти жалел, хотя не исключено, что это было к лучшему. Потом настал день, когда его переселили в специально подготовленные для него покои во дворце Гамарийя, где останавливались другие матадоры.

Вечером четвёртого дня Реверте устраивали роскошный торжественный ужин, на котором присутствовали как все члены благородного семейства, так и все тореадоры, которым предстояло выйти на арену и сразиться с быком в самом что ни на есть ближайшем будущем. Эти молодые люди вызывали у Эйдана смешанные чувства. Они готовились к этому событию долго — может быть, всю сознательную жизнь. И всё равно вели себя по-разному. Один с удовольствием бахвалился, как легко разделается с быком, и налегал на еду и вино; другой держался несколько отстранённо и, кажется, не мог запихнуть в себя ни одного из тех яств, которыми ломился стол; ещё пара держались естественно и непринуждённо. Сам Эйдан был для всех них чужаком, inglés. Между собой во дворце они общались, по большей части, на испанском, и он понимал далеко не всё. Языковой барьер волей-неволей выталкивал его на особое положение, но Эйдан не находил в этом ничего удручающего. В целом, его всё устраивало. К тому же, за ужино они любезно перешли на английский, да и вообще местные тореадоры всё равно интересовали его лишь в том смысле, насколько они были готовы поделиться секретами боя с быком.

— А как своего быка убьёшь ты, англичанин? — внезапный вопрос прилетел от самого шумного из матадоров, до сих пор громогласно распространявшегося о своём выдающемся опыте на арене. Его интерес, несомненно, подразумевал техническую сторону процесса, но у Эйдана были другие планы. Прежде чем ответить, он бросил взгляд на Магдалину.

— Со сталью в руке, страстью в сердце и ясностью в голове. И я уж точно сделаю это не словами, — не удержался он.

Что поделать, если на протяжении всего вечера, блуждая взглядом между гостями и хозяевами и то и дело роняя его на Магдалину, Эйдан раз за разом ловил себя на том, что все прочие присутствующие за столом откровенно мешали. Ему хотелось остаться со своей испанской принцессой наедине и поговорить с ней, пусть даже он не слишком отчётливо представлял, о чём именно. Возможно, потому что дело было не столько в разговоре, сколько в действиях, которыми он мог бы сопровождаться. Но для этого приходилось, как минимум, дождаться окончания ужина — и время, до сих пор мчавшееся слишком быстро, теперь потекло для него с мучительной неповоротливостью.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

40

[nick]Magdalena Reverte[/nick][status]young and beautiful [/status][icon]https://i.imgur.com/l7QHHWY.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=802">Магдалина Реверте и Ла Сомбра </a> </div> <div class="lztit"><center> 20 лет; S|51</center></div> <div class="lzinfo">чистокровна <br>некоронованная принцесса <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]Мать, конечно же, поняла все сразу, а потому тем же вечером, когда Магдалина пропустила ужин, её ждал достаточно откровенный и не самый приятный разговор, полный до того очевидных, что откровенно лишних напоминаний и перечисления тех запретов и правил, положенных молодым девушкам их круга, что тем более манили себя нарушить, чем чаще о них напоминали.

Конечно же, мать говорила, что может войти в положение дочери, в том, что если долго сидеть почти взаперти, то волей-неволей в её возрасте начнешь обращать внимание на новых людей, особенно когда они молоды и привлекательны, но Эйдан должен был скоро уехать, и Магдалина должна была об этом помнить. Нора рекомендовала им его как гостя и не более, и это тоже надо было держать в голове. О том, что её глупости должны иметь разумные границы, забывать также не рекомендовалось.

Границы разумного же Маг душили. Несколько пойманных поцелуев и объятья в беседке помнились ей так четко, что приводили Эйдана в её сны, после которых она просыпалась разгоряченная и тянулась за стаканом воды, а потом долго перед зеркалом убирала с лица следы ночного беспокойства, чтобы хотя бы внешне перед людьми помнить о приличиях, запретах, правилах. Помнить о том, что Эйдан скоро уедет, и не кусать себе губы от того, что ей казалось, будто она только теряет драгоценные минуты с ним.

Большую часть времени Магдалина проводила в своих покоях и много гадала. Карты менялись на опаленые кости, кости на остатки от кофе, кофе на воск. Снова перед глазами мечи и кубки пронзали благородных дам и королей, на гладкая белая поверхность трескалась в грозовые всполохи расщелин, черные пятна на чашке вырисовывали острые рога, а воск застывал на воде лепестками. Символы не трактовались сами по себе, но складывались в ощущения будоражащие и яркие. Предсказания не давались, но перерождались в предчувствия, и все они были не то о величайшем счастье, не то о величайшей трагедии. Дым от свечи подсказывал Магдалине, что одно так и будет идти рука об руку с другим. Узор на шкурке пойманной саламандры обещал, что так теперь будет всегда, а обнаруженные в распотрошенной старым ацтекским кинжалом курице почти сформировавшиеся яйца, намекали, что рождение и смерть - все едино.

Ей большого труда стоило держать себя в руках на людях и еще большего - при Нем. Чем ближе была Великая Коррида с её страстями и предчувствием смерти, тем сложнее становилось это делать и ощущение потерянного впустую времени дополнялось чувством, что оно ускользнуло теперь безвозвратно. За торжественным ужином во дворце Гамарийя, под разноцветным блеском его витражных потолков, в ажуре арабского декора, Магдалина не могла перестать думать о том, что завтра Эйдана может не стать, и её величайшая любовь оборвется, как и обещали карты, кости, воск, потроха, величайшей трагедией.

Конечно, надо было оставаться обходительной и милой не только с ним, но и со всеми остальными, малознакомыми ей молодыми людьми. Надо было следить за течением речи за столом и не давать гостям чувствовать себя неловко ни в испанском, ни в английском, но несколько раз Магдалина все равно сбивалась и, каждый раз, когда ловила на себе взгляд Эйдана, могла поклясться, что готова под этим взглядом рассыпаться, только бы не мучаться больше от сложности отправить ответный. Приборы стукнули по тарелке чуть звонче, когда она поняла, что слова про сталь и страсть адресованы именно ей и, вероятно, примерно в тот же момент решила, что дальше так продолжаться не может. Потянувшись осторожно под столом за палочкой на поясе и подмигнув Чеко, который это заметил, Маг сделала короткий взмах под столом, прошептала заклинание и очень сосредоточилась на Эйдане.

На куске мяса на его тарелке в этот момент проступила иссеченная надпись: “бювет”, - посочилась немного розоватым соком и тут же затянулась, точно зажила, не оставив и шрама. Магдалина на долю секунды перехватила взгляд Эйдана, чтобы убедиться, что он понял, и ненавязчиво попросила у другого тореадора передать ей соусницу.

С этой минуты время за ужином тянулось бесконечно долго уже для двоих и после, чтобы не возбудить подозрений, Магдалине пришлось вернуться с семьей в главный дворец, спрятаться в своих покоях и уже из них сбежать коридорами и переходами, в которых было поменьше болтливых портретов.

Ночью у родника было прохладно, но трясло Маг отнюдь не из-за температуры, когда она, не сдерживаясь больше, сразу рухнула в объятья Эйдана и утонула в слишком долго откладываемом поцелуе. Она была смелее в этот раз и, изучая очертания его шеи и плеч, забралась пальцами под ворот рубашки, ближе к теплой коже. В этот раз она и не думала отстраняться, когда поцелуй прервался, и только спрятала лицо у своего англичанина на груди так, будто старалась обсудить что-то важное с его пуговицами.

- Я плохо сплю в последнее время ночами. Сны приходят беспокойные и в них так много тебя, - Магдалина говорила тихо и чтобы не начать очень глупо рыдать от всего того пережитого и нервного в последние дни, чуть прикусывала костяшку указательного пальца  на прижатом к губам кулачке.

- Кое-у-кого из женщин в нашем роду был дар к предсказаниям. У меня иногда тоже бывает что-то вроде озарений, и потому я волнуюсь сейчас, Эйдан. Что-то значительное должно случиться. Что-то, что все изменит.

Она спряталась лицом в его плечо, сделала несколько вздохов, запоминая этот вечер до последних мелочей вроде текстуры ткани под щекой и запаха чужой кожи, потом подняла лицо.

- Я много думала об этом и все решила. Решила, что мне все равно. Если с тобой все будет в порядке, то мне на все все равно. Я буду ждать тебя здесь ночью после боя, если ты будешь в состоянии ходить, а если нет, то приду к тебе сама.

Чуть высвободившись от объятий, Магдалина закопалась пальцами в волосах, отцепляя от гребня, державшего прическу весь вечер, украшавшую его маленькую живую розочку, которую протянула Эйдану.

- И мне уже настолько все равно, что пусть все знают.

+4

41

Вечер тянулся бесконечно, но всё изменилось в тот момент, когда Эйдан, опустив взгляд в тарелку, заметил, как кусок стейка будто бы самопроизвольно покрылся порезами, на долю секунды сложившимися в одно слово. Никаких сомнений тут быть не могло. Он словно невзначай поднял глаза и увидел, что Магдалина смотрит на него. Кивать в присутствии стольких людей, кто-то из которых мог наблюдать за ними в эти мгновения, было бы слишком неосмотрительно, но долгий обмен взглядами говорил достаточно, чтобы понять друг друга. «Жди меня там», — передавала Магдалина. «Я приду», — отвечал ей Эйдан.

