Marauders: stay alive

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Marauders: stay alive » Завершенные отыгрыши » [сентябрь, 1956] А вас, Костелецкий, я попрошу остаться


[сентябрь, 1956] А вас, Костелецкий, я попрошу остаться

Сообщений 1 страница 30 из 38

1

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info]

А вас, Костелецкий, я попрошу остаться


Закрытый

http://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/141/t938744.jpg

Antonin Dolohov | Ivan Kosteletsky

15 сентября 1956 года, Норвежское море

Лучший способ начать учебный год — попасть на отработку плохого поведения у Антонина Долохова. А у Антонина Долохова были особые планы на «любимого» особого студента. Например, найти последнее пристанище одного норвежского некроманта.

Отредактировано Antonin Dolohov (2021-05-22 10:08:31)

+8

2

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"><a href=«http://stayalive.rolfor.me/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a></div><div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div></li>[/info]
Долохова было достаточно сложно вывести из себя. В целом, он считал себя достаточно строгим, но сдержанным преподавателем, даже несмотря на свой еще юный для профессора возраст и не так давно появившееся официальное учительское звание. Несмотря на свой сухой характер, определенную жестокость и нежелание видеть в своем классе студентов, падающих в обморок при виде расплющенных кишок, преподавать ему нравилось. Нравилось находить в студентах проблески понимания и сознания (с последним удавалось обычно к концу обучения, но что взять с детей). Нравилось получать от них отдачу, а у некоторых даже желание приходить к нему на занятия. Все-таки он понимал, что некромантия — предмет, интересный лишь для избранных, хотя факультет Локи изначально и располагал к глубокому изучению темномагических искусств.

Но были и студенты, которых Антонин хотел бы использовать в качестве подопытных на своих уроках. Отдельных личностей он бы хотел лично умертвить, а потом поднимать из мертвых до тех пор, пока они самостоятельно не иссушат свои кости в пыль, лишь бы злостный преподаватель их уже не потревожил никогда.

Но то были лишь мечты.

Однако от чего Долохов получал несказанное удовольствие, от того, когда эти самые студенты попадались ему под руку таким образом, чтобы он имел право оставить их после уроков отрабатывать последствия своего несносного поведения. И самым частым гостем его кабинета был Иван Костелецкий. Его спасало от той самой желанной кары только то, что он тоже был русским, а в Антонине все-таки воспитали любовь к корням и землякам просто за то, что они родились на той же географической местности и в пределах тех же государственных границ.

Ну и, по крайней мере, при Иване он всегда мог ругаться по-русски, чтобы юноша точно знал, что это обращено непосредственно к нему. Последнее было примерно таким: «Вашу наглую мать, Костелецкий, верните почку на ее законное место!». И как ни странно Антонин не выгонял его с уроков, не настаивал на том, чтобы он выбрал другой предмет — он решил, что будет извлекать максимум пользы. В конце концов он же преподаватель и должен находить подход к каждому ученику.

Как ни странно, в самом начале шестого года обучения любимый и обожаемый студент Долохова оплошал настолько и настолько вовремя, что в списке «студентов на убиение» почти опустился на второю строчку (а первую он занимал с самого первого урока).

— Урок на сегодня окончен, продолжим на следующей неделе, не забудьте пергаменты с заданием на выходные, — это был последний урок пятницы, и впереди профессора ждала подготовка к небольшому приключению. Осталось только предупредить его спутника. — Костелецкий, задержитесь. Надеюсь, вы не думаете, что избежите наказания?

Отредактировано Antonin Dolohov (2021-01-31 16:36:45)

+9

3

Когда ненавистный преподаватель объявляет о конце занятия, Иван не встаёт из-за парты, а, скорее, резко вскакивает на ноги, так что внушительный стол даже отпрыгивает от него и защемляет косу какой-то сидящей перед ним девчонки. Та противно визжит и шипит. Но Костелецкому на неё насрать.
Насрать ему вообще-то и на учебники. Ведь те тоже летят в раззявленную пасть школьной сумки кое-как. Разбивают бумажные лбы друг об друга. И стёсывают уголки. Но единственное, что сейчас имеет значение для русского – так это сделать так, чтобы как можно быстрее оказаться от этого кабинета подальше. От кабинета, но в особенности – от его хозяина. Хорошо бы вдруг очутиться на Луне. Или вообще - в другой Вселенной. Да где угодно, лишь бы больше не видеть эту паскудную харю! И больше не слышать это истинно долоховское, мерзотненькое, в спину – «а Вас, Костелецкий, я попрошу остаться». Как у мухи, восседающей на куче дерьма и потирающей лапки - в предвкушении. Да будь ты проклят, сука! Будь прокляты все твои родные! Все твои домашние кошки, собаки, рыбки твои нахуй! И мертвяки – до кучи! Или с кем ты коротаешь свои одинокие ночи?
Студент в холодном бешенстве затягивает рюкзак и забрасывает его лямку на плечо.
Но стоит ему уже направить свои стопы к выходу, и явить профессору разве что короткостриженный затылок и заметно вытянувшуюся за лето фигуру в повседневной форме из серого габардина, как тут конечно... конечно же!, он слышит знакомые интонации.
«Костелецкий, задержитесь» - обманчиво-спокойно.
«Надеюсь, Вы не думаете, что избежите наказания?» - пренебрежительно-угрожающе.
Слова заползают за шиворот, будто русскому затолкали туда снежок. И вот теперь тот тает и растекается ледяными струйками по спине.
Иван медленно и шумно выдыхает через ноздри. Словно бы пытаясь вернусь себе остатки самообладания. А затем со скрипом сапог, по-армейски строго, разворачивается прямо лицом к лицу с Долоховым.
Вообще-то, Костелецкий не считает себя достойным наказания. Подумаешь, два пацана устроили драку за теплицами! Эка невидаль! Особенно в Дурмстранге.
Тем более, что конкретно в этой сшибке не было ничего личного.
Просто его товарищ на параллельном факультете, поляк с традиционным именем Якуб, хорошо так вымахал за каникулы. Нагулял мясную плоть. Отрастил квадратные плечи, круглую бычью шею, и широкую, как щит, грудь. И возомнил себя бессмертным. Что та гидра.
И это было бы почти правдой, если бы Иван тоже не сидел сложа руки. И не успешно так махался ближайшие месяцы с квиддичными фанатами. Подросткам просто захотелось дружески поспарринговаться. Выплеснуть кипящую в их ещё не оформившихся телах - злость.
И им даже не нужно было особенно стараться, чтобы зацепить друг друга. Достаточно было размена парой едких фраз на перемене. Пары хмурых взглядов исподлобья. И всё – встреча была назначена. На вчерашний вечер. После отбоя. За университетской оранжереей.
Они налетели друг на друга двумя сгустками воли и готовности драться. И мгновенно превратились в водоворот из молотящих рук и ног.
Господин Некромантия явился, вернее – выплыл грозовой тучей из-за угла, уже под самый финал. Когда пара метящих в Ивана рук превратила его левый глаз во вторую светящую луну, а сам русский свалил их обладателя правым хуком в диафрагму. Их разняли заклятьем. Мрачненьким таким, достающим до самых печенок. Мальчишки взвыли, как волчата, обжёгшие лапы в костре, и уставились на нового врага. А, вернее, старого. Хоть и не внешне. Антонина Долохова.
Показалось, или тот был даже доволен, узнав в одном из дерущихся Ивана? Драккл его знает!
Но Костелецкий никак не планировал удовлетворять профессора и дальше.
Так что сейчас он стоит – гордо распрямив плечи. Это не дурмстранская выправка, а даже больше – дурмстранский выпендрёж. Спесь залита по самую его макушку, и чуть ли не льётся из ушей. Но при этом русский молчит. Потому что знает, если выдавит из себя сейчас хоть что-нибудь, даже вроде «я тоже скучал по Вам, господин Долохов», он наверняка схлопочет ещё дополнительную отработку. Поэтому – рот на замок. И только физиономия Костелецкого говорит за него. На ней очень явственно читается только одно – «ну?!».

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-11-06 21:35:20)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+10

4

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info]Долохов мысленно про себя хмыкнул. Немного удивился и даже немного порадовался: похоже, Иван чему-то все же научился за лето. Он не огрызнулся, не попытался его поддеть, он… промолчал. Если бы Антонин не знал его, он был решил, что он под каким-то заклятием, но нет, преподаватель некромантии даже еще не думал о том, чтобы что-то применять к треклятому ученику. Значит, ученик догадался сам держать язык за зубами. Браво, Костелецкий, очень похвально. Надеюсь, на этом ваши новые возможности не заканчиваются.

Но сколько же в его глазах было вызова. Воистину, он был бы не самым дурным представителем Дурмстранга, если бы в нем не было столько спеси, которую еще стоило сбивать и сбивать. Прям как тогда, когда Долохов разнимал его с тем поляком. О Мерлин, он тоже грешил драками после уроков, но не настолько грязными! Откровенно говоря, Антонин скучал по своему поколению: тех, кто ценил дисциплину, знал ее достоинства и понимал, когда именно ее стоит проверять на прочность. А не тех сорвиголов, которые наполнили школу и которые были готовы меряться силой, едва научившись держать в руке посох.

Хорошо, что без посохов.

На самом деле, стоило отдать ему должное: Антонин даже немного расстроился, что Иван не нарвался еще больше, чем он хотел бы. Возможно, тогда он бы воспринял свое наказание более смиренно. Сейчас же профессор чувствовал, что еще придется пободаться. Костелецкий в принципе всегда оспаривал свои наказания и всячески пытался от них отбиться, поэтому Долохов предчувствовал волну сопротивления против его новой затеи.

А ведь в случае Ивана он не повторялся никогда. Заставлять студента писать конспекты, убирать класс — это слишком скучно. Вот заставить вымыть труп, выбрить его, законсервировать органы, выкопать братскую могилу — это было намного интереснее.

— Молчите? Удивительно, как нескоро вы обзавелись этим качеством, Костелецкий. Садитесь, — он указал на парту перед собой. — Заодно по пути поправьте свои стол и стул, которые вы так рьяно сдвинули после окончания занятия. Вы знаете, что я люблю порядок.

Конечно Иван это знал, ведь однажды он перепутал все склянки в одном из шкафов профессора, после чего восстанавливал их порядок, предварительно и самостоятельно сняв с тех же склянок все этикетки.

Долохов подождал, пока Иван снова пройдет через весь кабинет и окажется на необходимом для усвоения материала расстоянии.

— Предубеждая все ваши первые душевные порывы, ваша мера наказания одобрена директором школы. Так что в случае вынужденного продления нашей экспедиции, у вас не будет проблем из-за пропусков других занятий, — Антонин выдержал паузу, давая юноше возможность переварить сказанное. — Страдаете морской болезнью, Иван? Если да, советую запастись соответствующими зельями — они вам пригодятся. Завтра вы отправляетесь со мной в Норвежское море.

Отредактировано Antonin Dolohov (2021-05-22 10:10:00)

+8

5

Молодой парень, сын русского офицера Иван стоит перед профессором навытяжку. Только кулаки инстинктивно сжимаются, так что подсохшая со вчерашнего корка на сбитых костяшках - лопается и опять начинает кровоточить. Значит, мера его наказания одобрена лично директором. Значит, этот хмырь донёс не только декану, но и пошёл выше по иерархии. Значит, сейчас он услышит о том, что он с позором отчислен из Дурмстранга.
«За многократное нарушение устава» - как-то так это формулируют обычно, так ведь?
Костелецкий ещё выше вздёргивает гладковыбритый подбородок и опускает на профессора твёрдый, как сургуч, припечатывающий взгляд.
Ему хочется взбрыкнуть на предложение сесть. Мол, спасибо, уж ноги не из киселя, постою. Но он, опять же, давит в себе этот порыв и с подчёркнутым вызовом поправляет парту, на которую ему указывает Долохов (и на которой уже давно вырезаны непотребства в адрес Антонина, там что-то о его сношениях с черепами). Затем усаживается ровно напротив преподавательского стола.
«Ну, не тяните, говорите уже!» - горит его взгляд. Однако, собеседник, как назло, наоборот, удлиняет слова. И делает такие паузы, что за это время дурмстрангские студенты уже могли бы навернуть десять кругов вокруг замка. Как обычно и происходит во время утренних пробежек. Ощущение, что открывший для себя жизнь после смерти, некромант совершенно перестал ценить время, отведённое ему на земле. А потому-то и цедит в час по чайной ложки. И всё больше и больше нервирует Ивана.
Сейчас подросток не чувствует, как сильно напряжены его мышцы. Особенно – у позвоночника. Но когда профессор, наконец, произносит это своё «Норвежское море... экспедиция» русский как-то разом обмякает. Будто ему самому зарядили кулаком в солнечное сплетение и разом вышибли весь воздух из лёгких.
Что?!
Костелецкий недоверчиво сверлит преподавателя – зрачками.
Норвежское море?
Признаться честно, первая же мысль о бескрайней воде характерного стального цвета... О широкой горько-солёной глади, из которой лишь изредка торчат острова, что спины тех гигантских реликтовых рыбин... И о корабле, что сопровождает северный ветер и буревестники, только вставшие на крыло... завораживает русского.
Настоящая экспедиция! Серьёзно?
Но Иван тут же себя одёргивает.
Уж не для того ли Долохов зовёт его с собой, чтобы где-нибудь там и выкинуть за борт? С этого мудака станется! Натравит на него какую-нибудь ожившую тварь, вроде Кракена, и концы в воду. Бук-валь-но.
А даже если нет, русский не намерен показывать преподавателю, что наказание пока что не кажется ему таким уж наказанием. Так что он хмурится, призывая на переносицу крупную складку, и кидает в ответ:
- Нет, у меня крепкий желудок, профессор, - терплю же я до сих пор как-то Ваше присутствие, ага,
- Вот только... – студент бесцеремонно копирует методы учителя. Тоже заставляет подождать своего ответа. Смысловой промежуток при этом Иван заполняет задумчивым созерцанием Долохова – весьма ещё молодого волшебника, надо сказать. Но уже отравленного старческим ядом вроде «вот в наши годы... студенты были воспитаннее, небо голубее, а трава – забористее». Иван продолжает:
- ...я уверен, что для такого серьёзного путешествия Вы найдете более достойных кандитатов, профессор. Более талантливых. Более смышлёных, - «тех, кто готов вам задницу вылизывать и с открытым ртом слушать все исторические байки» - про себя. А вслух:
- Тех, кто по достоинству оценит Ваш гений, - вроде и не оскорбил. По формулировкам так точно не придерёшься. Разве что к тону – вроде с сарказмом, но замаскированным.
- А я бы лучше по старинке. Повозился с Вашими трупами. Развлек их частушками, чтобы они без Вас не скучали. И разложил их кости в алфавитном порядке. От «а» - акромиальной до какой-нибудь «ш» - шейной.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-11-07 13:34:08)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+8

6

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info]

К шестому году обучения среднестатистический ученик Дурмстранга, особенно если он представитель мужского пола, уже вышколен до той степени, что не позволяет юношеской горячности брать вверх. По крайней мере внешне. Не каждый мог похвастаться этим умением, и Долохов уже давно для себя решил, что Ивану это будет не под силу никогда. Юноша всегда проявлял максимум этой самой горячности, нетерпеливости, бунтарства. Таких обычно ломали очень быстро и максимально доходчиво. Этот экземпляр держался довольно долго.

