Холодно. Здесь всегда было нестерпимо холодно зимой. Факелы на стенах издевательски потрескивали. Вот кто-кто, а они точно не испытывали неудобств. Копти себе стены, да посмеивайся над этими двуногими из плоти и крови. Факелы точно бы так делали, если бы были живыми. Моник угрюмо посмотрела на один из них. Она уже около часа петляла по подземельям замка, попутно проклиная себя за то, что решилась пойти на эту авантюру. В целом, обвинять было больше некого, потому что авантюру кое-кто придумал себе самостоятельно. Ещё пара шагов. Моник остановилась и растерянно осмотрелась вокруг. Не было сомнений, она заблудилась. Этот скол на стене и факел с вмятинами в её поле зрения попадали уже три раза.
- Это всё ты виновата, - злобно прошипела девушка книге, которую прижимала к груди. Том был совсем крохотный. Тот самый редкий формат duodeco - размером с ладонь взрослого мужчины. Она нашла её в самом дальнем конце Общей секции школьной библиотеки.  Непонятно, как это произведение исскуства - а она в этом не сомневалась - оказалось забытым за четырьмя огромными атласами магических растений 15 века с железными петлями. Книги были такие тяжёлые, что они могли бы заменить собой снаряды, сбрасываемые с крепостной стены во время осады. Руки до сих пор ныли после того, как Моник спускала их на пол. Она надеялась найти в них что-нибудь полезное для своих работ, но в итоге нашла что-то куда более интересное.
В Средние века такие делали в небольших аббатствах в целях экономии средств. Ещё удобно было носить с собой. Конечно, это делали не монахи, а более приспособленные для путешествий в те времена “мерлины”. Кто бы мог подумать, что в школьной библиотеке может храниться такая средневековая тетрадка? Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Тем более, книжка могла быть не такой старой. Пергамент быстро желтеет, особенно если предмет не реестре. Наверняка сложно было сказать, какому веку принадлежит вещь, но судя по изображениям  предположительный период был где-то между 16 и 18 веком. Может чуть старше.
Да, Моник подумала тогда об этом примерно спустя полчаса рассматривания страниц, густо усеянных причудливыми узорами, схемами без подписей, сложными иллюстрациями. Тонкость работы завораживала. Кто-то кропотливо обводил чёрные контуры, сплетая их в узлы и лабиринты, а затем заливал их золотистой охрой. Листья и стебли растений на схемах были изображены таким образом, что любой более-менее освоивший половину курса гербологии смог бы опознать их. Пару раз Моник потыкала пальцев в ягодки на изображениях, как она предположила, волчьей ягоды и белладонны, подумав, что это вклеенные плоды в разрезе. Нет, кто-то просто отлично применил правило светотени.
К середине книжечки появилось изображение животных. Рассмотрев их внимательно, девушка поняла, что это не классическая средневековая четвёрка символов евангелистов, состоящая из Льва, Орла, Быка. Совсем нет. Это была знакомая, родная четвёрка, просто каждому символу факультета была посвящена отдельная страница. Моник даже немного расстроилась, потому что она хотела сама сделать отдельные большие плакаты для каждого и один общий, а теперь эти изображения непосредственно повлияют на её восприятия, и эффект чистого творчества испортится. А ей это казалось такой грандиозной идеей - сплести старую миниатюру и современный плакат. Маленькое в большом. Прошлое в настоящем. Однако следующая страница отвлекла её от расстройства. Пергамент был сложен в четыре раза. Развернув его, Моник увидела схему, несколько отличающуюся от остальных. Она была чёрно-белая и состояла из нескольких уровней. Первый уровень изображал переплетение стеблей, шипов и кельтских волчьих голов. В середине узора красовалась обведённая в круг козлиная голова с одним единственным рогом во лбу. В средневековье единорогов изображали как гибрида козла и лошади, символически объединяя разные аспекты природы. Единорог считался королём животных и лесным правителем. Поэтому скорее всего так неизвестный автор изобразил лес или какие-нибудь зелёные насаждения.Ниже шли изображение порталов и арок, соединённых лестницами, расположенными в совершенно нереальных направлениях. Одна была нарисована ступенями вниз, другая имела опору, но вела вникуда, третья разветвлялась на четыре направлений. О нет, не разветвлялась! Если приглядеться, то можно было заметить, что это одна лестница в четырёх положениях! От этой загадки Моник чуть было на запрыгала на месте от возбуждения. Любопытство взяло вверх, она захотела разгадать загадку таинственной книжки. Она продолжила изучение схемы. Напротив этого уровня схемы на пустом месте был изображён человек в сутане с посохом в руках. Путник? Монах? Не понятно. От уровня с лестницами одна из них вела вниз, к следующему. На третьей части схемы был изображён прямоугольный лабиринт, украшенный изображением переплетённых рогатых змей. В сплетениях путей было сложно разобраться, так их было много, но рядом с одним из поворотов был изображён знак трикселя и треугольник вершиной вверх. Алхимический символ огня? Что он делал среди явно кельтских орнаментов было неясно. По сравнению с последним уровнем лабиринт показался бы скучным. Четвёртая часть схемы была круглой и представляла собой гибрид кельтской спирали и креста. На пустом месте в нижнем правом углу была в том же кельтском стиле свинья, а рядом соседствовала простая латинская буква “H”. В тот момент, девушку осенило, что это не свинья, а кабан. А с “H” начинается название того места, чьим древним символом является кабан - священное животное магии у древних кельтов. Место, в котором есть и лес, и лестницы, и лабиринт ходов. Место, связанное с числом “4”, которое постоянно повторяется в схеме. Место, где она нашла эту маленькую книжечку.
