Дерьмово, надо сказать.
Всё – дерьмово.
И эта сраная камера, и кормёжка, в которой – надо же, как странно, мать твою! – не было ни намёка на сырое мясо. Тем более человеческое.
И перспективы.
Последние напрягали Квинтуса больше всего.
Из этого дерьма надо было как-то выбираться…
Оборотень ненавидел волшебников, что вычеркнули его из нормальной жизни сразу, как только Уоррингтон стал волком. Ещё больше он ненавидел хит-визардов и авроров, что частенько пытались напасть на след оборотней, и порой у них это даже получалось. Именно встречи с ними грозили наибольшими проблемами – прямо как сейчас…
Но при этом ненависть никогда не мешала ему относительно трезво – а где здесь возьмёшь выпивку? – оценивать собственное положение.
Просто молчать и сдохнуть, не проронив ни слова? Можно. И даже не особенно страшно – раньше или позже мы все умрём. Так что и бояться-то, по сути, нечего. Есть шанс лишь потерять отсрочку перед неизбежным.
- А ты хорошо пахнешь, старший офицер О’Флаэрти… - Квинутс втянул в себя воздух. Улыбнулся, надеясь, что вышло если не весело, так хоть самоуверенно. Попытался дёрнуть правой рукой, прикованной к столу. – Боишься меня? Даже без палочки?
Чувствовал себя оборотень паршиво. Может, его и пытались подлечить после схватки с аврорами, но он только-только отходил от Полнолуния. И та пара дней, что ему дали отлежаться в холодной камере, на пользу не пошла – он лишь проваливался иногда в сумбурный короткий сон, больше напоминавший бред. Такой сон не восстановит силы, не даст собраться с мыслями.
- Правильно, что боишься. На твоём месте лучше зря не рисковать… А то мало ли…
Взгляд светлых глаз не отрывался от собеседницы.
Ненависть – ненавистью. Но сейчас Уоррингтон пытался прикинуть, как ему выбраться.
Стая?
Они будут его спасать?
Те, кто стояли и наблюдали за тем, как Фенрир пытался его убить?
Вряд ли. И вряд ли стоит спасать эту стаю, если есть возможность хоть как-то – каким угодно способом – вновь оказаться на свободе.
Квинтус тряхнул головой, сбрасывая со лба отросшие пряди тёмных волос. Попытался поудобнее устроиться на стуле, но прикованные к столу руки мешали это сделать, а жёсткое сидение, судя по всему, в принципе не подразумевало возможности устроить зад хотя бы с малейшим комфортом.
- В камере грёбанный холод. Меня подняли до рассвета, не дав досмотреть весьма приятный сон. О красивой женщине. И, к слову, пока не накормили.
Уоррингтон вздохнул. Хотел было плюнуть на пол, чтобы полностью выразить свои чувства, но пока воздержался.
- Странно. А на пыточные чары ордер не нужен?
Нет. Волку не хотелось доводить до этого. Да шло бы оно всё на хрен. Так или иначе, всё равно расколешься. Стоит ли умываться кровью перед этим?
И внезапно разум зацепился о слова об адвокате. Ну, конечно, Квинтусу требовался адвокат. Память даже услужливо подкинула его имя.
Это было что-то вроде звериного чутья? Но чутьё лишь помогает определить направление, угадать, с какой стороны ждать опасности. Оно не обеспечивает фактами.
Ну, да и плевать. Волк был уверен, что знает этого парня – и что этот парень точно ему поможет.
- Но я не готов разбираться со всем этим сам, офицер. Прежде, чем мы начнём, я хотел бы увидеть моего адвоката. Марк Сильверстон. Пожалуйста, пригласите его. Иначе всё, что я скажу, не сможет быть использовано как доказательство.

- Значит, я подожду день-другой, Эшлинг... Ты же, кстати, не будешь  против, если я стану называть тебя по имени? Ты красивая женщина, а с красивыми женщинами у меня обычно складываются доверительные отношения.
Квинтуса мутило. От усталости, от желания выпить и дорваться, наконец, до нормальной жратвы, от невозможности собраться с мыслями и решить, как вести себя дальше. Да и что тут, собственно, решишь?
В последний месяц всё пошло кувырком. И если раньше у волка получалось не оставлять свидетелей, а, стало быть, благополучно считаться погибшим многие годы назад и не привлекать внимание Аврората, то после Рождества всё покатилось на хрен гиппогрифу. Один прокол за другим. Не удивительно, если вдуматься, что, как бы оборотень ни верил в свою удачу, он оказался в этой ублюдочной комнате.
- И нет, я не про мыло или шампунь. У каждого человека свой собственный запах. По нему легко узнать, кто находится рядом, даже с закрытыми глазами. Именно благодаря ему, можно безошибочно идти по следу. Так вот - твой запах приятный. Весьма волнующий...