С этого момента вечер наполнился смыслом. Теперь ему было, чего ждать и на что надеяться, и даже заносчивый тореадор уже не так раздражал своими громогласными речами. Эйдан старался ничем не выдать себя и даже не смотреть слишком часто в сторону Магдалины. Он отдавал себе отчёт в том, что её семья, конечно, понимает, что происходит, — и вряд ли поощряет это. Законы гостеприимства работали в оба конца: гость не должен был чувствовать себя ущемлённым, но и он сам обязан был уважать порядки принимающей стороны. Однако традиции и неписаные правила уже начинали вступать в конфликт с его собственными желаниями, а подобные ситуации всегда вызывали немало трудностей, потому что традиции Эйдан уважал, но и свои желания — тоже. Впрочем, сейчас в этом уравнении присутствовала ещё одна переменная, от которой зависело многое, и имя ей было Магдалина. Чего она хотела и на что была готова? Этого он знать не мог, но предвкушение тайной встречи наполняло воодушевлением и надеждой. Эта ночь могла стать для него последней, хотя Эйдан и не хотел в это верить — и не верил в глубине души. Но такую вероятность следовало принимать в расчёт, и уж точно стоило дать такую возможность строптивой испанской принцессе.

Когда ужин, наконец, подошёл к концу, Эйдан вернулся к себе, переоделся и вышел в сад. В перемещениях он ограничен не был, но, тем не менее, постарался не попасться никому на глаза, чтобы избежать излишних вопросов или слухов. Путь до того самого бювета, где состоялось их первое с Магдалиной, ещё не названное этим словом свидание, был ему известен. Испанские ночи отличались прохладой, создавая контраст с жаркими днями. Это не имело значения. Эйдан ждал. Он ждал, и Магдалина появилась — пришла к нему и сразу, без лишних слов, упала в объятья, даря горячий, совсем не робкий поцелуй. Ощущая её пальцы у себя на шее и затылке, Эйдан невольно прикрывал глаза, впитывая кожей эти ласкающие прикосновения. Когда Магдалина прижалась к нему, спрятав лицо у него на груди, он мягко зарылся пальцами в её волосы, возвращая ей причитающуюся порцию нежности, и начал мягко перебирать шелковистые пряди, придерживая её возле себя и ловя её тепло.

— Ты боишься за меня? — Эйдан посмотрел на Магдалину и коснулся губами её волос. — Не бойся. Твой брат многому научил меня за эти дни. Я буду жить, — пообещал он, поглаживая её по спине. Про себя он подумал о том, что «что-то значительное» могло быть хорошим знаком. Его смерть ничего не изменила бы для Магдалины, но это могла сделать его победа над быком. Вообще-то, для того, чтобы её жизнь изменилась раз и навсегда, не нужно было даже этого. Всё могло случиться сегодня, здесь, прямо сейчас.

И, когда она подняла голову, чтобы сообщить ему о своём решении, Эйдан вдруг поймал себя на странном чувстве: он хотел заполучить Магдалину, но, помимо этого, ему было приятно, что она так переживает из-за него и что она готова поступиться всеми привитыми ей воспитанием правилами и нормами, и не боится говорить об этом столь открыто и прямо. Всё это вызывало у него какое-то непривычное ощущение, которое он не мог в точности описать словами. Ему просто хотелось обнять её, покрепче прижать к себе и укрыть от любых внешних невзгод — но в то же время он желал, чтобы она продолжала волноваться за него.

Эйдан поднял руку и осторожно, бережно провёл подушечками пальцев по кромке лица Магдалины. Он аккуратно принял бутон розы из её рук, коснулся губами его лепестков и убрал себе за ухо, потому что сейчас его больше некуда было пристроить.

— Я выйду с ним завтра на арену, он будет моим талисманом. И пусть все увидят — я понесу его с гордостью.

Не было ничего предосудительного в том, чтобы выйти на корриду с цветком в петлице, подаренным дочерью сеньора Реверте. Происхождение этого бутона мог понять не каждый — а для тех, кто увидит и поймёт, победа над быком должна была стать его преимуществом, пусть и до определённого момента.

— Ты сделаешь меня самым счастливым мужчиной на этой земле, — сказал он, понимая, что, возможно, произносит эти слова слишком легко, но в то же время ничуть не кривя душой. — Что бы ни случилось, я буду ждать тебя, — он коснулся губами её виска.
— Рейна, — Эйдан поцеловал её скулу, — Франческа, — и уголок губ, — Алонсо, — и мочку уха, — Мария, — и шею под ушком, – де лос Ремедиос, — он спустился по шее ниже, — Магдалина, — новый поцелуй пришёлся в плечо, — Пилар, — перешёл на ключицу, — Бенита, — сместился к центру между ключичными впадинами, — Реверте, — ещё ниже, к манящему вырезу платья, — и Ла Сомбра, — Эйдан поцеловал её грудь, скрытую от него лишь полоской ткани, и крепче прижал к себе.

— Магдалина… Маг, — прошептал он, не поднимая головы и не находя в себе сил оторваться от её нежной, бархатной кожи. — Если ты не хочешь заходить дальше сейчас, тебе лучше уйти. Потому что ещё немного, и остановиться я уже не смогу.

Никогда ещё в своей жизни Эйдан Эйвери не произносил таких слов — и никогда ещё не был готов в самом деле им последовать.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

42

[nick]Magdalena Reverte[/nick][status]young and beautiful [/status][icon]https://i.imgur.com/l7QHHWY.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=802">Магдалина Реверте и Ла Сомбра </a> </div> <div class="lztit"><center> 20 лет; S|51</center></div> <div class="lzinfo">чистокровна <br>некоронованная принцесса <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]Сердце у него в груди стучало скоро, но размеренно и, наверняка, в отличие от её собственного, не желало разорваться на кусочки от дурных предчувствий и слишком ярких образов, подсмотренных во снах. Эйдан звучал нежнее, был с ней еще нежнее, чем она запомнила его образ трехдневной давности, но самоуверенность и смелость никуда не исчезли и, даже не совсем способные перекинуться на Маг, все равно преуменьшали значение переживаемых ей тревог.

Ей так казалось, что она должна была защитить своего англичанина от его сумасбродства, что она не поняла, как получилось, что это он начал защищать её от её же мыслей.

Что-то большое должно произойти. Что-то значительное.

Что-то, что скреблось и скреблось неприятным зудом по подкорке и мешало сохранять рассудок трезвым, несмотря на все просьбы Эйдана не бояться. Не бояться Магдалины бы не смогла хотя бы потому, что успела получить от него больше, чем когда-то имела от всех остальных мужчин, и теперь испытывала слишком большую жадность, чтобы этого лишиться. Невозможно больше было отказаться от мурашек на спине, разбегающихся от прикосновений его руки, от ощущения приятной, обволакивающей силы, от того, с какой осторожностью Эйдан поглаживал её лицо и как забавно смотрелся с розочкой за ухом. Представить, что все это Магдалина может видеть и переживать в последний раз, было нестерпимо больно, и хотелось по привычке топнуть ногой и потребовать никуда не ходить и уехать домой, разве что теперь, вероятно, умоляя забрать её с собой.

Но, разумеется, он бы так не сделал. Бык стоял в стойле. Диего уже жаловался, что их гость своим рвением его измотал, а свидетелей в виде других тореадоров оставалось слишком много, чтобы во всем виноватая проклятая гордость Эйвери не помешала Маг спасти любимого. Её ничего не оставалось, кроме как поправить цветок за его ухом и, сглаживая углы и остроту переживаний об иронию усмехнуться:

- Как же мало тебе надо для счастья, Эйдан Эйвери.

Она закрыла глаза, когда мягкие губы тронули её висок и, полностью растворилась в том ритуале, который Эйдан устроил из перечисления её имен. Каждый раз теперь, заслышав следующее, Магдалина вздрагивала, потому что знала, что будет дальше. Фамилия матери, произнесенная им, оказалось внезапно большим разочарованием, но не сама по себе, а потому, что кожа после неё осталась обделенной поцелуем, и теперь это, а не нарушение традиции не иметь интимных связей до брака, казалось куда более неправильным.

Маг мягко обнимала замершего Эйдана за плечи и гладила его голову, понимая, что, несмотря на все его слова и уверения, может быть, делает это в последний раз. Что что-то большое и значительное случится завтра, смерть, как и положено в их краях, подстережет не ночью, а при ярком свете дня и оставит недо-вдовой при неслучившемся муже, и такая очевидная теперь предначертанность встречи, окажется потраченной впустую, нереализованной. Несколько дней назад высказанное желание выйти за любимого теперь сменилось для Маг страхом не узнать любви никогда, выпустить её из рук прямо сейчас, а потом смотреть, как она исчезает безвозвратно.

На глаза снова запросились слезы, стоило только опустить голову и посмотреть на Эйдана, который - посмотрите только на него! - вздумал теперь ставить ультиматумы и стращать саму дочь Викториано Реверте, тем, что не остановится, будто бы его кто-то об этом просил. В голове у Маг к тому моменту, конечно, все уже совсем спуталось - ночная прохлада с жаркими поцелуями, стоявшие стеной правила и обжигающая близость друг к другу двух тел. Жасмин, как и полагалось при его белизне и нежности, в ночи пах особенно, одуряюще сладко, подчеркивая насыщенность чувств и накативший секундной волной ужас их лишиться, явно превалирующий над ужасом быть осужденной семьей за традиции.

Магдалина смяла рубашку на плече Эйдана, пытаясь сжать руку в кулак, глубоко и нервно вздохнула, как перед прыжком в море, и выпалила с тихим всхлипом:

- Тогда скажи, сколько мне нужно еще подождать, чтобы ты точно не остановился. Я хочу увидеть самого счастливого мужчину на этой земле, - она взяла его руку в свою, поцеловала пятку ладони, и опустила её себе на талию, придерживая своей и помогая проскользить еще ниже на бедро. В голове было совсем шумно, дышать удавалось с трудом, а говорить - и подавно, но Маг, прежде чем поймать губы Эйдана своими, сумела выдавить из себя: - А в этом доме я привыкла получать то, что хочу.