Однако рак на горе все же коротенько свистнул: пусть эмоции Костелецкого все еще можно было читать, как раскрытую книгу, он честно пытался их сдерживать. Это было даже занимательно. Сукровица течет по пальцам, в глазах – практически ненависть и страх отчисления. Конечно, ведь прозвучало грозное и такое пугающее всех студентов слово «директор». Сказать честно, Антонин был не до конца уверен, почему он так быстро долбился разрешения на экспедицию: потому что директор хотел отдохнуть от него самого или потому что он же устал слушать жалобы на Костелецкого. Возможно, он даже ожидал, что оба не вернутся.

Но Долохов смотрел на своего ученика и понимал, что все будет как раз наоборот.

Недоверие и непонимание сменились восторгом и предвкушением. А затем резко сменились еще более сильным страхом: вдруг безумный (а Антонин был уверен, что его считают именно таким) профессор выбросит его за борт, убьет и, что еще хуже, воскресит. Или скормит его местным морским обитателям. Антонин читал это в глазах Ивана и почти мысленно наслаждался этими детскими фантазиями, даже чуть улыбаясь.

Ничего, парниша, и не таких ломали. Потом будешь мне «спасибо» говорить несколько раз.

Ведь и правда такая поездка должна представляться поощрением, а не наказанием. Но у любого другого профессора, а не Долохова. Он не собирался обещать кроткую морскую прогулку. Переход с российской стороны Кольского полуострова в сторону Норвегии сам по себе был непростым как минимум из-за штормов. Им должно было повезти, так как был сентябрь, но проблеваться на палубе Костелецкому грозило и не один раз.

И ведь он ему еще не рассказал, что именно они будут искать в Норвежском море. Точнее, кого. Но эту новость он хотел придержать на потом.

Слава Мерлину, Иван заговорил, потому что профессор уже успел забеспокоиться, что Ивану отшибло язык. Не худшая из потерь, но тем не менее.

И ему потребовалось все собственное самообладание, чтобы в голос не засмеяться. Да мальчишка наконец приобрел настоящие яйца, вы только поглядите! В пору станцевать какого-нибудь гопака! Внутренне Антонин практически рукоплескал ему, сгорая от предвкушения. Давно ему не бередили эмоциональный фон.

– Более достойные ничему не научатся. Наказание это в том числе и способ обучения, а вы пока что самый недостойный из моих учеников с абсолютным отсутствием тяги к некромантии, – Долохов оперся на край своего стола, продолжая не сводить глаз со своего студента. – Отплываем завтра в 11 утра, в 10 жду вас у причала. Советую одеться потеплее, скорей всего попадем в шторм, – профессор подошел к Ивану и прохлопал его по плечу, после чего сильно сжал его и наклонился максимально близко. – Еще раз упомянешь мой гений, – перешел он на русский, – и я расскажу директору о твоем неутолимом желании стажироваться у меня до конца обучения.

Не позволив ему совершить какое-либо ответное действие, Антонин еще раз для верности нажал большим пальцем юноше под ключицей, а потом отпустил, вернувшись к своему столу.

– Вы свободны, Костелецкий. Советую не опаздывать, иначе парусные авралы будете проходить в одних портках. И протрите руки, замараете мебель.

Отредактировано Antonin Dolohov (2021-05-22 10:10:32)

+7

7

На следующий день на причале Иван появляется ровно в десять. Ни минутой раньше, ни минутой позже.
Вообще-то, шансов опоздать у него и не было. Дурмстрангский режим беспощаден: за годы ты так привыкаешь просыпаться вместе с зарей, часов в 6-7, когда несколько ярких цветов ещё борются в небе за первенство, что даже потом, уже на каникулах тело само будит тебя в это время и буквально выталкивает из кровати - вставай! Подросток уже успел сделать серию отжиманий, приседаний и прочих утренних упражнений. Так же шустро принять отрезвляющий душ. Занырнуть в форму. И закинуть в желудок что-то горячее и сытное, что сейчас на первом осеннем морозце разгоняет кровь и красит щеки в красный. Костелецкий даже умудрился пошляться в окрестностях берега добрых двадцать минут. Лишь бы не показаться задротом и не предстать перед физиономией Долохова раньше намеченного. Ещё не хватало! Радовать этого старого козла!
Он появляется решительной походкой, тарабанящей по ветхим доскам пирса, - бам, бам, бам. С рюкзаком, распухшим от кое-как запихнутых туда вещей (колючего свитера, который словно бы этой колючестью уже готовился дать отпор самым сильным холодам, второй пары обуви, зубных принадлежностей, склянок с зельями первой необходимости и даже магического бинокля - подарок отца на прошлый день рождение, штуковины, в которую можно разглядеть даже то, что скрыто в тумане). С физиономией, не менее благодушной, чем день назад - от такой можно схватить парочку переломов даже воздушно-капельно. И с перебинтованными-таки костяшками. Заносчивость-заносчивостью, а купать ушибы в солёной воде - такое себе удовольствие.
Он появляется и втягивает ноздрями воздух. Тяжелый. Морской. Захламлённый криками чаек. Тех же бродячих псов, готовых жрать любую падаль, только меньше размером, с крыльями и клювами.
Он появляется и ищет взглядом корабль, которого, к слову, пока что и нет.
Мог ли Антонин пошутить? Да запросто! С преподавателя некромантии станется вдруг явиться сюда, взглянуть на ученика - с издевательской насмешкой и заявить, что под «экспедицией в Норвежское море» он на самом деле имел ввиду чистку затопленных туалетов на третьем этаже. А что? Какой-то идиот смыл в унитаз свою курсовую, санузел взбрыкнул, прорвался и теперь там НОРВЕЖСКОЕ МОРЕ! «А Вы, Иван, подумали, что я возьму самого бесталанного ученика в какое-то там плавание? Эх, с такой наивностью, молодой человек, вам только в букмекерских конторах выигрыши на квиддич забирать - в лепреконском золоте».
Хотя шанс, что корабль всё-таки появится - ещё есть. Ведь, может быть, это тоже судно, что каждый год везёт первокурсников в Дурмстранг? Помнится, когда эта внушительная двухмачтовая каракка вынырнула перед десятилетним Иваном в первый раз, он так и обомлел. Красный двуглавый орёл, похожий на тот, что печатали на деньгах имперской России, красовался на парусах. Зелёные волны пенной шапкой стекали по бортам. А мелкие ракушки, водоросли, какие-то рачки и даже сдуру зацепившийся за борт водяной чёрт, спешно удирали с палубы - обратно в пучину. «Откуда-то корабль так взялся? Почему не утонул? И как так - паруса сухие?» - закономерные вопросы возникали в голове мальчишки. И почти всю дорогу до школы он донимал ими сопровождающего учителя, который отчаянно (пусть и безуспешно) делал вид, что не понимает русского языка.
Хотя, может быть, Долохов всё-таки зафтрахтовал какое-нибудь исследовательское судно? С опытным капитаном и штурманом? Северный морской путь - это же айсберги и водовороты. Это опасность на каждом шагу и столь любимая некромантом смерть. Вряд ли они ведь поплывут туда вдвоём... да, ведь? ДА?!
Костелецкий в раздражении, что всегда рождает у него неизвестность, перевешивает лямку рюкзака с одного плеча на другое. И ждёт.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-11-14 18:52:17)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+6

8

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info]

Костелецкий так рано встал, что даже не удосужился узнать, куда идти. Антонин был еще в том возрасте, когда он картинно и по любому поводу закатывал глаза, что он и сделал, издалека наблюдая за тем, как его нерадивый ученик озирается по сторонам в поисках корабля.

Интересно, он уже паникует?

Сначала Долохов хотел подойти к нему со спины и начать как-то в духе: «Молодой человек, вы собираетесь плыть в этом? Вы уверены, что ваша поклажа не потопит вас в воде?» — явно намекая на то, что Ивану придется буквально вплавь доставить своего преподавателя до нужной точки на маршруте. Но как бы он ни хотел увидеть отвращение и страх на лице студента, версия была нелепой.

Можно было, конечно, привести Костелецкого к предположению, что экипаж корабля надо предварительно создать, что на языке Антонина означало «воскресить». Идею явно еще стоило доработать и опробовать попозже — этот милый каламбур профессору понравился. Он уже даже ушел в представления, как бы это могло выглядеть, но вовремя себя остановил, потому что его ученик уже доходил до той стадии паники, когда его стойка «смирно» превратилась в яростные и немного нервные мотания головой в поисках корабля, команды и, надеюсь, Долохова.

И все-таки он не удержался и подошел сзади.

— Урок первый: перед отправлением судна стоит уточнить, откуда оно отходит, — как бы невзначай начал Антонин. — Если вы думали, что мы поплывем на том корабле, что привез вас сюда на первом курсе, то пока что вы все еще тот Иван Костелецкий, которого я знал в прошлом году. Эх, а вчера я уже почти поверил, что вы начали исправляться, — профессор покачал головой.

Хотя вообще он просил реквизировать тот корабль, но ему не разрешили. В обсуждении с директором они пришли к выводу, что дополнительная морская практика не повредит никому, в том числе самому Долохову. Профессор мог бы воспринять это, как укол по его гордости, но даже с этим согласился — он ценил любой опыт и не смел от него отказываться.

— Доброе утро, Иван, — наконец поздоровался он с учеником. — Идите за мной, второй причал немного дальше. Корабль уже готов, капитан скоро даст сигнал к выходу на рейд.

Им дали небольшой двухмачтовый парусник и, естественно, команду. Конечно, морская практика это хорошо, но ее лучше проходить с теми, кто хоть что-то понимает в мореплавании, чем Антонин похвастаться сам не мог. Ну и возможно директор Дурмстранга все же не хотел лишиться профессора и студента слишком быстро.

— За мной, Костелецкий, покажу нашу каюту, оставите там вещи, потом познакомлю вас с капитаном и командой. Можете не переживать: они все живые, — бросил он как бы между делом. — Возможно, — не удержался он ремарки.

Долохов провел юношу в надстройку, где им и предполагалось разместиться. Как и любая каюта, она была небольшой, но достаточной для их целей: две кровати, две полки и стол. — Рюкзак положите в выдвижной ящик под койкой, вещи советую из него не доставать. Если что-то необходимо, убедитесь, что потом это не будет летать по каюте, особенно после отбоя. Подозреваю, что вы не хотите получить кружкой в глаз.

Антонин говорил ровно, словно рассказывал, как правильно извлечь желудок при вскрытии, практически не оставляя Костелецкому возможности что-то возразить или вообще вставить хоть слово: у него еще будет на это время. Далее он сопроводил его на палубу и к капитанскому мостику, где их действительно уже заждались.

— Марк Денисович, еще раз доброе утро, — Долохов пожал руку капитану. — Знакомьтесь, еще один член нашей экспедиции и мой студент: Иван Костелецкий, Локи, шестой курс. Будет помогать мне в исследовании, но также будет числиться вашим… — он замялся, все-таки называть ничего не умеющего студента «матросом» было как-то уже слишком, — курсантом. По распоряжению директора, можете давать ему любые задания. Лишь от себя попрошу, чтобы он не только драил палубу.

— Капитан Шихман, — он протянул руку студенту для рукопожатия. — Добро пожаловать! — затем капитан повернулся к профессору. — Тогда я забираю вашего Ивана и отведу к команде.

— Секунду, — остановил его Антонин. — Иван, совсем забыл. Цель экспедиции: добраться до Норвежского моря и найти пристанище одного известного некроманта, который давеча тоже преподавал в Дурмстранге. Возможно, он еще жив, кстати! — Долохов даже не стал скрывать своего энтузиазма, хотя и не добавил, что старого преподавателя скорей всего придется парочку раз воскресить. — К завтрашнему утру жду от вас список потенциальных угроз, которые мы можем встретить по пути, а также возможности их устранения. Не забывайте, что в морях может водиться и нежить. Удачи!

