Кроватка. Две детские тарелки. Теплое одеяло. То, со слониками. Еще нужна будет ложка. Ложки. Две ложки. Ботинки для прогулок, потому что ее старые ботинки на весну пришли в негодность еще прошлой весной. И что-то было еще…  Молли задумчиво погрызла кончик шариковой ручки, которую Артур принес с работы несколько недель назад, и перелистала несколько предыдущих страниц в записной книжке. У Молли была тысяча записных книжек, никак не меньше. Записными книжками было забито ее маленькое, приехавшее из дома и примостившееся в гостиной «Норы» бюро; книжный шкаф на кухне, в котором Молли хранила кулинарные книги и все, что было связано с садом; нижний ящик прикроватной тумбочки.
Привычка записывать все дела сложилась у Молли еще в детстве, когда и дел никаких у нее не было, а самым привлекательным в процессе ведения записных книжек был образ мамы, восседающей за своим элегантным бюро (куда менее потрепанным, чем то, что стояло в «Норе» и пережило момент, когда Билл и Чарли учились рисовать) с огромной книгой, в которой она учитывала доходы и расходы, составляла меню на неделю и изредка записывала свои впечатления от жизни в общем и в частности. Молли до сих пор не представляла, как у мамы получалось такое проделывать, имея троих детей. Может, все дело было в том, что у мамы был бюджет, который можно было учитывать и даже планировать, и домовой эльф, прислушивавшийся к ее пожеланиям при приготовлении завтраков, обедов и ужинов, а ее впечатления от жизни явно не сводились к круговерти «положи, пожалуйста» - «стой, убьешься!» - «мама два раза не повторяет, я третий раз тебе говорю, вернись!».
В свои записные книжки Молли записывала текущие дела. Текущих дел у Молли было много, поэтому ее записные книжки были распухшими, потрепанными, залапанными детскими ручонками, с загнутыми на важных местах уголками и пятнами от утреннего кофе, который она не донесла до рта, а Билл – до места назначения, каким бы оно ни было (и руки почему-то никогда не доходили до того, чтобы эти пятна убрать, пусть даже для этого и не требовалось больших усилий). У нее был список сезонных покупок (например, обновить Артуру мантию, в которой он ходил на работу), непременная сумма, которую следовало отложить, чтобы, когда Биллу неожиданно исполнится одиннадцать и он получит письмо в Хогвартс, это не застало их врасплох хотя бы в финансовом смысле, список продуктов, книг и пункт с очень красивым летним платьем, на которое у Молли уже были деньги, но которое еще нельзя было даже примерить, потому что на животе, в котором постоянно крутились целых два ребенка, – что-то подсказывало Молли, что ни один из них не был девочкой – никакое красивое летнее платье застегнуться просто не могло. Молли умещала в записные книжки собственную жизнь, жизнь Артура, Билла, Чарли и Перси Игнатиуса, а еще двух неродившихся не-девочек, которых она про себя звала инициалами своих братьев, Ф и Г, потому что хоть как-то к ним следовало обращаться, когда они изволили бесчинствовать в замкнутом пространстве ее живота.
Для этих самых условных Ф и Г и предназначался список, который Молли составляла пятого января одна тысяча семьдесят восьмого года, завернувшись в плед и вооружившись шариковой ручкой. Шариковая ручка была, на взгляд Молли, одним из лучших маггловских изобретений. Потеснить ее с пьедестала бытовых удобств могли только большие футболки и свободные штаны из мягкой, но теплой ткани, в одни ворота выигрывавшие у всех волшебных одеяний. Тот, кто ни разу не обнаруживал себя в комнате с тремя перепачканными чернилами детьми и не тратил после полдня на то, чтобы устранить чернильные пятна с практически всех доступных детским ладошкам поверхностей в доме, не смог бы оценить практичность шариковых ручек в полной мере. Молли, к сожалению, не принадлежала к счастливцам, которые могли себе позволить смаковать создаваемый текст, выводя его пером – обыкновенным или прытко-пишущим. Ее прытко-пишущее перо куда-то делось после того, как Чарли впервые проявил к нему интерес, обыкновенное полгода назад сгрыз Билл (перо пострадало больше, чем Билл, если кого это интересует), а Перси Игнатиус обожал смотреть, как из чернильницы на диван выливается тягучая темно-синяя жидкость. Из шариковой ручки ничего не выливалось (по крайней мере, не у Молли), ее можно было нацепить прямо на записную книжку, и, самое главное, каким-то непостижимым образом небольшая узкая трубочка голубого цвета совершенно не интересовала детей. Молли выдохнула и пообещала, что купит себе прытко-пишущее перо, когда младший пойдет в школу. Или станет совершеннолетним. Как пойдет.
