[indent] Если он не придет, все это окажется пустой тратой времени и денег, - Магдалина перебирала непривычные светлые пряди и думала, что лицо в обрамлении их, в принципе, было действительно красивым. Таким красивым, что: вполне окажется во вкусе вашего мужа, насколько я успел с ним ознакомиться...
[indent] Этот голос в голове принадлежал уже не ей самой, а мистеру Миллеру.
[indent] Мистеру Миллеру, который уже два месяца по её просьбе следил за Эйданом Эйвери.
[indent] Мистеру Миллеру, чья одежда была постоянно измята, и от которого пахло чем-то кислым.
[indent] Мистеру Миллеру, который не курил разве что тогда, когда она встречалась с ним, толкая перед собой коляску с сыном, но который, если верить объявлению в газете: “профессионально улаживал семейные проблемы, помогал организовать разводы, добивался справедливости”.
[indent] Магдалине, за десять минут до полудня скривившей рот от той мерзости, которая называлась оборотным зельем, и теперь привыкающей к новому отражению в зеркале, новому росту, чуть большей худобе и светлой коже, уже не казалось, что ей так прямо-таки надо что-то улаживать, организовывать и добиваться. Ей больше хотелось вернуться домой к сыну, не придумывать никаких сценариев и не играть никаких ролей, забыть происходящее и происходившее, как страшный сон и постараться выкинуть из головы все поздние возвращения Эйдана, запахи женских духов на нем и отказы приходить к ней в спальню под предлогом усталости. Хотелось забыть собранный и предоставленный список мест, в которых мужа видели после работы и колдографии, на которых он снимал галантно с женских плеч верхнюю мантию.
[indent] “Белый кролик, мэм, - это заведение, которое пользуется определенной репутацией”.
[indent] Магдалине уже хотелось как-то разом перестать все это знать. Ей больше не казалась такой же удачной, как неделю назад, идея поймать мужа с поличным, она переживала за то, что няня не справится посидеть с Эрлингом три часа без присмотра его матери, и вообще чувствовала, как следом за эффектом от оборотного зелья под кожей стали покалывать мелкие иголочки нервозности.
[indent] Если он придет, то все будет кончено, - отражение в зеркале было все еще красивым, хоть и принадлежало со слов все того же мистера Миллера его знакомой проститутке. Маг казалось нелепым и несправедливым, что эти женщины тоже могут быть красивыми, как казалась нелепой придуманная к образу легенда - миссис Николь Драйер, американка, в Лондоне проездом, согласна встретиться с Магдалиной и её мужем, чтобы продать одну из картин в своей коллекции. Разумеется, согласно плану Миллера, Маг сама не должна была явиться на встречу, отправив мужу в Министерство записку, чтобы он обязательно сходил один, потому что она не может, потому что у Эрлинга болит живот.
[indent] Разумеется, больше всего ей хотелось, чтобы в ответ сова доставила письмо со словами, что без нее муж никуда не пойдет, а еще лучше, чтобы он пообещал лучше прийти домой пораньше, чтобы проведать их с сыном, но ничего такого не случилось, и только бутылка вина в номере слишком легкомысленно и фривольно намекала на то, что встреча может стать отчаянно не-деловой.
[indent] Картина, для создания должных декораций, впрочем, на всякий случай действительно имелась. Одно из полотен Левицкого, которые лежали в коробках в кладовых Эйвери-мэнора еще с их с Эйданом свадьбы, так и не извлеченные наружу и не приспособленные ни на одну из его стен, - за Магдалиной давали слишком увесистое приданое. Теперь оно стояло на треноге посреди холла в просторном двухкомнатном номере, но особую тревогу вызывало даже не то, что драгоценное произведение пришлось перемещать и держать в условиях далеких от идеальных для сохранности красок, но что через стенку в спальне находилась монструозных размеров кровать, как-то невольно заставлявшая думать о том, что Эйдан, пусть даже не сейчас, но в принципе, мог…
[indent] Ото всего этого становилось дурно и Магдалина кинула в камин немного летучего пороха, чтобы попросить у портье принести воды со льдом. Время приближалось к полудню. Вместе с ним все сильнее теплилась надежда, что муж все-таки не придет, а в мэноре саму Магдалину ждет записка о том, что он не решится на такое ответственное дело без нее. Было уже все равно на потраченные впустую деньги и, на какие-то несколько мгновений, уверив себя в том, что она просто стала слишком мнительной из-за бессонных ночей, а все списки и колдографии свидетельствуют только о случайностях и не более, Магдалина подскочила на стук в двери, полная надежды, что ей принесли воды, но снаружи, как бы это не казалось ужасно, стоял Эйдан.

[indent] Удивительно, но он не заметил подвоха.
