Всё складывалось. Эта дикая испанская жара, будто бы не желавшая знать о том, что май — весенний месяц, бурное цветение сочной, свежей зелени, игра света и тени на лице и волосах Магдалины, тонкий аромат жасмина, исходивший то ли от кустов поблизости, то ли от неё самой, ощущение запретности прикосновений и близкой смертельной опасности, обострявшей чувства и делавшей всё таким ярким, словно проживаешь это в первый и в последний раз, её податливость и любопытство, и молчаливое согласие, такая мягкая и нежная кожа, к которой, может быть, никто не прикасался до него вот так, трепетная точёная фигурка в его руках, их смешивающееся жаркое дыхание, и так предсказуемо, но всё равно неожиданно участившийся пульс…

Эйдан не думал в эти мгновения, насколько всё это может быть серьёзно. Он точно знал одно: он хотел, чтобы Магдалина стала его. Она была нужна ему, необходима, как глоток свежего воздуха. Он жаждал не только её тела, но и её принятия, этих смущённых взглядов, невольно задержанных вздохов, её собственного желания поддаться искушению и нарушить все запреты, её любви — во всех возможных смыслах. Добиться чего-то подобного от девушек в Британии было отчасти даже слишком легко: они были чересчур хорошо осведомлены — их привлекало его финансовое состояние, его положение уже не наследника, но полноправного главы рода Эйвери, его принадлежность к «священному» чистокровному роду, открывавшая двери в высшие круги британской магической аристократии. Некоторые не скрывали своего откровенного стремления женить его на себе. Очень честно и очень глупо с их стороны.

Магдалина о браке не говорила. Она лишь твердила об обязательствах, как будто была заранее уверена, что заезжий англичанин — неподходящая партия для неё в глазах её семьи. Её собственный род почитался в этой стране состоятельным, влиятельным и именитым, отчего в личных симпатиях Магдалины меньше всего было корысти. Она изначально смотрела на него по-другому и мерила по каким-то своим лекалам, и Эйдан вдруг почувствовал, что готов из кожи вон лезть, чтобы впечатлить эту взбалмошную девчонку не тем, что досталось ему по праву рождения, но тем, что он представлял собой сам по себе. И, когда Магдалина пыталась возражать ему по привычке, привитой воспитанием, но не находила контраргументов, Эйдан ощущал внутреннее ликование, которое не мог омрачить даже предстоящий бой с быком.

— Конечно, нельзя, — притворно согласился он, когда обе ладони Магдалины легли ему на грудь в предостерегающем жесте. — Но почему нет? Я никогда не чувствовал себя так хорошо, как в те моменты, когда совершал что-то, чего делать «нельзя».

Эйдан хотел поцеловать её ещё раз, но их губы едва успели соприкоснуться. Магдалина оттолкнула его от себя. Он знал, что такое может случиться, и понимал, что в этот момент настаивать было нельзя. Поэтому он отпустил её, хотя ему меньше всего хотелось, чтобы она ушла, и позволил ей отстраниться, стараясь не выглядеть при этом слишком разочарованным. Ему намного больше нравилось, когда её руки скользили по его плечам, будто изучая очертания незнакомого тела, и когда её пальцы так томительно и дразняще касались его шеи и затылка.

Он отпустил Магдалину. Просто дал ей уйти и ничего не сказал на прощание — но смотрел ей вслед до тех пор, пока краешек подола её платья не скрылся за поворотом в буйной зелени дворцового парка.

Прошло некоторое время, прежде чем Эйдан ещё раз окинул взглядом беседку, словно бы удивившись, в каком месте себя обнаружил, и направился к месту обитания семейства Реверте.

К ужину Магдалина не вышла. Это тревожило, но не слишком: переживания испанской принцессы, вероятно, оказались слишком сильны, и Эйдан находил в этом повод для затаённой радости. За вечерней трапезой сеньора Анхела участливо поинтересовалась у него, не переменил ли он своего мнения относительно корриды — и, кажется, не сильно удивилась, получив отрицательный ответ. Эйдан отчего-то был уверен, что супруга сеньора Реверте понимает всё лучше, чем любой за этим столом. Впрочем, в тот вечер ему казалось, что всё это семейство наделено от природы почти сверхъестественной проницательностью — или, может быть, они попросту были по-настоящему дружной семьёй? Эйдан, во всяком случае, оценил эти как будто невзначай начатые обсуждения возможных тактик поведения на арене. Это было важно для него, и он ловил каждую фразу, тут же отпечатывавшуюся у него в памяти. В некотором смысле, было даже хорошо, что Магдалина не появилась за ужином — её присутствие, несомненно, отвлекало бы его. Когда её старший брат, видимо, считавший своим долгом взять гостя под свою опеку, предложил испытать навыки заморского визитёра, Эйдан без раздумий ответил согласием: он, возможно, был горд, но всё же не настолько глуп, чтобы отказываться от помощи, от которой, в конечном счёте, могла зависеть его жизнь.

Тревожить быков — как и хозяев дома — после ужина было уже поздно, поэтому встретиться они с Диего договорились на следующее утро. Спалось Эйдану в эту ночь не особенно хорошо: его одолевали жара, сомнения относительно предстоящего дня и мысли о Магдалине. К тому моменту, как ему удалось уснуть, на Гранаду спустилась глубокая ночь, — зато проспал он без сновидений до самого раннего утра. Это было неплохо, потому что у него оставалось время подготовиться к первой «тренировке» — хотя как можно подготовиться к неизвестному?

В назначенный час Эйдан, попетляв по парковым дорожкам, явился к месту, указанному ему старшим сыном Реверте.

— Привет, — сказал он, подходя ближе. Вопросов было множество, но задавать их Эйдану не позволяла гордость: не мог же он открыто показывать всю степень своего беспокойства. Это могло быть принято за страх, а свои страхи нельзя показывать посторонним — так его научил отец. К тому же, как будущему хозяину дома стоило дать Диего возможность начать.

— Спасибо, что тратишь на меня своё время, — только прибавил Эйдан, поддавшись сиюминутному порыву. — Даже если это не ради меня, я это ценю.

