Иван засовывает два пальца в рот и, нашарив, достаёт оттуда выбитый зуб.
Слюну густит кровь – пьянящая, как крымский виноград, сладкий, мелкий, из которого делают вино навроде «Чёрного полковника». Языком Костелецкий нащупывает дыру, зияющую теперь на месте дальнего коренника, и смачно сплёвывает на ринг. Рот же он было и пытается вытереть тыльной стороны ладони, но в итоге лишь размазывает по скуле, а затем и щеке – ярко-красную полосу. Волшебник похож сейчас на расписного божка, какому молились древние славяне. Или на дворовую шавку с разорванной пастью – тут уж кому как.
Это был хороший бой.
Славный даже.
Из тех, что оставляют после себя приятную ноющую боль во всех мышцах и пару-тройку гематом, растекающихся по оголённому торсу (русский давно уже на заботится о том, чтобы сводить синяки с тела, больше того – ещё с детства его забавляют все эти метаморфозы цвета, которые сопровождают выздоровление, – ну, знаете, когда синяк сначала красный, затем фиолетовый, синий, зелёный, жёлтый). А ещё, конечно, такие поединки приносят успокоительную мысль, что пусть тебе и тридцать семь – пенсионерский вообщем-то возраст для бойца, но ты ещё способен заставить поплясать этих малолетних чемпионов. А кое-кого даже отправить в такой освободительный, наступающий тёмной лапой, нокаут.
После боя ставки на Костелецкого растут.
Теперь это один к трём.
И в перерыве, пока колдомедики приводят в чувство его не слишком удачливого оппонента, в зале как раз оживляются букмекеры. Они закрывают старые пари, выдают расписки на новые. И запускают, пожалуй, самый естественный круговорот в природе, естественней даже чем тот, что про воду, - круговорот галеонов из одного мужского кошелька в другой.
Публики в «Короне» сегодня немного.
Всё-таки приглашение на подпольные бои получаются только «свои». Те, в ком Костелецкий железно уверен, и кто не побежит наутро стучать хит-визардам о том, что тут гладят по физиономиям не только магией.
О да, это тебе не официальный турнир, где за дуэлью следят сразу три рефери, поединок идёт по кодексу, а победу вычисляют из суммы успешных атак и контр-атак.
Тут волшебники отшвыривают палочки в дальний конец ринга ещё на второй минуте боя. А потом – дорываются до вульгарного, грязного и что ни на есть маггловского мордобоя. «Задорной размахайки» - как называет это сам Иван.
Оно и понятно. Это ведь несравненный кайф! Быть может, даже ярче, чем секс. Ощущать под кулаком живое, податливое, учиться чувствовать границы своей силы и своей уязвимости, предвосхищать, предугадывать, примериваться к чужому настроению, чужому характеру, чужому стилю... Поэзия бытия!
Так что зрители вокруг - сплошь искушенные. И выйти в круг света и показать, на что ты способен, имеет право каждый.
Правда, пока русский ещё стоит на ногах, уступать своё место он не намерен. А если кто-то против? Так пусть поднимется и стащит его отсюда вперёд ногами.
С целью найти себе нового соперника, Костелецкий как раз мажет взглядом по полумраку зала. И замечает в толпе одну самую что ни на есть подходящую мордашку.
- Эй, привет, Малыш, - хозяин «Короны» уже привык перекрикивать шумных обитателей клуба, так что его голос летит гулко, резонирует с общим гамом. «Малыш», кстати, это не подкат и не издёвка. Всего лишь прозвище. Такие здесь есть у всех. Иван, например, - «Русский». Или «Москва». И пусть в первопрестольной волшебник никогда не был, да и его родители эмигрировали из Санкт-Петербурга, именно это «Круши, Москва» ему чаще всего кричат из толпы. Ну, а Амикус Кэрроу – это Малыш. И вот тут хрен знает, почему. Но мало ли у кого какие комплексы. Не в привычках Костелецкого лезть с личными вопросами.
- Присоединишься? – он кивает на ринг и, приблизясь к канатам, опирается на них локтями. Ограждение при этом провисает под его весом, а защитное поле, каким обнесено пространство помоста, слегка мерцает. Русский в упор смотрит на Амикуса. И усмешка зажигает только глаза.
- Или ты из тех извращенцев, кто любит «только смотреть»? – а вот это уже с издёвкой.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-09-24 21:03:17)