Молли еще погрызла ручку, ожидая озарения, но озарение все никак не наступало, а время шло. Молли закрыла записную книжку, по привычке прицепила к корочке ручку, прислушалась к себе, к Ф и Г, взвесила все «за» и «против» и начала выпутываться из пледа.
Перед тем, как спуститься к Артуру на кухню, Молли заглянула к детям, чтобы убедиться, что они в самом деле спят, а не играют в какие-нибудь сомнительные игры, потому что первым правилом счастливого родительства было помнить, что когда детей не слышно, они в лучшем случае просто спят, а в худшем – замышляют шалость, которую необходимо нейтрализовать, пока не поздно.
Дети, к счастью, в самом деле спали. Даже Перси Игнатиус дрых без задних ног. Молли с помощью палочки поправила сползшее с малыша одеяльце, еще раз оглядела детскую зорким взглядом и двинулась вниз, на кухню, где Артур ковырялся с какой-то очередной штуковиной, которую нужно было сначала сломать, чтобы потом починить.
- Я что-то забыла, - сообщила Молли мужу, входя на кухню. – Помню про тарелки. Про кроватку новую помню. Про одеяло. Со слониками. И ложки! Ложки, Артур! Ты помнишь про ложки? – она смерила мужа бдительным взглядом. – А про что-то еще не помню. И записать днем не успела.

Отредактировано Molly Weasley (2020-09-05 18:01:18)

- Бревна? – Молли сдвинула брови. Она была беременной двумя детьми, а не выжившей из ума, поэтому точно помнила, что никаких бревен на надстройку еще одного этажа в ее списке не было. Возможно, зря. Стройка планировалась, конечно, только на лето, и то в лучшем случае и с массой необходимых оговорок, потому что планировать такие большие проекты с их бюджетом Уизли могли только очень осторожно и тщательно, но вдруг бревна было дешевле купить в январе? Она как-то об этом не подумала раньше. А Артур, наверное, подумал и поэтому заговорил сейчас про бревна. Мама всегда говорила, что Артур рассеянный и бестолковый, а Молли никак не могла взять в толк, что именно мама имеет в виду.
- Бревен в моем списке, кажется, не было, - наконец протянула Молли, с облегчением устраиваясь на стуле и позволяя Артуру позаботиться обо всем остальном. Когда она была беременна Перси Игнатиусом, ей пришла в голову гениальная идея сделать для жестких стульев мягкие подушечки-чехлы. Идея, следовало признать, пришла ей в голову не самостоятельно, а с помощью познавательного визита в Оттери-Сент-Кэчпоул. В деревне Молли приглянулся один небольшой садик, в котором все было набито так же плотно, как в ее собственном, и милейшая дама-маггл, которая, увидев Молли, с любопытством разглядывавшую ее клумбы, тут же позвала ее в гости взглянуть на ее помидоры. «Вот такие, аж с мой кулак» размером. Помидоры в самом деле были огромными, но куда больше Молли понравился домик новой знакомой, от пола до потолка забитый всякими забавными маггловскими штуками, которые облегчали магглам быт там, где волшебники могли прибегнуть к магии. Подушечки-чехлы для кухонных стульев, впрочем, оказались универсальной вещью, греющей душу не только магглов, но и волшебников – примиряющий мостик, переброшенный между двумя мирами.
