Это были самые длинные и по праву самые отвратительные каникулы за все время пребывания в замке.
А как это всегда бывает – все так хорошо начиналось.
Но после Хогсмида все пошло по… не по плану.
У Сириуса были хорошие варианты на этот Новый год. Без Джима, правда, что увез Лилс знакомится с родителями, но все равно варианты казались очень недурными.
Конечно, в полнолуние ему пришлось бы не сладко, удерживать оборотня в одиночку то еще занятие и Хвост в этом деле так себе помощник. Вдвоем с Джеймсом они не всегда справлялись, о чем свидетельствовали шрамы на плечах и руках, но ведь раньше Ремус делал это в одиночку. Царапая и кусая себя или стены Визжащей хижины.
Питер в этом деле совершенно бесполезен.
Только бегает вокруг и пищит, как заведенный.
Действительно анимагическая форма показывает характер человека. Питер, например, никогда не мог заткнуться.
Вот и теперь, семеня вслед за Сириусом по коридорам замка он не прекращал говорить ни на минуту.
Иногда Блэк останавливался, чтобы свирепо посмотреть на него, а затем снова продолжал свой путь широким размашистым шагом. Хвост замолкал на некоторое время, пару минут от силы, а потом начинал снова.
Бродяга был уже и так на грани смертоубийства, но сдерживался из последних сил, чтобы не накостылять собственному другу.
Он останавливается в очередной раз, прямо посреди коридора, Петтигрю с размаху влетает в широкую спину, затянутую в привычную кожаную куртку.
-Послушай, Пит…
-Прости, Сириус. – Парень замысловатым образом складывает руки, когда Бродяга оборачивается к нему и поправляет волосы, что лезут в глаза. – Я очень волнуюсь, сейчас каникулы, а тебя вызвала МакГонагалл… особенно после того, как ты попался.
Сириус кривит губы, он злится, на секунду неуловимо копируя мимику Вальбурги.
Да, черт возьми, он бездарно попался Филчу после того отвратительного дня. После чертового разговора с Шафик.
В тот вечер вообще было много чего.
А еще Блэк уже едва стоял на ногах, когда ему встретилась Шерил.
Шерил, чтоб ее.
Эта девчонка могла потягаться в самомнении только разве с ними самим. Обычно она ему нравилась, даже несколько раз скрашивала его одиночество и делала это весьма неплохо.
Весьма.
Но тогда она попалась ему явно зря.
После бутылки виски, что он умудрился выпить за вечер, которую еще держал в руках, он с трудом понимал, что она вообще от него хочет.
Она лепетала про какую-то Сьюзен.
Кто это – едва не спросил Блэк, потом до него дошло. Девчонка, с которой он собирался провести вечер и которую Шафик буквально выкинула из собственной гостиной.
Стало быть, ее звали Сьюзен.
Чудно.
И эта самая Сьюзен пошла к декану или собиралась, чтобы рассказать случившимся в гостиной Хаффлпаффа.
Наверное, после этой до одури чудесной информации ему стоило что-то сделать. Догнать девчонку, попросить ее не рассказывать, чтобы у Шафик не было проблем и все такое.
Но была одна причина, по которой Сириус не двинулся с места и только пожал плечами.