Подпись автора

tnx Severus Snape

В жизни мы всегда очень чётко разделяем людей на «рискованных» и «осторожных».
И Костелецкий всегда уважал первых. Тех, кто способен смотреть в бездну без дрожи. Поэтому решительность Амикуса, то, как он без проволочек стаскивает с себя лишние слои одежды, оставаясь в одних штанах, и как с первых же секунд даёт понять, что схватка пойдет без магии, а только на кулаках, вызывает у русского одобрение.
Иван встаёт в высокую стойку и пару раз качается на полусогнутых, вверх-вниз, принимая удобную, сбалансированную позицию.
Настил ринга просмолён специальным раствором для лучшего сцепления с подошвой, а периметр обнесён защитными чарами. Так, чтобы зрители могли подойти ближе и не бояться, что какой-нибудь шальной лоу-кик или тоже «Recido» срикошетит в них и ненароком вспорет чьё-нибудь незащищенное брюхо.
Кроме того, помнится, хозяину «Короны» стоило немалых трудов и денег добыть столько «поглотителей магии» сразу. Что-то вроде гобеленов, которыми заодно увешаны стены полу-подвального помещения, на манер средневекового замка. Попади в них хоть взрывающее проклятье, окружающим оно покажется не страшнее, чем искра сигареты.
Поэтому наблюдатели могут быть абсолютно уверены, что с ними в ближайшие полчаса ничего не случится.
А вот обещать такое Костелецкому или Кэрроу было бы глупо.
В те секунды, пока распорядитель боёв распинается о достоинствах дуэлянтов, русский с интересом изучает физиономию Амикуса. Он не пытается больше обмениваться с ним колкостями или раззадорить ещё сильнее, нет.
Как говорится, если хочешь продуть – больше болтай.
А проигрыша в планах Ивана нет.
Тем более, он уже видел, на что способен этот британец! О, пусть он сколько угодно рассуждает о том, что его допустили до подпольных боёв, потому что у него, видите ли, родословная, уходящая к самой бороде Мерлина, а отец чуть не отсосал самому Грин-де-Вальду, Костелецкий взял его в клуб именно за таланты в дуэли. А, главное, за хищный норов. Вторым прозвищем, после «Малыш» у Кэрроу было - «Псих». И он полностью оправдывал это звание. То, как он беспощадно набрасывался на противника, ровно до тех пор, пока тот не превращался в одну сплошную кровавую рану, так что даже всесильный подорожник не спас бы, всегда вызывало у зрителей возбуждение и восторг. Иван тоже до сих пор наблюдал за этим со стороны, и вот на тебе – сегодня у него есть редкая возможность прочувствовать всю отбитость этого англичанина на себе.
Русский трезво прикидывает свои шансы в этом бою, и у него не выходит ничего больше – пятьдесят на пятьдесят.
Да, он выше, шире, коренастее – с узловатой спиной, подобно стволу старого дуба. И руки у него длиннее, так что можно пробивать с длинной снайперской дистанции. Но соперник моложе, энергичнее, и ноги у него прыгучее. Сразу понятно, что в манёвренности он будет куда лучше. И сможет вовремя отпрянуть от более медлительного русского и так же внезапно наскочить – в случае атаки.
Возможно, именно поэтому Костелецкий сразу занимает позицию в шаговой доступности от Кэрроу. В обход того же устава. И, одарив визави одной из самых недобродушных улыбок из своего арсенала, вдруг выбрасывает по направлению к противнику джеб. Лёгко, хлёстко, резко. А, главное, ровно за секунду до того, как рефери выстреливает из палочки снопом зелёных искр и объявляет «бой!».
А как ты хотел?
Мой клуб – мои правила, Малыш.
Чистой игры не жди.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-11-01 19:50:11)

Подпись автора

tnx Severus Snape

Со временем Костелецкий начал понимать, почему бои без правил пользуются такой популярностью среди чопорных британцев.
Некоторым из них, выросшим среди ровных лужаек, белых заборов и чистых крылечек просто не хватало места для выброса адреналина. В их жизни не было предместий послевоенной Праги, где, чтобы нарваться на приключения, было достаточно просто шагнуть за порог. Не было детства в статусе беженца, наполненного лишь рассказами о былом величии, но не имеющим с этим самым «величием» никакой связи в реальности. И не было потребности подкреплять свои слова – кулаками, потому что на землях бывших викингов – в Дурмстранге, твои навыки остро-светской беседы ценились куда меньше, чем способность вышибить из собеседника всю дурь, если тот только посмеет сказать что-нибудь нелестное о твоих обнищавших родителях.
Так что да, внушительная часть его клиентов просто искали на ринге ярких эмоций.
Это же парни заодно участвовали в нелегальных гонках на мётлах, испытывали на себе разного рода экспериментальные зелья, а кое-кто даже выкупал на чёрном рынке воспоминания бывших насильников и убийц, чтобы загрузив их в Омут, пережить вместе с участниками процесса тот же ужас и возбуждение сразу. «Адреналинщики» только на краю смерти чувствовали себя живыми. И на дуэлях бросались на соперника так, словно в очередной раз лишь выбирали способ – как же сегодня довести себя до этой грани?
Впрочем, были, конечно, и другие.
Ну, например, «мстители». Так их сам для себя назвал Иван. Эти выходили на помост, представляя вместо лица соперника – какого-нибудь обидчика из прошлого. Профессора, зарубившего им карьеру в аврорате оценкой С – «Слабо». Того-самого-мудака, с которым им изменила жена. Или просто начальника, нагрубившего им по утру на планёрке... Врезаясь кулаком в чужую физиономию, разрывая мягкую плоть и кроша зубы здесь, они просто выпускали наружу негативную энергию. А на завтра, шагая в Министерство в идеально выглаженной мантии, с чинным портфельчиком подмышкой, они уже улыбались в лифте этому самому боссу. И даже почти искренне говорили ему «доброе утро». Это была терапия получше всяких мозгоправов, ага.
Ещё были «искатели знаний». Те, кто стремились довести свою боевую технику до совершенства, впитывая в себя мудрость разных школ. И... «напуганные». Особенный тип. Волшебники, которых до усрачки напугали разговоры о грядущей войне. Вот они и загорелись в спешном порядке подтянуть свои навыки самообороны. Впрочем, таких Иван обычно не допускал до мясорубки в клубе и занимался с ними лично. Обучал приёмам, что помогали обрести уверенность в себе и не растеряться в настоящем бою, а не вот в этой банке с пауками. Но при этом не давал ничего такого, что позволило бы им серьёзно покалечить своих врагов, чтобы тем самым не подвести неопытных дуэлянтов под Азкабан.
Ради чего к нему ходил Амикус Кэрроу?
Костелецкий мог только догадываться. Этот хмурый тип оставался для него закрытой книгой. Он не знал, какие демоны скрываются за этим аристократичным фасадом. И какие тёмные мысли зажигают его глаза, когда он вот так выходит на ринг один на один.
Как и понятия не имел, что сестра Амикуса - Алекто - тоже любит размять мышцы в бою. Он просто ещё не встречал таких.
И уж тем более Иван не догадывался, что его джеб, не найдя истинной цели – носа противника, а лишь пройдя по касательной и задев висок, сейчас предназначается как раз ей.
Не было у русского даже времени задуматься об этом! Потому что мгновенно, почти молнией сверкая в одну секунду, ему уже летел ответный кросс от «Малыша». Бой разгорался.
В отличие от Амикуса, Костелецкий не пренебрегает защитой. Получи он рассечение над бровью в самом начале схватки, и кровь зальёт ему весь обзор. Или заработай он грогги – кратковременное помутнение рассудка после пропущенного удара, и этого хватит, чтобы Малыш вырубил его уже насовсем. Так что резким уклоном русский уходит в сторону, меняя положение головы. Левее-ниже-выше, так обычно качается маятник, становясь неудобной целью.
На близкой дистанции нет пространства для размашистых приёмов, взрывную силу здесь не применишь. Остаётся только группироваться и расстреливать – коротко и часто. Русский сгибает правую руку в локте и, прижимая ту к бедру, мажет снизу-вверх крюком. Целясь в рёбра Кэрроу. А чтобы Малышу не показалось мало, следом он тут же прикладывает его левой в направлении к челюсти. Зрители оживают криками. «Круши, Москва!». «Давай, Малыш, всыпь этому говнюку!». На-ча-лось!