Отредактировано Magdalena Avery (2021-04-08 09:54:59)

+4

43

Магдалина таяла под его прикосновениями, и Эйдан хотел, чтобы это продолжалось — чтобы ей было с ним приятно, как ни с кем, чтобы стать для неё особенным и единственным в своём роде, независимо от того, как сложатся в дальнейшем их судьбы. Он с нежностью поглаживал её кожу и, опустив голову к ней на грудь, уже без слов покрывал поцелуями линию декольте, в то время как тонкие пальчики Маг ерошили волосы у него на затылке, порождая во всём теле волнующую истому. В эти минуты Эйдан не думал ни о том, что будет, если об их встрече узнает семья Магдалины, ни даже о завтрашней корриде с её возможными исходами, — отбросить всё лишнее оказалось удивительно легко, когда его принцесса была так близко, её глаза сверкали, а тело пылало от жара непознанной страсти. Эйдан купался в этом океане ощущений, своих и чужих, получая удовольствие от каждого мгновения.

— Разве ты — это мало?

Подходящие слова сами сорвались с языка, и какая-то часть его сознания, занявшая позицию отстранённого наблюдателя, с удовлетворением констатировала, как идеально они вписывались в ситуацию. Магдалина обнимала его, ластилась к нему, как кошка, и больше ему в те минуты ничего не было нужно — почти, но всё шло к тому, что скоро любые оговорки исчезнут и растворятся в дым, потому что их руки и губы сплетались всё чаще и всё теснее, а паузы становились всё короче и неуместнее.

А потом Магдалина сама положила его ладонь себе на талию и повела ниже, так что очень скоро рука Эйдана очутилась у неё на бедре. Согласия и приглашения более явного невозможно было и ожидать. По всему выходило, что дочь благородного дома Реверте окончательно потеряла голову от любви, а Эйдан был не тем человеком, кто попытался бы остановить её на этом пути. Он улыбнулся Магдалине в губы, уже в момент поцелуя осознавая произнесённую ею упрямую фразу о желаниях, и обнял крепче, прижимая свою своенравную принцессу к себе.

— Конечно, — согласился Эйдан, мягко скользя ладонями теперь уже не только по её талии, но и по бёдрам. — И так будет всегда, — он коснулся губами её шеи, чуть отстранился, чтобы увидеть лицо Магдалины, и бросил на неё лукавый взгляд. — До тех пор, пока наши желания совпадают, разумеется.

Прежде, чем она успела осмыслить этот пассаж и как-то отреагировать на него, Эйдан легко подхватил девушку на руки, отрывая от земли. В бювете сейчас было слишком холодно и, к тому же, сыровато, поэтому он вынес Магдалину под безграничный простор звёздного неба и осторожно опустил на мягкую, сочную траву среди жасминовых кустов. Это было хорошее, достаточно укромное место, чтобы не опасаться случайных посторонних глаз. Растянувшись на траве рядом с Маг, Эйдан приподнялся на одном локте, провёл рукой по её боку сверху вниз, следуя за очертаниями линии талии и бедра, а после ловким движением подобрал подол её платья. Коснувшись её кожи под юбкой, он медленно повёл ладонь вверх, неотрывно глядя Магдалине в глаза. Эйдан нарочно растягивал мгновения предвкушения и воздерживался от всякой поспешности, хотя эта мучительная размеренность была обманчивой и стоила ему немалых усилий. Дойдя до узкой полозки нижнего белья, он подцепил тонкую ткань и повёл руку вниз, проникая туда, куда стремился сейчас более всего. Одновременно с этим он снова мягко притянул Магдалину ещё ближе к себе, вдохнул запах её волос, смешавшийся с ароматами жасмина и южных трав, и не поскупился на поцелуи, пока ослаблял шнуровку у неё на талии.

— Ты с ума меня сводишь, — выдохнул Эйдан куда-то Магдалине в ключицу. Он сам не заметил, как расстегнулась его рубашка и в какой момент его собственные движения стали более торопливыми и немного хаотичными, а дыхание — поверхностным и сбивчивым. Он прижимал Магдалину к себе со всё большим жаром, как будто для него вдруг стало невозможным отпустить её от себя хотя бы на миг. Эйдан шептал её имя между поцелуями, отчётливо ощущая её томление и оттого распаляясь ещё сильнее, и ночной воздух уже не мог охладить его пыл и загасить вспыхнувший между ними огонь.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

44

В те минуты Магдалина была восхитительно, совершенно пустой, иначе ничем не объяснялось, почему каждый разделенный на двоих вздох и каждое прикосновение отдавались в ней гулким эхом, еще долгое время резонирующим внутри о каждый нерв и никак не способным утихнуть, потому что контакта между ней и Эйданом становилось все больше.

В гуле этого эха глохли собственные мысли, и все звуки, проникающие снаружи, были обречены сначала поблуждать в густом тумане новых для Магдалины эмоций и ощущений. Она не столько не расслышала, сколько не поняла значения произнесенному: “всегда”, - а потом, когда её оторвало от земли, это было уже неважным. Вечность проиграла моменту, будущее - настоящему, и в нем, переместившимся на мягкую траву под внимательно взирающее глазами-звездами небо, было настолько тесно даже двоим, что единственным шансом на выживание казалось поскорее стать единым целым.

Разумеется, Магдалине было страшно, волнительно и нервно. Она переживала за то, что ей будет больно, что что-то может пойти не так, что Эйдан разочаруется в её неопытности, что та покажется ему слишком очевидной, или что, наоборот, попытки сделать ему хорошо, окажутся слишком неумелыми и наигранными. Они нарушали все правила, прячась от посторонних глаз в саду, но невозможно было не думать о том, что это маленькое преступление в угоду их собственному, на двоих теперь разделенному эгоизму, не доставит им ожидаемого удовольствия. Впрочем, думать об этом связно и подолгу, то и дело тая от прикосновений и поцелуев тоже не получалось.

До того, как рука Эйдана, забравшись ей под юбку, нашла кружевной край белья, в легкой панике от совсем непривычных ощущений Маг решила, что ни за что не отстранится от своего англичанина, сколько бы боли он ей не принес, и чего бы ей не стоило её вытерпеть, но потом его пальцы оказались у неё между ног, и все решения и связные мысли в голове, смело рвущимся из груди стоном, который утонул в поцелуе, который сам был лишь следствием новой, доселе неизвестной Маг близости.

Эйдана ей стало много. Эйдана ей отчаянно не хватало, сколько бы она не искала его наощупь под распахнутыми полами рубашки. И только когда ей все-таки стало ненадолго больно, и зародившийся внутри вскрик остался отпечатками зубов на собственном запястье и вдавленными полулунами от ногтей на чужой спине, все наконец-то стало правильно. Эйдан был в ней, и взгляд его помутневших, потемневших от расширившейся впадины зрачка глаз, был куда важнее, чем осуждающе ощетинившиеся лучами звезды над головой.

Позже, когда небо над ними, в своем стремлении все разрушить, двигаясь к рассвету, успело уже немного сползти в сторону, а Магдалина пыталась отдышаться, одновременно едва поглаживая примостившуюся на её голой груди голову Эйдана, ей показалось крайне важным начать не то говорить, не то каяться.

- Я никогда не чувствовала себя такой счастливой. Мне кажется, если я просто пошевелюсь, то все это исчезнет.

Тень будущего, с его необходимостью держать ответы о случившемся и вспоминать, что её жизнь вмещает в себя больше, чем двоих, уже надвигалась на Маг и, несмотря на то, что её все еще согревало идущее от Эйдана тепло, оно показалось вдруг недостаточным, чтобы от всего защитить и спрятать. Оно показалось ей таким же хрупким, как и она сама, как и это порывистое, не совсем легитимное, куском оторванное у скучных будней счастье. Думать о нем куда-то наперед было мучительно, не думать - невозможно, и, несмотря на то, что о его продолжении Магдалине хотелось умолять, она, избалованная южная принцесса, все равно слишком привыкла требовать. Пусть требовать у неё получалось с выступившими на глазах слезами.

- Забери меня с собой, когда все закончится, - она сжимала свободную ладонь в кулак до боли, и превращала требование в ультиматум: - Если не получится стать твоей женой, я сбегу к тебе любовницей. Не удастся ей - стану домашним питомцем или сувениром на память об этих каникулах, но я уже не смогу без тебя больше.

И очень ярко, и очень назло ей в этот момент, воскресали в памяти мечи на гадальных картах, в отличие от кубков еще не отыгравшие свое, и очень остро приходило осознание, что уже завтра бежать ей может оказаться не к кому.
[nick]Magdalena Reverte[/nick][status]young and beautiful [/status][icon]https://i.imgur.com/l7QHHWY.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=802">Магдалина Реверте и Ла Сомбра </a> </div> <div class="lztit"><center> 20 лет; S|51</center></div> <div class="lzinfo">чистокровна <br>некоронованная принцесса <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

45

Магдалина ни с кем не была до него — Эйдан догадался об этом раньше, а теперь получил тому новое неопровержимое подтверждение. Понимая, что ей могло быть страшно или больно, он старался максимально скрасить её ощущения, не оставляя своей безрассудной принцессе слишком много свободы действия, и был вознаграждён за это пылкой самоотверженностью, с которой Маг упала к нему в объятья.

— Не бойся, — шепнул Эйдан, обхватывая губами мочку её уха. — Я не сделаю больно. Если только чуть-чуть.

Потом разговоры смолкли, потому что никакие слова больше не были нужны. Эйдан целовал Магдалину, упираясь локтями в траву, обнимал, прижимал к себе, нырял в неё, как в озеро живого огня, передававшегося ему и струившегося по венам, смотрел в её глаза, в которых отражались звёзды, и ни о чём уже не думал до тех пор, пока не повалился на землю рядом с ней, так и не отпустив Маг от себя.

— Тебе хорошо? — спросил он через время, мягко ероша её волосы и размеренно поглаживая ладонью тело, которое понемногу оставлял любовный жар. Кто-то говорил ему, что девушки после первого секса чувствуют себя потерянными и несчастными. Слова Магдалины утверждали обратное, и Эйдан улыбнулся, прижимаясь лбом к её лбу. — Я счастлив, что встретил тебя. В тот миг, когда я впервые увидел тебя там, у бассейна, я подумал — какая красавица, вот бы она была моей!

