[indent] Отпускать сына оказалось сложнее, чем Магдалина ожидала. Пока он стоял весь из себя такой деловой и сосредоточенный с большим чемоданом, еще не переодетый в форму, но все равно - во всем специально по случаю такого важного дня новом и уже очень по-джентльменски солидном, она все равно видела его еще слишком маленьким мальчиком. Будто вопреки осознанию его возраста, в голове её продолжала биться мысль, что это все происходит совсем несвоевременно, и что он мог бы еще чуть-чуть позаниматься дома с репетиторами, под её ненавязчивым, как ей казалось, присмотром, если бы не проклятые британские традиции.
[indent] Если бы не его отец и не его со всех сторон подчищенная и прилизанная политическая карьера, которая обязывала эти традиции сохранять и всенепременно демонстрировать свое раболепное перед ними почтение. На платформе сновали репортеры, готовящиеся написать заметки о старте нового учебного года в Хогвартс. Магдалина чувствовала как подле её семьи взрываются с характерными хлопками вспышки колдокамер и, подозревая что может попасть в объектив одной из них, миролюбиво, нежно и пристойно улыбалась, чувствуя в горле ком таких размеров, что с трудом получалось говорить.
[indent] - Отправишь мне сову завтра утром? - Спрашивала она у Эрлинга, прилагая немалые усилия, чтобы не сграбастать его в охапку и не прижать крепко к себе, будто они  расстаются на вечность, а не до Рождества. Такое поведение было, пожалуй, непозволительно в этой стране, если твоя фамилия числилась в списке священных, и наследника этой элитарной привилегии надлежало отправлять в школу, где он мог бы пройти по стопам своего отца, сдержанно и пристойно. Эрлинг вел себя надлежащим образом, отвечал ей и Эйдану весьма деловито, хотя в нем чувствовалось это легкое возбуждение перед неизвестным, которое заставляло его едва заметно мяться на месте так, будто он уже хотел забежать внутрь, отнюдь не разделяя маминой тоски перед расставанием.
[indent] Паровоз выдохнул сизый дым из своей топки, ухнув с шипением и свистом, возвещая скорое отправление, и сын скрылся в дверях вагона. Магдалина, как полагалось, все с той же улыбкой положила руку на локоть супругу, позволив разве что пальцам сжаться чуть сильнее. Ей не очень хотелось демонстрировать таким образом перед Эйданом свою слабость и свое отчаяние, но если бы она не держалась за него, то у нее и вовсе существовал риск рухнуть на платформу. Они простояли до самого отправления поезда, который умчал на север огромный кусок её сердца, а после чинно отправились вместе с другими родителями на выход с платформы.
[indent] По злой иронии судьбы им предстояло отдалиться от Эрлинга еще дальше. Эйдан получил отпуск от Министерских дел и чета Эйвери намеревалась провести его на юге - в своем очаровательном и уютном летнем домике в Истборне.
[indent] При том, что несколько дней назад Эйдан снова “допоздна задержался на работе”, Магдалина не испытывала никакого желания оставаться с ним наедине в тесном особнячке всего на восемь спален и искренне опасалась своей реакции на какое-нибудь случайно произнесенное им слово, и тяжело предощущала возможность нового скандала, который был бы совсем некстати к ее тоскливому и угнетенному состоянию. Увы, они были не на той ступени социальной иерархии, чтобы позволить себе резко менять свои планы без уважительной на то причины, а потому, когда Эйдан активировал их порт-ключ, дважды перевернув песочные часики, она всего-навсего позволила себе стереть с лица деланную улыбку.
[indent] Она что-то невпопад отвечала Эйдану в тот момент, когда они только прибыли на место, совершенно упустив из внимания, о чем он спрашивал. Потом легко поддалась, когда муж помог ей снять мантию, но непроизвольно напряглась, когда ей показалось, что он задержал руки на плечах дольше, чем следовало.
[indent] - Я устала и хотела бы прилечь, если не возражаешь, - голос прозвучал, пожалуй, резковато, и Магдалина внезапно испугалась, что это может быть истрактовано как намек на ссору, для которой пока не было никаких сил, и уточнила на выдохе.
[indent] - Для меня сегодня очень трудный день.
[indent] Как всегда, когда она хотела расслабиться, она потянулась к волосам, чтобы освободить их из плена шпилек и распустить по плечам. Так Маг всегда чувствовала себя немного свободнее. Ровно настолько, насколько это было допустимо с фамилией Эйвери.

[indent] Вместе с волосами на плечи упали все тридцать четыре года, которые Магдалина успела прожить на этом свете. Упали тяжелой ношей, которая к этому времени должна была успеть стать надежным фундаментом, но вместо этого оказалась зыбким плывуном.
[indent] Еще пока они с Эрлингом ходили по лавкам в Косом, выбирая ему учебники, перья, пергаменты - все самое лучшее, только лучшее для её мальчика - о том, что скоро земля под ногами пошатнется, можно было позабыть, но чем ближе было первое сентября, тем менее прочно Магдалина стояла на ногах, и все заработанное ей за годы, нажитое и привычное, все, что дарило радость, теперь причиняло боль.
[indent] Она не знала, как объяснить этой Эйдану, чтобы он не счел все какой-то очередной надуманной чушью его глупенькой принцессы, которая по-правде уже давно выросла. Как и её проблемы, которые точно стали взрослее вместе с ней, а заодно объемнее и неразрешимее.
