26.08.1952 | 26 лет | Полукровна | Хогвартс, Слизерин, 1970

emma roberts

Внешность: 155 см - 50 кг - карие глазаМетр со шляпкой ростом, ураган Долорес носится по коридорам и лестницам Министерства, ловко избегая лобовых столкновений. Нещадно вытягивает кудри, щурит круглые глаза, контролирует осанку и размах жестов - совсем несолидно иначе. Экономит на всём, что не добавляет очков статуса. У неё на завтрак полчашки кофе, зато мантии не по карману и одобренный высшим обществом парфюм. Широкие улыбки и выразительный смех - совершенно бесплатны и на любой случай жизни. От вежливого выражения согласия, до переливающейся трели, предлагающей собеседнику признать последнюю произнесенную им всерьёз фразу удачной шуткой и больше никогда подобную чушь в приличном обществе не говорить.

Лояльность:

Сфера
деятельности:

Министерство Магии

ММ, личный помощник Крауча-старшего

Характер

На первый взгляд, Долорес кажется весьма приятной женщиной. Да и на второй тоже. И на сорок второй. Если только смотреть, велик шанс не заметить трещин на фасаде. А если разговаривать, то рекомендовано быть кем-то почище да побогаче. От иных форм жизни Долорес плохо переносит чепуху, а чепухой она считает примерно всё, что не подходит к мозаике её мироощущения.

Долорес - это суровая логика закона. Ей чуждо слепое потакание затеям, не заверенным печатью Визенгамота. Нет, положения Статута, несомненно, слишком мягки, граница у миров лишь на бумаге, а смешанные браки - сплошная головная боль. Но это не повод для кровавых и несогласованных демонстраций. Игнорирование созданных Министерством условий для взаимодействия - удел полулюдей всё-таки. Существует четкий протокол согласования и утверждения даже для самых революционных идей. Как и для подавления этих самых революций. Любая внешняя самодеятельность во имя порядка приносит лишь больше хаоса. Весьма безответственно, надо заметить.

Долорес смотрит на людей сквозь призму перспектив, статуса и силы - не столько магической, сколько характера. Стремится быть поближе к официальной власти, но подальше от ответственности перед широкой публикой. Дорожит репутацией. Верит, что правильные имена открывают нужные двери, любая законная цель оправдывает средства, а порядок должен быть установлен любой ценой. Себя не жалеет, в том числе.

Долорес - это строгий режим и отточенные ритуалы. Системность помогает ясно мыслить. Держать себя в руках, а на лице - улыбку, уместную случаю и собеседнику. Подбирать полезный маршрут беседы и быть всегда хоть на полшага впереди. Долорес любит, когда всё идёт по плану. Потому что когда что-то выходит за рамки – наверняка придётся идти на компромиссы. То есть, унижаться.

Долорес дольше всего на свете мечтает о возможности поставить точку в любом диалоге словами «Потому что я так сказала». Но не хватает карьерного веса, и снова она улыбается и тонко смеётся, терпит фамильярное «Долли» от важных людей в представительских мантиях. Крепко сжимает тонкое блюдечко в правой, вычурную чашечку в левой. Занятые руки меньше дрожат в приступе то ли отвращения, то ли негодования. Так легче контролировать кривую кипения.

Долорес - это прекрасная память и бескрайнее эго. Десятки книг и пергаментов наизусть. Сотни причин оскорбиться и столько же ответных острот. Что-то вслух, что-то в долгий ящик. На людях терпит, одна - бьёт чертовы чашки. За каждое "Репаро" каждому воздастся. Как только она окажется хоть на полступеньки выше. А она окажется.

А пока - Долорес кажется весьма приятной женщиной.

Страхи:

Мечты/цели/желания:

Угробить репутацию и/или карьеру. Боггарт прошел увлекательный эволюционный путь от змей-гарпий-банши до матери с одиноким чемоданом в руках. В скором времени имеет все шансы стать министром обрести форму Крауча-старшего, сообщающего, что Амбридж уволена из министерства без права на восстановление.