Молли длинно вздохнула, когда губы Артура коснулись ее лба. Она инстинктивно подалась ему навстречу. Ей бы хотелось, чтобы Артур почаще был дома. Пусть бы лучше возился со своей магнитолой на кухне, чинил Форд, болтал с Лавгудом и пытался уложить детей спать. Что угодно было лучше, чем каждый раз провожать его в Министерство и целый день проверять подушечкой большого пальца обручальное кольцо, пытаясь понять, оно в самом деле стало чуть-чуть холоднее, или ей просто показалось.
- Да я и сама забыла, - отмахнулась Молли, повторяя то, с чего вообще начала, придя на кухню, когда Артур отстранился, чтобы вернуться к своим отверткам. Когда он первый раз притащил маггловскую дребедень в их еще совсем маленький дом, Молли даже подумала, что в их супружескую жизнь наконец-то, спустя столько лет, заглянуло непримиримое раздражение. Такое, которое начинается со случайно забытой на обеденном столе отвертки, а заканчивается тем, что тебя бесит как дышит вторая половина. Но мысль заняла у нее не более одной минуты, потому дребедень удивительно органично вписалась в интерьер и росла тоже умеренно, вместе с размерами «Норы». Артур любил свои магнитолы, пластинки, проигрыватели, приучил ее любить шариковые ручки и смотреть маггловские фильмы. Дребедень перестала быть дребеденью в один миг.
Молли подхватила укатившуюся от лихого жеста Артура отвертку, и всей ладонью, легонько подтолкнув, отправила ее обратно. А потом подняла взгляд на мужа и нахмурилась.
- Потратиться? – уточнила Молли, зацепившись почему-то за самое маловажное. Если нужно потратиться, конечно, они это сделают. Она как раз насобирала на платье и еще немножко отложила на всякий случай, если после того, что случилось под Рождество, случится еще что-нибудь. Например, рухнет Министерство Магии или привычный миропорядок. Молли вдруг поняла, что тоже, в общем-то, не знала, ведет себя столько детей, сколько у них будет. Целая куча-мала.
– У нас же есть браслеты, - мягко сказала она, продемонстрировала Артуру браслет, который снимала только на ночь, да и то не каждый день, а потом нахмурилась. Трое детей или пять – не так уж важно. Куда важнее, что там за окном. В мире, на который Молли побаивалась смотреть. Она машинально заправила за ухо упавшую на лицо рыжую прядь и прикусила нижнюю губу, раздумывая.
- И как ты хочешь за ними присматривать? – спросила Молли. Родители тех детей, на которых напали в Рождество, наверное, тоже за ними присматривали. Или думали, что присматривают. Или хотели так думать. Молли часто возвращалась в мыслях к тем, для кого зимние праздники стали самыми черными днями, но не знала, что делать с этими размышлениями, потому что они делали ее беспомощной. Даже более беспомощной, чем она на самом деле была.

Молли в очередной раз вздохнула, почти сожалея, что дело все-таки оказалось не связанным с бревнами. Мысль, что зимой они и правда могут быть дешевле, ей уже даже нравилась, и Молли была разочарована, что такая хорошая идея, кажется, пропала зря. Они могли бы сложить бревна на заднем дворе, например, там, где подготовка к стройке не помешает до лета ни детям, ни взрослым. 
- Я просто подумала, - пояснила Молли, не переставая хмуриться, потому что каждая профессиональная мать должна была иметь в арсенале пару-тройку фокусов с бровями, а у Молли фокусов к Перси Игнатиусу накопилось столько, что они случайно проявляли себя даже тогда, когда она не очень хотела. - Что ты подумал, что бревна зимой можно купить дешевле. Я даже обрадовалась и подумала, что бревна тоже надо внести в список, - на всякий случай добавила Молли и усилием воли перестала хмуриться. Артур совершенно не заслуживал никаких фокусов с бровями. Молли вообще почему-то ужасно умиляло, когда он копался ночью со своими штуками, дождавшись, когда все их дети уснут и не смогут стырить и распрятать по дому все, что плохо лежало рядом с папой. Ей даже нравилось наблюдать, как винтики, шурупчики и прочие мелкие детальки, названия которых она честно старалась, но никогда не могла запомнить, поддавались рукам Артура и отвертке, а не какой-нибудь магии, с которой разобраться с магнитолой мог бы каждый дурак, освоивший школьный курс чар.