Отредактировано Antonin Dolohov (2021-05-22 10:10:49)

+7

9

Во-первых, идите нахрен, господин Долохов. А, во-вторых, идите нахрен, господин Долохов. Один тон голоса преподавателя вызывает у подростка неприязнь - рефлекторную, как разгибание ноги при ударе по колену. Иван вздрагивает, когда Антонин резко появляется со спины и оборачивается на источник звука.
- Если студент не усвоил информацию, это не всегда вина только студента, - скрежечет зубами Костелецкий, но, поправив лямку рюкзака, режущую плечо, всё же послушно шагает вслед за некромантом по берегу. И вскоре его настигают ещё две новости. Одна хорошая, как водится по канону. И одна плохая.
Хорошая новость - в том, что ожидающий их корабль выглядит ещё лучше, чем мог представить себе русский. Двухмачтовый красавец, как какой-нибудь породистый жеребец нетерпеливо натягивает якорный канат, встряхивает парусиной гривой, готовой выгнуться под напором дующего с материка ветра, и строптиво сопротивляется командам капитана: «эй, поднять нижний фор-марсель!», «крюйс-стень-таксель!, «контр-бизань!». Впрочем, через каких-то десять минут командиру судна приходится отвлечься, чтобы поприветствовать поднявшихся на борт пассажиров. Рукопожатие у Марка Денисовича крепкое, а лицо - смуглое, обожженное солнцем и прячущее под мохнатыми бровями серые зоркие глаза настоящего моряка. И пусть по реакции команды - матросы внимательно следят за каждым движением капитана, как-то сразу боязливо подтягиваются, выпрямляются при его появлении, Иван понимает, что служить под его началом ему, как неопытному юнге, будет очень и очень непросто, он невольно проникается уважением к этому человеку.
Но есть и плохая новость. Например, цель их экспедиции. Долохов и впрямь решился их угробить, отправившись на поиски какого-то богами забытого некроманта-отшельника... А ведь если он хоть на четверть похож на самого Антонина, то Ивану можно уже сейчас вскарабкаться на мачту и сплясать танец висельника на невидимом паркете. По сравнению с этим даже перспектива плыть с учителем в одной каюте - кажется так, мелкой раздражающей неприятностью. Да и вряд ли у него вообще будет свободное время, чтобы проводить его в каюте... Словом, оставив парня с ещё большим количеством вопросов, чем прежде, некромант поступает очень верно. Найти наказание лучше, чем возможность столкнуться с двумя Долоховами разом, он бы вряд ли смог.
Когда капитан взбирается на полуют и командует «отдать концы!», береговая линия начинает удаляться очень быстро. Так что Дурмстранг, обступившие его горы, и даже реликтовый лес по окружности превращаются в тонкую и едва различимую полоску. Жёсткий от соли ветер крепчает. И осыпает пассажиров тумаками не хуже, чем какой-нибудь уличный задира, подкарауливший в темноте.
Вместе с этим, к слову, Иван словно бы теряет родовое право называться «Иваном». Ну, или «Костелецким» - на худой конец. Зато приобретает новое именование - что-то среднее между «эй ты» и насмешливым «а этим пусть займется вон та зелень подкильная». Так день превращается в непрерывную череду из тягания такелажа, драйки палубы, кормления рыб испражнениями собственного желудка, применения стандартной магии в нестандартном морском деле, надсадного кряхтения и борьбы с налетавшими на парусник гигантскими волнами...
И только уже под вечер, рухнув плашмя спиной на койку в каюте, подросток понимает насколько он устал. И как ноют у него мышцы спины, плеч, а особенно ног. О существовании некоторых из этих мышц Костелецкий вообще не подозревал! И тут на тебе, получите, распишитесь. Парню лень подсвечивать себе пространство заклятьем «Lumos». А ещё - у нет сил, чтобы даже раздеться. Сейчас он готов уснуть прямо так - стоя подошвами сапог на полу, согнув колени и растянувшись в штанах и гимнастёрке поверх груботканого покрывала... Больше того - он уже успел забыть, что каюта не принадлежит только ему одному. Так что когда что-то щёлкает в двери, и та открывается настежь... И даже когда кто-то смачно спотыкается об вытянутые ноги подростка, Иван только бормочет сквозь дрёму - «ну, пожалуйста, идите нахрен». И не открывает слепленных век.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-12-07 11:32:47)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+7

10

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info]

У Антонина и Ивана был целый набор встречающих и провожающих фраз, которые не делали чести ни самому профессору, ни его студенту, но настолько органично сплели их и без того непростые отношения, что в какой-то момент на них перестали обращать внимания, а при их отсутствии даже удивлялись, почему Костелецкий не послал преподавателя некромантии на три буквы, а тот, в свою очередь, не отправил его доставать из могилы его ебанутую бабуленьку.

Но еще ни разу Иван не встречал его еще и так ласково, полулежа посреди каюты. Конечно, Антонин представлял, что Костелецкий не успеет сделать никакое задание. Но совсем не представлял, что он так быстро выдохнется.

Хм. Похоже, мы с капитаном перестарались для первого дня, верно?

Сначала он хотел его пнуть, ибо какого черта его и без того длинные ноги разлеглись на полу — не мог доползти и ногами тоже полметра до койки? Потом подумал, что стандартным Круцио вернет его к жизни быстрее, хотя не был уверен, что хочет услышать еще какое-нибудь «идите-ка вы, профессор, нахер мелкими перебежками». Почему-то Костелецкий особенно любил посылать его во все места, отдаленные и не очень. Нельзя не отметить, что профессор мысленно посылал Ивана туда же, только груженого отработками.

Антонин легко пнул его несколько раз носком ботинка в ногу. В ответ услышал лишь какое-то бормотание, больше похожее на бред из трехэтажного русского матерного.

Не, ну я честно попытался разбудить его гуманно.

Долохов поставил на стол остатки своего ужина, который он решил взять в каюту, достал палочку и сопроводил уставшую тушку на койку, придав ей сидячее положение. Голова Ивана болталась как тот болванчик: видимо, парня ушатали так, что он даже не осознавал, где он и что он вообще такое. Для верности Антонин сначала поднял одну руку студента, затем — вторую, выпрямил ему ноги, резко опустил их — но Иван спал.

— Для протокола: я очень старался. Crucio, — он не стал вкладывать в заклинание много силы, все-таки он хотел взбодрить парня, а не поиздеваться. Хотя, конечно же, желание такое было, но он все же был преподавателем, а не извергом. Любящим наказания преподавателем, естественно, но еще не до такой степени. Костелецкий нужен был ему живым и желательно бодрым, а еще более желательно — не желающим самостоятельно выброситься за борт.

— Иван? — Долохов щелкнул пальцами несколько раз перед лицом юноши. — Как вы себя чувствуете? Пришлось разбудить вас, потому что ваше лежащее и почти желавшее остыть тело не оставило мне иного выбора. Вы вечером ели, или и ужин тоже пошел на корм рыбам? — он протянул ему свою тарелку. — Приходите в себя, нам еще ночь коротать с вашим домашним заданием, которое вы, естественно, еще не начинали делать.

К слову, профессор уже имел при себе список тех самых тварей и нежити, которую им теоретически предполагалось встретить на пути, но хотел хоть как-то заставить работать еще не до конца выбитые мозги его студента. Все-таки он видел в нем хоть какой-то потенциал: он же его все-таки взял не только из чистой и непритязательной любви.

Отредактировано Antonin Dolohov (2021-05-22 10:11:10)

+6

11

Ване редко снились сны. Он был из тех счастливцев, кто вырубается, стоит только голове коснуться подушки и проваливается в эдакую чёрную пропасть, похожую на ванну с дегтем, где темно, ничего не происходит, зато мозг отдыхает просто на ура. Но, видимо, сегодняшний день был так богат на впечатления, что сознание продолжило работать на холостом ходу, даже когда студент-таки добрался до койки. Это самое сознание стало подсовывать Костелецкому картинки.
И приснилась Ване... его смерть.
Причем, этот был тот тип сна, где у тебя нет выбора. Словно бы решения, как действовать, кто-то определил задолго до твоего появления, или тут в принципе нельзя было принимать решения. А можно было только смотреть - снизу-вверх, с палубы корабля, на гигантские горы волн, которые сначала перекатывались, как чёрные мускулы, а затем стали расти, расти, расти... Словно бы из пучины на поверхность поднималось что-то чудовищное. Ветер растрепал паруса, что-то сверкнуло в небе, а затем водоплавающую хреновину начало вертеть и качать так, будто бы какой-то великан схватил корабль, как погремушку, и принялся трясти, громыхать ей... Или как будто пёс взялся растрепать кость, чтобы добраться до её мозговой части. И, надо сказать, у обоих получилось. Ведь в какой-то момент одна из матч переломилась и гигантской громадиной полетела прямо в сторону Костелецкого. Кажется, она расколола ему череп. А, может быть, и перебила хребет. По крайне физически это ощущалось именно так.
Потому что до этих пор парень ещё никогда не чувствовал такой боли.
Причем, не только во сне, но по ходу и наяву.
Со стороны это выглядело так, что студент вдруг скрючился на своей полке, подмял под себя подушку и прямо вгрызся в в её угол... То ли чтобы заглушить своё рычание, то ли чтобы не прикусить себе язык.
А внутри... Внутри происходило что-то странное.
Потому что вот есть боль осознанная, причинно-следственная, так сказать... Прижал ты руку к горячему котлу, так ладонь так и вспухла ожогом, двинули тебя кулаком в ухо, вот половину лица и дёргает в судороге... А эта боль была какая-то неправильная. Потому что болело всё и сразу. Болело где-то и нигде. Как будто кто-то ампутировал орган, но боль в нём осталась. Это было что-то фантомное. Иррациональное. Как в общем-то сама идея Долохова - пытаться найти подход к ученику и при этом подвергать того «Crucio» во сне. Прививать дисциплину и при этом самому класть на устав большой такой и жирный болт.
- Это что... было Непростительное?! - хрипит Иван, когда уже очухивается от пытки. Сон ещё плещется в глубине глаз осадком, а сознание пытается найти происходящему - разумное объяснение. Например, палочке, наставленной на него, и озабоченной роже преподавателя.
- Да Вас же за такое в тюрьму упекут! - не то, чтобы Костелецкий станет скучать, но этот хмырь по ходу и впрямь рехнулся. Ведь как можно запульнуть в студента «Crucio», а потом миленько так интересоваться - ты поел, дружок, у тебя всё хорошо? Ещё, блядь, одеяло подоткни! И попроси шапку надеть, когда поутру придётся выходить на мороз и пробираться до нужника!
Студента всё ещё трясет мелкой морзянкой, и смотрит он на Антонина хмуро, мрачно даже, но... постепенно во взгляде появляется что-то ещё. Любопытство? Может быть, даже интерес?
- Или всё-таки не упекут? И иногда использовать такие проклятия - можно? - русский тот давно подозревает, что очень многие вещи взрослые говорят лишь для того, чтобы им, ученикам, было неповадно их повторять. А сами - так спокойно практикуют всё, что им хочется, и даже то, что запрещено законом. Не пойман - не вор, как говорится. Или чуть общее. Не пойман - не преступник. Поэтому если уж ему подкинули такой повод, Ваня обязан узнать. И, кто как не главный диссидент Дурмстранга - Долохов - сможет его просветить?
От тарелки с ужином же, Костелецкий, было отказывается. Гордость и всё такое. Но пахнет от еды так здорово, да и помирать от голода, когда у тебя впереди столько других увлекательных поводов откинуться, - как-то не по-геройски, поэтому в итоге тарелку парень всё-таки берет. И накидывается на ужин, как на вражеское войско. Только что и слышится здоровый ход челюсти, да лязганье ложки об скобяную посудину. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок - это так. Даже если этот путь ищет какой-то великовозрастный мудак с преподавательскими амбициями. И даже если это самое сердце ему нужно чисто для того, чтобы препарировать его на прозекторском столе.
- А задание я Ваше сделал, - снова с каким-то вызовом бросает Иван, когда тарелка, наконец, показывает свое блестящее нутро. Студент отставляет её и вытирает рот прямо обшлагом рукава.
- Вернее, я расспросил матросов, какие твари тут водятся, и они мне всё рассказали, - точнее, как рассказали... Болтать с каким-то сосунком с большой земли, настоящие морские волки, конечно, бы не стали. Но Костелецкий зацепил их тем, что усомнился в интересности их службы. Знай себе, тягай паруса, полируй палубу, да присматривай за магическими приборами - и это та самая романтика мореплавания? Нет, обмельчал флот. Скука их работа, да и только - поделился своим мнением подросток. На что получил сначала шмат отборной брани - такую только в порту-то и услышишь. А затем целую пригоршню матросских рассказов. В них экипаж сражался и с водяным народом - мавками, которые отстреливались ядом из сумок крильмаров... И расследовал таинственную пропажу припасов из трюма. Потом оказалось, что их подъедал как-то пробравшийся на борт детёныш стрыги... А однажды моряки даже видели морского змея. Казалось бы, что ему в Северном Ледовитом-то делать? Чай не Тихий, не Атлантический океан, температура тут много ниже. А гляньте-как, доплыл, чёрт, и шипастыми гребнями так и светил из воды...
Поэтому, соединив все эти байки - в одну, Ваня рапортует преподавателю бодро и с саркастичным самодовольством даже.
- Встретить мы тут можем мавок. Крильмаров. И даже морского змея. А вот когда выберемся на берег, есть шанс наткнуться на йети, погребинов, стрыг, гулей и хайд... хайдби... хайндов... Каких-то гадин, словом, что принимают облик медведей, прячутся в лесах и питаются именно человеческой плотью. Вот. Но самое страшное... - и тут голос подростка почему-то делается глуше.
- Это северные штормы. Попадем в такой, и тот же бой со стрыгами покажется детской забавой, - в этот самый момент отголоски сна начинают скрестись об его череп изнутри.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-01-14 14:25:09)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+6

12

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info]

»Кажется, я все-таки переборщил», — задумался Долохов, наблюдая за тем, как Иван корчится и, похоже, грызет подушку, постанывая и подергиваясь, как та студентка при первом вагинальном оргазме. Вообще странно, что реакция на заклятие была именно такой: профессор был уверен, что Костелецкий все-таки парень покрепче.

— Непростительное, — коротко ответил Антонин на хрипящий вопль студента. — Так было быстрее, а мы с вами, благо, не в школе, чтобы я к вам прикладывал нашатырь, — он привычно закатил глаза, как и всегда, когда требовалась объяснять молодняку прописные истины.

— Не упекут. Даже если вы вякнете директору, а я в этом что-то сомневаюсь, — он убрал палочку и скрестил руки на груди, откидываясь на стуле. — Иван, не срамите честь Локи. Или вы забыли особенности обучения своего факультета? — он действительно был удивлен этому вопросу, потому что у него самого он во время обучения не возникал никогда. Когда практически с первого курса тебя погружают в мир темной магии и таких искусств, как некромантия, вопросы нужно задавать другие. Например, как основателям школы вообще позволили создать такой факультет и почему это до сих пор законно.

Иван честно пытался отказаться от еды, но его гордость явно утонула в желудочной жидкости, поэтому уже через несколько секунд ложка стучала по тарелке. Никаких манер, одна сплошная молодецкая спесь. И спесь эта выражалась даже в том, как он рассказывал о выполнении задания, хотя в этот момент Долохов мысленно отметил про себя, что Костелецкий за лето приобрел еще и такой навык, как находчивость. Даже не стал поправлять его ошибки — он еще успеет.

— Вполне себе неплохо, Иван, вполне себе. Хотя про штормы вас запугали, да и стрыги чаще в лесах обитают. Я бы на вашем месте опасался пещеры, которую мы ищем, но это мы обсудим завтра. Так как же вы предлагаете бороться с мавками и крильмарами? — спросил он уже дежурно, словно ему и правда было это интересно. Но его больше волновало, пересилит ли студента его собственное любопытство.

