На диво вежливую, корректную и никак не нарушающую субординацию инициативу заслуженного аврора Аластора Грюма грех было не уважить — и, разумеется, их совместное участие в недавних событиях в совокупности с членством в Ордене Феникса ничуть не повлияло на решение Урхарта. Оно просто стало первопричиной его решения.

Рабочий день заместителя главы департамента предсказуемо затягивался, в то время как Аластор этим вечером был полностью свободен — но когда сотрудник ДОМП проявляет такое служебное рвение, его необходимо поощрять. Словом, в выигрыше от такого расклада были все, кроме задержанного. Тряхнуть его тоже стоило горяченьким, пока не опомнился и не успел прийти в себя. Более того, у Элфинстоуна были все основания не откладывать допрос в долгий ящик: как известно, хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам, а мало ли кто ощутит в себе приступ рабочего энтузиазма с утра пораньше? Скримджер, к примеру, наверняка заинтересуется, кого это приволокли в блок предварительного задержания и почему, а подпускать к задержанному руководителя аврората было совсем не в интересах «тайных» участников схватки.

Грюму Стоун доверял в достаточной степени, чтобы оставить допрос на него, но раз уж это было отчасти делом Ордена, имело смысл официально взять его под свой контроль, чтобы пресечь ненужное постороннее вмешательство в зародыше. К тому же, Урхарт придерживался старой истины о том, что доводить процесс до конца должны те, кто его начал, и этот принцип его до сих пор ни разу не подводил. Поэтому, когда Аластор ещё на месте событий заявил о своём желании провести беседу с задержанным, Элфинстоун скупо кивнул и уведомил аврора, что ждёт его в допросной в 22:00. На этом их публичный разговор был завершён. После этого зам Большого Начальника ещё немного подействовал на нервы дежурной группе хитов, вынес благодарность Медоуз и её департаменту за оперативные действия по тушению огня, проследил за тем, как упаковали и отконвоировали пойманного преступника, и сам вернулся в Министерство.

С Аластором они встретились перед дверью в допросную и обменялись понимающими взглядами. Большего им сейчас было и не нужно. К тому моменту, как они вошли в полупустую комнату без окон, задержанный уже был там: сидел за столом на прибитой к полу скамье в обществе одного из хит-визардов со связанными перед собой заклинанием руками и дожидался решения своей участи. «Петрификус» с него сняли, но выглядел он всё равно так себе. В том смысле, что так себе из него был бандит и тем более Пожиратель Смерти. По другую сторону стола стоял единственный стул, но Урхарт быстро решил эту проблему, коротким движением руки заставив второй придвинуться от стены, без палочки и невербально. Отпустив караулившего преступника хита, Стоун подошёл и сел на один из стульев, посмотрел тяжёлым взглядом на пойманного с поличным, потом глянул на самопишущее перо в чернильнице, и то, нетерпеливо встряхнувшись, заняло исходную позицию над пустым листом пергамента на столе.

— 24 февраля 1978 года, допрос задержанного на улице Сорока Кошек, обвиняемого в незаконном проникновении в частную собственность, порче чужого имущества, покушении на убийство и нападении на сотрудников Министерства Магии. Присутствуют старший аврор Аластор Грюм и заместитель главы департамента правопорядка Элфинстоун Урхарт. Назовите ваше полное имя, дату рождения и род деятельности.

Начинать надо с простого — и даже не потому, что того требует процедура, а просто чтобы посмотреть реакцию и составить впечатление об экспонате, угодившем в лапы правосудия.

Отредактировано Elphinstone Urquart (2021-05-10 18:56:52)

[nick]Billy Hill[/nick][status]это она виновата![/status][icon]https://i.ibb.co/SRmhndx/image.jpg[/icon][info]<div class="lzname"> Билли Хилл </div> <div class="lztit"><center> 27 лет катится по наклонной </center></div> <div class="lzinfo">недочистокровен<br>конторская крыса<br><br></div> </li>[/info]