[indent] Магдалина была бы не против не отлипать от мужа весь этот его отпуск, как уже бывало раньше, но ей казалось, что если сейчас они лягут в постель вместе, то обязательно займутся любовью, которая, как обычно, затмит все её горе, но только временно и только с тем, чтобы потом стало еще хуже. Так всегда бывало, когда Эйдан выходными ночевал в её спальне и по утрам щекотал шею дыханием, и никак не давал подняться своими поцелуями, а потом начинал пропадать всю неделю на работе. Хотелось бы верить, что на ней, хотя временами не получалось, и это неверие тянуло Магдалину вниз вместе с перспективами невеселого, одинокого будущего. Тянуло все глубже и все безысходнее, каждый вечер, когда Эрлинг уже ложился спать, а Эйдана еще не было, и стены в особняке, стоило на них погаснуть светильникам и свечам, давили на Маг сверху всей своей громадой, нависали как скалы и угрожали раздавить. Теперь такое состояние угрожало стать постоянным, прерываясь лишь на краткие перерывы праздников и каникул.
[indent] Больше всего на свете Магдалина не понимала именно этого состояния - одиночества. В Дворце Западного Ветра всегда кто-то был, Реверте жили большой семьей и часто принимали гостей, тогда как в Эйвери-мэнор кроме трех человек оставались только эльфы и портреты, и не хотелось даже думать, кто из них раньше способен свести одинокую женщину с ума. Эйдан, должно быть, этого не понимал. В конце концов, насколько Магдалина могла судить из разговоров с почившей свекровью, он до поры рос достаточно одиноким и самодостаточным ребенком.
[indent] Она подошла к нему и мягко поцеловала в щеку, заранее извиняясь за то, что скажет что-то, что ему не понравится.
[indent] - Мне кажется, мне надо побыть одной, - она заглянула ему в глаза, стараясь прочитать в них, понял ли её муж, но почему-то увидела не участие, а скорее что-то выдаваемое за него. Почему-то ей казалось, что несмотря на навязываемую близость Эйдан продолжал быть от нее бесконечно далеко. Так далеко, что в груди начало болеть и говорить стало сложнее, хотя, пожалуй, необходимее.
[indent] - Понимаешь, я все эти годы жила только вами двумя, а теперь вы оба будто исчезаете для меня, - Магдалина отошла от супруга, повернулась к нему спиной и вытащив из-за пояса на платье волшебную палочку, призвала к себе стакан с водой. У нее начинала от нервов кружиться голова и правда хотелось прилечь тем сильнее, чем дольше и откровеннее она говорила.
[indent] - Эрлинг вернется только к Рождеству, ты вечно допоздна торчишь на работе, - маленький глоток, взятый вместо паузы, позволил проглотить другое болезненное предположение, которое она упорно гнала от себя - предположение о том, на работе ли пропадал её благоверный, учитывая те, прошлые случаи. Пока ей не хотелось думать еще и об этом, хотя становилось уже понятно, что однажды и эти сомнения поглотят ее изнутри, если только одиночество не сделает это раньше.
[indent] Если она не придумает, как с ним разобраться.
[indent] Магдалина очень устало посмотрела на Эйдана и постаралась ему улыбнуться.
[indent] - Я не знаю, как мне жить дальше. Мне, наверно, надо об этом подумать и попробовать во всем разобраться.
[indent] Это почему-то начинало звучать как извинение, хотя, наверно, если муж действительно хотел провести с ней отпуск, а не просто соблюдал формальности светской жизни, то именно извинением это и было.

[indent] Магдалина расслабилась окончательно в тот момент, когда Эйдан сказал, что взял отпуск ради нее. Это было приятно и, в каком-то смысле, даже интимно - он подумал о ее чувствах и попробовал представить её мысли, возможно даже отслеживал её реакции, например, в то время, пока она вместе с Эрлингом, дожидаясь главу их маленького семейства вечерами, листала новенькие учебники за первый курс и старательно делала вид, что радуется их наличию. Или тогда, когда она помогала собирать вещи в большой чемодан с поклажей до самого Рождества. Или когда, с трудом сдерживая дрожь в голосе, командовала Тиссифоне приготовить особенный завтрак этим утром, за несколько часов до того, как они отправились на вокзал.
[indent] Ей казалось, что с той нечастой периодичностью, с которой они с супругом пересекались в последнее время, с тем потоком ссор, в который, даже при этой не-частоте встреч, они умудрялись временами превращать вечера друг друга, такая наблюдательность и такое понимание были уже невозможны. Что они должны были просто со временем перерасти все это трепетное ощущение друг друга и приобрести какую-то толстокожесть. Все же они были уже не так молоды, да и обычаи этой страны предполагали чуть большую отстраненность между членами одной семьи.
[indent] Наверно, поэтому Магдалина временами, после скандалов вокруг измен Эйдана чувствовала стыд - ей казалось неправильным, что она до сих пор столько испытывает по отношению к мужу, и так плохо воспринимает себя без него, и так болезненно предощущащает пустоту, которая должна была неизбежно случиться в Эйвери-мэноре теперь, после отъезда Эрлинга. К тому же Маг так и не укоренилась в Британии никак иначе, как через двоих своих самых любимых мужчин, и вряд ли могла поделиться ощущением своего одиночества с кем-то, кого она с определенной натяжкой могла назвать подругами.
[indent] Все они - остальные женщины её круга - её скорее раздражали. Они жаловались на мужей, а не на их отсутствие в своей жизни, и были утомлены постоянным пребыванием с детьми. У них у всех водились какие-то свои интересы в этой стране и до брака, и брак эти интересы так или иначе, но пресекал, и Магдалина их не понимала, да и не хотела понимать. Особенно не тогда, когда Эйдан умиротворяюще прижимал ее к себе, гладил волосы, невесомо касался виска губами и все знал. Конечно же, он все знал.
[indent] - Я такая предсказуемая, да?
[indent] Маг улыбнулась, уложив голову ему на плечо и позволив себе постоять так немного - опершись пусть не на самую надежную опору из тех, что была у нее в жизни, но на ту единственную, на которую хотела опираться. Возможно, приятнее этого было действительно только лежать с мужем рядом. Пусть и просто так. Просто созерцая сад за оконом, пока пальцы едва весомо скользили по коже на его ладонях.