Ты влюбилась, Молли. Причем когда-то очень давно. Раньше ей казалось, что с появлением детей все это пройдет, и, если ее сердце когда-нибудь и будет замирать при виде Артура, копающегося ночью в очередной маггловской штучке, то только от того, что он, дурачок, опять не лег спать вовремя, а значит, не выспится утром, устанет вечером и не сможет помочь ей с детьми; или от того, что он опять выбрал свою магнитолу, а не уложить детей спать. Но в Молли все еще жила теплая вечерняя нежность, точно такая же, как тогда, когда никаких Билла, Чарли и Перси Игнатиуса у них не было, не говоря уже об Ф и Г, и «Нора» казалась не домом, а маленьким, очень компактным раем, в который требовалось очень много бревен для строительства и все имевшиеся у них друзья и родственники. Бревна. Молли даже удалось не нахмуриться снова.
- Мы их сделали с запасом, - слабо возразила Молли и даже продемонстрировала Артуру браслет, где места хватило бы даже и на Ф и Г. Браслет в самом деле сделали «они». Они вообще все делали вместе, отвлекаясь разве что на работу Артура. В этом «мы» с самого первого курса школы было что-то воодушевляющее: в «мы» было обещание, что все плохое и хорошее они непременно разделят пополам, все сделают вместе. Молли не то чтобы не могла одна, просто с Артуром ей нравилось гораздо больше.
- Это разумно, конечно, - помедлив, кивнула Молли. Она, конечно, не видела ничего опасного в своих не очень частых и очень организованных походах по магазинам, но Артур работал в Министерстве, и ему, наверное, было виднее. Кроме того, дети, конечно, и правда скоро пойдут в школу. Не буквально завтра, естественно, но и не через сто лет.
Артур погрозил неведомой угрозе отверткой, и Молли невольно улыбнулась. Билл и Чарли в самом деле собирались в кругосветку. До сих пор. И это Молли не то чтобы очень воодушевляло, потому что доставать детей из пруда было удовольствием крайне сомнительным, но ее определенно радовало то, что ко второй кругосветке в пруду дети готовились куда более тщательно.
- Если тебя это успокоит, они хорошо готовятся к следующей, - сообщила Молли и снова улыбнулась. Артур снова принялся копаться в магнитоле, видимо, размышляя о чем-то не слишком веселом. Молли тоже размышляла. Мысли у нее были неповоротливые и такие же беременные, как она и сама и все, что она делала и чувствовала, но спорить с Артуром она все равно не собиралась: каждый сейчас хотел позаботиться о своей семье в меру своих возможностей.
- Ну давай сделаем что-нибудь? – предложила Молли и протянула к Артуру руку, сжимая его запястье, чтобы привлечь внимание. – Только не браслет. Тогда нужно что-то другое. И чтобы я тоже могла за тобой присматривать, Артур Уизли, - с напускной строгостью сказала она.
Молли предпочитала не думать о том, что за Артуром тоже нужно приглядывать. По крайней мере, пока она отвечала не только за себя, но и за Ф и Г, Молли старалась не думать о плохом, но за Артура все равно беспокоилась. Разумеется, беспокоилась. Артур совсем не годился для такого времени как сейчас. Никто не годился, что уж там. Но они все оказались в одном и том же печальном положении.

Во фразе «предлагаю дальше подумать с маггловской практичностью» скрывалась магическая лотерея, в которой не сработал бы ни один Felix Felicis, даже принятый в ударных дозах. Когда Артур предлагал о чем-то подумать с маггловской практичностью, это означало либо то, что они в итоге влипнут в большие неприятности, либо то, что все в самом деле решится самым расчудесным образом. Статистика их семейной жизни подсказывала, что относиться к таким предложениям второй половины следует с осторожностью, но Молли не вышла бы замуж за Артура Уизли, если бы не верила в него безоговорочно и всей душой.