Били Билли, но недобили. И это была единственная хорошая новость на этот вечер.
А плохих было хоть отбавляй. И ладно мелочи, как-то полный провал (ох, и бесится, наверное, Чарли – а впрочем, сам виноват) и побег узкоглазой ведьмы (и черт с ней, черт!), - это терпимо и можно пережить. Но так ведь его поймали, арестовали, связали, отконвоировали и к стулу приковали – и это было мягко сказать, неуютненько. А вдобавок у него жутко чесалось под правой лопаткой. Видимо, от нервов. А может от того, что Линда-дура вспоминала его в этот самый момент, жалела, видимо, что сбежала к магглу проклятому. Последняя мысль утешала (последние минут пятнадцать так точно), но отнюдь не помогала решить главную проблему. Под правой лопаткой чесалось вот просто жуть как. А он был связан, ни рукой пошевелить, ни ногой, никаких шансов почесаться. И стенка далеко, а спинка стула вроде и близко, но не шелохнуться. А чесалось аж жуть как. Все от нервов, без сомнения от нервов.
Билли мог бы, наверное, сочинить прекрасную историю о том, что идея не его, что он проходил мимо, что прокляли его (и проклятие это звали Линда!), что не виноват он, в конце концов, честное слово. Он мог бы, правда мог, все это придумать и даже убедительно. Вот только все его мысли занимала проклятая правая лопатка, под которой, вот проклятие, чешется, но нельзя почесать. И чтобы отвлечься Билли вспоминал положения о таможенных пошлинах на экспорт и импорт от первого до последнего пункта с точностью до кната. Вот только это не помогало. Тогда он начал считать от одного до ста – и это тоже не отвлекало, ни на минуту. Мысль, как проклятый хомяк в колесике, то и дело возвращались к правой лопатке. Чешется. Как же, черт возьми, чешется.
Билли был почти готов скулить и унижаться перед охраняющими его истуканами: «Статуя каменная, правопорядочная, сделай дело доброе – спинку почеши,» - и даже наплевать, что оба охранника мужики. Один раз ведь не? Правда?! Ведь чешется же. Помогите! И Билли был готов кричать и во всем признаться, вот только рот был скован заклинанием немоты. И никто не смотрел ему в глаза, чтобы прочесть в них: «Умоляю, почешите под правой лопаткой».
Он обречен. Никто ему не поможет. И оставалось только терпеть.
И Билли терпел. Терпел эту страшную пытку, Терпел, наверное, целую вечность. Бесконечность.
А под лопаткой все чесалось и чесалось, аж жуть.
И утонув в мучительной невозможности почесать там, где чешутся, Билли почти пропустил момент, когда к нему в камеру невозможности и пыток пришел сначала один, а потом еще один. И первый начал составлять протокол. Имя-вес-рост-возраст-звание, да что угодно! За разрешение почесаться Билли был готов сознаться во всем. Так что он заговорил, едва с него сняли затыкающие рот чары.
- Уильям Джейкоб Хилл, пятнадцатое марта, тысяча девятьсот пятьдесят первого, сотрудник таможенного отдела, - как на параде бодро отрапортовал Билли и почти умоляюще добавил, - а спинку можно почесать? Очень надо.

О, Моргана, да! Это было невероятно.
Нереальное ощущение – после бесконечных, капающих густой смолой минут, часов, вечности мучительного ожидания почесать там, где чешется. Уникальное удовольствие. И если бы правопорядочная суровая морда предложил бы Билли выбирать между коленопреклоненным раскаянием Линды и вот этой самой прекрасной возможностью почесаться, Билли бы не сомневался в решении. Что значит эта дура по сравнению с физическим удовольствием почесаться.
Билли упоенно, самозабвенно и вдохновенно воспользовался случаем и поскреб под правой лопаткой. Да-да, вот именно там, где надо. Потом он почесался еще раз, на всякий случай. И еще один контрольный. И лишь после этого смог отвлечься от шикарных физических ощущений и уделить внимание своей участи. Незавидной участи. Тусклой и серой, как стены этой комнаты-клетки, где он сидит на шаткой табуретке напротив двух суровых морд, которые теперь, кажется, век будут задавать ему вопросы, пока не вывернут наизнанку всего от души до мозжечка. Печальная перспектива. А все ведь из-за Линды! Не сбеги эта дура с магглом, да в жизни бы не было той попойки! Вот, правда, поклясться готов, капли бы в рот не взял. Честно. И с Чарли бы пьяным языком не трепал, и не влип бы тогда в дерьмо всех этих сорока кошек, что дали имя той улице, где живет или уже не живет, узкоглазая ведьма. Не влип ведь, правда? Если бы не дура Линда – так точно! Она во всем виновата – в этом Билли не сомневался весь последний год, и в этом нужно было убедить тех мордоворотов, что напротив и против него в этой комнате. Они ведь для этого задают вопросы, чтоб виноватого найти? Но виноват-то точно не Билли, и он это докажет. Обязательно. Чуть позже. Когда-нибудь. Но прежде, стоило наладить контакт. Поговорить с ними, например. И Билли заговорил:
- Да, не друзья они мне, ни в жизни! Одного так вообще, первый раз видел, - буркнул Билли, - узкоглазую припугнуть нужно было, чтоб не активничала, вот и все. Просто припугнуть, слегка, для науки. Ведь, поймите, какая штука. Она приют затеяла, для всяких там личинок, - у Билли почему-то язык не поворачивался назвать это детьми.
- Вот, скажем, баба с магглом спуталась, сбежала, - начал рассуждать Билли, подразумевая, одну конкретную бабу. В смысле, дуру, то есть Линду, конечно же.
- Потом она одумается, - продолжил Билли, - но уже с пузом, и вот она родит и в приют для личинок сдаст, будто и не было, и забот нет, так жизнь ее ничему не научит, снова с магглом сбежит. А если приюта нет, то пузо было бы проблемой, она бы мучилась и осознавала свои ошибки. Пошевелили бы извилинами, дура, может быть и поумнела. Всяко польза, не то, что приюты. От них только вред. Очевидный вред, любому зрячему видно, если, конечно, глаза не узкие. А узкоглазым надо разъяснять. Вот мы и хотели разъяснить, ничего больше, честно. Правда, - горячо заверил Билли. Он надеялся, что был убедительным. В конце концов, он же всего лишь жертва обстоятельств, а виновата во всем она! Линда! Дура! Вот ее бы арестовать и допросить, а не несчастного Билли, так ведь, а господа суровые морды?!