Почему бы не признать факт собственной благодарности? Может быть, он не переживёт эту корриду, и тогда всё это вообще не будет иметь никакого значения.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

Когда-то, во времена казавшегося теперь таким далёким детства, когда его отец ещё был жив и нещадно гонял его, натаскивая как на магические дуэли, так и на начисто лишённые магии драки, Эйдан и подумать не мог, насколько будет ему благодарен за это в будущем — в том самом, которое наступило сейчас. Отец, несомненно, разделявший идеи Гриндевальда, как понял со временем Эйдан, готовил его, ни много ни мало, к войне и в целом поступал весьма прозорливо. Он приглашал для своего единственного сына и наследника учителей, в том числе иностранцев, но жёстче всех прочих учил его сам. Эти уроки запомнились Эйдану, без преувеличения, на всю жизнь. Если у него что-то не получалось, в самом лучшем случае ему доставалась порция магических розог — столько порций, сколько было нужно для того, чтобы добиться требуемого результата. Попытки пропустить очередное занятие выходили себе дороже, схалтурить в процессе не возникало желания — не после той пары раз, когда ему по хребту прилетал вместо напутствия воспитательный отцовский круциатус.

Это именно отец разбудил в нём ту глубинную, почти противоестественную злость, заставлявшую его подниматься каждый раз после падения, снова и снова вставать на ноги, сплёвывая кровь из прокушенного языка или губы, и яростно стискивать в ладони палочку, рукоять шпаги или гарду даги, даже когда казалось, что сил нет уже даже на то, чтобы дышать. Вместе со злостью находились и силы. Всегда.

Порой Эйдан ненавидел отца — но в критические моменты тому удавалось ловко обезоружить его внезапной похвалой, или одобрительным прикосновением, или откровенным замечанием, или совсем уж неожиданной шуткой. И злость утихала, таяла, стекала, словно кровь, уходившая в песок, оставляя после себя выстраданную, почти болезненную привязанность. Может быть, поэтому Эйдан никогда не рассказывал никому о папиных методах обучения. Мама, вероятно, догадывалась, но с ней они об этом тоже не говорили.

Когда дело доходило до тренировок, отец его не жалел — зато теперь Эйдан брался за эфес протянутой ему шпаги без опаски. Имея дело с человеком, будь перед ним даже мастер в фехтовании, он не боялся попасть впросак, потому что был уверен: даже если противник окажется ловчее или сильнее, он сможет, по меньшей мере, проявить себя достойно и заставить другого попотеть. Глядя на Диего, Эйдан полагал, что в его случае это не будет так уж трудно: несмотря на их примерно совпадавший возраст, наследник дома Реверте явно тяготел к грузности и внешне сам начинал чем-то напоминать одного из своих быков. Только быки были тяжелее, быстрее и смертельнее. Даже разъяснения мотивов собственных поступков Диего звучали как-то тяжеловесно и неповоротливо. Он и сам выглядел не до конца проснувшимся и нерасположенным к повышенной физической активности, хотя Эйдан допускал, что это впечатление может оказаться обманчивым.

Паркет тренировочного зала начинал выписывать фигуры, стоило на него ступить, и их чёткие геометрические очертания лишний раз подчёркивали, что здесь традиционно практиковали дестрезу. Ничего иного Эйдан и не ожидал — учитывая страну, в которой находился.

— Как удачно, что наши интересы совпали, — хмыкнул он в ответ на почти страдальческое замечание Диего, что придётся «как-то не дать умереть» гостю семьи, и взмахнул шпагой, проверяя баланс и привыкая к тому, как клинок ощущается в руке. Оружие здесь содержалось в превосходном состоянии, но это тоже не удивляло.

— Неаполитанским, — ответил Эйдан, выпрямляя спину и более или менее равномерно распределяя вес тела между ногами, принимая стойку вполоборота к испанцу, прежде чем поприветствовать его типичным фехтовальным жестом. — Но я перестроюсь, если понадобится. Что у вас во второй руке, когда вы выходите против быка?

Не дожидаясь ответа, он плавно двинулся по дуге вбок против часовой стрелки, обходя противника, но не приближаясь к нему, и круг на паркете запульсировал, смещаясь вместе с ним, как луч прожектора, следующий за танцором на сцене. Шаги Эйдана были лёгкими, несмотря на напряжённое внимание, позволившее ему заметить, как преобразился Диего, когда у него в руках появилось оружие. Первый пробный выпад испанец отразил непринуждённо и будто бы играючи, и, хотя это было не полноценной атакой, а лишь аккуратным и предупредительным прощупыванием незнакомого партнёра, в тот миг Эйдан понял: всё будет не так просто, как могло показаться в первые мгновения. Судя по его комплекции, едва ли Реверте уделял много времени тренировкам, но и Эйдан уже некоторое время не держал в руке шпагу, а прочный фундамент, который давали годы выучки, явно присутствовал у обоих. Никогда нельзя недооценивать противника. Памятуя об этом правиле и опираясь на то, что видел перед собой, Эйдан настроился на серьёзную борьбу. В конце концов, откуда он мог знать, что у помыслов Диего не было двойного дна и что он не вознамерился проучить иностранца, слишком вольно поведшего себя с его сестрой?

Почти сразу после своего первого выпада ему пришлось блокировать чужой. Эйдан не заставил себя ждать с новым наступлением, теперь уже более стремительным, и очень скоро их перемещение по тренировочному залу начало напоминать причудливый танец, в котором Эйдан предпочитал скользить по паркету, по возможности уходя от ударов, а не отражая их. Тем самым он старался использовать своё преимущество, уж точно заключавшееся не в силе, и сохранить больше энергии для атаки, уклоняясь и уворачиваясь от мощных выпадов Диего. Вопрос был лишь в том, как долго это могло продолжаться.

— Твоя сестра любит нарушать правила, — заметил Эйдан, в очередной раз проворно отскочив от направленного в него острия шпаги. — Она всегда такая заноза, или мне как-то особенно повезло?

Установившееся между ними равновесие нужно было нарушить, чтобы поединок не пришлось продолжать до полного изматывания сил, и разговор на щекотливую тему имел шансы стать не худшим подспорьем в этом деле.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

Этот бой, если бы он продлился достаточно долго, Эйдан смог бы выиграть просто благодаря выносливости — он чувствовал это. Диего напирал мощно, обрушивая на него шквал ударов, но сила и грузность ходили рука об руку. Не желая проверять, сможет ли устоять под натиском такой атаки, используя в ответ только силу, и прекрасно осознавая, что в случае с быком ответ точно будет отрицательным, Эйдан уворачивался от особенно многообещающих выпадов или подставлял под них шпагу так, чтобы по касательной отвести удар в сторону, одновременно лишая его смертоносной мощи. С быком такой номер бы уже не прошёл — но ведь и его противник сейчас был человеком.