[indent] В первое мгновение Магдалине показалось, что на самом деле Эйдан её узнал и тот ненавязчивый, но оценивающий взгляд, которым была одарена блондинка, в которую она превратилась, именно что выискивал соответствия между ней и женой. Или несоответствия, отклонения от нормального поведения, которые должны были, как казалось Маг, просто выпирать на передний план, потому что она ничего такого никогда раньше не делала, не умела и вообще все происходящее считала безмерно и сумасшедше глупым. Особенно когда Эйдан - такой статный, красивый, вежливый стоял напротив и, как всегда, заставлял сердце биться сильнее только от того, что по-особенному смотрел в глаза.
[indent] Встретившись с ним лицом к лицу, ей куда проще было уже поверить, что её супруг на самом деле не изменщик, не обманщик и все её подозрения были зря, и надо было бы постараться списать все как можно скорее на глупую шутку и вернуться домой, тем более, что Эрлинг был там без мамы уже около часа и вообще…
[indent] Но потом, когда еще по инерции Маг протянула мужу руку в ответ, он коснулся её кожи губами так, что стало очевидно - нет, Эйдан ничего не заметил.
[indent] Если бы заметил, не целовал бы так, как целовал. Не было бы этого чуть выходящего за пределы осторожности перехода от деловой вежливости к светской, не было бы чуть дольше протянувшихся секунд в прикосновении, не было бы этого взгляда поверх ладони, призывающего в него окунуться.
На саму Магдалину Эйдан, как ей казалось, не смотрел так уже бесконечно долго. Она теперь была не такая - то слишком беременная, то слишком уставшая после родов, то слишком взволнованная состоянием сына - и едва ли удостаивалась внимания, как женщина, но не замечала этого, потому что до сего момента не помнила, как это - быть настолько желанной. Теперь воспоминания накрыли её с головой, унесли в жаркий майский день, воскресили образ поданной ей руки на ступеньках бювета. На “Николь Драйер” Эйдан смотрел так же, как несколько лет назад на Магдалину Реверте, и не Николь, а Магдалина впала от этого состояния в легкий ступор. Она будто забыла как дышать, не то от волнения, не то от обиды, и если бы не выросший будто из-под пола коридорный с протяжным и галантным вступлением:
[indent] - Вода со льдом в триста пятнадцатый номер, мисс, - не факт, что быстро бы совладала с собой. Холодный кувшин, вместе с тем, заставил разорвать это затянувшееся рукопожатие и, принятый из чужих рук, встал вместо щита и опоры, немного помогая собраться.
[indent] - Прошу, проходите, Эйдан, - Магдалина сделала шаг в сторону, впуская мужа в номер, - прошу, зовите меня просто Николь.
Её голос теперь звучал иначе - ниже и приглушеннее, будто куда лучше годился для английского языка с его притупленной экспрессией. Будто принадлежал женщине, которая в принципе куда лучше подходила для этих мест. Подходила Эйдану.
[indent] При мысли об этом Магдалине стало не по себе. Не по себе было ревновать к себе, но не начать ревновать мужа было невозможно. Она спешно прошагала вглубь комнаты к углу, где на столике стояли предлагаемая отелем в пользование постояльцам посуда, комплимент в виде бутылки вина, какие-то фрукты в вазочке и, замаскировав волнение под отрешенное, слегка надменное спокойствие, принялась наливать себе воду в высокий стакан, непринужденно (как ей хотелось верить), продолжая разговор:
[indent] - Очень досадно, что так вышло с вашей супругой. Надеюсь, с вашим сыном все будет в порядке, - звучало это так, будто этой Николь совершенно все равно и на одну, и на второго, но вежливость, что называется, обязывала.
[indent] - Хотите что-нибудь выпить или предпочтете сразу взглянуть на картину?
[indent] Мистер Миллер говорил ей, что намекнуть на алкоголь будет не лишним, что приличный процент адюльтеров начинается или связан с алкоголем, если не как с причиной, то как со способом будущих изменщиков стать расслабленнее, и хоть Маг не верилось, что что-то в этом мире способно смутить Эйдана или заставить его нервничать, она сделала этот робкий шажочек, прикрывшись гостеприимством.
[indent] Добропорядочный супруг и глава семьи с её точки зрения сейчас должен был отказаться, оценить полотно, завершить сделку и уйти, спеша домой к жене и сыну, но что-то уже подсказывало, что так просто отделаться не получится.
[indent] Просто потому что с Эйданом Эйвери, по правде, никогда не было просто.

Отредактировано Magdalena Avery (2021-07-26 17:56:11)

[indent] Обманывать себя дальше становилось сложнее. Больше не срабатывали отговорки о том, что Эйдан что-то говорит из вежливости, что его слова в адрес незнакомки - не комплименты, а фигуры речи, что он, на самом деле, так пытается скрыть свою досаду на то, что его жена сейчас не с ним.
[indent] Магдалине, чуть отвыкшей от помпезных визитов на публику и уже больше года уютно чувствовавшей себя всего лишь любящей матерью самого прекрасного на свете ребенка и женой самого прекрасного на свете мужчины, очень некомфортно было от того, как поспешно пришлось вспоминать - как это, держать себя в образе максимально заинтересованной в скучном приеме, как улыбаться на нелепые замечания каких-нибудь стареющих маразматиков, как выставлять щиты и ограждения из манер, ужимок, реверансов и взмахов ресниц так, чтобы только никто не догадался, как тебе на самом деле дискомфортно и плохо. Как это - не выдавать себя, когда твой собственный муж смотрит на другую тем взглядом, который обещал только тебе и говорит о тебе так, будто никаких обещаний никогда не было.