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-09-29 14:01:16)

Подпись автора

tnx Severus Snape

Боль – непременная приправа к блюду, если дело идёт о боях без правил. Она бодрит, раззадоривает, а главное... переводит схватку на совершенно другой уровень – куда более ожесточенный.
Когда левый молоток русского ввинчивается в челюсть противника, эхо этой самой боли закономерно отдаётся и ему, - пронизывает ушибленные суставы пальцев. Это тебе не маггловские спарринги, где бойцы колошматят друг друга в набивных перчатках, здесь лишь сырые кулаки, старая школа.
- Ты что, надрался перед схваткой? – насмешливо кидает Иван в ответ на нелепый пируэт Кэрроу. Ну, право, подумай о танцевальной карьере, оно тебе больше подойдет, чем дуэли. Однако, за шуточки на ринге приходится платить – через какую-то долю секунды уже ему самому прилетает в печень. И пусть спрессованные мышцы чуть гасят силу удара, Костелецкий всё же вынужден разорвать дистанцию, а, значит, и ослабить натиск.
- Ха, - скрипит русский, но всё же держит лицо. Это психология, которой учат на самых первых уроках дуэлей. Если ты пропускаешь удар, но твоя физиономия остаётся непроницаемой, это бьёт по морали противника. Этому нужно учиться. Потому что это бесит.
- И это всё? – Костелецкий снова группируется, прикрывая левой лицо, а правой живот.
- Такими ударами ты и муху с варенья не сгонишь, Малыш.
В реальной жизни он любит приканчивать соперников быстро.
Без разговоров, суеты, рационально – только то, что должно быть сделано и только тогда, когда должно быть.
Но здесь – схватка – это ещё шоу. Зрители, что сейчас превращаются для дуэлянтов в сплошное смазанное месиво из раскрытых глоток, распахнутых глаз, шума и гама, отдали деньги за интересное зрелище. А публика здесь горячая, шальная. И если им не понравится выступление на арене... О! Все в «Короне» знают! Они не просто освистают тебя, нет. Тут же возле канатов они передерутся сами! Чтобы показать тебе, как надо.
А потому Иван пока не стремится применять ничего фатального – ну, право, кому понравится одноминутный бой? Так, лишь подначивает и нервирует Мика.
В освещении тускло-жёлтых ламп видно, как вздуваются и эластично ходят под кожей бугры мышц соперников. Созданные чтобы служить разрушению они складывают тело всё в новые и новые удары. Костелецкий и Кэрроу идут в равноценный размен. Хлоп! Бац! Звуки как в мультфильмах не-волшебников, наступления, отступления, подначки, оплеухи, тараны, треск пружинящей кости, скрежет зубов, топот босых ног, скользящих в челноке, учащённое прерывистое дыхание. Но главное – атаки, сотканные в единый ослепительный натиск, устремлённый лишь к одной цели – вымотать соперника.
А уж после – уничтожить.
- Скажи, как только устанешь. Мы сразу прекратим, - елейно обещает Ваня и, провернув обманку, стремится зажать британца в клинче – железных клещах, во время которых рёбра должны затрещать, как праздничные петарды у малолетних хулиганов. Обнимемся?

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-09-29 17:34:29)

