Подвал в их доме был большим, теплым и - тайным. Не в том смысле, что никто о нем не знал. В том, что он был связан с самой большой тайной семьи Чанов. Подвал этот был теплым и даже в каком-то смысле обжитым. Надежно звукоизолированным заклятиями. Проклятым… Джудит ненавидела этот подвал. Вот уже много лет один раз месяц, едва полная луна шла на убыль, спускалась она в этот проклятый подвал и открывала тяжелую дверь. Помогала брату подняться, укрывала его одеялом, укутывала, как маленького, подставляла плечо, обнимала, помогая дойти до лежанки. Потом гладила его по голове, говорила с ним, держала за руку, ожидая, пока он совсем придет в себя. Плакала украдкой, чтоб он не видел слез.
Сегодня спустилась сюда не в заветный срок, одна, чтоб снова плакать. Был конец дня, но в подвале без окон это было не важно. Дверь не закрывалась изнутри, но Джудит заперла её взмахом волшебной палочки. Все, совсем одна, можно!
Она закричала. Сначала вышло неловко, и крик не принес облегчения. Зато получилось, наконец, заплакать. Второй раз Джудит закричала уже отчаяннее, громче, выплескивая всю горечь, что накопилась в ней за этот месяц. А потом она кричала и кричала, как кричит младенец, не умея выразить протест словами - так же. И от крика устала.
Легла на постель, которая хранила слабый, едва ощутимый, след Шена, обняла подушку и расплакалась уже нормально.

В январе она совсем перебралась в особняк, чтоб поддержать Деметру, поменьше огорчать Дэри и не раздражать Кэт. И хотя вещи из девичьего дома на Улице Сорока Кошек совсем не забрала, но все больше чувствовала себя там чужой. Никогда еще такого с ней не было!
Все, все было не так. Все сломалось, весь мир! Джудит ощущала себя ненужной, отвергнутой, выброшенной. Ладно, она смирилась с тем безумием, что творилось в семье. Но мир - это не только семья. В том, что сейчас происходило - где её место?
Пожалуй, она стала задаваться этим вопросом после короткой встречи в Мунго, когда Дункан назвал её “очаровательно девушкой”. До сих пор ей было примерно понятно, кто она и что, и в чем её задача и призвание. Быть рядом с теми, кому нужна. Делать то, что может, а если чего-то делать не может, то не мешать тем, кто может. Остальное казалось еще проще, истины, заученные с детства: поступать с другими так, как хочешь, чтоб поступали с тобой. Делать так, чтоб мир после тебя стал немного лучше.
И - это уже не нужно? Идет война профессионалов, где она может быть либо жертвой, либо обузой - и ничего больше? Где она - лишь соринка в глазу? Кого спросить?
Задать вопросы Старшему она побоялась. Он слишком её любит, слишком бережет. Он только-только снова начал улыбаться…
Шен - да у него самого в голове черт знает что творится!
Пыталась говорить с Деметрой - и совсем не удовлетворилась её мудрыми, правильными ответами. Да-да, она знает, все верно, задача женщины… И она - очаровательная девушка! Ага! Чем дальше, тем все более обидно это звучало.
Подушка под её лицом стала совсем мокрой, зато на сердце стало тише. Кажется, все. Выкричалась, выплакалась. Теперь она готова к разговору. Теперь, она, наверное, не расплачется, открывая сердце мистеру Дожу. Но это совсем не точно…

Элфиасу Дожу она написала еще утром. Попросила о встрече, о совете. И довольно быстро получила ответ с приглашением. И даже вон подготовилась…
Заходя вечером в дом Дожей, Джудит испытала некоторое облегчение. Кажется, в этом разрушенном мире их дом был островком спокойствия и надежности. Одна только Айрис своим присутствием отгоняла большую часть тревог и печалей, а улыбка Артура вообще была как письмо из будущего. Но сегодня даже это не обрадовало Джудит. Она приобняла мальчика - и не откликнулась на предложение немного поиграть.
-Извини, милый, сегодня мне очень-очень нужно сначала поговорить с твоим дедушкой.
“А потом я буду вся в твоем распоряжении” - так она добавила бы раньше. Но сегодня она не знала, что же будет “потом”. Будет ли вообще  жива после этого разговора, или будет окончательно раздавлена и ей нечем станет дышать.
-Добрый вечер, мистер Дож. - Так, не реветь! Ну и что, что видишь в нем  отца, деда, лучшего друга и воплощение собственной совести в придачу! - Простите, что беспокою этим вас. Но мы так давно знакомы, всегда разговаривали…
Она была очень бледна, а глаза, хоть и умытые холодной водой, подло выдавали следы слез. Голос был не так звонок, как всегда и руки не спокойно лежали на коленках, а как-то устало и безнадежно.
-Я хочу изменить мою жизнь. Если нужно - то изменить себя. Я не хочу быть… - она поискала слова, но ничего лучше не подобрала: - Не хочу быть очаровательной девушкой. Хочу сделать хоть что-то, чтоб прекратить все это.
И она стала рассказывать. И про толпу на вокзале, что несла её прочь от кровавых событий, что развернулись на платформе несколькими минутами позже. И про то, как искала в госпитале родных и друзей. И про разговор с Дунканом. Поделилась мыслями, а вот как плакала в подвале - скрыла.
-Чем дальше, тем все хуже. И я… я теряю друзей. Не физически, но это тоже больно. Они становятся чужими. Они делают что-то, чтоб это прекратить. А я… я как ребенок, которого отсадили за стол со сладостями, пока взрослые говорят о делах. И - что же мне делать? Я не умею лечить, как брат. Не умею ловить преступников, как мои друзья. И не умею, не хочу быть сторонним наблюдателем. Ведь я не одна такая, мистер Дож, правда? Что делают люди, когда чувствуют то же, что и я?
Никогда еще у них не случалось таких серьезных бесед...[icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/22/857943.jpg[/icon]

Подпись автора

Легкомыслие - милый грех...