Ему было плевать.
После случившегося в гостиной, после всех слов, что они друг другу сказали – ему было все равно.
Снятые балы, наказание, слухи.
Это все его не волновало.
Про Блэка вечно ходили слухи, некоторые были правдивые, другие полным бредом.
Но люди в них верили, они им нравились.
Сплетни и пересуды всегда были самым любимым занятием толпы.
Про него говорили всякое, даже такое, что Блэк никогда не делал.
Но он не разубеждал.
Да и зачем?
Он привык.
И к шепоткам за спиной.
И к взглядам.
Это все было не в новинку.
А что нашлась новая тема для слухов – не его дело.
Бродяга тогда лишь пожал плечами и пошел прочь, в сторону своей гостиной.
Надо было воспользоваться картой, что лежала у него в кармане, но он не стал и в одном из коридоров натолкнулся на миссис Норисс.
Эта кошка ненавидела его.
И было за что.
Она словно знала, что вечно гоняющийся за ней пес и парень, что стоял в коридоре поздним вечером – одно и тоже лицо.
Конечно, Филч прибежал тут же.
У них с этой долбанной кошкой отношения были ближе интимных.
На лице у завхоза появилась злорадная ухмылочка, конечно, такой день, поймать одного из Мародеров после отбоя.
Сириус видел, как он мысленно потирал руки, надеясь, что в этом раз Блэка точно отчислят.
Хорошо хоть бутылку Блэк оставил где-то по дороге, когда останавливался зачем-то подышать, словно в коридорах и без того не было вдоволь прохладного воздуха.
Филч хотел отвести его к профессору МакГонагалл, здесь в коридоре на этаж ниже раздался такой грохот и истерический хозот Пивза, что завхоз дико топая устремился сюда, выкрикивая по дороге угрозы относительно полтергейста и напрочь забыв о Блэке.
Правда, все так просто для Бродяги не прошло.
На утро он проснулся с дикой головной болью. Конечно, не стоило сомневаться, что мерзкий любитель кошек донес на него.
Питер зачем-то потащился с ним, оказывая, наверное, моральную поддержку. Как ему казалось.
Лучше бы он этого не делал.
От его присутствия взвинченный Блэк становился еще более злым, учитывая, что Поттер ответил односложным предложением, что они с Эванс живы.
Чудесно, просто чудесно.
-Надеюсь, тебя не исключат… - Пробормотал Хвост, прижимая руки к лицу.
-Вот сейчас и узнаем. – Бодро ответил Сириус. – Но думаю, разговор проходил бы в присутствие Дамблдора.
Он на это надеялся, Блэк улыбнулся и хлопнул друга по плечу. Он хорохорился на самом деле, как и всегда, но Сириус был бы ни самим собой, если бы показал это хоть взглядом.
Вместо этого он похлопал по карманам своей куртки и передал в руки Питера сложенный пергамент.
-Пусть побудет у тебя, на всякий случай.
Петтигрю только кивнул, аккуратно убирая карту в карман, как величайшую ценность.
Бродяга тоже кивнул ему, сжал на секунду плечо и подойдя к нужной двери, постучал.
Она отворилась сама.
Сириус подмигнул переминающемуся в коридоре с ноги на ногу Хвосту и зашел в кабинет.
-Добрый вечер, профессор.