Отредактировано Antonin Dolohov (2021-05-22 10:11:29)

+7

13

Однажды Костелецкому точно стоило бы написать книгу. Причём, назвать её как-нибудь соответственно. Вроде - «Моя борьба». И занести туда все случаи, когда он слушал Антонина Долохова и боролся с собой, чтобы прям-таки не вскинуть ладонь и не проломить себе череп в районе лба. В порыве «ну, что же Вы, батенька, несёте».
- Я спрашивал не о том, можно ли использовать столь Тёмную магию, - упрямо поправляет парень. 
- Я спрашивал о том, как использовать столь Тёмную магию так, чтобы потом тебе не прилетели последствия. И я не стукач, чтобы Вы знали, - обвинения кажутся русскому очень несправедливыми. Сначала, видите, ли его обозвали доносчиком, а потом ещё и недостойным сыном Локи.
И это его-то! Того, кто грезил военным факультетом ещё до поступления! И безоговорочно прошёл испытание распределения!
А ведь в Дурмстранге это не какой-нибудь там сеанс психоанализа от старой шляпы... Это в принципе звучит, как бред: по кругу напяливать на голову некую расчудесную рухлядь, чтобы в первый же день в школе подцепить от неё вши, ага, а затем - ещё выслушивать от неё мудрость, которая больше похожа на запущенный случай шизофрении. Мол, вот ты любишь гладить котят и на твоем подоконнике визгопёрка выжила даже, когда ты целый месяц забывал её поливать, значит, ты добрый и разбираешься в растениях, топай на Хаффлпафф. Ты задрот, который не вылазишь из книжек, и когда родители говорят тебе «одень пальто и сходи на улицу, хоть воздухом подыши», занудно объясняешь им, что правильно «надень», идеально - Рэйвенкло. Так, ты скоро умрёшь, потому что храбрый дебил, поэтому просто поноси красный, пока можешь, он тебе больше всего к лицу, - Гриффиндор. А у тебя крепкое здоровье, значит, молитвами Мерлину, продержишься семь лет в подземелье, и твои родители нас не засудят за членовредительство, - поздравляю, Слизерин.
Как? Как вообще можно так выстраивать учебный процесс?
Нет, в комиссии восточно-европейской школы отбор шёл куда строже. Выписка из родословной, справка о чистокровности, сведения о профессиях родителей, состояние банковского счёта, предрасположенности к магии... О том, куда направить будущего студента в Дурмстранге понимали ещё до того, как ученик прибывал со своими оклунками к воротам института.
И распределение лишь подтверждало их нумерологические прогнозы.
Порт-ключ переносил ребёнка в искусственно смоделированный лабиринт с препятствиями... И там-то юные волшебники просто демонстрировали будущим менторам свои таланты. Сильные - делались ещё сильнее. Властолюбивые доказывали свою способность быть лидером. Изобретательные - проявляли чудеса ума.
Некогда Алексей Костелецкий и захотел отдать своего сына именно в это заведение, потому что оно готовило узких специалистов. Профессионалов того самого толка, которые могли бы найти работу сразу после окончания школы, а не тратить свою молодость и переучиваться на бесконечных стажировках. Нет, будь ты хоть рыбой, в Дурмстранге тебя не заставили бы залезть на дерево и распевать птичьи трели, а, скорее, построили бы маленький пруд и сказали бы переплыть его столько раз, пока у тебя не закончились бы силы, - ну, чтобы твои плавнички стали крепкими, а лёгкие привыкли к кислородному голоданию. Там всегда умели использовать таланты.
И таланты к Тёмной магии - не исключение.
О, да, чихать директор хотел на этих правозащитников и международные скандалы. Война с Грин-Де-Вальдом лишний раз напомнила Европе, что, чтобы бороться с такими сильными и тёмными волшебниками нужны не менее сильные и не менее «тёмные» спецы в органах. Чтобы понимать, как противодействовать таким заклятьям, в них нужно разбираться. Поэтому факультет Локи - это не против закона. Факультет Локи - это в принципе над всякими законами. Потому что нет тёмной и белой магии, магия просто магия, а есть только воля волшебников. Их их планы по захвату мира. Или - по его спасению. А потому...
- Научите меня этому проклятью, - даже в полумраке каюты, видно, как горят глаза Костелецкого. Жадностью до знания. Любопытством. А ещё бараньим энтузиазмом. Энтузиазмом того самого толка, что когда преподаватель посылает тебя с твоими просьбами в анус кита, ты всё равно потом непременно пробуешь освоить сложную волшбу сам, и наверняка оказываешься где-нибудь на койке лечебницы для особо тяжких.
- Научите меня «Crucio», и вот оно-то и поможет мне при встрече с мавками и крильмарами, - и уже пробуя почти торговаться,
- Да и в той пещере, куда Вы так спешите попасть... Вряд ли там нас ждёт что-нибудь или кто-нибудь, кого одолеешь этими банальными петрификусами. Разве нет?

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-01-19 01:15:50)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+8

14

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info]

Антонин был готов признать, что узнал в этом мальчишке что-то от себя самого в его же возрасте. Эта мысль, правда, немного заставила его задуматься о слишком рано приближающемся старческом маразме, но предпочел отодвинуть ее минут на пять. Оказалось, что есть что-то приятное в том, чтобы обнаружить схожие черты в юном даровании, что означало, что это поколение не такое уж и пропащее.

Однако Антонин никогда не искал в своей жизни легких путей. Поэтому, когда он сам в юности задался вопросом, как использовать темную магию без последствий, он не спрашивал об этом преподавателей, даже своего будущего наставника по некромантии — предпочитал для начала изучить вопрос самостоятельно и идти за ответами только в случае полного провала в самостоятельных изысканиях.

Интересно, а этот Иван что-то уже об этом знает или просто использует возможность?

И под «что-то» Долохов имел в виду не то, что им преподавали на уроках темной магии, его интересовали более глубокие знания. Знает ли юноша о более сложных заклинаниях, не пытался ли изучать что-то сверх программы? Праздный ли это интерес или практический? Он хочет развиваться в этом направлении или кому-то насолить? Думал уже о том, способен ли он на убийство?

Антонину Долохову впервые за долгое время стало интересно. Ведь именно это ему и нравилось в преподавании: находить таких, как Костелецкий. Хотя пока что немногие оправдывали какие-либо надежды, да и не заходили пока дальше вопросов, которые нельзя было даже назвать прямолинейными. Но то ли Иван слишком устал, чтобы ходить вокруг да около, то ли считал, что может вот так напрямую спрашивать профессора о таких вещах. Вот и проверим.

— А вы считаете, что вы готовы для этого? — он чуть наклонился к студенту, насколько это было возможно в рамках маленькой каюты. — Готовы не просто ударить кого-то, сбить с ног или устроить взрыв? Вы уверены, что вы готовы не просто причинить кому-то боль, а причинять ее максимально намеренно, продолжительно, с разной степенью жестокости? — Антонин говорил как всегда четко и жестко артикулируя каждое слово. — Круциатус это не Бомбарда. У них разные цели. Это не единовременное пагубное воздействие, это пытка. Вы считаете, что морально готовы к этому? — он отстранился обратно. — Ответьте сначала на этот вопрос, а потом уже возможно мы поговорим об уходе от ответственности. И к слову, — словно опомнился он, — это не лучший выбор заклинания для того места, куда мы отправимся. Там как раз может понадобится что-то более скоропостижное, если вы понимаете, о чем я.

Как ни странно, у него не было никакого желания его запугать или тем более отпугнуть. Антонин все еще не привык ходить обходными путями, поэтому решил предупредить своего студента еще, как говорится, на берегу. А ведь если он скажет, что готов — что же, он будет рад посмотреть насколько. Заодно проверит, вдруг Костелецкий — начинающий психопат или садист. Хотя и с такими можно работать.

Отредактировано Antonin Dolohov (2021-05-22 10:11:55)

+8

15

Костелецкий всегда был упрямым и грубым, так что при первом знакомстве производил впечатление наспех сколоченной табуретки.
К цели он шёл напрямик, не гнушаясь методами и словно бы даже не видя препятствий, - разбитые лица, переломанные хрящи и кости, видимо, ставшие кому-то ненужными, стоматологические услуги - как бонус. Ко всему прочему, русский ещё и был очень замкнутым. Он никогда не выдавливал из себя два слова, если достаточно одного. И уж точно не любил все эти разговоры по душам, когда собеседник пытается забраться в твое нутро и шарит там своими лапами, липкими, грязными.
Поэтому и сейчас на расспросы подросток первым делом реагирует скукоженной физиономией. Мол, а ваша какая печаль? Но по тому занудству, которое вдруг разводит Антонин, по тому как учитель ударяется в морализаторство и неуютно ёрзает, будто уселся задницей на бутылку, Иван понимает, что он и впрямь попросил о чём-то стоящем. Вдруг раскопал что-то ценное. А раз так, то, может, и стоит, поболтать с этим злобным хреном. 
- Если человек меня сильно взбесит или если от информации, которая у него есть, будет зависеть моя жизнь, то да, я готов, - честно и напрямик. Но вот дальше... Дальше уже чуть с большим сомнением:
- И если это будет приказ, то тоже... готов, - всё-таки Локи - это ещё и про очень жёсткую дисциплину. Ведь, по сути, что такое боевой маг? Вовсе не профессионал, оснащённый мощными заклятьями. Так-то под это определение подходит любой вооруженный человек. Боевой маг - это ещё и фантастическое следование уставу, и умение ставить цель выше самоосознанности. Только так и выигрываются войны. Дисциплина - это основа армии, её хребет.
К слову, к сказанному Костелецкий будто бы хочет добавить что-то ещё. Может быть, рассказать, что он и впрямь уже кое-что пробовал? И кое-что у него даже получалось?
Среди старших курсов ведь на самом деле немало таких, как он, - желающих испробовать магию чистую и без примесей. Ту, что скользит почти по грани. Веселящую и стирающую ощущение смертного тела волшбу. Недаром же в Дурмстранге полу-легально даже существует община «Сыны Ангрбоды». Некогда её основал как раз один из студентов Локи и сколотил своего рода шайку из талантливых, но не самых вымуштрованных учеников. Те приносили на встречи - описания заклятий, рунические обряды и всякие другие опасные штуки-дрюки, выуженные из семейных библиотек или перешедшие им по наследству. И общими усилиями - студенты пытались их освоить. Ходят слухи, когда-то в этом братстве даже состоял тот самый белый волк Европы с трёхсложной фамилией, раскладывающейся, что австрийский штык-нож. Впрочем, об этом «Сыны Ангрброды» предпочитают не упоминать.
Так вот, год назад Иван тоже получил приглашение в этот кружок доп. образования. И надо признать, вынес с этих продлёнок даже больше, чем с уроков некоторых учителей.
Но стоит ли признаваться в этом Долохову? Вот в чём вопрос.
В каюте повисает пауза, через которую становятся слышен мирный плеск волн об обшивку корабля и редкие переклички матросов, стоящих в дозоре. Немая пропасть растягивается, как перед признанием, как перед тем моментом, когда один человек вдруг сбрасывает груз подозрительности за борт и начинает, наконец, говорить - откровенно. Но...
...всё же нет. Костелецкий не доверяет некроманту. Тот слишком напоминает ему того самого крильмара или морского змея, что подплывает к тебе бесшумно, а потом хвать, и его зубища уже вонзились в твою ногу и впрыснули парализующий и убивающий мгновенно яд. Поэтому русский лишь нашаривает под подушкой свою волшебную палочку и кивает - я готов.
- Лучший-не лучший, но Вы сами говорили... - тут голос подростка делается напыщеннее и словно бы подражает самому Антонину. Пародии - не сильная сторона Ивана, но в целом выходит даже похоже.
- «Поднятые трупы нередко любят закусывать неопытными некромантами. Поэтому вам пригодится весь ваш скудный умишко. Простые заклинания, сложные заклинания - хотите жить, будьте готовы пробиваться к этой жизни любыми средствами», - и прочее бла-бла-бла. Студент даже едва слышно хмыкает.
- Видите. Иногда я Вас слушаю, господин учитель... Ну, так, раз в месяц. Год. Столетие. Может, всего один раз.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-01-21 18:52:56)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+7

16

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info]

Сука, Ваня, как же ты меня бесишь. Как же я хочу тебя выбросить на хер за борт и держать верх тормашками. Чтоб тебя Кракен сожрал, ну серьезно. На кой хер я вообще взялся учить детей. Сука неблагодарная, скажу директору, что ты в море потерялся. Пусть меня уволят, перееду к Игорю.

Ему, конечно, все еще было интересно, но еще больше Антонину хотелось все-таки показать мальчишке, что тот Круцио, что он чувствовал пять минут назад вообще ничто в сравнении с тем, что его профессор может с ним сделать, даже не задействуя волшебную палочку. В целом, Долохов уже нарисовал себе самые разные картины того, как Иван корчится в муках и одновременно вылизывает его ботинки, а по возвращении в школу поселится в морге в подвалах Дурмстранга.

Но Долохов однажды дал слово директору, что жертв с серьезными увечьями, как физическими, так и психологическими, больше не будет хотя бы ближайшие лет семь, ибо свою квоту на покалеченных студентов он уже сполна выполнил, или его отправят преподавать колдомедицину на другой факультет, поэтому просто шумно выдохнул.

Он ведь видел, что Иван очень старается переступить через себя, потому что ему пришло в голову, что сейчас его неожиданно обучат Непростительному. Переступить через гордость, ненависть к преподавателю, яркие проявления пубертата и что там еще было в этом Иване. Видел, что парню есть, что рассказать еще и возможно о своих дополнительных магических познаниях — как будто преподаватели не знают, чем занимаются студенты во внеучебное время.

Но Иван Костелецкий никогда не доверится Антонину Долохову. Ведь он же тот самый ебанутый профессор некромантии, которого он ненавидит и мечтает увидеть в виде трупа, закопанного метров сто под землей. И возможно даже сам эту стометровую яму ему бы выкопал, дабы убедиться, что похоронен этот ни сколько не уважаемый им преподаватель далеко и надолго.

Он дал правильный ответ на вопрос. Правильный для любого другого преподавателя, кроме самого Долохова. Его не интересует, способен ли его студент дать сдачи или выполнить задание, как обычный глупый наемник. Есть ли внутренняя жилка садизма — да. Сможет ли смотреть на муки другого человека — да. Сможет ли делать это долго — о, да.

Но, видимо, таких учить только на практике.

— Костелецкий, за что же вы такой у меня долбанутый, — сказал он куда-то в сторону, но в той маленькой каюте можно было услышать и шепот. — Вы как обычно, блять, начинаете за здравие, а заканчиваете за свой упокой, — Антонин покачал головой. — Вставайте, выйдем на палубу, поймаете себе какого-нибудь кальмара, — преподаватель открыл дверь и рукой указал, что студент должен выйти первым. — Идите, или накастую Versus вам в задницу, разговорчивый вы мой, — Иван еще какую-то секунду замер в дверях. — Могу Круцио в очко для скорости, точно хотите попробовать?

немного угроз Долохова

Versus — P, F
Заставляет жертву полчаса говорить стихами.