Не зная, как долго продлится эта «тренировка», Эйдан не выкладывался полностью сразу, и пока это позволяло ему двигаться, не снижая скорости, а порой и внезапно увеличивая её, чтобы встретить очередной выпад Диего стремительной контратакой. В один из таких моментов, вынуждая испанца ненадолго отступить после отбитого натиска, Эйдан запоздало вспомнил из рассказов Норы, что все дети в семье Реверте обучались в разных школах — и Диего, разумеется, достался Дурмстранг. Его внешне флегматичный, нетипичный для испанца характер, вероятно, отчасти был следствием и той военной дисциплины, которой славилась северная школа. И его подготовка, вероятно, тоже сочетала в себе природные склонности, национальные традиции и привитую годами обучения выдержку. Эйдан в своё время удивлялся, почему отец не отправил в Дурмстранг его самого. Потом он понял, что причины могли быть различными, от чисто политических до личных — например, стремление оставаться для сына единственным непререкаемым авторитетом. Сейчас это уже не имело значения.

Однако, несмотря на всю северную выучку, южный огонь всё же бурлил в крови наследника дома Реверте, но будто бы не жалил, выплёскиваясь наружу языками пламени, а разливался вокруг тяжёлой жаркой лавой. Ответ Диего не был изящным и напоминал его атаки — жёсткий напор и умело направленная грубая сила. Эйдан не ожидал от него таких слов о собственной сестре, и это на пару мгновений выбило его из колеи. Неужели правда? Нет. Да. Отчасти? Он разгадал манёвр Диего, только когда было уже слишком поздно. Остриё шпаги промелькнуло в опасной близости от его лица, и на миг зрачки Эйдана расширились. Он совсем немного не успел отклониться назад: металл чиркнул по губе, обжигая кожу. Диего остановился.

Эйдан поднёс к лицу левую руку и коснулся рассечённой губы. Он уже чувствовал во рту солоноватый металлический привкус и не удивился, когда на пальцах остался красный кровавый след. Эйдан кивнул, признавая красиво и успешно проведённый приём, но не мог не усмехнуться — равно как и промолчать. Потому что то, что только что проделал с ним Диего, называлось «испанским поцелуем», и Эйдану об этом было известно.

— Узнаю затаённую испанскую страсть. Жаркие поцелуи — очевидно, ваша семейная черта, — ухмыльнулся он и, не заставляя себя упрашивать, откликнулся на приглашение Диего к новому туру быстрой и напористой атакой, каких сознательно избегал до сих пор. И, хотя своей конечной цели этот натиск не достиг, Эйдан заметил, как что-то переменилось во взгляде и движениях испанца. — И куда вы дели моих предшественников? Тоже отправили на корриду, или Магдалина поглотила их, как самка богомола?

Легко отскочив в сторону после того, как лязгнула, скрещиваясь, сталь, он улыбнулся шире, не обращая внимания на то, что потревожил тем самым свежий порез на губе.

— Спасибо за совет, Диего, на арене я на неё даже не взгляну. Достаточно и того, что она не будет отводить от меня глаз.

Едва договорив, он снова ринулся в атаку, которая была ещё стремительнее и напористее предыдущей. На скорости совершив обманное движение, Эйдан выгадал момент для перемены направления атаки, и остриё его шпаги чиркнуло по воротнику рубашки Диего. Результатом он остался доволен, но проделывать такие фокусы с быком, пожалуй, не стоило вовсе: мелкие раны могли только ещё больше разозлить и без того свирепое животное. Чего Эйдан по-прежнему не представлял, так это как всадить шпагу в сердце зверя и умудриться не попасть при этом к нему на рога или под копыта, потому что как бы измотан ни был бык, сложно вообразить, чтобы ему было слишком трудно мотнуть своей здоровенной, массивной башкой — с предсказуемым результатом. Или она у него может закружиться, наример?

— Про магию я уже понял. Есть ли какие-нибудь гласные или негласные правила, запрещающие прикасаться к быку до решающего удара?

Было бы куда как проще сначала ослабить его одним или несколькими ударами в какое-нибудь более удобное место подальше от острых рогов, но от этих испанцев можно ждать любого подвоха — ещё сочтут такой подход «грязным». А от такой победы мало толку. Хотя, если это поможет ему выжить, такой вариант тоже следовало хотя бы рассмотреть.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

Доводить поединок до чьей бы то ни было победы Диего не пожелал. Будь его противником кто-нибудь другой, Эйдан предположил бы, что дело было в нежелании проигрывать, однако наследник дома Реверте казался слепленным из иного теста. Его мотивы не были столь прямолинейными — или, возможно, наоборот были более прямолинейны, чем то, с чем привык иметь дело Эйдан. Испанец не мерил окружающую реальность по себе, он мыслил масштабнее. Судя по тому, что никакого подвоха в его действиях до сих пор так и не обнаружилось, оставалось только поверить в самую простую и оттого вызывавшую некоторое недоверие версию: Диего попросту следовал своему долгу, а свой долг видел в том, чтобы не дать иностранцу умереть или сильно покалечиться на корриде, как он сам и заявил ранее. В принципе, это вполне могло быть правдой. И, если так, взрослая взвешенность его поступков и практически отсутствующая реакция на словесные выпады вызывала уважение и вполне импонировала Эйдану. Мало кто из его ровесников вёл бы себя так же, тем более при живом отце, когда не было необходимости брать на себя все функции главы семьи и проявлять благоразумие при каждом удобном и неудобном случае.

Коротко говоря, Диего нравился Эйдану. И известие о том, что быку перед выходом на арену перерезают одну из шейных мышц — тоже, хотя оно и казалась теперь весьма подозрительным. Неужели это и правда обычная практика, и проклятая зверюга не сможет мотнуть своими чудовищными рогами хотя бы в одну сторону? Да это просто подарок судьбы. «Что же ты сразу не сказал об этом обычае», — мысленно вздохнул Эйдан, однако комментарий этот, конечно, приберёг, и даже поблагодарил Диего за то, что тот поделился с ним своей собственной тактикой. Десять лет назад… Выходило, что участие в корриде старший брат Магдалины принимал сразу после школы, если не на каникулах перед выпускным курсом. Пожалуй, это даже было не так удивительно, как могло показаться на первый взгляд. Обучение в Дурмстранге само по себе держало в тонусе, а Эйдан только что сам убедился, что некоторые навыки Диего не растерял и через десяток лет после окончания школы.