Отредактировано Sirius Black (2020-07-13 08:58:08)

Подпись автора

-

Блэк бывал в этом кабинете много раз, слишком много, если быть честным с самим собой.
Обычно они приходили с Джеймсом, зная, что профессор уже придумала наказание за их шалости и что оно будет весьма строгим.
А еще грязным.
Кажется, только на первом курсе они особо не нарушали школьных правил и то делали это скорее по случайности, чем с умыслом.
Но все изменилось после третьего курса, когда они узнали куда именно пропадает их тихий друг каждый месяц.
Это было не сложно, правда ходить втроем под мантией-невидимкой становилось все труднее. Они вечно путались друг у друга в ногах, к тому же в тот год Питер сильно отстал от них с Джеймсом в росте.
То и дели мелькали чьи-то ноги или руки. Хорошо, что их не заметили.
Иначе никаких бы Мародеров и в помине не было.
Люпин говорил, что уезжает каждый месяц, но друзья не могли ни заметить, что Ремус каждый раз направляется в Больничное крыло.
Он говорил, что у него слабое здоровье, но они, конечно, не поверили. И правильно сделали, ведь какого больного посреди ночи отводят к Гремучей иве.
А дальше дело оказалось за малым.
С тех пор они нарушали школьные правила с регулярной периодичностью, особенного, когда гуляли с оборотнем по окрестностям замка каждый каждое полнолуние вот уже два года подряд.
Конечно, наверное, каждый из них задумывался, что это опасно, но Сириус и Джеймс делали это намного реже, чем Люпин.
А Хвост… он просто попал под влияние более сильным друзей и дурел от того, что общался с самыми крутыми ребятами в школе.
Когда он зашел профессор стояла к Бродяге спиной.
На его приветствие она коротко обернулась и ничего не ответила. Но ее взгляд…
Ее взгляд не предвещал Блэку ничего хорошего.
Он много раз стоял вот так перед МакГонагалл, обычно с Джеймсом, порой вчетвером, иногда один, но всегда был довольно спокоен.
Сейчас же его преследовало странное чувство. С того самого момента, как его нашел Филч и поглаживая свою чертову кошку, злорадно сообщил, что декан факультета Гриффиндор ожидает его в своем кабинете.
Немедленно.
Конечно, он пошел, бросив свои дела, которых у него толком и не было.
Пока они играли в гляделки Сириус заметил некоторые детали, ее всегда идеально прямая спина была вытянута, как струна.
Возможно, он придумывал и слишком много брал на себя.
Но Блэку показалось, что губы профессора слишком сжаты, а под глазами залегли едва заметные тени.
Она смотрела на него слишком долго, пожалуй, потом махнула рукой, что он воспринял, как приглашение войти.
Плотно закрыв за собой дверь.
Ему было неуютно от ее молчания.  Бродяга сделал пару шагов в направлении профессора и остановился, выжидающе смотря на нее.
Ему казалось, что он видел декана своего факультета во всех возможных настроениях от радости на лице от выигранного Гриффиндором матча по квиддичу до гнева, когда он с Поттером в очередной раз провернули свою любимую шутку с кошкой Филча.
Но сейчас она смотрела иначе.
Не предложила присесть, как это делала обычно. Сама осталась стоять.
И не заставила себя долго ждать.
Без вступления.