Отредактировано Antonin Dolohov (2021-05-22 10:12:13)

+7

17

Эх, за упокой, так за упокой! Кажется, молитва начинается так: «помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди вечнаго прествльшагося раба Твоего, Ивана Костелецкого...». Кому-нибудь на свете точно стоило бы сейчас помолиться за одного не самого разумного русского. Потому что тот и впрямь застряет в двери каюты, ни туда-ни сюда, и куда как решительнее сжимает волшебную палочку. Да церберу под хвост! «Твой» Иван, как же. Держи карман шире, пидарасина старая. Он уже не сопливый мальчишка, которого можно вот так вот шпынять по зад.
- Если Вы это сделаете, господин учитель, я могу и ответить, - ещё не шибко уверенно, но уже достаточно злобно произносит подросток и разворачивается лицом к Антонину. Ростом парень пока не догнал преподавателя, но в его движениях уже чувствуется какая-то затаившаяся и безбашенная сила, обещающая в будущем наворотить немало сомнительных дел.
- И Вы это знаете. Поэтому-то и взяли с собой в экспедицию. Не потому, что я бездарь в некромантии, и Вы вдруг захотели стать добреньким самаритянином и подтянуть меня. Хотя и не без этого. А потому что Вы задумали что-то такое, с чем Ваши задроты-отличники не справятся. Вам нужен студент, который не струсит и не станет отсиживаться в стороне, когда Ваш план вдруг пойдет по одному месту. А раз так, хватит измываться, - ещё отец учил пацана, что в мире мужчин есть такие оскорбления, которые спускать с рук нельзя, иначе об тебя будут вытирать ноги. Нельзя и всё. Даже если потом тебе почки отобьют. Даже если совсем убьют. И пусть Алексей Костелецкий, наверное, имел ввиду что-то более стоящее, чем простые упражнения в велико-могуче-трёхэтажном от преподавателя (тем более, военного факультета, а не какой-нибудь там академии благородных девиц), поруганная гордость и «что там ещё есть в этом Иване» уже буквально стучит молотками в его висках.
Он уже даже мирится с мыслей, что его исключат. А, пусть.
Зато путь до ворот института он проделает - под бурные овации однокашников.
Всё же слухов про Долохова в школе ходит предостаточно. И за годы педагогической деятельности он явно не сумел попасть на доску почёта с припиской «любимый профессор Дурмстранга». Одни шепчутся, что волшебник шпионит за директором в пользу Советского союза (якобы у Антонина остались какие-то позорные должки перед родиной). Другие, что он съехал кукухой после смерти жены, и теперь периодически воскрешает супругу, чтобы предаться с трупом старой-доброй ностальгии (если вы понимаете о чём я). Третьи, что он настолько жесток, что дайте время, и он непременно спалит институт к дракклу, и при этом будет лишь восхищаться, как элегантно мягкие ткани отходят от скелетов учеников. Ах, да, а ещё он коллекционирует молочные зубы детёнышей нунду. Страдает запорами. Вышивает гладью лики Грин-де-Вальда и метает навозные бомбы в портреты Сталина. Из цветов славянский упырь любит заунывники и лепестки картофеля, чуть пожранные колорадом (это тоже что-то русское, необъяснимое). Ест он только из гусь-хрустального хрусталя. Но, главное... Главное! Он всегда мечтал о сыне, но родилась дочь. И поэтому-то он мстит студентам мужского пола за своё половое бессилие...
Иван делает всего лишь один резкий взмах. Кидает заклятье наугад, но с такой мрачной яростью, что та поднимается изнутри, клокочет в глотке и помогает студенту буквально возненавидеть человека, стоящего напротив.
Ведь зачем им в самом-то деле мучить крильмаров и дразнить зоозащитников? Если он может испытать своё первое Непростительное на самом Антонине? Тут тебе и максимальная вовлеченность. И подходящий эмоциональный фон для пытки. Пусть слабенько, по-ребячески, но у русского должно выйти. Так он сам думает.
«Вы уверены, что готовы не просто причинить кому-то боль, а причинять её максимально намеренно, продолжительно, с разной степенью жестокости?»
«Если человек меня сильно взбесит, то да, я готов».
- Crucio!
И в тот же момент брюхо вечернего неба распарывает молния, а на палубу шлёпаются первые капли дождя.
Начинается шторм.

one way ticket to Canada pls

Круцио и сила молитвы за упокой

[dice=7744-3872-26]

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-01-25 22:54:32)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+5

18

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div>[/info]Ну наконец-то. Все-таки ты не бездарь. Можно не топить.

Внутри себя Антонин расплывается в улыбке.

В какой-то степени он даже не ожидал, что заклинание окажется действенным, но, похоже, ему удалось надавать на студента нужным образом. До этого он еще не практиковал обучение боевым заклинаниями и тем более Непростительным, поэтому опыт для него был совершенно новый. Конечно, он бы предпочел, чтобы дозу пыточной боли получил крильмар или какая-нибудь другая тварь, да пусть даже тот профессор, которого им еще предстояло поднимать, но, с другой стороны, так он максимально четко понял и осознал, что именно получилось у Костелецкого.

А получилась у него заправская боль и даже какое-то время продолжительная.

Боль Антонин Долохов чувствовал не первый раз, знал, как с ней бороться, как противостоять, а главное — как не показать атакующему, что боль достигла своей цели. Это был один из основных уроков, который он усвоил еще в детстве, благодаря своему отцу. Научишься сдерживать боль, когда твою природную жестокость пытаются выбить по принципу «клин клином». Возможно, Роман Долохов просто в какой-то момент вошел во вкус, потому что принцип не работал, но боль не прекращалась.

Когда действие заклинания начинает слабеть, Антонин расплывается в широкой хищной улыбке.

— А из вас выйдет толк, если хорошенько поддеть, господин Костелецкий, — громко кричит он, чтобы перекричать гром и шум дождя. — Именно поэтому я вас и взял.

Шторм начал резко усиливаться, а дождь — бить косыми каплями по лицу, буквально царапая щеки. Корабль резко накренился.

— Хватайтесь за тросы! — еще громче кричит он, пытаясь удержаться на ногах, потому что крен у судна неожиданно большой, а дождь уже такой сильный, что он плохо видит, улетел Иван вслед за этим креном или нет.

Сукаблять, я мог бы и сам его утопить, но передумал же!

Отредактировано Antonin Dolohov (2021-04-21 14:11:03)

+5

19

Блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, бляяяяяяяяяяяяяяяяядь!
А впрочем...
Лучше обо всё по порядку.
Итак, «блядь №1». Она была мысленно адресована Иваном, конечно, его любимому преподавателю. А конкретно - пониманию, что Антонин Долохов только что ловко его провел. Тот ждал, что подросток нападёт! Он намеренно его раззадоривал. Как поджигают бикфордов шнур, проводящий огонь к пороху, так и некромант каждым своим словом высекал в Костелецком искру за искрой. И ведь, надо же, русский повёлся! Почти, как младенец!
«Блядь №2». Она была уже о заклинании. Где-нибудь в учебниках «Непростительные проклятья для чайников» непременно стоило бы написать, что если ты всего лишь раз в жизни видел, как взмахивают волшебной палочкой, творя новое заклятье, и просто знаешь, как его называют, - это вовсе не значит, что ты уже готов его применять. О, да. Пусть его «Crucio», кажется, всё-таки попало в цель, но при этом вернулось оно с такой отдачей... Что честно? Оно того не стоило. «Crucio», и фаланги пальцев Костелецкого будто выдернули из суставных сумок вместе с мясом. Жуткое ощущение!
«Блядь №3». А ещё «Блядь №4». «Блядь №5». «Блядь №6». «Блядь №7». И «Блядь №8» относились к тому, что теперь Иван готовился к дуэли. Профессор ведь не простит... Такой профессор, как Долохов, точно нет. И хоть подросток почти умирал от усталости, накопленной за целый день работы на корабле, выплеснувшийся от стресса адреналин заставил его подобраться в боевую стойку. И даже заметить, что вот же, некромант слишком далеко вынес вперёд правую ногу, а, значит, следующей атакой парню непременно нужно лишить того равновесия...
«Блядь №9» - особенная в своей искренности. Потому что Костелецкий был крайне возмущен, что в итоге равновесия лишили именно его. Шторм усиливался. Дождь уже не просто стекал струйками по лицу, он стегал, как плетью. А волны накатывались на корабль с таким неистовством, что зыбкий мир из досок и парусины стал заваливаться перед глазами парня то в правую сторону, то в левую. Ступни поехали, и Ваня еле-еле успел выполнить команду некроманта - «хватай трос!».
«Блядь №10» совпала со вспышкой молнии. Белая линии расчертила небо пополам, словно рисуя на нём дробь. В числителе - грозные тучи, в знаменателе судно, сейчас больше похожее на жалкую скорлупку грецкого ореха в луже. На секунду электрический всплеск осветил всю разволновавшуюся команду, выбелил палубу, посеребрил голову Долохова и опалил светом студента. А затем и вовсе разгорелся, заалел. И часть парусов - вспыхнула!
«Блядь №11» был испугом.
«Блядь №12» - воспоминанием кошмара, который теперь казался вещим.
«Блядь №13» - уже более осознанной попыткой помочь себе думать.
«Блядь №14» очередным чертыханьем, ведь думать Костелецкому помешали. Корабль снова хорошенько так захлестнуло водой, ледянющей, заползающей за шиворот, утяжеляющей одежду втрое, и парня потащило по палубе, так что лишь каким-то чудом он успел ухватиться за релинг противоположного борта. При этом умудрился ободрать себе локоть и, кажется, стесать колени.
«Блядь №15» - это подумал уже не подросток. А вполне конкретно прокричал матрос, который пробирался мимо него прямиком к капитанскому мостику.
«Блядь №16» - снова матрос, ага. Ведь его путь тоже прервала набегающая волна.
«Блядь №17» - а затем ещё одна.
«Блядь №18» - и ещё.
«Блядь №19» - и ещё.
«Блядь №21» - и ещё.
«Блядь №22» даже подостала во времени. Потому как треск, предвещающий её, случился намного раньше. И это был треск релинга, за который юный волшебник держался и даже пытался окружить себя какими-то спасительными чарами. Но... не успел. Древесина не выдержала очередной атаки стихии и переломилась. Свой путь к титрам русский, конечно, планировал проделать не так. Но, видимо, у судьбы были на парня свои, специфические планы.
Наконец, длинное «бляяяяяяяяяяяяяяяяядь», уже без номера, потому как оно была просто ругательством, что разрасталось с каждой секундой в геометрической прогрессии, сопровождала полёт дурмстранца за борт. Да, убегающая волна слизала Костелецкого с палубы вместе собой. И так желание Долохова сбылось.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-02-16 21:13:40)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+5

20

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info] Какое-то время, пусть и непродолжительное, этот протяжный вопль Ивана еще будет гудеть у Антонина в ушах. Директор взял с него практически письменное обещание, что с Костелецким ничего не произойдет и что Долохов вернет студента в школу в целости и в сознании. Некромант предполагал, что они столкнутся с какими-то трудностями, но даже не думал, что потеряет студента из-за, мать его, шторма.

Ну нет, Ванька, так просто ты от меня не отделаешься.

— Incarcerous, — Антонин для верности привязал себя к тросу, чтобы самому не потерять хватку и уж наверняка удержаться на ногах. — Mobilihomo! — затем прокричал он, не отрывая взгляда от летящего вниз Костелецкого и затягивая его обратно на палубу. Корабль на их удачу теперь кренился в другую сторону, поэтому он смог улучить момент и перехватить его.

Вокруг кричали матросы, кто-то даже помог им добраться до надстроек. Судно еще знатно раскачивало, но находиться в каюте было явно куда спокойнее, чем на постоянно окатываемой волнами палубе. Иван явно еще пребывал в шоке и сидел на кровати, куда его бросил профессор, широко раскрыв глаза и лишь изредка моргая. Долохов проверил реакцию на свет: зрачки сужались и расширялись, пульс постепенно успокаивался.

— Anamnesis, — на всякий случай решил провести полную диагностику. Похоже, наглотаться воды мальчишка не успел да отделался легким испугом. Повреждений не обнаружено, разве что пара ушибов, но для Костелецкого это был пустяк.

— Так, Иван, приходите в себя, похоже, что с вами все в порядке, — Антонин пощелкал пальцами с левой и правой стороны от лица студента. — Надеюсь, вы не думали настолько легко отделаться от отработки? — профессор попытался пошутить. Наверное, стоило пытаться шутить в подобной ситуации, чтобы не выдать собственного беспокойства.

Студент и правда постепенно приходил в себя, так же как и сам Долохов. Он предполагал, что придется вытаскивать Костелецкого из какого-нибудь дерьма, но не предполагал делать это фактически в первый же день. Еще он все еще не предполагал, что проявит такое беспокойство о таком нерадивом студенте и что вообще проявит беспокойство хоть в какой-то степени к кому-либо из своих учеников. Видимо, и правда превращался в настоящего преподавателя.

Сукаблять, Ваня, поскорей бы ты уже школу закончил.

#Ванядыши

*Incarcerous — P (лат. carcer — «тюрьма, темница»; получаем нечто вроде «опутанный, плененный»)
Создает полупрозрачные веревки «из тонкого воздуха» (толщина зависит от желания кастующего), связывающие жертву. Освободить жертву можно с помощью заклятий relashio или emancipare. Режущие заклятья не помогут.

*Mobili… (лат. mobilis — «движимый, подвижный»)
Служит для перемещения предметов и живых существ по воздуху, перемещение контролируется движениями палочки. Требует указания на предмет либо его названия, не обязательно на латыни. Зрительный контакт обязателен.
Вариации заклятья:
Mobilicorpus (corpus — лат. «тело, туловище») — используется для транспортировки живых объектов по воздуху в естественном для этого положении. Объект должен находиться без сознания или быть неспособным двигаться самостоятельно (чтобы было “тело”). Для перемещения человека возможно применение Mobilihomo (и указать на человека) или вместо homo произнести имя.

Anamnesis
Диагностическое заклинание. Вызывает иллюзорный уменьшенный образ тела пациента, на котором цветными областями выражены повреждения разного характера. Позволяет подробно рассмотреть все системы организма и детально определить характер повреждений. Используется опытными колдомедиками для комплексной диагностики.