Возвращая Реверте шпагу, он в очередной раз удивился тому резкому переходу от повышенной активности к состоянию сонной, типично испанской вальяжности, в которое Диего, казалось, погрузился, едва они закончили тренировочный бой. На его заявление о нежелании пропустить завтрак Эйдан только улыбнулся — и с готовностью кивнул, когда услышал про шанс попрактиковаться в закалывании быка. Проблем с умерщвлением животного у него не было. Может быть, разве что, одна — точно определить, где у этих тварей сердце. Впрочем, он надеялся на наставническую помощь Диего в этом вопросе.

К завтраку Эйдан выходил в приподнятом настроении: он видел, что этот радушный дом не оставит неразумного иностранца на произвол судьбы, и чувствовал, что его шансы победить быка растут. Успех стоило закрепить, но этим утром всё казалось ему по плечу — тем более что Магдалина вышла к общей трапезе и на этот раз вела себя безукоризненно — хотя последнему обстоятельству Эйдан, в глубине души, был не так уж и рад.

Три дня прошли, как один. Диего великодушно продолжал тратить своё время на подготовку гостя к бою быков. В свободное время Эйдан, проложивший себе путь в дворцовую библиотеку, уединялся в саду и пролистывал книги о корриде, которые были представлены здесь в изобилии, и ходил в стойла, посмотреть на животных. Встречи с Магдалиной были непродолжительными и проходили преимущественно в присутствии посторонних, не оставляя никакой возможности для новых сумасбродств, о чём Эйдан отчасти жалел, хотя не исключено, что это было к лучшему. Потом настал день, когда его переселили в специально подготовленные для него покои во дворце Гамарийя, где останавливались другие матадоры.

Вечером четвёртого дня Реверте устраивали роскошный торжественный ужин, на котором присутствовали как все члены благородного семейства, так и все тореадоры, которым предстояло выйти на арену и сразиться с быком в самом что ни на есть ближайшем будущем. Эти молодые люди вызывали у Эйдана смешанные чувства. Они готовились к этому событию долго — может быть, всю сознательную жизнь. И всё равно вели себя по-разному. Один с удовольствием бахвалился, как легко разделается с быком, и налегал на еду и вино; другой держался несколько отстранённо и, кажется, не мог запихнуть в себя ни одного из тех яств, которыми ломился стол; ещё пара держались естественно и непринуждённо. Сам Эйдан был для всех них чужаком, inglés. Между собой во дворце они общались, по большей части, на испанском, и он понимал далеко не всё. Языковой барьер волей-неволей выталкивал его на особое положение, но Эйдан не находил в этом ничего удручающего. В целом, его всё устраивало. К тому же, за ужино они любезно перешли на английский, да и вообще местные тореадоры всё равно интересовали его лишь в том смысле, насколько они были готовы поделиться секретами боя с быком.

— А как своего быка убьёшь ты, англичанин? — внезапный вопрос прилетел от самого шумного из матадоров, до сих пор громогласно распространявшегося о своём выдающемся опыте на арене. Его интерес, несомненно, подразумевал техническую сторону процесса, но у Эйдана были другие планы. Прежде чем ответить, он бросил взгляд на Магдалину.

— Со сталью в руке, страстью в сердце и ясностью в голове. И я уж точно сделаю это не словами, — не удержался он.

Что поделать, если на протяжении всего вечера, блуждая взглядом между гостями и хозяевами и то и дело роняя его на Магдалину, Эйдан раз за разом ловил себя на том, что все прочие присутствующие за столом откровенно мешали. Ему хотелось остаться со своей испанской принцессой наедине и поговорить с ней, пусть даже он не слишком отчётливо представлял, о чём именно. Возможно, потому что дело было не столько в разговоре, сколько в действиях, которыми он мог бы сопровождаться. Но для этого приходилось, как минимум, дождаться окончания ужина — и время, до сих пор мчавшееся слишком быстро, теперь потекло для него с мучительной неповоротливостью.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

Вечер тянулся бесконечно, но всё изменилось в тот момент, когда Эйдан, опустив взгляд в тарелку, заметил, как кусок стейка будто бы самопроизвольно покрылся порезами, на долю секунды сложившимися в одно слово. Никаких сомнений тут быть не могло. Он словно невзначай поднял глаза и увидел, что Магдалина смотрит на него. Кивать в присутствии стольких людей, кто-то из которых мог наблюдать за ними в эти мгновения, было бы слишком неосмотрительно, но долгий обмен взглядами говорил достаточно, чтобы понять друг друга. «Жди меня там», — передавала Магдалина. «Я приду», — отвечал ей Эйдан.

С этого момента вечер наполнился смыслом. Теперь ему было, чего ждать и на что надеяться, и даже заносчивый тореадор уже не так раздражал своими громогласными речами. Эйдан старался ничем не выдать себя и даже не смотреть слишком часто в сторону Магдалины. Он отдавал себе отчёт в том, что её семья, конечно, понимает, что происходит, — и вряд ли поощряет это. Законы гостеприимства работали в оба конца: гость не должен был чувствовать себя ущемлённым, но и он сам обязан был уважать порядки принимающей стороны. Однако традиции и неписаные правила уже начинали вступать в конфликт с его собственными желаниями, а подобные ситуации всегда вызывали немало трудностей, потому что традиции Эйдан уважал, но и свои желания — тоже. Впрочем, сейчас в этом уравнении присутствовала ещё одна переменная, от которой зависело многое, и имя ей было Магдалина. Чего она хотела и на что была готова? Этого он знать не мог, но предвкушение тайной встречи наполняло воодушевлением и надеждой. Эта ночь могла стать для него последней, хотя Эйдан и не хотел в это верить — и не верил в глубине души. Но такую вероятность следовало принимать в расчёт, и уж точно стоило дать такую возможность строптивой испанской принцессе.

Когда ужин, наконец, подошёл к концу, Эйдан вернулся к себе, переоделся и вышел в сад. В перемещениях он ограничен не был, но, тем не менее, постарался не попасться никому на глаза, чтобы избежать излишних вопросов или слухов. Путь до того самого бювета, где состоялось их первое с Магдалиной, ещё не названное этим словом свидание, был ему известен. Испанские ночи отличались прохладой, создавая контраст с жаркими днями. Это не имело значения. Эйдан ждал. Он ждал, и Магдалина появилась — пришла к нему и сразу, без лишних слов, упала в объятья, даря горячий, совсем не робкий поцелуй. Ощущая её пальцы у себя на шее и затылке, Эйдан невольно прикрывал глаза, впитывая кожей эти ласкающие прикосновения. Когда Магдалина прижалась к нему, спрятав лицо у него на груди, он мягко зарылся пальцами в её волосы, возвращая ей причитающуюся порцию нежности, и начал мягко перебирать шелковистые пряди, придерживая её возле себя и ловя её тепло.