Кругом дураки из прошлого, камерами щелкают и клочки пергаментные за автографом тянут, одна Долорес умная в белой мантии стоит красивая, орден Мерлина высшей степени от Министра Магии получает да ручку даёт целовать. На ручке сияет колечко, а за спиной - колечка даритель, очевидной чистокровности на вид.

Биография

— Орфорд Амбридж - 44 - отец, полукровный волшебник, работает в хозяйственном департаменте ММ. Мягонький как свежий пудинг на работе, дома - диванный диктатор. Со слов Долорес - приёмный.
— Эллен Кракнелл - 44 - мать, магл. Вздорная женщина без всякого уважения к магии. Хотела стать актрисою, но гениально сыграла только роль сбежавшей матери, и сына забрала.
— Феликс Кракнелл - 22 - младший брат, сквиб, отсутствием магических талантов расстраивал всех, кроме самого себя. В 11 выглядел так, будто станет или звездой мировой арт-сцены или наркоманом.

► По легенде Долорес: Эллен и Феликса не существует, Орфорд плавно от роли приемного отца скатился до однофамильца, а настоящих родителей рано не стало, но они успели шепнуть, что родня Сэлвинам.

• 1951 год, Англия. Из школ в дивный новый взрослый мир вышли две души юных со взором горящим.
Эллен уже была звездой массовки, Орфорд чудом сдал Т.Р.И.Т.О.Н. без Троллей. Эллен мечтала стать настоящей актрисой, а Орфорд – кем-нибудь богатым. Эллен запивала неудачи в магловских барах, а Орфорда вела дорога приключений. Она назвала их встречу чудом, а он просто заглянул поглазеть на быт простаков. Оба считали этот роман, как и грядущий год, академическим, но закончился он белым платьем, излишне свободным в талии, и растерянной физиономией молодого почти-папаши, который смутно представлял, что брак с маглой сделает с его судьбой.

• 1952 год, коттедж Амбар. Девочку назвали Долорес в честь магловской богини немого кино.
В отличие от примы на экране кроха Долли рыдала без конца, успокаиваясь только в тишине родительских объятий. Должно быть, только это и удерживало молодых от открытых столкновений – а поводов для них было больше, чем лавандовых звёзд над кроваткой Долли. Недавние мечты забыты – Эллен теперь хотела лишь выспаться, Орфорду пришлось стать хоть кем-нибудь.

Чем старше брак, тем громче трещит по швам копилка взаимных укоров. Сначала они просто изредка выходили в сад и шипели что-то на оскорбительном взрослом, пока Долли собирала пирамидки из прыг-кубиков. Девочка была уверена, что сад кишит змеями и проваливалась в истерики в ответ на любую идею семейного пикника.

Когда в доме завелся братец Феликс, садовых змей вытеснили банши. Они никак не могли определиться, кто же кого сильнее осчастливил. На основной дистанции лидировал отец, но мать вырывала победу, извлекая из рукава козырь обещаний сбежать куда глаза глядят вместе с детьми. Едва услышав это, крошка Долли начинала плакать и тормошить Феликса – тебе не страшно разве, неведома зверушка? Но Феликс крепко спал, а Долли, вероятно, потеряла дар наводить порядок через слёзы. На полу детской – звонкие стеклянные шарики. В снах – хищные гарпии, уносящие её прочь из Аппер-Фледжли… 

• 1957 год, два мира Аппер-Фледжли. Из всех чудищ и монстров, коих в землях магов и маглов встретить можно, не сыскать никого опаснее и злее детей.
Она то пыталась стащить из дома волшебные игрушки, то просила папу одолжить волшебную палочку – показать твердолобым магловским девчонкам, кто тут особенная. С кем надо дружить. Ведь папа-волшебник намного круче папы-кондитера? Орфорд крутым стать не хотел – ежедневно проверял детский рюкзак, запирал коробку с игрушками на волшебный замок и грозил последствиями. Долли категорически не понимала, по какой такой причине необходимо держать магию под контролем, если можно под контролем держать воспоминания маглов. Но от перспективы получить выговор от незнакомых тёть-дядь в форменных мантиях, как-то сразу расхотела делиться чудесами с глупцами, которым на эти чудеса смотреть вредно.