Подпись автора

tnx Severus Snape

Это было ярко! Взрывом сволочной боли – своей и чужой. Это было громко! Вскриком зрителей и таким звуком, словно «Хогвартс-экспресс» сменил траекторию и на полном ходу въехал в стену тоннеля. Это было кроваво! Окрашенная красным слюна всплеском кисти мажет по рингу.
Апперкот соперника отзывается ломотой в корнях зубов, и в голове ненароком проносится мысль, что такими темпами Костелецкий сегодня уйдет из клуба с ещё одной дырой в челюсти.
Что, захотел себе трофей, Малыш? Ладно-ладно. Только обещай нанизать мой клык, как бусину на нитку, и носить его вместо любовного талисмана...
Импульс удара по нервным окончаниям идёт в мозг, и сознание мягко кутает чёрная пелена. На мгновение – вернее, на какую-то долю мгновения, Амикус исчезает, заодно забирая с собой и вытянувшееся лицо рефери (старый-старый Лиам, не нужно так переживать, ну, что ты, я просто секундочку посплю, а потом снова буду в строю), и двадцатичетырёх футовый ринг вместе с публикой (да, понимаю, ребята, этот удар пробил не только по моей челюсти, но и по вашим карманам) и в принципе свет (ах ты, ночка-ноченька, ночь безлунная, да беззвёздная, не пройти той ноченькой, не видать тропиночки, ни следа)...
Благо, помутнение длится всего какой-то миг, и Иван не успевает упасть. Лишь отшатывается к канатам и повисает на них, цепляясь одной рукой.
В здешних боях без правил нет раундов. Тут не отсидишься в углу в компании секундантов, не прополощешь горло водой и не пожуешь ломтик лимона. Бейся до тех пор, пока тебя не разберут на человеческий паззл, или не бейся вовсе. Так что русский встряхивает головой, точно пёс, выбравшийся из озера, и, похрустев челюстью туда-сюда, проверяя её на травмы, вдруг ухмыляется. Широко и крайне довольно.
- Неплохо, - это и, вправду, было неплохо,
- Но злость – это признак страха, ты же знаешь, Малыш? – подтверждённый миллионами лет эволюции, к слову.
Злость – самая глубинная эмоция, без которой жизнь казалась бы пресной, всегда идёт руку об руку со страхом. Угрожающие жесты, позы, крики. Так ведут себя напуганные животные. И напуганные люди - тоже. Этими бессознательными действиями они интуитивно стремятся отогнать от себя противника. Такого как Костелецкий, к примеру. И пусть в умелых руках страх – это ещё и ключ, который при повороте заводит механизм «беги или бей», сам Иван всегда учил своих ребят – быть хладнокровными.
«Успокойся. Отстранись от ситуации. Работай невозмутимо».
А потому сейчас хозяин «Короны» даёт себе пару секунд на перестроение тактики и как бы невзначай ещё больше провисает телом на канатах...
Того, что случилось, ещё недостаточно, чтобы выбесить самого Костелецкого. Но довольно, чтобы привести к выводу, что с этим цирком пора бы кончать.
Поэтому он использует резонанс ограждения, как пружину, чтобы придать удару больше разгона и вкладывает в него весь свой вес – вплоть до последней унции.
Это что-что вроде запала. Заряжаясь на опорной ноге, русский стремится впечатать в нос англичанину правой. Кулак спазматически сжимается только на подлёте, так чтобы напряжение резко прошло от плеча до костяшек, чтобы мускулы затвердели до состояния камня. И пытается загасить.
Я тут подумал... Мне тоже нужен трофей, Малыш. Пару хрящей будет самое то.
Причем, необязательно хрящей носа.
Довершая комбинацию, Иван ещё и подстраивает Амикусу небольшую подлянку - светит ногой куда-то пониже его ватерлинии. Что? Удары в пах тут не запрещены. Как говорится, честность – это только для покойников.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-10-05 17:48:39)