— Ты боишься за меня? — Эйдан посмотрел на Магдалину и коснулся губами её волос. — Не бойся. Твой брат многому научил меня за эти дни. Я буду жить, — пообещал он, поглаживая её по спине. Про себя он подумал о том, что «что-то значительное» могло быть хорошим знаком. Его смерть ничего не изменила бы для Магдалины, но это могла сделать его победа над быком. Вообще-то, для того, чтобы её жизнь изменилась раз и навсегда, не нужно было даже этого. Всё могло случиться сегодня, здесь, прямо сейчас.

И, когда она подняла голову, чтобы сообщить ему о своём решении, Эйдан вдруг поймал себя на странном чувстве: он хотел заполучить Магдалину, но, помимо этого, ему было приятно, что она так переживает из-за него и что она готова поступиться всеми привитыми ей воспитанием правилами и нормами, и не боится говорить об этом столь открыто и прямо. Всё это вызывало у него какое-то непривычное ощущение, которое он не мог в точности описать словами. Ему просто хотелось обнять её, покрепче прижать к себе и укрыть от любых внешних невзгод — но в то же время он желал, чтобы она продолжала волноваться за него.

Эйдан поднял руку и осторожно, бережно провёл подушечками пальцев по кромке лица Магдалины. Он аккуратно принял бутон розы из её рук, коснулся губами его лепестков и убрал себе за ухо, потому что сейчас его больше некуда было пристроить.

— Я выйду с ним завтра на арену, он будет моим талисманом. И пусть все увидят — я понесу его с гордостью.

Не было ничего предосудительного в том, чтобы выйти на корриду с цветком в петлице, подаренным дочерью сеньора Реверте. Происхождение этого бутона мог понять не каждый — а для тех, кто увидит и поймёт, победа над быком должна была стать его преимуществом, пусть и до определённого момента.

— Ты сделаешь меня самым счастливым мужчиной на этой земле, — сказал он, понимая, что, возможно, произносит эти слова слишком легко, но в то же время ничуть не кривя душой. — Что бы ни случилось, я буду ждать тебя, — он коснулся губами её виска.
— Рейна, — Эйдан поцеловал её скулу, — Франческа, — и уголок губ, — Алонсо, — и мочку уха, — Мария, — и шею под ушком, – де лос Ремедиос, — он спустился по шее ниже, — Магдалина, — новый поцелуй пришёлся в плечо, — Пилар, — перешёл на ключицу, — Бенита, — сместился к центру между ключичными впадинами, — Реверте, — ещё ниже, к манящему вырезу платья, — и Ла Сомбра, — Эйдан поцеловал её грудь, скрытую от него лишь полоской ткани, и крепче прижал к себе.

— Магдалина… Маг, — прошептал он, не поднимая головы и не находя в себе сил оторваться от её нежной, бархатной кожи. — Если ты не хочешь заходить дальше сейчас, тебе лучше уйти. Потому что ещё немного, и остановиться я уже не смогу.

Никогда ещё в своей жизни Эйдан Эйвери не произносил таких слов — и никогда ещё не был готов в самом деле им последовать.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

Магдалина таяла под его прикосновениями, и Эйдан хотел, чтобы это продолжалось — чтобы ей было с ним приятно, как ни с кем, чтобы стать для неё особенным и единственным в своём роде, независимо от того, как сложатся в дальнейшем их судьбы. Он с нежностью поглаживал её кожу и, опустив голову к ней на грудь, уже без слов покрывал поцелуями линию декольте, в то время как тонкие пальчики Маг ерошили волосы у него на затылке, порождая во всём теле волнующую истому. В эти минуты Эйдан не думал ни о том, что будет, если об их встрече узнает семья Магдалины, ни даже о завтрашней корриде с её возможными исходами, — отбросить всё лишнее оказалось удивительно легко, когда его принцесса была так близко, её глаза сверкали, а тело пылало от жара непознанной страсти. Эйдан купался в этом океане ощущений, своих и чужих, получая удовольствие от каждого мгновения.

— Разве ты — это мало?

Подходящие слова сами сорвались с языка, и какая-то часть его сознания, занявшая позицию отстранённого наблюдателя, с удовлетворением констатировала, как идеально они вписывались в ситуацию. Магдалина обнимала его, ластилась к нему, как кошка, и больше ему в те минуты ничего не было нужно — почти, но всё шло к тому, что скоро любые оговорки исчезнут и растворятся в дым, потому что их руки и губы сплетались всё чаще и всё теснее, а паузы становились всё короче и неуместнее.

А потом Магдалина сама положила его ладонь себе на талию и повела ниже, так что очень скоро рука Эйдана очутилась у неё на бедре. Согласия и приглашения более явного невозможно было и ожидать. По всему выходило, что дочь благородного дома Реверте окончательно потеряла голову от любви, а Эйдан был не тем человеком, кто попытался бы остановить её на этом пути. Он улыбнулся Магдалине в губы, уже в момент поцелуя осознавая произнесённую ею упрямую фразу о желаниях, и обнял крепче, прижимая свою своенравную принцессу к себе.

— Конечно, — согласился Эйдан, мягко скользя ладонями теперь уже не только по её талии, но и по бёдрам. — И так будет всегда, — он коснулся губами её шеи, чуть отстранился, чтобы увидеть лицо Магдалины, и бросил на неё лукавый взгляд. — До тех пор, пока наши желания совпадают, разумеется.

Прежде, чем она успела осмыслить этот пассаж и как-то отреагировать на него, Эйдан легко подхватил девушку на руки, отрывая от земли. В бювете сейчас было слишком холодно и, к тому же, сыровато, поэтому он вынес Магдалину под безграничный простор звёздного неба и осторожно опустил на мягкую, сочную траву среди жасминовых кустов. Это было хорошее, достаточно укромное место, чтобы не опасаться случайных посторонних глаз. Растянувшись на траве рядом с Маг, Эйдан приподнялся на одном локте, провёл рукой по её боку сверху вниз, следуя за очертаниями линии талии и бедра, а после ловким движением подобрал подол её платья. Коснувшись её кожи под юбкой, он медленно повёл ладонь вверх, неотрывно глядя Магдалине в глаза. Эйдан нарочно растягивал мгновения предвкушения и воздерживался от всякой поспешности, хотя эта мучительная размеренность была обманчивой и стоила ему немалых усилий. Дойдя до узкой полозки нижнего белья, он подцепил тонкую ткань и повёл руку вниз, проникая туда, куда стремился сейчас более всего. Одновременно с этим он снова мягко притянул Магдалину ещё ближе к себе, вдохнул запах её волос, смешавшийся с ароматами жасмина и южных трав, и не поскупился на поцелуи, пока ослаблял шнуровку у неё на талии.