Он несколько раз коснулся губами лица Магдалины, не переставая улыбаться глазами. Это было правдой, или почти совсем правдой. Как бы там ни было, Эйдану казалось, что его — теперь уже точно его — принцессе приятно будет это услышать. А ему хотелось, чтобы ей было приятно. Однако Магдалина не остановилась на констатации своего счастья, и от её внезапной и такой настойчивой просьбы у Эйдана на миг перехватило дыхание.

Лучше всего жениться на нищей сироте, чтобы она всю жизнь помнила, из какого беспросветного несчастья ты её вытащил, и всегда была тебе за это благодарна. Но тут присутствовала одна загвоздка: единственный наследник и полноправный глава рода Эйвери не мог позволить себе ввести в дом девушку пусть и безупречно чистокровную, но притом бедную или не обладающую соответствующим положением в обществе. Подходящие же по всем параметрам и статусу чистокровные барышни, как правило, отличались привычкой не только к роскоши, но и к почти абсолютной вседозволенности. Они, в большинстве своём, привыкли к тому, что мир удовлетворял любые их прихоти, мнили себя центром Вселенной и хотели быть законодательницами всего на свете. Соответственно, ужиться с одной из таких особ было бы непросто, потому что уступать женщине в собственном доме Эйдан не умел и не хотел этому учиться, а для того, чтобы переламывать под себя какую-нибудь избалованную девицу, требовалось много усилий, которые можно было бы употребить с большей пользой. Эйдану элементарно не хотелось тратить на это своё время. У него, в конце концов, были свои представления о том, как должен выглядеть идеальный брак. Парадоксально, но помочь тут могло только одно: чистая и беззаветная любовь.

Чего Эйдан никак не ожидал, так это того, что действительно её найдёт — вернее, что она сама так внезапно свалится ему на голову, да ещё и не от бедной сиротки, а со стороны капризной принцесски. Чтобы такая девушка была готова на всё, лишь бы остаться с ним? Эйдану это казалось чем-то запредельным и непостижимым, уместным на страницах любовных романов, но не встречающимся в реальной жизни. Поэтому слова Магдалины поразили его и на несколько мгновений выбили из колеи ответной волной непонятной нежности к этой наивной, трогательной в своей горячности любви. Они и знакомы-то были всего несколько дней, а она уже просит увезти её с собой. Но, может быть, это именно то, что нужно? Не этого ли он хотел, помимо банальной возможности к ней прикоснуться? И мог ли он знать, чего — помимо немыслимого легкомыслия — ей стоило прийти сегодня сюда к нему и шагнуть в этот омут чувств, вопреки всем велениям рассудка? Девушкам такие поступки должны были даваться сложнее. Эйдан улыбнулся и приподнял одну руку, чтобы поиграть прядкой её волос.

— Если этот бык убьёт меня или сделает инвалидом, и я уеду, назавтра ты уже позабудешь обо мне, — он подался вперёд и мягко поцеловал Магдалину в уголок губ. Она, конечно, была слишком упряма, чтобы согласиться с таким прогнозом, поэтому он не смог устоять перед искушением произнести эту мысль вслух.

— Но этого не случится, — продолжил Эйдан, в то время как подушечки его пальцев соскользнули на обнажённую руку Магдалины, лаская и щекоча кожу ни к чему не обязывающим прикосновением. — Я одолею быка, а после попрошу у твоего отца твоей руки и увезу тебя с собой как свою жену. Если ты хочешь этого, — глядя Маг в глаза, он поймал её ладонь и легко поцеловал костяшки тонких и нежных пальцев. — Ты хочешь?
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

46

Как бы ни было странно это признавать, но вся жизнь Магдалины разделилась по этим четырем дням. Все, что с ней происходило до Эйдана Эйвери казалось ей теперь ребяческим и детским, а после - уже искушенным и полных важных и серьезных последствий. Она сама и её восприятие и себя, и людей вокруг неё изменились, и там, где еще несколько дней назад, любому другому мужчине на признание в надежде обладать ей, она бы рассмеялась в лицо, с Эйданом она ощущала немного стыдливую, но приятную радость, будто до его слов и не догадывалась, насколько красивой и желанной может быть.

Ей было сложно понять, с чем это связано. Симпатичные мужчины в её жизни встречались, большой проблемы найти среди них эффектных, богатых и галантных - тоже не составляло особого труда, если уж речь шла о таких, никак не подкрепленных серьезными обязательствами развлечениях вроде секса в саду под звездами, а не перспектив на дальнейшую совместную жизнь. Она всегда знала, что может быть кем-то любимой. У неё не было проблем с тем, чтобы поймать на себе чей-то восторженный взгляд или отследить в нем заурядное, приземленное желание, но только с Эйданом за подобным вниманием она ощущала что-то еще.

Возможно, тому виной было его упрямство, с которым он настаивал на поединке с быком, обнажая не только свойственное молодым людям бахвальство, но и действительно достойную уважения решимость и смелость, которую Диего, правда, называл чистой дуростью. Возможно, её подкупала та ненавязчивая игра, в которой он дразнил её, не спеша потакать её капризам, даже если их конечный результат был бы ему так же приятен.

Эйдан Эйвери, несмотря на всю схожесть с остальными манер, поведения, внешности и демонстрируемой на людях подачи, все равно чем-то отличался от прочих. В нем чувствовалась какая-то дерзость и какой-то легкий флер эгоизма, так похожий на эгоизм самой Маг, что его непременно хотелось переломить под себя, разве что, увлекшись этим, она не заметила, как треснул её собственный, а потом, собравшись заново, переменился в направлении. Мужское внимание, раньше ей важное, теперь потеряло всякую значимость, сменившись Его вниманием, и, как всегда, не зная полумер и вооружившись крайним своим упрямством, Магдалина хмурилась, когда её решимость недооценивали.

- Я все равно уйду за тобой. Даже если бык убьет тебя, - и, разумеется, она свято верила в то, что говорит, и, разумеется, так и поступила бы, а потому негодующе смотрела в улыбающиеся глаза Эйдана, одновременно безнадежно влюбляясь даже в это вечное выражение легкой насмешки, застывшее в них. Теперь и оно было её, обязано было быть её, как и сам его обладатель, и, когда он согласился с её ультиматумом, вместо робкого согласия, Маг не выдержала - перекинула через его бедра ногу, надавила на плечи с силой и уселась, оседлав, сверху.

- Хочу!

Она нависла над Эйданом сверху со всей решимостью и растрепанностью, во всей нелепой полуобнаженности, с не до конца снятой одеждой, с взлохмаченными волосами и запутавшимися в них травинками, с упрямым блеском глаз и абсолютной готовностью сейчас вывалить на теперь уже точно своего избранника всю тяжесть собственных капризов. Она еще чувствовала легкий дискомфорт там, внизу живота, но напрочь его игнорировала, как чуть ранее, согласившись переспать с Эйданом, игнорировала возможность неприятных последствий.

- Хочу просыпаться каждое утро и видеть твое лицо, целовать тебя в губы до самой старости, родить и вырастить тебе сына, который укрепит и прославит твой род. Хочу любить тебя, как сегодня, каждую ночь, и каждый день знать, что эта ночь придет и будет не последней. Хочу ходить с той в этот ваш английский свет и знать, что все восхищаются нами и завидуют. Хочу делать тебя счастливым и охранять твои тайны также бережно, как свои собственные. Хочу чтобы даже эти тайны стали для нас общими, как и вся эта жизнь. Я очень много чего хочу, Эйдан.

Она переплела с ним пальцы, подняла его ладонь, чтобы положить себе на грудь, как лучшее укрытие от ночной прохлады, наклонилась ниже, целуя его лицо.

- Хочу жить с тобой так, будто у нас одна, общая линия жизни, - проблема Магдалины Реверте, которую один англичанин опрометчиво решил сделать и своей проблемой - она едва ли принимала полумеры и с большим трудом умела отворачиваться от намеченных целей.

- Если мой отец решит, что ты не подходящая для меня пара и решит выдать за кого-то еще, я убью своего мужа и все равно сбегу к тебе, даже если ты не будешь меня ждать. Я теперь люблю тебя, Эйдан. Тебе придется с этим смириться. 
[nick]Magdalena Reverte[/nick][status]young and beautiful [/status][icon]https://i.imgur.com/l7QHHWY.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=802">Магдалина Реверте и Ла Сомбра </a> </div> <div class="lztit"><center> 20 лет; S|51</center></div> <div class="lzinfo">чистокровна <br>некоронованная принцесса <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

47

Желаний у Магдалины было действительно много, причём высказывать их она не стеснялась, и Эйдан тихо рассмеялся её пылкости и напору, когда она устроилась на нём сверху. Но как же она была хороша в эти мгновения! Он невольно залюбовался тем, как соблазнительно и маняще сверкали непримиримым упрямством её глаза, какой красивой и стройной была высунувшаяся из-под подола платья обнажённая ножка, и как очаровательно небрежно рассыпались по плечам витые локоны. В Магдалине не было ничего от традиционной чопорной британской сдержанности, она всем своим видом демонстрировала своенравие и далеко не покладистый склад характера, но по каким-то непонятным причинам это не страшило и не настораживало Эйдана, а, наоборот, привлекало и порождало желание укротить её, сделать безоговорочно своей и заставить всегда прислушиваться к нему, несмотря на все капризы, которых, как он чувствовал, впоследствии будет немало. Горячий испанский нрав Магдалины обещал им жаркие схватки в будущем, однако эта перспектива, которая кого-то могла бы отпугнуть, влекла Эйдана больше, чем он сам мог ожидать. До сих пор он и не догадывался о том, что ему нужна такая строптивая красотка, с лёгкостью бросавшая угрозы убийства и самоубийства и, конечно, свято верившая в истинность своих слов. Делать что-то вполсилы явно было не в стиле Магдалины, независимо от рисков, с которыми сплеталась такая бескомпромиссность, но и это тоже нравилось Эйдану, в этом крылось нечто знакомое и понятное для него.