Отредактировано Antonin Dolohov (2021-04-21 14:15:33)

+5

21

Мокрая ткань форменной рубахи липнет к телу и сопротивляется. Так что руки, заведённые назад, за затылок, чуть ли не отдирают её от спины, тащат наверх, пока, преодолевая последний форпост, не сдёргивают через голову. Костелецкий выныривает из этих отвратительных, пропитанных ледяной водой и солью тряпок, и отшвыривает их в сторону, на полку каюты. Окоченевшее тело горит, как на костре. Руки, ноги, - как деревянные. А с короткостриженых волос ещё стекают струи грязной воды, те сплетаются между собой и мерзко-холодно скатываются по скрученным в жгуты мышцам подростковой фигуры. Иван вытаскивает из-под себя какое-то покрывало, и закутывается уже в него. При этом его до сих пор колотит, а в голове ещё гудит шум шторма.
Самовысадка студента за борт не произвела большого впечатления на команду. Подумаешь, захотел мальчишка искупаться, с кем не бывает.
Да и потом, у матросов других дел хватало. Молния попала в матчу и спалила часть парусов. Релинг да бугшприт разнесло к кракеновой бабке. Да и стихия сегодня явно разгулялась не на шутку, курс так просто уж и не выправишь. К счастью, экипаж Марка Денисовича и не в таких переделках бывал. Волшебники, привыкшие каждый день бросать вызов морским демонам, шустро принялись за дело. Где-то подлатали. Где-то вычерпали. Да и магических сил целой команды хватило, чтобы усмирить волны вокруг и всё-таки войти в фарватер.
Здесь, на границе Северного моря уже стали появляться первые льды. И, не доверяя течениям, нужно было лавировать и строго придерживаться проложенного заранее маршрута. Если, конечно, они не хотели найти последний приют тут же, среди высоких снежных скал и зеленоватого тумана.
А ведь лично у Ивана всё шансы на это были.
Смятый в углу куль рубахи ещё напоминает, как этот вес тащил студента куда-то вглубь, навстречу тьме. И вот, что подросток понял за этот момент, так это то, что перед смертью твоя жизнь вовсе не проносится перед глазами, как говорят. Потому что ты настолько охуеваешь, что тупо летишь в пропасть, и в твоей голове нет вообще ни одной мысли. Мысли - они приходят уже потом, если тебе вдруг повезло. Мысли - они уже для тёплой каюты. И среди этих мыслей сейчас назревает конкретно одна - если бы не решительные действия Антонина Долохова, этого проклятого некроманта, свалился же он на мою голову, это сыч старый, кормить бы Костелецкому самому тех самых крильмаров и рыб. Это что же, получается, парень теперь ему обязан?
- Очень плоская шутка, господин учитель. Попробуйте ещё раз, - бурчит русский, сам скрывая за этой колючестью и хмуростью то странное, что переворачивается внутри. Надо признать, Долохов и впрямь возится с ним целый день, как с ребёнком, и чуть ли не кудахчит, как наседка. Так что заметно охладив в ледяной воде - свой пыл, Иван сейчас смотрит на его старания даже чуть иначе. Драккл! Да этот хмырь даже чем-то похож на его собственного отца! Алексей Костелецкий тот тоже не умеет в телячьи нежности, и скорее уж по старинке угостит офицерским ремнём с бляхой или каким-то заклятьем, чем скажем доброе слово, но всё же в том, что касается быть мужчиной в доме и надежной опорой для семьи, в этом ему не откажешь.
- Спасибо, - совершенно чётко, и даже почти без стучания зубов говорит парень. Причем, не спасибо, сука, всё-таки вернули мне возможность созерцать вашу рожу, и даже не спасибо, а теперь мелкими перебежками, но очень уверенно - идите нахер, а просто - спасибо.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-02-17 13:00:55)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+5

22

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info] Наверное, Долохов просто забыл, что перед ним все равно ребенок. Уже достаточно взрослый, с немалым количеством гонора, да и стукнуть его хотелось, как многих взрослых, но его студент все равно оставался ребенком шестнадцати лет. Попытался вспомнить себя в его возрасте, но вышло не очень: ярче были воспоминания уже после школы.

И даже такие еще не до конца отесанные юнцы еще могли испугаться, дрожать от холода, кутаться в колючее шерстяное и явно несвежее одеяло, словно они дома под крылом заботливых родителей. Интересно, какие родители были у этого мальчишки. Не то чтобы это сильно волновало профессора, но ведь многое закладывается именно в детстве и именно семьей. В него самого, например, заложили рассудительность, жесткость, приверженность к дисциплине и исполнению указаний, пусть последнему он следовал все-таки по-своему. Именно его отец научил его, что клин вышибают клином, что любое действие имеет противодействие, контратаку и обратную тягу. А чему учили такого дуболома, как Иван?

На удивление, благодарить его точно кто-то научил. Было даже непривычно услышать простое «спасибо», а не «иди-ка вы в жопу, хер профессор», чему Долохов даже коротко ухмыльнулся. Коротко — чтобы Иван чего доброго ничего хорошего себе не надумал. А то будет еще потом хвастаться в школе перед однокурсниками, что теперь на почти хорошем счету у самого Долохова. Потом придется же погонять для виду, а то еще зазнается, чертяка.

— Calidus Aura, — отвечает он вместо «пожалуйста». А то уже смотреть было больно на то, как Ваня трясется и как стучат его зубы. Возможно, это было больше нервное, но выравнивание температуры тела должно было сработать и на мозг. Все-таки не каждый день практически оказываешься за бортом корабля в ледяном море в шторм, откуда тебя спасает, наверное, твой самый ненавидимый человек на планете. Долохов, конечно, скорей всего себе льстил, но не мог отрицать тот факт, что Костелецкий наверняка этого спасения испугался больше самого падения.

— Надень что-то сухое и высуши то, в чем был. Магия все-таки бывает не только боевой, — Антонин кивком головы указал на мокрую груду вещей, которую недавно Иван еле стянул с себя. — Ну что же, — он откинулся на койке, насколько позволяло мизерное пространство и качка, — твое первое Непростительное и даже относительно удачное. Подозреваю, что на радостях тебе отшибло мозги, раз уж ты не смог использовать магию для своего спасения, но спишем на форс-мажор. Делись впечатлениями, задавай вопросы, постараюсь на все ответить.

+5

23

«Life Debt» - так в магических книгах обычно называют этот ритуал.
Обязательство одного волшебника перед другим, если тот спас ему жизнь. Спасённый обязан расплатиться перед своим благодетелем тем же. Или до конца дней исправно служить ему и делать добро. Причем, долг не переходит по наследству, не отдаётся родственниками. И чтобы он вступил в силу, не нужны какие-то контракты, клятвы или заклинания. Говорят, что он рождается сам по себе, просто из ткани мироздания, и нарушивший его будет проклят. Вот только считается ли случившееся сегодня именно «долгом жизни»? Какой шанс был у Костелецкого выкарабкаться, не вмешайся в ситуацию Долохов? И всерьёз ли существует это самое проклятье?
Вопросы эти сами собой появляются в голове Ивана где-то вслед за благодарностью.
Да, пусть сегодня и произошло что-то из ряда вон, и неплохо так перетряхнуло сознание подростка, всё-таки даже этого недостаточно, чтобы в корне изменить их отношения с некромантом. Так уже на завтра Костелецкий будет упрямо делать вид, что ничего не случилось. Антонин же не думал, что теперь они возьмутся за руки и счастливо побегут по поляне навстречу приключениям, купаясь в предзакатных лучах? Нет, студент не изменится. В том, что смысле будет так же ершист, непреклонен и груб. Разве что бравады в его речах поубавится, ну, и направить на преподавателя Непростительное - теперь он уже вряд ли захочет.
А, впрочем, - всё это будет завтра.
Сейчас же пережитое ещё так свежо, что русский, пожалуй, впервые немного расслабляется и позволяет голосу учителя, а заодно и его лечебному заклинанию, убаюкать себя. С ещё большим удивлением парень обнаруживает, что и ему самому хочется говорить. И говорить много. Но прежде - он и впрямь высушивает рубаху, теперь уже тёплая ткань приятно греет и успокаивает мандраж. А ещё... А ещё решается на кое-что совершенно уж запретное. Запретнее даже, чем Непростительное. В Дурмстранге, по крайней мере. Он копается в рюкзаке и достаёт оттуда самокрутки, заныканные в непромокаемый карман прямо перед поездкой! И даже внезапно протягивает одну профессору:
- Хотите? - Иван однажды подслушал разговор отца с каким-то иностранцем - то ли ново-американцем, то ли индейцем, он так и не понял. И тот говорил, что курение табака - это тоже своего рода ритуал. Так древние племена всегда угощали своих гостей трубкой, начинённой этими пахучими листьями. И если отбросить эзотерический смысл, что тянущая от неё к небесам ленточка дыма тем самым связывала мир земной с миром божественным, это было просто практично. Молчание, сопровождаемое долгими затяжками, помогало лучше вникнуть в разговор. Успеть подумать, прежде чем сказать. Именно поэтому без табака не проходили ни одни военные переговоры. Именно поэтому ту самую трубку называли «трубка мира».
Какого-то бурного протеста подросток не встречает, поэтому свою сигарету тоже не прячет. Но пока лишь сдавливает её кончик уже загрубевшими большим и указательным пальцами.
Этому, кстати, он научился не у отца. Костелецкий-старший вообще ещё не знал, что сын курит, иначе бы уже пустил его задницу на лоскуты. Вредную привычку Иван подцепил на улице. У тех самых ребят, квиддичных фанатов, с которыми они ходил на матчи, а заодно и на то, что случалось после них. Потасовки между особо буйными поклонниками этой игры, и ещё большими поклонниками мордобоя. Так вот, после него, выкурить самокрутку было особенно приятно. Горький дым, который для всех курильщиков ароматнее даже, чем амортенция и слаще, чем тростниковый сахар, идеально завершал их кровавые развлечения. Да и было в этом что-то такое... Взрослое что ли... Словом, с тех пор с сигаретами русский уже не расставался. И даже в институте шмалил с пацанами за теплицами, кладя большой и жирный болт на столь любимый им устав.
- Мне не понравилось, - без обиняков комментирует свои ощущения Костелецкий.
- Я понял, что чтобы создать «Crucio» нужно очень хотеть причинить боль. А я хотел. Но я не разобрался, как управлять этой силой. Степенью боли. И как сделать так, чтобы заклятье не калечило самого тебя... - волшебник вспоминает ощущение, которое он испытал, когда магия срикошетила из палочки. И смотрит на кисть с зажатой в ней самокруткой. 
- Было ощущение, что на моей руке гиппогриф танцевал чечётку. Суставы пальцев словно бы дробило на мелкие куски. Не знаю, может это такая плата за Тёмную магию. Или что-то сделал неправильно? - парень поднимает взгляд. А затем, обнаглев окончательно, даже успевает засунуть сигарету в зубы и подпалить её артефактом, так что папиросный столбик занимается с характерным треском.
- А ещё мне правда интересно, как это заклятье меняет самого волшебника. Со временем, я имею ввиду, - теперь Иван согревается заодно и изнутри. Дым царапает горло, задерживается в лёгких, а затем, уже заметно поредев, расплывается по каюте.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-02-17 21:49:10)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+5

24

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info] Когда студент залез в рюкзак и достал самокрутки, Антонин словно бы даже не удивился. Как будто ни один студент Дурмстранга, несмотря на всю строгость и контроль, не пытался хоть в чем-то бунтовать. Конечно, его искренне удивил тот факт, что Иван решил, будто это не только хорошая идея в принципе — курить в маленькой тесной каюте, где курить запрещено по правилам пожарной безопасности — но вообще закурить в присутствии преподавателя. Но говорить ничего не стал, чтобы посмотреть, вдруг Ваня все-таки одумается и включит голову.

Будучи все-таки немного хорошим мальчиком, Костелецкий предложил самокрутку и ему. По какому-то странному наитию Антонин сигарету взял, тут же привычно проминая и прокручивая ее между пальцами одной руки, другой — потянулся во внутренний карман, где когда-то раньше лежал мундштук. Но больше не лежит. Долохов на какую-то секунду замер, пытаясь вспомнить, когда вообще курил в последний раз. Наверное, где-то в 1949. А что было в 1949? Убийство. Точно. Да, лето 1949. И мундштук остался в 1949 где-то в его старой детской спальне родительского дома.

Но как будто это было в какой-то прошлой жизни, поэтому Антонин не закурил. Само по себе курение ему и так никогда не нравилось, а когда пропала надобность — курить, чтобы сбегать — пропала и привычка.

Говорил мальчишка честно. И, наверное, Долохов даже где-то внутри обрадовался, что первый опыт с пытками прошел у него именно так: «не понравилось». Странно, конечно, что он ожидал, что ему понравится, но это лишь значило, что парень не садист. Хотя необязательно быть садистом, чтобы уметь пытать человека, иногда достаточно точно нанесенной душевной обиды — уж Антонин это знал как никто. Но в таком юном возрасте хорошо, что Круциатус его напугал.

— Как и везде, здесь нужна практика, — пожав плечами, начал Долохов. — Любое заклинание может дать рикошет, в темной магии нужно быть особенно аккуратным. А что касается платы за магию… — он задумался, подбирая слова. — Это не плата, это твой выбор. Ты либо практикуешь темную, либо светлую. Условно, некромант, как я, не сможет сотворить сложное колдомедицинское заклинание, а колдомедик не сможет провести воскрешение. Это, конечно, не мешает мне изучать эту дисциплину, но подходить надо к этому с умом.

И такой разговор у него тоже уже когда-то был. Тоже где-то в другой жизни. Кто-то ему уже рассказывал, что после долгой практики некромантии невозможно лечить людей, как бы тебе это ни было интересно. А потом 1949.

Но Антонина из коротких раздумий выдернул запах дыма. Костелецкий, видимо, решил, что раз его преподаватель ничего не ответил, то закурить он имеет право. Видать, мозги таки не отшибло. Значит, еще получит взбучку за бездействие.

— Ваня, ты нормальный? — он выхватил у него самокрутку и потушил об запястье, все равно на месте старого ожога чувствительность была минимальной. — Я как-то подумал, что ты догадаешься не закурить! — у него аж руки дернулись, хотелось что-то с пацаном сделать. Но сдержался. — Ну не при преподавателе же, чтоб к тебе горегубка присосалась, — Долохов шумно выдохнул. — Вот как ничто не вылечит твое безрассудство, так и никакой Круциатус не изменит волшебника. Ты такой, какой ты есть. Если тебе нравится причинять боль людям, то тебе это нравится. И нет никакой сказки о том, что темная магия проникает в какие-то глубины твоей души и портит тебя, — он даже случайно спародировал своего деда, который особенно переживал за увлечения внука в школе. — Ты либо испорчен изначально, либо нет. Никогда не пытайся переложить вину за свои желания и поступки на магию, это кощунство и бред.

