Marauders: stay alive |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Marauders: stay alive » Архив альтернативы » Ветер, кровь и серебро [14.07.1977]
Ветер, кровь и серебро
Закрытый эпизод
◊ Участники: Hestia Jones, Quintus Warrington | ◊ Дата и время:14.07.1977 | ◊ Место:Лес. Пригород Лондона |
◊ Сюжет: Солнечный летний день. Безлюдная местность. Вышедший на охоту зверь, которого с первого взгляда легко спутать с обычным человеком. Добыча, которая может стать не столь лёгкой, как кажется поначалу.
Приятный летний ветер легко взъерошил волосы, повязанные цветастым платком, заставляя расслабленно улыбнуться. В такие моменты она снова чувствовала себя школьницей, приехавшей на каникулы к родителям, чтобы сбегать по утрам на речку, собирать лесную землянику, лазать по деревьям, а вечером слушать истории о далеких странах, пока мирно потрескивает костер и закипает в котелке травяной отвар. Было что-то идиллическое, упоительное в том, чтобы просто брести по присыпанной мелкой щебенкой дороге, смотря на собственные запыленные ноги в босоножках, вдыхать аромат полевых цветов и думать о том, что можно будет сплести венок. Для полного ощущения юности не хватало только возлюбленного рядом, чтобы дарил ей букеты и внезапно, словно из воздуха, находил очередную горсть ягод, обещая отдать их за поцелуй в щеку.
Гестия даже остановилась на мгновение на повороте, глядя на бескрайнее зеленое море, в котором она так любила валяться в свои семнадцать. Кажется, тогда её впервые познакомили с родителями будущего мужа. Так странно было думать, что это произошло тринадцать лет назад... И вот вместо смешной школьницы в сарафане и шляпе здесь стоит взрослая женщина, правда, все в таком же легком белом платье и все так же не может сдержать улыбки. И Паула тоже не могла. Маленькая, смешная, почти выросшая здесь дочь все равно никогда не могла остаться равнодушной к чудесным летним пейзажам. И сейчас Джонс даже на секунду пожалела, что ребенок сегодня поехал кататься на лодке с дедушкой. С другой стороны, нужно было немного поработать. Такая уж взрослая доля, зато хотя бы на природе. Да и супруг обещал к вечеру принести какой-то сюрприз для них с Паулиной, так что точно стоило закончить дела пораньше, а на свежем воздухе все легче.
Волшебница поправила сумку на плече, сворачивая не в сторону поля, а ближе к лесу. Там была отличная полянка с большим раскидистым дубом, в тени которого можно было спрятаться от полуденной жары. Да и просто вид красивый открывался, пусть и знакомый с детства. Все-таки с каждым годом природа вокруг становилась только чудеснее, а Тия могла искренне и часами наслаждаться тихим шелестом листвы, ароматом разнотравья, свежим ветром, приходившим с речки. И в такой атмосфере работалось куда легче и плодотворнее. Тем более, когда ей осталось-то всего лишь покрыть лаком резные рамы для небольших сквозных зеркал. Витиеватые деревянные узоры она давно вырезала, а вот работать с красками и закрепителем предпочитала не в закрытом помещении. К тому же, клей тоже довольно неприятно пах, а зеркало в раму придется крепить, так что со всех сторон были сплошные плюсы.
Трава приятно щекотала голые щиколотки, пока Гестия неторопливо поднималась по едва заметной тропинке к любимому дубу. Из сумки с чарами незримого расширения был извлечен и разложен на земле клетчатый плед, на который отправилась стопка эскизов, прижатых сверху самими деревянными рамами под зеркала и несколько колбочек с красками. Вот теперь можно было сесть, облокотившись на могучий ствол спиной и доставая кисти. Не удержавшись, женщина все же прикрыла глаза, просто наслаждаясь тишиной, прежде чем отодвинуть в сторону сумку и взять себе на колени одну из рамок. Второй рукой аккуратно разложила листы бумаги с цветными набросками, не забыв зафиксировать их, чтобы ветер не унес, как раз открытыми баночками с разноцветными красками с перламутровым блеском. Ей всегда нравились сдержанные пастельные оттенки, тем более тут хотелось сделать вещицу под натуральную цветовую гамму. Как раз вот что-то такое летнее, пропитанное медовым ароматом трав, сочностью зелени и яркой лентой реки вдалеке.
Перекинув волосы на одно плечо, Джонс привычно обмакнула кончик кисти в краску, с упоением наблюдая за тем как потом дерево начинает впитывать оттенок. Было в этом что-то завораживающее. Настоящая магия творчества и красоты. И творилось все это руками, без всякой палочки, которая мирно покоилась в сумке, потому что нужна будет только для финальных штрихов и закрепления зеркал понадежнее. В целом, Гестия всегда предпочитала все сделать сама, используя волшебство лишь там, где без него было не обойтись. Её преподаватели всегда говорили, что чем больше в артефакт вложено от самого мага, тем сильнее его магический фон, не нуждающийся в постоянном обновлении, потому что заклинания недолговечны, а истинное стремление к созиданию само рождает чудо и становится гармоничной частью мира. Да и было просто что-то невероятно, чтобы вот так никуда не спешить, раскрашивая деревянные стебли и цветы.
[icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/85/656971.jpg[/icon][status]Лето в душе[/status]
Отредактировано Hestia Jones (2020-07-15 14:56:24)
Квинтус не любил лето.
Ему нравилась осень – поздние рассветы и ранние закаты. Зима, с её длинными, сладкими ночами, когда луна, так долго стоит на чёрном небе, что звериная суть, вырвавшись на свободу, может дать себе полную волю, не считая жалкие мгновения. На снегу лучше сохраняются запахи, буквально пропитывающие морозный воздух и манящие за собой предвкушением свежей крови и сырого тёплого человеческого мяса.
И ещё он не выносил жару.
Конечно, в тёплое время года было куда проще – не требовалось разводить огонь или даже применять согревающих заклинаний. Не нужно было таскать не себе лишнюю одежду. Подобные проблемы могут показаться надуманными – но только тем, кто постоянно живёт в уютных домах и не думает каждый день о том, где бы разжиться едой.
Но всё-таки летом Уоррингтон бывал куда более раздражительным – стоило кому-нибудь из молодняка в стае не так глянуть на него, и он уже был готов устроить настоящую драку, без магии, без всяких лишних мыслей попросту приложив сородича башкой о дерево и с хрустом сломав несколько рёбер. Это давало выход энергии. Это успокаивало и позволяло хотя бы какое-то время без лишней злобы реагировать на происходящее.
…Волк направлялся домой. Сегодняшний обед был не особенно изысканным – впрочем, разве рацион тех оборотней, что входили в стаю Фенрира, отличался особенным разнообразием? – но, во всяком случае, Квинтус был сыт. Около часа назад он разделался с мальчишкой лет десяти, которого родители-маги, жившие неподалёку от этого места, оставили без присмотра играть возле берега реки.
Кровь с лица и с рук волк отмыл в этой же реке, напился, бросил возле большого белого валуна останки и хотел было уже аппарировать куда подальше, но внезапно подумал, что спешить ему некуда. Мальчишку хватятся только ближе к вечеру, настроение, несмотря на жару, как ни странно улучшилось, и Уоррингтон попросту не испытывал желания пока что возвращаться на место стоянки. Состояние было настолько приподнятым и лёгким, что оборотню захотелось хоть немного развлечься. Как именно, он пока что понимал смутно, и в этом вопросе всегда подчинялся порывам, ничего не рассчитывая, не строя планов. В конце концов, схватить пацана и свернуть ему шею – не такое уж и веселье. Когда добыча заранее обречена, трудно испытать кураж.
…Квинтус отдавал себе отчет, что он теряет бдительность, чувствуя свою полную безнаказанность. Но при этом не забывал также и то, что его действительно не могли поймать уже почти двадцать лет. При таком раскладе недолго и впрямь поверить, что удача никогда тебе не изменит, а охотники никогда не возьмут след.
Он вышел на поляну к старому раскидистому дубу. Потянулся, откинул волосы с лица, стряхнул со щеки убитого комара и хотел уже расстегнуть молнию на джинсах, чтобы отлить у дерева – пить воду всё-таки куда хуже, чем виски, она так и просится наружу.
Именно в этот момент волк почувствовал запах краски. И запах женщины. Чистой, ухоженной женщины – сучки в их стае пахли совсем по-другому. Он скользнул взглядом по густой июльской траве и сразу заметил незнакомку, расположившуюся на пледе у самого ствола.
Мгновение-другое оборотень внимательно рассматривал её, отмечая про себя, как играет лёгкий ветер прядями волос, как легко скользит кисточка по деревянной поверхности, как свободно лежит у неё на коленях тонкая ткань светлого платья.
Он мог бы пройти мимо.
Но гулявшая в крови смутная неудовлетворённость требовала выхода.
- Прекрасный день, не правда ли? – Квинтус подошёл ближе. Двигался он почти бесшумно. По пути сорвал несколько полевых цветов. – Если бы я заранее знал, что встречу здесь столь восхитительную незнакомку, я бы купил самый лучший букет у Нолти.
Нет, она не была маглом, Уоррингтон это ощущал слишком ясно. Да и она должна была бы понять, что перед ней находится волшебник.
Ещё пара шагов. Волк остановился рядом с женщиной, наклонился, положил цветы – колокольчики и ромашки – рядом с ней. В кожаной куртке, потёртых джинсах, выцветшей синей рубашке и тяжёлых ботинках, что больше подошли бы для межсезонья, он выглядел одетым явно не по погоде. Хорошо хоть кровь кое-как отмыл. Но вот улыбка оборотня была вежливой и даже, можно сказать, чертовски обаятельной.
Легкий бежевый оттенок приятно ложился фоном для деревянных растений, которые Гестия уже раскрасила. Перламутровым блеском сверкали нежные голубоватые колокольчики, жемчужинами переливались маленькие ландыши и, точно крохотные яркие солнышки, сверкали лютики с самым насыщенным пигментом. Если честно, волшебница совершенно ничего не замечала, терпеливо покрывая собственную работу красками и время от времени промывая кисточку в баночке воды, которую трансфигурировала из лежащего рядом крупного дубового листа, отложив палочку к эскизам - сейчас она ей больше не была нужна. Вообще магия выполняла здесь больше вспомогательную роль, а Джонс наслаждалась возможностью сотворить что-то поистине красивое исключительно своими руками. Тем более, что это должно было стать подарком на свадьбу одной паре, так что хотелось сделать приятно даже незнакомым людям. Будут смотреть и любоваться, потом передадут детям. Чудесно ведь.
Аккуратно поправив прядь, выбившуюся из-за уха, волшебница вытянула руку с наполовину раскрашенной рамкой, оценивая результат на фоне ясного голубого летнего неба, которое всегда напоминало ей о бесконечности и свободе. Рядом с ним меркли любые рукотворные предметы, но сейчас частичка артефакта смотрелась очень гармонично - словно действительно была и осталась частью природы, несмотря на все магические и творческие манипуляции. Несомненно, это был тот результат, что и хотела получить Тия, улыбаясь собственным мыслям и возвращая работу на колени, тщательно промывая кисточку, чтобы взять сверкающий белый, желая поставить маленькие блики на деревянных цветах. Женщина обожала прорабатывать все до последней мелочи, каждый листочек или капельку. Это приносило ей радость и моральное удовлетворение.
Кончик кисти как раз аккуратно скользил по деревянным лепесткам, чуть высветляя участки и прочерчивая прожилки, когда Джонс была вынуждена поднять взгляд синих глаз, глядя на возникшего буквально из неоткуда мужчину. Впрочем, подобные ситуации с ней случались часто - за работой она не заметила бы и взрыва, как шутил супруг. Конечно, это было не так, но вот каких-то простых звуков вроде шагов она действительно не различала, будучи слишком увлеченной, поэтому сейчас это не было чем-то неожиданым.
- Да, погода сегодня чудесная, - мягко и искренне улыбнулась Гестия, привыкнув к тому, что здесь на десяток миль всего несколько домов волшебников, которые иногда выбираются в магловский пригород за продуктами. Может быть, к кому-то приехали гости?
По крайней мере, этого человека она точно раньше никогда не видела. Да и одежда его больше напоминала кого-то, кто вечно в разъездах, походах. Может быть, егерь или один из охотников? Здесь, конечно, магических тварей отродясь не водилось, но мало ли у кого и какие родственники и друзья. К тому же, сюда могли приезжать и просто отдохнуть на ту же речку, так что Джонс не видела ничего удивительного, что кто-то тоже вышел прогуляться на облюбованную ей опушку. Тем более, что отсюда и впрямь открывался замечательный вид на окрестности.
- Спасибо, это очень любезно, - волшебница все же опустила взгляд, прежде чем аккуратно отложить кисть и взять нехитрый букетик, разглядывая настоящие цветы, которые, впрочем, были довольно похожи на свои деревянные копиии, раскрашенные её рукой и сейчас как раз подсыхающие, - Не хотите присесть? - она вполне вежливо пододвинулась, осовбождая второй край пледа и чуть сдвигая на край все эскизы и палочку, краски лучше было не трогать, а точно бы разлились.
Гестия, конечно, должна была закончить заказ, но справедливо рассудила, что если поболтает с одним из немногочисленных гостей соседей, то это не сильно ей помешает, так что все же, еще раз приветливо улыбнувшись мужчине, вновь взяла кисть. Живые цветы пришлось аккуратно отложить, чтобы осторожно добавить еще несколько блестящих капель на деревянные листья. В принципе, её саму тишина не напрягала. Они часто так исдели со школьными друзьями или супругом, но на уровне воспитания Джонс, конечно, знала, что принято поддерживать вежливую беседу, поэтому, откинув непослушный локон со щеки, чуть скосила взгляд на неожиданного собеседника.
- Вы приехали сюда отдохнуть? - невзначай спросила волшебница, привычно небольшими штрихами заполняя само пространство, куда будет крепиться зеркало, это не требовало сильного внимания, так что можно было отвлечься на мимолетный разговор о погоде и прочих житейских мелочах, - Прошу простить мне мое любопытство, здесь просто так редко бывают новые лица, что сложно не заметить их.[status]Лето в душе[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/85/656971.jpg[/icon]
Отредактировано Hestia Jones (2020-07-15 21:03:13)
Ещё некоторое время – недолго, несколько мгновений, оборотень успел разве что пару раз вздохнуть – он рассматривал незнакомку, глядя на неё сверху вниз. Затем переступил с ноги на ногу, привычно осмотрелся, бросив взгляд через плечо и отмечая про себя малейшие детали – птицу, усевшуюся на ветку разросшегося неподалёку кустарника, ветер, игравший листвой векового дуба, качнувшиеся стебли травы, что задел испуганный зверёк, почуявший, должно быть, хищника.
По мнению Квинтуса, всё поведение молодой женщины говорило о том, что он ей попросту понравился. Ну, разве станешь предлагать присесть рядом совершенно незнакомому человеку, если не хочешь завязать с ним близкое знакомство?
«Очень-очень близкое…»
Эта мысль не то, что бы обожгла, но всё-таки весьма приятно коснулась сознания, отдаваясь смутной истомой где-то в районе солнечного сплетения.
Она выглядела такой беззащитно-нежной, как и те полевые цветы, что можно было, походя, сорвать и сжать в кулаке, повинуясь мимолётному порыву вдохнуть их аромат. И раз уж добыча сама шла в руки…
Квинтус уселся на расстеленный плед, вытянул ноги. Отметил про себя, что хорошо помыл ботинки в реке – они всё ещё выглядели мокрыми, но ни одного кровавого подтёка, ни кусочка от раздробленных костей заметить было невозможно. Правда, на джинсах тоже осели брызги воды. Но разве это проблема в такой ясный летний денёк?
Пару минут он просто смотрел в высокое голубое небо, старясь не подавать вида, что его не оставляет равнодушным близость женщины. Волк был сыт, он не сомневался, что в запасе у него есть время до того, как мальчишку хватятся. Да и потом, даже если родители забьют тревогу, придётся дождаться, когда хит-визарды обнаружат тело и попытаются взять след преступника. Никому ведь сразу не придёт в голову вызывать охотников…
Между тем, Уоррингтон привык к постоянной опасности – она находилась рядом. Всегда – рядом. Можно было уснуть, можно было позволить себе даже напиться. Но вытравить из сознания ощущение того, что в любой момент нужно будет вскочить с места и бежать – или принимать бой – пожалуй, у Квинтуса уже не вышло бы никогда. Он отрывал голову от подушки утром – или от скомканной одежды, что порой заменяла подушку – ел, ходил по Лондону, когда решался аппарировать туда, пил виски и засыпал именно с этим ощущением. Оно не покидало оборотня даже тогда, когда он ложился в постель с женщинами. К слову, именно выпивка и женщины кое-как разбавляли его тревогу, делали не такой явной.
- Да, конечно, отдохнуть, - оборотень улыбнулся, провёл ладонью по волосам, чувствуя, что они давно запылились, и искупаться в реке как-нибудь определённо стоит. Повернулся к незнакомке, глядя на неё в упор и отмечая про себя, как искрятся солнечные лучи в её волосах, как подрагивают ресницы, какой бархатистой кажется кожа.
Квинтус был уверен - она каждый день спала в настоящей постели на свежем белье, мылась в тёплой воде и ела мягкие булочки на завтрак. Дарила кому-то свою любовь, мечтала о будущем, которое выглядело обеспеченным и незыблемым.
- Отличное же место для отдыха.
Он проследил за тем, куда волшебница сдвинула эскизы и палочку – теперь незаметно схватиться за неё точно не получится. Ещё раз скользнул взглядом по деревянным рамам.
Они были одинаковыми, специально предназначенными для зеркал.
Протянул руку, касаясь кончиками пальцев теперь уже её тёмных волос.
- А тебе не скучно отдыхать одной, милая?
Квинтус смотрел на неё - и ничуть не сомневался, что при желании может легко сдавить шею, не давая возможности воздуху прорваться в лёгкие, может, чуть откинув голову назад, не особенно напрягаясь, ударить её лбом по переносице, вызывая мгновенную боль и мешая думать. Всё это было несложно проделать моментально, не прибегая к магии, не хватаясь за волшебную палочку и не вызывая заранее лишних подозрений.
Но хотел ли этого оборотень?
Говоря откровенно, пока что он попросту не знал.
- Ты хорошо пахнешь. – Он подался ещё чуть ближе, едва не касаясь губами цветного платка, которым были перехвачены волосы собеседницы. На короткий миг позволил себе прикрыть глаза, глубоко вздохнуть, втягивая носом воздух. Даже сквозь закрытые веки Квинтус не мог не чувствовать горячего летнего солнца.
Он давным-давно был уверен в том, что ему всё можно, что нет ничего сокровенного или запретного. Волк приходил туда, куда хотел. И брал то, что хотел. По праву сильного.
Ему не требовались лишние разговоры. Не казались уместными принятые в обычной жизни правила и приличия. Уоррингтон много лет находился вне общества, вне морали. И вне закона.
Его левая ладонь уверенно легла на правое предплечье женщины.
- Спорим, я угадаю, зачем ты сюда пришла?
Отредактировано Quintus Warrington (2020-07-17 00:40:37)
Разглядывать кого-то было неприлично, да и незачем - вот сейчас поговорят, потом можно будет прогуляться до соседей, к которым неожиданный гость приехал. Может, заодно Паулу встретит с речки, поможет родителям мужа донести домой вещи. Миссис Джонс, наверняка, взяла с собой огромную корзину для пикника, ведь не могла же пойти на целый день с ребенком и без еды. От этой масли Гестия сама мимолетной улыбнулась, вспоминая, как её тоже вечно пытались накормить, сетуя, что уж больно невестка худенькая и вечно за своими алхимическими средствами. Надышится какой-нибудь гадости и заболеет... Отказывать таким заботливым людям было просто неудобно, так что приходилось всегда соглашаться на чай с чем-нибудь вкусным.
Волшебница, не отрываясь от разукрашивания деревянной поверхности, чуть скосила взгляд на эскиз, забыв, какой оттенок собиралась использоваться для мелких деталей. Ей, в принципе, нравилось вот так сидеть, ощущая теплое дуновение ветерка на коже, слушая шелест листвы и никуда не торопясь. И она была полностью солидарна с тем, что это отличное место для отдыха, да и для работы тоже... Может, когда-нибудь они тоже переедут сюда жить, оставят шумный Лондон и будут каждый вечер на крылечке пить клюквенный морс, наслаждаясь звездами и стрекотом цикад.
Правда мимолетное прикосновение к собственным волосам заставило Гестию оторваться от рамки зеркала, в недоумении поднимая взгляд на собеседника и, кажется, не припоминая момента, когда они успели перейти "на ты". И уж тем более она давала разрешение протягивать к ней руки. Безусловно в этом жесте не было ничего страшного, но Джонс еще со времен, когда была смешной девчонкой по фамилии Росс не любила, когда её личные границы нарушают без спроса. Особенно, незнакомцы. Да даже будущему мужу она это позволила отнюдь не в первые годы знакомства и даже пару лет отношений. Человека нужно спрашивать, если не словами, то хотя бы жестом, мимолетной паузой, хочет ли он, чтобы его обняли, к нему прикоснулись.
- Я не отдыхаю, просто выполняю работу на свежем воздухе, - все же вежливо отозвалась Гестия, уже почти списав этот странный жест на просто размытые границы о личном пространстве.
Только вот то, что расстояние между ними сократилось просто до неприличного, её ничуть не радовало. Женская рука мягко, но вполне четко и настойчиво коснулась плеча мужчины, призывая того немедленно отстраниться, а еще лучше извиниться. Не нужно ей таких комплиментов, которые, конечно, могли бы сойти за неуклюжую попытку похвалить духи, но Джонс было не семнадцать лет, чтобы в такое наивно верить и оправдывать подобное в своей голове.
- Мистер, будьте добры, сядьте спокойно, вы мне мешаете и ведете себя недостойно, - без малейшей нежности и мягкости, напомнила волшебница, пытаясь вытянуть свою руку, которая все еще сжимала кисть из-под чужих пальцев, тогда как левая оторвалась от чужого плеча, готовясь, в случае чего, дать вполне понятную и звонкую пощечину.
Если сейчас собеседник отпрянет и вежливо извинится за отвратительное поведение, что маловероятно, можно будет списать на посредственное воспитание, но если нет придется действовать проверенными школьной и университетской жизнью методами. Уж что-что, а Гестия давно не была робкой чистокровной девицей, привыкнув, что всех особо наглых и распускающих руки вполне можно и ударить за подобное. Прикасаться к другому человеку, к даме, в её понимании, без разрешения имели право только медики для оказания помощи и родители, когда ты еще маленький ребенок и тебя надо одевать и кормить. Даже Паулину она сама всегда спрашивала, чтобы с детства привить понимание чужих границ и уважение к личному пространству и телу собеседника.
- Сэр, или вы отодвигаетесь, и я считаю это неудачным комплиментом, или мне придется вам в этом помочь, - конечно, будучи правшой это было не совсем удобно, но левая рука все же потянулась к палочке, пытаясь нащупать ту за спиной на эскизах. Гестия не привыкла к тому, что приходится прибегать к настолько крайним мерам по напоминанию мужчинам о том, как себя вести, но от этого не собиралась спускать кому-то с рук то, что её так бесцеремонно хватают за предплечье.Она уважающая себя леди достаточно высокого происхождения, чтобы иметь полное право воспринимать такие жесты даже как излишние поползновения.[status]Лето в душе[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/85/656971.jpg[/icon]
Отредактировано Hestia Jones (2020-07-17 09:59:47)
Всегда так.
Даже обидно.
Что опять-то не нравится? Ладно, многие дамочки начинали дёргаться и орать, когда оборотни врывались в их дом. И ясное дело, что если приложить такую вот красотку заклинанием посильнее, а потом, глядя, как на чистом постельном белье остаются кровавые пятна – в такие моменты мысли начинали немного путаться, а круговерть ярких запахов и криков пробуждала целый вихрь желаний – попытаться задрать ей юбку, то она начнёт орать и вырываться.
Но иногда ведь хотелось и тишины. Вот как сегодня. Просто поприятнее скоротать остаток этого летнего денька, без какой-либо возни, без угроз и необходимости постоянно сталкиваться с чужим сопротивлением.
Квинтус честно пытался быть милым, даже цветы не поленился сорвать. Она же сама позвала его, а вот теперь начала ломаться. Выходит, специально напрашивается. Любит, когда с ней обходятся пожёстче.
Оборотень попросту не мог не заметить, как рука незнакомки потянулась за спину, туда, куда она отодвинула свою палочку. Это стало уже чем-то вроде инстинкта – следить за жертвами и моментально пресекать любую угрозу. Ведь даже хрупкая женщина может оказаться весьма искусной в боевой магии, да и потом с близкого расстояния неплохо сработает и самое простое заклинание, из тех, что изучали в Хогвартсе.
- Да не рыпайся ты, - в голосе Квинтуса можно было расслышать нотки лёгкого раздражения, но откровенной злости он ещё не испытывал.
Оборотень резко дёрнул жёнщину на себя, не выпуская её правую руку и не особенно опасаясь, что кисточка, которую волшебница всё ещё сжимала, может испачкать его куртку. Это он уж точно переживёт. Ну, или, в крайнем случае, снимет с кого-нибудь новую. И в этот же момент толкнул лежавшую на эскизах палочку – и та откатилась по траве чуть в сторону. Всего пара футов, но вот схватиться за неё сейчас было уже совсем непросто.
Уоррингтон отметил про себя, что пара баночек упали, заливая плед зелёной и фиолетовой красками. Резные деревянные рамки тоже соскользнули на траву.
Теперь женщина находилась почти вплотную к нему, Квинтус не сомневался, он чувствует, как гулко стучит её сердце.
- Будешь хорошо себя вести, и я тебя отпущу.
Верил ли сам оборотень в эти слова? Если честно, он не ответил бы. Когда он только подходил к незнакомке, то не собирался её убивать. Попросту не видел в этом смысла, тем более, что она сама, по мнению Уоррингтона, разжигала его интерес. А раз так, то вряд ли пошла бы потом к хит-визардам, чтобы давать против него показания.
Но волк знал свою натуру – и редко шёл против неё. Сопротивление всегда рождало в душе стремление подавить, поставить точку, настоять на своём. И порой Квинтус попросту не рассчитывал собственную силу. Однако сегодня ему всё ещё хотелось провести оставшееся до возвращения в стаю время без лишней борьбы – лежать на траве, смотреть на высокое небо, залитое солнечным светом, наслаждаться податливостью тела этой женщины. Не спешить. Не оглядываться. Не думать ни о чём…
- Правда, отпущу. А если будешь орать, придётся тебя убить.
Всё ещё крепко – почти до боли – сжимая правое предплечье незнакомки, он обхватил свободной рукой женщину за талию, не давая вырваться. Снова, уже не стараясь сдерживать себя, вдохнул её запах, прижимаясь губами к её щеке. Затем слегка повернул голову и поцеловал в губы. Требовательно и настойчиво, правда, не слишком долго.
На всё ушло от силы несколько секунд. А затем Квинтус оттолкнул её от себя. Но лишь для того, чтобы успеть достать волшебную палочку из внутреннего кармана куртки.
- Incarcerous… - Короткий взмах. Чуть заметная, почти ленивая улыбка.
Квинтус поднялся с земли, почти не глядя, отряхнул джинсы и потянулся.
Снял куртку и неторопливо расстегнул воротник рубашки.
- Ну, как? Сейчас я веду себя достойно, красавица?
*Incarcerous — P (лат. carcer — «тюрьма, темница»; получаем нечто вроде «опутанный, плененный»)
Создает полупрозрачные веревки "из тонкого воздуха" (толщина зависит от желания кастующего), связывающие жертву. Освободить жертву можно с помощью заклятий relashio или emancipare. Режущие заклятья не помогут.
Пальцы беспомощно скользнули по шероховатой поверхности, когда Гестия широко распахнула глаз от резкого рывка вперед, словно в замедленной ленте видя, как кисть, которую волшебница все еще сжимала в правой руке, оставляет живописный ярко-синий след, переливающийся мелкими блестками, след на черной кожаной куртке мужчины. Честно говоря, сейчас это должно было волновать её меньше всего, но взгляд выхватывал такие детали просто автоматически, как и черты лица собеседника, которые в одно мгновение потеряли все было очарование и вежливость.
Нет, безусловно, Джонс была не подростком или ребенком, чтобы сразу испытывать щемящий ужас, мешающий думать, но вполне отчетливо ощущала, как начинает першить в горле, а все тело инстинктивно напрягается от ощущения опасности. Вполне очевидной и понятной, но от этого не менее внезапной.
Память услужливо подкидывала пару ситуаций из юности, когда её пытались прижать к стенке где-нибудь в коридоре университета или, не дай Мерлин, в одной из пустующих аудиторий, но там было достаточно хорошенько врезать коленкой обидчику в живот или даже просто отвесить звонкую пощечину. Этого хватало, чтобы оттолкнуть, пригрозить деканатом или просто гордо уйти. Здесь такое бы точно не сработало, но, по крайней мере, какой-никакой жизненный опыт позволял сглотнуть нервный комок в горле и сохранить присутствие духа. Точнее, страх вообще приходил чуть позже. Сначала нужно успеть оценить ситуацию, чтобы по-настоящему испугаться, а пока это больше походило на нарастающую тревогу, неприятными мурашками, расползающуюся по позвоночнику.
Гестия чувствовала, как расплескавшаяся краска неприятно холодит лодыжку и тяжелыми разводами оседает на подоле платья. Разум, привыкший решать задачи быстро, сейчас судорожно, но не панически пытался прикинуть варианты. Палочка откатилась... Взгляд голубых глаз все же мимолетно метнулся в ту сторону. Порт-ключ на сумке... Дотянуться бы до нее. Или, в крайнем случае, хоть той же кисточкой в глаз ткнуть, но чужая ладонь слишком сильно сжимала её собственную руку, чтобы сейчас это сделать.
И, как любой здравомыслящий человек, она не слишком верила в чужое "отпущу". Даже то, что преступник не демонстрировал откровенной агрессии - мог бы и не подходить, а сразу оглушить заклинанием, или вот даже сейчас не разговаривать, а, например, ударить, - не было аргументом. Джонс была достаточно образована, чтобы понимать, что есть разные типажи людей. Кому-то нравится слушать крики, кто-то наоборот чаще считает, что вообще ничего такого не сделал и был даже галантным и хорошим. Только это не меняло исхода и того, что потом вот такие тела, даже не особо изувеченные, находили где-нибудь в реке или подворотне. Ну и банальной лжи ради того, чтобы не тратить лишние силы, тоже никто не отменял.
Впрочем, это работало в обе стороны. Гестия даже сдержалась и не зажмурилась, чувствуя поцелуй на щеке, хотя все в ней буквально кричало от отвращения и возмущения. Замужняя женщина, позволяющая целовать себя незнакомому мужчине! Даже если под угрозой собственной жизни. Это все равно было мерзко и не вписывалось ни в какие рамки воспитания. Все существо буквально кричало о том, что нужно вот сейчас свободной левой рукой попытаться его ударить, оттолкнуть. Но разум такие порывы гасил, напоминая, что они даже запястье вырвать не смогли, а тут им просто могут свернуть шею без лишних разговоров, поэтому пришлось лишь чуть плотнее сжать губы, терпя чужой поцелуй и даже не дергаясь, пытаясь думать о том, как выйти из этой ситуации.
И той мимолетной секунды, когда её внезапно оттолкнули, хватило лишь на то, чтобы выставить локоть, тут же вписавшийся в мокрое пятно краски и переливаясь фиолетовым блеском. Можно было бы даже сказать, что это красиво, но только никогда по рукам и ногам вяжут полупрозрачные "веревки". Вот они уже вызывали вполне отчетливую панику, поднимающуюся к горлу и заставляющую слышать стук собственного сердца в ушах. Дышать стало на мгновение тяжело, а волевое усилие помогло лишь отчасти вернуть контроль над собственным состоянием, да и то чтобы поднять испуганный взгляд на вставшего мужчину.
Можно было бы огрызнуться, как и требовал разум из-за постепенно пробирающегося под кожу страха, но Гестия искренне постаралась сосредоточиться на том, что она, чёрт её побери, взрослая женщина, у которой на расстоянии пары десятков сантиметров в сумка, содержимым которой можно легко убить. И раз убивать вот здесь и сейчас её не собираются, то надо не быть испуганным кроликом, а заставить себя думать. Искать варианты, перебирая их, как кусочки мозаики, и пытаясь подгадать ту модель поведения, которую от ее ждут. В таких ситуациях не стыдно подыграть, когда это спасет твою жизнь, потому что стыд и позор есть только у тех, кто еще не кормит червей в земле.
- Я не буду кричать и сопротивляться, - в конце концов, если ты можешь усыпить чужую бдительность - это точно стоит сделать. С учетом, что помощи действительно ждать было неоткуда. По проселочной дороге разве что магл на велосипеде может проехать, да и то раз в день. Кричать бессмысленно, а дотянуться до чего-либо со связанными руками у нее не было возможности. К тому же, Гестия прекрасно понимала, что сейчас даже ровно сесть самостоятельно не может и ей нужны любой ценой свободные руки, потому что все равно в мыслях промелькнула пара возможных вариантов, для которых нужно было лишь чуть-чуть везения и отсутствие веревок.[status]Лето в душе[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/85/656971.jpg[/icon]
Отредактировано Hestia Jones (2020-07-18 11:59:35)
- Не будешь? – наблюдая за незнакомкой, Квинтус чуть насмешливо приподнял бровь. – Да я знаю. Потому что ты производишь впечатление умной девочки. И должна запомнить, что ты нужна мне живой.
Оборотень отогнал вившуюся над ним мошку и с лёгкой досадой взглянул на испачканную в краске куртку, валявшуюся на земле. Прошёлся по поляне, на некоторое время оставив пленницу без внимания. Да, собственно говоря, куда она теперь денется-то? Аппарировать уж точно не получится.
Подняв с травы деревянные резные рамки, покрутил их в руках. Решил, что сгодятся для чего-нибудь и, почти не глядя, положил в сумку, которая стояла чуть поодаль. Копаться в содержимом не стал – будет ещё время.
Затем волк зевнул – сладко, с удовольствием. Поскрёб указательным пальцем щёку и, чуть прищурившись, вновь огляделся. На всякий случай… И неторопливо, пуговицу за пуговицей, начал расстёгивать рубашку дальше. Впрочем, когда пальцы Квинтуса коснулись пряжки ремня, он словно бы забыл о том, что решил раздеться. Вновь шагнул к своей добыче, присел на корточки и провёл концом волшебной палочки по её щеке, надавливая на кожу женщины – не слишком сильно, но вполне ощутимо. Чуть опустил руку – и палочка красного дерева заскользила вниз по шее к вырезу платья.
- Какое из непростительных заклинаний ты любишь больше всего?
Вопрос был задан почти любезно, с искренним интересом, словно Уоррингтон осведомлялся, что собеседница предпочитает к завтраку, или какое вино захочет попробовать на ужин. Но почти сразу же он засмеялся – и этот смех звучал вполне добродушно.
Опустив палочку, оборотень положил её рядом с собой на траву, подвинулся чуть ближе к женщине, любуясь золотыми серёжками.
Интересно, зачарованные?
Впрочем, это можно было проверить и позже.
Квинтус протянул руку, не спеша, вытащил сначала одну серьгу, потом вторую. Взвесил на ладони и аккуратно сложил в нагрудный карман рубашки. Затем попытался снять браслет с запястья незнакомки – проделать это было не слишком просто, мешали верёвки, которыми он сам же и скрутил волшебницу – но спустя минуту вещица была уже у него в руках. И отправилась всё в тот же карман. Затем пришла очередь кулона на цепочке, что висел на шее женщины. Квинтусу, если честно, порядком надоело тратить время. Потому что, как ни крутите, эта красотка не оставляла его равнодушным. Нежная кожа, тёмные волосы, платье, которое так заманчиво обрисовывало очертания тела…
Возиться с замком точно не было никакого желания, и он просто с силой сжал подвеску и дёрнул на себя. Конечно, продать это теперь будет труднее, ну, да и ладно.
- Ты извини. Но мне ведь тоже надо на что-то жить, верно?
Он опустился на скомканный и залитый краской плед рядом с женщиной, стараясь не перемазаться ещё больше. Опёрся на локоть, пристально глядя на неё. А затем наклонился и поцеловал снова – в этот раз поцелуй длился куда дольше. Он продолжался до тех пор, пока волк не почувствовал, что ему не хватает воздуха. Уоррингтон чуть отстранился, но всё-таки пока оставался так близко, что незнакомка могла чувствовать на своём лице тепло его дыхания. Пару мгновений он медлил, просто получая удовольствие от этой близости. После чего провёл рукой по груди волшебницы. Слегка сжал пальцы. И произнёс почти расстроено:
- Слушай, мне так неудобно. Верёвки мешают. Придётся их убрать. Но ты не забывай, о чём мы договорились. Не кричать. Не сопротивляться. Хорошо?
Квинтус обернулся, не глядя, нащупал свою палочку и вновь поднёс её к груди собеседницы.
- Emancipare, - сказано это было почти снисходительно. Только вот палочку оборотень и не думал вновь откладывать в сторону. Опять наклонился, слегка – не до боли – прикусил кожу на её шее. – Тебе точно понравится.
*Emancipare (лат. mancip — "я освобождаю")
Освобождает объект от веревок, пут и оков, может быть эффективно также против некоторых связывающих чар.
Отредактировано Quintus Warrington (2020-07-20 02:55:30)
Гестия едва сдержала порыв поморщиться от такого обращения к себе. Ей тридцать лет... Какая, к черту, девочка? В другой ситуации можно было бы счесть за комплимент, здесь явно отдавала насмешкой и унизительность. Впрочем, чего еще стоило ждать, когда единственное, на что способен мужчина - связывать и издеваться над теми, кто ответить не может? Правда, эта мысль совсем не успокаивала, но здоровая капля цинизма как-то немного разбавляло нарастающее чувство страха. В конце концов, если над чем-то смеешься или хорошо понимаешь чужую логику, то все становится понятнее и прозаичнее. Исчезает тот самый жуткий фактор неизвестности.
Пользуясь возможностью, пока обидчик отвернулся и даже прошелся по поляне, волшебница уже полноценно повернула голову, оценивая расстояние до сумки. Недалеко. Если у нее будут свободные руки - дотянется, даже не глядя. Благо, со зрительной память и глазомером у нее все было отлично. Палочка откатилась тоже не так уж критично далеко, сдвинуться бы чуть в сторону и тоже вполне можно попробовать её вернуть. Взгляд голубых глаз просто машинально выхватывал еще чудом устоявшие баночки с краской и несколько опрокинутых... Толстое цветное стекло наводило на определенные мысли, особенно, чтобы выиграть себе пару секунд. Не привыкла Гестия сдаваться, а потому мозг, даже в стрессовой ситуации, продолжал методично перебирать варианты, пытаясь приспособить все имеющееся под средство спасения.
Но когда чужая палочка коснулась щеки, Джонс все же вскинула настороженный взгляд на присевшего перед ней мужчину. Под ложечкой сразу неприятно засосало отнюдь не от ощущение шершавого дерева на чувствительной коже шеи. Совершенно непроизвольно вместе с тем, как сердце тревожно пропустило удар, голубые глаза на мгновение расширились, а в горле моментально стало сухо. Она вполне живо могла представить себе действие любого заклинания из непростительной тройки. И после каждого её шансы сбежать и, соответственно, выжить начинали стремиться к отрицательной величине.
От осознания чужого смеха и того, что, по крайней мере сейчас, ей все-таки не придется пережить то, о чем любезно рассказывали учебники, с плеч словно камень свалился. Это животрепещущее чувство облегчения даже на какое-то время перекрыло страх и все остальные мысли, оставляя лишь шум собственной крови в ушах.
И, наверное, стоило радоваться, что украшения с неё все-таки сняли аккуратно - не разорвали мочку, не оставили рубца от браслета, хотя вот то, как цепочка с силой впилась в шею, прежде чем беспомощно порваться, заставило Гестию зашипеть. Кажется, поломанные звенья оцарапали кожу. К счастью, не до крови, но все же ощутимо и болезненно, возвращая в реальность, где следовало срочно придумать способ убраться отсюда и побыстрее. Плеваться на все - даже на палочку, лишь бы унести ноги живой и невредимой. Мало ли... непростительные на ней вполне могли испробовать хоть все три, если в нужном порядке.
Волшебница невероятным волевым усилием заставила себя вновь не вздрогнуть от прикосновения чужих губ и даже не сжимать собственные в плотную линию, хотя очень хотелось. Еще бы и укусить обидчика, но это точно было верным путем к гибели, так что приходилось терпеть, отвлекаясь на мысли о том, что можно сделать. Точнее, как добиться свободных рук хотя бы на несколько секунд вне поля зрения мужчины.
- Хорошо, - старательно игнорируя желание хорошенько пнуть мерзавца за столь бесстыдные прикосновения, кивнула Гестия, уговаривая себя призвать сейчас все свои актерские способности и выдержку.
Как в старом анекдоте - думай об Англии. Только здесь нужно было думать о собственном спасении, для которого просто необходима свобода рук. И вместо того, чтобы поддаться порыву растереть запястья, Джонс заставила себя посчитать до десяти, не позволяя отшатнуться или попробовать отползти, чувствуя легкий укус на шее и даже не позволяя губам скривиться. Нельзя. Не сейчас. Иначе все пойдет коту под хвост.
- Я буду хорошо себя вести, не делайте мне больно, пожалуйста, - максимально наивно, насколько это было возможно, попросила волшебница, набираясь смелости и даже аккуратно касаясь плеч мужчины, едва ощутимо поглаживая. Обнимать за шею не решилась, здраво оценив, что это еще может быть воспринято как скрытая агрессия - убрать руки из виду. Как бы ни было мерзко, сейчас ей нужно было избавиться от чужой палочки в опасной близости от себя и оставить собственные запястья свободными, чтобы незнакомцу больше не пришло в голову их связать.[status]Лето в душе[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/85/656971.jpg[/icon]
Отредактировано Hestia Jones (2020-07-20 19:54:47)
Сколько раз Квинтус уже слышал подобное? Просьбы не убивать, не причинять боль, оставить в покое – порой сопровождающиеся слезами или угрозами, а иногда и тем, и другим одновременно – его определённо не удивляли. Как и не выбивали из колеи. Уже давно он видел в окружающих по большей части лишь добычу. Ему были безразличны их переживания и надежды. Лишь страх в устремлённых на него глазах продолжал приятно касаться сознания, да и ощущение того, что здесь и сейчас он может распоряжаться чужой жизнью, не могло оставлять равнодушным. Это ощущение никогда не притуплялось – приятно играть чужими судьбами, решать, кому умереть, а кому ещё немного пожить.
Собственно говоря, Уоррингтон стал оборотнем не по своей воле, его вины в этом не было. Но все эти добропорядочные волшебники, соблюдавшие законы, читавшие по утрам «Ежедневный пророк», жившие в своих уютных тёплых домах и растившие детей, мясо которых было таким нежным, чуть сладковатым на вкус, сразу и безоговорочно вычеркнули бы его из круга тех, кого можно пригласить на обед или познакомить с родственниками, если бы узнали, что раз в месяц под полной Луной Квинтус становится волком. Ему пришлось бы клянчить работу, со всеми своими способностями трудиться за несколько кнатов в день с утра до вечера и ещё и благодарить за то, что ему позволяют жить, запирая в полнолуние в клетку. Сносить оскорбления и насмешки, в которые выливался бы их страх перед хищниками… Но Уоррингтон сумел повернуть всё так, что сам стал распоряжаться их жизнями по своему усмотрению. Забавно, если вдуматься. Теперь боялись его. И подчинялись тоже ему. Так что ни мольбы, ни слёзы впечатления обычно не производили. Волк к ним привык.
Но сегодня, что ни говорите, был странный день – он выбивался из череды будней тихой нежностью тепла, наполненного ароматом трав и разливавшегося по телу сладкой ленью.
- Не буду, - прошептал Квинтус и, в общем-то, он был готов сдержать обещание. Обычно сопротивление его только заводило. Но сейчас ему было приятно чувствовать, как приоткрываются губы женщины ему навстречу, как ложатся её руки ему на плечи.
Этакий смутный сон о несбывшемся. У него ведь тоже могла бы быть такая вот спокойная сытая жизнь, беспечная уверенность в завтрашнем дне, женщина, мечтающая о встречах с ним. Уоррингтон никогда не скучал по этой жизни – может быть, потому, что заставил себя забыть о ней, вычеркнул всё из памяти, залил прошлое кровью, чтобы не было даже мимолётного искушения повернуть назад.
Его губы скользнули ниже, к вырезу платья, прижимаясь к теплой коже влажными поцелуями. Левая рука нетерпеливо схватила тонкую светлую юбку, залитую теперь краской, и потянула вверх. А правой волк всё ещё сжимал волшебную палочку. Она чуть опустилась и прижималась теперь к животу незнакомки.
- От тебя и правда хорошо пахнет, - он с удовольствием втянул в себя воздух.
Слабый аромат духов, хорошо различимые отголоски её страха, нежный обволакивающий дурман, который всегда шлейфом струится за каждой красивой женщиной, моментально разжигая желание, стоит лишь ощутить его.
- Ты же хочешь меня, правда? Скажи мне об этом.
Не то приказ. Не то – просьба, так сразу и не разберёшь.
Связь с реальностью постепенно утрачивалась. Он уже не думал ни о хит-визардах, ни об охотниках, ни об останках мальчишки, которые раньше или позже обнаружат возле реки.
Если Квинтус хотел женщину, он мог наплевать на опасность, забыть о необходимости и игнорировать последствия. Частенько его это подводило, но тут уж оборотень ничего не мог с собой поделать.
Но при этом, как бы ни било возбуждение по способности соображать, самые простые навыки выживания уже стали чем-то вроде инстинкта.
Сколько раз его пытались так провести – и не сосчитать. В попытках защитить свою семью, не дать добить мужа, увести детей или сохранить собственную жизнь, многие готовы были играть в покорность, а потом, когда Уоррингтон терял контроль над происходящим, стремились или ударить его тем, что подвернётся под руку, или выхватить волшебную палочку. Одна красотка даже хотела воткнуть ему в плечо нож.
Квинутс рванул пряжку ремня, расстегнул пуговицу на джинсах. А затем вдруг отстранился. Даже не попытался смахнуть с лица спутанные пряди волос.
- Повернись, - нетерпеливо махнул левой рукой. – Ложись на живот. Руки за спину.
Палочка всё так же смотрела в упор на женщину.
Вынимать ремень одной рукой было не слишком удобно. Но волк справился.
Отредактировано Quintus Warrington (2020-07-22 01:48:07)
Она не верила ни единому слову, как, впрочем, вряд ли верили ей. Ни один здравомыслящий человек согласится покорно отдаться в руки тому, для кого самым логичным исходом будет убить. Может быть, девочки в семнадцать-двадцать лет еще верят, что послушание - залог выживания в таких ситуациях, Гестия твердо знала, что в любом случае нужно хоть сколько-то все контролировать, не отключать разум и не пытаться абстрагироваться, даже если очень больно или мерзко. Пока ты в состоянии мыслить, ты можешь здраво оценивать положение вещей и попытаться спасти себя. Раз уж надеяться не на кого, нужно приложить все собственные силы.
В конце концов, её жизненный опыт вполне позволял, примерно, изучить типажи поведения разных людей и попытаться подгадать более верные действия для себя. Это не так сложно, если откинуть в сторону эмоции и сосредоточиться. Только вот на деле это не так уж легко, когда все тело противится чужим поцелуям, хочет с силой пнуть в живот, но вместо этого вынуждено подчиняться безапелляционным доводам рассудка, лишь силой воли, практически через боль, расслабляя мышцы. Женская рука, словно сама не веря, что это делает, все же аккуратно и мимолетно коснулась чужих волос на затылке, не решаясь на что-то большее.
Если она выживет, то впору пойти играть в театр. Гестия старательно игнорировала собственные инстинкты, твердящие, что надо пинаться, надо кусаться, пытаться ударить в ответ на то, как бесстыдно задирают её юбку. Вместо этого приходилось заставлять мысли переключиться на что-то более прозаичное, чтобы лицо не кривилось от отвращения и страха, а оставалось хотя бы с видимым подобие спокойствия. Никто ведь не знает, что может спровоцировать другого человека на агрессию, так что сейчас рисковать явно не стоило, особенно, когда древко чужой палочки прижималось к животу, вызывая тревожный спазм.
- Я хочу тебя, - послушно и даже на выдохе, словно ей действительно было это важно, повторила Джонс, пряча за этим простой испуг, но тут ведь не важно - пусть слышит то, что хочет. Особенно, когда мысленно женщина добавляет: "...убить". Это хотя бы в собственных глазах помогало сохранить достоинство.
Ей отчетливо хотелось зажмуриться или хотя бы позволить себе сжать зубы, оставляя капельку гордости. Но разумом она понимала, что это не то время и место, чтобы играть в героя и так бездарно умирать. Стыд пережить можно, позор тоже, а вот, например, со свернутой шеей уже вряд ли получится жить долго и счастливо. Поэтому, пока что, приходилось лишь заставлять мысли уходить не в самокопание и желание немедленно начать сопротивляться вполне обычными способами, а в то, как они могут выйти из этой ситуации более безопасно и аккуратно, потому что, очевидно, противник намного физически сильнее, а до палочки все еще далеко.
И действия мужчины заставили Гестию принимать решения куда быстрее, чем ей бы того хотелось. Нет. Оказаться в настолько беспомощном положении она была не готова. А еще был банальный страх, что ей повредят запястья - для артефактолога, чья работа основана на мелкой моторике и подвижности кисти, это был бы полный крах. Да, в глубине души всё её существо верило и надеялось, что они выберутся, вернутся к нормальной жизни и забудут, когда преступника посадят в Азкабан, об этом дне раз и навсегда.
Волшебница неожиданно, но плавно, чтобы это не было воспринято как попытка сбежать или агрессия, чуть приподнялась, подаваясь вперед и игнорируя то, что чужая палочка больно упирается в солнечной сплетение, почти с нежностью провела кончиками пальцев по чужой щеке.
- Не надо, пожалуйста. Я ничего не сделаю, - словно в подтверждение своих слов, заставив замолчать кричащее чувство стыда и отвращения к самой себе, Джонс сама припала к чужим губам, пока руки легко прошлись по контуру мужских плеч, задерживаясь на расстегнутом воротнике рубашки и даже, осмелев, осторожно начиная тянуть его в сторону, чтобы снять предмет одежды.
Других вариантов изменить ситуацию в свою сторону она просто не видела, углубляя поцелуй и, пока еще свободной рукой, зарываясь в чужие черные волосы. Если расчет был верным, то вряд ли этот человек был избалован инициативой со стороны других девушек, если ему приходило в голову, что надо связывать руки - значит, был опыт такого сопротивления, и сейчас Гестия делала ставку на то, что отклоняющееся от привычного поведение жертвы выбивает и преступника из обыденной схемы, а где есть импровизация, там и шанс хоть немного поменять совсем уж печальный расклад.[status]Лето в душе[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/85/656971.jpg[/icon]
Ожидал ли Квинтус чего-то подобного?
Определённо не ожидал. Он привык к борьбе, к страху, к сопротивлению. Конечно, в стае всё было по-другому – многие самки легко соглашались отдаться матёрому волку. Это было выгодно, потому что он мог поделиться той частью добычи, что оставлял себе. Это повышало статус, потому что Уоррингтон занимал среди волков далеко не последнее место.
Но для самого оборотня подобные отношения по большей части были лишь средством скинуть напряжение. По-настоящему тянуло его к волшебницам вроде этой женщины. А вот они-то слишком редко шли навстречу. Ведь в большинстве своём к оборотням заранее относились со страхом или презрением. Многие старались попросту обходить стороной и игнорировать. Те, кто повлиятельнее и посильнее, могли высокомерно указывать на положенное, по их мнению, место.
Задевало ли это Квинтуса? Сейчас, пожалуй, уже нет. Скорее, веселило. Он знал, что практически каждый из этих снобов не продержатся и четверти часа, встретившись с ним один на один. А если без волшебных палочек – так и того меньше. Что он может выбить из них всё дерьмо и попросту пойти дальше своей дорогой. Что может взять любую из их женщин. И затем убить.
И он не переоценивал свои силы. В большинстве случаев – действительно мог.
Только вот иногда хотелось чего-то другого.
Конечно, никто не заставлял Квинтуса говорить женщинам, кто он на самом деле. Но отчего-то большинство таких вот красивых и ухоженных всё равно начинали бояться его с первых минут разговора. Что ни говорите, жизнь среди волков накладывала определённый отпечаток.
Уоррингон на миг замер – так замирает зверь, почуявший невидимую опасность в глубине леса. А затем ответил на поцелуй, чувствуя, как пальцы незнакомки погружаются в его волосы. Слегка прикусил её губу. Признаться, было искушение сжать зубы посильнее, ощутить привкус крови, что так хорошо дополнил бы запах этой женщины, и без того бьющий по нервам и мешающий трезво оценивать происходящее.
- Хорошо.
Больше Квинтус не стал ничего говорить. Разжал пальцы – и ремень мягко скользнул на траву. Ему ведь не хотелось связывать незнакомку, это не было самоцелью. Он всего лишь намеревался обезопасить себя – от внезапного нападения, от возможности попросту остаться ни с чем, когда эта красотка вынудит оборотня её убить. Сколько раз уж так было – когда он только-только надеялся забыться в чувственной истоме, а его резко возвращали в реальность. И заставляли проливать кровь.
И потому куда логичнее было бы перестраховаться, потуже смотать ремнём запястья, уложить на живот, заставить раздвинуть ноги и удовлетворить своё желание.
Но только вот всю жизнь складывалось так, что Квинтус слишком часто рисковал из-за женщин. Появлялся там, где было опасно появляться, шёл по краю, не боясь привлечь внимание хитов и авроров, плевал на все предупреждения. И сейчас позволил женщине снять с себя рубашку. Точнее говоря, кое-как вытащил левую руку из рукава, переложил в неё палочку, а затем освободил правую. Резко дёрнул вниз молнию на джинсах. А затем, не глядя, кинул рубашку в сторону. Она упала синим пятном на зелёную июльскую траву.
- Сними платье.
Уоррингтон всё-таки отодвинулся ещё чуть-чуть и даже едва заметно улыбнулся. При этом глаза – они казались внимательными и сосредоточенными – явно не смеялись.
Волку хотелось это увидеть.
Примерно то же чувство можно испытать, следя из-за кустов за тем, как на поляне резвится добыча. Только вот сейчас было ещё лучше – сейчас жертва знала, что за ней наблюдают.
- Сделка. Я же пошёл тебе навстречу.
Где-то рядом гудели шмели, вилась мошкара над речкой. Жарко пахли луговые цветы – хотя, наверное, дурман этого запаха не бил так сильно по сознанию обычного человека.
Хищник ждал.
Сейчас волшебная палочка не смотрела точно на добычу. Квинтус непроизвольно слегка опустил руку. Но, как ни странно, возбуждение пока что не расслабляло. Оно только обостряло восприятие.
Отредактировано Quintus Warrington (2020-07-24 12:59:58)
Как говорится, первый шаг самый трудный. Когда постепенно в голове подбираются кусочки мозаики действий, становится проще контролировать себя, концентрироваться на собственных мыслях и планах, закрывать глаза на вынужденные действия, не позволяя терпкому чувству отвращения и стыда затопить разум.
Гестия, наверное, могла бы мысленно посмеяться над тем, что в детстве её упрекали в неумении врать и скрывать собственные эмоции, как полагается истинной леди. Сейчас, к счастью, эти навыки у нее были, потому как иначе не хватило сил так почти доверчиво льнуть к чужому телу, чувствовать легкий укус на своих губах и рвано выдыхать, а не отстраняться или хотя бы испуганно замирать, как делало большинство людей в случае опасности. И, наверное, этому тоже учили где-нибудь в Аврорате или просто в ДОМП - всегда действовать, а не ждать чужой милости, но у нее такой выучки не было, поэтому Джонс действовала скорее интуитивно - пытаться сохранять контроль над ситуацией любыми способами, чтобы выжить.
В конце концов, своего она добилась - её руки остались свободными, когда волшебница чуть отстранилась пытаясь восстановить дыхание после поцелуя и уже почти сумев спрятать страх поглубже, стараясь, чтобы он остался только в едва заметно подрагивающих кончиках пальцев. Сейчас ей было жизненно необходимо оставаться хоть сколько-то спокойной, хватаясь, как за спасительную соломинку, за структурированные мысли о том, что теперь необходимо избавиться от палочки в руках мужчины.
Взгляд невольно скользнул по критически маленькому расстоянию между ними. Джонс буквально спиной ощущала, как ей необходимо немного отодвинуться, даже если засчёт чужих слов, которые неприятным холодком пробежались по позвоночнику.
Внутренний голос привычно огрызнулся на то, что изнасилование - это вообще не сделка, и, по-хорошему, надо чем-нибудь ударить. Только все было слишком на виду, чтобы незаметно дотянуться и покрепче сжать в ладони, поэтому приходилось воспользоваться случаем, еще чуть-чуть отодвигаясь, чтобы высвободить подол из-под собственных ног.
Гестии даже не нужно было оглядываться - она точно знала, что до сумки, на которую прицеплен порт-ключ, оставались считанные сантиметры, но сейчас приходилось лишь аккуратно сжать пальцами пропитавшуюся краской ткань, стягивая легкое светлое платье через голову и чувствуя, как тёплый летний ветерок пробегается по оголенным плечам. В чем-то волшебница даже успела порадоваться, что предпочитает в свободное время за городом носить простую шелковую сорочку вместо привычных мягких корсажей, которые создавали правильный силуэт под строгими платьями. Сейчас же, аккуратно поправив волосы, упавшие на лицо, Джонс мысленно выдохнула, пытаясь успокоиться и поверить, что это почти как сарафан. К тому же, если сидеть на пятках, сорочка даже прикрывала колени, а часть широкого кружева, идущего по подолу, все-таки слегка коснулись пролитой краски.
- Иди ко мне, - уже в который раз поражаясь тому, почему не пошла играть в магловский театр или кино, Гестия осторожно протянула ладонь, переплетая пальцы с правой рукой мужчины, так как палочку он сейчас держал в левой, и аккуратно, но вполне ощутимо пытаясь притянуть его к себе.
И как бы ни хотелось сейчас воспользоваться моментом или хотя бы обернуться, убедившись, что все предметы действительно там, где она их помнит, волшебница понимала, что нельзя разрывать зрительный контакт, спокойно глядя в глаза другому человеку, убеждая то ли себя, то ли его, что сейчас все хорошо и нет нужды ни нервничать, ни хвататься за волшебную палочку. В конце концов, невозможно же с ней вечно не расставаться.
С другой стороны, скрыть легкую дрожь, как будто от холода, хотя вокруг была пряная летняя жара, было сложно. Не помогали даже какие-то легкие и светлые мысли о чем-то отстраненном или строго выверенные планы, убеждающие, что это временная необходимость, потому как все равно неизвестно, что у другого человека в голове, а чувство зависимости от чужой воли, как ни крути, никуда уходить не собиралось. Наверное, от него тоже можно было абстрагироваться, закрыться какими-то более насущными думами, но, к сожалению, Джонс и так тратила последние силы на видимое спокойствие и даже некоторую уверенность, почти смелость.
- Ты очень красивый, - внезапно выдала волшебница, проводя кончиками пальцев свободной руки по чужой щеке, задерживаясь на мгновение на скуле и испытывая совершенно детский трюк с комплиментами, которые помогают расслабиться и «подружиться» с незнакомым человеком. Ей сейчас далеко не дружба нужна была, но это не отменяло базового понимания о том, как появляется доверие. Например, из мимолетной улыбки, слов, брошенных невзначай.[status]Лето в душе[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/85/656971.jpg[/icon]
Отредактировано Hestia Jones (2020-07-24 19:42:20)
Никому нельзя доверять. В любых словах, в любых жестах может скрываться подвох. Каждое движение следует расценивать как опасность.
Этим правилам волка заставила научиться жизнь. Если бы он им не следовал, то уже давно был бы Азкабане. Или отправился на тот свет.
Но ведь в правилах случаются исключения. Настают такие моменты, когда ты просто не можешь сопротивляться, когда у тебя нет шансов сохранять бдительность.
Квинтус не отдёрнул руку, позволил пальцам волшебницы переплестись с его пальцами, не отрывая от неё взгляда и почти забыв о том, что следует хоть как-то оценивать происходящее вокруг – шорохи, запахи, качнувшиеся ветки, чужое присутствие.
Понимал ли Уоррингтон, что эта красотка может попросту пытаться его обмануть? Конечно. Он же не был мальчишкой. Он уже со многим успел столкнуться в этой жизни, и, хотелось верить, полностью избавился от иллюзий.
И всё-таки… Оборотень не отстранился, когда теплая ладонь коснулась его щеки. Он даже на миг инстинктивно закрыл глаза, получая удовольствие от момента.
Квинтус хотел эту женщину. И если поначалу он думал попросту быстро взять её – так, чтобы не смогла убежать или позвать на помощь – а затем вернуться туда, где стояла лагерем стая, то теперь ему хотелось растянуть происходящее. Разбить на осколки, которые потом, долгими осенними ночами, можно будет складывать в памяти, как мозаику. Он готов был снова повторить про себя, что не хочет её убивать, не хочет ставить кровавую точку в конце этого дня, как делал прежде уже много раз, мимоходом, не задумываясь, разрушая чужие жизни и частенько поучая от этого своеобразное пряное удовольствие. Не хочет. Но до сих пор не имел гарантий, что его не вынудят это сделать.
Забавно иногда получается – частенько тебя попросту не понимают и вынуждают к агрессии, заставляют проливать кровь, использовать непростительные заклинания, причинять боль и рвать чужое тело. Даже если это и идёт вразрез с твоими желаниями.
Но жизнь – постоянный риск. Кто-то, пожалуй, этого не понимает. Кто-то – осознанно прячется. Однако существование на грани всегда предполагает необходимость прямо смотреть на мир, не пытаться сбежать от реальности. Потому что иначе кто-то тебя непременно достанет – охотники, хит-визарды, авроры, свои – если посчитают слабым. Жертвы – когда пытаются вырваться. Вариантов много, суть одна – надо рисковать, когда это обоснованно.
И вот сегодня – да. Сегодня Квинтус был уверен, что оно того стоит.
Он положил волшебную палочку на траву – почти не глядя, потому что смотрел сейчас в её глаза. Чуть заметно улыбнулся. При этом во взгляде у волка что-то дрогнуло – он перестал быть сосредоточенным и оценивающим, подёрнувшись рассеянной туманной дымкой.
- Ты тоже красивая. Иначе я бы прошёл мимо.
Левой рукой он привлёк женщину почти вплотную к себе, обнимая за талию и слишком уж откровенно чувствуя тепло её тела под тонкой сорочкой.
Снова поцеловал, заставляя приоткрыть губы. Этот поцелуй почти граничил с болью, но боль казалась такой сладкой, такой дурманящей, что прерывать его точно не хотелось. Но всё-таки Квинтус чуть отклонил голову назад, жадно вдохнул летний воздух, а затем толкнул женщину на скомканный плед. И сразу, схватив за тонкую ткань сорочки у самой груди, резко рванул её вниз.
Шёлк разорвался почти беззвучно.
Пару секунд – вряд ли больше – Уоррингтон смотрел на неё сверху вниз, словно навсегда хотел запомнить тёмные пряди волос на зелёной траве и обнажённое тело под мягкими лучами летнего солнца. По крупному счёту, именно так и было. Волк уже привык откладывать, словно в копилку, приятные воспоминания. Потому что их было не так много. И каждое стоило того, чтобы возвращаться к нему вновь и вновь.
- Не бойся.
Ладонь опустилась на обнажившуюся грудь. Квинтус слегка сжал пальцы. Вот сейчас ему было нужно, чтобы она стонала от удовольствия, а не от боли. Чтобы снова повторяла, что хочет его и пыталась поймать губами его губы.
- Я не стану тебя убивать. Если не заставишь…
Оборотни – не обычные волшебники. Для них возможность нападать – или обороняться – не ограничивается волшебной палочкой. При желании Квинтус легко мог сдавить её горло, мог вцепиться зубами в то место, где бьётся на шее жилка, мог попросту разок ударить кулаком, чтобы моментально уничтожить любые мысли о возможном сопротивлении.
Мог. Но…
Он опустился сверху, лишая возможности оттолкнуть или ударить его. Настойчиво провёл ладонью по бедру, задирая подол разорванной сорочки, сунул руку ей между ног – примерно так же, как поступал с девками у себя в стае, уверенный, что ему не откажут.
- Тебе же нравится, правда?
И снова впился в её губы – нетерпеливо и жадно, понимая, что ждать больше не может.
Отредактировано Quintus Warrington (2020-07-27 02:31:10)
Иногда очень хотелось то ли смеяться, то ли плакать от того, насколько бывает жестокая ирония у мира. Вот в четырнадцать-пятнадцать лет отмахиваешься от советов матери, думаешь, что все знаешь и с тобой никогда и ничего подобного не случится, а в тридцать лет пытаешься вспомнить хоть что-нибудь, чтобы зацепиться за это. Гестии всю жизнь везло - её любили абсолютно все окружающие, никому не приходило в голову даже неправильно посмотреть на мисс Росс, а потом миссис Джонс. Даже если находились слишком смелые, то их энтузиазм быстро потухал, разбиваясь о стену воспитания, сдержанности и обещания обо всем рассказать преподавателям или хит-визардам.
Сейчас же все это казалось таким глупым, игрушечным, надуманным. С другой стороны, волшебница не чувствовала совсем уж всепоглощающей паники, с некоторой тревогой отмечая огрубевшую кожу чужих пальцев, светлую радужку чужих глаз. Это все казалось малореальным. Если самой на секунду закрыть глаза, то можно даже подумать, что это неудачный сон, игра растревоженного воображения.
Только этого ни в коем случае нельзя было делать. Нужно было сосредоточиться на том, чтобы сохранять спокойствие, не позволять дыханию сбиваться от мурашек, пробегающих по коже от, казалось бы, ласкового прикосновения летнего ветра. Душистая, наполненная ароматами трав жара для Гестии сейчас напоминала прохладные сгущающиеся сумерки, в которых хочется поежиться от подступающего холода ночи и неизвестности в клубящихся тенях. Даже сам воздух будто бы стал плотнее, гуще, словно жидкий пудинг, мешая правильно и размеренно дышать и оседая каким-то кисловатым привкусом на языке, вместо привычной летней сладости.
И то, что мужчина наконец отложил палочку, было лишь мимолетным облегчением, небольшим глотком живительного кислорода, позволяющим поверить, что все еще не кончено, есть силы и бороться, и быть смелой. По крайней мере, едва уловимое, но изменившееся выражение чужого взгляда казалось не таким жутким. Нет, ни в коем случае не приятным и не располагающим, но внушающим какую-то веру, что вот сейчас им в грудь все-таки не прилетит какое-нибудь темное заклятие. А со всем остальным жить и разобраться можно. Точнее, в это хотелось бы верить.
Гестия скорее инстинктивно, чем в попытке оттолкнуть, уперлась ладонью в чужую грудь, чувствуя теплую кожу под пальцами почти одновременно с тем, как пришлось ответить на очередной поцелуй. Аккуратно, без спешки, но и не замирая испуганной птичкой. Задавив в себе очередную вспышку отвращение, желания немедленно начать вырываться, она с горечью отметила, что расстояние между ней и заветным порт-ключом на сумке вновь увеличилось из-за того, что чужая рука так легко и беззастенчиво обнимала её за талию.
Сейчас, пожалуй, это был единственный раз в жизни, когда Джонс отчаянно не хотела чувствовать себя ни красивой, ни желанной. Только сбежать и побыстрее, чтобы не ощущать, как твердая земля - плед все-таки был тонковат - неприятно врезается в спину, вместе с какими-то мелкими камешками, которые сидя совсем не чувствовались, зато внезапно обострившиеся восприятие сейчас их отчетливо замечало.
Инстинктивно захотелось прикрыть собственное тело от бесстыдного взгляда, но вместо этого пришел настоящий страх. Дыхание непроизвольно сбилось, а голубые глаза все-таки слегка расширились. Иногда забываешь, что людям, чтобы сделать больно, совсем необязательна волшебная палочка, а потом это осознание очень неприятно ранит, уничтожая все с трудом собранную уверенность в себе буквально в один миг.
И чужие слова о том, что её не станут убивать имели совершенно противоположный эффект, вызывая тревожный спазм в горле. Действительно... кто знает, что может спровоцировать другого человека? Неправильный взгляд, случайное слово? Гестия не успела обдумать эту мысль, вздрагивая от прикосновения к собственной груди и все же, не удержавшись, кидая мимолетный взгляд вбок, пытаясь оценить, дотянется ли сейчас рука либо до палочки, либо до сумки. И, к величайшему сожалению, ей бы не хватило буквально пары сантиметров - настолько неудачно она сейчас лежала.
Отчаяние болезненно кольнуло в сердце, заставляя только силой воли сдерживать порыв закрыть глаза, абстрагируясь от всего. Нет, нужно попробовать хотя бы чуть-чуть сдвинуться, даже чувствуя тяжесть чужого тела и то, как ноги непроизвольно напрягаются, сжимая бедра.
- Да, - тихо выдохнула волшебница, хотя буквально все тело кричало обратное и было вынужденно почти через боль подчиняться разуму, заставляя мышцы расслабиться, а руки даже обнять мужчину за плечи, почти неощутимо, но все же чуть приподнимаясь навстречу, прильнув к чужой груди.
Гестия просто старалась не думать об этом, концентрируясь не на жарких поцелуях, от которых внутренности болезненно скручивало в тугой узел страха и стыда, а на том, что нужно чуть-чуть больше места, слегка сдвинуться, избавиться от этих нескольких сантиметров, чтобы наконец дотянуться до порт-ключа сжать его в ладони и оказаться в знакомой гостиной, где можно будет и хит-визардов вызвать и наконец дать волю слезам и дрожи, которая сейчас все-таки отчетливо чувствовалась уже не только в пальцах, но и во всем теле.[status]Лето в душе[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/85/656971.jpg[/icon]
Иногда иллюзии становятся почти осязаемыми. Квинтус прекрасно знал, что заигрываться с ними не стоит. Как не стоит и выдавать желаемое за действительное. Это слишком опасно – в его положении один неверный шаг может перечеркнуть всё, и свободу, и жизнь.
И, конечно, в ином состоянии, в иное время волк сам назвал бы дураком человека, поверившего в то, что женщина, которой он только что угрожал непростительными заклятиями, может и впрямь испытывать к нему влечение. Но при этом случаются такие моменты, когда ты попросту устаёшь сохранять бдительность, оставаться всё время наготове, прислушиваясь к каждому звуку и с опасением вдыхая посторонние запахи.
Устаёшь сталкиваться только с ненавистью или страхом, хотя чужой страх по большей части и бил по нервам, обостряя восприятие и делая мир упоительно-ярким. Но порой хочется видеть в глазах женщины, к которой тебя тянет, не только ужас, смешанный с брезгливостью – ведь примерно подобные чувства большинство волшебниц и испытывали к оборотням. И сказка – иллюзия, причём иллюзия губительная – становится слишком привлекательной, чтобы отказаться от искушения и не окунуться в неё.
И потому Квинтус позволил себе поверить словам незнакомки, отдаться её прикосновениям, потерять голову от того, что она не пытается оттолкнуть его и отвечает на поцелуи.
- Ты хорошо пахнешь, - прошептал он, зарываясь лицом в её волосы, перехваченные цветным платком. Волка и правда сводил с ума этот запах не меньше, чем возможность прижиматься к почти обнажённому телу, чувствуя, как оно отзывается на его прикосновения. Не удержался, слегка прикусил кожу на шее. Но всё-таки заставил себя в последний момент остановиться, и укус возможно, хоть и получился болезненным, не оставил следов. – Извини, я не хотел.
Странно сказать, но оборотень боялся разрушить очарование момента, представлявшееся таким хрупким, что могло разбиться в любой миг, возвращая к реальности, в которой всё слишком быстро встало бы по своим местам – хищник, добыча, стремление уничтожить, не оставляя свидетелей.
- Давай, скажи мне ещё, что тебе хорошо со мной, - губы прижались к груди незнакомки – в голове ещё мимоходом проскользнула мысль о том, что надо было бы спросить имя – и в следующий момент он нетерпеливо потянул вниз мягкую ткань её трусиков. Чуть приподнялся, упираясь ладонью в землю и почти не ощущая, как в кожу впиваются мелкие камушки. Спустил свои джинсы – нижнее бельё волк сегодня надеть не удосужился – но полностью снимать их поленился. Не хотелось отвлекаться на то, чтобы расшнуровывать ботинки.
Краем глаза заметил, что тонкие белые трусики упали на траву совсем рядом с тем местом, куда недавно сам волк положил свою волшебную палочку. А затем с силой раздвинул колени женщины в стороны.
- Твою мать, честно, давно так никого не хотел.
Квинтус был бы рад ещё немного потянуть время, заставить её испытать такое же жгучее, дурманящее разум возбуждение. Но это было попросту выше его сил.
Он вошёл в неё резко, стараясь не быть особенно грубым и не двигаться чересчур быстро, чтобы всё не закончилось слишком рано, чтобы выпить этот момент потихоньку, капля за каплей, до самого дна. Вот сейчас почти все инстинкты отключились – Уоррингтон вряд ли почувствовал бы, выйди теперь охотники поляну. Была только эта красотка с тёмными волосами и такой нежной кожей, что хотелось ни на миг не отрываться от неё, трогать губами, впитывать в себя аромат.
Волк не смог бы и сам сказать, сколько у него получилось сдерживать себя – секунды плавно перетекали в минуты, но при этом совершенно не касались сознания. Понятие времени тоже ненадолго отступило.
После того, как волна наслаждения накрыла его с головой, перехватывая дыхание, Квинтус опустился на плед рядом с волшебницей, чувствуя, как окружающий мир постепенно складывается в ясную картинку – солнечный свет, кроны деревьев, полевые цветы, разлившаяся краска, гудение шмелей…
- Подожди немножко. Я чуть-чуть передохну и снова смогу. С тобой – хоть до утра, - улыбнулся почти беззаботно. – Правда, до утра меня точно хватятся. Я должен вернуться раньше. Слушай, у тебя там выпить ничего не завалялось?
Отредактировано Quintus Warrington (2020-07-28 14:35:53)
Всегда есть точка перелома, пройдя которую эмоции сменяют друг друга, точно другая сторона монеты. Невозможно, например, постоянно бояться - страх неминуемо перерастет в агрессию, даже если за мгновение до смерти. Но и нереально всегда бороться, силы заканчиваются, как физические, так и душевные. Нельзя постоянно поддерживать себя только мыслями, хотя, безусловно, кто-то может делать это годами, что вызывает восхищение. Но Гестия не могла. Не потому, что была слабой или не верила в собственные возможности, а потому что в какой-то момент все надежные планы порушились, как карточный домик, погребая под собой остатка самообладания и выдержки.
Только вот если у кого-то это вырвалось бы в агрессию, беспорядочное и паническое желание ударить, то ресурсы волшебницы явно на сегодня закончились, оставляя лишь чувство пустоты, какой-то обреченности и безразличия. Действительно, какая разница, если все равно дотянуться до порт-ключа сейчас не получится? До палочки тоже... И если где-нибудь в Аврорате или просто на курсах самообороны должны были учить о том, что нельзя позволять себе допускать такие мысли, то сейчас психика делала самую очевидную вещь - пыталась абстрагироваться от травмирующих обстоятельств, а для этого, в первую очередь, приходилось отказаться от настойчивой борьбы с ними.
Гестия, к счастью или к сожалению, не была подростком, у которого эмоции могут вытеснить абсолютно все. Наверное, ей было бы проще скатиться в слезы или банальный страх, вместо удручающего осознания все ситуации и слишком отчетливого понимания, что сейчас она уже сделать ничего не сможет. Сухие выводы почему-то всегда были страшнее, чем любые чувства. В них не было возможности сослаться на гормоны или что-то подобное, это было просто объективное изображение действительности - никуда не деться.
Джонс даже не зашипела и не зажмурилась, лишь отведя взгляд на шелестящую крону дерева, когда почувствовала достаточно болезненный укус, только сильнее сжала губы, которые все-таки невольно скривились от неприятных ощущений. Естествено, это не вызывало ни нежности, ни какого-либо намека на желание - только отвращение и боль. Даже для стыда уже места не осталось. Стыдно может быть тогда, когда боишься общественного порицания - ей же сейчас было явно не до мыслей о людях, когда в горле скапливался противный комок тошноты и истерики.
И все же она не нашла в себе сил терпеть больше и уж тем более что-то отвечать, когда хотелось только с силой пнуть, но собственные ноги перестали слушаться, став какими-то совсем неуклюжими и будто деревянными. Разум вообще настойчиво пытался обезопасить себя, не желая принимать реальность и стараясь уйти куда-нибудь, забиться в теплые воспоминания, думать уже совсем не о порт-ключах и побегах, а, например, очистить мысли, словно если не будет осознания действительности, то уйдет и вся боль, горечь и страх.
Только вот они точно никуда исчезать не собирались, заставляя Гестию все же вскрикнуть от резкого проникновения, инстинктивно с силой сжимая чужие плечи и зажмуриваясь. Безусловно, это могло бы быть куда более травматичным, но сейчас подобная мысль совершенно не приходила в голову, вытесняясь вполне отчётливой болью, ощущение собственной беспомощности и того, как под сомкнутыми веками все же скапливаются предательские слезы.
До безумия хотелось кричать, но вместо этого получалось только тяжело дышать, и то с условием, что мыслей в голове нет совсем. Абсолютная пустота и безразличие, потому что иначе это закончилось бы совершенной невменяемой истерикой, от которой разум из последних сил пытался уйти, понимая, насколько это будет болезненно для него и чем вообще может закончиться. В конце концов, пока страдает душа, тело и мозг вполне отчетливо стараются хоть как-то спастись, пусть и своими попытками зачастую делают хуже, например, напрягая мышцы и усиливая боль.
И все же, сознание растревоженной птицей встрепенулась, чувствуя свободу от чужого веса и то, как рука сама собой, инстинктивно тянется за лежащим рядом платьем, чтобы прикрыться. Сказанные слова доходили словно через вату, но смысл их улавливался вполне отчетливо, заставляя почувствовать желчь а языке и подступающую тошноту. Нет... Ни за что. Даже тело внезапно стало казаться абсолютно чужим, словно наблюдаешь со стороны и чувствуешь всю боль в мышцах только отдаленно, когда неловко садишься.
По крайней мере, сейчас у нее была пара секунд, которых хватило на осознание простейшей логической цепочки: противник безоружен - им надо бежать, пока не случилось что-нибудь еще. И этот простой посыл был куда важнее всей боли, всех невыплаканных слез, сдавливающих грудь истерикой. Он был понятен, прост и требовал незамедлительного выполнений, когда одни движение легко дотянуться до палочки и в следующую секунду активировать порт-ключ на рядом лежащей сумке, уже не думая ни о чем. Ни о хит-визардах, ни о связывающих чарах, ни вообще о смысле жить... Главное - жить, ощущая, как смыкается пространство, а в следующий момент как ноги подкашиваются уже в знакомой гостиной...[status]Лето в душе[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/c7/fc/85/656971.jpg[/icon]
Вы здесь » Marauders: stay alive » Архив альтернативы » Ветер, кровь и серебро [14.07.1977]