Подпись автора

tnx Severus Snape

Неважно, сколько боёв у тебя было. Десять. Или тысяча десять. Каждый из них всё равно не похож на другой, как не похожи узоры кожи на пальцах, отпечатки женской помады на салфетках, снежинки, рисунок дерева на квиддичных мётлах, закаты, рассветы, орнаменты чайной гущи в чашках прорицательниц...
Но, пожалуй, существуй у Ивана какой-нибудь список вроде «Топ моих самых необычных дуэлей», конкретна эта взлетела бы на самый верх. Потому что такого с ним ещё не было... Бить с особой извращенностью – девчонку и быть отлупленным ей же в ответ... Хм, нет. Это впервые.
Правда, пока что хозяин «Короны» не понимает этого. Его кулак, раскрашенный кровью, врезается в нос ещё-Амикуса с чмокающим и влажным хрустом. Так что хрящ противника сплющивается в гармошку. Буквально.
Ничего серьёзного, в общем-то.
Подобный перелом – самая распространённая травма в боях без правил. Шнобель он же длинный, торчит вперёд, как горный утёс, вот ему и достаётся больше всех. Пара пассов волшебной палочкой, и любой колдомедик исправит это, вернув перегородке её законное место. Вот только сейчас всё происходит куда быстрее... Нос Малыша вжимается вглубь и в сторону, но затем тут же прыгает обратно. Что это? Чары иллюзий? Последствия его нокдауна? Наверняка... Просто русский неплохо так огрёб по башне, вот ему и чудится драккл знает что.
Да и некогда ему пока задумываться об этом... Ведь Амикус тут уже отвечает ему контратакой - метит кроссом в голову. Правда, попадает лишь в предплечье. Типичная защита... у других бойцов. У Костелецкого же ещё и коварная подначка. Ведь руки русского от самого основания до запястий забиты магическими татуировками. Вязь славянских рун, алфавит древних, что помогал общаться с богами, язык прародителей, в лингво-конструкте которого зашифрованы защитные чары... Ударь по таким со всей дури, и наверняка получишь такой ушиб, что взвоешь как тот оборотень в полнолуние.
Вот только ублюдку напротив снова везёт... Он не успевает как следует приложиться костяшками, потому что распорядитель вдруг останавливает бой.
«Какого цербера?!» - читается во взгляде Ивана.
В его клубе – подпольные поединки не прерывают просто так. Тут рефери нужен только, чтобы объявить над лежащей на ринге отбивной – выстоявшего на ногах победителя. И остановить совсем уж откровенные попытки буйства. А разнимать клинчи, распекать за подлянки или вот – прекращать бой, потому что один, видите ли, сломал нос?
Впрочем, по перекосившемуся лицу Ларри, волшебник понимает, что тут всё не просто так.
Его команда действует слаженно. Успокаивает публику. Перенаправляет в бар, где той проставляют бесплатную выпивку. Объявляет о налете хит-визардов. Blyat'! Если это правда, значит, среди зрителей завёлся крот... Потому что иначе узнать о нелегальной сходке «значки» не могли никак.
Костелецкий призывает палочку, и даже не мазнув прощальным взглядом по Кэрроу, заныривает под канаты.... Не то, чтобы он взволнован, общаться с органами правопорядка он уже привык. Чай не первый раз замужем. И пусть Министерство не одобряет существование его клуба, но всё же терпит, как терпят политическую крамолу, пока она лишь сотрясает воздух, или все другие заведения Лютного до тех пор, пока они успешно проходят комиссии и не предъявляет ДОМП трупы со следами Тёмной магии. Правда, тут стоит сделать поправку... Терпит, потому что Иван не попадался на подпольных боях... До сих пор – нет. Мысли в голове русского снова складываются только на трёхэтажном.
Ему требуется минут пять, чтобы дойти до кабинета и уединиться с распорядителем боёв и управляющим клуба за закрытыми дверями.
Ещё пять, чтобы выслушать все доводы Ларри на тему того, что дело не в хит-визардах, а в том, что Иван только что дрался с кем угодно, но только не с Амикусом Кэрроу. Вот этот финт с носом – вовсе не игра воображения, а реальность.
Наконец, ещё две минуты, чтобы вникнуть в слова ломящегося к нему помощника с сообщением, что под обороткой скрывалась девчонка... «Клянусь, баба, сэр, баба, у меня у самого глаза на лоб полезли, как увидел!».
И примерно бесконечность, чтобы в это поверить.
Девчонку отводят в так называемую «подсобку» или «комнату для особенных переговоров». Особенных, потому что на них тебе не предлагают прополоскать зубы огневиски и выкурить какую-нибудь добротную сигару, которую Костелецкому прислали с самой Кубы... Такие «совещания» обычно проходят на повышенных тонах, так что помещение надёжно защищено звукоизоляционными чарами и избавлено от всего остро-колюще-режущего. Только стул и компания из четырёх влажных от сырости стен.
К моменту встречи хозяин «Короны» уже успевает одеться – накидывает поверх чёрную рубаху – самая практичная вещь, ведь на чёрном не так видна кровь. И немного причесать свои мысли.
Правда, когда дверь открывается, первым делом в комнату проникает сквозняк, затем странный парень в очках, кудрявый, немного дёрганый и тощий, как призрак (хотя может он, действительно, призрак?, мало разве в этом мире странностей?), и лишь затем сам Иван.
- Вот Ваша одежда, - говорит парень и передаёт женщине куль, состоящий из её мантии, рубахи и ботинок. Всё, само собой, обысканное и прощупанное до каждого дюйма ткани. Впрочем, самого важного – палочки, среди этого скарба нет.
Ведь артефакт девчонки как раз держит в руках Костелецкий.
И пока она одевается, внимательно изучает его.
Палочка недлинная, но хлёсткая. Отполированная пальцами человека, привыкшего к магическим дуэлям... Это видно, так как дерево хочешь-не хочешь постепенно подстраивается под анатомию руки волшебника. Вот эти выемки, зазубрины, - они способствуют лучшему сцеплению и мгновенному переходу от пасса к пассу. Бытовая магия или любая другая, кроме боевой, не оставляет таких следов, там не так важна скорость движения. Дерево светлое... Со специфическим узором волокн... Словно это перья... Вспоминая занятия по артефактологии, дурмстранец поставил бы на ясень или боярышник. А это, значит, что натура перед ним талантливая, но крайне неуживчивая и довольно эмоциональная. Пусть эти эмоции и бушуют под оболочкой из кожи и каркаса костей...
Хотя, чтобы прийти к такому выводу, русскому и не нужно анализировать палочку. Он всё сам видел ещё полчаса назад.
И силу этой натуры продолжает чувствовать даже сейчас, - например, скулой, по которой разлился красивый такой, красный отёк.
- Осмотри её, Итан, - это, конечно, кудрявому парню, который оказывается колдомедиком. Кем же ещё? Хозяин «Короны», наконец, поднимает подбородок и встречается с брюнеткой взглядом. В её глазах – лёд. Наколоть бы его на кубики, и можно неделю не пополнять холодильник местного бара.
- Только осторожнее. Она кусается.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-10-14 12:29:18)