Чуть хрипловатый голос звучал негромко, в нём сложно было угадать эмоции. Глядя со стороны, можно было бы даже подумать, что волк и впрямь  внезапно заинтересовался сидевшей напротив него женщиной.
Впрочем, если откровенно, Уоррингтона сильнее всего волновало сейчас лишь одно - не нарваться на непростительные заклинания и не отхватить пожизненный срок. Потому что сама идея сбежать - хоть отсюда, хоть из Азкабана - выглядела весьма сомнительно.
Что и говорить, если бы эти твари не напали сразу после Полнолуния, ещё неизвестно, удалось ли бы им так легко повязать оборотня. Впрочем, в данных обстоятельствах не было ничего глупее, чем рассуждать на тему - « что было бы, если бы...».
- Но это всё лирика. По факту ты не сказала ничего конкретного, Эшлинг. Что именно ты хочешь узнать?
Прикованные к столу руки начинали затекать от невозможности пошевелить ими.
Он облизал пересохшие губы, не отводя взгляда от офицера.
- И самое главное - что конкретно я получу за это сотрудничество? Суд скосит мне срок с двух пожизненных до одного? Прости, Эшлинг, но это несерьёзный разговор.
И – нет, тут оборотень не блефовал. Ему надо было выслушать все предложения, взвесить «за» и «против», чтобы не ошибиться.
Складывалось впечатление, что он идёт по тонкому льду – и любой шаг может стать последним. По крупному счёту, так оно и было.
Но ведь каждый, кто привык рисковать, для кого драка не пустое слово, а образ жизни, твёрдо знает одно – страх показывать нельзя. Можно истекать кровью, рвать шкуру об острые ветки, из последних сил уходить от погони – но вот когда ты обернёшься к преследователям, они должны видеть только волчий оскал.
Даже если ты и не захочешь вступать в бой – плевать. Никто не должен сомневаться, что ты к этому бою готов.
Квинтус и сам не был уверен, откуда у него в голове отыскалось имя этого адвоката. И – самое главное – не знал, с чего так уверен, что тот поможет в его деле. Но решил положиться на это незыблемое внутреннее убеждение.
Но, между тем…
Между тем ему было очень много известно о стае Фенрира – все те волки, что прибились к ней, места прежних стоянок, дела, которые они успели провернуть… Пожалуй, эти сведения не так уж и дёшево стоили.
И Уоррингтону было весьма интересно определить, на чём они могут сторговаться.
Но пока что он лишь откинул голову назад, пытаясь размять шею, постарался унять неприятный озноб, избавиться от которого после стылой камеры до сих пор не получалось. А затем вновь взглянул на офицера и добавил так, словно они намеревались заключить контракт о поставке запрещённых артефактов или устранении неугодных волшебников:
- Я готов выслушать конкретные предложения.

Квинтус недоверчиво усмехнулся, слегка приподняв бровь, словно сомневался в том, что собеседница говорит серьёзно.
- Сведения о личностях, возглавляющих Пожирателей Смерти? Правда, что ли? А как ты думаешь, Эшлинг, откуда у волка, вроде меня, могут быть такие сведения?
Удивление оборотня было неподдельным, несмотря на то, что выражалось оно лишь этим недоуменным взглядом и нескрываемой иронией в голосе.
Всё то время, что он провёл в камере, Уоррингтон отчаянно пытался сообразить, какую информацию может предложить аврорам, чтобы договориться и  выйти на свободу. Причём выйти, как можно быстрее. Не через двадцать и не через десять лет.
Смысла-то затягивать петлю на собственной шее и играть в принципиальность?  Он долгие годы провёл в стае Грейбека. И, что уж скрывать, погулял с соплеменниками на славу.  Сейчас уже и не вспомнишь, не сосчитаешь, скольких волшебников и маглов они пустили на мясо, скольких девок поимели, сколько домов разграбили. Эта стая и впрямь заставила по настоящему бояться тех, к кому прежде во все дни, кроме Полнолуния, испытывали что-то вроде брезгливого опасения.
Но, как говорится, всё течёт, всё изменяется. И сейчас Квинтус без зазрения совести сдал бы оставшихся на воле приятелей и подельников, чтобы откупиться самому, хоть и прекрасно знал, как Фенрир расправляется с предателями. Но ведь проблемы стоит решать по мере поступления, верно? И в данный момент Аврората следовало опасаться куда больше, чем вожака. Ну, а дальше - видно будет.
Только вот оборотень совершенно не был готов к тому, что его станут спрашивать о Пожирателях.
Это что - какая-то, мать твою, очередная подстава, попытка повесить на Уоррингтона ещё и чужие грехи?
Спасибо, что называется. И своих хватает.