Между тем, его смех, очевидно, мог показаться Магдалине неуместным, поэтому Эйдан любовно погладил её по бедру, успокаивая, и решил заодно пояснить:
— О, не пойми меня неправильно, я не сомневаюсь в твоей решимости. Но не думаю, что тебе стоит идти за мной, если я погибну на арене. Это было бы слишком расточительно и жестоко — нельзя же лишать мир такой дерзкой красоты.

Эйдан улыбнулся, продолжая смотреть на Магдалину. Интересно, какие картины она уже нарисовала себе в своём воображении? И насколько далеки они окажутся от истины? Впрочем, судя по её натуре, даже если поводы для разочарования у неё найдутся в количестве, хотя бы какое-то время она будет со свойственным ей упрямством их отрицать просто потому, что уже всё для себя решила. В этом было что-то настолько умилительное, что Эйдан предпочёл бы не форсировать этот процесс, если бы это зависело только от него — но всё же в глубине души хотел увидеть, как это будет происходить.

— Сколько желаний, — усмехнулся он, глядя на Магдалину снизу вверх. Однако их количество Эйдана не удивляло, а вот качество… Качество говорило о том, что его взбалмошная принцесса уже спланировала целую жизнь для них обоих, как он и предполагал, — и, парадоксальным образом, всё сказала правильно. Каждое слово Маг попадало в цель. Целовать её в любой момент, когда вздумается, выходить вместе в свет всем на зависть, без лишних опасений доверить ей свои тайны, а потом, когда-нибудь, завести сына, — всего этого хотел и он сам. Наверное, это следовало считать удачей.

— Всё так и будет, Маг, — пообещал Эйдан. — Я дам тебе всё, что смогу дать. И «этот наш английский свет» точно умрёт от зависти, глядя на нас и видя наше счастье.

Почему нет? Из них выйдет прекрасная пара. Он будет гордиться своей испанской принцессой, она — смотреть на него влюблёнными глазами. Аристократия магической Британии сдохнет в страшных корчах от такого счастливого единодушия, захлебнувшись собственной желчью. К тому же, приданое за Магдалиной наверняка тоже должно быть достойное. Иными словами, всё складывалось воедино, как паззл, которому до сих пор не хватало деталей.

Потенциальную проблему таил только пункт с тайнами. Скрывать от молодой жены наличие друзей с определённым складом мышления и специфическими способами проводить свои интересы в жизнь было бы едва ли возможно, но и рассказать о них слишком рано Эйдан не мог. Для начала стоило хотя бы убедиться, что их с Магдалиной позиции в целом совпадают. По счастью, он не успел ничего сказать по этому поводу, когда их пальцы сплелись, а его принцесса заговорила об очередном драматичном варианте развития будущего, заканчивавшемся смертью, на этот раз, третьего лица.

— Что ж, — начал Эйдан в лёгкой задумчивости, — тогда ради всеобщего блага надеюсь, твой отец не станет принимать столь опрометчивых решений.

Но признание в любви — это был опасный момент. Его ни в коем случае нельзя было игнорировать, а сделать его первым Эйдан не успел: он, как правило, не торопился с такими громкими заявлениями, отдавая предпочтение менее притязательным заверениям и комплиментам. Поэтому безапелляционное утверждение Магдалины поставило его в трудное положение. Она привлекала его, это бесспорно, но любовь — что это вообще такое, и что об этом знала она сама?

— По-видимому, у меня нет других вариантов, — хмыкнул Эйдан, мягко сжимая её пальцы. — И знаешь, что странно? Я не очень люблю, когда мне не оставляют выбора, но сейчас чувствую себя вполне счастливым. Впервые в жизни у меня возникло ощущение, что я встретил женщину, с которой готов связать свою судьбу.

Лишь теперь он начал замечать, что чёрное небо над их головами утратило свою глубину и стало понемногу светлеть, предвещая скорый рассвет, а за ним и восход нового дня — дня, который должен был решить многое.

— Нам пора возвращаться, — с неподдельным сожалением сказал Эйдан и в бессчётный раз за эту ночь поцеловал Магдалину, скрашивая для неё это неприятное известие.

— Если всё сложится хорошо, встретимся на этом же месте вечером после корриды, — предложил он. — Ты придёшь?

Ответ был ему известен, но всё же эти слова почему-то нужно было услышать произнесёнными вслух, и вместо того чтобы отстраниться и помочь Магдалине подняться, Эйдан крепче прижал её к себе. Отпускать её ему не хотелось.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

48

Раньше Маг не замечала, что ночи в мае так оскорбительно коротки и кроме удовольствия наблюдать, как меняется в игре цветов и оттенков лицо Эйдана, могут принести ей тоскливую необходимость расставания, оставив в качестве слабого утешения только надежду, что все будет хорошо когда-то потом.

Потом - когда завтрашний день встретит её любимого победными фанфарами.

Потом - когда он сдержит обещание и попросит у отца её руку.

Потом - когда придет новая ночь с мягкой травой и еще более мягкими поцелуями.

Потом - когда кольцо на пальце узаконит их встречи и объятья.

Сплошные торги и рассрочки на счастье, которое она всего-то и успела, что лишь слегка распробовать.

Все отдавалось на милость будущему, и ничего не оставалось взамен, кроме тупого и печалившего Магдалину ожидания, с которым надо было смириться и, справившись с осознанием того, что не все может быть только так, как она хочет, пережить. Она решила быть сдержанной и взрослой, чтобы в этот раз сделать все правильно, решила приструнить свою никому ненужную панику о том, что цепочка событий, необходимых, чтобы ей стать окончательно любимой и влюбленной, без всяких оговорок, может прерваться в любой момент, и сразу за тихим: “Приду”, - возвращенному Эйдану в ответ вместе с поцелуем, все-таки поднялась, высвободившись из его объятий. Сделала она это медленно - сказывались усталость, легкий, непривычный дискомфорт, вызванный сменившимся её статусом и сброшенной невинностью, и попросту нежелание менять тепло под боком на прохладу ночи.

Пока она поправляла на ткань на плечах, возилась со шнуровкой на талии и старалась хотя бы немного восстановить прическу, их с Эйданом грядущее расставание все еще могло показаться ей недолгим, способным утонуть в кипучей деятельности и скрашенным ощущением того, что теперь у неё появилась самая настоящая тайна. У Магдалины была куча дел - надо было по приходу домой осмотреть платье, себя, умудриться не проспать завтрак, умудриться за ним вести себя естественно и успеть выйти при полном параде не свои места на трибунах. Надо было позаботиться и об Эйдане, и прежде чем покинуть его, оставив еще один поцелуй напоследок, она строго надавила пальцем на его грудь, будто он мог её ослушаться.

- Я передам тебе через эльфов тонизирующее и укрепляющее зелье. Тебе нельзя быть завтра вялым перед боем.   

Как им нельзя было возвращаться даже часть пути вдвоем и, исчезая в лабиринте светлеющих дорожек сада первой, Маг еще не догадывалась, как сильно заблуждается в своей уверенности, что дела и суета вокруг корриды способны будут заполнить пустоту, образовавшуюся в ней в часы ожидания.

Ни общее волнение, ни рев трибун, ни даже вид и гордость за Чеко, восхитительно смотревшегося на арене, не были способны её больше увлечь. Поединки, как правило захватывавшие все её внимание, казались пресными. Кровь, которую оставили на белом песке животные и тот самый, больше всех похвлявшийся минувшим вечером тореро, оставили её едва не скучающе безучастной. Подаваемая в перерывах еда была безвкусной, и только когда Диего, перенявший от отца в этом году целиком роль устроителя корриды, объявил бой иностранного гостя, Магдалина оживилась, подалась на своем кресле вперед и так нервно замахала веером в руке, что пропустила и вопросительный взгляд отца, и слегка укоризненный - матери, которые, безусловно, заметили её розочку в петлице Эйдана.

Бык, который достался ему в соперники, был некрупным, но казался бодрым и порывистым. Он вышел в круг уже изрядно заведенный не то предсмертными криками своих товарищей, не то шумом толпы на трибунах, не то общим возбуждением воцарившейся ненадолго над Гранадой смерти, и когда магическая стрела распорола ему шею, добавив злости, Магдалина оторопело замерла. Её младший брат, погоняя лошадь, скрылся с круга. Крупные рога воткнулись в закрывшиеся за ним ворота, выбив из них желтую щепу всего мгновеньем позже, чем те успели закрыться. С противоположной стороны на арене показался Эйдан. Зверь, развернувшись, ринулся к нему. Песок и пыль брызнули под копытами, и Магдалина перестала дышать и существовать вне этого момента и боя, до боли прикусив от волнения щеку изнутри.
[nick]Magdalena Reverte[/nick][status]young and beautiful [/status][icon]https://i.imgur.com/l7QHHWY.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=802">Магдалина Реверте и Ла Сомбра </a> </div> <div class="lztit"><center> 20 лет; S|51</center></div> <div class="lzinfo">чистокровна <br>некоронованная принцесса <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

49

[icon]https://i.ibb.co/7VyL8ZX/tumblr-dc3be3a63309e0fa498b5efa8f1e798b-962432f1-1280.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=1009»>Серхио Реверте </a> </div> <div class="lztit"><center> 13 лет; Шармбаттон|Руссан</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>студент и юный повеса <br></div>[/info] Он их видел, еще когда они просто целовались. Проследил за ними после того, как подслушал вечером разговор родителей и Диего. Серхио в принципе смущало, почему к их двору допустили этого иностранца, но старший брат объяснил, что подобные приглашения были в порядке вещей среди чистокровных. После этого еще добавил, что однажды какой-нибудь такой иностранец может забрать их сестру в жены, когда та станет старше, потому что так тоже заведено у чистокровных.

После того разговора Серхио принял решение проследить за этим странным англичанином, чтобы он уж точно не забрал его Магдалину. Мальчик был искренне и очень сильно привязан к сестре и вообще не был готов к тому, чтобы ее в принципе кто-то и куда-то «забирал», а тем более так скоро. Следить за ним было не так уж и сложно: этот Авери Эвери? Дурацкая фамилия, естественно, не так хорошо знал территорию дворца, как юный Реверте, поэтому и прятаться было просто.

Раньше он никогда не видел целующихся взрослых. Родители не позволяли ничего такого при детях, да и Диего с женой на людях вел себя довольно сдержанно. Конечно, что-то он видел в коридорах Шармбатона во время учебы, но обычно старшекурсники быстро разбегались или выгоняли шибко интересующихся мальчишек, что особо было ничего не разглядеть.

В этот раз Серхио видел все и во всех подробностях. Еле сдержался, чтобы не подойти ближе, но вовремя осознал, что тогда выдаст себя. А вдруг после этого англичанин бы точно сделал предложение его сестре, раз уж их заметили? Также пожалел, что оставил в доме волшебную палочку: так и поднывало сбить этого незваного гостя с ног, чтобы он убрал руки от его старшей сестры! А ведь Серхио знал уже некоторые заклинания с курсов постарше, он смог бы!

Но поцелуй оказался еще половиной беды. За ужином накануне корриды Чеко не спускал глаз ни с сестры, ни с Эйдана, все еще гадая, что делать с открывшимся знанием об их якобы невинной прогулке. Когда Магдалина подмигнула ему и очень быстро взмахнула палочкой, мальчик даже не сразу понял, что она сделала. Но потом увидел, как изменился в лице англичанин. Она ему оставила ПОСЛАНИЕ??? Магдалина Реверте, да что же ты творишь!

Тем же вечером Серхио выскочил из окна своей спальни и проследовал за сестрой. За ней ему не приходилось раньше следить, собственно, не было надобности. Но внутреннее чутье (и любопытство!) подсказывало, что в этот раз он был просто обязан их остановить. Реверте и палочку взять не забыл, а пока пробирался по тайным тропинкам поместья, перебирал в голове все заклинания, какие знал, чтобы уж точно обескуражить англичанина.

Однако то, что он увидел и услышал, настолько его обескуражило, что Чеко даже не смог сдвинуться с места. Еще одним поцелуем и очередным глупым признанием его сестры ничего не ограничилось. Чем конкретно, Серхио так до конца и не понял: он просто наблюдал, как вкопанный, в происходящее, крепко сжимая в руке волшебную палочку и начисто забыв все то, что хотел сделать с Эйвери. Лишь чувствовал, как закипала кровь сначала где-то в голове и ушах, потом резко в ногах и где-то под животом. Все тело горело то ли от негодования и ярости — все-таки как-то он догонял, что конкретно этот козел отец, прости, я знаю, что не должен ругаться, но! делал с его сестрой — то ли от чего-то еще, что тринадцатилетний Серхио предпочитал не понимать. Но он запомнит это, это точно.

Той ночью Чеко почти не спал и смог успокоиться, лишь когда окатил себя ледяной водой в душе. Что бы он ни видел, он был обязан выспаться: все-таки ему еще предстояло выступать на корриде, а подвести отца и брата ему было нельзя.

Это была одна из традиций, когда младшие отпрыски Реверте открывали церемониальную часть. Серхио должен был выступать уже третий раз, но все равно нервничал. Отец не раз повторял, как важно, чтобы все было исполнено идеально: все-таки организаторы мероприятия не имели права упасть в грязь лицом, а Реверте — тем более. Утром, собираясь, Чеко честно старался отбросить воспоминания предыдущего вечера, полностью сосредоточившись на корриде и той стреле, что ему предстояло пустить первому быку.

Но потом к нему зашел Диего. Старший брат дежурно проверил парадное одеяние, уточнил, помнит ли Серхио все процедуры: все-таки старший остается старшим, и Диего отлично справлялся с этой ролью. Младший Реверте уже даже почти не обижался этой практически отеческой опеке, хотя его так и поднывало съязвить, а не изображает ли Диего их мамочку, стряхивая пыль с его плеч и проверяя, верно ли застегнуты все пуговицы. Но брат не дал ему это сделать, неожиданно сменив тему.

— Когда будешь стрелять, целься чуть ниже обычного. И стрела должна войти глубже, сможешь рассчитать силу заклинания? — Чеко не сразу ему ответил, оторопев от изначальной просьбы и как-то забыв обидеться на вопрос о его способностях волшебника.
— Но ведь… Тогда бык быстрее выбьется из сил… — осторожно начал он, не без подозрения глядя на брата.
— Ты все понял верно, — как-то странно посмотрел на него старший Реверте и удалился.

Серхио окончательно запутался, решив для себя, что становиться взрослым он не захочет никогда: как-то очень все сложно. Первый бык предназначался тому самому англичанину. Тогда почему Диего просил ранить его сильнее?

Конь под ним начинал нервничать вслед за Реверте: всегда тонко чувствовал любое настроение своего хозяина. До последней минуты Чеко не мог решить, как поступить: «задание» брата все еще не давало ему покоя. Как можно было вообще позволить хоть какую-то уступку на корриде, да еще и новичку? Еще и новичку из другой страны, который быков видел только на картинках? Англичанину, который сделал ВСЕ ТЕ ВЕЩИ с его сестрой?!

— Твой конь сейчас из седла выскочит, успокойся, — твердая рука Диего перехватила поводья. — Или мне нужно выйти на арену вместо тебя?
— Нет, — юноша резко повернулся к брату и выправился в седле. — Я все сделаю, — ворота открылись, и он пришпорил коня, направляя его в самый центр.

Сыны Реверте открывали корриду и выгоняли первых быков с тех пор, как им исполнялось двенадцать лет. Это была красивая конная выездка по кругу арены, после чего выпускали быка. Серхио, как и его предшественники, должен был лишь раззадорить животное и нанести тот самый удар в шею, чтобы ее ослабить и не позволить быку сильно размахивать рогами.

— Sagitta, — Серхио останавливается с другого конца арены напротив несущегося на него быка, выставляет вперед палочку словно шпагу и пускает стрелу. Ниже обычного. И гораздо глубже обычного. Если Диего попросил так сделать, значит, на то были причины. Чеко был самым младшим и не имел права ослушаться никого из старших, будь то отец, брат или даже его сестра. Но он точно пообещал себе, что запомнит этот момент и при первом удобном случае намекнет иностранцу, как тому повезло.

Интересно, каковы шансы, чтобы он все-таки даже после этого сдох под копытами быка?

un poco de magia

*Sagitta — P (лат. sagitta – “стрела”)
Выпускает из палочки материальную стрелу, со скоростью выстрела из хорошего лука.

Отредактировано Sergio Reverte (2021-04-19 09:41:37)

+5

50

Ночь оказалась преступно короткой, чтобы вместить в себя столько, сколько нужно было в неё уложить: продолжительное свидание с Магдалиной, сон и восстановление сил, а ещё — подготовку к грядущему дню. И всё же, расставив приоритеты именно так, а не иначе, Эйдан ни о чём не пожалел, даже когда прощание предсказуемо затянулось, крадя у них обоих драгоценные минуты сна. Умом он понимал, что разумнее было бы не тянуть быка за хвост и разойтись поскорее, тем более что небо уже начало светлеть, а звёзды над их головами поблёкли и почти исчезли, знаменуя наступление рассвета и предвещая неминуемый восход. Но Эйдан не мог заставить себя торопиться. Не мог надышаться этим свежим ночным воздухом, полнившимся ароматами трав и жасмина, сплетавшимися с запахом Магдалины, не мог вдосталь нагладить шёлк её волос и бархат молодого тела, не мог насытиться её близостью и теплом. Всё это уже бывало в его жизни — с другими девушками и в другом антураже, но нынешняя ночь отличалась от предыдущих не потому, что Эйдан впервые провёл её под бездонным небом Испании. Сегодня всё ощущалось иначе — ярче, насыщеннее, глубже. Всё казалось неестественно, почти болезненно реальным и воспринималось острее, чем когда-либо. Может быть, потому что впереди его ждала смертельная опасность; может быть, по какой-то иной, пока не ясной для него причине.

Откинувшись на траву и заложив руки за голову, Эйдан любовался Магдалиной, пока она пыталась вернуть волосам и причёске условный порядок. Потом он поднялся и снова привлёк её к себе, чтобы поцеловать на прощание ещё и ещё раз. Если бы не коррида, Эйдан, возможно, не отпускал бы свою принцессу ещё долго, наплевав и на рассвет, и на восход, и на неминуемое осуждение, которым их встретило бы утро. Но сейчас отпустить её всё-таки пришлось.

— Я буду считать часы в ожидании вечера, — сказал он, поправляя безнадёжно выбившуюся из причёски прядь волос Магдалины. — Уже считаю.

Эйдан смотрел ей вслед, пока её силуэт не скрылся между деревьями, выждал ещё немного и вернулся во дворец. Он думал, что не сможет уснуть, одолеваемый сумбурными мыслями, в которых беспорядочно смешивались возможное будущее, предстоящий день и отголоски этой упоительной южной ночи, но усталость взяла своё: он провалился в сон почти сразу, как дошёл до кровати, и проспал без сновидений до тех пор, пока его не разбудило осторожное появление эльфа. Магдалина прислала ему укрепляющие зелья, как и обещала. Их он, впрочем, приберёг на попозже, потому что проснулся на удивление бодрым и отдохнувшим — во всяком случае, так казалось в первое время по наступлении утра.

На жеребьёвке ему выпал последний номер, и Эйдан был этому одновременно рад и не рад. Ожидая своего часа, он поглядывал за происходящим на арене, следя за тем, как вели себя тореро и быки, и подмечая приёмы, которые использовали матадоры. Их успехи и неудачи подпитывали его, но у долгого ожидания была и обратная сторона. Мариноваться до последнего в таком напряжении нервов постепенно становилось почти невыносимо. Время тянулось бесконечно, а последствия недосыпа откликнулись лёгким ознобом, охватившим тело, несмотря на жару.

