С юности очень рассудительна. С эмоциями управляется плохо, потому научилась их держать в узде, в крайнем случае - игнорировать. Всегда остро воспринимала несправедливость, но быстро поняла, что криком и протестами никакой справедливости добиться нельзя, максимум - получить сочувствие. Потому умная девочка быстро сообразила, что для того, чтобы причинять добро налево и направо, нужны деньги. В семье денег не водилось. Было много тепла, нежности, понимания и поддержки, но вот с деньгами было не очень. Оставалась надежда на мужа. Замуж, конечно, хорошие девочки выходят по любви, но что мешает полюбить богатого?
Уверенная в себе, в своих знаниях и умениях, Милисент с радостью делится советами, мнением и всем, что по её пониманию, необходимо в данном конкретном случае. По молодости готова была насаждать добро огнем и мечом, но со временем это прошло.
С азартом строила карьеру. Дом, муж и даже двое детей были совсем не на первом месте. Хорошо, на полкорпуса отставали.
С детьми авторитарна. Всегда находит хорошие аргументы, почему им надо сделать как она говорит, но в принципе, они не обязательны. Возражения и попытки сына и дочери пройти свой собственный путь без материнского контроля встречала с недоумением и часто с пренебрежением. Когда дети стали достаточно взрослыми, чтоб отстаивать свое мнение, это порождало много, очень много конфликтов.
Вот, кстати, конфликтов Милисент не боится. Сама может отстаивать свое мнение перед вышестоящими, но риски учитывает, совсем на рожон старается не лезть. Просто выбирает нужный момент и подходящее оружие. И ищет слабые места. Но поскольку эмоции – по-прежнему её слабое место, иногда, как теперь вот, теряет берега. |
Мистер Джон Адамсон - отец
Миссис Джемма Адамсон - мать
Мистер Генри Багнолд - муж, погиб в 1965
Роджер Багнолд - сын, 24 года
Кэтрин Багнолд - дочь, 22 года
Родилась в 1933 году в семье Джона и Джеммы Адамсон. Её родители были очень добрыми людьми. Постоянно подбирали каких-то драных котят, брошенных собак, раненых птиц, как будто кто-то специально раскидывал их на пути Адамсонов. В доме всегда был легкий бардак, взаимные шуточки, милые сюрпризы, бесконечная любовь - и катастрофически мало денег. А еще у Милисент не было братьев и сестер. Родители каждый год обещали ей, что постараются найти подходящего, а то одни сопливые попадаются. Милисент была уже согласна и на сопливых, ладно, когда догадалась, что все не так просто, и нет никакого магазина с разнообразными младенцами, а просто есть вещи, которые даже волшебникам не по силам.
В 1949 году, когда Милисент была на пятом курсе, родители предприняли очередную попытку подарить дочке братика, но эта неудача стала для них фатальной. Мать умерла в родах, ребенок родился мертвым, отец запил и совсем не надолго пережил обоих.
Оставшись одна в пустом доме, вся в долгах и неоплаченных счетах, Милисент решила, что будет справляться со всем сама.
Очень хорошенькая от природы, Милисент могла придирчиво выбирать, кому из мальчиков ответить взаимностью. Разумеется, она выбрала лучшего! Она абсолютно ничем не рисковала, ведь все ребята ей нравились совершенно одинаково, просто Генри Бэгнолд был еще и из богатой семьи. Именно для этого, чтоб получше привязать к себе, а потом и выйти замуж, она и пошла работать в Департамент регулирования магических популяций, где уже начал стажировку в качестве будущего охотника Генри. Впрочем, очень скор высянилось, что Милисент исключительно хороша на административной работе.
У них был большой просторный дом, много волшебной живности, и достаточно денег, чтоб Милисент могла заниматься тем, что ей нравится, не волнуясь о заработке. Муж обожал её, обожал своих детей, обожал свою работу. У Милисент приоритеты выстраивались с точностью до наоборот.
Встреча со школьным другом Иэном переменила её жизнь, и это было не про любовь. Это было про жизнь. Про жизнь оборотней, сквибов. маглорожденных, про сиротские приюты и Азкабан. Общаясь с ним, Милисент вдруг осознала, насколько же несправедлив этот мир и как много живых существ нуждается в защите и помощи! И она занялась этой работой со всей горячностью, на которую вообще была способна. Разумеется, семейная жизнь затрещала по швам. От развода с унылой дележкой имущества Милисент спасла только внезапная трагическая гибель мужа. Нет, она горевала о нем, правда. Но от слез пользы нет. А от круглого счета в банке - очень большая польза.
Милисент продала большой дом, пристроила волшебную живность, позволив детям оставить себе только по одному животному, и купила скромный домик в одном из магических районов Лондона. Ничего лишнего. Всем по комнате, общая зала, кухня. Если кому-то нужен замок - учитесь хорошо и выходите за принца. Или спасайте принцессу, все равно!
Круглый счет в банке был положен в основание благотворительного фонда “Бонифациус”. Фонд выделял деньги на помощь волшебникам, попавшим в беду, включая в том числе и оборотней. Милисент помогала также хозяевам мелких лавочек, ресторанчиков и мастерских выходить из трудных ситуаций, заводя тем самым полезные связи в их среде, чтоб потом устраивать к ним на работу тех, кто в этом опять же нуждался. Был также основан информационный лист “Бенедиктус”, в котором печатались статьи о работе фонда и смежных с ней делах, выдержки из законов и разъяснения к ним, объявления о найме на работу, о пропаже животных и прочая исключительно полезная информация.
Карабкаться по карьерной лестнице, имея столько претензий к Министерству, было не очень удобно, но Милисент знала, на что шла. Ей очень нужно было иметь возможность помогать всем нуждающимся, а статус члена Совета Визенгамота, прилагающийся к должности главы департамента – был очень ценным подспорьем.
Получив её, Милисент стала все чаще выступать с критикой действий Министерства, пока что в основном на закрытых совещаниях, не вынося сор далеко из министерской избы. Критика была как правило по существу и подкреплена конкретными предложениями, но очень многие предложения разбивались о костные традиции и архаические законы Магической Британии. И Милисент бросила им вызов, подав заявку баллотироваться на пост Министра Магии в 1975 году.
В её программе был план по установлению социальных гарантий самым незащищенным слоям населения, пересмотр и унификация законодательства Магической Британии, реформа системы наказаний, курс на осторожное сближение с магглама, во имя безопасности Магической Британии и многое другое. Возможно, её программа оказалась слишком либеральной для своего времени. А может быть, волшебников смутило предложение признать ликантропию болезнью и оказывать оборотням содействие, а не наоборот. Выборы Милисент проиграла. Но, разумеется, не сдалась.
Кровавое Рождество на время спутало ее планы. После происшествия, на заседании Визенгамота встал вопрос об усилении мер контроля за оборотнями. Милисент выступила с резкой критикой позиции мистера Крауча, а так же мыслительных способностей и личных качеств мистера Крауча, а так же всего мистера Крауча целиком. Досталось, короче, всем в радиусе голосового поражения. После чего Милисент ничего не оставалось, как написать заявление об увольнении по собственному желанию, чтоб не утруждать господина Министра делать это самому. Мало ли, что он там еще напишет.
К утру 1 января 1978 года у неё был сгрызен весь её идеальный маникюр, выпито изрядное количество огневиски и составлен новый план на жизнь. Теперь у неё будет гораздо больше времени на то, чтоб заниматься делами фонда и политикой. |
пост
Еще так недавно Аните казалось, что расстояние от Хогвартса до Уика очень-очень большое. Не такое большое, конечно, как от Хогвартса до Лондона, но достаточное, чтоб очень скучать по милому городку, в котором проводила каждое лето, по улочкам, забавам, друзьям… И вдруг оказалось - нет, совсем недалеко. Надо было только предупредить Селину, что она вернется поздно, чтоб та не поднимала шум. И окно на задвижку не закрывала, конечно.
Достаточно решиться. Достаточно рискнуть. Достаточно получить на это разрешение - бестолковое будто бы подружкино письмо, где между строк ясно прочитывалось - буду там-то тогда-то, приходи. Или ей лишь показалось и “Дорогая Джилл” вовсе не это имел в виду?
Полчаса от того момента, как она окинула спальню - и вот он Уик, под крылом. Анита завернула вираж, мягко уходя к реке. Если кто и следил за птицей, что вряд ли - все в порядке, ничего необычного. От реки крутым берегом поднялась к церкви, а оттуда - только дорогу перейти немного наискосок.
Анита шла не торопясь, как обычная горожанка, что задержалась, убираясь в церкви, и вот идет отнести ключ. Не оглядывалась, не сомневалась, не нервничала. Хотя сердце, конечно, стучало, как сумасшедшее. Она совсем немного не дошла до крыльца, когда почувствовала посторонний запах - совсем легкий, не запах - флер. Но всю осень, зиму, половину весны она жила в школе, в месте, где не курили и не жгли ничего, кроме восковых свечей, потому за время учебы нюх её обострялся. Но опять же - отец курил, друзья отца - тоже, летом в Уике кто только не курил, даже приятели по играм - и те покуривали, и Анита научилась различать по запаху сорта табака. Не настолько, чтоб узнавать марки, но достаточно, чтоб в голове устанавливались устойчивые связи. Она остановилась и присмотрелась. У крыльца в тени высокого куста можно было различить смутный силуэт.
-Джилл? - тихо позвала Анита. И улыбнулась, как нелепо это прозвучало. И еще ощутила всеми клетками кожи: все, что она вот сейчас натворила - побег из спальни, стремительный полет над горами, аппарация, и вот это все вокруг теперь - это все правда. - Спасибо. - И не уточнила, за что. За то, что он и его соратники живы. Что послал ей весточку. Что согласился встретится вот так, вопреки здравому смыслу. За то, что он, черт возьми есть, и все однажды обязательно будет хорошо. - ВЫ уже заходили в дом? Пойдемте, я… Мне не по себе, - призналась с усмешкой.
Она не мерзла, не чувствовала холода, но руки немного подрагивали. А ведь сама все это затеяла, между прочим, никто под зад не пинал.
|