Вместо этого она делилась переживаниями с мамой – вдруг Долли в неё пойдет, как обещают противные детишки магов? Их любимой чердачной байкой была история о том, как в необычных семьях (как у тебя, Долли) рождаются самые обычные дети (как ты, Долли), без всякой магии (уже шесть, а никогда не летала?). Эллен отмахивалась – чепуха, от волшебства вообще мало проку. Вот Орфорд, например. Работает в Министерстве этой самой магии, а чудес – пшик. Ни золота из воздуха достать не может, ни зелье удачи для когда-нибудь-актрисы сварить, ни эльфа домового завести. Вместо того, чтобы болтать про полёты и молнии, займись лучше делом, Долорес. Ты всё-таки старшая, уже можешь и порядок в детской навести, и с братом посидеть, пока мама пытается фениксом возродиться на театральных подмостках.

Брат доводил до зубовного скрежета своими навязчивыми талантами – нет, этюды на обоях общей детской были восхитительны, но рожа, подписанная корявым «Додо» вызывала сомнения в искренности обрамляющих её сердечек. Впрочем, мальчик рос творческий (на радость маме) и послушный (на радость Додо). То липкий леденец в кудри дочке кондитера прилепит, то нажалуется мадам Томпсон, что внучки-близняшки опять заставили её розы цвести раньше времени. «Ну что с ребенка взять, он же такой милашка», смеялась Долорес, разводя руками – будто не она накануне рассказывала брату сказки о своих неприятелях.

Смех, заметила Долорес, вообще более действенное оружие, чем крик и слёзы. Она находила невозможно забавными перепуганные лица одноклассниц, обнаруживших в цветастом пакетике червей дождевых вместо желейных. Потому что надо делиться. Она не пыталась сдержать улыбки, когда поощрительные яблоки для отличников оказывались насквозь гнилыми. Потому что нельзя поощрять тех, кто выкрикивает без очереди. Она часами смотрела в потолок и мечтала, как научится этими внезапными чудесами управлять и вот тогда-а-а…

Не прошло и месяца еженедельного вредоносного волшебства, как Орфорд объявил о переводе Долорес на домашнее обучение. Эллен нехотя согласилась – тот самый «всякий случай», ради которого она отвела дочь учить букварь и таблицу умножения, не наступил. Вечером они снова шипели в саду, но в ближайший понедельник поняли, что восьмилетний ребенок без школьного рюкзачка – вполне себе домовой эльф.

•  1960 год, коттедж Амбар. Воцарился хрупкий мир, детство растянулось сладкой резинкой.
Долорес готовила стол к завтраку, отводила брата в школу, а сама – скорей назад в невероятную тишину пустого дома, учиться магии у мертвых авторов пыльных книг. Вызубрить главу, выписать конспект, пересказать зеркалу своими словами. Брата из школы, обед, посуда, рисунки в альбомах. Вечером – отцу рассказать выученное, матери показать вымытое, поделиться с Феликсом лапкой шоколадной лягушки. Слушать папины байки про Хогвартс – вот где заводят настоящих друзей. Смеяться, пока мама подбирает факультет по цвету мантий, прикладывая шарфики к шее. Шумно – разве что от радио. Магические звери – разве что нарисованные Феликсом в календаре – по одному за каждый день, приближающий сестру к миру магии.