[indent] Маг дернула бровью на его слова об излишней опеке. Наверно, на куда менее подвижном в плане мимики лице “Николь” жест выглядел разве что слегка саркастичным и вполне мог быть приписан к её собственному комментарию:
[indent] - Мой муж на данный момент в Штатах. Некоторым мужчинам свойственно порой излишне опекать свой бизнес, - но Эйдан, казалось, все равно бы не заметил ни подвоха, ни подлога. Он скользил взглядом по фигуре, принадлежавшей проститутке и выглядел вполне довольным жизнью, компанией и приглашением выпить. Более того, он выглядел во всем этом до того естественным, что чувство, которое всегда жило в Магдалине после первой встречи с будущим мужем, чувство собственной исключительности в его глазах, рвалось и рушилось внутри нее, оставляя на своем месте уничижающее и болезненное ощущение.
[indent] Эйдан смотрел на фигуру совершенно другой женщины так же, как когда-то майским днем в бювете смотрел на фигуру будущей жены. Маг тогда приняла этот взгляд за любовь, но сейчас убеждалась, что это была всего лишь похоть, и начинала с ужасом для себя понимать, что возможно никогда и не была для своего мужа лучше других, если даже сейчас, с первой встречной, с придуманной версией несуществующего человека он смотрел на “шедевр”, как когда-то смотрел на испанскую принцессу.
[indent] - А вы мастер говорить комплименты, Эйдан, - она улыбнулась, подходя ближе, чтобы забрать из рук бокал, чью ножку, по правде, хотелось сжать так, чтобы та треснула в пальцах. Что делать с содержимым решить было, по правде, еще сложнее, - желание выпить его залпом, чтобы заглушить поднимающуюся изнутри желчь, конкурировало с желанием плеснуть его Эйдану в лицо. Хотя последнее, пожалуй, было еще не совсем своевременным. Пока супруг обходился лишь взглядами и словами, обвинить его в чем-то было голословно, хотя и не лишено смысла, если учесть, что за такими взглядами и словами обычно следовало в их отношениях и в их спальне. Лениво качнув запертым в стеклянные стенки вином, Маг посмотрела Эйдану в глаза. Посмотрела так, как смотрела сама, когда они немного ссорились, или когда обвиняла его в каком-нибудь маленьком, несерьезном проступке, вроде опоздания на ужин или неправильном выборе цветов для букета, который он преподносил ей в подарок.
[indent] Эйдан не распознал подвоха.
[indent] - Боюсь обидеть эту страну, но по правде, она кажется мне весьма скучной. Возможно, у меня просто не было приятной компании, чтобы оценить её по достоинству. Ведь Британия - это, должно быть, в первую очередь, британцы? Скажете какой-нибудь тост по случаю, Эйдан?
[indent] Магдалина улыбнулась, вопросительно склонив голову так, чтобы светлые, не такие тяжелые и длинные, как её собственные, волосы соскользнули с тонкой и изящной шеи блондинки. Один чертов британский аристократ, как Маг успела уяснить за годы своего брака, просто обожал целовать её в шею так, что приходилось регулярно пополнять косметичку заживляющей мазью, а гардероб - платьями с высоким воротом. Теперь предстояло выяснить - только ли её это касалось.

[indent] Магдалина, даже глядя на Эйдана глазами другой женщины, не могла им не любоваться. Когда он снова начал вести себя с ней чуть менее привычно, чем в их повседневной жизни в стенах особняка, когда стал звучать чуть более мягко, когда в его голос снова прокрались какие-то чарующие нотки, когда он говорил один комплимент, казалось, только затем, чтобы сразу покрыть его другим, он становился, поистине, неотразим, и голова, казалось, принялась кружиться не только от того тошнотворного, болезненного ощущения, которое тащило за собой ставшее совсем очевидным предательство, но и от того, что поведясь на эти ухаживания однажды, сейчас легко можно было повторить все снова.
[indent] Со своей никак не угасающей любовью Маг, вероятно, хотела бы, чтобы муж с ней сейчас пил вино, говорил красивые слова и целовал в шею, но удручающее осознание того, что все это он с легкостью, смелостью и тем же изяществом делает не с ней, уводили у нее землю из-под ног и заставляли комнату становиться перед глазами бледнее, размывая очертания предметов. Привычный мир таял, поскольку больше не имел никакого смысла.
[indent] В фокусе оставалось только лицо Эйдана, и поначалу Маг не могла понять, отчего так происходит, но очень скоро, стоило только ему притянуть эту Николь к себе за талию, как она осознала, что её колючую обиду, её недостойное наследницы именитого рода унижение питает вполне себе объяснимая, едкая, как кислота, злость.