Даже без прелюдий.
Такого Блэк точно не ожидал. Он нахмурил высокий лоб, смотря на профессора с прищуром темных глаз.
Внешне оставаясь спокойными, только руки непроизвольно сжались в кулаки и он убрал из за спину, не сводя с МакГонагалл прямого взгляда.
А внутри…
Сердце больно билось о ребра, словно выскочить желало и поскакать по каменному полу кабинета трансфигурации.
Он был не признал этого никогда, но Сириус не мог покинуть Хогвартс. Замок за столько лет стал для него домом.
И никаким не вторым, а первым. Самым настоящим, где его принимали таким какой он есть.
Со всей бесшабашностью и дерзостью.
Кажется.
Теперь он не в чем не был уверен.
Хотелось подойти к профессору, сказать, что она ошибается, молить передумать.
Но Сириус был Блэком.
В нем было все, что так долго пыталась воспитать в нем Вальбурга, пусть он и не желал признавать этого.
Он был Блэком до самой своей сути и черной крови, что бежала по его венам.
Древней, как его имя.
Сириус остался стоять на месте, на его лице не дрогнул ни одни мускул.
Но те кто знал Блэка достаточно хорошо легко бы мог понять, что он в бешенстве.
В крайнем ее состоянии.
Ледяном.
Юноша застыл, даже дыхание стало медленным.
За его глазами, казалось клокотала тьма, густая и вязкая.
Как кровь.
Он вздернул подбородок, расправляя широкие плечи, смотря на профессора сверху вниз.
Сириус даже не заметил когда стал настолько выше. Кажется, еще вчера он задирал голову, чтобы посмотрел в глаза МакГонагалл.
-При всем уважении, профессор… - Голос его был далек до смирения, даже сейчас Бродяга не желал подчиняться. Словно противостояние, что он всегда вел с Вальбургой продолжалось. И будет продолжаться неважно с кем, пока ему не позволят быть таким, какой он есть на самом деле.
Он даже хмыкнул, чем, наверное, окончательно вывел декана из себя, если это вообще было возможно.
-Я не имею ни малейшего понятия о каких забавах вы ведете речь и что так смущает профессоров Хогвартса.
Он повел плечами, словно его любимейшая куртка вдруг стала ему мала.
Сириус облизнул губы, не отводя взгляда.
-Могу я уточнить о каких именно сценах идет речь?– Бродяга вскинул брови. – Вероятно, я осведомлен о своем досуге не так хорошо, как вы, профессор. Поэтому склонен ответить на ваше предложение отказом, поткрайней мере до того момента пока вы не уточните о каких выходках вы говорите.
Да, пусть Сириус был бунтарем, балагуром и не самым законопрслушным учеником в этом замке, но он точно не был идиотом и не собирался признаваться в том, в чем не был обвинен.
Как говорят. Не пойман - не вор.
Несомненно, Филч видел его после отбоя, идущего в сторону своей гостиной. Допустим. Допустим даже факт, что Блэк был не слишком трезв и пахло от него за версту, но доказать это завхоз явно был не способен и не только потому, что умчался так быстро. Спасибо Пивзу.
Сьюзан совершенно точно рассказала о случившемся декану своего факультета, но опять таки Бродяга по факту был повинен в том, что оказался не в том месте и не в то время.
Так что пока еще гриффмндорец сложил на груди руки и с вежливой улыбкой внимательно ждал.