• 1963 год, Хогвартс. Слизерин, как подтверждение уникального дара.
Впервые оказавшись в зеленой гостиной, Долорес ликовала. Древние магические штуки – а шляпа была именно такой – не могут ошибаться. Если кровь Кракнеллов не помешала ей оказаться здесь, значит она и впрямь какая-то очень особенная. Только рассказывать об этом всем не захотелось. Мама работает мамой, вежливо улыбалась Долорес, а вот папа – кто-то очень важный в Министерстве. Честно-честно, он сам так говорил.

Первый же учебный день больно щелкнул по задранному носу. Заклятия и зелья давались тяжело, вызубренная теория никого не впечатляла. Она торчала над учебниками дольше иных упрямых барсуков, но чертово перышко отказывалось летать, зелья – кипеть, а однокурсники – списывать неудачи Амбридж на волнение. Пороху в огонь подсыпал отец, все рождественские каникулы обеспокоенный задержкой магического развития у Феликса. Ответственная за украшения, Долорес лишь скрипела зубами. Думала, из ревности, оказалось – из дурного предчувствия.

Оказалось, не стоит верить всему, что говорят. Особенно родители. Особенно детям. Оказалось, кто-то очень важный – это намыватель полов и устранитель дождей в министерских кабинетах. Даже не главный. Даже не почётный. Оказалось, Орфорд Амбридж достаточно туп, чтобы не понимать всей плачевности своего положения. Чтобы ворчать не только дома. Чтобы плакаться не только волшебной швабре.

Она не сразу понимает, отчего то тут то там слышны смешки. Гадает, где же просчиталась и почему из всех недостаточно равных достаётся именно ей. Недостоверно посмеивалась над чистокровными самосмейками? Мало баллов отвоевала факультету, стреляя цитатами из учебников? Не рассказала сразу правду? Обещала стать самой молодой старостой в истории?

Нет, глупости всё это. Просто понабрали идиотов, а ты учись с ними 7 лет душа в душу, того и гляди задушат. Пакостить руками брата уже не выйдет, своими – неоправданный риск, а для отшельничества она, право, слишком молода. Засыпает гордость, просыпается Долли. Улыбалась и громче всех смеялась в ответ. Помогала всему курсу готовить эссе по истории магии. Первая морщила нос от проходящих мимо грязнокровок. Делила ложь на небольшие, легкоусвояемые порции и неторопливо, по большому секрету, скармливала болтушкам: и мама ей не мама, и папа седьмая вода на киселе, и настоящих родителей (волшебников самой чистой крови, конечно) унесли драконы – то ли настоящие, то ли оспа.

Сплетницы не сразу собирают мозаику лжи воедино, но и зерна сомнения достаточно, чтобы выжить.  Маловато, чтобы жить. И Долли снова улыбалась. Преувеличивала глупость маглов – она-то видела, она-то знает. Поощряла глупость молодых волшебников, хотя их нередкое желание шкодить и повергало в шок. Она старалась быть осторожной, не навредить себе, потакая другим. Но несколько раз всё-таки угодила в лапы завхоза – и стыдно, и котлы мыть противно, но заслужила ведь. «Тормози, Долли», очнулась она, когда чудесным образом оказалась совсем одна в ответе за всю ночную вылазку. Телесные наказания ещё не успели отменить – и больно, и унизительно, но напросилась ведь. Заживляющей мази никто предложить не догадался. Сказали, ловчее надо быть.

• 1967 год, Косой Переулок. Феликсу вчера исполнилось 11, а ей 15 – сегодня.
Впереди у неё пятый курс – первый в череде очень важных.

На третьем пришел Дамблдор и решил, что бить детей не педагогично, но Долорес всё равно не рисковала. Близких друзей у нее не завелось, и всё время, что подростки тратили на безобидную (и не только) подростковую ерунду, Долорес отдавала общественно полезной (или нет) деятельности. На беду профессора Слагхорна, мисс Амбридж обладала исключительным талантом находить его повсюду и не стеснялась излагать идеи прямо на ходу. Аккуратно записанные на пергамент, со схемами и таблицами – конца-края не видно. Ну вот зачем, право слово, учить детей варить зелья, которые могут быть использованы во вред? Еще и снимать баллы, если котёл бахнул…  Почему дополнительные предметы выбрать можно, а теоретический формат изучения для основных – никак? Занятия ЗОТИ, меж тем, опасны и неэтичны (от первого боггарта Амбридж сбежала, под сдавленные смешки однокурсников). А наказания?! У Долорес целая кипа расчетов статистики нарушений её курсом (который помнит риск получить по заднице от завхоза) в сравнении с молодыми зелёными. Рост шалостей с 65-го налицо, пре-пубертатных монстров минус-баллами и чисткой котлов не исправишь!

Но декану её звенящие переживания – как со слизня вода. Изнутри эту систему не исправишь.

Каждое лето Долорес просила Орфорда настрелять буклетов для стажеров в Министерстве. Заранее изучает, что придётся изучать. И год за годом воет, потому что за пределами страниц учебника магия, магл бы её побрал, чертовски сложная.

Впереди у Феликса – первый курс, очень страшный.

Ну, ей так казалось. Конечно, его этюды на всех доступных краскам поверхностях всё так же восхитительны. Но ни капельки не волшебны. В письмах он рассказывал, что папа от этого страшно бесится. Что снова вернулись банши. Но старшая всё исправит. У неё за плечами четыре курса настоящей магии! Под чутким руководством важничающей студентки, Феликс начал с безобидных попыток оживить свои рисунки, а закончил сломанной рукой при падении с дерева. Под визжащий аккомпанемент разъяренной Эллен, естественно. Чуть брата не угрохала, ведьма! Долорес сбивчиво объясняла, что магия должна была предотвратить падение. Что незачем истерики закатывать – костерост всё исправит вмиг. Но Эллен замолкает только когда Феликс врёт, что идея принадлежит ему. Додо не виновата. Но время идей закончилось вчера. Сова не прилетела в гости. Долорес всё ещё подначивала его растопить праздничное мороженое взглядом, но брат лишь отмахнулся – чепуха, от волшебства вообще мало проку. Волшебница морщилась, но продолжала щебетать.

Может это какая-то ошибка. Может папа поговорит в ММ с главными над образованием? Может Додо-долли уговорит профессоров Хогвартса? Может Феликса нужно показать целителям в Мунго? Ну не может так быть, чтобы чердачные страшилки оказались правдой. Чтобы брат самой Долорес Амбридж – и вдруг сквиб.

Пока Орфорд вяло ковырял пломбир, а Феликс беззаботно рисовал единорогов на полях новеньких учебников Долорес, Эллен ровным голосом подвела итог: «Это ты. Ты украла всю его магию».

Долорес, конечно, никогда не была высокого мнения о магловской соображалке. Долорес, конечно, хотела просто рассмеяться, как смеются обычно над детским лепетом. Долорес, конечно, мало верила в то, что брату еще можно помочь. Но та холодная уверенность, с которой мама – простая как три кната магла – делала выводы о чертовски сложных механизмах волшебства… Орфорд едва успел вспомнить, что у него магию пока ещё никто не крал. Рука Долорес с зажатой палочкой прилипла к столешнице. Крик превратили в шипение. Но Амбридж не унималась, выплёвывая всё, что она думала о магловской крови, не обращая внимания на то, что звучит испорченным телефоном чердачных баек, первого курса, папиных жалоб. Древние магические штуки – а чистокровные волшебники были именно такими – не могут ошибаться.

В традиционном календаре от Феликса осталось пять дней августа без картинок. А на Рождество Долорес вернулась уже в опустевший дом с призраками детских рисунков на стенах. Долорес снилось, что на самом деле Орфорд просто слетел, наконец, с катушек и прикончил жену с бракованным сыном. Что придут скоро суровые мужчины в суровой форме из суровых отделов Министерства и заберут это жалкое подобие главы семьи в Азкабан. Невыносимо было верить в то, что старый тюфяк спустя 15 лет позволил магле не только сбежать, но и украсть часть магического мира в лице его сына… Казалось важным что-то немедленно сделать, но что?