[indent] Три поцелуя в шею - это как три удара колокола при кладбищенской часовне. Чувство собственного достоинства и привитую в отцовском доме гордость Магдалина хоронить не хотела, значит, по всей видимости, отпевать стоило свои пять лет обманчиво счастливого замужества. Знать бы, что так будет, можно было бы обеспокоиться соответствующим нарядом и заказать панихиду по разбитому сердцу заодно.
[indent] Поцеловать себя она, разумеется, не позволила, мягко надавив на нижнюю губу Эйдана пальцем. От горькой усмешки удержаться тоже было сложно. Горькая усмешка - это такой способ чуть притормозить начинающие душить слезы.
[indent] - Я думала, что вашим способом уравновесить бушующие страсти стал брак с испанкой, - как-то несвоевременно и немного не к месту, но Маг подумалось, что Николь, вероятно могла и не знать, что супруга мистера Эйвери - именно испанка и, зачем-то продолжая разыгрывать эту нелепую роль, она поспешила оправдаться, заодно отступая из теперь душивших её обьятий.
[indent] - Не обессудьте, Эйдан. Я просто навела справки. Полезно знать о покупателях чуть больше.
[indent] Дабы не пропадать уже сказанному тосту, Маг сделала большой глоток из бокала. Вино показалось ей слишком кислым, будто испорченным, хотя на самом деле в тот момент портилось, скорее, что-то в ней самой. Последние остатки восторженной наивности, последние попытки оставаться в уютном самообмане исчезали. Волшебный, дивный, горячо любимый мир Магдалины, до этого давший трещину, теперь рассыпался, как ей в тот момент казалось - навсегда и явно с охотой готовясь погрести и её под обломками. Самоконтроль давался все хуже, она отступала от супруга все дальше и задавала вопросы все строже.
[indent] - У вас ведь красивая жена и со стороны вполне себе счастливый брак, или этого мало для ваших бушующих страстей?
[indent] Её начало заносить. Не исключено, что в голову ударило вино. Или осознание того, как бездарно и глупо она пыталась верить. Или то, как с каждым новым словом супруга ей до зуда в руках хотелось уже не просто плеснуть в него, а кинуть в него бокалом. Или, этого тоже нельзя было исключать, сказывалось отступающее действие оборотного зелья. Мистер Миллер предупреждал Магдалину, что оно не будет работать долго, и что ей нужно вести себя максимально “эффективно”. Что ж, с Эйданом не понадобилось и этого. Он легко и ни разу не усомнившись, уничтожил свою супругу и их общее счастье.
[indent] - Вы думаете о своей жене в такие моменты, как этот, Эйдан?
[indent] Дрожь в голосе скрывать больше не было никакой возможности, да и сам голос понемногу становился выше и звонче, будто снова в нем сочился сухой жар южных ветров и той страсти, которую кому-то, видите ли, приходилось уравновешивать. Кожа темнела. Волосы тоже, к тому же вытягиваясь ниже лопаток, и первые слезы потекли по уже не таким острым, не таким отрешенным чертам лица.
[indent] - Ты вообще думаешь о нас? Ты помнишь обо мне?!

Отредактировано Magdalena Avery (2021-08-08 22:38:07)

[indent] Ей, конечно же, не хотелось, чтобы он её трогал. Ни сейчас, ни когда-либо еще по ощущениям этого ранящего “сейчас”, которое в весьма еще юном возрасте Маг определенно рисковало не забыться никогда.
[indent] Когда Эйдан ловил её руки, когда пытался прижать к себе, или прикоснуться губами, она вилась и вырывалась из объятий, в которых планировала провести всю жизнь, потому что сейчас они делали ей больно и только пытались затащить и запутать в себе, как колючки маквиса или тугие стебли дьявольских силков.   
[indent] - Ты мне врешь.
[indent] Маг собирала руки в кулаки, упиралась мужу в грудь, пыталась отбиться тыкаясь наугад и наощупь, только бы стать дальше и от него самого, и от той лжи, которую он пустил в их жизнь.
[indent] - Ты все мне врешь.
[indent] Она едва ли видела его лицо, быстро завешенное пеленой слез, но хорошо ощущала его хватку и то, как он, точно потерпевший крушение, пытался уцепиться за нее, как за обломки корабля. В этой их первой в жизни серьезной катастрофе, все рушилось, и первым бастионом пало доверие. И оправдания казались чушью, и попытки прикрутить несуществующие причины трансформации Маг звучали жалко, и вся эта несусветная околесица про то, что он обо всем догадался, и так с трудом пробивающаяся через шум в голове, еще хуже наслаивалась на запротоколированые на пергаменте сухие факты наблюдений с приложенными колдографиями и бесцветными комментариями, сказанными на скамейке в парке, пока одной рукой можно было качать коляску с наследником семьи Эйвери. 
[indent] - Я все знаю. Ты и без меня давно “освежаешь” наши отношения! Не трогай меня!
[indent] Магдалина с силой отдернула руки Эйдана от своего лица, едва не свалив треногу с бесполезно вытащенной из чулана картиной, сделала шаг назад, и выставила перед собой полотно с задернутым тканью шедевром, как щит.
