Настроение у Блэка было отвратительным. Он проснулся по его мнению слишком рано, а судя по часам, достаточно поздно. Завтрак уже давно прошел, о чем свидетельствовало заботливо оставленное Люпином подношение, в виде яблока, нескольких кусков тыквенного пирога с патокой и чего-то уже давно остывшего в стакане.
Сириус повел носом. Кофе.
Этот факт испортил настроение окончательно, пить разогретый магией кофе довольно сомнительное удовольствие, если вы пробовали когда-нибудь, то точно это знаете.
К тому же, когда Блэк принял вертикальное положение выяснилось, что у него нещадно болит голова, чему конечно, способствовали несколько пустых бутылок с огневиски, что валялись под его кроватью. И от которые пора бы было избавится, пока он не вылетел из школы, как пробка.
Вместо этого Сириус просто сел на кровати и запустил обе пятерни в не слишком чистые волосы. Он поднялся и пошел в душ, проигнорировав чертов пирог, но зацепив по дороге яблоко и вгрызаясь в него крепкими, ровными зубами, неловкая забота Ремуса была ему приятна.
В комнате, как и полагалось, никого не оказалось. Где пропадали Хвост с Лунатиком Сириус не знал, зеркало тоже удрученно молчало, оставалось надеяться, что Джим просто засунул его куда-то и не слышал настойчивых попыток друга с ним связаться.
В итоге Бродяга бросил его на кровать, посмотрел долгим взглядом на карту, что друзья оставили на его тумбочке, чтобы он мог их найти при желании, и не стал этого делать.
Он натянул через голову футболку, немного подумал и надел черный свитер крупной вязки, купленный где-то в самом центре маггловского Лондона, в магазине, куда магглы сдают ненужные вещи.
Не спрашивайте как Блэк оказался там. Его привлекла вывеска, слишком вычурная и не волшебная.
Он вообще любил все, что было связано с магглами. Сначала это был просто способ позлить Вальбургу, одеваясь и пользуясь вещами маггловского происхождения, назначение которых иногда приходилось спрашивать у Артура, затем это вошло в привычку, а потом стало частью жизни.
Для Бродяги одинаково просто было сотворить заклинание огня или чиркнуть зажигалкой. Правда, зажигалка приятно лежала в кармане и ему чертовски нравился звук, когда он откидывал крышку.
Ради интереса Сириус даже записался на маггловедение, но он никогда еще не слышал, чтобы о таком интересном предмете можно было так скучно рассказывать.
Ну и позлить Вальбургу, конечно.
Куда без этого.
Сегодня же Блэк не собирался никого злить, не желал думать о том, что вообще происходит. Ему чертовски надоело постоянно мусолить эту тему, думать, что он еще мог сделать и не сумел.
А стоило закрыть глаза и перед ними появлялись красные пятна, как всполохи воспоминаний. 
Кровь.
Чавкающие звуки под ногами.
От этого было никак не избавиться.
Сириус нашел лишь одно действенное лекарство – огневиски. Помогало отлично только вот побочных эффектов было многовато.
Например, раскалывающаяся голова, которую хотелось сжать со всей силы ладонями и расколоть, как спелый арбуз.
Он провел прохладными руками по лицу, выходить из душа с босыми ногами было не самой блестящей идеей. По замку гуляли сквозняки, даже в прогретых спальнях они были ощутимы. От окон тянуло зимним холодом и пальцы ног тут же замерзали, стоило пару минут постоять на каменном полу. Он влез в носки и свои самые любимые маггловские кожанные ботинки. Кажется, они делали их из телячьей кожи или чего-то подобного, он не разбирался, но они были значительно мягче и удобнее ботинок из драконьей кожи, что валялись на дне его чемодана.
Бродяге совершенно не хотелось топать к мадам Помфри за очередной порцией бодроперцового зелья, он и так уже за этот месяц побил свой личный рекорд посещения Больничного крыла.
Его вообще хотели оставить там отлежаться на несколько дней, но вероятно, знали недостаточно хорошо, чтобы предложить такое. К тому же ранения Сириуса даже нельзя было ранениями назвать. Несколько ссадин, пару синяков и немного ожогов, ничего из этого не требовало усиленного наблюдения.
Планы Блэка на этот день были весьма незамысловатыми, первоочередно он собирался наведаться на кухню, где услужливые эльфы готовы были отдать столько еды, сколько он мог с собой унести. Затем он хотел проверить свои запасы огневиски, наведываться за ним в Хогсмид не слишком-то хотелось, а если их будет недостаточно, а в этом парень был совершенно уверен, то спланировать вылазку в каморку Филча. Хвост, конечно, будет недоволен своей тяжелой, как и всегда, ролью приманки, но у него просто не было другого выхода. Потому что эта занудливая кошка, вероятно, сама любила виски, что так ревностно охраняла пристанище завхоза.
Никто же не виноват, что став анимагом Питер превращался в крысу, будь он сусликом иди хорьком план особо не изменился бы, а вот иначе пришлось бы придумывать что-то другое.
Так же все казалось Бродяге идеальным.
Хвост отвлекал кошку, Лунатик стоял на стреме, а он заходил и забирал.
Проще не придумать.
К тому же здесь был дополнительный бонус, нажаловаться Филч не мог, это означало бы, что он хранит у себя запрещенный в школе алкоголь. Хотя он, конечно, догадывался чьих это рук дело.
Но Блэк был чист. Фигурально.