Отредактировано Sirius Black (2020-10-20 14:20:21)

Подпись автора

-

Признаться, Сириус наделся,что все пойдет не так. Точнее иначе, Сириус рассчитывал, что все пойдет не так. Совершенно не так. Он думал, что профессор как и делала это раньше очень строго посмотрит на него, поджав губы, тоже привычно и назначит наказание. Не слишком приятное, грязное, вероятно длительное, но никак не отчисление из школы.
Для него это стало нестоящим шоком, она даже на секунду не мог представить себе, что будет делать вне стен замка. Да, конечно, через полгода именно так и должно было случиться, но это было ожидаемо. Нормально. Оговорено.
Блэк был не из тех, кто планирует с особой тщательностью свое будущее. Он обычно импровизировал.
Сейчас же он пребывал в легком шоке, мысленно рисуя себе картину как пинком под зад отправляется один на Хогвартс-экспресс прямиком до Лондона, где его, конечно, никто не встречает. Некому.
Вероятно, Регулус сообщит Вальбурге новость, на которую она отреагирует весьма ожидаемо. Бродяга и так опозорил ее всеми возможными способами, это просто очередной.
Эта мысль неприятно кольнула, он не ожидал, что простая мысль может привести к этому. Он-то наивно предполагал, что реакции Вальбурги его уже давно не тревожат.
Сириус поджал губы, прямо смотря на профессора МакГонагалл, но видя перед собой совершенно иную женщину. Ему никак не удавалось сморгнуть этот морок. Он облизнул кончиком языка пересохшие губы.
Да, дядюшка Альфард, не вовремя почивший, оставил ему наследство и особняк, который мог стать ему оплотом и прибежищем. Но мысль большом пустом доме, где постоянно гуляют сквозняки не грела его душу. Скорее она наводила на нее скользкий ужас, Сириус, чье воображение всегда было весьма хорошим в красках представил как час за часом слоняется по пустому дому, заходит в комнаты, где мебель покрыта толстым слоем пыли. Или стоит в чехлах. Он заглядывает в комнату за комнатой и ничего не меняется, многочисленные портреты его предков на стенах откровенно насмехаются на ним, называя предателем рода.
Он чувствует магическую силу, что пронизывает это место от крыши до камней, возложенных в фундамент. Старая магия, кровная, самая сильная, пожалуй. Он ощущает ее кожей, но не чувствует сил воспользоваться ею.
Домовики, что всегда жили здесь, уходят, не желая подчиняться ему. Он остается совсем один в гнетущей темноте коридоров. Потом заходит в гостиную уже в своей анимагичекой форме, так проще, все чувства кажутся приглушенными и не столь важными, но даже пса тяготит одиночество, и ложиться на пол прямо перед давно не чищенным камином, набитым золой.
Бродяга вскинулся, по-собачьи повел головой, словно прислушиваясь к какому-то отдаленному звуку и пустил в свои глаза тревогу, что съедала его сердце.
Он теперь чуть иначе смотрел на декана своего факультета. Бравада слетела, как листья, обнажив незащищенное нутро. Он позволил этому случиться, зная, что потом пожалеет о минутной слабости.
Как бы он там не говорил, он был Блэком, кровь текущая по его жилам делала его тем, кто он есть. Но не только она.
-Вы правы, знаю. - Негромко отозвался Бродяга, вдруг поняв, что спорить действительно бесполезно.
В конце концов он был тем, кем был и этот факт уже ничего не могло изменить. Кроме, пожалуй, его самого. Но люди не меняются. Кардинально по крайней мере.
Сириус был бунтарем, с самого детства. Им и останется, но он мог признать правду и не пытаться выставить ее в другом свете.
Быть мужчиной, как сказала профессор.
Хотя, вполне возможно, что у них были разные представления на этот счет.
Совершенно точно разные.
Он больше не отрицал ее слова, юлить тоже не собирался и вообще осознал, что профессора в Хогвартсе не так слепы, как им, мальчишкам, могло показаться. Возможно, очень вероятно, они знали то, что как Мародеры думали не знает никто.