На колдографию Квинтус едва взглянул.  Конечно, девчонку он узнал. Но изливать душу волк не собирался.  А то ведь и впрямь за собственную откровенность нарвешься так, что пока не сдохнешь - не освободишься.
- Маленькую я видел в обществе рыжей красотки, она назвалась Лин. Вы с ней вроде как коллеги. Полного имени я не знаю, но дом показать могу.  В гостях у неё я побывать успел. Не стану отрицать, мне приходилось зарабатывать на жизнь не самыми честными способами. Потому что в нашем обществе прокормиться по-другому оборотням невозможно. Но вот связи с Пожирателями вы мне не пришьете.
В этот момент память услужливо подкинула ещё один картинку, немного размытую - собственно, всё, что происходило перед тем, как полной Луне подняться над горизонтом, запоминалось чуть сумбурно - но вполне различимую.
Рискнуть или нет?
Впрочем, большую часть жизни на подобный вопрос Квинтус обычно отвечал утвердительно. А уж сейчас стоило хвататься за малейший шанс вырваться отсюда.
Он помолчал, отвёл взгляд, задумчиво рассматривая комнату для допросов. Затем раздражённо дёрнул головой, второй раз уже стараясь отбросить в сторону падавшие на глаза пыльные пряди волос.
- Хотя, может быть, я и смогу рассказать тебе кое-что действительно интересное. Только где гарантия, что меня не грохнут ночью, если я назову одного из виновных в том, что произошло в Хогсмиде накануне Рождества?
По правде говоря, Уоррингтон и понятия не имел, какую роль тот волшебник сыграл в нападении оборотней на деревню. Но при этом ничуть не сомневался, что сам принял участие в той бойне исключительно по его милости.

Как интересно всё получалось. И самым главным, прежде, чем начать говорить, было понять – насколько тесно офицер О’Флаэрти связана со своим руководством. Точнее говоря, окажется ли для неё новостью то, что Квинтус собирался сообщить.
Но каким образом это выяснить?..
Вопрос, что называется. И, надо заметить, у волка ответа на него точно не имелось. Тем более, что это был не единственный вопрос.
Если она даже и не в курсе того, какую роль глава Аврората сыграл в нападении на Хогсмид, то как поведёт себя после слов Уоррингтона? Не поспешит ли выслужиться и избавиться от нежелательного свидетеля?
Большинство – хоть волшебники, хоть оборотни – судят по себе. И уж Квинтус, оказавшись на месте Эшлинг, точно постарался бы использовать ситуацию в собственных интересах.
И значило это только одно – собеседница не должна быть единственной, кто услышит его заявление. Только так можно подстраховаться от того, чтобы поймать зелёную вспышку непростительного заклинания -  аврорам же как раз разрешили их использовать – уже будущей ночью.
- Ты, красавица, знаешь обстоятельства этого дела с чужих слов. Или там ты тоже прибегала к веритасеруму? Что-то я сомневаюсь. Просто ты заранее определила для себя, кто прав, кто виноват. И сейчас я должен всего лишь это подтвердить. Или всё, что я скажу, будет признано ложью, которая усугубляет моё положение.
О Марке Сильверстоне он слышал только хорошее. Говорят, он может вытащить и не из такой передряги. Впрочем, кто именно это говорил, из памяти ускользало. Что и неудивительно. Наверняка беседа  проходила за бутылкой виски в каком-нибудь не самом дорогом борделе. Выпивка в подобных местах попадалась соответствующего качества и могла свалить с ног даже оборотня. Имя удалось запомнить – уже неплохо.
Правда вот, Уоррингтон совершенно не представлял себе, где возьмёт деньги на оплату его услуг. Попросить у родителей, которых он не видел почти двадцать лет? Идея, по крупному счёту, не была лишена смысла – старший сын долгие годы не мешал их мирному существованию. Так что имеет право рассчитывать хоть на какую-то поддержку в качестве благодарности. Тем более, если папаша ему поможет, Квинтус не станет упоминать о том, что Хэмиш был в курсе спектакля, который разыграли с целью скрыть то, что его первенец остался жив после нападения оборотня.
Мелочи, с этим разберёмся…
Отчего-то волк не сомневался, что с оплатой проблем не будет. И он в очередной раз решил поддаться этой едва объяснимой уверенности.
- Поэтому не думаю, что мне стоит говорить дальше без адвоката. К тому же я очень хреново чувствую себя, Эшлинг. При задержании вы не церемонились, и я не до конца пришёл в себя. Кстати, предстоит ещё разбираться, точно ли вы не превысили свои полномочия.
Здесь оборотень не врал. Озноб после двухдневного пребывания в промозглой камере так и не проходил. При мысли о том, как выбираться из того дерьма, в которое он угодил, блевать тянуло всё сильнее. А голова казалась тяжёлой и мутной – стакан виски и хорошая закусь, например, кусок сырого тёплого мяса, были бы точно кстати.