Подпись автора

tnx Severus Snape

С девчонкой обходятся подчёркнуто вежливо. Дают переодеться, не утруждая вниманием в столь интимный момент. Заращивают треснувшую на переносице кость (всё-таки заращивают, да, пусть пациентка и шипит, как кошка, подравшая шкуру в уличной драке). И даже начаровывают ей льда, чтобы она приложила его к отёку... Нет, пугать наутро окружающих раздавшимся в размерах носом и синяками вокруг глаз всё равно придётся, но так можно хоть немного приморозить мозг. А с ним - и боль. Зато впредь десять раз подумает, что лучше уж сидеть дома и чистить котлы от чизпурфлов или вышивать гладью полотенца для любовников, чем участвовать в подобной убийственной фаллометрии.
Зачем она вообще полезла на ринг? Главный вопрос.
И ради него все они здесь сегодня и собрались.
Иван кивает колдомедику, что можно расценить, как «отлично» или, скорее, как «отлично, а теперь вали», и переводит взгляд на девчонку только, когда дверь за Итаном закрывается. Ещё и надёжно припечатывается следом парочкой заклятий. Итак...
- Значит, ты Кэрроу? Ещё и сестра Амикусу.... – начнём со сказок, да, милая? Может потом ещё почитаем друг другу вслух что-нибудь из Барда Бидля? Или сразу перейдем на русский фольклор? Есть у Костелецкого одна любимая история. Про Ивана-дурака... «Жил-был Иванушка-дурачок, сам собой не красавец, но что ни сделает, всё у него смешно выходит – не так, как у людей». А, впрочем, в отличие от «гостьи» настроения шутить и раскраивать физиономию ухмылками лично у него больше нет. Вот ни капли. Зато есть настроение – задавать вопросы и получать на них правдивые, очень желательно чтобы правдивые, ответы.
- То есть ты хочешь, чтобы я поверил, будто бы Мик разрешил своей сестре участвовать в боях без правил? Что он отпустил её в место, где ей наверняка выбьют зубы, сломают рёбра, порвут связки, ссыплют позвоночник в штаны, выдолбят мозг через уши... Что я забыл? Ах да, ещё отобьют внутренние органы, так что не факт, что потом маленькие пятки наследничков Кэрроу будут топтать полы фамильных замков... Так, выходит? Тогда встречный вопрос – как нужно досадить мужику, чтобы он пожелал тебе такой участи? – левая бровь русского гнётся – скептично.
Он разговаривает предельно спокойно – пока что. Не в его правилах наносить женщинам увечья без веской на то причины. Как бы иронично это не звучало после случившегося.
Но назвать Ивана расслабленным – язык не повернётся. Он с цепким вниманием следит за девчонкой, за каждым её жестом, чтобы чуть что – опередить и предвосхитить. И надёжно сжимает в руках её волшебную палочку. Пусть та и брыкается в его ладонях, словно упрямая ослица.
- А впрочем, мне плевать, кто ты, - так же сухо подводит он итог своим размышлениям. Хоть сама маггловская королева. Хоть дементор в человечьем обличье. Сейчас, утонувшая в мужских тряпках, в чёрной мантии явно не по размеру, побледневшая в красках, лишь с алой засохшей в ноздрях кровью, девчонка и впрямь напоминает этих ледяных тварей. Разве что взгляд горит очень по-живому. Как у той самой кошки, только дьявольской. Или как у самого дьявола – тоже вариант.
- Мне куда интереснее, кто тебе заплатил, чтобы ты тут всё разнюхала? Что, хиты стали хитрее и устроили операцию под прикрытием? И их теперь учат ещё и контактному бою? Моё почтение, к слову, удар слева у тебя неплох, - не чётко поставленный, правда, попадает им эта дуэлянтка ровно столько же, сколько мажет, но действенный, ага,
- Или ты выслуживаешься не перед Министерством? – мало ли разве у Костелецкого врагов. Начиная с его друзей по европейским приключениям, которые открывали кран с кровью всякий раз, когда нужно было переделить между собой территорию и барыши, а русскому платили за то, что он прикрывал их в их бизнес-поездках. И заканчивая детьми бывшей жены, которых он лишил лакомой части наследства.
Им ведь даже необязательно брать хозяина «Короны» с поличным. Принеси им эта девчонка просто свои воспоминания... О том, как её мутузили на ринге (ещё и женщину, да  - у этого русского вообще есть хоть какие-то границы морали, или ему окончательно отморозило сердце в этой его motherRussia?), и всё, голову Ивана можно будет запекать с яблоком во рту.
Костелецкий скрещивает руки на груди.
- Только давай без увёрток. Связно, быстро, исчерпывающе. И по делу.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-10-14 14:55:54)

Подпись автора

tnx Severus Snape

Меньше трёх секунд требуется, чтобы сократить расстояние от стены до девчонки, обхватить жилистыми пальцами её подбородок и вздёрнуть его – выше к свету. Костелецкий грубо фиксирует женскую мордашку, давая тусклым отблескам жёлтой лампы полностью залить её. С такой дистанции Алекто легко плюнуть ему в физиономию, расцарапать глаза или снова кинуться в атаку на кулаках. Вот только без оборотки и без крепких, словно жгуты, мышц Амикуса, девчонке покажется, что она колотит в дубовую дверь. А вот русскому это будет словно слону – дробина. Какая жалость... Да и в сложившейся ситуации подобный бунт вряд ли поможет. Станет только хуже. Хотя и веселее. 
Значит, Алекто Кэрроу.
Фамилия, конечно, громкая. Циники. Самолюбцы. Богачи, из тех, кому привилегии чистокровных и века безнаказанности подарили негласное право быть воплощением всех семи библейских грехов разом. Волшебнички высшего круга... Когда пальцы нажимают на скулу девчонки, чтобы довернуть её череп, пространство как бы смыкается вокруг её головы и даже среди всего этого очарования из припухлостей, рассечений и синяков выцепляет светом вполне себе узнаваемые черты Амикуса. Что же ты, братец, скрывал такое сокровище... Выходит, и драться её ты учил? И это в самом сердце консервативной Британии? Где все эти вот «джебы, кроссы, апперкоты» считаются грязной маггловской возней...
Во взгляде Ивана так и читается плохо скрываемое раздражение вперемешку с чем-то ещё. Внезапно зашевелившимся уважением? Признанием, что девчонка может быть права?
Вот только лепечет она чересчур складно. И говорит ровно то, что он бы хотел услышать. Мол, и хиты ей поперёк горла. И система охраны в клубе столь надёжная, что просто так человек с улицы её не проведёт. Какая внезапная покладистость! И это от той, что только что металась по рингу, как хищная фурия. Алекто в мифологии – это же фурия, верно? Рождённая от крови бога ночи.
- Допустим, - соглашается русский и ослабляет хватку, разрывая телесный контакт.
- Вот только Мик не первый месяц в клубе и хорошо знает правила. А в них чёрным по белому... и, представь, даже по-английски, а не по-русски, написано – никаких женщин. Раз. И никакого разглашения о том, что происходит на подпольных боях. Два. Нарушаешь? На выход. И Кэрроу согласился вылететь, лишь бы ты разок развлеклась? – говоря всё это, Костелецкий заходит за спину девчонке. Некомфортная для неё позиция. Должно быть, нервирующая даже.
И нет, Иван не назвал бы происходящее - паранойей. Просто для него слишком многое стоит на кону. Клуб для него не просто бизнес, - это верно. Это дело его жизни. Дело, в котором он неплох и весьма конкурентоспособен. А, согласитесь, это очень важно быть конкурентоспособным в той профессии, которой ты занимаешься.
Костелецкий не один год выстраивал прочную структуру, что просто так, с кондачка, не не пробивается хитами и аврорами. И тщательно подбирал людей своего окружения. Теперь всех их – и управляющего, и распорядителя боёв, и пары неофициальных колдомедиков, и судей, и букмекеров объединяют узы неподкупного, нерушимого и пусть и скупого на проявления мужского товарищества. Ну, и, конечно-конечно... Совместно нажитый капитал.
И вот эта маленькая переменная, назвавшаяся «Алекто Кэрроу», очень некстати нарушает гармонию созданного уравнения.
- Поступим так, - наконец хмыкает Иван.
- Я пошлю сову Амикусу. И если он одобрил твоё присутствие здесь, пусть приходит и забирает сестричку из наших милых ясель. Заодно мы с ним поболтаем об уставе клуба. А вот если он не ответит... – то Костелецкий ещё не придумал. Да и недосказанность придаёт больше простора для фантазии.
Вообще-то он просто может оставить лазутчицу здесь. На день. На неделю. Да хоть на месяц! Он же русский, гостеприимство у него в крови. И посмотреть, кто на самом деле явится её искать... Или вовсе – шлёпнуть прямо сейчас, заложив кости в фундамент подвала. Ведь никто не видел её входящей в клуб... Амикус – да, был. Алекто? Кроме пары-тройки посвященных о ней никто не знает. Но всё это, конечно, планы Б и С.
- Твой брат же в городе? - он снова смотрит девчонке в глаза.
А вот её волшебную палочку пальцы сжимают уже более расслабленно.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-10-22 22:06:53)