[indent] - Не прикасайся ко мне! Две недели назад ты не задерживался в министерстве. С некой длинноногой шатенкой лет тридцати ты заходил в “Белый кролик”, чтобы провести там два часа.
[indent] За мольберт оказалось необыкновенно удобно держаться и, выставив его перед собой, как физическую преграду, из-за него было проще рассказать все то, что накапливалось, наслаивалось и, наконец, прорвалось под собственным весом наружу, стоило только воочию убедиться, что Эйдан готов прикасаться губами не только к её коже. Магдалина выкрикивала известные ей факты так, будто каждый из них помогал ей становиться чуть более собой - смуглой, стройной испанкой с темными глазами и волосами, которые сейчас растрепались и только и липли к мокрому от слез лицу.
[indent] - На прошлых выходных у тебя не было срочных вызовов - ты был с девицей лет двадцати в парке, а потом скрылся в неизвестном направлении, и я помню, что ты появился только под вечер.
[indent] Ей казалось, что каждым новым словом она полощет как лезвием по собственным ранам, пуская не то кровь, не то гной, который копился и копился днями и неделями подозрений и страхов.
[indent] - Месяц назад у тебя тоже не было повода задерживаться на работе, но ты обедал в ресторане с секретаршей из транспортного отдела и есть все основания полагать…
[indent] Маг захлебнулась в этих полагаемых основаниях, сжимая дрожащие губы, чтобы с новым потоком слез выдавить:
[indent] - Её звали Эстель… Эйдан, как ты мог мне изменить с женщиной, у которой такое глупое имя?
[indent] На язык и просилось, и боялось вырваться более общее: “Как ты вообще мог мне изменить?” Столько признаний, обещаний, прожитых вместе дней и ночей. Их ребенок - лучшее, что их любовь только могла создать на этом свете. Главное чудо Магдалины. Лучшее свидетельство её бесконечной преданности мужу, но, видимо, только её.
[indent] - Если ты меня больше не любишь, ты мог мне просто сказать. Найди в себе мужество просто сказать, что ты хочешь все закончить.
[indent] Она готова была кружить по этой комнате бесконечно, только бы он не приближался ни на фут, но в какой-то момент эти хаотичные метания завели её в угол, в котором она сжалась, закрыв лицо руками.
[indent] - Ты же никогда не был трусом, Эйдан.
[indent] Она сползла вниз по стене, осела безвольной куклой на пол, чувствуя только как начинает болеть голова и все более и более мокрыми становятся от слез рукава. У нее больше не хватало сил ругаться. Не было в легких воздуха на громкие звуки. Маг только шептала обиженно, сквозь всхлипы:
[indent] - Я же слышу на тебе запах их духов каждый раз, когда ты возвращаешься домой.

Отредактировано Magdalena Avery (2021-08-09 22:12:42)

[indent] Самым отвратительным в собственном положении казалось то безумное, безысходное ощущение несчастья, которое захлестнуло Магдалину с головой, утопило в себе, заполнило целиком изнутри и не оставляло никакого шанса на выход. Такого с ней никогда не было раньше. Она привыкла быть сначала любимой дочерью, потом любимой женой. Ей никогда не приходило в голову, что кто-то, пусть даже не всерьез, пусть по незнанию, но способен сделать ей так плохо.
[indent] Они, случалось, ссорились с Эйданом раньше. Оба были достаточно молоды для этого и недостаточно опытны в сфере выстраивания отношений. К тому же у него был слишком требовательный характер, а она слишком не привыкла в чем-то себе отказывать. Конфликты случались - иногда серьезные, иногда совсем глупые, но всех их объединяло одно. Магдалина точно знала, что они закончатся. Могла, конечно, драматично представлять себе, что это не так, могла бросаться словами о невозможности прощения, но все равно всегда, в глубине души знала, что все это было не взаправду и не всерьез. Что умолкнет эхо от хлопков демонстративно закрытых друг перед другом дверей, стихнут эмоции в голосе, разожмутся кулаки и снова захочется прижиматься друг к другу всем телом, ловить поцелуи и обожать каждую минуту, которую можно было провести друг с другом.
[indent] Сейчас все было иначе. Слишком яркие образы того, где и с кем был её муж, всякий раз когда отлучался из дома, живо вставали перед глазами, стоило закрыть веки, и тогда под ними снова собирались слезы, от которых уже щипало и стягивало кожу на лице. Слишком невероятной казалась возможность прощения и слишком глубоким было ощущение позора, который навлек на неё Эйдан.
[indent] Кроме самой Магдалины о случившемся, явно знал мистер Миллер, и все те женщины - неделю, две, месяц назад - они, наверняка, в душе смеялись над ней, простодушной дурой, которая до последнего предпочитала ничего не замечать. Любить мужа. Любить их сына. Верить в то, что этой любви будет достаточно, чтобы пережить тяжелый период беременности и первых лет материнства.