Артур отвлекся от сентиментальных супружеских нежностей и принялся вытаскивать из магнитолы болты и шурупы. Молли молча следила за руками, ожидая какого-нибудь фокуса и раздумывая, сколько же времени Артур на самом деле думал над вопросами их безопасности. Судя по тому, как споро два шурупа превратились в них двоих, а болтики и крохотные гайки – в их рожденных и нерожденных детей, Артур думал не просто долго, он думал еще образно и очень тщательно. Конечно, после траурных рождественских праздников в каждом нормальном доме, уцелевшем от посягательств террористов, должны были думать, что будут делать два шурупа-родителя, у которых на попечении беспомощные, но любопытные гайки и болты, которым скоро в школу. Молли тоже об этом думала пару бессонных ночей. А потом запретила себе возвращаться к этому – Ф и Г ничего хорошего от мрачных сценариев в голове матери точно не было.
- Зеркала – однозначное нет, - серьезно кивнула Молли. В их доме полными сложноподчиненными предложениями пока говорили только два человека, и Артур для этого всегда мог сунуть голову в министерский камин. Тратиться сейчас на зеркала, которые будут нужны, разве что когда дети пойдут в школу (вместе с кучей других вещей, которая им потребуется после того, как Билл получит письмо из Хогвартса), было попросту глупо. Лучше уж было купить бревна. На бревна в январе хотя бы могли скинуть цену.
Молли невольно улыбнулась, хотя улыбка вышла слабой и короткой, едва мелькнувшей и тут же погасшей, когда мысль Артура унеслась вперед и ввысь, от черной коробочки магнитолы к новейшим достижениям почти что военного времени. Как будто Артур был на передовой и собирался отслеживать перемещения всех злоумышленников, мелких нарушителей и опасных темных магов с помощью какой-нибудь огромной тарелки, размещенной прямо на крыше «Норы». Хотя что-то подсказывало Молли, что об этом в ночи лучше не шутить – пока они не укрепили крышу бревнами по сниженной цене и парой-тройкой надежных, наложенных ею самой заклинаний, никаких отслеживающих тарелок (впрочем, суповых тоже) на их крыше не будет.
- Мы же не Министерство, чтобы заводить прибор, который будет прочесывать территорию всей страны. Кроме того, я не знаю, конечно, где бываешь ты, Артур Уизли, но у нас с детьми очень ограниченный радиус перемещения. Мы совсем не радиоволны.
Общее направление мысли, впрочем, Молли очень даже нравилось – с таким или подобным прибором можно будет отслеживать не только детей и ее, но и Артура. И чем он там занимается потенциально опасным на своей работе, которая после этого Рождества вдруг резко стала казаться Молли дурацкой и враждебно настроенной по отношению к их семье.
- И как мы выберем места? – снова сдвинув брови, на этот раз безопасно и задумчиво, уточнила Молли, зачем-то беря шуруп, который играл роль ее самой. – А если нужно будет в магазин? К нашим родителям? Если захочется погулять? Если случится что-то непредсказуемое?..
Если, если, если… Если отпустить фантазию, можно было придумать столько опасных сценариев с потенциально летальными исходами, которые невозможно предусмотреть в повседневной жизни, что проще было даже и не начинать жить и тем более – радоваться жизни. Как бы Молли ни старалась отгородиться от бесконечных «если», они все равно пробирались в ее голову.
- Подожди, - остановила саму себя Молли и вернула себя-шуруп на прежнее место, а потом серьезно посмотрела на Артура. – Нам нужен список наиболее вероятных мест, чтобы точно ничего не забыть. Мне нужны мои записная книжка и ручка… Accio, записная книжка! – не дожидаясь никакого ответа от Артура, взмахнула палочкой Молли. Даже если список мест не совсем удачная идея, бревна сами себя в список покупок не запишут. – Accio, ручка!
Ручка ворвалась на кухню на космической скорости, почти такая же травмоопасная, как потерявший управление Форд «Англия» 105Е, но Молли все держала под контролем, и ручка легла перед ней на стол.

Отредактировано Molly Weasley (2020-09-22 19:31:51)

Молли увлеченно строчила в записную книжку вещественное доказательство того, что, по мнению большей части жителей Магической – да и не магической, будем честны, - Британии, они с Артуром вели наискучнейшую жизнь, которая начиналась с работы Артура и заканчивалась тем, что они иногда посещали сезонные ярмарки и соседскую маггловскую деревушку. Были, конечно, еще дети, но с детьми было проще всего: до Хогвартса они везде ходили с ними, а в Хогвартсе они будут ходить только на уроки, потому что никакого Хогсмида Молли им не разрешит до совершеннолетия – детей у нее много, а материнское сердце только одно, и то не многоразовое.