Все его планы полетели в тартарары, когда он спустился вниз, попутно проводя взглядом из окна группку учеников, что направлялась из замка в сторону Запретного леса. Обычно Сириус бежал бы в их главе, спасаясь от скуки всеми доступными ему способами, но сегодня явно был не тот день.
В виске настойчиво что-то долбилось, мешая связно думать.
В гостиной, как и ожидалось почти никого не было, несколько девчонок с пятого, кажется, курса, беседовали о чем-то у окна и когда Бродяга спустился замолчали и стали ему улыбаться, здороваясь.
Кривая улыбка Блэка вот и все, что они получили, но судя по всему остались довольны. Он же уже переключился. В привычном кресле около камина сидела Лили Эванс и сосредоточенно что-то рассматривала в книге, которая лежала у нее на коленях.
На ней был массивный и явно теплый свитер с высоким горлом, в который она куталась и была так увлечена, что не замечала ничего вокруг.
Он собирался пройти мимо. Правда, собирался. Ровно до тех пор, пока не поравнялся с ней. Ее волосы отсвечивали всеми цветами рыжего и красного в свете камина, словно соревнуюсь с ним в яркости. И сравнение явно было не в сторону пламени.
Она на секунду подняла глаза и взгляды их встретились.
Грозовое небо и свежая зелень.
Блэк остановился, смотря на Эванс несколько долгих минут, а потом негромко произнес, тоном человека, привыкшего, что его слушают:
-Оставьте нас.
Девушки у окна вновь замолчали и непонимающе обернулись к парню.
Он бросил на них лишь один короткий взгляд и его было вполне достаточно, чтобы они обе тут же взбежали по лестнице наверх, в свою спальню.
-Скажи мне, Эванс. – Начал он очень спокойным тоном, подходя ближе с каждым словом. – Какого хрена ты приперлась в Хогсмид, когда уже всем и каждому было понятно, что там беснуются оборотни!
Последнее слово он почти выплюнул ей в лицо.