Подпись автора

tnx Severus Snape

За тридцать семь лет Ивану довелось видеть, реже – участвовать, в немалом количество допросов. И женщины на них вели себя почти всегда одинаково – захлёбывались в слезах и кашле, будто выброшенные на берег жертвы кораблекрушения, стенали, кляли на чём свет стоит, заламывали руки, молили и молились, рассказывали о своих детях и падали на колени, словно из их тел вдруг вынимали хребет целиком. Иногда они ещё пытались взять похотью. Упражнялись в соблазнении, вливая в уши сладкие слова, на манер той мелодии, какой гамельнский крысолов из детской сказки выманил из города всех грызунов. Скучно. До зевоты.
Почти все они ставили на свою слабость. Или на замаскированную силу. Но никогда не на силу открытую.
Поэтому действия Алекто сейчас выглядят чем-то новым, по-своему смешным и экстравагантным одновременно. Она бросает ему свой откровенной злой, агрессивный даже взгляд. И, кажется, с трудом отыскивает нужные слова в толчее тех, что так и рвутся на её язык. «Ну, давай же, выговорись» - мысленно подначивает Костелецкий. «Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда, решил ко мне лезть?» - что-то из этого репертуара, верно? Да ладно. Не такой уж и ублюдок. Вон, целую четверть часа вёл довольно взвешенную беседу. Прислал колдомедика, чтобы тот осмотрел повреждения. Проявил просто чудеса джентльменства. И вот она благодарность?
Русский слушает монолог девчонки. Внимательно. С интересом даже.
Он же на самом деле блефовал, зазывая к ним сюда Амикуса... Вторая половина их сёстринско-братских отношений Кэрроу ему тут сейчас ни к чему. Хозяину «Короны» просто была важна эмоциональная реакция Алекто на такую возможность. И она её ему дала. Больше того – он даже поверил в её искренность.
Жизнь научила Ивана читать по лицам, постигая смысл внутренних помыслов через тайны физиогномики. Та же легилименция, только без магии. Как иначе? Когда каждый день доверяешь свою жизнь воле другого человека – в бизнесе или на ринге, быстро начинаешь разбираться в таких вещах. Сейчас чутье подсказывает русскому, что история про то, что эта девчонка провела Мика и уболтала пустить её сюда, - правда. Как и рассказ о её профессии – слишком ловко она отбрила его собственного колдомедика.
Но что самое интересное... Его игра с чужой волшебной палочкой тоже блеф. Вот уже несколько минут он намеренно маячит артефактом перед лицом девчонки, как морковкой перед осликом. Дотянешься? Хватит выдержки не купиться? Алогичное поведение, конечно. Самоубийственное. Учитывая его цели. Но... просто невозможно сдержаться.
И вот – он своего добивается.
Алекто выхватывает древко из его рук. И Костелецкий отвечает почти молниеносно. Тыльная сторона его ладони наотмашь мажет по щеке девчонки, так что её голова почти отрывается от шеи. Вся наэлектризованная энергия момента вмещается в это единое движение! Схлопывается! И все их соглашения одним махом летят в пропасть с протяжным таким фольклорным «уууууууууууух». Запах свежей крови. Жаркая боль. Вкус разочарования. 
- Глупая! – выплёвывает Иван, стряхивая кисть. И в то же время призывает уже свою только того и ждущую палочку, целясь острием куда-то в горло девчонки.
- И даже вдвойне. Раз согласна рисковать своей жизнью, давая Непреложный обет кому ни попадя, - сам дурмстранец с огромной осторожностью относится к такой сложной магии. Слишком часто люди бросают слова на ветер или по бестолковости клянутся в том, что исполнить попросту не в силах.
- Мне всего лишь нужна была твоя реакция, - он впервые за разговор сам честно вскрывает карты, выкладывает их перевёрнутой рубашкой на стол, мол, на, смотри!
- Ты всерьёз думаешь, что ты такая вся из себя уникальная, что первая узнала о подпольных боях в обход всех мер предосторожности?! – ну, да, он хотел её прихлопнуть, но это до того момента, как мужчина уверовал, что ни к каким его европейским флешбэкам Алекто отношения не имеет.
- Мик не рассказал о контракте, верно? Что его заставляет молчать не только наше обоюдное расположение друг к другу. А составленный юристами магический документ, зачарованный «Cognosco delatorem». Распускаешь язык, и на листе появляется надпись «Доносчик». И уже тогда мы с партнёром решаем, как поступить с болтуном, - коллективно, да, потому что мозг и влияние одного – это хорошо, но мозги и влияние двоих – это ещё лучше. Особенно, когда дело идёт о такой важной составляющей, как месть.
- Этот контракт ты теперь и подпишешь. Если, конечно, возьмёшься за ум и прямо сейчас положишь свою палочку на пол, - Иван максимально красноречиво кивает на артефакт. Вот теперь и она его взбесила. Правда, когда русский становится достаточно зол, он не впадает в истерическую ярость, а, наоборот, делается ещё более спокойным - до ужаса. Его разум работает с холодной ясностью, перебирая возможные варианты событий и оценивая их последствия.
- Ну, или НАПАДАЙ. И мы закончим то, что начали на ринге, - губительный азарт снова поднимается откуда-то из недр нутра. Они же объявили, что второй раунд случится. Правда, Костелецкий не ожидал, что так скоро.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-10-22 23:11:51)