— Ты с ума меня сводишь, — выдохнул Эйдан куда-то Магдалине в ключицу. Он сам не заметил, как расстегнулась его рубашка и в какой момент его собственные движения стали более торопливыми и немного хаотичными, а дыхание — поверхностным и сбивчивым. Он прижимал Магдалину к себе со всё большим жаром, как будто для него вдруг стало невозможным отпустить её от себя хотя бы на миг. Эйдан шептал её имя между поцелуями, отчётливо ощущая её томление и оттого распаляясь ещё сильнее, и ночной воздух уже не мог охладить его пыл и загасить вспыхнувший между ними огонь.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

Магдалина ни с кем не была до него — Эйдан догадался об этом раньше, а теперь получил тому новое неопровержимое подтверждение. Понимая, что ей могло быть страшно или больно, он старался максимально скрасить её ощущения, не оставляя своей безрассудной принцессе слишком много свободы действия, и был вознаграждён за это пылкой самоотверженностью, с которой Маг упала к нему в объятья.

— Не бойся, — шепнул Эйдан, обхватывая губами мочку её уха. — Я не сделаю больно. Если только чуть-чуть.

Потом разговоры смолкли, потому что никакие слова больше не были нужны. Эйдан целовал Магдалину, упираясь локтями в траву, обнимал, прижимал к себе, нырял в неё, как в озеро живого огня, передававшегося ему и струившегося по венам, смотрел в её глаза, в которых отражались звёзды, и ни о чём уже не думал до тех пор, пока не повалился на землю рядом с ней, так и не отпустив Маг от себя.

— Тебе хорошо? — спросил он через время, мягко ероша её волосы и размеренно поглаживая ладонью тело, которое понемногу оставлял любовный жар. Кто-то говорил ему, что девушки после первого секса чувствуют себя потерянными и несчастными. Слова Магдалины утверждали обратное, и Эйдан улыбнулся, прижимаясь лбом к её лбу. — Я счастлив, что встретил тебя. В тот миг, когда я впервые увидел тебя там, у бассейна, я подумал — какая красавица, вот бы она была моей!

Он несколько раз коснулся губами лица Магдалины, не переставая улыбаться глазами. Это было правдой, или почти совсем правдой. Как бы там ни было, Эйдану казалось, что его — теперь уже точно его — принцессе приятно будет это услышать. А ему хотелось, чтобы ей было приятно. Однако Магдалина не остановилась на констатации своего счастья, и от её внезапной и такой настойчивой просьбы у Эйдана на миг перехватило дыхание.

Лучше всего жениться на нищей сироте, чтобы она всю жизнь помнила, из какого беспросветного несчастья ты её вытащил, и всегда была тебе за это благодарна. Но тут присутствовала одна загвоздка: единственный наследник и полноправный глава рода Эйвери не мог позволить себе ввести в дом девушку пусть и безупречно чистокровную, но притом бедную или не обладающую соответствующим положением в обществе. Подходящие же по всем параметрам и статусу чистокровные барышни, как правило, отличались привычкой не только к роскоши, но и к почти абсолютной вседозволенности. Они, в большинстве своём, привыкли к тому, что мир удовлетворял любые их прихоти, мнили себя центром Вселенной и хотели быть законодательницами всего на свете. Соответственно, ужиться с одной из таких особ было бы непросто, потому что уступать женщине в собственном доме Эйдан не умел и не хотел этому учиться, а для того, чтобы переламывать под себя какую-нибудь избалованную девицу, требовалось много усилий, которые можно было бы употребить с большей пользой. Эйдану элементарно не хотелось тратить на это своё время. У него, в конце концов, были свои представления о том, как должен выглядеть идеальный брак. Парадоксально, но помочь тут могло только одно: чистая и беззаветная любовь.

Чего Эйдан никак не ожидал, так это того, что действительно её найдёт — вернее, что она сама так внезапно свалится ему на голову, да ещё и не от бедной сиротки, а со стороны капризной принцесски. Чтобы такая девушка была готова на всё, лишь бы остаться с ним? Эйдану это казалось чем-то запредельным и непостижимым, уместным на страницах любовных романов, но не встречающимся в реальной жизни. Поэтому слова Магдалины поразили его и на несколько мгновений выбили из колеи ответной волной непонятной нежности к этой наивной, трогательной в своей горячности любви. Они и знакомы-то были всего несколько дней, а она уже просит увезти её с собой. Но, может быть, это именно то, что нужно? Не этого ли он хотел, помимо банальной возможности к ней прикоснуться? И мог ли он знать, чего — помимо немыслимого легкомыслия — ей стоило прийти сегодня сюда к нему и шагнуть в этот омут чувств, вопреки всем велениям рассудка? Девушкам такие поступки должны были даваться сложнее. Эйдан улыбнулся и приподнял одну руку, чтобы поиграть прядкой её волос.

— Если этот бык убьёт меня или сделает инвалидом, и я уеду, назавтра ты уже позабудешь обо мне, — он подался вперёд и мягко поцеловал Магдалину в уголок губ. Она, конечно, была слишком упряма, чтобы согласиться с таким прогнозом, поэтому он не смог устоять перед искушением произнести эту мысль вслух.

— Но этого не случится, — продолжил Эйдан, в то время как подушечки его пальцев соскользнули на обнажённую руку Магдалины, лаская и щекоча кожу ни к чему не обязывающим прикосновением. — Я одолею быка, а после попрошу у твоего отца твоей руки и увезу тебя с собой как свою жену. Если ты хочешь этого, — глядя Маг в глаза, он поймал её ладонь и легко поцеловал костяшки тонких и нежных пальцев. — Ты хочешь?
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

Желаний у Магдалины было действительно много, причём высказывать их она не стеснялась, и Эйдан тихо рассмеялся её пылкости и напору, когда она устроилась на нём сверху. Но как же она была хороша в эти мгновения! Он невольно залюбовался тем, как соблазнительно и маняще сверкали непримиримым упрямством её глаза, какой красивой и стройной была высунувшаяся из-под подола платья обнажённая ножка, и как очаровательно небрежно рассыпались по плечам витые локоны. В Магдалине не было ничего от традиционной чопорной британской сдержанности, она всем своим видом демонстрировала своенравие и далеко не покладистый склад характера, но по каким-то непонятным причинам это не страшило и не настораживало Эйдана, а, наоборот, привлекало и порождало желание укротить её, сделать безоговорочно своей и заставить всегда прислушиваться к нему, несмотря на все капризы, которых, как он чувствовал, впоследствии будет немало. Горячий испанский нрав Магдалины обещал им жаркие схватки в будущем, однако эта перспектива, которая кого-то могла бы отпугнуть, влекла Эйдана больше, чем он сам мог ожидать. До сих пор он и не догадывался о том, что ему нужна такая строптивая красотка, с лёгкостью бросавшая угрозы убийства и самоубийства и, конечно, свято верившая в истинность своих слов. Делать что-то вполсилы явно было не в стиле Магдалины, независимо от рисков, с которыми сплеталась такая бескомпромиссность, но и это тоже нравилось Эйдану, в этом крылось нечто знакомое и понятное для него.