[indent] - Я говорю с тобой. Я не могу не думать, о том, что этот отпуск кончится буквально через пару недель, и ты снова начнешь пропадать… Пусть даже на своей работе, - она сопроводила эту фразу ощутимым вздохом. Эта тема была тонкой, почти болезненной и в любой момент могла вильнуть туда, куда Магдалине ступать не хотелось. По крайней мере, не хотелось сегодня, когда и без мыслей о том, кто еще засыпает в объятьях Эйдана, ей было плохо. Подушечка её указательного пальца скользила по костяшкам на ладони у мужа, каждый раз после подъема проваливаясь во впадинку, но упрямо взбираясь обратно наверх. Поэтому после мыслей о любовницах, Маг подумала снова о любви, и раз уж она все равно смотрела в лицо супругу, просто невозможным было не потянуться к нему ближе, и не поцеловать коротко в уголок губ, прежде чем вернуться обратно, к невесомым ласкам и, пожалуй, не совсем серьезным поводам для грусти. Вроде тех, что из-за стремительной карьеры у ее мужа стало меньше свободного времени.
[indent] - Помнишь, как было здорово, когда мы только поженились. Ты тогда даже сбегал в обед домой, чтобы заняться со мной любовью. Мне иногда до сих пор неловко проходить перед портретом твоей матери, признаюсь…
[indent] Магдалина улыбнулась своим мыслям и ощутила, как слегка потеплели щеки от воспоминаний. Первые месяцы жизни в Эйвери-мэнор она бы могла назвать даже утомительными, если бы они не были бы такими счастливыми. Почему она раньше их не вспоминала? И по какой-такой несправедливости выходило, что ей приходилось изобретать что-то новое, вместо того, чтобы окунуться в старое? Она чуть потянулась у Эйдана в объятьях, якобы устраиваясь поудобнее, и продолжила беседу, но уже чуть сворачивая в сторону от её печального русла.
[indent] - Чем вообще занимаются женщины, если не воспитывают детей? Миллисент, я слышала, вроде бы открывает благотворительный фонд. Я же тоже, наверно, в чем-то талантлива, м?

[indent] Сложнее всего становилось, когда Эйдан начинал целовать её шею, пересекая при том границу между ненавязчивой демонстрацией внимания и настойчивостью, намекавшей на нечто большее. На нечто большее, чем они в принципе были друг для друга, больше чем супруги, больше чем родители чудесного сына, чем мистер и миссис Эйвери, чем любовники или в принципе все те слова и определения, которые только могли придумать для обозначения их связи люди в своих нелепых языках.
[indent] Когда Эйдан целовал её шею, Магдалина понимала и вспоминала, что на самом деле предназначена ему, потому немудрено, что где-то на кромке следов от прикосновений Его губ к коже началась когда-то их любовь. Началась так стремительно, наивно и неотвратимо, как могло быть только с ними двумя. Так, что стоило вспоминать об этих чувствах почаще, чтобы не дать вечной рутине захлестнуть себя.
[indent] Маг не могла быть одинокой. После того, как Эйдан приехал однажды в гости в их дворец на юге Испании, они уже не могли существовать отдельно друг от друга, и ни отъезд сына, ни долгие задержки мужа на работе, ни даже его все чаще всплывающие связи с другими женщинами, не могли этого изменить. Она иногда забывала об этом, как и о своей едва ли не болезненной зависимости от своего несносного англичанина, но всякий раз, когда он напоминал ей, внутри, сдавливая сердце, будто надувался пузырь, наполненный не то нежностью, не то нестерпимым желанием поглотить Эйдана, раствориться в нем, стать с ним одним целым.
[indent] Магдалина чуть слышно застонала и чуть громче выдохнула, когда мурашки разбежались от легких прикосновений там, где ощущалось, как бьется кровь под кожей, и стало немного обидно, что муж не оставляет ей даже шанса погрустить и одним только своим присутствием раз за разом напоминает, насколько несущественно в этом мире все, кроме простого факта - они есть друг у друга.
[indent] - И ты не будешь возражать, если я перевешу всю твою родню? Они будут возмущаться куда больше, чем когда мы занимались любовью перед их взглядами, - она, по правде, думала уже совсем о другом, если слово “думать” здесь было вообще уместно. За прикрытыми веками чувства звучали глубже и глуше, и воздух затекал в легкие, моментально разогревался в них и обжигал, и не принося при том ни миллиграмма кислорода.
[indent] Маг не выдержала в какой-то момент терпеть эту сладкую пытку. Она обхватила руками голову Эйдана, чтобы оторвать его от себя, перекинув ногу через его бедра, извернулась, устроилась на нем сверху и приблизила свое лицо вплотную, буравя хорошо знакомые черты взглядом так, будто хотела врасти им в них.
[indent] Вдохи и выдохи стали совсем поверхностными и короткими, а одежда - тесной, как случалось всегда, уже долгие долгие годы их совместной жизни. Всякий раз, когда Эйдан напоминал, а Магдалина вспоминала, что такое возможно.
[indent] У тебя глаза невероятные. Почему ты всегда смотришь на меня так, будто смеешься? Будто знаешь обо мне чуть больше, чем знаю я сама? - Хотелось спросить ей, но пальцы замерли на чужих висках, прежде чем медленно забраться в волосы.
[indent] Почему ты лучше меня знаешь, что мне надо чувствовать?
[indent] Она потянулась губами к губам. Все предыдущие поцелуи сегодня были слишком короткими, слишком невинными. В них был привкус собственного эгоизма, переживаний за сына, скорой разлуки с ним, грядущего одиночества. Они даже и поцелуями не могли считаться сами по себе - в них не доставало искренности, только поводы отвлечь и отвести в сторону грустные мысли и неприятные разговоры. От них не сжималось сердце и не разгоралась кожа. В отличие от…
[indent] За что мне так спокойнее, когда ты рядом?