И вот Моник теперь стоит посреди школьного подземелья, не зная, куда идти. Она ещё раз огляделась. Может, начать звать на помощь? Нет, это глупо. Что студентка Хафлпаффа делает в подземельях после занятий? Мало ли, кто придёт на крик. В Школе учатся и живут разные люди. Моник мотнула головой.
- Не маньяки же здесь ошиваются, - голос эхом отразился от стен. Стоило признаться, что её просто очень не хотелось отдавать книгу и терять возможность разгадать загадку безымянного составителя. Моник чувствовала, что там, за трикселем скрывается нечто...нечто нетривиальное. А возможно там уже всё сгнило.Девушка шмыгнула носом и снова посмотрела на помятый факел. - Я здесь умру, - эхо снова издевательски вторило её голосу.

Незнакомый голос заставил Моник вынырнуть из бездны отчаянья и обречённости, в которой она умерла голодной смертью, а школьный смотритель нашёл её голые кости спустя года. Воображение ярко рисовало картину, как крысы отгрызали последние куски плоти, не боясь приближающегося человека. Сам смотритель обязательно должен был быть отвратительным, со спутанными волосами и деревянной ногой, которая жутко поскрипывала, когда он обходил коридоры Хогвартса. Откуда правда крысы в замке Моник придумать не успела. Сознание резко вернулось к реальности, она вздрогнула и быстро повернулась в сторону раздражителя. Книга выпала из рук и шмякнулась на пол.
- О, нет! - девушка немного взвизгнула. К книгам она относилась с несколько священным трепетом, особенно таким старым, странным и прекрасным, как эта. Она не желала этому экземпляру стать порванным и забытым, несмотря на то, что именно он привёл её в холодное подземелье замка. Моник ненавидела холод и сырость. Хотя жару и сухость она тоже не любила. В общем алхимические принципы воды и огня были явно не для неё.
В любом случае сейчас она не думала о своём дискомфорте, а больше переживала за судьбу несчастного томика. Поэтому всё ещё не обращая внимания на хозяина голоса, она бросилась подбирать книгу с пола. Как только её пальцы коснулись обложки, Моник заметила перед собой туфли. Как ни странно в туфлях были ноги. Девушка, всё ещё не отрывая пальцев от обложки, медленно подняла глаза вверх и, наконец, удостоила своим вниманием обладателя голоса. Обладательницу. Согласно цветам галстука и месту встречи, можно было догадаться, что это студентка факультета Слизерин. Осознав, как глупо выглядит вся сцена со стороны, Моник быстро схватила книгу и выпрямилась. Она почувствовала, как к щекам начала приливать кровь. Ненавижу, когда так происходит! Чувствую себя полной идиоткой. Надеюсь, что этот дурацкий румянец незаметен, - внутри всё сжалось, тело физически ощущало неловкость.Это неприятное чувство в груди, когда одновременно стыдно, грустно, а ещё вдобавок окутывает злость на саму себя.
- Привет, нет...то есть да, я немного заплутала, - Моник попыталась собраться. Лучезарно улыбнуться получилось, скрыть волнение - нет, - кажется я три раза пропустила нужный мне поворот. У меня здесь...небольшое исследование, но, кажется, оно немного затянулось. Уже так поздно, - она начала немного тараторить. Вот что теперь делать? Что-то быстро придумать и продолжить блуждать по коридорам? Нет, это ужасный вариант. В итоге, конечно, кто-нибудь её выведет, а возможно вытолкает взашей, но своей цели она не достигнет. Это точно. Может, ещё и книгу отнимут, что будет очень обидно. Второй вариант - попросить вывести её из подземелья. Это, конечно, будет неплохо, но тогда Моник вряд ли решится второй раз спуститься вниз. Потому что это будет не столько страшно, сколько неудобно. Пусть она и, возможно, никогда бы и не увидела бы эту студентку. Третий сомнительный вариант - попросить содействия. Первому встречному доверять, конечно, не стоит. Это первое правило для любого ребёнка. Незнакомец может быть опасен. Незнакомец может дать отравленную конфету или чего ещё похуже. Нет, конечно, в Хогвартсе что-то подобное вряд ли случится. Однако всё равно сразу всё рассказывать глупо, но с другой стороны Моник отчаянно нуждалась в помощи. В общем, её разрывали внутренние противоречия. Одна её сторона - детская и чистая - очень хотела всё рассказать от начала до конца, получить союзника и друга в перспективе, вторая сторона - более взрослая и опытная - предостерегала от таких недальновидных действий, от которых обе стороны часто страдали в прошлом. - Я - Моник, и мне нужна середина северного коридора, но мне кажется, что я всё время прохожу мимо, - девушке показалось, что представиться и обозначить свою цель - лучшее из возможного. В конце концов, что ещё оставалось делать, если она хотела остаться здесь, внизу, и получить какую-то помощь? Сейчас Моник жалела, что не родилась расчетливой, что не умеет юлить и изворачиваться. Это было бы так кстати, но всё же быть собой - лучшая стратегия. Поэтому мадемуазель О’Мур невинно хлопала глазами, ожидая ответа. Она никогда не делала это специально. Для неё это было естественным, как дышать или двигать пальцами. Просто физическое проявление характера. Заветную книгу она всё ещё сжимала в руках. Виновница происшествия больше не пыталась сбежать, но при падении она слегка похудела. Лист с картой, видимо, был не очень хорошо вклеен или от времени клеящее вещество потеряло свои свойства. Теперь он в том же сложенном состоянии мирно лежал между двумя студентками, ожидая, кто же первой обратит на него внимание. Тайна очень хотела быть раскрытой, и ей было всё равно, кто её раскроет.