— Охотно вам верю, что вы можете диагностировать у себя наличие, либо отсутствие ноги или же руки, жаль только это не относится к мозгам, — уже тише заметил, отходя к котлу и тщательно размешивая зелье десять раз по часовой стрелке и семь против.
В запасах больницы хранилось множество зелий и мазей на любые случаи жизни, и они пополнялись должным образом не без стараний, в том числе Нотта, но в случае проклятья Руфуса наиболее эффективным было бы то, что Адемаро варил здесь и сейчас, по крайней мере, пытался варить, вынужденный отвлекаться на чрезмерно теперь уже болтливого и недовольного аврора.
Гнев до отказа наполнил собой небольшую палату, и казалось, что его можно было уже разрезать ножом, настолько плотной была концентрация. Гнев и злость… Пожиратель Смерти с неподдельным интересом впитывал это все в себя и вкушал с особым удовольствием, постепенно и сам заражаясь этой отравой. А ведь это было удивительно с его холодной абсолютной выдержкой и равнодушием.
— Не смейте говорить со мной в таком тоне! — стукнув кулаком по столу и едва не выплеснув из котла зелье, непозволительно для себя повысил голос, обжигая необычайным жаром, которые вложил в свои слова сейчас.
Издевательств отца ему хватило в свое время, и терпеть сейчас оскорбления от какого-то там аврора он не был намерен. Пальцы до боли сжимались и разжимались в кулак, тело дрожало в нестерпимом желании приблизиться к мужчине и одним рывком просто добить его. Но вместо этого он кинул в котел совершенно иной ингредиент, который в корне менял действие зелья, превращая его в медленный яд. Если изменить рецептуру сейчас и доварить уже с новыми намерениями, то полученное зелье убьет Руфуса Скримджера через месяц, медленно и незаметно отравляя организм и усиливая действие проклятья.
Мысли текли уже в русле убийцы, просчитывая все вероятности успеха подобного замысла. Добавив еще несколько ингредиентов, Адемаро вновь вернулся к Руфусу, видя как его состояние ухудшается с каждой минутой и что магия уже не помогает. К тому же… желания даровать ему свободу от боли не было, и это затрудняло эффективность обезболивающих заклинаний.
— Похоже, боль настолько сильна, что она несколько вправила вам мозги на место, — не мог промолчать Нотт, но даже он почти физически ощущал покалывание в пальцах от того, что сейчас испытывал аврор. Впрочем, немало помогали в этом и воспоминания пережитого в детстве похожего проклятья.
— Открывшаяся рана – это меньшее из зол, — наложив временное заклинание, решил после заняться уже ею, но сначала проклятье.
Кинжал сам собой оказался в его ладони и привычными движениями он прошелся им по ткани, предпочитая делать это вручную. Аккуратно разрезав его аврорские брюки, которые мужчина явно предпочитал мантии, видимо, чтобы в бою ничто не мешало ему, и без малейшего сострадания рывком отодрал ткань с присохшими остатками крови, явно наслаждаясь очередной болезненной судорогой на чужом лице. Чуткие холодные пальцы прошлись по его колену, констатируя то, что оно было раздроблено основательно, и собрать воедино все эти мелкие косточки казалось почти невыполнимой задачей.
Затем лезвие поднялось выше, педантично разрезая ремни на его верхней одежде с тем, чтобы обнажить рану в боку. Своими размерами она впечатляла, но по-прежнему была не приоритетной сейчас.
Кинжал столь же быстро исчез из его рук, как и появился, а взгляд вновь вернулся к его колену, и маг застыл, чувствуя как чужая боль тесно сплетается с рыжими волосами в его сознании, как это изломанное тело, изгибаясь от действия проклятья уже мало напоминало ему дерзкого аврора, хлестко ударяющего его словами и убить которого он столь однозначно и яро желал.
Черт бы тебя побрал. Зачем я только взял тебя? Лучше бы занялся кем-то другим, и ты бы спокойно умер без моего ведома.
В невероятном приступе раздражения он отпрянул от мужчины и в сердцах ударил по котлу, в котором уже почти было готово ядовитое зелье. Желто-серое варево феерично расплескалось по палате, источая едкий аромат и мерцающий темный дым.
Черт бы тебя побрал! Ненавижу!
Внутренний крик, срыв, основанный на минутной слабости, когда сознание тонуло в вязких горьких воспоминаниях.
— Маро, ты опять что-то натворил? — несколько встревоженный карий взгляд его рыжеволосой возлюбленной, от которого становилось так тепло на душе, так правильно…
— Ничего такого, о чем мог бы пожалеть, — вполне честный и прямой ответ, а пальцы привычно коснулись её золотистой мягкой кожи, оглаживая скулу и всецело растворяясь в этом мгновении, когда они могли побыть вместе, отвлекаясь от школьной суеты.
— Я хочу, чтобы ты делал правильный выбор, поступал так, как велит твое сердце, а не разум. Я знаю, Маро, у тебя доброе сердце.
— Тшш, не говори мне об этом, — пальцы касаются её губ, прерывая очередную речь, которая могла их отдалить друг от друга. Лишь взгляд глаза в глаза, когда золотистая теплота смешивалась с холодным серым небом. В этом была гармония, тот идеальный баланс света и тьмы.
И это была их последняя встреча.
Согнувшись над столом, он резко вдыхал и выдыхал, с трудом, но справляясь с собой и своими эмоциями, а уже через мгновение, взмахом палочки очистил котел и поставил варить новое зелье. Времени было очень мало.
— Будет больно, мистер Скримджер, — опустившись на койку, рядом с ним осторожно взял его поврежденную ногу и устроил на своих коленях, левая ладонь обхватывало раздробленное колено снизу, а правая рука с волшебной палочкой упиралась в него сверху.
С этого мгновения началась борьба за жизнь аврора, которой он хотел его лишить ранее.
Абсолютная концентрация на проклятье, не давая ему возможности распространиться, но без зелья это было крайне сложно сделать, и об абсолютном излечении уже не было речи. Его палочка вспыхивала ослепительным огнем заклинаний, но спустя долгое время усилий он смог лишь запечатать проклятье, не давая ему возможности распространяться дальше. После он вновь занялся зельем, попутно делая себе заметку, что после этого зелья, необходимо будет дать Руфусу костерост и заняться его другими ранами.
Отредактировано Ademaro Nott (2020-08-12 02:05:29)