[indent] Она снова не озвучила свои мысли вслух, только прислонилась лбом ко лбу Эйдана, когда контакт их губ оказался разорван, будто не хотела терять ни мгновения и ни миллиметра между ними. Глаза открывать Магдалина тоже не спешила, только, судорожно сглотнув, поинтересовалась будто бы между делом.
[indent] - Ты говорил, что все имение в нашем распоряжении, кажется?
[indent] В этой гостиной, к счастью, не было портретов, которые могли бы их осудить и рисковали быть за это перевешенными. Только парк за большим окном - молчаливый и удобный свидетель.

Отредактировано Magdalena Avery (2021-12-23 20:03:46)

[indent] У них не всегда в последнее время получалось так легко и так гладко подстроиться друг под друга. Магдалина с возрастом научилась грустить упрямее и дольше, могла случайно в произвольный момент вспомнить о любой из измен, в которых успела уличить мужа, или накрутить себя вокруг той, о существовании которой только догадывалась. Иногда любая, самая невинная ласка Эйдана заставляла её непроизвольно задуматься - так же ли он прикасался к другим? Так же ли он целовал других? Любил ли путаться пальцами в волосах других женщин, как путался в её? Манил ли их тем же дурманящим ощущением вседозволенности, которое довеском шло к его спокойствию и уверенности?
[indent] Мысли о посторонних и лишних, которые, как и она, были с её мужем, иногда будто отдаляли Магдалину от него, но, наверно, тем первым сентября, когда физически оформился её величайший страх - страх разлуки с сыном - переживаний и расстройств оказалось достаточно, чтобы призраки доказанных и недоказанных любовниц временно перестали беспокоить. В голове у Маг в какой-то момент стало восхитительно пусто, как бывает после долгих, изматывающих рыданий. И точно так же как после них, любое проявление заботы и внимания воспринималось ярче, не говоря уже о страсти.
[indent] Не хотелось думать, что она может доставаться кому-то еще. Что кто-то еще может получать такое же одобрение, и кому-то еще Эйдан может также улыбаться, отдавая в распоряжение целый дом. И это не-желание временно оказалось сильнее всех прочих эмоций.
[indent] - Это хорошо, - только и успела отозваться Магдалина прежде чем её увлек следующий поцелуй - не менее дурманящий и пылкий, чем предыдущий, но куда более деятельный для нее. Пока Эйдан придерживал её голову, она на ощупь пальцами искала пуговицы его рубашки, расстегивая одну за другой: uno, dos, tres…
[indent] После этого, как ей казалось, все должно было происходить спонтанно, интуитивно и необратимо. Казалось, что еще сколько-то они просуществуют без разговоров, если не считать за оные короткие, сбивчивые просьбы быть ближе, теснее, поддатливей.
[indent] То, что Эйдан под ней зашевелился как-то не так, как она ожидала, что он предпочел пуститься пусть в шуточные, но все же обвинения в их обоюдной непоследовательности, что зачем-то потянулся за своей волшебной палочкой, заставило Магдалину немного отодвинуться от него, слегка нахмурившись, и даже подтянуть поползший вниз край декольте у платья. Что такое припас для нее муж, что это не могло подождать еще с полчаса?
[indent] Коробочка красного бархата в его руке, правда, слегка разгладила суровую складку, прорезавшуюся было промеж бровей у Маг, а вид его содержимого заставил простить мужа окончательно. Хотя пока не на словах. Куда-то ведь надо было деть всколыхнувшееся на пару секунд негодование. Вместо благодарности Эйдану Эйвери от супруги в первую секунду достался очередной каприз, пусть и не совсем серьезный, и вряд ли сочетающийся с блеском её заслезившихся от счастья глаз. Кольцо в коробке было прекрасно и само по себе, и как символ, и, главное, как еще одно доказательство того, что о ней и только о ней заботятся по-особенному, и будут заботиться, несмотря на все эмоции и нестабильность.
[indent] - И что, неудобная поза помешает тебе надеть мне его на палец? - Магдалина, приподнялась, якобы грозно нависнув над супругом, решительно убрала упавшие на лицо пряди волос, тем самым не преминув лишний раз продемонстрировать ключицы и шею.  - Мне встать и отойти?
[indent] Она сделала движение бедрами, явно не собираясь подниматься, но чтобы удостовериться, что в ближайшее время мужу точно не захочется, чтобы она уходила. Рубин в завитках золотой вязи идеально сел на фаланге, кольцо напоминало одновременно и желтый песок арены, и алую кровь на нем, но, главное, что Эйвери, действительно, были чертовски непоследовательны - решить устроить себе еще одну помолвку после стольких лет законного брака?
[indent] Магдалина отставила руку с украшением в сторону, любуясь, потом, припадая к мужу, отвела её пальцами прядку с его лба, и, уже почти касаясь его губ губами, прошептала.
[indent] - Я люблю тебя, Эйдан. Мне иногда чертовски страшно от того, как хорошо ты меня знаешь, мне больно всякий раз, когда мне кажется, что ты можешь отдалиться от меня, но, я клянусь, что только ты можешь сделать меня счастливой.
[indent] Какие-то условности ведь были доступны и им, а помолвка, пусть и повторная, была таким удачным поводом для признаний и клятв.
[indent] - Пообещай, что я всегда буду для тебя особенной.

[indent] Оказаться снизу было обидно, но только чуть-чуть. Обидно не серьезно, а скорее потому, что все произошло слишком неожиданно, что поглаживания, от которых Магдалина совсем расслабилась и обмякла, оказались будто бы обманным маневром для отвлечения внимания. Ну и еще потому, что Эйдан никак не хотел отдавать ей в руки пусть даже такую, пусть совсем маленькую власть над собой, и в попытках все контролировать готов был типично для себя хоть и на шуточную, но все-таки подлость.
[indent] Эта крохотная обида, вместе с куда большим замешательством от резкой перемены положений, вероятно, отчетливо проступила у Маг на лице - наедине с мужем она в принципе хуже контролировала и свои эмоции, и их внешние проявления хуже, а тут еще и вероломность самого действа застала ее врасплох. Вероломность, конечно, не неприятная - вес Эйдана на себе ей чувствовать всегда нравилось, - но все же несколько обескураживающая. Маг ведь казалось, что ему и так было хорошо, а выходило будто бы не совсем. Будто бы пусть такого, мелкого дурачества, но ему не хватало.
[indent] И вот от этого тоже было обидно. Чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы искрой мелькнула и потухла мысль о том, что мелочей, которых Эйдану с ней не хватает, может быть куда больше.
[indent] Эта мысль не задержалась надолго в памяти у Маг, оставив после себя только едва заметный след, почти неуловимый среди понимания того, что чудесный день Эйвери после обновленной помолвки только начался, что такими темпами он будет изнурительным и долгим, а, главное, только первым в череде аналогично и вероятно счастливых дней.
[indent] Вероятно - потому что кроме резкой перемены ритма тягучих и размеренных ласк, который надо было теперь отстраивать заново, Эйдан умудрился сказать еще кое-что, что потревожило некую особенную, тревожную и давно натянутую струну внутри Маг.
[indent] Он бы её никогда не отдал - это было понятно, тем паче, что и она сама, еще давно, взяв себе звезды над Гранадой в свидетели, не то клялась, не то угрожала своему еще даже не совсем жениху, что никогда его больше не оставит, и слово это намеревалась сдержать. Куда сложнее давалось ощущение, что в словах теперь уже супруга, несмотря на признания в любви и едва ли не маниакальное желание обладать ею целиком, “особенная” отнюдь не равнялось “единственная”.
[indent] Пока еще между ними после смены положений в пространстве висело это легкое, самую малость обиженное замешательство, и счет расстегиваемых пуговиц на рубашке не дошел до четырех, а подол платья еще не был поднят достаточно аморально, пока в постепенном нагнетании сладкой истомы сама собой образовалась пауза, а лицо Эйдана нависало так близко, заслоняя целый мир, говорить оказалось внезапно просто. И, внезапно, серьезно.
[indent] Магдалина наощупь нашла уже сотворенную ей прореху в краях рубашки, скользнула ладонью под ткань, так что новенький перстень царапнул рубином её воротник изнутри, погладила горячую, суховатую кожу на шее у мужа. 
[indent] - Конечно, ты меня не отдашь. Просто найдешь себе кого-то еще кроме меня…
[indent] Ей еще не совсем стало от этого грустно, но как и в те моменты, когда она ощущала, что вот-вот сможет приоткрыть завесу будущего, она чувствовала как балансирует на некой подвижной, неустойчивой грани, готовясь свалиться то в одну, то в другую сторону, надолго потеряв из виду первую. Грани, которая отделяла их с мужем беззаботные, полные едва ли не юношеской страсти каникулы, от той грусти, которой полнились пустые вечера в Эйвери-мэноре, когда Эрлинг уже спал, а его отец все еще задерживался на работе. Или “задерживался”.
[indent] Будто привыкнув за последнее время с особым мазохизмом достраивать и домысливать реальность, которая скрывалась за этими опозданиями супруга, Маг уверенно сделала шаг в худшую сторону их отношений. Пока такой же робкий и крохотный, как и недавняя обида.
[indent] - Я не смогу тебя с кем-то делить, Эйдан. Не сейчас, когда у меня исчезла возможность не замечать чего-то, отвлекаясь на сына.
[indent] Поднимая эту тему, она не стремилась и не старалась переводить её в те формы, в которых иногда заканчивались подобные разговоры. Никаких намеков на повышенные тона и битую посуду. В конце концов, её тело, ощущая над собой приятную и привычную тяжесть, все еще млело, и слишком много успело случиться проявлений любви до, но Маг все равно захотелось побыть чуточку откровеннее и выдать, вероятно, последнее свое предупреждение своей бедовой, но накрепко к себе привязавшей второй половине.

[indent] Эйдан не хотел ссориться точно также, как не хотела этого сама Маг. Это было ощутимо по той паузе, которая возникла между ее заявлением и его очередным поцелуем. Это читалось в дорожке, которую его дыхание рисовало на ее шее, пока он продолжал расписывать ей её неповторимость. Это было приятно и немного щекотно. Было уютно ощущать его вес и руки на себе. Все это казалось таким близким, что до настоящей близости добраться теперь было проще простого, потеряв голову, потеряв себя, положив себя на алтарь их общего «мы», но только стоило ли, если этого «мы», на самом деле, уже могло не существовать.
[indent] Магдалине было тридцать четыре.
[indent] Магдалине Эйвери - тринадцать. Они с Эйданом недавно отметили очередную годовщину, и такое прекрасное внешне создание - их брак - было не сильно старше и не сильно крепче их сына. В отличие от Эрлинга, то, что принято было объединять в словосочетание «супруги Эйвери», могло разрушить любое случайное слово, вроде того, что сейчас обронила Маг, или действие, вроде тех, что совершал за ее спиной Эйдан.
[indent] Ей было тридцать четыре самой по себе. Эти годы не состояли только из бытия примерной и восторженной жены, опыт простирался дольше и дальше, и в тех невероятных, восхитительных нежностях, которые говорил муж, она при всем желании не могла расслышать только то, что слышала, когда его только встретила. Она уже не была такой наивной и все-таки не оставалась желанной единственной, хотя ещё, как ей казалось, могла попробовать быть счастливой. Для этого, по сути, ей даже не надо было ничего делать. Скорее, наоборот, надо было именно не делать.
[indent] Не думать. Не фантазировать. Не представлять, что Эйдан говорит другим женщинам, когда остаётся с ними наедине, и не сражал ли он ради кого-то из них ни быка, так василиска, гиппогрифа или ещё какую-нибудь тварь. Не дарил ли кому-то кольца с изумрудами, топазами, сапфирами.
[indent] Такое бездействие давалось Маг непросто и поцелуи мужа понемногу превращались в красные оттиски ее ногтей на его плечах и шее. Быстро тающие бороздки легких царапин чертили ниже по его груди и животу, пока она, отчаянно подаваясь навстречу, возобновляла свой моцион с пуговицами.
[indent]Cuatro. Cinco. Seis.
[indent] Иногда, когда они занимались любовью, после поздних возвращений Эйдана домой, Магдалине хотелось голыми руками распороть ему живот, разбить клетку рёбер и вытащить лживое сердце, но она не могла бы этого сделать, потому что знала, что ни одно другое не будет биться с ее собственным в унисон. Он причинял ей самую большую боль из всех, какие она могла только испытать, теперь она помнила об этом всегда, но пока это не перевешивало тот факт, что они были друг другу мужем и женой. Были ещё задолго до того, как встретили друг друга, и независимо от того, сколько бы ни звучали между ними брачные клятвы.
[indent] Эйдан вспомнил о последних неожиданно уместно, но даже его дурашливая поправка о роскоши не могла исправить ставший отчаянно-серьезным настрой его жены и отогнать надвинувшуюся ей на лоб мрачную тучу недоверия. Маг придержала голову мужа рукой так, чтобы он не вздумал отвлекать ее поцелуями и не отвёл взгляд, и произнесла с той же уверенностью, с которой когда-то отдавалась едва знакомому гостю их дома в ночь перед корридой:
[indent] - Hasta que la muerte nos separe.
[indent] Как и тогда Магдалина решила, что ей все равно, что будет дальше, и отогнала от себя ощущение того, что за этой уверенностью неизбежно придут тяжелые последствия. Ей было тридцать четыре, но она все ещё не разучилась раз за разом поступать не так, будто каждый шаг по жизни был шагом с обрыва. После очередного поцелуя, обещавшего, что наутро ей понадобится заживляющая мазь для губ, Маг отстранилась, оттолкнув от себя Эйдана буквально на пару секунд.
[indent] - Позволь мне…
[indent] Ей нужна была ее палочка и ровно одна формула, чтобы сделать их брачные клятвы действительно правдивыми и материальными, как тогда, в саду отцовского дворца.
[indent] - Creare Jasminum.
[indent] Дерево выскользнуло из пальцев, покатившими по ковру под кушетку, но это было уже не важно. Обхватив бедра Эйдана ногами, Магдалина пяткой пыталась стянуть вниз его брюки, одновременно расстегивая пуговицу на них. Вокруг, прямо из пола, вырастали недолговечные, но точь-в-точь повторявшие прошлое кусты жасмина, распространявшие вокруг аромат их с Эйданом молодости и испанского юга.
[indent] - Я хочу стонать сегодня твоё имя так, чтобы завтра мне было больно говорить, - вытолкнула из себя очередное признание Маг. От этой боли у неё в саквояже тоже нашлось бы средство. В отличие от ее одержимости Эйданом.

[indent] Как это часто бывало рядом с Эйданом, все лишнее, смущающее, пугающее, болезненное исчезало у Маг из головы и отпускало по мере того, как опадала на пол одежда, а контакт тел становился ближе друг к другу. Иногда ей казалось это неправильным. Неправильным было, что разбегающееся под кожей электричество и наливающийся приятной тяжестью низ живота становились важнее, чем мысли о том, как там Эрлинг один в поезде, и как придется жить потом, когда две недели пройдут и придется вернуться ближе к Лондону. Неправильным было, что поцелуи мужа, все более и более настойчивые, вскоре вообще не позволяли думать ни о чем, кроме них, и теряли значение и теснота кушетки, и то слегка извращенное обстоятельство, что перед огромным панорамным окном их любовь была как бы на виду перед всем миром.
[indent] Все существо Магдалины концентрировалось где-то на поверхности кожи, волнуясь и притягиваясь к тем её участкам, которых касались руки и губы Эйдана. Она будто плавилась под ним, растекалась под ним, хотела его и быть с ним тем больше, чем больше он её дразнил, и чем явственнее запах жасмина пропитывал пространство гостиной. Возбуждение накатывало лавиной, накрывало, требуя уже утонуть в нем, но Эйдан внезапно решил, что им не повредит еще немного разговоров, оторвался в какой-то момент от шеи Маг, дыханием вызвав мурашки на коже, а самим фактом пусть небольшого, но промедления - легкое раздражение. 
[indent] И сколь бы интригующим не было его предложение, Магдалина уже была не в состоянии воспринять его, отреагировать или, тем более, обернуть в свою пользу. Кроме того, что ей казалось, что большая часть экспериментов в их постели уже состоялась едва ли не за первые полгода знакомства, сейчас она уже озвучила свое пожелание и не понимала, почему муж не спешит его исполнять.
[indent] Её как правило почти лишенный акцента английский больше не держался, будто само умение Маг владеть этим языком напрямую зависело от того, была ли она способна поддерживать хотя бы образ британской сдержанности. На его место заступала певучая экспрессия испанского говора, резковатого и нетерпеливого, наверно больше подходящего ей, пока она лежала под мужем раскрытая, распаленная, с блестящими от возбуждения глазами.
[indent] - Эйдан, maldito sea! Cейчас я особенно хочу, чтобы ты уже меня трахнул!
[indent] Она прошипела раздраженно, поймала краем взгляда показавшуюся ей хищной и довольной улыбку мужа, крепче сжала его бедра своими, подкрепляя слова действиями, заставила привалиться к себе плотнее, чувствуя, как его вес создает тесноту в груди, так удачно резонирующую с наконец наступившей теснотой между ног.
[indent] Магдалина застонала, потом вскрикнула, задохнулась в охвативших её ощущениях, таких привычных, но будто бы все равно новых. Будто что-то между ними двумя изменило кольцо на пальце или тот второй шанс, который они сами себе организовали в этот второй медовый месяц.
[indent] Несмотря на их возвращение к прошлому, повторить все точь-в-точь, конечно, не получалось, несмотря на все те восхитительные ощущения, которые дарила близость. Кое-что все равно поменялось и в самих супругах Эйвери, и в том, как они занимались любовью. Чуть меньше стало наивности и чуть больше откровенности, а еще доверия, смелости и какого-то странного ощущения недосказанности, нехватки чего-то, до чего, казалось, они могли еще дотянуться, хотя бы как пара, которая, несмотря на прожитые вместе годы, сохранила еще былую страсть по отношению друг к другу.
[indent] Внезапная мысль пришла Маг в голову, как вспышка, не пройдя никаких анализов и не успев перевариться. Ей просто чего-то не хватало, отголоском звучала фраза о "чем-то особенном" и подумалось, что в сравнении с самым первым их разом запаху жасмина не хватает тонкой нотки возможной смерти. Бледный череп со змеей руке мужа смотрел на Магдалину пустыми глазницами будто бы с вызовом к её смелости и границам её доверия. Перехватив запястье прямо под раздвоенным языком змеи она притянула ладонь Эйдана себе на шею и вместе с очередным стоном выдавила из себя:
[indent] - Придуши меня…

[indent] Золото в глазах Эйдана поблескивало как-то по-особенному и, обволакивая обжигающим расплавом всю грудь, заполняя собой каждый сосуд и клеточку, будто разливалось по Маг изнутри. Ей одновременно было и очень хорошо с мужем, и страшно. И слишком много образов успели мелькнуть в голове на фоне взрывающихся в ней же фейерверков. И тяжело было не впиться ногтями в сжимавшую её горло руку, подавая знак отпустить, и не бояться, что их маленькая, но опасная, равно как и их союз, игра может закончится ничем.
[indent] Пока одна часть сознания голосила, что Эйдан может её убить, что череп со змеей на его руке могут заставить его это сделать, другая укоряла, что если Магдалина сейчаст сдастся - значит недостаточно любит его и их.
[indent] Плавленное золото в груди стало жарче, чем разогретый на солнце песок арены. Чтобы не податься порывам отстраниться, приходилось кое-как цепляться за шероховатую ткань обивки под собой. Она уже царапала взмокшую от ритмичных, интенсивных движений кожу, но Маг едва это чувствовала. Её с лихвой хватало других ощущений. Таких, от которых все равно было даже - убьет её Эйдан сейчас или нет.
[indent] Когда-то он все равно будет должен, - где-то среди прочего бреда проскочило у нее перед глазами за секунду до того, как их заволокло абсолютной темнотой, прежде чем выдернуть резко наружу одновременно от раскатившейся до самых кончиков пальцев волны удовольствия и ворвавшегося в легкие воздуха. Ощущения были ошеломляющими и яркими до того, что свело икры и еще долго после все тело сотрясала нехотя утихающая от поцелуев Эйдана дрожь.
[indent] От его признания или от всех прочих чувств, в глазах скопились слезы, и очень хотелось ответить, что он тоже самый лучший, и что, несмотря ни на что, Магдалина знает, что он всегда вернется к ней, но вместо всех звуков получилось издать только сдавленный полустон-полухрип, от которого почему-то стало еще немного стыдно. Еще тяжелые руки неловко и как-то неорганизованно скользили по голой спине мужа, никак не успокаиваясь, будто он мог внезапно исчезнуть из-под них. Одной ногой Магдалина продолжала цепляться за его бедро, и лежала так еще долго, пока все это тягучее, сладостное ошеломление не стало ее понемногу отпускать, вместе с ароматом жасмина, исчезающим из комнаты заодно с недолговременными, созданными магией кустарниками вокруг.
[indent] Потом Маг отчего-то стало немного неловко, будто случившееся между ними было куда интимнее и важнее чем многое из того, что случалось раньше, и было как-то неловко подступиться к разговору о произошедшем, хотя и огибать его, разумеется, такого огромного исполина, было никак нельзя.
[indent] - Тебе понравилось?
[indent] Указательный палец успел намотать на самый кончик прядь коротких волос, и смотреть на эту, очередную связь себя с Эйданом было пока не в пример проще, чем ему в глаза, но Магдалина сделала над собой усилие, все же встретившись с его уже не таким обжигающим, но все еще прекрасным золотом радужки.
[indent] - Мне - очень, - слова давались постепенно все проще, хотя горло будто все еще что-то царапало изнутри и любое движение головы отзывалось немного болезненными ощущениями в шее, но от этих молчаливых напоминаний о том, что все случившееся было взаправду, только больше хотелось прятать глаза и глупо и совсем несолидно возрасту улыбаться. Они были оба такими взрослыми и серьезными. Такими состоятельными и чопорными аристократами для всех и уже проводили сына в школу, знали друг друга второй десяток лет, а все еще сумасбродно бросались в эксперименты.