К началу четвёртого боя Эйдан ушёл вглубь расположенных под трибунами помещений, выпил тонизирующие зелья и переоделся к выходу на арену. От волнения его ощутимо потряхивало, но вместе с тем оно же придавало ему сил. Провалиться было нельзя, это стоило бы ему всего — возможно, включая жизнь. Когда выбор сделан и других вариантов нет, двигаться вперёд становится проще, потому что остаётся только один путь — к победе. Пан или пропал. Эйдан улыбнулся своему отражению в настенном зеркале и вышел из комнаты.

Он слышал, как шумела толпа, хотя её рёв не мог заглушить гулких ударов его собственного сердца и пульсации крови в висках. Он видел, как младший брат Магдалины, тонкий и напряжённый, как натянутая тетива, пронёсся на коне по обагрённому чужой кровью песку и метко выстрелил быку в шею под одобрительные возгласы с трибун. Видел, как его бык, взревев от ещё не до конца осознанной помехи, ринулся следом за лошадью Серхио и мощно вдарил рогами по дереву ворот. Именно в этот момент Эйдан выбежал на арену, легко, будто под ногами у него были не земля и песок, а упругий батут. Он взмахнул рукой со шпагой, салютуя трибунам и на одно мгновение находя взглядом взволнованную и бледную Магдалину подле её родителей, взиравших на него с каменными лицами, — ну конечно, ведь он не забыл сунуть в петлицу розу, которую ему подарила Маг, прежде чем подарить саму себя. Символа краше и яснее было не найти, но Эйдану некогда было об этом подумать: раздосадованный неудачей бык обнаружил на арене новый раздражающий элемент и понёсся на него. И страх ушёл. Остался только бешеный адреналин и решимость в стиснутых до дрожи руках.

Эйдан встал в фехтовальную стойку и вскинул палочку. Бык приближался стремительно и резво, ещё не растеряв запала и не почуяв слабости от удара, нанесённого магической стрелой. Сложно заставить себя стоять, не двигаясь с места, когда на тебя на полном ходу несётся скорый поезд — а в случае прямого столкновения разница между ним и быком была бы не так уж велика — но Эйдан напряг волю, врастая в землю и выжидая до последнего. Когда ждать больше стало невозможно, он взмахнул палочкой. Ему всегда хорошо давалась трансфигурация. Алая мулета взметнулась быку навстречу, отвлекая внимание на себя, и Эйдан едва успел отскочить вбок, не сводя со зверя глаз — в какую сторону он мотнёт головой, скидывая докучливую тряпку, а в какую — не сможет? Он увидел: мощные рога пошли вправо и назад до центра; движения влево не было.

Справившись с куском материи, растворившимся в воздухе прежде, чем успел коснуться земли, бык снова пошёл в наступление. На этот раз у зверя не было такого пространства для разгона, и выжидать пришлось недолго. Эйдан повторил свой предшествующий манёвр, увернувшись в последний момент и оставив быку вместо себя сноп искр, выпущенный из волшебной палочки. Законы физики были на его стороне: грузному животному, двигавшемуся с такой скоростью, требовалось время, чтобы остановиться, совладав с силой инерции. За эти секунды Эйдан отбежал к центру арены. Немного растерявшийся бык нашёл его не сразу — и этого хватило, чтобы снова наколдовать кусок яркой ткани, на этот раз сделав его продолжением палочки. Фыркнув и скребнув по песку копытом, бык рванул на раздражающий силуэт. Острые рога скользнули по красной ткани, кажется, слишком близко от бока Эйдана, вынуждая его двигаться проворнее. Бык остался совсем рядом. Он был, возможно, не самым крупным, но точно крупнее человека, и это не позволяло ему менять направление так же быстро. То, что происходило потом, напоминало своеобразный танец: взмах мулеты, наступление зверя, взмах рогов, уворот — пауза, смена позиции — и по новой, раз за разом.

Улучив момент, когда животное, следуя за движением «плаща», в очередной раз мотнуло головой, Эйдан отскочил влево и нанёс ему удар в холку. Прыжок назад — шпага осталась у него в руке, обагрённая кровью. Но бык был ещё жив. И бык был зол. Трансфигурированная мулета исчезла, ряд торопливых шагов привёл заезжего тореадора к внешнему контуру круга. Эйдан топнул по песку, обращая внимание животного на себя, перехватил волшебную палочку в зубы и перебросил шпагу в левую руку, освобождая правую. Такого он Диего на тренировках не показывал. То, что он собирался сделать, было рискованно. Больше того, это было опасно. И именно поэтому он хотел выполнить этот трюк — сейчас, пока у него самого ещё оставались на это силы, а бык уже был дважды ранен и начинал двигаться несколько более грузно.

Он развернулся и посмотрел точно на англичанина налитыми кровью глазами. Ты свихнулся, Эйдан Эйвери. Нервно помотав хвостом, животное двинулось в атаку — словно это было единственное, что ему оставалось. Впрочем, так оно и было в самом деле.

Когда бык приблизился, Эйдан ухватился за его левый рог, одновременно отталкиваясь от земли и позволяя животному «помочь» этому движению, чувствуя, как импульс силы от рывка бычьей головы перетекает ему в руку и складывается с его собственным прыжком, подбрасывая его выше вверх. Эйдан сгруппировался, смещая центр тяжести и выгибая спину. На миг мир перевернулся с ног на голову и тут же снова вернулся к привычному расположению: сделав в воздухе сальто, Эйдан приземлился на песок, в глубине души охреневая от восторга по поводу того, что его безумный манёвр увенчался успехом. Кажется, он никогда ещё не чувствовал себя таким счастливым и таким живым. Однако расслабляться было рано.

В руке Эйдана снова появился кусок алой материи, расстояние между ним и быком сократилось, скорость коротких атак снизилась. Танец продолжился. Эйдан вёл, и бык слушался. Они оба устали, но, в отличие от зверя, его будущий убийца оставался невредим. Холку несчастного парнокопытного заливала липкая кровь, его реакции замедлились, а копыта начинали то и дело проскальзывать по песку. Это уже отдавало непредсказуемостью и потому становилось опасно. Быть пронзённым рогами из-за случайного неверного движения быка Эйдану не хотелось — пляску смерти пора было заканчивать.

Он позволил мулете исчезнуть и не отбежал, а скорее отошёл от быка, который больше не торопился нестись следом: теперь уже оба они понимали, кто здесь жрец, а кто — жертва. Однако уходить без боя бык не хотел. Эйдан не ждал от него такой яростной прыти и поднял взгляд к трибунам, когда зверь, собрав последние силы, вдруг ринулся на него стремительнее, чем можно было предположить. Шанс увернуться оставался только с потерей равновесия. Эйдан упал на землю, тут же перекатился в сторону от копыт и вскочил на ноги. Но измотанный бык всё равно за ним не успевал. Когда он, тяжело развернувшись, вновь упрямо двинулся навстречу смерти, Эйдан уже успел оправиться от своего незапланированного приземления в пыль и был готов к удару. Отпрянув от рогов, он всадил шпагу в бычью тушу по самую рукоять. Зверь грустно всхрапнул, сделал несколько неуверенных шагов, пошатнулся и, наконец, рухнул набок, заливая песок багровой кровью.

Эйдан заклинанием стряхнул с себя пыль, повернулся к трибунам — к той их части, где сидела Магдалина и другие Реверте, достал из петлицы бутон розы, поцеловал его и вскинул вверх руку в победном жесте. Он сделал это. Он выжил, победил быка и доказал, что достоин принцессы.

Бой был завершён, но ничего ещё не закончилось. Сердце продолжало гулко ухать о рёбра — и не потому, что Эйдану надо было отдышаться и сбросить с себя напряжение схватки с быком, но потому, что сделать самый значительный шаг ему только предстояло. Сейчас или никогда. Он поднял вверх обе руки, призывая расслабившихся зрителей корриды к вниманию, нашёл взглядом сияющие глаза Магдалины, опустился на одно колено и использовал Sonorus, чтобы его точно услышали.

— Рейна Франциска Алонсо Мария де лос Ремедиос Магдалина Пилар Бенита Реверте и Ла Сомбра! Этот бой посвящается тебе. Я полюбил тебя сразу, как только увидел; пытался противостоять этому, но это оказалось сильнее меня. С тобой моя жизнь обрела яркость и смысл, и я не могу представить её продолжения без тебя. Магдалина! Ты выйдешь за меня?

Магия

Creare (лат. creare — "создать")
Создает предмет или живое существо (разумное или магическое существо создать таким образом нельзя). Необходимо подставить в формулу латинское название объекта и отчетливо и детально его себе представить. Созданные таким образом объекты существуют недолгое время, после чего исчезают.

*Scintillae / Hollo (лат. scintilla – “искра”)
Вызывает сноп цветных искр из палочки. Цвет искр зависит от намерения мага. Используется в самых разных ситуациях, от создания фейерверков до подачи световых сигналов.

*Escuro
Очищает ткань или кожу от грязи, пыли и пятен.

*Sonorus (лат. sonor – «звук», sonorus — «звонкий»)
Усиливает громкость голоса существа, на которое направлено, в случае неживого предмета усиливает громкость звуков, издаваемых объектом.