Ведь Минерва МакГонагалл, будучи заместителем директора должна была понимать, что за семь лет дружбы не самые глупые ученики должны были догадаться, что Ремус оборотень. Ведь это было довольно просто на самом деле, да и задумка с Гремучей ивой была не такой уже блестящей, как могло показаться сначала.
Лили знала и довольно давно.
Нюнчик догадывался еще до того, как Сириус решил над ним так неизящно пошутить.
Конечно, они с Джеймсом рано или поздно тоже должны были догадаться. Они сделали это рано. И пришли к тому к чему пришли. Стали незарегистрированными анимагами, что было невероятно удобно им всем, а еще крайне, до безрассудства опасно. В любой момент времени все могло пойти не так. Они могли ошибиться миллион раз, Лунатик говорил об этом, но его, голос разума, никогда не слушали. Сириус теперь часто думал насколько они сделали это для него и насколько для себя. Кажется, чаша клонилась совсем не в ту сторону.
Он провел рукой по лицу, щетина обожгла ладонь, сегодня бы не мешало побриться, он сделал бы это, но профессор вызвала его так спонтанно, что пришлось буквально бежать по коридорам и срезать самые длинные участки, чтобы к сроку попасть к ней в кабинет.
На его лице появилась невеселая и даже где-то понимающая усмешка, когда она говорила.
Да, тут было не поспорить.
И с сомнительностью морального облика.
И про поведение тоже.
Про школьные правила вообще не стоило упоминать, он буквально нарушал их на каждом шагу, например его галстук висел просто перекинутым через шею, не завязанным, хотя Блэк умел вязать все узлы, которые только были известны светскому обществу. Он делал это намеренно, как и многое другое.
Что же касается алкоголя... даже тут профессор не ошиблась.
Он даже не стал пытаться объяснить, что с появлением в его жизни мисс Эванс первое да и второе тоже полностью сошли на нет, даже школьные правила он стал нарушать значительно реже. Алкоголь, правда, остался, но уже не в таких количествах. Тот день просто выбился из общего положения дел, был непостижимо отвратительным, но это профессору тоже было знать не обязательно.
-С вашего позволения, профессор.
Он не стал говорить, что давно уже повзрослел. Слишком рано, уж точно намного раньше, чем ему бы этого хотелось. Пришлось, хотя бы для того, чтобы отстаивать свои убеждения, тот же самый факультет, на который он попросился сам и шляпа, увидев храбрости вагон и полное отсутствие страхов согласилась отправить его на Гриффиндор. Не стал говорить, что когда ты отличаешься ото всех и не ждешь поддержки от тех, кто должен был поддерживать каждый твой шаг и выбор, то приходиться взрослеть. Быстро и резко. Без права на ошибку.
Он промолчал.
Не произнес, что алкоголь в его случае пусть и хреновый, но единственно возможный способ не сломаться. Притупить чувства, избавиться от страхов.
И конечно, не сказал, что он слишком часто думал, что выбрал не тот путь. Потому что как бы ему не хотелось, но тьма, что жила внутри, увы, никуда не делась. Она копошилась где-то там, под самыми ребрами, нашептывала в уши, соблазняла. И ему лучше, чем многим было известно насколько она может быть соблазнительной. Манящей.
Вместо этого он сжал челюсть почти до скрипа и негромко произнес:
-Иногда проще признать поражение и отказаться от того, кто не вписывается в твое понимание жизни. - Блэк не позволил горечи просочиться в голос, он звучал ровно только слегка глухо, словно слова давались ему трудом. - Мне это известно.
Он замолчал, на секунду опустив взгляд, ноздри его трепетали, когда юноша делал глубокий вздох, потом он поднял на профессора слишком сухие глаза.
-Я понимаю, профессор. Я подвел вас. - Он правда понимал, как и любой ребенок, который не понаслышке знал каково бывает, когда от него отказываются. Он словно волчонок смотрел прямо на декана без робости, без заискивания. Он не станет просить. - Вы должны заботиться о других учениках.
В подтверждение своих слов Блэк кивнул головой и закусил губу, чувствуя что его самообладания надолго не хватит. Всему в конце концов есть предел.
-Я могу быть свободен?