+5

25

Пожалуй, Долохов заботящийся даже страшнее, чем Долохов наказывающий.
Потому что вот поди пойми, что это внезапная забота значит. Вариантов в общем-то немного. Либо некроманту что-то от тебя нужно. Либо от тебя что-то нужно некроманту. Либо что-то некроманту нужно от тебя. Да и в принципе находить в преподавателе хоть что-то человеческое - откровенно паршиво. Это ведь теперь придётся засорять голову исключениями. Допускать мысль, что где-то под этими тёмными одеждами, коркой цинизма и сводами ребёр водится... сердце? Да ну, нахер. Думать об Антонине, как об абсолютном зле куда приятнее. Злость даёт топливо для сопротивления. Ненависть вооружает. А теперь вот что? Иван кривится, когда преподаватель отбирает у него сигарету и эффектно тушит об свой старый шрам, но молчит. К такой реакции он был готов. Вот как раз в этом нет ничего удивительного. Удивительное - оно в самом Долохове.
Теперь уже профессора накрывают мысли. И накрывают так, что, кажется, что на этот раз мрачные воды Норвежского моря смыкаются уже над его макушкой, и глубина манит волшебника куда-то вниз, на самое дно его некромантской душонки. Кого вы там видите, господин Долохов? Какие такие демоны или, наоборот, невинные жертвы глядят на вас из прошлого с осуждением? Это всё игра воображения перетрухнувшего подростка? Или вас и впрямь где-то там скребёт совесть?
- Сами вы присосавшаяся горегубка, - бурчит Костелецкий и переводит взгляд на самокрутку, зажатую в пальцах мужчины. Разбазаривать сигареты, когда ты так далеко от берега, чудовищная роскошь. Антонин же должен это понимать, да? Он же вот сейчас не выкинет его заначку, верно? Впрочем, опасения о судьбе табачных припасов отходят на второй план, когда они возвращаются к основной теме разговора. К только что опробованному «Crucio». И Иван перебивает почти нетерпеливо.
- Это ясно, - и дальше тоном, будто он читает выписки их скучнющего учебника.
- Ясно, что «Imperio» в теории могут использовать и колдомедики, чтобы запретить пациентам умирать и поддержать их волю к жизни. Ясно, что магия просто магия, и зависит это от того, на какое дело ты её направишь. И ясно, что если б ты был таким уж хорошеньким и приличным мальчиком, Ваня, попал бы на Улль, а не Локи. Всё-таки не зря в Дурмстранге сразу два боевых факультета..., - пауза на вдох.
- Но почему тогда только эти три заклятья считаются Непростительными? Есть же тот же «Excoriarum». Снимешь им скальп, и вряд ли человек проживёт сильно дольше, чем после смертельного проклятья. А «Tremo», «Computresco caro», «Hendene»... - на память приходят не менее фатальные чары, о которых студент пока только читал в книгах. Чары, которые наживую сдирают с жертв кожу, вызывают процессы разложения, заставляют биться в лихорадке.
- Они-то почему не входят в этот список? Что такого есть в этих трёх, что они запрещены магическим сообществом, и после них тебе грозит заработать простатит в тюрьме? Я думал, дело как раз в том, что они что-то вроде волшебного контракта. Ты получаешь особенную силу, но взамен отдаешь что-то своё... - Костелецкому и впрямь интересно.
И он и впрямь не зря попал именно на Локи, потому что Тёмная магия с каждым годом нравится ему всё больше и больше. Ему даже нравится, что этот раздел изучен чуть ли не хуже всех других, а потому на каждом шагу тебя подкарауливает препятствие за препятствие. Тупик за тупиком. Волшба словно постоянно бросает тебе вызов, как на ту же дуэль. Слабо? Или не слабо? Слабо? Или не слабо? И этот дерзкий восторг, когда вдруг выясняется, что а вот не слабо, необыкновенное волнение, когда хаос в твоих руках становится порядком или наоборот... Его сложно с чем-то сравнить. Может быть разве что с тем же... курением? Ведь если вдуматься, огонь тоже испокон веков считался опасной силой. Разрушительной, мощной, темпераментной. А сейчас люди укротили его настолько, что могут приручать простыми движениями пальцев... Почти буднично... Распалять искру, зажимать сигарету и вглядываться, как та разгорается одновременно с мыслями в голове... Может быть, однажды и сама Тёмная магия станет настолько послушной в руках русского?
Смелые мечты так и читаются во взгляде подростка. И он, видимо, сам ловит себя на этом, потому что вдруг как-то холодеет на глазах. Всё-таки в компании Долохова такой азарт точно не к месту. Ведь обычно они разговаривают совсем не так. Обычно Иван просто огрызается в ответ или бесяче соглашается с каждым словом некроманта, хотя весь его вид демонстрирует, что дракла лысого он разделяет точку зрения Антонина. А тут, посмотрите-ка, столько энергии. Столько любопытства! Ну, уж нет! Парень откидывается на стенку каюты и даже скрещивает руки на груди. Совсем, как какой-нибудь взрослый надменный тип. Должно быть, он и подсмотрел эту позу где-нибудь у старших пацанов.
- Так это неправда? Непростительные считаются Непростительными только потому, что так решили зануды из верхов? И не из-за практики этих заклятий вы стали таким..., - бездушным, злобным, желчным, циничным, язвительным, мстительным, ехидным мудаком.
- ...таким, - неуклюже заканчивает Костелецкий. И сам того не понимая, выбалтывает одну из баек, которая ходит в Дурмстранге о некроманте.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-03-10 19:22:50)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+5

26

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info] Антонин коротко рассмеялся, все еще покручивая в руках несчастную сигарету и после убирая ее в карман — вдруг еще пригодится. Вот, значит, как… «Таким».

Конечно, он знал, какие слухи про него ходят в школе. Псих-преподаватель, которого ненавидят и боятся все его студенты с самых первых занятий. Ненормальный, который из Парижа притащил в Дурмстранг свою жену. Где-то еще слышал, как студенты шушукаются, что он такой долбанутый, что в морге в трупы долбится. Много чего он про себя слышал. Что он черствый, безумный, что если один раз попал к нему на отработку, то до конца школы будешь промывать чьи-нибудь желудки.

Даже среди преподавателей ходили свои слухи, свои, так сказать, непонятки. Например, мало кто понял, как так он узнал о смерти жены только в день похорон и вернулся через два дня, а не через три, как обещал директору. Ему выражали соболезнования, спрашивали про дочь. Не понимали, почему он не взял отпуск, чтобы побыть с ребенком в его первые дни. Кристер пытался пошутить, спросив, а не привезет ли Антонин дочку в Дурмстранг, а Долохов тогда огрызнулся, что вообще не будет принимать участие в ее воспитании, и «вообще, что за вздор».

Поэтому простой эпитет «таким» действительно позабавил Антонина. Интересно, это он просто не смог выбрать какое-то слово из длинного списка или неожиданно испугался?

— Иван, не смеши мои портки, — он продолжил улыбаться. — «Таким» меня сделала не некромантия и не то, что я знаю, как применить к человеку Круцио. Но, на самом деле, задаешь правильные вопросы, — Долохов даже позволил себе на лишнюю секунду задуматься. — Тройка Непростительных была так официально названа лет триста назад, если мне не изменяет память. И считается, что их могут кастовать только очень способные темные маги, поэтому их и «не прощают». Но не спеши записывать себе это в плюс, триста лет назад все вообще иначе было. По этой логике можно было бы посадить в Азкабан и за Lacero, если уж на то пошло, но, слава Мерлину, про остальные заклинания все почему-то забыли, — Антонин пожал плечами, снова откидываясь на койке. — Оправданным наказание я считаю только за Аваду: все-таки убийство это все равно грех на душу, даже если это осознанно и… — он долго подбирал нужное слово, — …даже если иного выхода ты не видел. Если тебя поймают, конечно. Меня вот не поймали, — Долохов коротко ухмыльнулся, намеренно делая паузу. — Можешь добавить в общую копилку слухов. Все равно большая часть этих слухов чушь собачья. В трупы и черепушки если что долбиться неинтересно.

Антонин снова рассмеялся, представляя, как Костелецкий хвастается другим студентам, сколько всего он узнал об этом ебанутом Долохове, вон, даже профессор доверил секрет, что он кого-то убил. Мысленно преподаватель начал придумывать, каких бы еще ему отработок накинуть, чтобы не подумал, что они теперь друзья закадычные.

— А что касается меня… Последствия жизнедеятельности, Вань. Не магии. Запомни хорошенько, хотя я вам и так это часто повторяю на занятиях: не поддавайся эмоциям и не позволяй себе ни к кому привязываться. То, что мы вам преподаем, то, как мы вам это преподаем… Привыкни включать свое рациональное, внутреннюю дисциплину, воспитай в себе суровую рассудительность и холодный расчет. Ты сам верно сказал, Локи не какой-нибудь Улль. Ну и главное, — Долохов наклонился к студенту, — Ваня, самое главное: все проблемы из-за баб. Я однажды был женат, и нахуй мне это больше не надо. Откидывайся спать, нам завтра еще поднимать одного норвежского пустозвона.

Антонин оставил студента в каюте и вышел на палубу. Шторм уже прекратился. Закурил. Ну что, Антон, от чего бежишь сейчас?

— Антонин Романович, вы чего это? — послышался сзади старый добрый знакомый голос. — Снова курите, што ль?
— Как видите, Марк Денисович, — усмехнулся Долохов. — У студента отобрал, в каюте, засранец, хотел закурить.
— Ой, молодежь-то нынче пошла, — покивал головой капитан. — Но парнишка-то хороший, ушатался в первый день он, конечно, с непривычки-то… Еще и шторм этот… Носитесь вы с ним уже какой год, Антонин Романович, дайте вздохнуть пацану.
— Да ничего я с ним не ношусь, Марк Денисович, — Антонин сделал непривычно глубокую затяжку и закашлялся. — Как и с любым другим баламутным студентом.
— Ага, только его я подле вас и вижу, — капитан ухмыльнулся, опираясь на ограждение палубы рядом с профессором. — А ведь он ж спорит с вами постоянно да расслабиться не дает, все границы-то дозволенного проверяет. Напоминает ее, да? Анну Дмитриевну?
— Анну Дмитриевну… — куда-то в себя повторил Антонин, выбросил окурок за борт, и, пожелав капитану доброй ночи, вернулся в каюту.

Отредактировано Antonin Dolohov (2021-04-21 14:22:13)

+4

27

С одной стороны, в той дворовой послевоенной среде, в которой рос Костелецкий, признания вроде «знаешь, однажды одного волшебника я даже пришил» и впрямь считались чем-то весомым. Чем-то, что делают твой хер длиннее и толще. Громкой похвальбой можно было козырнуть перед товарищами. Оттенок противозаконности придавал твоему образу криминального шика и создавал вокруг имени - гравитацию легенды. Гравитацию, на которую притягивались, как новые почитатели, так и новые враги.
С другой, Иван был и оставался сыном офицера. И понимание, что даже его отец убивал, жило с парнем с самого детства. Конечно, он расспрашивал родителя. Каково это? И, конечно, отвечая, Алексей Костелецкий укутывался в непробиваемый кокон из морально-политической риторики. «В этом нет ничего хорошего, сын. Это тяжкий грех, который ты сознательно берёшь на душу». «Но это война, а не конкурс за приз зрительских симпатий». «Это сопутствующий ущерб». «Это ситуация, когда ты когда есть только ты и приказ - нейтрализовать противника».
Поэтому исповедь некроманта не становится для подростка чем-то уж из ряда вон. Чем-то, на что нужно удивлённо пучить глаза и боязливо присвистывать. Долохов, в конце-концов, тоже бежал из России от государственного переворота. И мало ли с чем ему там пришлось столкнуться... Но при этом Иван не понимает, как именно расценивать слова Антонина. Тоже как страшилку с фронта? Или как хулиганскую попытку прихвастнуть? Приклеилась же зачем-то следом на физиономию волшебника - самодовольная усмешка. Зачем вот она там?
- Я понял, господин учитель. Вы хотите сказать, не переживай, парень, со мной ты в безопасности, ведь в случае чего - я способен даже на крайние меры. Так что никто тебя не убьёт. Никто, кроме меня, - Костелецкий, конечно же, переводит всё на понятные ему термины. Если убивал, значит, это был политический враг. Или какой-нибудь упрямец вроде русского, просто вусмерть задолбавший некроманта. Мысль о том, что Долохов переступил закон из-за любви к женщине, к нему не приходит. Женщины? Долохов? Любовь? Нет, одно с другим вяжется так же, как селёдка и молоко. Только представишь, и уже блевать тянет. Так что студент и совершенно не улавливает связи со следующим монологом. «Все проблемы из-за баб, Ваня... не позволяй себе ни к кому привязываться».
- Вот ещё, - только что и фыркает русский. И даже как-то свысока поглядывает на разнюнившегося профессора. Подумаешь, бабы...
Нет, конечно, в шестнадцать девочки начали уже вовсю интересовать Костелецкого. И это было странно.
Странно, потому что ещё каких-то три года назад, Ваня видел в них либо просто раздражающих и вечно ноющих существ, либо забавных друзей, с которыми тоже можно погонять на метле, порезаться во взрывчатые карты или полазить по заброшенным зданиям. Только друзья эти были менее выносливые и более слабые. А тут вдруг... У этих «друзей» обнаружились соблазнительные коленки, что мелькали, когда студентки качались на качелях, а русский просто проходил мимо. У этих «друзей» после каникул выросла грудь, которая настойчиво выпирала из-под обтягивающей квиддичной формы и так и кричала: «посмотри на меня!». И «друзья» эти сами стали глядеть на русского иначе и почему-то хихикать и шушукаться, когда парни стройными рядами вышагивали мимо них по коридорам Дурмстранга.
И пусть Костелецкий был не из той породы ребят, что заталкивает язык поглубже при виде привлекательной девушки, сердце ему ещё никто не разбивал. И победами на постельной фронте он ещё не отличился.  Если победами, конечно, нельзя назвать то, что ему порой снилось. И отчего он просыпался поутру в боевой готовности и с руками на причинном месте. Так что... «все проблемы из-за баб»? Совет был интересный, но преждевременный.
Да, оставшись в каюте в одиночестве и засыпая, студент всё-таки снова думал о Тёмной магии и о тех проклятьях, которые ему ещё предстоит освоить. А не о проблемных девчонках. Жене, с которой, со слов Долохова, было всё-таки приятнее долбиться, чем с черепушками и трупами. И даже не о страшном шторме. Что, кстати, очень и очень зря. Ведь о шторме - всё-таки подумать стоило. Вернее, о его последствиях. Ведь Костелецкий заснул, но под утро с ним случилась такая лихорадка, что в дрёме ему казалось, что его поджаривают на драконьем пламени. Парень горел. Бормотал застуженным голосом. А когда очнулся, то обнаружил, что его подушка такая влажная от пота, словно бы он снова искупался в Норвежском море.
Дурмстранцу хватило мозгов перевернуть рюкзак вверх дном и найти бодроперцевое зелье, - его он тут же и опрокинул в себя. И даже хватило сил одеться, выйти из каюты и успеть на построение матросов, которым начиналось любое утро на корабле. Но при этом Ивана всё равно потряхивало. И выглядел он явно нездорово.
А меж тем - пейзаж за бортом ещё больше оделся в белое. Кожу царапал колючий ветер, а нос судна буравил не только толщи воды, но и тоненькую ледяную корку, вздыбливая острые края. Север приветствовал их.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-03-28 11:09:26)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+4

28

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info]Долохов проснулся до невозможного рано, несмотря на непонятно на что потраченную ночь, после которой уснуть бы мертвецким сном, как его студент, да и проспать еще сутки. В целом, таким сном он и уснул, но ненадолго. Во-первых, Антонин не планировал вести какие-то особенные задушевные разговоры с Костелецким, учить его чему-то, а в особенности Круциатусу — надеюсь, у него хватит мозгов не разболтать директору — да еще к тому же спасать его в шторм, а потом еще провести второй раунд задушевных разговоров и пояснять ему что-то за влияние магии на волшебника на собственном примере. Еще и Иван умудрился закурить в каюте, а капитан за мертвую жену напомнил. Как-то многовато для одной ночи в рамках их небольшого учебного плавания. А во-вторых, Ивана колбасило от температуры так, что долго спать особо и не вышло бы. Профессор решил его не трогать до утра, все равно организм должен был сначала сам пытаться справиться с болезнью.