• 1970 год, Хогсмид. Едва замаячили экзамены, Долорес выбрала забыть.
Ей, честное слово, не до беглых маглов было. Ни до, ни после Рождества. Чертовски важные курсы обернулись провалом. Еле вывезла практические задания С.О.В., не смогла сдать Т.Р.И.Т.О.Н. на все «П» или хотя бы «ВО». В личном конспекте по Министерству обводила красным отделы мечты, синим – те, на которые хватало нужных букв в аттестате. Лиловых колечек неутешительно мало. От Визенгамота пришел вежливый отказ – на пост Представителя Британской Молодежи есть молодежь попредставительнее Долорес Джейн Амбридж.

Декан Слагхорн, в отличие от Верховного совета, вежливостью не отличался. И дело не в тоне, но в количестве отказов. Староста факультета, член Клуба Слизней, староста школы – краткий список титулов, которые обошли Долорес стороной. Она находила это донельзя оскорбительным. Это всё из-за недостаточно чистой крови? Невысокого положения отца? Невыдающихся магических способностей? А может всё и сразу. До аттракциона невиданных заслуг волшебницы ростом с Долорес Амбридж не допускаются. Следующий!

В Три метлы пускают всех. Долорес продолжала ходить, чтобы не отбиться от коллектива, но даже там зубрила то историю магии, то магловедение. То и дело вгрызаются в уши смешки однокурсников. Но память жжёт снисходительный взгляд Слагхорна на профориентации. В начале пятого она мечтала стать Министром, привести законодательство в порядок. Теперь – ещё и показать им всем. Станет. Приведёт. Покажет. Любой ценой.

• 1970 год, Министерство Магии. Аттестат отнести бы прямиком следователям – налицо сговор с целью порчи репутации.
Но Долорес, сцепив зубы, твердила себе – чепуха, от оценок вообще мало проку. Главное – четкая цель и опыт по полочкам. Страной управляют не заклинания, а люди. Она даже почти благодарна Хогвартсу за бесценный опыт. Спустя семь лет она точно знала, как не надо. Был бы экзамен – сдала бы на «П».

При первом же упоминании коллегами «того Амбриджа» она делает удивленное лицо и смеется – бывают же совпадения. Меж тем, именно это совпадение неделю назад портило Долорес аппетит, мрачно пережевывая ужин и рабочие проблемы. Именно в бесконечных жалобах Орфорда «Ого, в хозяйственном работает?» Амбриджа она отыскала отмычку к успеху – портальное управление, которое в очередной раз страдало от года двух Чемпионатов.

Она начинала в группе младших ассистентов-стажеров, существ исполнительных и абсолютно бесправных. Коллеги пугали сединой, которая обязательно вылезет к концу года. Долли отвешивала комплименты серебристым усам, смеялась над глупыми шутками и жертвовала сном, обедом и красивыми туфлями, лишь бы успевать больше других. Довольно скоро она заняла место негласного лидера погребенных под учетными пергаментами смертников. Каким образом она успевала ещё и посещать курсы секретарей, зубрить магическое право и сдать В.О.М.Б.А.Т. – загадка.

Разгадка проста: год, пусть даже Чемпионатов, имеет свойство заканчиваться – в свободное плавание по управлению выйдут не все. Случайные встречи с именитыми чиновниками в лифтах – как морковка на веревочке. Долли не сводила глаз с цели и оформляла историю успеха группы так, будто без неё она бы не состоялась, а отчет о провале, как досадную самодеятельность иных идиотов. Стажеры, что с них взять. Зерна уважения достаточно, чтобы выжить.