При этом, разумеется, если записать совсем все места, которые они посещали хоть сколько-нибудь регулярно, выходило, что часы у них должны быть с циферблатом размером с циферблат Биг Бэна и никак не меньше. Молли это не очень понравилось – это было либо очень сложно, либо очень дорого. Ни то, ни другое им не подходило, потому что на подходе у них были Ф и Г и все сопряженные с этим расходы.
- Можно и абстрактных, - согласилась Молли, перемахнув на вторую страницу. Сезонные ярмарки, например, устраивались не только в близлежащих населенных пунктах и в Лондоне, но и практически где угодно. И, кроме того, им могло прийти неожиданное приглашение куда-нибудь, или они могли накопить на путешествие… Или, или, или… «Или» в голове мешались и сплетались с «если», а идея в голове Молли все усложнялась и усложнялась. Это ей совсем не нравилось – идеями у них вообще заведовал Артур, а она рассматривала поступающие заявки, решала, что отсечь, а что оставить, и планировала бюджет. И, иногда, все остальное. Но идейный генератор в доме был один, и на эти лавры она нисколько не претендовала.
Молли еще раз оглядела список критическим взглядом и пересчитала все пункты, ставя рядом с ними маленькую точку ручкой. Многовато, многовато. Но и с абстрактными понятиями все было не так просто.
- Только как считать, когда пора бежать на выручку? Например, если дети в кругосветке в котле, но котел не протек, и никто пока не тонет? Будем считать это критической ситуацией или нет? Или есть у вас в отделе что-то взорвалось, а ты оказался рядом, но тебя пронесло, потому что ты помнишь, что если ты убьешься на работе, я найду тебя и убью сама?
Молли умолкла и вздохнула.
- Я все думаю, что стану спокойнее со следующим ребенком, - помолчав, тихо сказала она. – Но, кажется, это так не работает. Я бы сейчас вообще посадила всех вас дома. Хотя так нельзя. И это значит, что они победили, потому что они этого и хотят.
Они – это короткое, емкое слово, чтобы вместить сразу все зло в мире, приблизительно с сотворения этого самого мира и до рождественских терактов. Чего бы они ни хотели на самом деле, в итоге оказывалось, что они питались чужим страхом и сомнением, который этот страх сеял в души людей. Поэтому Молли боялась начать бояться. Боялась позволить грустным и мрачным мыслям захватить ее душу, ее семью и ее дом. Вот только они жили в такое время, когда страшно было даже задумываться о том, что можно было считать опасным. Или где эту опасность можно было найти.
- Может, тогда разумнее придумать градации опасности? – предложила Молли и сдула упавшую на лоб прядь волос. – Что-то между «все хорошо» и «пора бежать на выручку»?
Она отчеркнула список мест, которые они посещали, разгладила страницу записной книжки ладонью и написала вверху страницы «все хорошо», а внизу – «пора бежать на выручку».
Списки не могли заменить им безопасность или магические часы. Списки могли только защитить их от ощущения, что они бездействовали.

Что-то в организме Молли – наверное, девочка-отличница, которая не вывелась с годами и рожденными детьми, - сопротивлялось модульным на первое время часам с первыми попавшимися надписями. На всем, что в «Норе» было временным, лежал отпечаток постоянства – таким образом в их доме поселились разномастные стулья и тарелки, разноцветные тканевые салфетки, ее бюро и старый диван, заваленный кучей неподходящих друг к другу (зато удобных) подушек. Со всем этим беспорядком можно было ничего не делать, потому что даже девочка-отличница была достаточно адекватным человеком для того, чтобы понимать, что красота и комфорт – это вещи, обитающие в параллельных, часто даже не имеющих точки соприкосновения, мирах. Но безопасность…
Безопасность – это ведь другое, хотела сказать Молли. Нельзя допустить ничего временного, сделанного впопыхах и только на первое время, потому что никто, вообще-то, теперь не знал и не мог знать, не подведет ли их «временное» ровно тем, что было сделано наспех. Давай продумаем все сразу! Давай сразу сделаем часы, которых хватит до последнего курса Хогвартса Ф и Г! Давай предусмотрим все! кричала девочка-отличница в душе Молли, но Артур подвинулся к ней вместе со стулом, проскрипев ножками по деревянному полу, забрал у нее записную книжку и дурацкую маггловскую ручку, ради которой ему приходилось ходить на работу (а лучше бы не ходил, потому что если ты убьешься там, Артур Уизли, я найду тебя и убью еще раз, и хорошо, что твои коллеги об этом знают) и коснулся губами подушечек ее пальцев. Молли длинно вздохнула и вдруг улыбнулась.
С Артуром с самого первого курса школы было легко поверить, что все обязательно будет хорошо. Они же вместе. Они разберутся. Нет ничего, с чем они не справились бы вместе, вдвоем, потому что они одна команда, и команда за-ме-ча-тель-на-я. Ровно так и еще с восклицательным знаком.
Артуру было легко верить, потому что сам Артур верил в нее как будто бы даже больше, чем она. И от этой безоговорочной веры, которую Молли могла объяснить разве что безоговорочной любовью, девочка-отличница внутри пристыжено замолкала: Артур же знает, что все будет хорошо. На выпускных экзаменах он тоже так говорил, и все и правда было хорошо. И когда она боялась рожать Билла.
Разум подсказывал Молли, что Артур, конечно, знал, что все будет хорошо, не всегда. Не чаще, чем любой другой стреднестатистический волшебник, который вообще ничего не мог сейчас загадывать наперед. Но чтобы верить, что они справятся и во всем разберутся, необязательно же было знать будущее. Надо было в него только верить.
От того, какой Артур был хороший, от того, как он собирался радоваться, обнаружив ее в саду, и от того, что во время беременности настроение у Молли менялось как колпаки у Мерлина в праздничный день, Молли почему-то немедленно захотелось заплакать. От жалости и любви в груди стало туго и горячо, и Молли снова вздохнула. Если она сейчас заплачет, Артур расстроится и будет ее утешать. А Молли не очень хотелось, чтобы ее утешали. Она хотела посидеть вот так еще и допридумывать часы, чтобы лечь спать с уверенностью, что они хоть что-то сделали для того, чтобы завтрашний день у их семьи был.
- Тогда в сад еще войдет любая кругосветка, - задумчиво протянула Молли, но идея, в общем и целом, потому что Артур по-прежнему держал ее руки и верил в успех их затеи, ей уже нравилась, и ее лицо наконец разгладилось. – И охота на кур. И засада на Лавгуда.
И все то, что составляло целый детский мир в «Норе», счастливый и беззаботный, потому что тут все друг друга любили и друг в друга верили. И даже Билл и Чарли уже не сомневались, что папа им не врет насчет свечи зажигания.
- Давай так и сделаем, - кивнула Молли. Она невольно подалась навстречу, подвигаясь на стуле, насколько ей позволяли Ф и Г. Ф и Г ради разнообразия даже притихли, хотя обычно, когда она волновалась, они волновались тоже. – Ты даже на этих детей, - она взглядом указала вниз, на живот, - действуешь успокаивающе.

Артур Уизли целовался лучше всех на свете. Молли, конечно, никогда не проводила конкурсов и не выстраивала личного рейтинга. Она вообще ни с кем, кроме Артура Уизли, не целовалась и опиралась в своих суждениях о качестве мужниных поцелуев только на то, что за примерно целую жизнь вместе ей ни разу, ни разочка не было интересно, как целуется кто-нибудь другой. Например, какой-нибудь капитан сборной по квиддичу, или по кому там еще было принято вздыхать в школе.
Артур Уизли до сих пор целовался настолько хорошо, что Молли даже забыла сразу же строго его предупредить, что шутить о «пока они не родились» даже не стоит, ведь в их доме такие шутки имеют обыкновение превращаться в суровую реальность. И у них такой суровой реальности уже полный дом: Билл, Чарли, Перси Игнатиус и вот эти еще, временно прекратившие бессовестную возню внутри своей матери.
Молли улыбнулась, когда Артур, перед тем как отодвинуться от нее, погладил ее щеку, стирая не пролившиеся слезы, и даже хихикнула. Билл был почему-то уверен, – спасибо кому-то из их друзей – что от поцелуев родятся дети. И хотя в их семье примерно так оно, судя по всему, и было, вопреки всем законам природы, Молли не хотелось бы даже в воображении вычеркивать из всего процесса становления родителями самую безобидную, самую беспроблемную, самую легкую и приятную часть, словно коварно придуманную мирозданием для того, чтобы супружеские пары продолжали брать прекрасный секс по цене токсикоза, сложных родов, мамаяужепроснулся в четыре утра после ночи, когда резались зубы, разбитых коленок, школьных списков стоимостью в целое состояние, разбитых сердец, невозможности найти работу и прочего, прочего, прочего, что от прекрасного секса растягивалось вперед на долгие десятилетия будней. Если бы Артур Уизли целовался хотя бы чуть хуже, чем лучше всех на свете, они остановились бы еще на Билле.
- Хорошо, что Билл не видит, - снова хихикнула Молли. Она с удовольствием не стала размыкать с Артуром рук, потому что когда они держались за руки, все было немножко лучше, а мир – чуточку спокойнее. Этой самой чуточки ей часто и не хватало, когда Артур был на работе. И Артур, конечно же, это знал, благодаря своему обручальному кольцу. Молли не хотелось его лишний раз волновать и отвлекать от работы, но ничего с собой поделать она чаще всего не могла.
- Может, я тоже что-нибудь найду? – предложила Молли. Она не очень себе представляла, что она может найти в «Норе» или вокруг нее из мелких деталей, подходящих для зачарованных часов, кроме сил и терпения, но не предложить не могла – бездействовать и быть бесполезной Молли очень не любила.
- Или, - здраво взвесив свои силы, продолжила она, - я просто постараюсь сберечь то, что ты соберешь в гараже, от детей.
Возможно, это была самая трудная часть всей миссии. Уж точно гораздо сложнее, чем потом зачаровать то, что Артуру удастся собрать. Их дети были в таком возрасте, что для того, чтобы разнести к мантикоровой бабушке все, до чего дотянулись руки, им не нужны были ни палочки, ни магия. И здесь Молли выигрывала у магглов-соседок из Оттери-Сент-Кэчпоул только в том, что она могла с помощью магии убрать беспорядок, потратив на это немного меньше времени.
Пока Молли размышляла о своем будущем вкладе в семейные часы, Артур, как всегда, из любви к ней, проделывал смертельный фокус, пытаясь подвинуть к себе волшебную палочку отверткой, не выпустив при этом ее рук из своей. Молли могла бы ему помочь, но Артур был таким сосредоточенным и, как всегда в сосредоточенности, умилительным, что Молли решила дать главе семьи быть главой семьи и справиться со всем самостоятельно. Только погладила большим пальцем его ладонь.
Тем временем Артур раздобыл палочку и, не без труда коснувшись кончиком магнитолы, просиял как тысяча солнц одновременно с тем, как динамик магнитолы ожил и тихонько засопел. Сопение Чарльза Молли могла бы отличить от сопения Билла и Перси Игнатиуса и без каких бы то ни было пояснений, но все равно на всякий случай прислушалась, сверяя свою мамскую картотеку со звуком, извлеченным из магнитолы.
- Ты его сейчас слушаешь? – уточнила Молли и зачем-то на всякий случай посмотрела на свой браслет. Дети спали, это совершенно точно. И сопел совершенно точно Чарли. – Можно всех? – невольно загораясь от сияющего мужа, спросила Молли и даже чуть подалась вперед. Даже если можно только одного за раз, перед ними на столе лежали возможности. Мобильность передвижения! Контроль! Присмотр! Спокойный сон! Все это было так замечательно, что Молли даже не решалась пока задавать никаких вопросов – магия просто не могла облегчить им жизнь настолько, не такая уж она была и тонкая материя, чутко настроенная под динамичную жизнь молодых родителей.