Долохов уже планировал вернуться в каюту проверить Ивана, когда увидел его на общем построении. Мальчишка был не на пике своей бодрости, но явно попытался как-то самостоятельно поправить свое здоровье, потому что, в целом, достаточно твердо стоял на ногах и явно не стремился сдаваться просто так. Про себя Антонин его даже похвалил.

Капитан отдал команду готовиться пришвартоваться у одного из близлежащих островов, ничем особо не примечательного, кроме того, что там находилась пещера, где покоился один лишь на вид древний некромант. Бьёрниссон всегда на вид выглядел старше и даже умнее, но хотя на самом деле выжил из ума уже в году так 1940, когда Антонин еще был его студентом. Свое последнее пристанище профессор решил найти среди родных северных фьордов, что Долохов узнал уже после того унизительного и кошмарного лета, проведенного в Швеции, когда его гоняли на совершенно тупые встречи с Попечительским советом Дурмстранга.

За то лето он тоже немного винил старого маразматика. Мог бы уйти пораньше, оставить свое место ассистенту, как подобает, так нет же: неожиданно отплыл, особо никому ничего не сказал, рекомендаций не оставил, указаний, оставлять ли Долохова «преемником» — тоже. Ну ничего, старый хрыч, сейчас я устрою тебе веселое пробуждение. Антонин даже подумывал разрешить Ивану отточить на старике сложные боевые заклинания или тот же Круцио, но в целом можно было просто начать с простого воскрешения. Мертвецы не любят, когда некромант делает что-то не так или не с первого раза. А Бьёрниссон, конечно, умер в бреду, но тем не менее когда-то был преподавателем, и ему явно не понравится, если его «разбудят» из рук вон плохо. А Костелецкий, конечно, был не лучшим учеником, так что Антонин планировал предоставить весь ритуал ему: пусть набирается опыта.

На берег они сошли вдвоем, в очередной раз отказавшись от сопровождения, которое так настойчиво предлагал Марк Денисович. Провести все предстояло в одинокой пещере, где старый профессор и нашел свое последнее пристанище.

— Насколько мне известно, никакой дополнительной охранной нежити здесь нет, но все равно держите ухо востро, — предупреждает студента Антонин у входа.

Охранников и правда не было, хотя они словили по пути парочку якобы призывно воющих призраков: хорошая иллюзия, но для кого, Бьёрниссон? Кто еще бы сюда поперся? Возомнил себя легендой, к которой будут приплывать даже магглы?

В глубине стоял простенький открытый гроб, до которого старый некромант, умирая, даже не добрался — так и остался полулежать между ним и землей, держа в руках палочку. Выглядело даже как-то унизительно, что Антонин невольно горько выдохнул. Он-то надеялся немного попугать студента, мол, посмотри, какое захоронение.

— Не лучший экземпляр, но весь целиком ваш, Костелецкий.

Отредактировано Antonin Dolohov (2021-04-01 11:39:35)

+4

29

Наверное, всё должно было выглядеть ужасно героически. И этот старый некромант представлял, с каким достоинством встретит свой последний час в этой уединённой пещере. Смертным ложем ему станет камень и мох, северные ветры будут заплетать ему седые косы, а местные шторма петь свои грустные песни. Бескрайнее, серо-зелёное, как штандарт Дурмстранга, море завернёт остров, что в тот похоронный саван, и больше ни один, ни один бестолковый студент не потревожит его покой!
Вот только, как говорится, не повезло, не фартануло.
Не вышло романтичной картинки - ведь древний пердун даже до гроба доползти не смог. Так и распластался на полу. При том, что мантия задралась, обнажила грязные подштанники и прогнившую плоть, - та обдавала своим благоуханием даже за дюжину шагов, а ведь в пещере ниже нуля, в ней дико холодно. Суетливые жучки выжрали ему глаза. Челюсть провисла, часть носа провалилась, а тем самые «седые косы» торчали во все стороны спутанной паклей - как на голове, так и из ушей. Да и бестолковый студент, видите, тут как тут. Неспешно обходит мертвяка по кругу. При этом гул его шагов отражается от горной породы и умножается так, как будто здесь присутствует весь его класс.
- Мда, симпатяга, - бурчит Иван под нос, но пещера всё равно подслушивает и усиливает его голос эхом.
- И зачем нам его будить-то? Чтобы похоронить достойно, можно просто перетащить, да и всё. Или он что-то задолжал в прошлой жизни? Библиотечную книгу не вернул или что? - всё так же, исключительно для собственной персоны выдаёт русский.
Прошло уже где-то около часа, как они высадились на этот безымянный остров. И это первые связные слова, какие он сказал за весь день. После вчерашних происшествий Костелецкий отчего-то снова замкнулся. И той стеной молчания и отстранённости, какой он себя обнёс, можно было с месяц держать осаду при каком-нибудь Константинополе. «Так точно, господин учитель», «никак нет, Марк Денисович» - всё, что подросток выдавливал из своего рта. Но при этом прилежно исполнял все команды. И изо всех сил хорохорился, не смотря на подскочившую температуру и ломоту в костях.
Он даже не пискнул, когда на них в тоннеле напала парочка воющих призраков. Так только - побледнел до состояния слизней, что ползали по стенкам пещеры, и отбился защитным заклятьем. И всё-таки, при виде трупа - язык у студента снова развязался. Такое, пожалуй, кого хочешь разговорит! А ведь ему этого деда ещё и зачем-то воскрешать!
Полюбить некромантию русский за все годы обучения так и не смог. И был из тех учеников, кто всегда торчал каланчей где-нибудь на задних рядах и изо всех сил сдерживал скулы, лишь бы не зевнуть во всю пасть. «Жизнь и смерть - это всё часть единого цикла, у только у по-настоящему сильных волшебников хватает смелости ходить по тонкой грани между ними...». Вся эта философская лабуда не трогала мальчишку. Вот как превращать живоё в мёртвое (ну, или ладно, просто хорошо отбитое и переломанное) ему было интересно. А как превращать мёртвое в живое - нет. Поэтому инициативы на занятиях Иван не проявлял. Хотя инициатива, само собой, находила его сама. Долохов вечно вызывал Костелецкого к прозекторскому столу и на примере парня демонстрировал классу «как делать не надо». А потом он, конечно, сам показывал, «как надо». И при этом мерзотненько лыбился. Так удовлетворённо, во весь рот, как будто ему только что сделали минет.
Иван чувствует, что эта ухмылка приклеивается к его спине и сейчас. А потому вертит волшебную палочку раздражённо и даже как-то нервно.
- Ну, ладно, - опять же, исключительно сам себе,
- Хорошо! Mortuus subortus!
«Чтобы поднять тело, нужно максимально подробно представить, как ты запускаешь его жизненные механизмы» - учил их Долохов на занятиях. Кто-то воображал себе, как заводит мотор сердца. Кто-то, как сила струится по разветвлённой нервной системе. Кто-то, как труп встаёт и шагает, словно хеллоуинский скелет из маггловского синематографа. Иван же всегда рисовал в уме мозг. Ведь ещё издревле известно: даже если человек не дышит, а его пульс не прослушивается, искры мозга могут вспыхивать ещё очень долго. Сколько таких случаев, когда людей хоронили, а они потом как ни в чём не бывало открывали глаза, стачивали ногти до корней об крышку гроба, выбирались из могил и доводили до инсульта кладбищенских сторожей. Если жив мозг, жив и человек. Поэтому волшебник и старается в подробностях детализировать эту сложную субстанцию. Его полушарии, извилины, желудочки, мозжечок. От головы трупа Костелецкий мысленно протягивает магические нити. Сшивает ими мозг и конечности, мозг и внутренние органы, мозг и хребет. Вот только... Эффекта от его стараний - пшик!
Фиолетовая вспышка молнией пробегает по туловищу древнего некроманта, тот дёргается, как в конвульсиях, стучит зубами. Но тут же снова опадает на пол. Лишь пальцы левой руки ещё какое-то время танцуют тарантеллу. А затем и вовсе - складываются в очевидный похабный жест. Мол, оставь меня в покое, парень, а ещё лучше иди нахер.
- Ах ты, старый пень! Сам иди! - злобно цедит Иван в ответ.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2021-04-05 22:38:08)

Подпись автора

tnx Severus Snape

+5

30

[icon]https://i.ibb.co/W6Zg2x5/516551.gif[/icon][info]<div class="lzname"> <a href=«http://stayalive.rolfor.ru/viewtopic.php?id=761#p54481»>Антонин Долохов </a> </div> <div class="lztit"><center> 30 лет; Локи|1944</center></div> <div class="lzinfo">чистокровен <br>преподаватель некромантии в Дурмстранге <br></div> </li>[/info] Вообще-то Антонин думал о том, чтобы триумфально вручить Бьёрниссону учебник, когда тот «проснется». Вдарить посильнее так ему по лицу каким-нибудь талмудом для факультативного чтения уровня восьмого курса, чтобы вылетели все его расшатанные зубы. Или чтобы нижняя челюсть еще отлетела куда-нибудь вглубь пещеры или вообще желательно в его гроб или какой он там себе саркофаг придумал, чтобы, когда старикан туда таки добрался не без помощи Костелецкого, эта челюсть лежала четко под его костяной задницей, чтоб аж свербило у него в воображаемом очке под копчиком. Еще хотелось разделить его тело на несколько частей, чтобы уж точно его потом поднять было совсем проблематично.

В общем, Долохов мог очень красноречиво ответить своему студенту, зачем конкретно они приехали к этому выжившему из ума деду, но решил просто понаблюдать, как Иван в принципе будет действовать. Все-таки это должен был быть хоть немного и урок некромантии, зря он что ли организовал экспедицию, тем более с таким восхитительным студентом, как Костелецкий, который то ли по болезни, то ли из боязни неожиданно проникнуться к ненавистному профессору снова стал самим собой: ершистым и диким мальчишкой, идущим вперед, напролом и вопреки.

Что, собственно, ему всегда и мешало на занятиях Долохова, потому что с мертвыми никакое «вопреки» не работает. Звучит смешно, ведь, по идее, именно вопреки закону жизни мертвых к ней возвращают, но это одно из самых главных заблуждений его студентов, которое он так тщательно разрушает в самом начале обучения. Просто в некоторых «юных дарованиях» это не убрать никак. Вот в Иване, например.

Антонин даже не особо удивился, когда у Костелецкого ничего не вышло. На самом деле, в его принципе воскрешения все было не так уж и дурно: насколько Антонин помнил, Иван сначала «запускал» мозг инфери, а вслед за ним — центральную нервную систему,  позвоночник, остальные органы. Визуализация была одной из самых годных, ее часто выбирали многие студенты, не все, правда, справлялись с нехваткой воображения. У этого студента такой нехватки не было, и она как минимум была отточена на создании новых ругательств в адрес самого некроманта.

Однако труп Бьёрниссона лишь дернулся под воздействием заклинания, а потом и вовсе показал свой хлипкий средний палец студенту, словно насмехаясь над ними обоими. И это было знаком не к тому, что у Ивана вообще ничего не вышло, скорее наоборот. Просто стоило сначала обойти «сигнализацию».

— Старый пердун, — смеется в себя Долохов. — Даже после смерти умудряешься меня достать. Знакомьтесь, Иван, — он подходит ближе и указывает рукой на труп, — господин Бьёрниссон, предыдущий преподаватель некромантии в Дурмстранге. Я как раз начинал его ассистентом в 1944. И, похоже, он не успел завершить ритуал собственного погребения, по всей видимости, скончавшись в процессе — идиот, сукаблять — но успел наложить дополнительные защитные чары, — Антонин присел на корточки перед бывшим профессором, глядя в его пустые глазницы. — Особая шутка некромантов, которые уверены, что кто-то придет их воскресить и чтобы это не получилось с первого раза. Не ожидал, если честно, что ему хватит наглости и мозгов.

Антонин встает и снова отходит назад, предоставляя свободу действий ученику. Вдруг получится.

— Скажем так, вам даже повезло, потому что на занятиях я обычно об этом только рассказываю, так как сложно подобрать реальные примеры для воскрешения. Чары привязаны к одному из органов или части тела. Проблема в том, что их придется «запускать» поочередно, пока не найдете нужную точку. После обнаружения мертвый либо выдаст еще какой-то дополнительный фортель, либо придется разряжать чары артефактом. Что придумал этот ненормальный — в душе не ебу, Костелецкий. Если что я вам помогу.

Последнюю фразу Долохов не то чтобы очень хотел произносить, предположив, что парень и без того не очень в восторге от происходящего: вдруг еще решит, что мерзкий «господин учитель» заведомо не верит в его успех. Но на то он и учитель, чтобы в случае чего подстраховать своего ученика.

Кто же знал, что экспедиция и правда окажется интересной.

+3


Вы здесь » Marauders: stay alive » Завершенные отыгрыши » [сентябрь, 1956] А вас, Костелецкий, я попрошу остаться


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно