Первый раз за последние годы Квинтус увидел Дафну несколько дней назад, когда гулял по Лондону. И, как ни странно, сразу её узнал.
Мюррей нравилась оборотню в юности – можно даже сказать, в детстве, когда он ещё учился в Хогвартсе, а она, будучи на три года старше, уже, наверное, думала о том, как строить дальнейшую жизнь после ЖАБА.
Дафна была маглорождённой. Но очень хорошенькой, на взгляд Квинтуса. И последнее даже перевешивало её происхождение в глазах молодого волшебника. Уоррингтон частенько задевал тех, кого его отец презрительно называл грязнокровками, с ностальгией вспоминая о временах Грин-де-Вальда. Ну, а старший сын Хэмиша старался не отстать от родителя – к тому же, издеваясь на маглорождёнными, он ощущал собственную исключительность. Приятное чувство, что ни говорите. 
Но вот на неё Квинтус никогда не смотрел свысока. Про себя он, конечно, был уверен - девушка должна быть польщена, что к ней проявляет интерес чистокровный – пусть и маленький - волшебник. Но вслух ничего подобного не заявлял, поскольку даже в детстве отличался сообразительностью.
   Нельзя сказать, что оборотень не спал из-за Мюррей ночами, мечтал о ней все прошедшие годы и в тайне надеялся на встречу. В его жизни за последние двадцать лет произошло столько событий, что если бы он отвлекался на детские любовные страдания, то точно не дожил бы сегодняшнего дня. Нет, разумеется, Уоррингтон забыл Дафну – и вспомнил только тогда, когда случайно увидел, как она выходит из больницы святого Мунго.
Она была всё такой же красивой. Уверенной в себе взрослой женщиной – но не менее привлекательной, чем учившаяся в Хогвартсе девчонка.
В тот день Квинтус подходить к ней не стал.  Проследил взглядом и зашёл в больницу.
На разговор с привет-ведьмой много времени не ушло. Уоррингтон рассеянно уточнил, как он может найти Мюррей – и ответ не заставил себя ждать. Ему сообщили, что доктор Мюррей уже, к сожалению, ушла. И что постоянного приёма она не ведёт.
Это был, как говорится, пробный камень. И короткий ответ расставил всё по своим местам – Дафна и впрямь здесь работала. Да к тому же, следовало предположить, что она так и не вышла замуж.
Квинтус вежливо поблагодарил, подмигнул миловидной девице, с которой только что разговаривал, застегнул потёртый кожаный плащ и вновь вышел в ранний зимний закат.
    А ночью, глядя на россыпь близких звёзд – в заброшенной деревне, окружённой лесом, звёзды казались куда ярче и ближе, чем в Лондоне – Уоррингтон подумал, что возобновить дружбу с колдомедиком будет полезно. Слышала ли она о том, что Квинтус погиб? Вряд ли, они не были настолько близки, чтобы внимательно следить за жизнью друг друга. Так отчего бы не попробовать? Чем он рискует?
Впрочем, риск-то, конечно, был. События наслаивались одно на другое, собирались, как спущенный в оттепель с пригорка снежный ком. И теперь уже оборотень особенно остро ощущал, что покидать родные леса ему становится по-настоящему опасно. Однако волк любил опасность – те острые моменты, когда проходишь по самой грани нашего бытия, когда глоток воздуха пьянит сильнее бутылки огневиски,  а сердце бешено отсчитывает ускользающие мгновения. По крупному счёту, только такие моменты и врезаются в нашу память…

   Этим днём он ждал Мюррей недалеко от входа в заброшенный магазин, который маглы видели на месте больницы. Квинтус не поленился надеть чистую рубашку и заставил одного волчонка из стаи помыть его ботинки. Оборотень даже отыскал расчёску и кое-как привёл в порядок отросшие волосы. По его представлению, выглядел Квинтус теперь почти идеально.
Он прохаживался по улице, засунув руки в карманы плаща. Беглый, но весьма внимательный взгляд голубых глаз останавливался на каждом, кто подходил к заветным дверям – если ты долгие годы нарушаешь закон, то нетрудно научиться смотреть ненавязчиво и почти осторожно, подмечая при этом малейшие детали.
- Дафна? Вот так встреча. Неужели это действительно ты? – он окликнул женщину не сразу, подождал, пока она отойдёт немного, желая убедиться, что за ней не увязался никто из новых знакомых. Она и впрямь была красивой. Ожившая картинка из прошлой жизни.

- В Мунго. Меня сестра просила кое-что узнать, но это не срочно. Подождёт. – Уоррингтон подошёл ближе. Улыбаясь, остановился примерно в шаге от Дафны. Надо сказать, это была одна из тех улыбок, что, сколько себя оборотень помнил, всегда нравились женщинам – здесь можно было при желании рассмотреть и доброжелательность, и искренний интерес, и уверенность в себе. Даже сейчас, когда Квинтус так улыбался, у него частенько получалось сбить с толку многих волшебниц – и те приглашали волка в свой дом или легко принимали предложение прогуляться на закате по окраине города. Тем более, что теперь всё выходило само собой, играть на публику нужды не было – Мюррей, как и много лет назад, казалась ему по-настоящему привлекательной. Таких не убивают впопыхах, лишь бы вытащить кошелёк с галеонами или получить к ужину кусок свежего мяса. С такими развлекаются долго, до самого рассвета, бесцеремонно отгоняя других членов стаи, если они пожалуют на крики.
Впрочем, сегодня Уоррингтон был здесь не для того, чтобы развлекаться. Хотя то, что собеседница его узнала, не могло не тешить самолюбие. Впору предположить, что он тоже нравился прежде Мюррей, просто она не решилась открыто ответить  взаимностью  ученику, что был зачислен в Хогвартс на три года позже неё. Не зря же, в конце концов, она лично взялась лечить Квинтуса после того, как на будущего оборотня напал Ли Вэй.
- Я очень рад тебя видеть. Даже не думал, что ты здесь работаешь.
Стоп, а откуда тогда ему было известно, что Дафна именно работает здесь, а не ходила сама за помощью, если он не наводил справок? Оставалось надеяться, что она не обратит внимания на эту небольшую оплошность. Ведь самым главным было то, что женщина, судя по всему, не слышала о том, что официально старший сын Хэмиша без малого двадцать лет как был признан мёртвым. На месте его предполагаемой гибели отыскали следы крови и рваную мантию, которую впоследствии опознали родители. Ну, а то, что тело не удалось обнаружить, никого особенно не смутило – всем ведь известно, что делают оборотни со своими жертвами в полнолуние. Если бы все эти подробности были известны Мюррей, она, надо думать, вряд ли так запросто остановилась бы, чтобы перекинуться с ним парой слов. Что уже неплохо.
- Ты сильно спешишь? Позволишь проводить тебя? Я давно не виделся с теми, с кем дружил в детстве. Сама знаешь, как это бывает, - он легко дотронулся до руки собеседницы – это был мягкий ненавязчивый жест, призванный лишь подчеркнуть, как Квинтус рад неожиданной встрече. – Дела, дела и ещё раз дела. Не остаётся времени ни на что. Особенно в теперешней непростой ситуации.
Руки утром он тоже отмыл довольно тщательно. Конечно, выглядели они не такими ухоженными, как у какого-нибудь министерского чиновника, но ни засохшей крови под ногтями, ни следов сажи на первый взгляд заметить точно не удалось бы.
- А сейчас я как раз свободен почти до самого вечера. Что скажешь?
Стоять посреди улицы, привлекая к себе ненужное внимание, ему не хотелось. Но Квинтус старался никак не показывать нетерпение. Тем более, что складывалось всё очень удачно – оказавшись сегодня в Лондоне, он пролистал свежий выпуск «Ежедневного пророка». И просматривая от нечего делать статьи, наткнулся на заметку о состоявшейся вчера лекции, посвящённой оборотням. На одной из колдографий неподалёку от доктора Чана можно было заметить и Дафну. Выходит, они общаются до сих пор? Или это случайность? Здесь можно было гадать, сколько угодно, но получалось всё, как ни крутите, довольно интересно. Её по какой-то причине интересует ликантропия? Очень трогательно… Что ж, есть шанс пополнить багаж знаний за счёт непосредственного, скажем так, живого общения.
- Не отказывайся, Дафна. Когда ещё будет шанс так вот поговорить, вспомнить прошлое? Может быть, посидим в «Горшочке»? Там подают замечательные стейки.
При мысли о кровавом мясе, Квинтус почувствовал, что и впрямь голоден. Впрочем, он почти сразу же добавил:
-И, конечно, прекрасный кофе. Я ещё со школьных времён помню, что ты любишь кофе.
Он переступил с ноги на ногу, огляделся. Это был мимолётный, но всё-таки весьма цепкий взгляд, брошенный через плечо. Не хватало ещё, чтобы здесь нарисовался кто-нибудь из хитов, которые благодаря рождественским событиям могут и забыть о том, что рассказывала Лин о её похищении – Уоррингтон ведь не сомневался, что аврор не оставила случившееся незадолго до полнолуния в тайне. А могут и не забыть.
Да и повстречать Ли Вэя пока что совершенно не хотелось – а он ведь работал в Мунго.
Родственничек, его мать… Когда двоюродная тётка Квинтуса вышла замуж за его китайца-папашу, многие в их семье удивились. Хорошо хоть выбрала чистокровного, а не какого-нибудь полукровного выскочку. А тётушка Вайолет была очаровательной женщиной. Казалось, она ничуть не постарела, когда Квинтус заявился к ним домой в семьдесят первом, незадолго до того, как на небосклоне должна была взойти полная луна.
Воспоминания были нечёткими, сумбурными – память каждый раз очень странно сохраняла то, что происходило  перед обращением. Но, тем не менее, даже сейчас волнующими. Квинтус непроизвольно облизал внезапно пересохшие губы. Улыбка стала чуть шире.
- Договорились?

- Занимаюсь зельями. Помнишь, ещё в школе зельеварение очень легко мне давалось?
Сказано это было с таким видом, словно Уоррингтон не сомневался, что собеседница попросту обязана хранить в памяти подобные подробности.
- Собираю травы, экспериментирую. Продаю что-то, когда всё получается так, как надо.
По крупному счёту, Квинтус старался не врать без особой надобности. Вот и теперь говорил правду – ну, может, не всю, но, тем не менее, правду. Порой ему и впрямь приходилось варить что-то для соплеменников. Далеко не каждый из тех волков, что жили с ним бок о бок, был обучен сносно обращаться с волшебной палочкой. Что уж говорить об умении приготовить самое простое зелье…
Походный котёл он как-то раздобыл в одном из тех домов, в который ворвались оборотни в поисках добычи. Хозяев они по своему обыкновению убили. Ну, а барахло забрали с собой. Что-то потом сам Уоррингтон продал в Косом переулке – как водится в подобных случаях, меньше, чем за половину стоимости. Но куда деваться? Выбирать не приходится. Лондон пока что не был той территорией, которую стая могла контролировать. А раз так, волки вынуждены были играть по правилам этих ублюдков – скидывать им за бесценок дорогие артефакты, заходить в сомнительные магазинчики с чёрного хода, опасаться встречи с хит-визардами, оглядываясь на каждом шагу. 
К слову, сегодня встречаться с последними точно не входило в планы оборотня. Поэтому и дальше топтаться неподалёку от больницы не было никакого смысла.
- Видишь, в моей жизни нет ничего примечательного. Так что и рассказывать особенно нечего. – Он протянул Дафне руку, предлагая на неё опереться, скользнул беглым взглядом по прохожим. Никого особенно подозрительного не заметил. Что уже хорошо…
   …Ещё вчера Квинтус просто хотел наладить контакт с колдомедиком. Его зелья помогали от кое-каких болезней, но пусть оборотни и обладали выносливостью на зависть всем, чтобы излечить их после серьёзных ран, требовались настоящие специалисты. Уоррингтон не был волшебником, готовым рисковать ради других. Но при этом он однозначно понимал, что стая стала его семьёй. Другой уже не будет. И чем сильнее эта семья, тем более безнаказанно может чувствовать себя он сам.
Вопрос, как именно заставить Мюррей помогать им, оставался открытым. Каждый человек чего-то боится – волку ли этого не знать? Запах страха – тонкий, обволакивающий, бьющий в голову похлеще крепкой выпивки и возбуждающий сильнее, чем самые откровенные прикосновения – знаком любому зверю. Его собеседница – не исключение. И у неё наверняка есть слабые места, например, близкие, за которых она переживает. У большинства людей имеется кто-то, за кого они отчаянно цепляются сознанием, стараясь планировать свою жизнь.
Впрочем, теперь, когда Квинтус увидел колдографии из сегодняшнего «Ежедневного Пророка», мысли его приняли немного иное направление. Ли Вэй устроил целую лекцию, посвящённую оборотням, значит, их существование его действительно волнует. Хотя, конечно – не может не волновать. После того, что случилось с Вайолет…
- Рад, что ты согласилась. И, знаешь, нет – я ни с кем не общаюсь, даже обычно не вспоминаю о прежней жизни. Посмотри, что творится вокруг. Практически идёт настоящая война. Это слишком отчётливо понимаешь, вспоминая прошедшее Рождество. Но вот я увидел тебя – и словно опять стал влюблённым мальчишкой.
Уоррингтон рассмеялся – негромко, но весело. Впрочем, если присмотреться, голубые глаза оборотня оставались отстранённо-внимательными.
- Ты же помнишь, что я был в тебя влюблён, правда? Даже пострадал из-за этого.
Она работает в Мунго. Там же, где и Чан. Она была на его лекции… Выходит, и впрямь, интересуется теми же проблемами. Только вот насколько серьёзно интересуется?
- Пошли, нечего тут стоять, а то я замёрзну. Кстати, я угощаю.

Судя по всему, можно облегчённо выдохнуть.
Конечно, в Косом переулке тоже можно было напороться и на хит-визардов, и на авроров, которые после Рождества, как с цепи посрывались, но всё-таки, сидя за столиком в кофейне, куда меньше испытываешь судьбу, чем  слоняясь у всех на виду по улицам.
Квинтус с трудом сдержал усмешку.
Неожиданно пришедшее в голову сравнение авроров с цепными псами не могло не повеселить. Это ж их, оборотней, остальные маги по большей части считают зверьём, не достойным даже находиться рядом с ними. Впрочем, они по-своему правы. Те, кто жил по законам стаи, и впрямь были хищниками. Даже в обличии людей. И вся дерьмовая болтовня о том, что весь месяц – кроме единственной ночи – оборотни являются обычными людьми, ничего не стоила. Как об этом вообще можно судить, ни разу в жизни не побывав в волчьей шкуре?
- Не обижай меня, Дафна. Я ценю твою самостоятельность, но если я приглашаю красивую женщину выпить кофе, то мне будет крайне неловко, если она заплатит за себя сама. Не усложняй всё. Кофе – это только кофе. Ничего больше, хоть меня и до сих пор не пугает  возможность в очередной раз оказаться со сломанным носом.
Слова звучали легкомысленно, почти весело. Могло и впрямь сложиться впечатление, будто Уоррингтон всего лишь рад возможности вспомнить прошлое и по-дружески поговорить хоть с кем-то, кого знал во времена беззаботной юности.
- Прошу, - поднявшись по невысокой лестнице, он отворил дверь и отступил чуть в сторону, пропуская Дафну. – Ты не против, если мы займём столик у окна? Сегодня чудесный зимний день, и я с удовольствием посмотрел бы на заснеженные улицы. Это очень умиротворяет.
В «Горшочке» всё было спокойно. Во всяком случае, на первый взгляд. Но волшебник, год за годом осознанно нарушающий закон, прекрасно понимал, что внешнее затишье может быть обманчивым. И никогда не знаешь, будет ли у тебя в запасе те несколько мгновений, что необходимы для аппарации. А окно всегда можно разбить, чтобы вырваться наружу.
Он тряхнул головой, сбрасывая с лица волосы. Мимоходом отметил про себя, что надо будет как-нибудь их подрезать. У них в стае была одна девка, что кое-как с этим справлялась. Уоррингтон мог бы принести ей тёплой ещё печёнки – кажется, та любила сырые потроха.  Ну, и помочь скоротать долгую ночь, почему нет.
- Ты спрашивала, всё ли у нас в семье в порядке? Да, всё относительно хорошо. Сёстры, конечно, перепуганы, но никто не пострадал. – Не дожидаясь ответа, он подошёл к столику, от которого было недалеко до стойки. За стойкой всегда кто-то есть. Лишний заложник не помешает, хоть у него и Дафна теперь под боком. Да и окошко находилось рядом. А стекло можно выбить, даже не прибегая к магии. Иной раз Квинтусу даже нравилось действовать грубыми магловскими методами, хотя он никогда не произнёс бы этого вслух.
Подвинув спутнице стул, он уселся сам. Облокотился на высокую дубовую спинку и небрежно махнул рукой, подзывая официанта.
- Мяса. Сильно прожаривать не надо. Чем больше крови, тем лучше. И виски, - взгляд вновь остановился на Дафне. – Мы же выпьем за встречу, верно, мисс Мюррей?
Оборотень был голоден.
Он чувствовал ароматы сырой вырезки, ощущал близость женщины, прекрасно представляя себе, каким мягким, каким податливым будет её тело, если прижать спутницу где-нибудь в углу и, как следует, приложить о стену. А если даже она начала бы и рыпаться после этого, стало бы только интереснее. Она же всегда была строптивой, маглорождённая выскочка. Точнее говоря, очень красивая маглорождённая выскочка, которая хоть и увлекалась Квинтусом – в этом волк практически не сомневался – не упускала случая поставить на место чистокровного волшебника.
«Согревающим чарам? А непростительным тебя не научить?»
Он опустил взгляд, слишком жадный, слишком блестящий, надеясь, что собеседница не сумела догадаться о его мыслях.
- Знаешь, я мало поддерживаю отношения с дальней роднёй. А ты общаешься с Чаном? Он ведь тоже сходил по тебе с ума, - Уоррингтон рассмеялся, и, вопреки его опасениям, это вышло почти непринуждённо. – Мне друзья говорили, что он вчера проводил какую-то лекцию. Слышала что-нибудь об этом?

Он и сам понял, что поторопился сделать заказ – по всем правилам следовало подождать, пока спутница определится с выбором. Но, что ни говорите, жизнь в стае накладывала свой отпечаток. Там о хороших манерах мало кто думал, это факт. Если хотелось пожрать, то надо было ещё побороться за кусок пожирнее и помясистее. Конечно, если уж ты решил обхаживать какую-то девицу, то можно было и принести ей угощение, но, надо сказать, Уоррингтон со своими соплеменницами связывался лишь время от времени, под настроение или в те моменты, когда приближающееся полнолуние постепенно отключало разум, обостряя инстинкты. Там уж было не до капризов. Но в обычные дни он предпочитал тех волшебниц, которых при одном упоминании об оборотнях могло бросать в дрожь – аккуратных, причёсанных, изысканно одетых. Только вот порой он не сразу вспоминал, как следует вести себя рядом с подобными женщинами.
- Извини, я что-то и впрямь захотел поесть. С раннего утра на ногах и даже не выбрал времени для того, чтобы позавтракать.
Он улыбнулся. Подумал о том, что следовало бы снять кожаный плащ, но всё-таки не рискнул. Там, во внутреннем кармане, лежала волшебная палочка красного дерева. Её лучше всегда иметь под рукой – ведь, как ни старайся, не угадаешь, что тебя ждёт в следующий момент. А оставаться безоружным Квинтус точно не собирался.
- Зря. Мясо с кровью намного сочнее.
Нет, ему не было жалко денег на то, чтобы угостить Дафну. Пожалуй, Уоррингтона можно было обвинить во многих грехах – пожизненное в Азкабане он заработал уже много лет назад – но вот только не в жадности. Возможно, это было обусловлено воспитанием – потомок пусть и не самой богатой, но всё же явно не нуждающейся чистокровной семьи, с детства не приучен был мелочиться и считать кнаты, это выглядело попросту дурным тоном. Возможно, тем, что жизнь в их банде не зависела напрямую от количества золота. Сегодня добыл, завтра – спустил на ветер. На худой конец маглов в избытке бегает по улицам, брюхо всегда можно набить.
- Что ж. За нашу встречу! – напитки подали ещё до того, как приготовилось мясо. Квинтус взял бокал с виски и слегка приподнял, глядя на Мюррей. Он знал, что должен быть осторожным, рассчитывать каждое слово, каждый жест, чтобы невольно не выдать себя – но при этом всё-таки забывался, и тогда взгляд его становился пристальным и тяжёлым. Такой взгляд при известной доли воображения можно было почувствовать на себе физически.
Она всё ещё нравилась Уоррингтону. И сейчас было самое время получить то, чего он так и не смог добиться, будучи мальчишкой. Не потому что оборотень думал о какой-то там справедливости или уязвлённом самолюбии. Он уже привык мыслить критериями более простыми и более понятными. Квинтусу хотелось узнать, какова она теперь на ощупь, с головой окунуться в аромат её кожи и тепло дыхания. Это было самым верным объяснением.
   …Примерно такое же влечение в своё время совсем молодой Квинтус испытывал к Вайолет, что была кузиной его отца и частенько приезжала к отпрыскам Хэмиша, когда тот с супругой уезжал по делам или на светские приёмы. Он даже теперь не мог окончательно забыть аромат её духов и нежность мягких рук.
Тётушка Вайолет, которая вспомнилась так неожиданно ярко, стоило заговорить о Чане… Однажды она весьма недвусмысленно указала двадцатилетнему стажёру Министерства Магии его место, когда он всё-таки рискнул заговорить о своих чувствах.
То-то она удивилась в семьдесят первом, когда увидела считавшегося уже много лет погибшим племянника… Ну, или Квинтусу казалось, что удивилась. Тогда, перед самым полнолунием, он вообще соображал не слишком хорошо.
Нахлынувшие воспоминания, как ни странно, не могли оставить совсем уж равнодушным – поэтому и теперь волк чувствовал себя немного нервно. Одним глотком опрокинул виски, расстегнул воротник клетчатой рубашки, обернулся в сторону окна.
- Да, ты знаешь, я нечасто читаю газеты. Но то, что ты говоришь, очень интересно.
«Несчастны и больны?»
Уоррингтону едва удалось себя сдержать, чтобы не рассмеяться. Но это был бы не весёлый, а скорее злой смех. Вот сейчас Дафне удалось его задеть. Он легко, почти с удовольствием слушал проклятия обывателей, призывы расправляться с оборотнями, ничуть не сомневаясь, что порвёт каждого, встретившись в безлюдном месте. Даже в обличии человека.
Но вот ничья жалость Квинтусу точно не была нужна.
- И ты считаешь, что, сохраняя сознание, оборотни не будут убивать? Я бы не поручился. Я часто бывают в лесах, наслушался и насмотрелся всякого. Говорят, многие из этих тварей нападают на людей не только в полнолуние. Не слышала о таком?
Он иронично приподнял бровь и плеснул себе ещё немного виски.
- И вы с Чаном считаете, что их можно простить и вылечить?

Отредактировано Quintus Warrington (2020-07-16 01:02:28)

Как же просто рассуждать о том, что самого тебя не касается, сидя за столом и наслаждаясь сытной едой… Впору бы рассмеяться. Только вот Уоррингтону не было смешно. Он лишь коротко хмыкнул.
- Ну, да. Как голодные оборотни.
«А ты встречала когда-нибудь голодного волка, милая?»
Вон, тётушка Вайолет точно встречала. Как и её сынок. Последний даже, наверное, может что-то вспомнить об этой встрече… В отличие от самого Квинтуса. Он помнил только – так можно помнить тот период, когда ты находишься в лихорадке, образы наслаиваются друг на друга, и получается воссоздать не столько слова и мысли, сколько картинки и запахи – как выходил из их дома, куда пришёл по какой-то странной и, если вдуматься, слишком уж опасной прихоти, ставя под угрозу придуманный Хэмишем больше десяти лет назад план, благодаря которому его старшего сына признали мёртвым, что избавляло семью от косых взглядов знакомых, а Квинтусу сильно облегчало побег.
Зачем его принесло туда?.. Кажется, он хотел высказать Вайолет всё, обвинив в том, что она сломала ему жизнь. Вроде бы даже собирался потребовать денег. Оборотню было слишком паршиво, чтобы он мог всё хорошенько обдумать и разобраться в своих порывах. К тому же этим вечером он уже выпил бутылку виски, что, в общем, не особенно помогало совершать рассудительные и взвешенные поступки.
   …Утром он пришёл в себя не слишком далеко от того места, где было совершено нападение. Во всяком случае, проделать такое расстояние волку – раз плюнуть. А спустя несколько дней он прочитал о случившемся в «Ежедневном Пророке».
Выводы напрашивались сами.
- И что же вы ходите предложить… им?
Словосочетание «больным ликантропией» совершенно не шло с языка.
«Да что ты понимаешь, а? Волк навсегда останется волком. И волкам не нужны ваши хреновы подачки…»
- Собираетесь после того, что произошло в Хогсмиде, давать им работу, позволять жить среди нормальных волшебников и сажать в клетку в Полнолуние? Что-то я не верю, что все эти зелья помогут, если хоть кто-то вырвется из клетки.
   Мясо было неплохим. Признаться, Уоррингтон уже привык к сырому – вкус его казался более насыщенным, без примеси масла, запаха дыма и не особенно нужных хищникам специй. Впрочем, если не придираться, стейки тут были и впрямь весьма сносными.
Оборотень отрезал кусок мяса, придержав его вилкой, затем подцепил на кончик острого ножа и отправил в рот. С удовольствием глотнул ещё виски.
- Не обижайся, Дафна. Но вы выглядите идеалистами. И я тем более не понимаю Чана после той трагедии, что случилась в его семье. Точнее говоря, в нашей семье. Неужели…
- он подвинулся чуть ближе к ней, положил нож на край тарелки и доверительно накрыл руку женщины своей ладонью. – Ваше зелье настолько действенно, что может утихомирить этих зверей в период Полнолуния?
Даже одни разговоры, даже лишь напоминания о том, как гигантское, круглое, похожее на ровный диск, ночное светило властно поднимается из-за горизонта, заставляли пробегать по коже холодный озноб.
До следующего Полнолуния было ещё далеко. Прошлое Квинтус, как и всегда, не помнил. Знал только, что он был там, участвовал в той кровавой расправе. И пусть волк оказался в Хогсмиде не по своей воле, осознание этого странным образом грело душу – вот вам, получите ответ на вашу жалость, ваши ненависть и презрение. Мало? Не переживайте. Будет ещё.
Стая Грейбека потому и стала много лет назад своеобразной семьёй для Квинтуса, что эти волки никогда не пытались заигрывать с Министерством, не надевали маску показной добропорядочности и не соглашались на компромиссы. Они не шли против своей сущности.
- И не благодари. Я очень рад видеть тебя, правда. Ты всё такая же красивая, как в те годы, когда мы вместе учились. Нет, даже ещё красивее. Я запомнил девчонку, а сейчас передо мной по-настоящему прекрасная женщина.