- Мне настолько плохо, что я смотрю на тебя и думаю о том, как было бы замечательно, если бы ты налила мне выпить. А не о том, чтобы тебя раздеть и уложить на этот стол, хоть ты и впрямь очень даже ничего. И это говорит только о том, что я явно не в форме и не способен давать показания прямо сейчас.
Квинтус постарался улыбнуться. Взгляд голубых глаз не отрывался от женщины – и этот взгляд был пристальным, оценивающим и лихорадочно-блестящим. Так может смотреть раненый хищник на загнавших его охотников, прикидывая, удастся ли ещё вцепиться в глотку кому-нибудь из них.
- К тому же у меня есть все основания думать, что мне угрожает опасность. Поэтому я настаиваю, чтобы пригласили моего адвоката.

Отредактировано Quintus Warrington (2020-10-30 12:59:22)

- Всё у меня в порядке с сексуальным влечением, - недовольно бросил оборотень. Не потому что даже его задели слова офицера - мысли сейчас были совсем о другом - а просто для порядка. В конце концов, хоть что-то надо было сказать, пока он принимал окончательное решение. - Кого хочешь поимею, двигаться не обязательно.
Вздохнул. На миг опустил веки, закрывая глаза. Пару раз сжал пальцы, стараясь разогнать кровь - то, что руки прикованы к столу, заставляло чувствовать себя совершенно беспомощным - и, надо сказать, это было одним из самых отвратительных ощущений, которые довелось пережить Квинтусу за его жизнь. Даже боль от обращения была лучше - она несла в себе предвкушение первозданной звериной свободы, обещала скорую погоню за добычей и сладость почти живой, покорной твоим клыкам плоти.
Уоррингтон вновь провел языком по пересохшим губам и, открыв глаза, в упор взглянул на О'Флаэрти.
- Об адвокате я слышал в Лютном, кажется. Мы лично незнакомы. А чем ему платить... Пусть родители с братом помогают. В конце концов, они пользуются и моими деньгами.
Всё это были лишь общие фразы. Лишь стремление потянуть время. Потому что в чём-то Эшлинг была права. Расправиться с Квинтусом у сотрудников Аврората уже была возможность. И не одна. Ею не воспользовались. Но почему?
Скримджер был уверен, что волк его не запомнил?
Сам Уоррингтон не стал бы так рисковать и постарался бы избавиться от возможного свидетеля сразу, как тот оказался в камере.
И что из этого следует?
Да ни один хренов феникс не разберётся, не то, что оборотень, которому даже выпить нечего.
- Та девка, которую ты мне показывала. Дело было перед Полнолунием. Я заранее присмотрел её. И хотел притащить в стаю, чтобы обратить. Вожак, Грейбек, считает, что их надо кусать ещё юными, чтобы выросли настоящие волки. Ну, или просто сожрали бы... Ваша рыжая мне помешала.
Квинтус всё ещё не решался приступить к главному. Ладно, предположим, он сейчас замолчит, ожидая адвоката. Хорошо.
А что помешает О'Флаэрти пару раз угостить его Круциатусом, а? Раз уж заявление о том, как паскудно он себя чувствует, не сработало. После этого всё равно запоёшь, как соловей.
Смысла-то доводить до крайностей?
А адвокат потом как-нибудь уж придумает способ выкрутиться.
- Слушай, Эшлинг, я расскажу тебе, что знаю, ладно. Можешь потом проверять меня своими ублюдочными зельями, врать я не стану, так что меня это не пугает. Но мне надо знать, что если я сдам тебе всех, кого сдать могу, это и впрямь зачтётся.
Квинтус должен был выйти. Он не мог оставаться здесь. Хотя бы потому, что уже почти нашёл женщину, о которой думал с июля месяца - осталось лишь встретиться с ней.  Это была далеко не единственная, но достаточно веская причина, чтобы любыми способами вырваться из камеры.
Испробовать надо все средства.
- Я расскажу всё о нашей стае, ведь повязали вы далеко не всех. О наших подвигах, в частности, о недавнем нападении на дома охотников... Это так, для примера. За нами много чего числится. И, уж поверь мне, вожак соберёт выживших и в ответ на ту бойню, которую вы устроили, начнёт резать волшебников, как овец. Только вот в Хогсмид меня затащил точно не Грейбек. Там из наших, кроме меня, вроде вообще никого не было. Никто потом не вспоминал, что пришёл в себя в окрестностях...
Он замолчал. Ненадолго. А потом - примерно так, внутренне собравшись, прыгают, уходя от погони, в ледяную воду - внешне почти спокойно произнёс:
- Это был Руфус Скримджер. Уж его-то я ни с кем не спутаю. Мы вместе учились на Гриффиндоре. В один год поступили.