Подпись автора

-

Вопрос профессора застал его врасплох, поставил в тупик. Пусть годы перебранок с Вальбургой научили его словами сражаться не хуже, чем палочкой, но сейчас он был больше не готов сражаться.
Пока нет.
Возможно, выбран был не тот оппонент.
Сириус слишком часто ощетинивался, так было проще защищаться. Легче. Удобнее.
Он не рассказывал больше, чем людям полагалось знать о нем. Да, он родился в чистокровной семье, да не просто в чистокровной, а в такой, чье имя у всех на устах. О чьих поступках знают и говорят больше, чем о поступках других. Поэтому они должны быть безупречны.
Мать так считала.
Но Бродяга выбивался из этого ладно строя, из модели, что себе придумала в голове Вальбурга. Он не подходил, как бы ни старался. Как следствие стараться он перестал и пошел от противного. Делал на зло.
Ему было одиннадцать, черт возьми, когда пришлось принимать решение и выбирать. И Гриффиндор тогда не казался плохим выбором. Он казался выбором хорошим, просто отличным, а заодно возможностью позлить мать.
Уже в столь раннем возрасте он делал это мастерски. Непревзойденно. Словно был рожден именно для этого, а не стоять молчаливым истуканом на званных приемах, позволяя матронам обсуждать свои манеры, лицо и все, что они пожелают.
Но он продолжал делать это вплоть по прошлого года.
Шестнадцать тоже не слишком много, чтобы принимать решения, от которых твоя жизнь уже никогда не будет прежней.
Но Сириус был гриффиндорцем, до мозга костей.
Смелость, граничащая с глупостью.
Он не хотел защищаться. Бродяга устал.
Его взгляд, направленный на МакГонагалл больше не таил в себе вызов. Словно вся мишура, окружавшая его куда-то слетела. И остался только он.
Просто Сириус Блэк, без тех кто должен был бы стоять за его спиной.
-Нет, профессор. - С опоздание ответил юноша, потирая пальцами переносицу.  - Я чувствовал, что мне приходиться биться за возможность быть свободным.
Он ждал, что сейчас женщина кивнет и ответит, что он может идти, собирать чемоданы или делать все что ему пожелается в свой последний вечер в замке. Интересно, он бы смог уговорить директора остаться здесь, как Хагрид?
Сириус знал запретный лес не хуже самого лесничего, а возможно и лучше, но перспектива жить в одинокой хижине на краю леса угнетала. А еще мешала чертова гордость. Ее-то в Блэке было сполна, через край.
Но кажется, именно она заставляла держать спину прямо и спокойно смотреть на своего декана без желания скатиться куда-то на уровень обвинений и титанических слез, а так же всхлипов с подвываниями и своих страхов.
Все это у него было, просто никто не знал.
И  самый главный — страх одиночества.
Бродяга об этом не распространялся. Не нужно никому было знать, что больше всего на этом чертовом свете он боится остаться один. Без семьи, друзей, слоняясь по особняку что оставил ему в наследство своенравный дядюшка и перебирая галлеоны, которые просто некуда тратить.
Одиночество требует весьма скромных доходов.
Сириус чуть дернул плечами, когда профессор направила на него палочку, с должной небрежностью. Обычно направленная палочка не сулила ничего хорошего, но сейчас лишь его одежда приняла аккуратный вид. Рубашка заправилась в брюки и пуговицы на ней застегнулись до последней, на шею змейкой заполз галстук и затянулся, Блэк сглотнул. Узел неприятно давил на кадык, он галстуки терпеть не мог с самого детства и старался избавится от них при первой же возможности. Но сейчас безропотно молчал.
Он вглядывался в лицо профессора, но не мог найти там ничего, что подарило бы ему надежду или наоборот лишило ее навсегда.
Просто молчал. Им все уже было сказано.
Этого Сириус не ожидал. Его короткий вздох слишком громко раздался в тишине кабинета. Минуту он смотрел на отодвинувшиеся кресло, словно видел его впервые, а не сидел в нем уже много раз, затем он сделал шаг и отодвинул его, подождав пока профессор садят, а затем опустился в кресло сам.
Он еще не чувствовал облегчение, пожалуй, он сейчас вообще ничего не чувствовал. Был заморожен, не давая себе возможности расслабиться. Прямая спина, ровный взгляд, так было привычнее. Легче.
Он не успел поблагодарить ее, как женщина заговорила.
Да, вероятно, в его случае многое было недостаточным. Всегда недостаточным.
Он привык.
Слишком хорошо привык, чтобы удивиться этому факту и просто кивнул.
Недостаточным. Стучало у него в голове.
Он всегда был для своей семьи недостаточным.
Отличное слово, чтобы описать его существование.
Фраза профессора его не удивила, но этого совершенно нельзя было сказать о следующем вопросе. Блэк вскинул на МакГонагалл взгляд и облизнул губы. Чем бы он хотел заняться после Хогвартса?
Отличный вопрос и многие, наверное, считали, что у него не было не него ответа.
Сириус с теми деньгами, что он получил от Альфарда да и теми, которыми он имел право распоряжаться когда ему исполнилось семнадцать мог бы вообще ничего не делать.
Прожигать жизнь, не думая больше не о чем. Ходить на приемы, куда его, конечно бы, не стали приглашать, но откуда не смогли бы выгнать. Пить.
И был бесконечно одиноким.
Она не спросила чего бы он хотел, профессор спросила чем он планировал заняться.
Парень подобрался, его взгляд скользнул по ее рукам, затем по лицу, остановился на глазах. Невероятно глубоких, они смотрели на него строго, но наверняка умели улыбаться.
-Я собираюсь поступить в аврорат. Хочу принести пользу.

Отредактировано Sirius Black (2021-03-30 16:13:43)

Подпись автора

-