Вопли Августа не интересуют. Он морщась касается пальцем барабанной перепонки, словно изгоняя из нее остатки звука.
Юноша мог бы поворчать: «А ведь день так хорошо начинался!» но откровенно говоря, день начинался как обычно. Неяркий утренний свет: окна его спальни в Лондонском доме выходили на запад: если встать пораньше можно было увидеть, как рассветное солнце подсвечивает фасады домов обращенных к востоку из уходящего сумрака ночи. Домовик: кофе, овсянка, тосты, скукотища. Август обычно завтракал летом на балконе, но ночью шел дождь, и было слишком холодно, так что он устроился на подоконнике. Матушка будет не довольна, но он давно уже совершеннолетний.
Потом камин, министерство, толпы-толпы-толпы, сонные авроры и хиты, у которых закончилась ночная смена: кто-то уже ушел спать, кто-то обменивается впечатлениями, их утренние коллеги пьют кофе с кафе в Атриуме и над чем-то смеются.
Август не выносил министерский кофе. Столь мерзкую бурду кажется пить могут только авроры с их цельно металлическими желудками. Утренний чай и утренний кофе должны быть… как хокку. Бодрить не мерзким вкусом, но заключенным в них силой.
Личный кабинет в Отделе ему выделили не давно, но Август уже научился находить его почти не глядя, в перетекающих коридорах Департамента Тайн.
Он скинул верхнюю мантию на вешалку, одновременно спуская с запястья шикигами в форме феи: руками куда удобнее готовить стол к работе, чем лапками.
С проишествия в склепе прошло чуть больше недели, и Саваж все еще не отчаялся сунуть любопытный нос в отчет Отдела Тайн об изучении загадочной «Собаки».
Увы: отчет еще не был готов к любопытным носам. Август уже разобрался с барьером и камнями – но скучная наука не дело аврората, им бы посох, да врага…
Руквуд натянул перчатки, и вздохнув придвинул к себе ящик: тот прожигал холодом и через драконью кожу, и юноша поежился.
Он втянул чистый воздух и как раз собирался открыть крышку, когда раздался вопль.
Август касается уха и морщится. В другой ситуации он бы… просто не обратил внимание. Это не его проблема. Но, если можно отложить общение с гниющей – хоть и подмороженной и больше не вонявшей собачьей головой – то почему бы и не отложить.
Он приоткрывает дверь, уже после того как снимает перчатки, и поспевает к шапочному разбору.
Женский голос рядом задает вопрос: Руквуд знает эту коллегу: Пандора Лавгуд, супруга мистера Лавгуда, все-таки напечатавшего его на обложке придиры около пяти лет назад. Сегодня их кабинеты соседствуют: не самое плохое соседство.
- Добрый день, Пандора, - он пожал плечами, - понятия не имею. Кто-нибудь видел, как это произошло?
Сам он никогда не ошибался поворотами. Август вообще хорошо чувствовал такие места, и мог ходить по Отделу Тайн с завязанными глазами или уткнувшись в пергамент.
- Я видел, как раз хотел ее окликнуть, с ней был какой-то еще стажер, которого я не признал и хотел понять кто это, - невыразимец лет сорока, открывает дверь в свой кабинет, он не их непосредственный начальник, но рангом он старше, - Лавгуд, Руквуд, могу я попросить вас этим заняться, пока я сообщу руководству об инциденте?
«Нет, не можете,» - думает Руквуд, но его шикигами, чтобы не привлекать внимание принявший вид полупрозрачной тени, уже подобрался к месту, откуда начались злоключения стажера и внимательно осматривает его.