Подпись автора

tnx Severus Snape

Очередной удар прибавляет Алекто новый кровоподтёк. Такими стараниями, и без шрамов она сегодня отсюда не уйдёт... А ведь это только мужчинам шрамы поднимают престиж. Знаки славы, свидетельства подвигов, отметины, о которых почти каждый боец готов изливаться соловьём, припоминая все детали, при каких он получил эти зарубки, считай, автографы от врагов... На теле женщины же шрамы, как правило, говорят о заблуждениях. Об ошибках, что она сделала, сунувшись в такие дела, куда лезть всё же не следовало. Но, возможно, Кэрроу считает иначе? Быть может, ей даже нравится нарываться? Иначе, как объяснить, что затрещина, пришедшаяся по уже не раз отбитому месту, не избавила её от охоты язвить.
- Я подумаю над твоим предложением, - сухо отвечает Иван, вспоминая, что подобные интерьерные изыски, как отрезанные головы домашних эльфов, скальпы садовых гномов и черепа фестралов, он уже видел в качестве декора в гостиных аристократов.
- Быть может, даже окажу тебе честь и прибью твою голову над самой дверью клуба. Для острастки остальным пигалицам, задумавшим повторить твои подвиги.
И подвиги – это ещё мягко сказано.
Ведь Костелецкий дал волшебнице выбор... Со всей сопутствующей драматургией... «Направо пойдешь – коня потеряешь. Прямо пойдешь – тебе самому худо будет. Налево пойдешь – всем погибель накликаешь». Нормальный такой выбор. Самое главное, что невероятно честный. Да, и в случае подписания контракта, и в случае дуэли, для Кэрроу были свои минусы. Подводные камни, так сказать. Но никаких особенных хитростей и унижений русский для неё не готовил. Больше того – он почти верил, что Алекто сделает разумный ход. Что она уже устала от его компании, а потому согласится на бюрократическую кабалу, лишь бы уже избавиться от удовольствия видеть его славянскую рожу и, наконец, переместиться в особняк и пересказать любимому братцу о своих похождениях.
Но ключевым словом здесь оставалось – почти поверил.
Всё-таки хозяин «Короны» не отметал возможность новой дуэли. И про себя прикидывал, сколько ещё он сможет продержаться на самолюбии, не признаваясь, что два изматывающих боя на ринге всё-таки неплохо так потрепали и его. Иван уже не чувствовал в себе способности растягивать магический поединок, и, возможно, только поэтому внутренне напряжённый, собранный, чуткий сумел так быстро отреагировать на внезапную атаку девчонки.
Ровно такую же подлую, как каких-то полчаса назад он сам провернул в зале, за секунду до команды рефери.
«Быстро учишься. Молодец, Малыш. Или вернее сказать... Малышка?».
Костелецкий парирует первое сонное заклятье щитом, сильно вывернув корпус и отступив на шаг влево. Второй магический близнец просто проходит мимо вдоль его торса, беззвучно разбиваясь об стену. «Везучий сукин сын» - скажет кто-то. Ведь сдвоенное заклятье – невероятно мощная и действенная штука. «Опытный сукин сын» - поправит русский. Ведь как там говорил один легендарный дуэлянт? «Трава растёт, птицы летают, волны омывают песок, я бью людей. Это моя профессия».
Скрестив взгляды, русский меняет хват палочки и беззвучно рисует ей в воздухе спираль. Сейчас всё зависит только от того, кто из них скорее развернёт пальцы и закончит новый пасс.
Его ответ - «Multatio Calculus». Невербально. Заклятье из гримуаров Тёмной магии, но не фатальное. Иван целится в ведущую руку Алекто, - если та окаменеет, сила магии постепенно перекинется выше и превратит тело девчонки в хорошенькую такую статую. И если прибить голову ко входу он всё же не сможет, ой, не хочется ему объясняться с хит-визардами, да и Мик вряд ли оценит, то вот поставить памятник неразумности Кэрроу – это ему по силам вполне.

Отредактировано Ivan Kosteletsky (2020-11-01 14:42:18)

Подпись автора

tnx Severus Snape