Подпись автора

-

Конечно, он прекрасно знал, что Лили Эванс не робкая овечка, которая будет делать то, что ей велено. Иначе бы не место было бы совсем не на Гриффиндоре.
Эванс была отважной. Наверное, это отличительная черта всего факультета. У них от отваги до дурости полшага.
Сириус не ожидал ее увидеть в Хогсмиде. Ее там не должно было быть. Эта мысль внушала ему спокойствие, что хотя бы о Джеймсе и Лили можно было не волноваться. Но она была, черт возьми.
От этого захотелось сразу две вещи: отругать ее на чем свет стоит и очень крепко прижать к себе, убедившись, что она цела.
Что она в порядке.
По спине тут же пополз липкий страх. Ведь все могло быть иначе. Деревня кишила оборотнями, даже не смотря на то, что хит-визарты работали во всю. Этого было недостаточно, силы явно были неравны. Перевес был не на стороне защитников Хогсмида, учитывая, что в самом начале оборотням противостояли обычные школьники.
Крови было море. Она хлюпала под ногами, в ней вязли ботинки. Блэк все еще казалось, что он ощущает ее металлический привкус на кончике языка.
Который лишь усиливался от одной мысли, что с Эванс могло что-то случится.
Регулус был в безопасности. Относительной, конечно, но Бродяга надеялся на тот момент, что брат послушал его и отправился в дом, защищенный всеми возможными заклинаниями.
Дом, в который самому Сириус дороги больше не было хоть он как дурак носил с собой родовое кольцо, что являлось порт-ключом, которым он никогда не собирался пользоваться.
В любом случае в доме Аниты были волшебники, в том числе и те, кто знал что нужно делать, а не кучка перепуганных подростков. За Шафик он тоже не волновался, она будет помогать раненным до последнего, зная, что нужнее здесь намного больше, чем на улице.
Питер был в полной безопасности замка, он сбегал при первой возможности, как крыса с тонущего корабля.
Ремус. Вероятно, ему было хуже всего и Блэк только надеялся, что дверь и его заклинание выдержат напор оборотня, что рвется к себе подобным. А еще цепи. Чисто теоретически они должны были удержать его.
А вот Эванс стала для него гребанной неожиданностью.
Сердце чудом удержалось в груди и не ухнуло вниз. Он чудом сдержался, чтобы не наорать на нее прямо там, но выбраться было нужнее.
А затем как-то не хватило времени, хоть его и было предостаточно.
Они все избегали друг друга, даже сидя рядом с Люпином в Большом зале почти не говорили. Питер, обычно обладающий отменным аппетитом вяло ковырял пирог из почек, Ремус тоже был еще более молчалив, чем обычно. Джеймс застрял в Лондоне.
Со старостой они пересекались несколько раз, но так и не разговаривали. Один раз Сириус и вовсе был пьян, стоял в коридоре перед портретом Полной дамы и пытался доказать ей, что совершенно точно помнит пароль. Нет.
Дама была непреклонна и отказывалась пускать нетрезвого Гриффиндорца, а так же грозилась сообщить о случившемся директору школы.
Его спасла Эванс. Она тихо появилась сзади и произнесла пароль, так что от неожиданности Блэк буквально ввалился в проем. И ничего не сказав, отправился наверх, в спальню.

Сейчас он не сводил с Эванс тяжелого взгляда. И хмыкнул, когда она захлопнула книгу и поднялась на ноги, словно это выглядело устрашающе и он должен был ретироваться.
Сириус подошел к ней почти вплотную, еще немного бы и ее вздернутый нос коснулся бы его шеи.
-Я это совсем другое.
Рыкнул он, даже не пытаясь найти логику в ее словах, но заметил запинку, когда она перечисляла фамилии. Эванс сложила руки на груди и сделала небольшой шаг к нему, расстояния между их телами почти не осталось. Он буквально ощущал электрический ток между ними.
Воздух искрился от напряжения.
-Зная что?
Переспросил он, четко выговаривая слова.
Девушка провела ладонями по лицу и в этот жесте было столько усталости, что Блэк пожалел об этом разговоре.
Однако ее следующие слова полностью выбили эти мысли из головы, Эванс вскинула голову и глаза ее сверкали, как изумруды.
Невыносимо ярко, но он не отводил взгляда.
Он откинул голову назад и невесело засмеялся.
-Конечно, это все меняет. А то что ты сама могла погибнуть, ты разве не понимаешь?
Он совершенно намеренно переиначил ее слова, делая шаг назад.
Лили сверлила его взбешенным взглядом, а он отвечал ей точно таким же взглядом. Но ее вопрос поставил его в тупик.
Он не знал чего хочет от нее.
Блэк понятия не имел чего собирается добиться этим разговором. Чтобы Эванс поняла, что они все каким-то немыслимым чудом остались живы?
Он был уверен, что она понимала, они все это понимали.
Что им невероятно, просто космически повезло. Каждый из тех, кто был в Хогсмиде в тот злополучный вечер могли окрасить своей кровью и так алый снег.
Порой Блэку казалось, что эти воспоминания будут с ним всегда, словно отпечатанные магией на внутренней части века. Они появлялись стоило лишь закрыть глаза.
Он сделал глубокий вдох, на лицо Бродяги упало несколько прядей, но он не стал привычно откидывать их ото лба.
-Я хочу… - Сириус замолчал, сжав губы. Эванс смотрела на него с такой неподражаемой гордостью и упрямством. Любой чистокровный бы позавидовал ее осанке и вздернутому подбородку. Она буквально пылала, было довольно сложно игнорировать тот факт, что Лили была особенно прекрасна сейчас.
Для Бродяги это не было открытием. Эванс всегда выделялась в толпе с этими огненно-рыжими волосами и чертятами в глазах, которых она тщательно скрывала за значком старосты. Как за щитом. Вот и сейчас.
Злость Блэка почти поутихла, он смотрел на девушку с грустью и каким-то несвойственным ему пониманием, но внутри все еще пылал гнев и страх. Это злило больше всего.
-Я хочу, чтобы ты понимала, что могла погибнуть, староста. – Как можно насмешливее произнес он, старательно игнорируя страшные картины в своей голове.
Они повторялись раз за разом. Бесконечно. Именно их Бродяга так старательно глушил виски, чтобы заснуть тяжелым сном без сновидений, лишь бы не видеть снова этого красного снега.
В снах он казался ярко-алым, по законам сна там вроде как были здания и что-то еще, но как второстепенное не слишком фигурировало, Блэк точно знал где он и что происходит, хоть из оборотней он видел лишь одного – Люпина. И он никак не мог понять, что же было самым страшным – оскаленные зубы Лунатика, с которых капали на красный же снег красные капли крови или рыжая копна волос, что виднелась между его расставленных лап.
Такие волосы были только у Эванс.
Во сне Сириус оборачивался в черного пса и бросался на друга, но в этот момент сон обрывался и он просыпался в холодном поту в своем привычном облике, тяжело хватая ртом воздух.

Подпись автора

-

Она упиралась хотя прекрасно понимала, что он прав. Лили Эванс была сильной волшебницей, возможно одной из самых сильных, из всех кого он знал. А Блэк знал многих по статусу рождения.
Учитывая, что Лили не родилась с палочкой во рту, как это бывало в чистокровных семьях, где всем было искренне наплевать на запрет использования магии вне школы. Когда дом полон совершеннолетними волшебниками отследить кто именно сотворил магию почти невозможно. Все без зазрения совести пользовались этим и даже не скрывали.
У Блэков всегда было несколько палочек. Про запас, Сириус постоянно умыкал одну из них и творил заклинания, которые показывали ему кузины. Особенно Беллатрикс.
Удивительно, что Вальбурга даже не была против подобных забав, хоть и заставала его перед очередной разбитой вазой. Вероятно, вазы имели не самую большую ценность в ее жизни, если бы он что-нибудь сделал с ее скакунами…
Так что Лили стала колдовать намного позже прочих волшебников, у которых хоть один родитель владел волшебной палочкой.
И Сириус в ней не сомневался. Она была сильной, смелой, а еще умной. Это сочетание вполне могло стать оружием массового поражения. И если бы там были обычные волшебники, то скорее всего он был порадовался ее присутствию, но в деревне были оборотни.
Большинство студентов сталкивались с ними лишь на страницах учебников, когда писали эссе по защите от темных искусств и даже не понимали всю страшную силу, скрытую в них. Бродяга тоже не понимал.
Они узнали, что Ремус оборотень когда им было по тринадцать. Тринадцать! В этом возрасте страх отсутсвует полностью, конечно, они не испугались. Они решили стать анимагами, незарегистрированными, естественно. Такие материи никто на третьем курсе не преподает. Это самая сложная часть трансфигурации. Они даже просто не думали о причинах данного запрета, им и в голову не приходило, что превращение могло пойти не так и вызвать неисправимые последствия, а вполне вероятно и саму смерть.
Им пришлось потратить два года, изучить всеми правдами и неправдами все книги об трансфигурации, что были в замке, в том числе и в запретной секции.
У парней информация уже из ушей лезла. Кисть ныла от постоянных повторений махов волшебной палочкой, раз за разом. Пока это не стало отскакивать от зубов. Сириуса можно было ночью разбудить и он легко бы и без запинки ответил на все вопросы, возможно, еще сладко сопя в подушку.
Но даже тогда, когда они усиленно готовились, никто из них не понимал до конца какой опасности они подвергаются. Все они. И Люпин в том числе.
Он пытался их отговорить, конечно, но вяло. Все же не стоит забывать, Ремусу было тринадцать и он всю свою жизнь быть очень одинок. Он боялся потерять друзей больше всего на свете и тот факт, что они собирались нарушить школьные правила и несколько законов мерк и бледнел по сравнению с этим.
Но они многое не понимали.
Например то, что даже очень молодой и неопытный оборотень может быть крайне опасен. После первого превращения на плечах Джима и Сириуса остались глубокие порезы от когтей и зубов оборотня, так они узнали, что анимаги не могут обратиться.
Экспериментальным путем.
Но даже тогда это не отрезвило их.
Ремус мог сохранить рассудок в их присутствие, они гуляли каждое полнолуние в окрестностях Хогвартса, даже не думая о последствиях. Точнее доя этого они создали карту, которая вроде как должна была обезопасить их от случайных прохожих.
На деле же их обычно спасало только чудо.
Однажды они встретили девушку из деревни. Она направлялась из замка домой, вероятно, навещала студента или преподавателя, друзьям удалось оттащить взбеленившегося оборотня в Запретный лес и удерживать там пока она не скрылась.
Они потом вместе смеялись над этим совершенно не смешным случаем.
А то, что случилось со Снейпом на шестом курсе?
Пусть Джим и спас его, но он видел Лунатика и легко сопоставил факты, пусть они и глумились над ним Нюнчик никогда не был идиотом.
Дело было в том, что это был Люпин. Пусть в шкуре волка, но они все прекрасно знали, что с волчьей морды на них смотрят его глаза.
Никто никогда не воспринимал угрозу всерьёз.
До Хогсмида.
Он закусил губу и смотрел на Эванс серьезнее некуда, а затем нахмурился, когда она выпалила слова, смотря на него.
Она даже представить себе не могла насколько близко была к смерти в этой чертовой деревушке, где живут одни волшебники. Щеки старосты пылали, она разводила руками от возмущения, в злости желая доказать, что он не прав.
Лили уничтожила расстояние между ними, коснувшись его грудью и даже толком не замечая этого, ее глаза пылали ярче драгоценных камней.
-И была бы в безопасности, черт возьми. – Едко вставил он, когда девушка на секунду умолкла, переводя дыхание.
Она часто-часто дышала, ее грудь вздымалась и как бы ему не хотелось ни обращать на это внимания – не выходило. Сириус чуть отодвинулся, возвращая себе способность здраво мыслить. Староста выдохнула и потянулась за ним, беря его за руки, переплетая их пальцы.
Бродяга бросил быстрый взгляд на их соединенные руки, вдруг поняв, что пропустил начало предложения, он услышал только то, что заставило темные брови изогнуться. Скорее удивлённо, чем насмешливо.
Она говорила то, что совершенно не нужно было говорить, они ведь были друзьями. Друзья друг другу такие вещи не говорят.
Вероятность, что Люпин когда-нибудь сказал бы ему, что не сможет без него была полным абсурдом.
Она замотала головой и в глазах на секунду блеснули слезы. Блэк прищурился, сжимая своими пальцами ее ладони.
-Я знаю, что такая возможность была. – Как можно спокойнее попытался произнести он, но его выдавали глаза, горевшие, как два уголька.
Бродяга прекрасно слышал ее, понимал что она имеет ввиду, но продолжал гнуть свою линию.
Беда заключалась в том, что он-то знал на что шел, испытывал на себе силу одного и не самого кровожадного оборотня, а вот остальным и Эванс в том числе было невдомек, что могут эти милые ребята с капающей слюной. Лили была последним человеком, которого он пожелал бы увидеть в этой мясорубке, парочку авроров  - заверните, пожалуйста, но только не старосту, что примчалась сражать с ним спина к спине.
Блэк аккуратно высвободил свои пальцы.
-Эванс, я пытаюсь донести до тебя, что там были оборотни, а не дрессированные пудели в балетных пачках!
Он устало потер глаза пальцами, на лице появилась лукавая улыбка.
-Погоди-ка. Что ты там сказала? Не можешь меня потерять?
Он даже не скрывал своего удовольствия, произнося эти слова, щеки девушки уже во второй раз залили румянец. Очень ей шедший, она намеревалась было открыть рот, чтобы произнести очередную тираду, но Бродяга просто покачал головой.
-Хватит.
Негромко, а потом наклонился к ней, чтобы обхватить ее лицо ладонями и очень медленно поцеловать, раскатывая ее вкус на своем языке.

Подпись автора

-

Еще секунду назад она пылала таким праведным гневом, глаза ее метали изумрудные искры, брови выли сведены на переносице.
Признаться, она была прекрасна.
Даже прекраснее, чем когда он услышал ее голос, неся на руках обессилившую Дель.
Возможно, Сириус поступил поспешно.
Возможно, он думал, что она сейчас упрется руками ему в грудь и оттолкнет.
Скажет, что он сошел с ума и они только друзья и ничего больше.
Все это промелькнуло в мозгу Блэка за доли секунды пока она словно одеревенела, когда его рот терзал ее губы. А затем ее губы приоткрылись, впуская в рот его горячий язык, она подалась ближе к нему, а ее ладони легли на его плечи.
Бродяга глухо выдохнул в поцелуй, прижимая ее теснее.
Было во всем этом что-то правильное, что-то совершенно верное.
То как ее пальцы сжимались на его плечах, стараясь быть еще ближе. То, как его собственные пальцы сминали ткань ее теплого свитера. Он не примянул запустить под него руки и коснуться обжигающей кожи девушки.
Почему-то ему всегда казалось, что Лили горячая.
Не в том смысле. Но и в том тоже. Блэк усмехнулся своим мыслям, не прерывая поцелуй, а лишь углубляя его. Кожа под его пальцами пылала.
И это знание принесло ему чувство глубокого удовлетворения.
Обычно Сириусу встречались аристократки, не слишком обремененные условностями и точно знающие, что их девственность будет числится в длинном списке на последнем или предпоследнем месте. Они были избалованными, капризными зачастую и непременно с холодными пальцами, что так старательно пытались запустить под его рубашку.
Словно огромные метражи особняков, в которых они родились и провели детство впитал в себя тепло их тел, заменив его холодом вековых камней и традиций.
Даже у Андромеды пальцы обычно были прохладными и Бродяге пришлось долго учиться, чтобы не вздрагивать каждый раз, когда опальная из сестер Блэк прикасалась к его руке.
Лили была пламенем. Ярким огнем, который он старался удержать в руках. Только этот огонь не сжигал, а согревал своим теплом и светом.
Чувство было для него новым, но от этого еще более прекрасным.
Соблазнительным.
Чарующем.
И кажется, он хотел этого намного дольше, чем сам себе признавался.
Это не был минутный порыв, что в голову втемяшился только что и Блэк, как обычно выполнил его тут же, без раздумий.
Это было еще в Хогсмиде, когда он тяжело дышал и смотрел на перепачканное сажей и кровью лицо Эванс и думал лишь о том, что как прекрасно, что они оба живы.
Нет, это было еще раньше.
Когда Лили орала на них с Джеймсом, смотря только на Сириуса, потому что один слизеринец с очень длинным носом, который вечно сует его не в свое дело, решил проверить слова Блэка и действительно нажать на вполне определенный сук на Гремучей иве и посмотреть чем заканчивается тайный проход. К счастью, это не кончилось непоправимо для одного вполне определенного слицеринца с вечно немытыми волосами и все благодаря Поттеру. Джим оттащил Нюнчика в самый последний момент, но тот все же увидел в конце туннеля Люпина, что уже успел обернуться оборотнем.
И еще раньше.
На экзамене по Защите от Темных Искусств, когда она привычно постукивала пером по пергаменту, пытаясь правильно сформулировать ответ.
И до этого на Трансфигурации, когда он поставил стул на две ножки и неотрывно следил, как в волосах сидящей перед ним старосты играют солнечные зайчики, из раздумий Бродягу отвлекла профессор МакГонагалл, что поджав губы, тоже весьма привычно, смотрела на него.
-Мистер Блэк, прошу скажите мне, что вы уже закончили излагать свои мысли и готовы приступить к практической части экзамена. И верните стул в положенное ему состояние.
Конечно, он не стал говорить, что знает учебник трансфигурации наизусть не только за пятый курс, но и всю школьную программу, а так же пару занимательных книг, что они нашли в Запретной секции, о чем профессору знать, конечно, не следовало. Ведь проделывали они это вместе с Поттером, вооружившись мантией-невидимкой, Хвост следил за Филчем и его вредной кошкой, а Лунатик очень внимательно наблюдал за Картой Мародеров.
Их могли поймать бесчисленное количество раз, и непременно поймали бы, если бы не несколько вещей, что удавались Мародерам лучше всего.
Во-первых, они были до глупости дерзкими и умудрялись проделывать все под носом Филча и его идиотской кошки.
Во-вторых, они были крайне талантливы, что позволило им создать такую прекрасную вещь, как Карту Мародеров. И не будем указывать пальцем кто из четверки был самым нерасторопным. Вкупе с мантией-невидимкой это давало поистине неограниченные возможности.
В-третьих, они были чертовски удачливыми, иначе Сириус не знал как еще можно было все это безобразие объяснить.
И пусть почти все девушки в школе хотели встречаться с Мародерами, лишь одна с ними просто дружила.
Лили никогда даже не давала повода усомниться в том, что между ними может быть только дружба. Сириус не мог быть так слеп, учитывая, что он смотрел на нее намного чаще, чем того следовал удачный случай.
Оттого еще ценнее было то, что она его не оттолкнула, наоборот, прижалась к нему крепче и с жаром отвечала на поцелуй. Воспроизводя сцену, которую он там часто прокручивал в своей голове.
Пальцы его ласкали ее щеки, мягко, но требовательно, не позволяя отстраниться даже на миллиметр. Правда, она не сильно-то и стремилась отстраняться.
В гостиной не было ни души, но если бы она была наполнена под завязку Блэк сделал бы все так же.
Ему всегда было наплевать на то, что говорят о нем в коридорах замка.
Эванс же другое дело. Ее репутация была безупречна.
Эта мысль была правильной, от этого еще более неприятной.
Сириус сделал крохотный шаг назад, безжалостно разрывая поцелуй и прикусывая нижнюю губу, наблюдая, как она подалась следом за ним.
Его пальцы скользнули с щеки ниже и легли на шею девушки, закрытой объемным воротником свитера. Он даже через толстую ткань ощущал тепло ее кожи.
-Эванс… - Голос Бродяги звучал низко и прерывисто, он не пытался скрыть это, хоть годы, проведённые под одной крышей с Вальбургой научили виртуозно владеть им. – Я последний человек, с которым тебе бы стоило связываться.
Нужно было уйти после этих слов и тем самым уберечь ее от заведомо провальных решений, но он почти физически не был способен убрать руку.
Вместо того, чтобы уйти он пристально смотрел на ее губы, алые после его нескромного поцелуя.

Подпись автора

-