[indent] А теперь выходило, что красивая сказка Магдалины кончилась? Если открыть глаза сейчас, то по ту сторону век её ждал только проклятый пошловатый номер в отельчике, где её муж чуть не изменил ей с ней же самой, где не стеснялся врать, глядя в глаза, совсем недостойно кабальеро, который мог победить смерть на арене.
[indent] Его голос звучал все ближе и ближе к ней, пока не раздался совсем рядом, пока не стал тихо извиняться, не стал обещать, не стал признаваться в любви… Магдалина, безумно уставшая от слез, не поняла, откуда в ней нашлись новые, снова потекшие ручьем, стоило только поднять заплаканное лицо и увидеть, какими виноватыми глазами на нее смотрит Эйдан. Он звал её домой, но она понятия не имела, как это возможно, даже разойдись они в разные крылья особняка и не пересекайся больше никогда в его стенах. Эйвери-мэнор для нее был слишком Эйвери. В нем все носило фамилию мужа, и все напоминало о нем.
[indent] - А что мы будем делать потом? Мне надо будет собрать вещи и уехать с Эрлингом обратно в Испанию? Как я потом смогу жить с тобой под одной крышей, если буду знать, что ты…
[indent] Магдалина почувствовала, что она не может произнести это вслух. Её парализовывала сама возможность составления предложения вроде: Ты трахал каких-то шлюх, пока я баюкала нашего ребенка. У нее немел язык, тряслась губа и руки сами сжимались в кулаки. Она, едва сумев поднять налитый плавленным свинцом левый, тыкнула Эйдана в плечо, и уронила ладонь на колени.
[indent] - Ты разбил мне сердце, понимаешь, Эйдан! Мне никогда еще не было так больно!
[indent] Маг снова начинало трясти, ей было сложно верить мужу, еще сложнее - не верить его признаниям в любви. Ей не хотелось быть с ним рядом и отпускать его. Ей очень бы хотелось, наконец, уже проснуться от этого кошмара, но то, как часто приходилось поднимать руку, чтобы утереть влагу с лица, говорило, что это не сон.
[indent] - Я даже плакать не могу перестать!
[indent] Маг злилась теперь еще и на саму себя за потерянный напрочь контроль, кусала губы и, наконец, не выдержав, не то близости Эйдана, не то самого ощущения бездействия, опираясь на стенку, постаралась подняться.
[indent] - Я хочу вина… Не трогай меня!
[indent] Она скомандовала строго, встала, сделала пару шагов, пошатываясь и замерла в нерешительности. Она не помнила даже, где оставила свой чертов бокал. Даже чертово желание заглушить боль алкоголем было неисполнимо, для такой наивной, глупой, несуразной идиотки, как она.

Отредактировано Magdalena Avery (2021-08-10 21:29:10)

[indent] Эйдан все говорил, говорил, говорил. Говорил то, что, по мнению Маг, должен был говорить ей и ей лишь одной всегда, обещал то, что уже когда-то было обещано, не то повторяясь, не то возвращая все на круги своя, в единственно логичное положение вещей, где супруги Эйвери были самой красивой и счастливой парой во всей Британии, если не в мире.
[indent] За считанные минуты Эйдан снова стал тем, кого его жена привыкла и кого предпочитала видеть подле себя, - совершенным, идеально заботливым мужчиной, который не отходил от нее ни на шаг, но не потому что преследовал, а потому что хотел оказаться рядом с поддержкой. Ей вспоминалось их лучшее время вместе - то, как он целовал её в висок после изнурительных родов, как придерживал за поясницу, чтобы уже совсем тяжелой, совсем беременной помочь спуститься по лестнице, как в том же Истборне, поездку в который никак нельзя было представить без него, несмотря на всю красоту поздней весны, носил на руках, стоило только пожаловаться  на усталость после прогулки.
[indent] Все годы с момента их знакомства Эйдан казался Магдалине куда ближе всех людей на планете. Она, науськанная не то бабкой по материнской линии, не то прочитанной литературой романтического толка, искренне верила, что они с супругом были предназначены друг другу еще до своего рождения, и потому не удивлялась, когда с ней случилась и любовь с первого взгляда, и какой-то едва знакомый англичанин внезапно затмил всех тех, кого она когда-то называла родными и близкими.
[indent] Маг не переставала их любить, разумеется, тоже. Но с Эйданом все было совсем по-другому. Он просто оказался Всем и пробыл этой абсолютной единицей все то время, пока они не зачали Эрлинга.
[indent] Эрлинг, как живое доказательство их любви, как еще один абсолют её существования, пронесенный через тяжесть и боль, постепенно заместил отца в фокусе внимания Магдалины, но отнюдь не в её сердце, разместившись в нем по соседству и в совсем ином качестве - как нечто, что оно, в том числе породило, с чем так счастливо было биться в унисон. Эйдан же, как и было сказано, жил там всегда, появился с первым вздохом самой Маг и только и ждал, чтобы оформиться в реальности. Оттого так тяжело было, что сейчас в отведенном для супруга месте в душе будто полыхала и кровоточила дыра. Жить с ней было совершенно невозможно, и куда раньше, чем успела схлынуть обида от случившегося предательства, пришло понимание, что больше всего здесь и сейчас Маг хочется, чтобы все вернулось на круги своя.