[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

51

[indent] Шелк ластился к телу Магдалины также, как она сама ластилась к Эйдану много позже вечером того же дня - в этот раз чуть более продуманное платье с запахом, надетое прямо на голое тело заставляло её одновременно краснеть и чувствовать себя донельзя искушенной, будто она уже слишком хорошо знала причины, по которым так оделась.
[indent] Событий в минувшем дне случилось до того много, что Маг натурально путалась в них, и от их обилия все они казались уже очень далекими, очень завершенными, так много на них было потрачено эмоциональных сил, чтобы суметь к ним вернуться, восстанавливая четкую хронологию. Впрочем, никто от нее этого не требовал, да и она сама не думала пытаться, просто изредка, отдельными вспышками в памяти переживая случившееся заново.
[indent] - Что тебе сказал мой отец? Мама сказала, что напишет письмо твоей матери, - между поцелуями было сложно говорить, но все то нервное, породившее переизбыток энергии старалось прорваться еще и словесно. Тем более, что Магдалину действительно интересовало, что такого было в разговоре её теперь уже жениха (же-ни-ха) с родителем, что нарушило привычный распорядок в доме и исказило чуть усталый, легкий семейный ужин, в котором все должны были ненавязчиво обсуждать темы с минувших боев. За столом тем вечером сидели без хозяина дома и без его гостя, которые заперлись в кабинете и попросили подать им еду туда. Трапеза от этого вышла максимально неловкой - о том, что случилось после последнего боя вслух предпочитали не говорить. Чеко сидел обиженный, Диего делал вид, что все его внимание может быть уделено только беременной жене, мать…
[indent] Мать уже все сказала Магдалине задолго до. Причем, как самой Маг казалось, начала сеньора Ла Сомбра и Кальсада говорить много раньше. Наверно, тогда, когда её дочь недостойно порывисто вскакивала со своего места, чтобы без всяких заклинаний перекричать гул толпы для своего коленопреклоненного тореро, путаясь в языках и чувствах.
[indent] - Si! ¡Con el mundo entero viendo sobre mí como testigo!* Да!
[indent] - Siéntate, Magdalena!*
[indent] Или еще раньше, когда точно так же, не выдерживая эмоционально, не могла усидеть и не положить руку на палочку, когда тот падал на белый песок. Где-то там, за ареной в тот же момент её старший брат делал шаг вперед, аналогично хватаясь за палочку. Маг этого не знала и, разумеется, едва ли слышала первое:
[indent] - Siéntate!
[indent] Мать тогда тянула её опуститься за руку. Мать тянула её потом за руку прочь со зрительских мест, пока Диего пытался с достоинством объявить о завершении боев, а Магдалина с полными от счастья, от пережитых волнений глазами смотрела на арену и шептала: “Te amo”*. Мать потом говорила о том, что с такими порывами она наживет себе бед, и они с Эйданом совсем растеряли приличия и тон, со своими выходками. Вероятно, она даже не подозревала, насколько была права и насколько мизерным были произнесенные публично признания и просьбы в сравнении с уже случившимися их живыми свидетельствами.
[indent] Случившимися. Случавшимися.
[indent] Магдалина целовала шею и ключицы Эйдана и сбивчиво шептала:
[indent] - Я так испугалась за тебя там. Мне было нечем дышать весь твой бой. Будто воздух из легких высасывали. Так болело в груди. Меня до сих пор, кажется, трясет, чувствуешь?
[indent] Пыль из под копыт быка летела, стоило только чуть прикрыть глаза. Полотно появляющейся и исчезающей в миг мулеты колыхалось перед глазами, сменяясь багровыми каплями, стекающими вниз по могучей шее, искры рассыпались перед глазами, в голове, под кожей. Дышать снова становилось нечем.
[indent] - Мне кажется, от тебя до сих пор еще немного пахнет песком и кровью. Ты обыграл смерть, любимый. Ты так здорово обыграл сегодня смерть.
[indent] Шелк платья сползал вниз, в траву. За это бы мать тоже отчитала Магдалину. Непристойное поведение, как ни крути. Им надо было сначала обсудить возможности женитьбы с ними - с Анхелой и Викториано. Им надо было тихо и смиренно покаяться в своей любви, а не кричать о ней на всю Испанию, не давая родителям шанса и обдумать. Теперь уже сложно было что-то повернуть что-то вспять.
[indent] Но я и не собиралась поворачивать, мама.
[indent] Ты же меня благословишь, мама?
[indent] Я все равно не смогу от него отказаться.
[indent] - Te amo, - пальцы Магдалины сжимались сзади на шее Эйдана, пока все вокруг кружилось и менялось местами - небо вставало напротив, любопытно подглядывая, трава стелилась под спину. Все было все еще так неправильно, но так верно и теперь так неотвратимо.
[indent] - Te amo… - Уже куда дольше, чем в избитом “пока смерть не разлучит”. Уже уходит за пределы вечности, Эйдан.
[indent] Не стучи так громко, сердце, в доме спят недостаточно крепко для твоей канонады.[nick]Magdalena Reverte[/nick][status]young and beautiful [/status][icon]https://i.imgur.com/l7QHHWY.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=802">Магдалина Реверте и Ла Сомбра </a> </div> <div class="lztit"><center> 20 лет; S|51</center></div> <div class="lzinfo">чистокровна <br>некоронованная принцесса <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4

52

Разговор с сеньором Реверте и Руисом Эйдан начал с извинений за свою дерзость и поспешность и за то, что не спросил благословения родителей Магдалины, прежде чем заявлять о своих намерениях всему миру. Но коррида вскружила ему голову, как и их дочь, и он не мог противостоять этому порыву, за что смиренно просит прощения. Они с Магдалиной любят друг друга, непременно поженятся в самом скором, насколько это возможно, времени — если сеньоры дадут на то своё родительское разрешение, разумеется — и будут законными супругами, пока смерть не разлучит их.

В общем, ничего неожиданного. В сущности, своей выходкой — второй за слишком короткое время — Эйдан не оставил выбора никому, включая себя самого. Хотя… он всё ещё мог бы сбежать, опозорив своё имя, как предлагал ему Диего перед корридой. Но если он не испугался быка, то с чего ему поворачивать назад теперь? А то, что всё произошло так быстро… Его пребывание в Испании не планировалось продолжительным — некогда тянуть, если все решения приняты. Всё к лучшему. Однако любопытство и беспокойство Магдалины были вполне понятны, и её хотелось поскорее успокоить.

— Сказал, что был иного мнения об английской сдержанности. Полагаю, это значило «лучшего», — беззаботно усмехнулся Эйдан и поцеловал плечо Маг. — Потом твой отец долго расспрашивал меня о моём состоянии, доходах и расходах, о том, кто всем этим занимается после смерти моего отца, о моих взглядах и карьерных планах, о том, какой я вижу нашу с тобой дальнейшую жизнь. Наверное, хотел оценить степень моего легкомыслия после всего, что видел. Не могу его в этом упрекнуть, — Эйдан тихо рассмеялся и несколько раз коснулся губами шеи Магдалины, хулигански оставив на нежной коже недвусмысленный красный след.

О чём он не рассказал Магдалине, так это о том, что сеньор Реверте потребовал с него письменное обязательство жениться на его дочери в установленный срок, в случае невыполнения которого Эйдан должен был заплатить их семье за репутационный ущерб совершенно баснословную астрономическую сумму, расставание с которой пустило бы его по миру — и остановил будущего зятя только тогда, когда тот без лишних слов взялся за перо, чтобы поставить свою подпись под этим кабальным договором.

— Потом он спросил, случилось ли уже что-то между нами — и явно имел в виду именно это. Я соврал, что нет. Тогда твой отец потребовал с меня честное слово, что по меньшей мере до моего отъезда ничего и не случится. Я ответил, что не могу дать такого обещания. Думаю, он знает, что мы сейчас вместе.

Возможно, не стоило начинать разговор с будущим тестем с маленькой, но всё-таки лжи, однако Эйдан рассудил по-своему. Родители Магдалины понимали, конечно, что их принцесса виделась с иностранным гостем накануне корриды, — но пусть лучше думают, что дело ограничилось лихорадочными поцелуями и заверениями во взаимности чувств. Как ни крути, одно дело, когда двое молодых людей нарушают все запреты до любых возможных сроков и вех, и другое — когда они делают то же самое после того, как предложение руки и сердца было озвучено во всеуслышание, и пути назад нет. Этой ложью Эйдан защищал и себя, и Маг от родительского гнева. Разница была лишь в том, что ему самому было, по большому счёту, наплевать на недовольство старших, которое всё равно уляжется пару месяцев спустя — то есть, примерно за то время, пока он пробудет вдали от них. Магдалине же, напротив, предстояло испытать на себе всю тяжесть семейного неодобрения, которую, впрочем, как надеялся Эйдан, после первого потрясения смягчат хотя бы умеренная радость за дочь и хлопоты по случаю грядущего торжества.

Он снова потянулся к Маг, поцеловал её в губы и ободряюще улыбнулся.

— Но это нестрашно, потому что ещё до конца лета ты станешь моей женой, и никто не сможет нас осудить за то, что наша любовь вспыхнула слишком стремительно и ярко, — он мягко прижал её к себе и зарылся носом в тёмные волосы. — Я люблю тебя, Магдалина, — прошептал он, помогая ей освободиться от платья и покрывая поцелуями её плечи и грудь.

— Не бойся, всё уже позади. С твоей розой в петлице я чувствовал себя заговорённым от смерти. Не знаю, справился бы я без тебя? Но пока ты смотрела на меня, со мной ничего не могло случиться, я чувствовал это, — до чего же приятно было ощущать её рядом, видеть этот блеск в глазах, ловить сбивчивое дыхание, касаться везде, где можно и нельзя, вопреки всем правилам, писаным и неписаным. — К тому же, у меня особые отношения со смертью. Мы с ней, в некотором роде, давние друзья, — Эйдан говорил, не задумываясь, всё теснее прижимая к себе Магдалину, уже освобождённую от платья, под которым сегодня не было ничего лишнего, что вызвало у него одобрительную улыбку.

— Я люблю тебя, — повторил он эхом к её признаниям на родном языке. Этой ночью всё казалось таким неизбежным и таким правильным, несмотря ни на что. Никаких сомнений быть попросту не могло: всё сложилось, они нашли друг друга, они должны быть вместе. И они будут.

— Магдалина…
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

+4


Вы здесь » Marauders: stay alive » Завершенные отыгрыши » [май 1953] tuyo


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно