Вопреки первому порыву, Эдгар не помчался к Элфиасу сразу, как только ушёл от Фоули. Он ни на секунду не усомнился в том, что должен рассказать Дожу обо всём, что узнал, но коррекция памяти Хэмиша заняла много времени и потребовала от него уймы усилий. Едва шагнув за порог и аппарировав из малознакомого района, Эдгар почувствовал себя выжатым, как лимон. Свою роль сыграла и психологическая составляющая: было жаль барсука Фоули, заблудившегося в своих представлениях о честности, тревожно за начинающую интриганку Паркс, влезшую в террариум с гремучими змеями, и уж совсем не по себе от того что во всём этом, очевидно, были замешаны главы двух влиятельных министерских департаментов. Если Пожиратели Смерти опираются на поддержку таких людей, магическая Британия обречена.

Впору снова задуматься о том, чью сторону разумнее принять при таком раскладе. Эдгар попытался абстрагироваться от эмоций и объективно оценить факты. Пожиратели Смерти не были просто группкой безбашенных террористов. За ними стояли даже не просто чистокровные аристократы с большими амбициями, а люди, облечённые значительной властью. Сколько их ещё в том же Министерстве? Вероятно, немало. Но не все — в противном случае, они уже давно взяли бы всё в свои руки. Однако что-то им пока мешало. Надолго ли это? Шестое чувство подсказывало Эдгару, что времени остаётся мало. Что для защиты собственной семьи стоило бы принять позицию тех, кто должен победить.

Но он не мог переступить через себя и примириться с тем, что видел двадцать третьего декабря на вокзале Кингс-Кросс. Даже если бы ему удалось уговорить себя, что он делает это ради детей и Эльзы, родителей, сестры, брата — они никогда не поняли бы этого и не приняли бы такую жертву. Возможно, на всё это не следовало обращать внимания. Возможно, он должен был взять этот груз на себя и принять решение за них. Возможно, выбору, который он сделал, суждено было стать очередной его ошибкой. Эдгар больше не видел другого пути.

Однако сразу к Элфиасу он не пошёл всё равно. У Пожирателей Смерти он был ещё на испытательном сроке. Вряд ли за ним следили, но… Они могли захотеть проконтролировать выполнение задания, которое ему дали, и во избежание осложнений лучше было не отклоняться от привычных маршрутов. Поэтому Эдгар просто вернулся домой и весь остаток вечера провёл с детьми и Эльзой.

До Элфиаса Боунс добрался лишь по завершении следующего рабочего дня: сначала постучался по каминной связи и узнал, может ли Дож его принять, а через несколько минут явился самолично — такие разговоры, как тот, что предстоял им, нужно было вести не иначе как с глазу на глаз. Стряхнув с себя остатки летучего пороха, Эдгар подошёл к Элфиасу и приветственно пожал ему руку — поздороваться на словах они успели раньше.

— У меня есть новости, и они не самые вдохновляющие, — без обиняков заявил Боунс. — Среди авроров завёлся начинающий пожирательский крот, и мне известно его имя. И имя того, кому он сливал информацию, — тоже.

Самое печальное, что человек, о котором говорил Эдгар, наверняка являлся основным связующим звеном между ним и Хэмишем — и, значит, был прекрасно осведомлён о том, что его лицо стало известно руководителю министерских обливиаторов. Вывод из этого следовал простой и одновременно угрожающий: если то, о чём он сейчас расскажет Элфиасу, где-то всплывёт, господа Пожиратели будут точно знать, кому за это снять голову. И вряд ли они удовольствуются возможностью сделать это в переносном смысле.

Инстинктивно обведя помещение взглядом, Эдгар пришёл к выводу, что за прошедшее время здесь ничего существенно не изменилось. Стабильность — не худшее, что встречается в жизни, но сейчас она навевала воспоминания о том печальном вечере, когда они говорили в этом кабинете впервые после Кингс-Кросса. Только не было забытого рыцаря на большом рабочем столе Дожа. В доме вообще казалось довольно тихо.

— Ну, насколько я понял, аврорат в курсе, что у них завёлся крот, и его уже подозревают — в противном случае мне вряд ли велели бы избирательно стереть ему память, — сказал Эдгар. — И да, я это сделал. Вчера вечером.

Только теперь, после вопроса Элфиаса, ему пришло в голову, что информация, которую он принёс, могла отчасти устареть. Если Дож в этом деле не один, как Эдгар и склонен был считать, следовало подумать о том, что Элфиас и его единомышленники имели все основания ему не доверять, и развеять эти сомнения могли именно вовремя переданные сведения. Однако если выяснится, что Хэмиша за этот день уже взяли в оборот, получится, что он опоздал со своими «разоблачениями». С другой стороны, Эдгар узнал от Фоули кое-что ещё, и это, пожалуй, было куда важнее самого аврора-перебежчика. Главы министерских департаментов — фигуры заметные.

— Помимо всего прочего, в этой истории есть ещё одна ниточка, которая ведёт очень высоко, — предупредил Эдгар, отсекая для себя всякую возможность умолчать о собственных подозрениях. — Хотите сразу имена или предпочитаете соблюсти хронологический порядок?

На этот раз Элфиас решил не ограничивать их ареал обитания своим рабочим кабинетом и предложил Эдгару пройти с ним на кухню. Эдгар не отказывался. По всей видимости, Айрис и Артура не было дома, поэтому ничто не мешало им говорить, свободно перемещаясь от комнаты к комнате.

— Наверное, мне стоило прийти к вам ещё вчера. Но я весь вечер прокопался в чужой голове, заменяя одни воспоминания другими, а после был слишком обескуражен тем, что узнал, — честно признался Боунс по пути на кухню. — Кроме того, я засомневался, не попытаются ли они за мной проследить, чтобы предоставить какой-нибудь фидбек. Они не попытались. Или я этого не заметил.

Уже на кухне, заняв предложенное ему место, Эдгар почувствовал себя спокойнее. В доме Дожей всегда было уютно: он весь был словно пропитан домашним теплом, умиротворяющими запахами семейного особняка и атмосферой любви и понимания, с которыми волшебники, проживавшие здесь, относились друг к другу и которыми привечали гостей. Жилище Боунсов выглядело поскромнее, но порождало примерно те же ощущения. Вероятно, поэтому Эдгару так нравилось у Дожей: у них он чувствовал себя как дома.

— Говоря откровенно, после вчерашнего вечера я не могу отделаться от мысли о том, что у нас большие проблемы, — заметил Эдгар, наблюдая за действиями Элфиаса. — Я, конечно, понимал, что Пожиратели Смерти присутствуют и в Министерстве, но не думал, что всё настолько серьёзно.

По логике вещей, после того как он влез так глубоко в эти дебри, оставалось два варианта развития событий: либо они решат, что он слишком много знает, и пора с ним распрощаться, либо его ждёт «повышение» — после очередного испытания, вероятно. В любом случае, вряд ли всё могло остаться по-прежнему.

Приходить к Элфиасу на ужин незаметно стало у Эдгара традицией — другого времени для редких тайных визитов к специальному советнику Визенгамота у него попросту не было. Сейчас это казалось ему вполне удачным стечением обстоятельств, потому что кулинаром Дож был отменным, а с обеда прошла уже целая вечность.

— Карбонара — это превосходно, — быстро откликнулся Эдгар, глядя, как Элфиас перебирает страницы кулинарной книги: при упоминании еды его приоритеты неконтролируемым образом сместились в направлении ужина. Правда, ненадолго, потому что карбонаре требовалось время, которое было естественно и разумно использовать для рассказа о той тайне, хранителем которой он поневоле стал.

Слова Дожа в целом говорили о том, что он, без сомнения, понимал, насколько рискует волшебник, передающий дальше информацию, которую Пожиратели Смерти стремятся сохранить, и это немного приободряло. В отличие от замечания о потенциальной возможности оплаты полученных сведений ценой собственной жизни. И доброжелательное уточнение Элфиаса не сильно исправляло ситуацию.

— Спасибо, — хмыкнул Эдгар, немного кривовато улыбнувшись старшему собеседнику, — боюсь, однажды этого могут потребовать от меня обстоятельства, но мне хотелось бы отложить этот момент как можно дальше, — он усмехнулся, обозначая, что это была хотя и весьма близкая к реальности, но всё-таки шутка.

Когда Дож сказал, что вообще ничего не знает об этой истории, на лице Эдгара последовательно отразились лёгкое удивление и понимание.

— Гм, — хмыкнул он, осознавая, что вся история с кротом действительно едва ли вышла за пределы Аврората — и круга Пожирателей Смерти, само собой. — В самом деле. Некоторое время назад артефактологи департамента правопорядка разработали трейсеры на Тёмную Метку — ту, которая появляется в небе на месте пожирательских буйств. Наш аврорский крот об этом узнал и передал всю информацию сторонникам Тёмного Лорда. Потому что случилось так, что он как раз искал на них выход — и, очевидно, нашёл его. Правда, в Аврорате тоже догадались, что трейсеры перестали давать им преимущество не просто так. Так что мне поручили стереть Хэмишу кое-какие потенциально опасные воспоминания и заменить их на безобидные, на случай допроса при проведении внутреннего расследования.

Эдгар понял, что уже назвал «крота» по имени, выдав тем самым, что знаком с ним, поэтому решил, что пора бы обозначить и фамилию главного виновника его сегодняшней встречи с Дожем.

— Я знаю Хэмиша достаточно давно, — признал Эдгар, посмотрев на Элфиаса. — Он неплохой парень и уж точно не злодей. Но он разочаровался в методах работы нашей системы обеспечения правопорядка, а в Министерстве нашлись люди, которые с готовностью помогли ему сбиться с пути. Пожиратели Смерти любят чистокровных мальчиков с неустойчивыми принципами, — эти слова он не мог произносить без сожаления, потому что они, в некотором смысле, подходили и к нему самому, — а Хэмиш является счастливым обладателем одной из двадцати восьми священных фамилий. Фоули.

Когда он говорил о Хэмише, ощущения у Боунса были так себе — Фоули, конечно, подложил Аврорату свинью и наворотил дел в своём стремлении перейти на тёмную сторону, однако пока не совершил ничего по-настоящему страшного, и Эдгару хотелось верить, что он ещё может одуматься. Поэтому он сам чувствовал себя так, как будто наябедничал директору на ученика младшего курса. К сожалению, это было совершенно неизбежно.

— Самое смешное, что Фоули даже никто ничего не обещал за его, с позволения сказать, труды. Он вообще толком не знал, с кем имеет дело. Хотя и догадывался, разумеется, — не преминул отметить Эдгар. — А теперь он, вдобавок, ничего не помнит о том, что натворил, равно как и факт своего знакомства с человеком, через которого передавал информацию Пожирателям Смерти.

Эдгар был готов продолжать, но поднял на Элфиаса вопросительный взгляд, чтобы убедиться, что ему не нужны уточнения по той части, которую он уже успел рассказать. Потому что разобраться с деталями лучше было сразу же, пока они не перешли к другим лицам, засветившимся в этой практически шпионской истории.

Шутка Дожа была из разряда тех, которые не столько снимают напряжение, сколько заставляют задуматься. Эдгар всё равно улыбнулся, хотя и несколько кривовато, на один бок.

— С удовольствием последую вашему совету, если это окажется в моих силах, — заверил он Элфиаса. И вот насчёт сил Боунс как раз сомневался, хотя и был намерен приложить их все для того, чтобы удержаться на этом свете подольше и доставить убийцам детей как можно больше хлопот.

Что его поражало в Доже, так это терпение. Эдгар сам едва сдерживался от того, чтобы не вывалить на него всё и сразу, в то время как его старший товарищ преспокойно расставил приоритеты в пользу карбонары. Просто невероятная выдержка, склад характера или что ещё руководило поведением Элфиаса в такие минуты. И первый его вопрос тоже был непредсказуемым и не самым очевидным. Эдгар негромко хмыкнул.

— Говорили. Или попытались поговорить. Вообще-то, эта встреча стала для меня сюрпризом: я получил только записку с указанием времени и адреса, но понятия не имел, куда и зачем иду. Хэмиш тоже явно не знал, что он ждёт именно меня — но он хотя бы был в курсе ситуации.

Следуя просьбе Элфиаса, Эдгар поднялся с места и сделал пару шагов до винного шкафа.

— Честно говоря, я так и не понял, почему Фоули решил, что Пожиратели Смерти — это именно то, что ему нужно, — продолжил он, изучая арсенал бутылок на кухне Дожа. — Видимо, сработала логика «от противного»: они ему милее просто потому, что они — не Министерство.

Эдгар потянул за горлышко одну из бутылок, поудобнее обхватил её и занялся изучением этикетки.

— Хэмиш недоволен декретом Крауча и разрешением на использование Непростительных для авроров. Он считает, что Министерство в целом действует лицемерно и попросту нечестно, в то время как Пожиратели Смерти никого не обманывают. В принципе, он в чём-то прав. — Эдгар продемонстрировал выбранную бутылку Дожу, спрашивая его согласия, и поставил её на стол, когда оно было получено. — В его глазах сторонники Тёмного Лорда — неплохие ребята. К сожалению, нападение на Хогвартс-экспресс его не переубедило.

Эдгар сделал движение палочкой, откупоривая пробку, и поискал взглядом винные бокалы.

— Хэмиш даже не понимает, что его банально использовали и оставили на произвол судьбы — или, точнее, нашего замечательного правосудия в условиях военного времени. Сейчас он ничего не помнит о своих «подвигах», и позаботились об этом, конечно, Пожиратели Смерти. Но я уверен, что они сделали это не для Фоули, а главным образом ради того, чтобы прикрыться самим. Выплывет он или нет — они-то точно выйдут из воды сухими. А если коллеги Хэмиша в аврорате прищемят ему хвост, он, как минимум, потеряет работу, а может и вовсе окажется в Азкабане. Причём в последнем случае он так и не сможет вернуть себе стёртые воспоминания, которые он предусмотрительно скопировал и сохранил на будущее.

Некрасивая, грязная история, и честность, за которой гонялся молодой барсук Фоули, присутствовала в ней не иначе как в виде дырки от бублика.

— Мне за него обидно, Элфиас, — признался Эдгар. — Но я не знаю, как помочь человеку, который упорствует в своих заблуждениях.

Не говоря уже о том, что в своём нынешнем положении он был обречён на роль наблюдателя, потому что действовать нужно было с максимальной осторожностью. А ещё лучше, как ни прискорбно, предоставить это другим.

Спокойные, уверенные действия Дожа и витающие по кухне ароматы готовящегося ужина умиротворяли и сообщали их беседе атмосферу домашнего уюта, совершенно не вязавшуюся с общим направлением разговора. Было странно вообще упоминать о терактах и Пожирателях Смерти в этих стенах и ещё более странно — делиться связанной с ними закрытой информацией. Шпионские страсти на светлой, тёплой кухне Элфиаса казались обманчиво далёкими и чуть менее опасными, приобретая сходство с обычными пересудами за общей семейной трапезой.

Эдгар не позволял себе так обманываться, но соблазнился поддаться обстановке и немного расслабиться хотя бы на физическом уровне. Один раз доверившись Дожу под Рождество, он получил надежду и продолжал неукоснительно придерживаться этого пути, отсекая любые сомнения на корню. Господа Пожиратели любили наводить тень на плетень, Эдгар не знал среди них практически никого, а личности тех, о ком он догадывался, его откровенно настораживали, поэтому ему нужно было во что-то верить. Он сделал выбор в пользу убеждения, что Элфиас не имел никакого отношения к сторонникам Тёмного Лорда, и просто принял его на веру, как непреложную истину. Таким образом Дож вольно или невольно стал для Эдгара якорем стабильности в океане хаоса и неопределённости.

— Занятная — не то слово, — согласно кивнул он на слова хозяина дома. — Сначала я тоже подумал, что это могла быть проверка. Но Хэмиш никогда не вспомнит о нашем с ним разговоре и о самом факте моего визита к нему.

Эдгар пожал плечами, проследил за траекторией движения бокалов и наполнил оба вином, как только они пришли в статичное состояние, заняв подобающее место на поверхности стола.

— Копий остальных воспоминаний Фоули, которые я стёр или заменил, у меня нет: он предусмотрительно сделал их заранее и припрятал, а тайну их местонахождения доверил своей девушке. С ней всё тоже не так просто. — Эдгар потёр переносицу, протянул Дожу один из бокалов, оставил себе второй и сел на кухонный табурет. — Речь идёт об Аннетт Паркс, помощнице главы финансового департамента, мистера Нотта. Их знакомство с Хэмишем состоялось не так давно, в январе, причём она неоднократно пыталась подсунуть ему бумаги, компрометировавшие в его глазах аврорат и ДОМП в целом. Ничего особенно страшного: в основном, финансовые отчётности, фиксирующие перерасход средств на нужды правопорядка. Но на Фоули, который к тому моменту уже находился на перепутье, это подействовало как хороший катализатор. И я здорово сомневаюсь, что мисс Паркс трясла перед Хэмишем бумагами исключительно по собственной инициативе.

Эдгар сделал паузу и взболтал вино в бокале, вдыхая распространившийся от него терпкий и дразнящий аромат и заново обдумывая ситуацию. Сейчас, рассказывая обо всём Дожу, он замечал причинно-следственные связи, на которые не обратил внимания сразу, и с каждой фразой картинка становилась всё более выпуклой и отчётливой.

— По-моему, Хэмиш считает, что за нападением на Кингс-Кросс стоят не Пожиратели Смерти, а само Министерство. Собственно, когда он в запале высказывал аналогичные соображения своему товарищу прямо посреди кофейни в Атриуме, у него и состоялся примечательный разговор с человеком, которому Фоули впоследствии передал секретную информацию о разработке трейсеров на Метку. Что интересно, с Аннетт Хэмиш познакомился вскоре после судьбоносного столкновения со своим будущим куратором.

И случайным совпадением всё это быть точно не могло.

Эдгар смотрел на Дожа и немного завидовал тому спокойствию, с которым Элфиас рассуждал обо всей этой истории. Разумеется, для специального советника Визенгамота это было проще не только благодаря профессиональным навыкам и превосходящему, в силу возраста, жизненному опыту, но и по той причине, что Дож не был вовлечён в эти события лично и непосредственно. Боунсу такая роскошь была недоступна, однако винить в этом он не мог никого, кроме себя.

Глоток вина помог Эдгару относиться ко всему чуть проще. Его внезапно посетила мысль о том, что при нынешней ситуации в Лондоне, да и по всей магической Британии, продолжать жить как ни в чём ни бывало могли разве что дети, и то не все. Никто не знал, что будет завтра или даже в ближайшие пару часов, никто не чувствовал себя в полной безопасности и не мог с уверенностью смотреть в будущее — а это означало, что надо ценить каждый момент жизни, происходящий здесь и сейчас, как последний. В общем-то, имело смысл делать так всегда, а не только теперь. Так что Эдгар расслабленно прислонился спиной к стене, сделал ещё глоток и постарался в полной мере насладиться вкусом вина. Вино было достойное — ничего иного от такого гурмана, как Дож, ждать и не приходилось.

— Хэмиш боялся допроса, поэтому сам попросил своего куратора о коррекции воспоминаний, — уточнил Эдгар. — Всё пришлось провернуть быстро, и вряд ли у него был большой выбор, кому доверить предусмотрительно заготовленные копии. Но он не отдал их Паркс — только назвал ей кодовое слово, которое даст ему понять, где он их припрятал. Кажется, все, кто связываются с Пожирателями Смерти, быстро становятся параноиками.

Эдгар улыбнулся. «Быстро» было понятием растяжимым, и оставалось только гадать, сколько времени он сам сможет сохранять полную трезвость рассудка. Вино в поставленном на стол бокале недвусмысленно намекало, что по крайней мере этим вечером сопротивляться ему придётся недолго. Однако пока Эдгар ещё сохранял способность критически мыслить, очередной вопрос Дожа заставил его помедлить пару мгновений, прежде чем ответить.

— Фоули рассказал мне, что у него появилась девушка, и что некоторые обстоятельства их знакомства также следует стереть. Но при этом он действительно влюблён в неё и, по-моему, ни в чём её не подозревает. Это, впрочем, понятно: о чём ему беспокоиться, если они на одной стороне? Так что Хэмиш не знает, кто именно сподвиг Паркс на контакт с ним. По-моему, он мог в принципе об этом не задумываться — голова у него сейчас забита совсем не этим.

Эдгар посмотрел на Дожа и снова потянулся за бокалом. Вообще-то, поразительно, как могло сложиться, чтобы Фоули не спрашивал себя, с чего вдруг Аннетт присмотрела его именно сейчас и почему вдобавок столь активно пыталась продемонстрировать ему компрометирующие в его глазах аврорат и ДОМП бумаги. Ответ напрашивался только один: Хэмиш думал об этом — просто ему было всё равно.

— Логичнее всего было бы предположить, что Паркс действовала по указке своего непосредственного начальника. И представьте себе какое совпадение, Элфиас: самого Фоули лично обрабатывал ещё один представитель двадцати восьми «священных» фамилий и глава департамента, расположенного в Министерстве на том же уровне, что и финансовый, — мистер Эйвери. Именно его я по большей части удалял из воспоминаний Хэмиша.

И от этого Боунсу было не по себе. Он и раньше понимал, что в министерской структуре присутствуют сторонники Пожирателей Смерти, но до сих пор ему было приятнее думать, что основной эшелон пытается проникнуть во власть через начинающих адептов вроде него или Фоули. А выходило, что «тёмные силы» и есть власть.

Задумавшись об этом, Эдгар нечаянно сделал сразу несколько чересчур больших глотков и виновато посмотрел на почти опустевший бокал.

Рассказ Эдгара, суть которого он обозначил сразу, постепенно обрастал деталями, углублялся и приобретал выпуклость облечённого в слова кусочка жизни, соединившего воедино несколько очень разных судеб. По мере развития этой истории, многое будто бы раскладывалось по полочкам и становилось яснее для него самого.

Ситуация вокруг Хэмиша не радовала по разным причинам: она была скользкой, мутной, задействовала тяжёлую артиллерию и могла иметь непредсказуемые последствия. Логичнее всего было бы предположить, что в случае внутреннего расследования Фоули просто спишут со счетов и никакой поддержки от Пожирателей Смерти он больше не дождётся. Против этой вероятности говорил разве что тот факт, что ему позволили заблаговременно припрятать опасные воспоминания до их удаления. Но ведь у Эйвери в этом смысле вряд ли был выбор: Хэмиш сам пришёл к нему и попросил о помощи. Обезопасить себя в этой ситуации было естественно, а дальше — если дело дойдёт до трибунала, Фоули с лёгкостью может загреметь в Азкабан и уже никогда не найти дорогу к своим настоящим и полным воспоминаниям. Его просто сделают козлом отпущения и бросят на произвол судьбы и на корм дементорам, и вряд ли наивного барсука спасёт его влюблённость в Паркс.

Боунс отставил бокал чуть подальше в сторону, чтобы случайно не допить всё до начала ужина: что-то подсказывало ему, что Элфиас, как гостеприимный хозяин, не позволит бокалу пустовать, а за такими мрачными делами высок риск быстро дойти до дна. Эдгар предпочитал всегда сохранять трезвость мышления — этого требовала его профессия, и со временем это вошло у него в привычку. К тому же, по кухне уже расплывались манящие ароматы карбонары, переключившие внимание Боунса на себя.

— Я не знаю, как в действительности относится к Хэмишу Паркс, но, по правде сказать, меня не слишком удивляет, что он попался на эту удочку. Некоторые женщины умеют быть очень убедительными, если вы понимаете, о чём я, а Аннетт… Вряд ли она в её возрасте стала бы помощницей главы финансового департамента, если бы не обладала всеми необходимыми для этого качествами, — обтекаемо высказался Эдгар.

Несмотря на взметнувшуюся вверх бровь Дожа, Элфиас выглядел не особенно удивлённым очередной из двадцати восьми священных фамилий, прозвучавших на его кухне. Но в глазах специального советника визенгамота явственно промелькнула искра интереса, и Боунс понимающе кивнул, выражая готовность продолжать рассказ о том, что стало ему известно.

— По сути, я изменил все воспоминания Хэмиша, касавшиеся его тесного знакомства с мистером Эйвери, — сообщил Эдгар. — Поначалу всё выглядело почти случайностью: Фоули разглагольствовал о нечистоплотности министерских структур, его коллега пролил на Эйвери кофе, Хэмиш вмешался в разговор, а в итоге получил приглашение на приватную встречу со своим будущим куратором, которая вскоре после этого состоялась в «Белом кролике». Эйвери набросал намёков, но не сказал ничего определённого — уж точно ничего такого, чтобы его можно было поймать за руку и уличить в связях с Пожирателями Смерти. Вот в подковёрных интригах — сколько угодно, но за это у нас пока не судят.

Эдгар иронично улыбнулся и машинально погладил ладонью поверхность стола.

— Эйвери просил Хэмиша собирать информацию, компрометирующую департамент Крауча — но, опять же, ничего конкретного. А потом у них была ещё одна встреча, во время которой Фоули рассказал про разработку трейсеров на Тёмную Метку. И ещё другая, по инициативе Хэмиша, когда он попросил у Эйвери помощи с удалением «лишних» воспоминаний, потому что стул под ним начал шататься. И всё это я скорректировал или стёр, так что сейчас Фоули вообще не представляет, в какой гадюшник он влез и как глубоко в него проник.

«И ты, между прочим, тоже», — услужливо напомнил Эдгару внутренний голос. Разумеется, больше всего в этот момент его интересовало, чем всё это обернётся для него самого. Не попытаются ли его теперь «устранить» так же, как Хэмиша? Или господа изволили произвести рокировку, променяв одного «отслужившего» барсука на другого, с которого ещё можно потянуть жилы, прежде чем и он превратится в отработанный материал?

Раньше надо было думать.

— Вы, похоже, не удивлены, Элфиас? — заметил Эдгар, снова обратив взгляд на хозяина дома. Вообще-то, такое спокойствие немного настораживало. Боунсу даже закралась мысль, что Дожу уже были известны все названные им имена, — и он начинал поневоле задаваться вопросом, откуда. Было бы весьма прискорбно, если бы Элфиас оказался одним из них. Пожалуй, тогда этот ужин мог стать для него последним.

Кухня наполнилась ароматом жареного бекона, и Эдгар внезапно ощутил томительный приступ голода. Один этот запах сам по себе можно было применять как изощрённую пытку для любого сотрудника Министерства, пережившего полный трудностей и лишений рабочий день с прилагающейся к нему схваткой между собственной нервной системой и бюрократией и пропущенным обедом. Боунс непроизвольно провёл языком по губам и сглотнул, отчётливо ощущая, как рот наполняется слюной. Связно мыслить становилось заметно сложнее — теперь для этого приходилось прикладывать сознательные усилия. Как и о чём в эти минуты размышлял сам Дож, Эдгар мог только гадать.

Первые после паузы слова хозяина дома были об Аннетт, и это не сильно удивило его гостя. Боунс тоже успел сделать для себя вывод, что единственным потенциальным связующим звеном между Хэмишем, Эйвери и Ноттом, к кому ещё как-то можно было подобраться, оставалась Паркс. Она явно была замешана в этом сюжете, но насколько осознанными были её действия? Элфиас выразил свои подозрения весьма прямолинейно. Эдгар подумал пару мгновений, прежде чем ответить.

— Это в самом деле любопытно, — сказал он, глядя, как Дож управляется с сервировкой стола. — Я немного знаю Аннетт ещё со школы. Мы давно не виделись, но вряд ли кому-то покажется странным, если мы чуть-чуть поболтаем при встрече. Я мог бы попробовать разговорить её, хотя бы чтобы узнать, чем она сейчас живёт.

Предложение было ни к чему не обязывающим и в то же время рискованным. Когда вступаешь на скользкую дорожку интриг, в которых за ниточки дёргают опытные кукловоды, велика опасность потерять равновесие на любом неосторожном слове, а это чревато стремительным падением с большой высоты. Но Эдгар, как ему казалось, рисковал чуть меньше, чем кто-нибудь другой на его месте: как кандидат на вступление в ряды сторонников Лорда Волдеморта он мог оправдать своё стремление пойти на контакт с девушкой Хэмиша желанием сблизиться с единомышленниками. В этом смысле было не столь важно, использовали ли Аннетт втёмную, или она отдавала себе отчёт в том, что творила. Но узнать это могло оказаться весьма полезно, поэтому Эдгар замер, обратив на Дожа вопросительный взгляд.

Идея поговорить с Аннетт с каждым мгновением казалась ему всё более привлекательной, начиная соперничать в этом отношении с приближающейся карбонарой. Но Элфиас мог счесть такой ход чересчур неосторожным, а Эдгар не хотел, чтобы его самовольные действия испортили всю игру его старшему товарищу и тем, кого он, как полагал Боунс, представлял. У него уже имелся печальный опыт самоуправства, повлекшего за собой необратимое сближение со сторонниками Тёмного Лорда, и повторять свои ошибки он не стремился. Сейчас ему было с кем обсудить эту проблему, и Эдгар не стал пренебрегать этой возможностью. Однако дать однозначный ответ на занимавший Дожа вопрос без дополнительных действий он, к сожалению, не мог.

— Не знаю… — Эдгар тряхнул головой. — Вряд ли. Хэмиш не назвал ей места, только оставил какой-то одному ему понятный намёк. Но это неважно. Если я не ошибаюсь, эти воспоминания, даже если бы они были у нас, всё равно нельзя использовать для обвинения. Вы сами сказали, Элфиас: Эйвери с лёгкостью от них отмахнётся — спишет всё на обычные министерские интриги против Крауча. В их разговорах с Фоули Пожиратели Смерти даже ни разу не упоминались, это факт. К тому же, при этом неминуемо всплывёт вопрос, откуда вообще стало известно об этих сохранённых воспоминаниях Хэмиша, и я абсолютно убеждён, что даже если ответить на него окажется не под силу нашему правосудию, мистер Эйвери с этой задачей справится на раз — после того как он отправил меня покопаться в голове у Фоули. Хотя я даже этого не могу утверждать со стопроцентной уверенностью.

Всё-таки, всю эту историю Пожиратели Смерти провернули потрясающе ловко: вроде бы, вот они, только руку протянуть, и сможешь коснуться — а попробуй им что-нибудь предъявить, как тут же обнаружишь, что ухватил рукой туман. Эдгар хмыкнул и качнул головой.

— Не поймите меня неправильно, Элфиас, но это одновременно пугает и восхищает, — признался он, снова поймав тонкую ножку бокала и покрутив её в пальцах.

Дож не спешил с ответами, и у Эдгара сложилось впечатление, что он тщательно обдумывает все слова, связанные с ними поступки, даже ещё не совершённые, и их возможные последствия — как если бы они вели сложную шахматную партию. В некотором смысле примерно так оно и было, и на кону в этой игре стояло многое. Поэтому Эдгар не удивился, что Элфиас посчитал встречу с Аннетт не лучшей идеей. Он и сам видел определённые шаткие места в этой затее. Он давно не встречался с Паркс, не знал наверняка, каких она придерживается взглядов и не является ли она сообщницей своего непосредственного начальника или мистера Эйвери. Кроме того, ему могли нарочно позволить заглянуть в воспоминания Хэмиша и обнаружить там Аннетт, чтобы посмотреть, что он будет делать после, — и в этом случае лучше всего было не предпринимать ничего. Хотя, пожалуй, предположение о намеренном втягивании его в эту авантюру с такими целями предполагало уже чересчур изощрённую предусмотрительность. Но это не означало, что господа Пожиратели не воспользуются ситуацией, чтобы последить за его реакцией и поведением.

Всё это понимал даже Эдгар, а Дож наверняка знал больше, чем он сам. К тому же, на стороне специального советника визенгамота был богатый жизненный опыт, и если Элфиас не советовал искать встречи с Аннетт, Эдгар не стал бы этого делать. Правда, судя по довольно продолжительному отступлению на тему убедительных случайностей, ничего страшного в непреднамеренной встрече с Паркс Дож не видел. Эдгар покачал головой, но всё-таки позволил себе улыбнуться.

— Я чувствую себя комаром, случайно залетевшим в паутину интриг. — Его бокал тем временем снова наполнился, а Дож прошествовал к стеллажу с бутылками, извлекая оттуда ещё одну, на что Эдгар отреагировал мимолётным сомнением во взгляде. — Но я вас услышал, Элфиас. Если я случайно натолкнусь на Аннетт в подходящей обстановке, то попробую вызвать её на разговор, а искать с ней встречи нарочно не буду. Вы правы, это слишком опасно и подозрительно.

Эдгар покрутил бокал вина за тонкую ножку, не отрывая основание от поверхности стола. Поговорить с Паркс ему теперь всё равно очень хотелось — хотя бы просто так, чисто по-человечески, безо всяких подводных камней. Маловероятно, конечно, но вдруг она ничего не знает и, подсовывая Фоули документы, всего лишь сделала то, что от неё затребовало начальство? Может быть, ей самой сейчас нужна поддержка. А может быть, она на перепутье, совсем как был не так давно он сам, и тогда особенно важно, чтобы с ней вовремя поговорил правильный человек, который подтолкнёт её в нужную сторону. Не то чтобы Эдгар считал себя именно таким человеком, но всё-таки лучше бы он, чем тот же мистер Нотт…

— Как вы думаете, Элфиас, — почувствовав, что с ходом этих размышлений желание побеседовать с Аннетт только крепнет, что было совершенно не к месту, Боунс счёл за лучшее немного сменить вектор разговора. — Сколько ещё глав департаментов и других высокопоставленных министерских руководителей могут быть причастны? Я очень сомневаюсь, что мистер Нотт и мистер Эйвери — единственные в своём роде. Говоря откровенно, теперь мне везде мерещится заговор. Даже не знаю, не стоит ли начать подозревать мою же начальницу.

Эдгар мрачновато усмехнулся. Он и впрямь чувствовал себя, как слепой котёнок посреди Запретного леса. Сложно не потерять ориентир, когда приходится двигаться вперёд наощупь. Зато надумать себе лишних фантомов — очень легко.

Занимаясь вином, Дож то и дело поглядывал на своего гостя, как ему казалось, опасливо и несколько печально, и, сложив два и два, Боунс сделал для себя вывод, что Элфиас не очень-то верит в его способность усидеть на месте ровно и воздержаться от необдуманных разговоров с Паркс. Это не так чтобы воодушевляло, но Эдгар решил не принимать это близко к сердцу. Во-первых, и это было главное, он с самого начала дал Дожу увесистый повод сомневаться в его интеллектуальных способностях в принципе, когда ввязался во всю эту историю с оказанием взаимных услуг амбициозному клубу чистокровных волшебников. Во-вторых, с высоты прожитых лет он должен был казаться Элфиасу несмышлёным ребёнком — если и не совсем потерянным, то уж точно весьма непоседливым, и спорить с последним было бессмысленно и бесперспективно.

— Обещаю, Элфиас, никаких подстроенных случайностей, — на всякий случай ещё раз заверил старшего товарища Эдгар и примирительно улыбнулся.

Возникшая перед ним полная тарелка источающей аппетитные ароматы карбонары вообще положительно влияла на уровень покладистости Боунса, хотя он изначально не собирался навязывать Дожу свои возражения. Решив, что позволять еде остыть было бы преступлением, Эдгар взялся за столовые приборы и принялся увлечённо наматывать спагетти на вилку. С первой порцией еды, поступившей в организм, у него потеплело как в желудке, так и на душе, и ситуация снова начала рисоваться в сознании Боунса в чуть менее мрачных красках, чем случалось до сих пор. К примеру, он подумал, что сейчас переживать о (не)возможности побеседовать с Аннетт нет особого смысла, потому что он только что оказал сторонникам Тёмного Лорда услугу, связавшую его с ними крепче, чем все предыдущие, и квоффл теперь находился не на его стороне поля. Возможно, с ним свяжутся уже завтра, и ему резко станет не до поисков, чем бы таким поопаснее занять себя, потому что соответствующие занятия найдутся сами. В столь нестабильной ситуации задачи стоило решать по мере поступления.

Когда Дож ответил на его вопрос — с полной серьёзностью и без тени улыбки — Эдгар в очередной раз задумался о необходимости соблюдать повышенную осторожность в министерских стенах и, по возможности, избегать любых щекотливых разговоров с лицами неопознанной идеологической ориентации. Доркас Медоуз тоже относилась к числу таковых, но каких-либо поводов считать её замешанной в пожирательских делах у Эдгара не было. Правда, это ровным счётом ничего не значило.

— Не больше, чем до сих пор было оснований подозревать Нотта или Эйвери, — усмехнулся Боунс. — На самом деле, я спросил только потому, что миссис Медоуз — моя непосредственная начальница, поэтому из всех руководителей департаментов общаться с ней мне приходится чаще всего.

Эдгар занялся приручением нового макаронного спрута, но его мысли, вопреки всем настойчивым голосам организма, в этот момент были сосредоточены далеко не на еде.

— Элфиас? — не прерывая своего занятия, Боунс исподлобья глянул на своего собеседника и шеф-повара по совместительству. — Я думаю, раз уж из-за Фоули я узнал о таких важных людях, они скоро должны дать о себе знать снова, чтобы заручиться гарантиями, что я сохраню их тайну. Насколько я понимаю, что бы они ни потребовали от меня на данном этапе, мне придётся им это дать. Если после этого я по каким-то причинам не смогу переговорить с вами напрямую снова, то попрошу Эльзу отправить вам открытку — с пейзажем, если необходимо просто выдержать паузу, прежде чем возобновить контакт, и с цветами, если буду считать, что вам может грозить опасность.

Потому что в худшем варианте, который приходил Эдгару в голову, он узнавал о наличии угрозы, о которой никак не мог предупредить. К сожалению, предусмотреть всего он тоже был не в состоянии, поэтому приходилось считаться с ворохом допущений и мириться с нелепым чувством, будто он заигрался в шпиона.

Забавно, как легко всё это звучало на словах. Да, Эдгар, тебе наверняка предложат совершить что-то неприятное и незаконное, чтобы тебя повязать. И ты, разумеется, пойдёшь и выполнишь это, потому что уже сделал свой выбор. Вот так запросто два хороших человека сошлись в том, что при необходимости один из них должен совершить преступление. Может быть, даже убийство. Потому что так нужно — чтобы выжить, уберечь близких, получить информацию. Цель оправдывает средства. Вот и вся мораль.

Как ни удивительно, отчаяния и разочарования, которые могли бы стать закономерной реакцией на подобные выводы, Эдгар не испытывал. Он чувствовал, что, если позволит себе испытывать эмоции по этому поводу, это будет для него чересчур. Он бы этого не выдержал. Оставалось только запретить себе поддаваться переживаниям, научиться контролировать их точно так же, как собственный разум во время работы с чужой памятью. Возможно, этому в немалой степени способствовало хорошее вино, но сейчас это получалось у Боунса с пугающей лёгкостью. Всё это происходило как будто бы не с ним, а с каким-то другим Эдгаром Боунсом, словно он видел сон или читал историю на страницах газет — и так было намного проще. Он даже улыбнулся, принимаясь за наматывание очередной порции спагетти на вилку.

— Уговорили: рисковать понапрасну я не буду, — улыбка Эдгара на миг стала шире. — Только по необходимости и исключительно в интересах дела.

Следующие несколько минут, уплетая волшебные спагетти авторства Дожа, Боунс размышлял вовсе не о философских материях, а о вполне прикладных, практических вопросах. Например, о том, чем именно Нотт и Эйвери отличаются от других руководителей департаментов и как ему стоит себя вести, если один из этих господ появится в поле его зрения. А ещё — как оставаться настороже, но не начать казаться окружающим параноиком, потому что, подозревая всех и каждого в тайном заговоре, недолго заработать себе манию преследования и сойти с ума.

По всей логике, вести себя следовало точно так же, как и всегда. Только «обычное» становилось мучительно сложным и неестественным, едва Эдгар начинал о нём задумываться. Просто потрясающе, сколько вещей в жизни человек делает машинально, пока не пытается анализировать каждый свой шаг, жест и взгляд. До сегодняшнего дня Боунс и не предполагал, что имитировать норму может быть так непросто. Однако ещё труднее ему давалось другое.

— Признаюсь: самое сложное для меня сейчас — это ожидание неизвестности, — сказал Эдгар некоторое время спустя, уделив должное внимание карбонаре и вину. — И вынужденное бездействие в этом ожидании. Я чувствую себя скованным по рукам и ногам, и не могу отделаться от ощущения, будто за мной постоянно кто-то наблюдает, как за любопытным зверьком в стеклянной витрине зоопарка. Но больше всего напрягает даже не само ожидание, а опасения, что, когда оно закончится, я могу стать для вас бесполезен. Или недостоин сидеть с вами за одним столом.

Эдгар временно отложил вилку. Порции в его тарелке уже осталось меньше половины, голод был утолён, и ничто не мешало сосредоточиться на предмете разговора, слегка сбавляя накал страстей не без помощи тёмно-бордовой жидкости в бокале.

— Я не знаю, что от меня могут потребовать на этот раз, но после нападения на Кингс-Кросс от этих людей можно ждать чего угодно, вплоть до убийства. Это, разумеется, крайний случай, о котором мне не хочется даже думать. — Это было чистейшей правдой, но не думать об этом Эдгар не мог. Надеялся, что ничего подобного ему делать не придётся, но про себя задавался вопросом: а если вдруг — сможет ли он? Ответа не было, и подсказать его не мог никто. — Но даже если всё окажется не так плохо, с меня могут взять какую-нибудь хитрую клятву о молчании. Неужели тогда получится, что всё это зря?

Хуже не придумаешь: он и так уже увяз в этой истории по самое не балуй, а теперь со всей живостью воображения ощущал, как это болото начинает затягивать его всё глубже и глубже. Если по итогу этот шаг ещё и окажется бессмысленным… Эдгар понятия не имел, что тогда будет делать, но уже получил некоторое представление о том, как может выглядеть его персональный ад.