[indent] Ей хотелось, чтобы её снова держали в объятьях, гладили по волосам, целовали в шею, носили на руках. Тогда, наверняка, и комната перестала бы уходить из-под ног, и слезы бы перестали щипать глаза, и вино не так мерзко ощущалось во рту.
[indent] - Оно слишком кислое, - после пары больших глотков зачем-то отчитавшись о своих наблюдениях, Магдалина протянула бокал обратно мужу, теперь ощутимо вздрогнув, когда из пальцы случайно соприкоснулись. Это простое прикосновение уже хотелось продолжить, превратив в объятья, поток соленой воды из глаз тоже утих, но упрямая обида пока еще мешала поддаваться самому очевидному порыву - порыву послушать того, кто столько раз сказал “люблю” и опереться на него, как раньше.
[indent] - Но ты уже говорил, что станешь самым счастливым в нашу первую ночь вместе. Ты перестал быть счастлив со мной? Зачем тебе были нужны эти женщины?
[indent] Магдалина продолжала тереть глаза и лицо, хотя уже больше от того, как их раздражали и стягивало от недавних рыданий. Она же пыталась все еще казаться строгой и сердитой, хотя, как и с предначертанностью их с Эйданом встречи, уже понимала, к чему все придет в итоге, и её это “все” устраивало. Она, в конце концов, могла ради любви всей своей жизни освоить эту хитрую науку - прощать. Тем более, всего один раз, и ради того огромного счастья, которое у нее было.

[indent] В его объятьях, когда они предназначались именно ей, Магдалине было уютно, надежно и спокойно. Почти как в детстве, когда она уезжала из этой страны на каникулы к себе домой и снова оказывалась в окружении таких солидных и, одновременно, милосердных к ней старших членов семьи Реверте, что рядом с ними могла, ни на что не оглядываясь, позволить себе побыть глупой, безответственной, ранимой, - какой ей самой хочется. Это семья приучила её к тому, что есть люди, рядом с которыми ширма манер и вуаль высокосветской степенности совершенно необязательна, и с тех самых пор Маг всегда делила мир на своих и чужих, на тех, до кого не было никакого дела, и тех, ради кого только и стоило жить.
[indent] Эйдан перекочевал во вторую категорию стремительно. На то, чтобы он стал “своим”, понадобилось куда меньше, чем три недели его отпуска в Испании. Куда раньше, чем с момента озвученного громогласно, эпатажно, триумфально и на широкую публику предложения стать его женой, Маг чувствовала себя рядом с ним в безопасности, как с родителями или братьями, только еще удивительнее, легче и глубже. У нее плохо укладывалось в голове, и еще хуже - в сердце, что ему можно не доверять, и, вероятно, когда только возникла возможность начать доверять снова, Магдалина предпочла за нее уцепиться, войдя в более привычное для себя состояние.
[indent] Она пока не обнимала мужа в ответ, но уже больше по инерции и из упрямства, зато смиренно сложила руки у него на груди, ладонями ощущая, как там за слоями ткани, кожи, мышц, в костяной клетке бьется в унисон с её собственным такое родное сердце - самый любимый и успокаивающий звук на свете, который она только могла услышать, с которым конкурировало теперь разве что тихое посапывание в кроватке их сына.
[indent] Маг прислонила голову к плечу Эйдана. Биение стало ощутимее. Чужое дыхание, мерными колебаниями покачивало её, будто хотело убаюкать. Голос супруга продолжал звучать ласково и говорил то, что больше всего Магдалине нужно было услышать, - что она исключительная, что она способна принести счастье одним своим существованием, что она любима и была, и будет любима дальше.
[indent] Оказывается, Эйдан тоже ревновал её, только, смешной упрямец, к тому времени, которое она проводила с сыном. Это казалось немного нелепым, но на тот момент не непоправимым. Когда муж стирал с её лица слезы, ничего непоправимого, казалось, в принципе не могло существовать. Маг поняла, что от одного взгляда на его смягчившееся, безусловно нежное к ней лицо, ей хочется улыбаться, и хоть улыбка пока получалась слабой, именно с ней она потянулась к нему навстречу, чтобы встретить поцелуй.
[indent] - Я всегда буду с тобой, Эйдан. Я ведь клялась тебе в этом, помнишь?
[indent] Её руки сами собой нашли его плечи, пальцы легли на шею, зарылись в короткие волосы, дыхание смешалось, превратилось в единое на двоих и все снова стало хорошо. На всю ту ощущаемую Магдалиной на них с Эйданом двоих вечность, которую она им отводила, и которую переживала в каждом мгновении их единений. Теперь они могли идти домой, и где-то, вместе с пойманным слухом тиканием настенных часов, начала пробиваться привычная тревога за сына, но оставленная с ним няня пока не объявлялась, что успокаивало и давало отвлечься на губы Эйдана, на руки Эйдана, на всего Эйдана, который знал её уже так хорошо и так безошибочно, что даже когда поцелуй прервался, размыкать объятия не хотелось, а хотелось стать только ближе.