За четыре года транспортный департамент был выжат, по мнению Долли, до последней капли полезности. Она знала портальный перечень как свои пять пальцев – кто, где и когда ошивается. Обросла знакомствами во многих отделах – и праведный гнев обливиаторов тушила, и локальные шутки каминщиков понимала, и для очень важных персон очень важные порталы регистрировала. Долорес чувствовала себя, наконец, полноправным винтиком бюрократической машины. И, стесав о её неповоротливый механизм пару углов, навсегда избавилась от мечты о кресле Министра. Нет, Долорес рисковать репутацией и принимать непопулярные решения во имя всеобщего счастья не станет. Долорес встанет рядом и будет подавать патроны.

• 1974 год, Министерство Магии, ДОМП. Ставки сделаны, ставок больше нет.
Закономерности в истории избранников народа и их первых помощников прозрачны, как сыворотка правды. Едва открылась позиция в секретариате Визенгамота, Долли нежно попрощалась с командой портального и улетела на второй уровень. Протоколы заседаний начались с тоненьких дел о незаконном изготовлении порталов и стремительно набирали вес, перебирая страницы магических кодексов. В легенде о родных появился древний предок, судившим судьбы в этих самых залах. Категорически безымянный – Долли не до мертвых и прошлых. Её цель – в настоящем. Каждое заседание она внимательно следит – кто, как, кому и что сказал. Каждому раздаёт фантомные баллы, строже чем иные экзаменаторы. В финале оказываются трое. Но только у Крауча бонусная звездочка – не бесит.

И вот она уже регулярно заглядывает к его секретарю, в беззаботных беседах о моде-погоде подводя её к тому, что низзлам с фотокарточек на столе нужна мать без перерывов на работу. Как они там без нее совсем одни? Ну право слово, разве эти бесконечные календари, протоколы, планерки лучше шелковистых хвостов и мурчания под боком? По мечтательному взгляду ведьмы видно – ни разу не лучше. И правильно. Пора и о душе подумать. Рекомендация у Долли в кармане.

Долли ставит карьеру на то, что Крауч окажется в кресле министра.

• 1978 год, Англия. Бартемиус Крауч-старший – новый министр магии.
У Долорес, наконец, выходит телесный патронус, тронь – зашипит. Ставка сыграла. Она, как в первый день – не идёт, но почти летит. Кто теперь глупец, профессор Слагхорн? Коридоры, изучены настолько, что хоть с закрытыми глазами пробежать и не споткнуться, а не узнаёт – интерьеры, звуки, запахи. Всё изменилось в один день. Она смогла. Не сбилась, выплыла, показала им всем. Должно быть, вот он – этот дивный новый взрослый мир.

Способности

• В практической магии, пардон, практична - необходимые (реально, а не по стандартам аттестации) для повседневной жизни заклинания отточены до автоматизма, остальное - пустое. Творческого интереса к магии не испытывает. Полный профан в зельях.
• В теоретических дисциплинах, благодаря чудесной памяти и наблюдательности - как рыба в воде. Наизусть цитирует законы, воспроизводит карты гоблинских восстаний, жонглирует фактами. На базовом уровне знает древние руны. Школьное увлечение нумерологией осталось в рамках полезной тренировки для мозгов.
• Есть мнение, что уболтает даже горного тролля.
• Есть факт, что уговорила Крауча-старшего разрешить посещение факультативов и тренировок стажеров ДОМП.
• К сентябрю 1978 научилась вызывать телесного патронуса (персидский кот).
• Во имя карьеры учила магловедение, в теории разбирается в устройстве магловского мира и может в нём не слишком выделяться. Но зачем.
• Свободно изъясняется на канцелярите любой степени тяжести.

Артефакты

Волшебная палочка: Берёза, сердечная жила дракона, 8 дюймов.
• Зачарованный ежедневник, напоминающий о планах вежливым покашливанием.
• Самопишущее перо со встроенной проверкой орфографии – для работы. Несколько обычных, но симпатичных – для души и упражнений в каллиграфии.
• Чайная пара из зачарованного небьющегося фарфора и магическое радио для хороших вечеров.

Связь с игроком