Между тем, его смех, очевидно, мог показаться Магдалине неуместным, поэтому Эйдан любовно погладил её по бедру, успокаивая, и решил заодно пояснить:
— О, не пойми меня неправильно, я не сомневаюсь в твоей решимости. Но не думаю, что тебе стоит идти за мной, если я погибну на арене. Это было бы слишком расточительно и жестоко — нельзя же лишать мир такой дерзкой красоты.

Эйдан улыбнулся, продолжая смотреть на Магдалину. Интересно, какие картины она уже нарисовала себе в своём воображении? И насколько далеки они окажутся от истины? Впрочем, судя по её натуре, даже если поводы для разочарования у неё найдутся в количестве, хотя бы какое-то время она будет со свойственным ей упрямством их отрицать просто потому, что уже всё для себя решила. В этом было что-то настолько умилительное, что Эйдан предпочёл бы не форсировать этот процесс, если бы это зависело только от него — но всё же в глубине души хотел увидеть, как это будет происходить.

— Сколько желаний, — усмехнулся он, глядя на Магдалину снизу вверх. Однако их количество Эйдана не удивляло, а вот качество… Качество говорило о том, что его взбалмошная принцесса уже спланировала целую жизнь для них обоих, как он и предполагал, — и, парадоксальным образом, всё сказала правильно. Каждое слово Маг попадало в цель. Целовать её в любой момент, когда вздумается, выходить вместе в свет всем на зависть, без лишних опасений доверить ей свои тайны, а потом, когда-нибудь, завести сына, — всего этого хотел и он сам. Наверное, это следовало считать удачей.

— Всё так и будет, Маг, — пообещал Эйдан. — Я дам тебе всё, что смогу дать. И «этот наш английский свет» точно умрёт от зависти, глядя на нас и видя наше счастье.

Почему нет? Из них выйдет прекрасная пара. Он будет гордиться своей испанской принцессой, она — смотреть на него влюблёнными глазами. Аристократия магической Британии сдохнет в страшных корчах от такого счастливого единодушия, захлебнувшись собственной желчью. К тому же, приданое за Магдалиной наверняка тоже должно быть достойное. Иными словами, всё складывалось воедино, как паззл, которому до сих пор не хватало деталей.

Потенциальную проблему таил только пункт с тайнами. Скрывать от молодой жены наличие друзей с определённым складом мышления и специфическими способами проводить свои интересы в жизнь было бы едва ли возможно, но и рассказать о них слишком рано Эйдан не мог. Для начала стоило хотя бы убедиться, что их с Магдалиной позиции в целом совпадают. По счастью, он не успел ничего сказать по этому поводу, когда их пальцы сплелись, а его принцесса заговорила об очередном драматичном варианте развития будущего, заканчивавшемся смертью, на этот раз, третьего лица.

— Что ж, — начал Эйдан в лёгкой задумчивости, — тогда ради всеобщего блага надеюсь, твой отец не станет принимать столь опрометчивых решений.

Но признание в любви — это был опасный момент. Его ни в коем случае нельзя было игнорировать, а сделать его первым Эйдан не успел: он, как правило, не торопился с такими громкими заявлениями, отдавая предпочтение менее притязательным заверениям и комплиментам. Поэтому безапелляционное утверждение Магдалины поставило его в трудное положение. Она привлекала его, это бесспорно, но любовь — что это вообще такое, и что об этом знала она сама?

— По-видимому, у меня нет других вариантов, — хмыкнул Эйдан, мягко сжимая её пальцы. — И знаешь, что странно? Я не очень люблю, когда мне не оставляют выбора, но сейчас чувствую себя вполне счастливым. Впервые в жизни у меня возникло ощущение, что я встретил женщину, с которой готов связать свою судьбу.

Лишь теперь он начал замечать, что чёрное небо над их головами утратило свою глубину и стало понемногу светлеть, предвещая скорый рассвет, а за ним и восход нового дня — дня, который должен был решить многое.

— Нам пора возвращаться, — с неподдельным сожалением сказал Эйдан и в бессчётный раз за эту ночь поцеловал Магдалину, скрашивая для неё это неприятное известие.

— Если всё сложится хорошо, встретимся на этом же месте вечером после корриды, — предложил он. — Ты придёшь?

Ответ был ему известен, но всё же эти слова почему-то нужно было услышать произнесёнными вслух, и вместо того чтобы отстраниться и помочь Магдалине подняться, Эйдан крепче прижал её к себе. Отпускать её ему не хотелось.
[status]будущий муж[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/89/704189.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href="http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=428#p21866">Эйдан Эйвери</a> </div> <div class="lztit"><center> 26; S|1945, DE</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>не очень прекрасный принц <br><br><a href="ссылка на вашу почту">совиная почта</a></div> </li>[/info]

[icon]https://i.ibb.co/7VyL8ZX/tumblr-dc3be3a63309e0fa498b5efa8f1e798b-962432f1-1280.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«https://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=1009»>Серхио Реверте </a> </div> <div class="lztit"><center> 13 лет; Шармбаттон|Руссан</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>студент и юный повеса <br></div>[/info] Он их видел, еще когда они просто целовались. Проследил за ними после того, как подслушал вечером разговор родителей и Диего. Серхио в принципе смущало, почему к их двору допустили этого иностранца, но старший брат объяснил, что подобные приглашения были в порядке вещей среди чистокровных. После этого еще добавил, что однажды какой-нибудь такой иностранец может забрать их сестру в жены, когда та станет старше, потому что так тоже заведено у чистокровных.