[indent] Магдалина расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке у мужа, проскользила губами по его подбородку, легко прихватила ими мочку уха и прошептала.
[indent] - Я хочу быть с тобой, - потому что только так было правильно. И только так можно было лишний раз показать Эйдану, что она действительно лучше остальных. Что она единственная должна существовать для него, как он и только он существует для нее.

Отредактировано Magdalena Avery (2021-08-14 10:22:01)

[indent] В этот раз секс вышел потрясающим. Сказывалось не то общее эмоциональное напряжение, которое никак не хотело покидать стены этого номера, не то острое, дурящее Магдалине голову ощущение того, что они с Эйданом все еще принадлежат друг другу, не то он сам, её самый любимый и самый потрясающий супруг, который все еще слишком хорошо знал её, и слишком хорошо целовался. Опасность разрыва, еще недавно осязаемая и более, чем реальная, напугала Маг так, что она отшатнулась от нее, как от края пропасти, и, предсказуемо, оказавшись в надежных, поддерживающих, ласковых объятьях супруга, предпочла раствориться в них. Его руки, его губы, он сам на долгие, сладкие минуты стал тем волшебным средством, которое лучше любого маховика времени вернуло их обоих в тот период, когда безоговорочную любовь Магдалины не омрачали еще подозрения и страхи. Ей не хотелось отпускать это ощущение, и потому, когда Эйдан притянул её к себе, она подвинулась еще ближе, закинула ногу на его беро, обняла так, чтобы чувствовать, как покачивается его грудь при дыхании, и положила голову на плечо, где было слышно, как бьется его сердце.
[indent] Это были блаженные минуты покоя, когда в голове еще шумело от любви, а тепло разгоряченных тел так хорошо сохранялось в объятьях. Где-то неподалеку, брошенное на полу, мялось платье, собранные под ними складками простыни немного давили на кожу, но будущее теперь казалось светлым и ровным.
[indent] Достаточно было всего-лишь простить Эйдана, чтобы все снова стало хорошо.
[indent] Магдалине тогда казалось, что она все отлично поняла, приняла и смирилась, чтобы суметь с этим жить дальше. Её любимый и самый лучший супруг, действительно, просто оступился, просто не справился с тем, что они стали родителями, что было немудрено при том, что ему приходилось еще и работать. Дело было, по всей видимости, не в ней. Не в том, сколько пришлось приводить в порядок фигуру после родов, и даже не в том, что она не справилась с тем, чтобы удержать его любовь, внимание и желание обладать ей. Эйдан все еще любил её, но просто не справился делать это правильно, немного оступился, поддался глупому соблазну, ошибся. Ошибиться ведь мог каждый, да и какой бы женой была сама Маг, если бы не подставила в такой момент своему мужу плечо и не оказала бы поддержку? Уж точно не той, которой хотела бы быть, и которой быть обещала.
[indent] О том, что он явно ничего не чувствовал к тем, другим женщинам, Маг говорило еще и то, как несерьезно он отнесся к произошедшему. Когда она только нанимала себе детектива, она чувствовала себя просто ужасно, думая, что будет, если её подозрения окажутся беспочвенными, то сам факт слежки безусловно оскорбит Эйдана, но он умудрялся об этом говорить очень легко, будто даже немного подшучивая. Комментарий о её якобы “талантах” показался Магдалине совсем неуместным. Он будто разрушал всю магию их примирения и заставляя вспоминать те ужасные, полные подозрений и переживаний дни, вместе с самым мерзким - сегодняшним. Скорее защищаясь от них, чем желая сделать больно мужу, она сжала покоящуюся на у него на груди ладонь в кулак и едва ткнула им в ребра. Потом Маг поднялась на локте, убрала волосы с рассерженного лица, посмотрела в расслабленное лицо супруга и очень сердито заявила:   
[indent] - Не вздумай меня за это хвалить, Эйдан! Даже в шутку - не вздумай! Это было ужасно и мерзко! Я так испугалась, что стала тебе отвратительной, что ты меня больше не любишь, что ты бросишь меня, что ухватилось за то объявление в газете, как за соломинку. Я очень надеялась, что этот детектив ничего не найдет, а когда он нашел… Когда он…
[indent] Она почувствовала, как снова начинает колоть в груди, как начинает торопливее стучать сердце, и сделала глубокий вдох, чтобы суметь сказать следующую фразу, не разрыдавшись снова.
[indent] - Ты сделал мне очень и очень больно, любимый. Мне никогда еще не было так больно, как когда ты стал говорить комплименты этой “подходящей женщине”, - Маг переместила ладонь на щеку Эйдана, погладила её ласково, не требовательно, хотя и сделала это для того, чтобы он не вздумал отвести от нее взгляд.
[indent] - Поклянись мне, что никогда больше не будешь меня обманывать, и что я останусь твоей единственной любовью навсегда.