[indent] - Хотя в какой-то момент было немного страшно. И, Салаза-ар, - Магдалина издала еще один тихий стон на неприятные ощущение, которые сопровождали фразу чуть более продолжительную, чем в два слова, - как же жжет теперь кожу. Посмотри, - она, насколько позволяло положение, вытянула шею, чтобы улучшить мужу обзор, - следы остались? Я ведь как назло не упаковывала ни одного платья с высоким воротом. Теперь, если мы решим куда-то пойти, придется помучиться перед зеркалом. Ну, спасибо, любимый…
[indent] Закончив свою долгую речь поддельным расстройством с плохо скрываемым смешком, Маг в не менее поддельном гневе с легким нажимом ткнула Эйдана в плечо кулачком.
[indent] С другой стороны, они ведь могли и никуда не ходить. Письмо от Эрлинга из школы сова должна была принести прямо ей в руки, а этот дом, сколь бы маленьким не казался, был достаточно вместителен для двоих, сумевших без всякой магии превратить тесную кушетку в ложе для новобрачных.

[indent] Меньше, чем их неудобное, тесноватое ложе, покидать хотелось разве что объятья Эйдана, в которых больше не было жутко, а было скорее тепло и уютно, будто они оказывались единственно логичным местом для нахождения Магдалины. Будто само ее рождение произошло для того, чтобы она в них очутилась.
[indent] Она бы не отказалась еще потерпеть боль в горле и на коже шеи, чтобы хотя бы еще чуточку лениво поваляться рядом, перекидывась несерьезными, но едва ли на сто процентов безобидными остротами в адрес друг друга. Не отказалась бы продлить это умиротворение, как и утренний сон, еще на десять, ну хотя бы на пять минуточек, но её драгоценный в том числе своим здравомыслием супруг был, пусть временами раздражающе, но прав - аптечку стоило поискать, чтобы потом своевременно предупредить последствия. Это было здраво, серьезно, осмотрительно, и Магдалина временами просто ненавидела, когда приходилось так себя вести.
[indent] Поднималась на ноги она еще более неохотно чем муж, сопроводив это свое действие тягостным вздохом, и первые шаги босыми ногами по паркету и коврам делала так, будто ей было шесть лет и мать вела её на занятие по танцам, оторвав от игр с куклами. Потом Маг правда показалось забавным, что они вдвоем могут, действительно никого не таясь, ходить голышом по дому. В голове даже проскочила какая-то не совсем четкая аналогия с Адамом и Евой, которым будто бы разрешили вернуться обратно в рай, но скоро все мысли смыло шумом воды из лейки душа и вытеснило той нежной заботой, которой Эйдан окружил Маг, будто соперничая с льющимися сверху струями за право прикоснуться к каждой клетке её кожи.
[indent] Магдалина млела с ним рядом. Ей все еще было немного устало и лениво, и пребывание в вертикальном положении казалось ей терпимым разве что потому, что она то и дело льнула в нем к мужу, не столько опираясь, сколько просто не желая отдаляться ни на дюйм.
[indent] - Мне кажется, у меня до сих пор ноги немного подкашиваются, - мечтательно улыбнувшись и поймав губами одну из стекающих по коже его шеи струек, призналась она перед тем, как они почти справились, чтобы покинуть приятный водный плен и ненадолго отойти друг от друга. Ненадолго и только для того, чтобы Эйдан смог снова о ней позаботиться - осторожно, нежно, деликатно. Так, как только он один умел. Так, как Маг уже успела забыть, замотавшись во всей их временами спорной семейной рутине. Как бы ни страшно казалось признать это, но отъезд Эрлинга пошел им обоим на пользу. По крайней мере, Магдалина успела не просто вспомнить, как много значит для нее Эйдан, она успела это ощутить физически и эмоционально. Пошленькая фраза: “Созданы друг для друга”, - при всей своей избитости и сентиментальности все-таки была про них. Мало бы кто из мужчин смог так долго терпеть характер Магдалины. Вряд ли бы нашлось много женщин, которые, узнай они Эйдана так, как знала его жена, не побежали бы от него прочь. Она же всего-навсего считала его своим чудовищем и вряд ли считала это таким уж извращением, в котором он её попрекал, пусть и отчасти несерьезно.
[indent] Предпочтя, в отличие от мужа халату широкое полотенце в качестве, не стоило сомневаться, временной одежды, Маг прикрыла глаза, едва не урча от контраста мягких прикосновений пальцев с мазью к болезненным гематомам на коже, и вместо того, чтобы парировать обвинение, ответила на него с вызовом.
[indent] - Может быть это делает меня еще большим чудовищем, чем ты? Я же не просто вышла за тебя замуж, я угрожала, что убью всех, кто помешает мне быть с тобой, помнишь?
[indent] Она помнила это, как вчера, будто только вчера сидела лохматая, с запутавшимися в волосах травинками на Эйдане верхом и, игнорируя болезненные на тот момент ощущения между ног, клялась чужаку в том, что сделает его счастливым. Было даже интересно, получилось ли у нее, если учесть, что между ними происходило порой всякое…
[indent] - Ты не жалеешь, что тогда пошел на поводу у моих капризов?
[indent] Наверно, интересоваться сейчас было поздно, да и недостаточно честно, если учесть, что в них обоих еще говорили гормоны и приятное удовлетворение от пережитого. Наверно, такие вопросы стоило задавать тогда, когда у неё не получалось убаюкать плачущего Эрлинга, или когда они ругались из-за позднего возвращения Эйдана домой. Тогда, когда все было не так хорошо, как внезапно стало сегодня, но Магдалина позволила себе это маленькое жульничество. Ей было приятно думать, что муж все-так с ней счастлив.
[indent] Она перехватила его ладонь, когда та закончила наносить заживляющую мазь на её шею, и притянула к губам, чтобы поцеловать то место, где под тонкой прослойкой кожи ощущался пульс.
[indent] -  А тебе хочется еще чего-нибудь “особенного”? Может, не сейчас, но… У нас ведь еще две недели впереди.