После того разговора Серхио принял решение проследить за этим странным англичанином, чтобы он уж точно не забрал его Магдалину. Мальчик был искренне и очень сильно привязан к сестре и вообще не был готов к тому, чтобы ее в принципе кто-то и куда-то «забирал», а тем более так скоро. Следить за ним было не так уж и сложно: этот Авери Эвери? Дурацкая фамилия, естественно, не так хорошо знал территорию дворца, как юный Реверте, поэтому и прятаться было просто.

Раньше он никогда не видел целующихся взрослых. Родители не позволяли ничего такого при детях, да и Диего с женой на людях вел себя довольно сдержанно. Конечно, что-то он видел в коридорах Шармбатона во время учебы, но обычно старшекурсники быстро разбегались или выгоняли шибко интересующихся мальчишек, что особо было ничего не разглядеть.

В этот раз Серхио видел все и во всех подробностях. Еле сдержался, чтобы не подойти ближе, но вовремя осознал, что тогда выдаст себя. А вдруг после этого англичанин бы точно сделал предложение его сестре, раз уж их заметили? Также пожалел, что оставил в доме волшебную палочку: так и поднывало сбить этого незваного гостя с ног, чтобы он убрал руки от его старшей сестры! А ведь Серхио знал уже некоторые заклинания с курсов постарше, он смог бы!

Но поцелуй оказался еще половиной беды. За ужином накануне корриды Чеко не спускал глаз ни с сестры, ни с Эйдана, все еще гадая, что делать с открывшимся знанием об их якобы невинной прогулке. Когда Магдалина подмигнула ему и очень быстро взмахнула палочкой, мальчик даже не сразу понял, что она сделала. Но потом увидел, как изменился в лице англичанин. Она ему оставила ПОСЛАНИЕ??? Магдалина Реверте, да что же ты творишь!

Тем же вечером Серхио выскочил из окна своей спальни и проследовал за сестрой. За ней ему не приходилось раньше следить, собственно, не было надобности. Но внутреннее чутье (и любопытство!) подсказывало, что в этот раз он был просто обязан их остановить. Реверте и палочку взять не забыл, а пока пробирался по тайным тропинкам поместья, перебирал в голове все заклинания, какие знал, чтобы уж точно обескуражить англичанина.

Однако то, что он увидел и услышал, настолько его обескуражило, что Чеко даже не смог сдвинуться с места. Еще одним поцелуем и очередным глупым признанием его сестры ничего не ограничилось. Чем конкретно, Серхио так до конца и не понял: он просто наблюдал, как вкопанный, в происходящее, крепко сжимая в руке волшебную палочку и начисто забыв все то, что хотел сделать с Эйвери. Лишь чувствовал, как закипала кровь сначала где-то в голове и ушах, потом резко в ногах и где-то под животом. Все тело горело то ли от негодования и ярости — все-таки как-то он догонял, что конкретно этот козел отец, прости, я знаю, что не должен ругаться, но! делал с его сестрой — то ли от чего-то еще, что тринадцатилетний Серхио предпочитал не понимать. Но он запомнит это, это точно.

Той ночью Чеко почти не спал и смог успокоиться, лишь когда окатил себя ледяной водой в душе. Что бы он ни видел, он был обязан выспаться: все-таки ему еще предстояло выступать на корриде, а подвести отца и брата ему было нельзя.

Это была одна из традиций, когда младшие отпрыски Реверте открывали церемониальную часть. Серхио должен был выступать уже третий раз, но все равно нервничал. Отец не раз повторял, как важно, чтобы все было исполнено идеально: все-таки организаторы мероприятия не имели права упасть в грязь лицом, а Реверте — тем более. Утром, собираясь, Чеко честно старался отбросить воспоминания предыдущего вечера, полностью сосредоточившись на корриде и той стреле, что ему предстояло пустить первому быку.

Но потом к нему зашел Диего. Старший брат дежурно проверил парадное одеяние, уточнил, помнит ли Серхио все процедуры: все-таки старший остается старшим, и Диего отлично справлялся с этой ролью. Младший Реверте уже даже почти не обижался этой практически отеческой опеке, хотя его так и поднывало съязвить, а не изображает ли Диего их мамочку, стряхивая пыль с его плеч и проверяя, верно ли застегнуты все пуговицы. Но брат не дал ему это сделать, неожиданно сменив тему.

— Когда будешь стрелять, целься чуть ниже обычного. И стрела должна войти глубже, сможешь рассчитать силу заклинания? — Чеко не сразу ему ответил, оторопев от изначальной просьбы и как-то забыв обидеться на вопрос о его способностях волшебника.
— Но ведь… Тогда бык быстрее выбьется из сил… — осторожно начал он, не без подозрения глядя на брата.
— Ты все понял верно, — как-то странно посмотрел на него старший Реверте и удалился.

Серхио окончательно запутался, решив для себя, что становиться взрослым он не захочет никогда: как-то очень все сложно. Первый бык предназначался тому самому англичанину. Тогда почему Диего просил ранить его сильнее?

Конь под ним начинал нервничать вслед за Реверте: всегда тонко чувствовал любое настроение своего хозяина. До последней минуты Чеко не мог решить, как поступить: «задание» брата все еще не давало ему покоя. Как можно было вообще позволить хоть какую-то уступку на корриде, да еще и новичку? Еще и новичку из другой страны, который быков видел только на картинках? Англичанину, который сделал ВСЕ ТЕ ВЕЩИ с его сестрой?!

— Твой конь сейчас из седла выскочит, успокойся, — твердая рука Диего перехватила поводья. — Или мне нужно выйти на арену вместо тебя?
— Нет, — юноша резко повернулся к брату и выправился в седле. — Я все сделаю, — ворота открылись, и он пришпорил коня, направляя его в самый центр.

Сыны Реверте открывали корриду и выгоняли первых быков с тех пор, как им исполнялось двенадцать лет. Это была красивая конная выездка по кругу арены, после чего выпускали быка. Серхио, как и его предшественники, должен был лишь раззадорить животное и нанести тот самый удар в шею, чтобы ее ослабить и не позволить быку сильно размахивать рогами.

— Sagitta, — Серхио останавливается с другого конца арены напротив несущегося на него быка, выставляет вперед палочку словно шпагу и пускает стрелу. Ниже обычного. И гораздо глубже обычного. Если Диего попросил так сделать, значит, на то были причины. Чеко был самым младшим и не имел права ослушаться никого из старших, будь то отец, брат или даже его сестра. Но он точно пообещал себе, что запомнит этот момент и при первом удобном случае намекнет иностранцу, как тому повезло.

Интересно, каковы шансы, чтобы он все-таки даже после этого сдох под копытами быка?

Отредактировано Sergio Reverte (2021-04-19 09:41:37)